Чёрное сияние. Падение. Глава 8 (Заключительная)

Чёрное сияние. Падение. Глава 8 (Заключительная)  

В старом добром двадцатом веке – который мои современники представляют себе лишь по кинофильмам и вычищенным цензорами интернет-ресурсам – человек, на которого ложилась столь же огромная, сколь и почётная ответственность, непременно должен быть гражданином США. Он должен везде и всюду подозревать наличие русских шпионов – и своевременно их находить и обезвреживать. Он должен в своих убеждениях и действиях руководствоваться исключительно целью защиты демократии во всём мире. В придачу ко всему перечисленному – но это уже дело вкуса – он должен курить кубинские сигары и пить только "Джека Дэниэлса"...  

Не знаю, как бы себя чувствовали герои старинных и в своём большинстве нелепых голливудских боевиков, окажись они на моём месте... скорее всего, беспрерывно тряслись бы от страха. Я завис на высоте тридцати с лишним метров перед чёрным зевом тоннеля, и меня самым натуральным образом трясло. Пока Некром находился где-то далеко, было очень легко рассуждать – как всё хорошо устроится после его гибели, а теперь... теперь он совсем рядом. И он весьма опасен. На ум приходило сравнение с некоторыми видами пауков, что живут в Италии – они мастерски прикрывают свои норки слепленными из земли крышечками, и жертва ничего не подозревает до тех пор, пока из-под крышечки не покажутся лапы...  

А вот выпить сейчас не помешало бы – да только нечего. В одном из карманов я отыскал окурок – смятый, немного отсыревший, и вдобавок теряющий дым через разрывы в бумаге. Кое-как я его подкурил – и выжал-таки пару затяжек. Если измерить уровень нервного напряжения по стобальной шкале – то сейчас я бы оценил сброс напряжения на пару баллов, не больше.  

Во всяком случае, я продвинулся вперёд на пару метров... и забыл про страх. Меня озадачила новая проблема – ветер. Тоннель начал всасывать воздух, а вместе с ним – и меня. Я слишком поздно обнаружил, что продвинулся настолько далеко от входа – и это при том, что тяга возрастала – что уже чисто физически не смог бы вернуться прежним путём. И хорошо ещё, что я движусь по воздуху, а не качусь поленом по полу... пол в тоннеле, кстати, шёл под уклон, и уклон этот становился всё более крутым – пока тоннель не превратился в почти отвесную шахту.  

Что же... огня впереди нет, молний нет, гигантской драконьей пасти или паутины тоже нет. Стало быть, можно спускаться.  

Спускался я около минуты, и если приборы не врали, то я преодолел полтора километра, оказавшись на четыреста метров ниже уровня моря. Отметил я и то, что стены в шахте при моём появлении начали светиться ярко-синим светом. Что представляло собой это светящееся покрытие – не спрашивайте. Я такого даже в головном офисе Саркорпа не видел. Вообще весь антураж небольшого участка подземного комплекса наводил на мысль, что Некром скопировал некоторые технологии чужаков. В моём нынешнем положении следовало вести себя очень осторожно – ибо кто знает, чем для меня может кончится попытка выяснить предназначение даже такого пустяка, как выпадающие из синей палитры световые индикаторы...  

А в целом бункер Некрома выглядел вполне себе недурно – здесь тепло, сухо, ни крыс, ни тараканов. Вот только комната, в которой я приземлился, явно не была предназначена для людей. Взять хотя бы пару стульев – они определённо не рассчитаны на человека, зато на них могла бы сидеть гигантская лягушка... в нашем случае – пришелец из племени Шрай-Фенг, явившийся с Бог весть с какого далёка.  

Прислушиваясь и то и дело останавливаясь, я начал исследование бункера. Незнакомые предметы в комнатах, особенно электронные, были мне без надобности, ибо некому было объяснить – как ими пользоваться. Отметил я и полное отсутствие дверей, хотя в проёмах иной раз попадалось что-то похожее на пазы или крепления. Может, здесь дверные функции выполняют некие силовые поля? А вот в одной из комнат в углу стоит некий аппарат, похожий на напольные весы... и на его светящейся круглой платформе неожиданно появляется существо в красном балахоне. Оно спрыгивает на пол; следом за ним из воздуха выныривает его собрат...  

