Странные жители брошенного дома

Саундтрек: Alice in Chains -Rotten apple  

Перед прочтением попрошу оставлять комментарии, мне это важно.  

Погода сегодня, как на похоронах любимого тебе человека: пасмурно, холодно и тоскливо. Тучи носятся по небу, будто подражая машинам на автостраде. Солнце не появлялось с утра, слышно только гул ветра в ушах. Вот в такой день я иду к своему сгоревшему дому детства, волоча за собой лом, оставляющий кривую прыгающею линию на песке, поднимая облачка пыли.  

Вот он, дом в котором я жил до 18 лет, его величие пропало уже давно. Вместо покрашенных красивых стен красуется огромная трещина, если стекла где-то и есть так только побитые, входная дверь слетела с верхней петли и покачивается, создавая скрип полный жути и грусти. Рядом с домом была отличная лужайка, на которую были не прочь посмотреть прохожие и прочие зеваки, сейчас же тут только сорняк украшает пространство.  

Тут на далеком от цивилизации расстоянии, где слышно в дали только гул автомобилей, летящих по шоссе, кажется, что время остановилось. Этот район, где находится мой дом признали непригодным для жизни, и теперь тут пусто, но по ночам приходят бездомные. Так что я совсем один, вновь.  

Я не могу сказать, что чувства переполняют меня, что я хочу вернуться в детство, нет ни в коем случае. Просто небольшая грусть о том, что все произошло так, как произошло. Трава колышется, листва деревьев шумит, и эта атмосфера покинутости нагоняет мне мысль о том, что зря я здесь, поменять что-либо уже нельзя. Я не верну отца, мать ту жизнь, которая была у меня, это будет лишь очередной болячкой, которую я ковыряю вместо того, чтобы дать ей зажить.  

Черт с ним, пора в дом…  

Лом задевает дырки в полу, я же старательно их обхожу. Тут в коридоре раньше висели наши фото, тут даже их отпечатки остались белые, будто они все еще пытаются заявить о себе. Первое фото было мамы и отца со свадьбы, потом фото пикника, где я был еще младенцем, затем первый класс, где мое лицо, было кислее лимона. Всех этих “напоминаний” больше нет, они исчезли вместе с мамой и отцом.  

А вот и проход на кухню, тут я обитал больше всего времени, так как тут была мама, отец никогда не составлял компанию в готовке, он мог только предложить свои услуги в поглощении приготовленного. Что сказать, он был эгоистом, который покупал после работы пиво и смотрел чертов ящик.  

Когда я научился ходить, то начал бегать сюда, когда мама готовила, грубо говоря, я спрашивал о том, когда будет готово не используя слова. Я бежал, быстро топал маленькими ножками, и когда достигал цели, то заворожённо смотрел на то, как она танцует. Ее юбка делала полукруг и возвращалась в исходное положение, пепельные волосы же прыгали и кружились вместе с ней. Потом, когда я вспоминал то, зачем я пришел, то подходил и тянул ее за юбку. Она замечала не сразу только после того, как я дергал сильнее. Мама присаживалась на корточки поднимала меня, садила на столик рядом с раковиной, тихонько дергала меня за носик указательным пальцем, и улыбаясь своей доброй улыбкой говорила:  

– Скоро, сына, скоро, потерпи, хорошо?  

Это стало ритуалом, даже когда я был совсем взрослым. Приходил стоял у окна, на месте которого сейчас дыра и просто смотрел за тем, как она готовит. Надо делать то, что тебе нравится, вот я и делал, мама тоже была не против. Она уже не танцевала, растеряла тогдашнюю красоту, и вкус ее еды стал обычным, а не восхитительным.  

Сейчас комната пуста, ни плиты, ни стола, только изошедшая пузырями краска на стенах, штукатурка на полу и ветер гоняющий весь этот мусор по комнате. Вот так и умирают любимые тебе вещи, без шума, просто они уходят из твоей жизни.  

Чем дальше я иду по коридору, тем больше я осознаю, насколько стала угасать любовь мамы к отцу, так как следов от фотографий уже нет на половине пути. Ей его хватало в реальной жизни, она была рада, когда его не было дома. Она смотрела телевизор, читала книги и иногда пела, мама хотела убежать от реальности, но она всегда не добегала до финиша.  

Отец был главным в отделе продаж в какой-то там компании, до сих пор понять не могу как этот вечно пьяный жлоб добился этой должности, не через постель это точно. Гостиная – это была его комната, тут было его поганое кресло с поганым ящиком, который он смотрел, попивая пиво, а вместе с тем рыгая. Его запах был смесью алкоголя, пота и поношенных носков, находиться рядом с ним было тяжело.  

