Пожар

Пожар  

Однажды, во время весёлого летнего отдыха на деревне, мне довелось побывать на многолюдном, но довольно тяжёлом мероприятии – похоронах. У Петьки Алексухина – нашего товарища по всяческим детским проделкам, умерла бабушка. Как это обычно водится, провожали покойницу всем селом, от мала до велика.  

Я не очень хорошо знал Петькину бабушку, а потому не могу сказать о ней ничего определённого. Сколько-то раз видел, непременно здоровался – и всё. А умерла она, как рассказывал Петька, от несчастного случая – кто-то у них на кухне задумал испытать на работоспособность старый, извлечённый из-под чердачной рухляди, примус – а тот то ли протёк, то ли взорвался, иными словами, бабушка получила тяжёлые ожоги, что вкупе с преклонными годами привело к смертельному исходу.  

Уже после, много лет спустя, дядя Коля раскрыл мне совсем иную картину событий. Никакой примус на алексухинской кухне не протекал – просто Петькина бабушка гнала самогонку и случайно разбила ёмкость с горячительной жидкостью. Здесь же имелся и открытый огонь, так что кухня вместе с её хозяйкой вспыхнули в одно мгновение...  

Но эти подробности стали известны позже, а тогда, после похорон, наша бабушка напомнила мне и Оленьке:  

– Вот видите – как опасно с огнём баловаться? Так что смотрите...  

Разумеется, что после такого случая мы стали играть с огнём реже – долго не решались брать спички, разводить в одиночку костры, а уж приближаться к гаражам, где дядя Коля или его крёстный Пётр Иваныч – он же наш сосед по участкам – держали бензин с соляркой... об этом и речи быть не могло.  

Но со временем полученные впечатления постепенно угасли, и наша дружная компания вновь принялась за старое. Витька Ширшов где-то добывал карбид, я или Оленька начали потихоньку таскать спички... Но тема огня время от времени вновь становилась предметом вечерних разговоров на городской кухне или бабушкиной скамеечке возле ворот.  

Мы узнали, что Пётр Иваныч был жителем Заборья лишь в первом поколении. Его родители вели своё род из соседнего, Спасского района, и вот в этом-то районе много лет назад – то ли в годы НЭПа, то ли и вовсе при царе – случилась история, имевшая место в селе Красильниково. О её достоверности судить не берусь, но дело обстояло примерно так – некий мальчишка развёл костёр, и огонь перекинулся на гумно, в результате жители села лишились убранных накануне, ещё не обмолоченных хлебов. Вроде бы при этом сгорело и несколько крестьянских подворий... а что же касается малолетнего пакостника, то его очень крепко отколотили, а затем забросили в один из горящих домов. Остался ли он жив после этого – история умалчивает, во всяком случае, отец Петра Иваныча об этом ничего не говорил – кто знает, почему.  

А от папы я услыхал о случае, приключившемся с его школьным товарищем – тот баловался с карбидом, и то ли не вовремя поджёг газ, то ли переложил начинки – но ёмкость взорвалась. Шалун частично потерял зрение – пострадавший глаз хоть и остался на месте, но из-за ожога роговицы утратил способность видеть.  

В своё время – мне было лет восемь – от карбида пострадал и я, но мне повезло больше. Старая консервная баночка, приспособленная под факел, после взрыва улетела куда-то вверх, а я сидел на песке с очумелым видом, когда вышеупомянутая баночка аккуратно приземлилась мне на голову, точнёхонько на макушку. А Витька, присутствующий при этой сцене, и вовсе оказался счастливчиком – он просто немножко испугался...  

Куда меньше повезло братцу Толику и парочке его приятелей – они развели на бабушкином дворе костёр, начали плавить свинец и формовать его на ложках и кирпичах. И вот по чьему-то недосмотру одна из конусообразных выемок на кирпиче оказалась недостаточно хорошо просушенной. Капли свинца вылетели из неё и осыпали всю компанию... Меня, естественно, тут же загнали домой, и что было впоследствии – я не помню. Зато помню, что визги и крики было слышно даже на другом конце села – так, во всяком случае, утверждал кто-то из заборян.  

От дедушки мы узнали и другую историю, чем-то смахивающую на боевик с элементами страшной комедии. Его старинный армейский друг работал в пожарной охране, и однажды он выехал с расчётом на некую железнодорожную станцию – тушить пожар на товарном поезде. Как возник этот пожар – трудно сказать, помню лишь с дедушкиных слов, что часть поезда, составленная из цистерн, оказалась в замкнутом с обеих сторон пространстве, отчего температура, равно как и давление, в ёмкостях начала повышаться. Что там было внутри – солярка, бензин, или что ещё – не знаю, но, как говорят знающие люди, разрыв кипящей цистерны по своим разрушительным последствиям вполне равен бомбе с напалмом, сброшенной на какой-нибудь небольшой посёлок... а как бы и не хуже. Что же до горящего поезда, то цистерн в нём было несколько десятков.  

А что же, спрашивается, может быть жутко-комедийного во всём этом? А вот что – со всего станционного посёлка сбежались зеваки. Ещё бы – поезд горит! Будет о чём рассказать знакомым или вспомнить в старости... и почему-то никто из сотни с лишним человек не задумался о том, что будет, когда пары топлива разорвут цистерну. Все просто стояли и смотрели на увлекательное – как им, должно быть, казалось – зрелище. А подъехавшая милиция ограничилась лишь тем, что выставила посты, хотя следовало бы разогнать толпу и начать эвакуацию, хотя бы подальше в поле всех согнать – вдруг, неровен час, у пожарных не хватит воды на охлаждение цистерн?  