– Остановись, человек! – первый чужак поворачивается в мою сторону, – ты не справишься со вторым воплощением Птаха!  

– Некром, – добавил второй чужак, – есть сошедший в мир Демиург. Он приходил к вам в разных обличьях... в Египте он предстал как Птах, в Иудее – как Иисус Христос, в Тибете – как Ригден-Джапо... покайся, еретик, пока не стало слишком поздно – и он простит тебя!  

Я лишь молчал и во все глаза таращился на пару инопланетных жаб. Дальше – больше, ещё интересней... Я не слишком большой знаток религий и космогонических представлений разных племён, но слышал кое-что о Птахе – и пришёл к выводу, что он был банальным диктатором. Кто такой Ригден-Джапо – я не знал, но слышал, что в своё время на тибетском варианте космогонии и эсхатологии у многих людей – прежде всего, в России – съехала крыша, причём без надежды быть поставленной на прежнее место. А Христос... что сделал он? Да... он принял смерть за наши грехи. Было и ещё что-то из сделанного им, чего я пока не мог вспомнить – ибо слишком уж много в моей голове скопилось всего... в большинстве своём – бессмысленного и бесполезного. Зато я смог вспомнить, что когда-то именем Христа я был избавлен от вечной гибели... равно как и несколько поколений моих предков, включая тех, что приняли христианство ещё на Аляске, до переезда в Калифорнию.  

– Ты поднимаешь руку на Демиурга, – шипели в два голоса чужаки, – он покарает тебя вечным проклятием... небесный огонь поглотит тебя...  

– Дуат пуст, – перебил я их словоизлияния, – ваш собрат не лгал. Никто никогда не прилетал на Землю и не приносил космических учений. Никто из чужаков не изображал Бога перед людьми. Люди – не подопытные крысы...  

– Он бредит! – зашипел первый чужак, – он безумен! Он не осознаёт степень своего помрачения...  

Я ощутил, как вне зависимости от моего желания в мою голову начала проникать информация. В первые секунды я испугался, но затем понял всё. Я узнал всё о стоящих передо мной чужаках и их деятельности на родной планете. Не иначе звезда у меня на лбу вновь проявила себя...  

А ещё я ощутил исходящий от чужаков страх. Они поняли, что объём моих знаний непомерно возрос.  

– Сорок пятый день Цветочного сезона, – сказал я, – вторая сессия Большого Совета, на которой вас двоих лишили права голоса и статуса... и вы угнали звездолёт и решили доказать им – как сильно они были неправы, когда завалили ваши планы по экспансии в галактику...  

Жабы буквально посерели, а я выпустил в них по электропетле. Теперь не было никакого смысла выслушивать их бредни про Демиурга и те обличья, которыми он якобы пользовался.  

"Человек со своим Богом вполне самодостаточен и в наставниках со звёзд не нуждается, пусть они даже будут самыми могущественными в галактике, – решил я, – ему не нужно ни Чёрное Сияние, ни кристаллические мембраны... "  

Однако следовало закончить всё то, для чего я сюда пришёл. Как избавляться от звезды – думать следует после... если только наступит это "после".  

Я так крепко задумался, что едва не прозевал очередного неприятеля. На платформе телепортера – так я назвал напольное устройство – возник солдат в серо-красном скафандре Легиона Судьбы. Он без лишних слов устремился ко мне, направляя ствол револьверного гранатомёта мне в живот – вот только выстрелить не успел: я отбил ствол и разрядил в его владельца магнитный автомат. Легионер оказался на удивление живуч – должно быть, его в своё время обработали Чёрным Сиянием, и мне пришлось сделать целых десять выстрелов, хотя для простого человека хватило бы и одного.  