Я не могу сказать любил ли меня отец, единственный раз, когда он проявил заботу ко мне, так это обеззараживание раны. У меня была забава – доставать ссор из ковра, волосы или кусочки от упаковок. И так я подцепил занозу, резко наткнувшись пальцем на деревянный огрызок. Я закричал от боли, а отец этого терпеть не мог, плюсом ко всему он был пьян. Он стал тянуть деревяшку, расшатывая ее, несколько раз надламывая, от этого у меня кровь хлестала фонтаном. Потом он взял пиво и вылил мне на палец, и завязал все это безобразие куском носового платка. Мать накричала на него, я слышал их ругань на втором этаже в ванной, кажется, он ударил ее.  

Весь дом тусклая копия себя из прошлого, все комнаты пусты, пол скрипит и дверь тоже, мне очень неприятно быть здесь.  

В конечном итоге отношение матери с отцом надломились, они всегда ругались в ванной на втором этаже. Я сейчас поднимаюсь по лестнице, и вспоминаю, как я бегал по ней, а отец злился из-за шума. Мама всегда искала компромисс, не пыталась выбрать определенную сторону. Либо я бегаю всего 5 минут, либо нахожу другое развлечение. Но что может развлекать ребенка в 4 года? Поэтому я стал слушать музыку у себя в комнате.  

Мама не хотела бросать отца, а ему было насрать на нее, у него была подружка по имени пиво. Вместе с ней он отлично проводил время в компании телека. Когда он уходил на работу, то это было счастье, ведь он никого не достанет своими тупыми придирками, а когда он возвращался, то мы старались уйти. Мы с мамой нашли любимое место в торговом центре и сидели какое-то время там. Она любила меня, спасала от отца, а любил ли ее я? Я так и не понял этого. Не знаю, возможно мои чувства просто притуплены, и поэтому в меня нет ответа на этот вопрос. Но надеюсь, что люблю ее.  

Второй этаж не такой уж и большой и мрачный, как казался раньше, теперь он мал для меня. Крыша тут продырявилась и на полу лежат куски бревен. Вот моя комнатушка недалеко от лестницы, такая маленькая, но такая любимая. На стенах висели раньше постеры групп, по типу NIRVANA, ALICE IN CHAINS, BLACK SABBATH и другие. Тогда я увлекался тяжелым звуком, который доставал всю агрессию из меня, после некоторых песен я чувствовал усталость. Обрывок одного из плакатов еще висит на кусочке скотча, болтается на ветру.  

Дальше за моей комнатой родительская спальня. Порой ночью я слышал скрип кровати ахи и вздохи. Не могу понять, как она это делала с ним, она могла заполучить любого мужчину, но выбрала его.  

А самая последняя комната — это ванная, та ради, которой я здесь.  

Я ставлю лом у стены, прислоняюсь к подоконнику задом, и закуриваю сигарету. Эта комната, в которой были все ссоры, эти стены запомнили каждый крик и удар. Тут отец бил маму, а мама кричала на отца. Порой дело доходило до того, что падал шкафчик со средствами гигиены, настолько сильно отец лупил по стенам.  

Выбрасываю сигарету в окно и беру лом, начинаю лупить по стене, бетонная крошка летит во все стороны, я чуть прикрыл глаза. Пыль оседает на одежде, я ей дышу и задыхаюсь. Бью, бью, пока не выглядывает полиэтиленовый пакет, продолжаю бить, чтобы стена разлетелась в крошку.  

Когда вытягиваю пакет, то в комнате нечем дышать, и я выношу его в коридор. Пакет шуршит, когда я пытаюсь посмотреть его содержимое. Я застываю, когда вижу череп с трещинкой на виске.  

– Привет, мама. – целую его, держа в руках, как Гамлет. Вот она, некогда красивая женщина, которая была убита собственной глупостью.  

Последняя ссора была тоже в ванной, отца тогда уволили, и они орали на весь дом. Мама через плач кричала на него, про то, что он алкаш и не смог обеспечить семью. Он молчал какое-то время, а затем ударил ее, она ударилась об ванную виском и свалилась внутрь ее, кровь текла в водосток. На ее лице застыла гримаса боли.  

Когда наступила тишина, а затем тихие всхлипы, я пошел проверить, что случилось. То, что я увидел, мне не забыть никогда, отец сжимал ее ноги и плакал, говорил, что он этого не хотел.  

Этот ублюдок плакал, пытался вызывать жалость, но черт возьми, я испугался.  

– Помоги, сын… – А что если я позвоню в полицию и он тоже меня ударит? Размажет башку об стенку? И я помог ему, за что корю себя, и сейчас плачу, это надо было его убить, этого подонка.  

Когда маму искали, то отец попал под обвинения в убийстве, но он сбежал, исчез из моей жизни. Он оставил лишь письмо, что уехал в Колорадо и работает фермером. А я оказался у приемной семьи, о которой я говорить не буду, ибо это хорошие люди.  

Вот она, моя мама, которая была лучиком надежды в моей жизни. И что теперь делать я не знаю.  

Думаю, поменять отца и мать местами.