Впрочем, до взрывов дело не дошло. Как проводилось расследование и к чему оно привело – то покрыто мраком тайны. А между тем пожарных следовало бы отметить – по сути, они несколько часов находились возле своеобразных гигантских бомб ёмкостью этак в восемьдесят с лишним кубометров каждая.  

Но даже такой случай выглядит лишь призрачным миражем. Другое дело – когда шалость с огнём, переросшая в трагедию, коснётся непосредственно тебя – и сейчас я расскажу, каким образом это случилось.  

Где-то за год до того, как я впервые пошёл в школу, меня и моего дорогого братца Толика вместе с не менее дорогой сестрёнкой привезли к бабушке в Заборье. Излишне сейчас говорить – как мы игрались, шалили и пакостили, скажу лишь, что в один из вечеров мы спокойно приготовились ко сну и заняли свои кровати.  

Дом погрузился в сонное оцепенение. Уж не знаю – что подтолкнуло дядю Колю засидеться с книжкой на кухне, а затем выйти покурить... У ворот он встретил дядю Сашу – отца Кирки Беляковой – тот тоже вышел глотнуть никотина. Начались откровенные мужские беседы о наболевшем, оба засиделись до часу ночи – и вот тут кто-то из них увидел, как из-под нашей крыши выползают клубы сизого дыма.  

Кроме дяди Коли, из старших дома были бабушка с дедушкой и тётя Зина. Нас моментально подняли с постелей. Я долго не мог понять, что же такое происходит и что означает вся эта суета в доме вкупе с топотом на крыше и на чердаке. Бабушка была уже не в том возрасте, чтобы лазать по верхам; то и дело ударяясь в слёзы, она одевала заспанную Оленьку. Мы с Толиком кое-как оделись сами. К счастью, комнаты ещё не были задымлены, но, судя по нарастающей людской активности на крыше и во дворе, дело могло принять и такой оборот. Нас передали тёте Зине, и мы вчетвером, кое-как пробираясь по ночной улице, пришли на ночевьё к Ширшовым.  

На новом месте всегда нелегко заснуть, а тут ещё и пожар... Я совершенно не ориентировался на тот момент в ситуации, и мне казалось, что бабушкин домик уже превратился в груду углей и головёшек. Я смотрел на белеющий впотьмах потолок, вспоминал едва ли не наизусть бабушкины и дедушкины наказы относительно спичек и костров, мне почему-то казалось, что к утру пожар распространится по всей улице и дойдёт до Ширшовых... с этими мыслями я и заснул. Через стенку посапывал Витька, но в нынешнем положении было совершенно не к спеху перешёптываться с ним всю ночь. Я, и особенно Оленька – все мы были слишком напуганы.  

На память о той ночи осталась чёрная обугленная отметина на потолочной балке. А случилось на чердаке, как я узнал несколько лет спустя, следующее – ещё засветло Толик раздобыл где-то серу, взял кусок жести, забрался под кровлю и решил посмотреть – как эта сера будет гореть. Горящая капля упала на опилки, а Толик этого не заметил и по окончании своих экспериментов ушёл восвояси. Прошло часов пять-шесть – и после полуночи очаг тления распространился настолько, что в потолке появилась дыра... Что же до нашего дядюшки и Киркиного отца, то им удалось в несколько вёдер затушить возгорание, но, поскольку полной уверенности в успехе никто не гарантировал, то им пришлось просидеть на крыше, как говорится, до третьих петухов.  

А ради того, чтобы народ в селе поменьше чесал языками, была придумана история о замкнувшей проводке. Толику за его пакости, надо полагать, крепко досталось по приезде родителей – но об этом вашему покорному слуге ничего не известно.  

И вот минуло с тех пор более чем двадцать лет. Иной раз и сейчас, выходя за порог, меня одолевает подозрение, что я забыл выключить чайник или плитку. Даже если ток в доме отключен с щитка – сие подозрение не спешит исчезать.  

А в разные годы – в тему пожаров – наслушаешься такого, что остаётся только развести руками, воздеть глаза ввысь и сказать – "откуда берутся такие кретины? "  

Был крупный пожар во Владивостоке. В Перми. В Кемерово. Везде – пропасть нарушений, недоделок, вопиющего разгильдяйства, о взятках уж и говорить нечего. Несомненно, везде есть виновные, но... прежде чем их искать, напомним – у каждого человека своё поле ответственности. Есть вопросы к правительству и президенту – где соответствующие текущей обстановке регламенты о технике безопасности? С людей иного уровня следует спросить – почему не выполнялись хотя бы те правила и инструкции, какие существуют? Как быть насчёт ответственности за нарушения, а то и умышленные деяния, приведшие к гибели людей? А далее следуем мы, простые люди. Те самые, коих мы видим каждый день, в силу веяния моды или следуя чьим-то "мудрым" советам заделывают свои дома и прочие помещения пластиком и прочей синтетикой – теперь только спичку поднеси! Так вот однажды сгорела высотная точка в Красноярске. Эти же люди захламляют пути эвакуации в офисных зданиях, а в жилых многоэтажках ставят холодильники на балконе, прямо на крышки пожарных люков(где-то ещё и таковые сохранились), а то и вовсе начинают запускать пиротехнику в здании с соломенной крышей...  

И что делать после, когда уже ничего нельзя исправить? Ругаться в адрес всех управленческих звеньев? Или повторить вышесказанное – "откуда берутся такие кретины? " А может, куда проще поглядывать по сторонам, быть внимательными и не превращать рабочее место с жилищем в склад лекговоспламеняющихся токсичных материалов?  

И даже если все нормативы и регламенты соблюдены, даже если какой-нибудь ТРЦ построен так, что в нём нечему гореть... это не повод забыть об осторожности. Вокруг нас почти всё что ни есть – всё токсично, тем более при горении. Даже десяток курток на синтепоне способны при возгорании сделать человека инвалидом.