Расправившись с легионером, я со всей осторожностью взобрался на платформу телепортера. Он действовал в обоих направлениях, и перенос, как я отметил, никак не сказался на моём самочувствии. Одно помещение просто сменилось на другое... и прямо на меня с середины комнаты взирали ещё два легионера, причём оба разрядили в мою сторону гранатомёты.  

Может, я неслыханный везунчик? Или, пока я ношу на лбу своё чёрно-сиятельное украшение, на самом деле неубиваем? Гранаты разорвались позади меня, я вылетел в противоположный угол комнаты... Легионеры тоже не выглядели пострадавшими, хотя ударная волна и осколки накрыли и их.  

– Этот малыш живуч, – донеслось до меня.  

– Ещё бы... – отозвался второй неприятель, – если его признали Мастером...  

Я усмехнулся. Если уж я в самом деле живуч, то... Я выстрелил, не поднимаясь с пола. Шар "Новой звезды" затопил всё помещение, легионеры превратились в обугленные скелеты, при этом досталось и мне – особенно худо пришлось лицу. Здоровой кожи на нём практически не осталось, и пять минут спустя, полностью придя в себя, я ощутил боль – да такую, какой никогда прежде не испытывал.  

Телепортер был разрушен, но из комнаты имелся и обычный выход. Я побрёл по коридору, стараясь сквозь пучину боли сообразить – что мне делать и куда идти. Временами, казалось, боль утихала – во всяком случае, в такие моменты я мог связно мыслить.  

Не сразу я заметил, что коридор раздался вширь и ввысь, а в его конце находится нечто вроде вавилонского зиккурата, уменьшенного в сотню раз. Новое помещение было затоплено красноватым туманом, наиболее интенсивно клубившимся возле вершины сооружения, и там же я увидел тёмную фигуру...  

– Ты пришёл как раз туда, куда тебе следовало прийти, – раздался голос, – я не смог разобраться с тобой в лаборатории Катта и забрать то, что тебе не принадлежит. Теперь я исправлю свою оплошность...  

Фигура выплыла вперёд. Это был тот самый человек, или уже не-человек, которого я впервые увидел на экране в трущобах. Серый, словно покойник, и с кристаллической мембраной-звездой на лбу. Бывший Первый Директор Саркорпа... Теперь я мог разглядеть его более подробно. По моим чисто визуальным прикидкам он был ростом не менее двух с половиной метров – хотя первоначальный его рост мог быть и меньше – и он был набит электроникой. Электроника – различные её компоненты – составляла примерно половину объёма его тела, занимая и те места, где прежде находились жизненно важные органы, что в очередной раз подтверждало его не совсем подлинную человечность. Неизвестно с чего мне вдруг вспомнился номер в одном из ночных клубов Ньюмена, когда на помост вышел некий юноша-стриптизёр в стилизованном под робота костюме...  

Забавное воспоминание, но вот сейчас мне было не до веселья. Я статуей застыл на месте, и мой язык словно одеревенел. Я вновь в полной мере ощутил себя тем, кем, по сути, и являлся – винтиком в гигантской машине, мелкой сошкой, вытащенной на ковёр к большому начальству.  

– Эти чужаки со звёзд – клинические идиоты, – продолжал Некром, – чьим бы я ни был воплощением – пусть бы даже и мифического древнеегипетского Птаха – я никогда им не подчинялся, хотя старательно, всеми способами убеждал их в обратном. Эти жабы запутались в собственных бреднях, которыми намеревались кормить человечество.  

– И кто же ты... – мой язык наконец-то обрёл способность двигаться, – на самом деле?  

– Это не имеет значения, – ответил Некром, – важно не кто я, а зачем я... зачем и для чего я здесь – вот что по настоящему представляет важность. Скоро я полностью подчиню себе Землю. Её племена, просвещённые силой Дамарахан, обретут столь великое знание и могущество, о котором не смели даже мечтать. Теперь племя Шрай-Фенг смертельно боится меня, причём вполне заслуженно. Они видели во мне лишь участника тараканьих бегов – но я вырос и достиг высот, недоступных моим создателям. Новая формация землян под моим руководством уберёт их со своего пути. Нам не будет равных... но прежде я уберу с этого пути тебя, Джаред. Ты мог бы стать моим единомышленником и соратником – но ты слишком глуп для того, чтобы осознать – какая сила в твоих руках. Ты мешаешь мне... ты указываешь на иные способы применения Чёрного Сияния – и эти способы будут похоронены здесь и сейчас...  

– Ты ведь знаешь, что я далеко не беззубый, – напомнил я, – неужели и в самом деле не боишься?  

Эти слова я еле выдавил из себя, хотя в кино главные герои за грозными фразами в карман не лезут. Вокруг было отнюдь не кино. Кругом был мрак, неизвестность и страх оступиться, сделать что-то не то. Страх перед неизбежной расправой...  

– Я не знаю – что значит бояться. А какой ты – сейчас мы это увидим...  

Некром опустил руки, и все десять его пальцев внезапно выросли в длину, достав до верхушки зиккурата. В тот же момент во все стороны по полу и стенам протянулась сеть электроразрядов. Меня затрясло и отшвырнуло в конец коридора.  

Почему в тот момент я не был испепелён на месте? Не знаю. Может, с течением времени я становился всё более живучим?  

По крайней мере, я успел заметить ещё одну интересную вещь – кожа на моём лице уже не казалась столь сильно обожжённой, как прежде.  

Некром держал меня на дальней дистанции, вынуждая то убегать вдаль по коридору – в тех случаях, когда ко мне летели сгустки "Новой звезды", или метаться туда и сюда, уворачиваясь от электроразрядов. Ситуация не менялась – даже напротив, стремительно ухудшалась. Температура воздуха в бункере повышалась после каждого выстрела, стены разогревались, явственно ощущалась нехватка кислорода, а сам я, несмотря на питающее меня Чёрное Сияние, был готов свалиться с ног от банального перенапряжения...  

А на мои атаки Некром не реагировал никак – просто не замечал их, хотя я испробовал на нём всё, что было в моём арсенале. Даже "Новая звезда" не могла его достать.  

Даже изъятое у чужака оружие не могло изменить баланс сил – мне следовало подобраться поближе к неприятелю, но Некром как знал это – и всякий раз отгонял меня прочь, вынуждая попусту растрачивать силы.  

В конце концов мне буквально чудом удалось получить некоторую передышку. Улучив момент, когда Некром находился позади зиккурата, я, задействовав кристалл "Крылья", в один бросок вскочил на вершину сооружения, войдя в самый центр красного туманного образования.  

И в тот же момент я уловил отголоски паники, бушевавшей в разуме неприятеля. Я не говорю уже о своей звезде: она принялась, подобно чёрной дыре, засасывать в себя – я называю это лишь очень приблизительно – концентрированную энергию Дамарахан, что оберегала Некрома и делала его недосягаемым для какого-либо оружия.  

В какой-то момент я даже решил, что теперь-то мне точно наступил конец, но... красный туман исчез, и помещение опустело. Я осмотрелся получше – но нигде не увидел и следа Некрома.  

И ещё – я чувствовал себя куда более здоровым, чем за всё то время, прошедшее с момента моего пробуждения в лаборатории Катта.  

Ещё я почувствовал, что Некром не погиб. Его кристаллическая мембрана всё ещё даёт о себе знать на тонких волнах Чёрного Спектра. Он где-то неподалёку – живой и всё ещё смертельно опасный...  

Едва я спустился с зиккурата и попытался было сориентироваться, чтобы установить местонахождение Некрома, как в моём шлеме ожил наушник передатчика.  

– Что у тебя там творится? – услыхал я голос Катта.  

– Сам ничего не понимаю... – ответил я, – может, чужаки знают...  

Я рассказал обо всём увиденном и пережитом. Повисла пауза, затем Катт сказал:  

– Ты всё сделал как надо. Сейчас вы в равных условиях...  

– Ну да, как же... – фыркнул я, – может, у вас есть возможность подкинуть мне парочку ядерных зарядов?  

– Извини, Джаред... нам ещё только предстоит высадиться в долине. Мы зачищаем горы от мэнсонитского сброда. Нашли даже несколько батарей ПВО класса "земля-орбита"... у Некрома было полно времени, чтобы как следует окопаться.  

– Я это уже понял...  

Катт не успел ответить – эфир вновь наполнился помехами. Стало быть, Некром в курсе событий и по прежнему на коне, а я...  

Я сосредоточил все свои чувства на ориентации в пространстве, рассчитывая увидеть следы кристаллической мембраны неприятеля. Иногда слабые, иногда хорошо заметные, эти следы позволяли мне идти по подземному лабиринту более организованно.  

Но довольно скоро я сбился с пути. Лабиринт имел слишком запутанную планировку, и вдобавок я терял направление поиска. Некром пользовался телепортерами, оказываясь то слева от меня через три стены, то позади, то где-то сверху. Несколько раз он наносил удары – то заходя с тыла, то пробираясь во фланги. В итоге всякая организованность в моих передвижениях пропала – я лишь бестолку кружился по одним и тем же маршрутам, словно заплутавший во вьюжную пору путник...  

Я не говорю уже о том, что фантастически ли я живуч, или не очень, но и у меня есть пределы. Мне жутко хотелось пить, но воды в сверхтехнологичном убежище нигде не было.  

А ещё у меня были основания остерегаться пользоваться телепортерами. Я уже заметил, что иные помещения не имеют обычных входов и выходов, а это означало, что я в любой момент могу оказаться взаперти. Некрому достаточно будет лишь отключить питание от телепортеров.  

Надо было что-то предпринимать. И что же?  

Я вспомнил зал с зиккуратом. В самый последний момент, прежде чем сила Дамарахан была мной поглощена, Некром удрал восвояси, но теперь он не может телепортироваться произвольно, из любой точки... стало быть, если он может меня подстеречь и запереть, то и я могу проделать то же самое?  

Вот только как выбрать наилучший момент для разрушения приёмно-отправляющих платформ? Я ведь не знаю местных коммуникаций, прежде всего – электрических, и не могу отслеживать передвижение неприятеля со стопроцентной точностью...  

А раз так, то... Я пошёл по лабиринту, сжигая все телепортеры, какие только мог отыскать. Если у меня нет ни знаний, ни возможностей управлять этой кухней – значит, нужно вынудить её настоящего хозяина играть по моему сценарию. Впрочем, я уничтожил не все телепортеры – те из них, что вели в тупик, я оставил. Мало ли кто будет разбирать местные обломки, может, чьи-то академические головы сумеют продвинуть науку за счёт чужаков...  

И Некром был принужден считаться с моей тактикой. Он всё больше лишался маневренности, я же, в свою очередь, мог меньше опасаться получить "Новую звезду" в не прикрытую спину. Наконец Некрому пришлось вернуться туда, где я встретил его впервые – в зал с зиккуратом. Это было самое большое помещение во всём лабиринте.  

– Ты умён и проворен, – громовым голосом возгласил он, стоя в полный рост на вершине зиккурата, – но надолго тебя не хватит. Ты вымотан до последних пределов, а для меня твои старания были лишь лёгкой разминкой...  

Странно, подумал я, почему он буквально прикован к вершине своего сооружения? Может, здесь имеет место какая-то магическая практика? Недаром же сила Дамарахан, туманом клубившаяся в зале, имела наибольшую концентрацию возле вершины...  

– Я уберу со своего пути племя Шрай-Фенг и передо мной откроется дорога на Млечный Путь, Туманность Андромеды и другие звёздные острова! – возвестил Некром, – я верну все планеты и их жизнь в Дуат – место, из которого они вышли в самом начале времён! Не противься неумолимому урагану истории, Джаред, и распробуй мою силу! Твои минуты сочтены!..  

Лишь в последнюю секунду, прежде чем в меня полетело несколько сгустков "Новой звезды", я вспомнил о Модуляторе Чёрного Спектра. Вокруг заплясали языки огня, а я жал на спуск инопланетного оружия, силясь разглядеть – причинил ли мой выстрел какой-нибудь ущерб неприятелю, да и вообще – попал ли я в него?  

Оказалось, что попал – Некром больше не стрелял. Кто знает – какие изменения в его теле произвёл Модулятор? Одно лишь скажу: кристаллическая мембрана на его лбу начала разогреваться, да так сильно, что вскоре в зале – а огонь тем временем успел погаснуть – вновь стало светло.  

Добавлю так же, что и мне пришлось несладко. Что-то жгло и разрывало меня изнутри, словно я проглотил что-то непомерно большое и горячее.  

Единственное место, которое я ощущал здоровым – это голова. Моя звезда светилась так же ярко, как и у Некрома...  

– Если мы оба погибнем здесь... – прошептал я, чувствуя, что стремительно приближаюсь к той грани, за которой начинается спасительное беспамятство, – то пусть так и будет. Доживать свой век с этим вмурованным в кость подарком – слишком тяжело... просто невыносимо...  

Ярко-рубиновое сияние заполонило весь лабиринт. Ничего больше не существовало, кроме этого красного марева. Я стремительно падал... не знаю, куда. Должно быть, я снова умирал...  

Но в одном я уверен твёрдо – мой неприятель лишился своей кристаллической мембраны. Я уверен в этом потому, что сквозь последние проблески сознания почувствовал её зажатой в своём кулаке.  

ЭПИЛОГ  

Где-то в отдалении, за стенкой, запиликал электронный будильник, и я, открыв глаза, наконец оторвал голову от подушки. Я боялся опоздать на работу – заведующий биоломбардом уже выписал мне предупреждение, а это означало... словом, мне светила хорошая взбучка, если я не потороплюсь.  

– Что за чёрт? – воскликнул я, почувствовав, как что-то мешает моему обзору. Мало того – я не смог встать с кровати.  

Я был весь в бинтах. Ноги зафиксированы специальной медицинской шиной, изготовленной в Саркорпе. Левый глаз был прикрыт повязкой, а обритый наголо череп и вовсе скрывался под чем-то твёрдым, напоминающим сталь...  

Я обречённо лёг. Значит, всё-таки имела место дорожная авария...  

Ну да, правильно. Я в больничной палате, и в воздухе витают специфические больничные запахи. А уж местное освещение – это и вовсе хрестоматийный образ. В больницах всегда такое освещение – невыносимо-давящее, сверх меры яркое...  

Сколько прошло времени – не знаю, прежде чем открылась дверь и на пороге возникло странное существо, похожее на тигра. "Не совсем тигр" был одет в бежевый, совершенно неподходящий для человека костюм, в одной руке держал шляпу, а во второй – небольшую синюю шкатулку. И вот тут я вспомнил всё. Причиной моего нынешнего состояния послужила отнюдь не дорожная авария...  

– Катт? – вопросил я, – что происходит? Где мы сейчас?  

– Всё в норме, Джаред, – рыкнул предводитель повстанцев, – ты в состоянии говорить?  

– Давно уже хочу поговорить... – я попытался присесть, – значит, я не умер?  

– Тебя засыпало обломками тоннеля, – Катт сел на стул, – пришлось немного повозиться... Бо говорит, что месяца через два тебя можно будет выписать...  

Я опасался услышать, что моё состояние совершенно безнадёжно, но всё оказалось не так уж и страшно... впрочем, это кому как. Я пролежал в искусственной кому два месяца, у меня было множество глубоких ожогов, левый глаз пришлось удалить – впрочем, мне его уже регенерировали, у меня сломано несколько рёбер, позвонков, обе ноги...  

– Звезда! – вспомнил я, – что с ней?  

– Можешь быть спокоен, – ободряюще ответил Катт, – они удалили её. Теперь ты прежний человек... – и с этими словами он открыл шкатулку. Моя кристаллическая мембрана находилась на её дне, а с другой стороны, во втором отделении, находилась другая мембрана... или, может, именно она и есть моя? Теперь уже нельзя было сказать – которая из них была на моём лбу, а которая – на лбу Первого Директора.  

– У нас куча дел, – сказал Катт, – тебя я не могу привлечь – ты в нашей организации формально не числишься, да и твоё состояние... в целом, ты сейчас свободный человек, но я буду не Монтрадекстер Катт, если не помогу тебе устроиться. Тебе придётся трудно, поскольку в мире много чего поменялось. На Земле теперь восемь государств вместо одного, и им предстоит как-то взаимодействовать, кооперировать, и всё такое... нужно разобраться с наследием Саркорпа, и я не говорю уже о намечающемся полёте на родную планету Шрай-Фенг, а так же в некоторые пригодные для заселения пустые миры.  

– Значит, эти чужаки сейчас на Земле?  

– Их делегация от ведомства... что-то вроде нашего Госдепартамента в прежние времена. Собственно, ты выжил в большей степени благодаря их вмешательству. Их медицина посильнее нашей. А если бы ты задержался в бункере подольше и изучил его получше, то наткнулся бы на звездолёт. Некром строил его лично для себя, но когда мы изучим его и размножим... словом, Джаред, дивный новый мир не за горами. Придётся трудиться изо всех сил, чтобы занять в нём достойное место. Так-то вот...  

– А супермаркеты и мини-моллы остались? – усмехнулся я, – их ведь нужно как-то охранять...  

Мы в два голоса рассмеялись, причём хохот Катта наверняка был слышен во всём корпусе и на расстоянии мили от него.  

Катт принялся рассказывать то немногое, о чём я ещё не знал. Его людям удалось частично расчистить бункер Некрома, но его тела не нашли – скорее всего, от Первого Директора не осталось вообще ничего, кроме золы и сажи. Пришельцы забрали и посадили под арест двоих уцелевших соплеменников, прятавшихся в более глубоких горизонтах, в которые я не успел попасть, и разрешили Катту забрать остатки чужой машинерии, коей был оснащён бункер.  

В остальном же дела шли превосходно. По сути, повстанческое движение оказалось единственной силой на континенте, с которой приходилось считаться, чем Катт и воспользовался. Народных волнений и выступлений нигде не отмечалось, экономические и транспортные связи не понесли серьёзного урона, разного рода деструктивные оккультные группировки засели в глубокое подполье (откуда их периодически вытягивали за уши для следствия и суда), и новое правительство почти не имело серьёзных конкурентов, могущих возжелать власти над пятьюстами миллионами жителей Америки.  

На внешнеполитическом фронте тоже всё складывалось удачно – если не считать вялого протеста со стороны новообразованного Европейского Союза, не желавшего расставаться с утраченной Гренландией и некоторыми островами в Тихом океане и Карибском море.  

Примерно в полдень в палату вошёл Лэнс, а следом за ним – Лана. Пару дней назад они вернулись из двухнедельного отдыха на Кубе, но куда больше меня заинтересовали не подробности путешествия, а то, что Лана, пусть пока ещё очень неловко, но передвигалась без протеза. Как оказалось, здесь вновь не обошлось без чужаков, и они в качестве жеста доброй воли восстановили женщине утраченную конечность.  

– Более того, – заметил Катт, – они делают это намного быстрее, чем мы, и я договорился с ними о том, чтобы они кое-чему обучили наших врачей...  

Попутно Катт и Лэнс кое-что решили и в отношении меня. Широкую огласку моё участие в операции не получило, и это – тут я был полностью с ними согласен – было даже к лучшему, ибо не стоило кому-либо со стороны облегчать задачу по расследованию сомнительных сторон всей этой истории. Мне соорудили новые документы и после выписки я должен был перебраться из Ньюмена куда-нибудь подальше, хотя бы и на Восточное побережье. Со мной так же должна была уехать Сюзи Фелпс и ещё пара человек, хорошо знающих меня по Ньюмену, включая и тот период, когда я жил с кристаллической мембраной на лбу.  

А после обеда к нам пришёл один из представителей племени Шрай-Фенг. Он выразил своё удивление тем фактом, что представитель иной формы жизни, что по своей сути не был способен видеть Чёрное Сияние (речь, как вы догадались, шла обо мне), сумел не только высоко подняться в части его использования, но и остаться при этом собой прежним. Звание Мастера осталось за мной, а в придачу к нему и ряд привилегий, данных Большим Советом Шрай-Фенг (которыми я вряд ли когда-нибудь воспользуюсь).  

Затем обо мне на какое-то время забыли, и инопланетный гость завладел вниманием Катта. Гость отвечал, как мог, на его вопросы – в основном все они сводились к Чёрному Сиянию и способам обезопасить человека от его негативного проявления.  

– Самый безотказный способ защититься, – донеслось до меня, – это ты сам и то, что руководит твоими поступками. Добрые поступки – добрый результат, и наоборот. Сияние – не божество, ему нельзя поклоняться. Для нас оно – средство коммуникации, для вас – нечто иное. Оно – явление о двух концах, в его основе – дуалистическое начало с принципом единства и борьбы противоположностей. Оно сделает тебя тем, кем ты являешься в своей истинной форме, покажет наяву всё, чем ты живёшь... вот почему Джаред остался человеком и превратился в солдата, а его конкурент – в полуживую безобразную машину...  

– Да... – говорил Катт, – не могу себе даже представить – в кого бы превратился я, если бы...  

– А скажите, – вмешался я, – то место, которое мы называем Дуат – там в самом деле никто не живёт?  

– Никто и никогда там не жил, – ответил инопланетянин, – разумных цивилизаций мало, и все они обитают в более спокойных регионах галактики. И я не припомню случая, чтобы кто-то из них пробирался на Землю и изображал здесь сошедших с неба Богов... за исключением наших недавних беглецов. Птах или Кецалькоатль – это исключительно ваши земные проблемы, но никак не чужеродные...  

Выслушав ответ, я несколько успокоился. Стало быть, правы были те, кто говорил – "Не всё, что падает сверху, есть от Творца". Инопланетный земноводный гость сам же и подтвердил правильность сего высказывания...  

***  

Мой рассказ подходит к концу. Хотелось бы ещё о многом рассказать – о жизни на нашей не очень спокойной планете, о космических изысканиях и многих удивительных вещах, найденных за многие световые годы от Земли, о работе Катта в правительстве – но обо всё этом мои потомки узнают и без моего участия.  

Говоря по правде, придумать достойный конец очень нелегко, поэтому я не буду долго думать. Напишу как есть – будьте и оставайтесь лицами вечности. Что это значит? Так вот, у одного народа, живущего на соседнем с нашим континенте, слово "человек" состоит из двух древних слов, которые в переводе на современный язык образуют определение – "лицо вечности". В этом определении нет даже намёка на грубую земную физиологию, но есть явственный намёк на иную, глубинную суть нашего бытия. Мы все рано или поздно уйдём в вечность – ту или иную вечность, которую сами для себя готовим посредством своих дел, а потому не имеет принципиального значения – как мы выглядим и каков наш статус в обществе.  

Проснувшись поутру, можно обнаружить третий глаз на лбу или плавники на боку... или покрытую металлом и проводами голову, можно прыгнуть через социальные ступени – из уборщика в сенаторы – а то и наоборот! – но важно другое: помнить о том, что ты человек, лицо вечности, и твоя вечность творится не деньгами, не жестами и обрядами, не демагогией и не физиологией, не оружием и не причудливыми органами – как это было в моём случае, – а постоянным выбором между той гранью, что отделяет радость и свободу от боли и порабощения.  

На этом – всё. Живите – и выбирайте.  

Декабрь 2018 – Март 2019