Разгромленная лаборатория

Разгромленная лаборатория.  

Наша бабушка с дедушкой живут в достаточно просторном кирпичном доме, сработанном из кирпича местного производства – тёмно-красного, прочного и непромокаемого. Но когда-то давно, на исходе первого послевоенного десятилетия, они начинали семейную жизнь в крохотном домике – размером с современный гараж, ну, или может, чуть побольше, если брать в расчёт сени. Известно, что после войны люди много и упорно трудились, отстраивая страну заново, и жилищная проблема, особенно в сёлах, их волновала в меньшей степени, нежели в наши дни. Вообще по всему Заборью и окрестным деревням в годы моего детства таких крохотных домиков сохранялось ещё очень много, но в них уже почти никто не жил.  

Например, в Солотче, у дяди Серёжи, на участке тоже имелся такой домик. Трудно было сыскать более лучшего места для детских игр – всего и не упомнишь из того, что мы там делали. Мы обставляли его остатками давно выброшенной мебели, искали в стенах и в полу тайники с сокровищами, раскапывали обвалившийся погреб...  

Старый бабушкин домик был в чуточку более худшем состоянии, а потому в нём был по первоначалу устроен курятник. Но затем для птицы было выстроено более подходящее помещение, и домик после тщательной уборки стал вотчиной моего братца Толика и его приятелей.  

Они называли этот домик лабораторией. Что же они там делали, за запертой дверью и тщательно загороженными изнутри окнами? Я, потом Оленька, а так же Витька Ширшов и Кирка – неделями ломали головы над этой загадкой... лишь много позже, когда я пошёл в школу, Толик как-то соизволил допустить вашего покорного слугу до своих секретов.  

И вот я захожу в единственную комнатку, вижу давно не беленые стены, отвалившиеся куски глины, два бревна, выполняющие функции подпорок для стропила, приколоченные к сим брёвнам полочки – а в самом дальнем углу груду вещей... И чего там только не было! Старые банки с красками, которые почему-то так и не были использованы по назначению, коробки со стиральным порошком, мешочки с медным купоросом и ещё чем-то непонятным, пузырьки с давно просроченными лекарствами – словом, много чего...  

– Так это и впрямь лаборатория? – я буквально загорелся.  

– Да, – закивал Толик, – мы будем тут химичить, так, чтобы никто ничего не видел.  

Последние слова Толика вызвали живейший отклик у всех зрителей и слушателей, коими были я и сестрёнка. Ещё бы! – нам досталось место, куда не придёт ни мама, ни бабушка, ни кто-нибудь ещё...  

– То есть, мы будем делать опыты? – уточнила Оленька.  

– Ну да, – сказал Толик, – вот например – давайте насыпем в краску стиральный порошок и посмотрим – что будет...  

Мы вылили немного краски в тазик, добавили порошок и принялись тщательно всё это размешивать. После нескольких минут мы бросили мешать и в недоумении уставились на получившееся гаррипоттеровское варево. Неизвестно, чего мы надеялись достичь по окончании опыта – во всяком случае, никто не решился пробовать эту бледно-зелёную слизь на вкус. Гореть она не хотела, старый домик не был удостоен вниманием какого-нибудь старика Хоттабыча... что же нам было делать? А вылить всё это к едрене-фене в туалет! – что мы и сделали.  

В этот день бабушка с тётей Зиной тоже взялись химичить – они развели в большой кастрюле белила, чтобы покрасить ими потолок на кухне. Привлечённые этим удивительным действом, мы подошли поближе. Здесь же крутилась наша маленькая городская сестрёнка Ксюша – она долго разглядывала содержимое кастрюли, а потом вдруг заявила, что ей нужна трубочка...  

Девочка вообразила, что разведённая краска нужна для того, чтобы надувать мыльные пузыри. Поначалу на её выпрашивания никто не обращал внимания, но вскоре эти выпрашивания перешли в плаксивое хныканье, а затем – в истошный рёв. Тётя Зина наградила Ксюшу шлепком по мягкому месту и отвела домой, но ещё долго из комнат до нас доносился жалобный ор:  

– Тру-у-уба-ачку! Тру-у-уба-ачку! Тру-у-уба-ачку!  

Улучив момент, Толик нацедил белила в ковш и отнёс в нашу... так сказать, лабораторию. Мало ли – вдруг пригодится?  

Дедушка в этот день тоже химичил – жёг серу, ядовитый дым которой прекрасно уничтожал заведшуюся в погребе плесень. Толик снова отличился – отсыпал себе пригоршню красивого жёлтого порошка. Этот порошок ещё сыграет с нами злую шутку... но всему, как говорится, своё время.  

Однажды в нашей лаборатории произошла утечка ядовитых веществ. А дело было так. Мы с Оленькой взялись размешивать в воде просроченные лекарства, выпущенные, должно быть, ещё в шестидесятых годах двадцатого столетия. Мы обнаружили, что некоторые из них прекрасно растворяются в воде. Затем Оленька стащила из сеней садовый насос. Уж и не знаю – чья это была идея зарядить насос приготовленной нами смесью, но факт остаётся фактом – я выстрелил этой смесью вверх и попал прямо в стог сена, что стоял на дворе Петра Иваныча...  

Тогда я не слишком сильно переживал из-за этого. Ведь главное было то, что никто не видел – что я натворил? Но осенью того же года Петру Иванычу пришлось вызывать ветеринара к заболевшей корове. Лишь много лет спустя я понял – чем был обусловлен этот вызов... в общем, наша лекарственная смесь не пошла корове впрок. Впрочем, она болела не очень долго и в конце концов выздоровела.  

Но ещё до этого мы лишились лаборатории. Мама увидела меня со шприцем в руках. Под её нажимом я сдал все наши маленькие секретики, и куча просроченных лекарств отправилась в туалет.  

– Стрелять таких надо! – разорялся спустя какое-то время Толик, – балда ты, Сашка! Не мог, что ли, сказать, что нашёл шприц под шкафом или диваном?  

Увы, увы! Такая простая мысль в мою голову даже не заглянула!  

Потерю лекарств мы пережили. Вскоре после этого я взял одну из банок с краской и отнёс её за домик – очень уж мне хотелось что-нибудь покрасить. Я самозабвенно и увлечённо, словно Том Сойер из книжки, мазал забор, не замечая, что позади меня стоит Ксюша.  

– А что это ты делаешь? – спросила она.  

– Как что? – обернулся я, – не видишь разве? Крашу.  

Девочка ушла. Я продолжил прерванное занятие, но вскоре моё внимание было привлечено Ксюшей – она прошла в огород с каким-то ведёрком, устроилась возле стенки соседского коровника и начала водить по ней палкой, вырисовывая какие-то замысловатые загогулины. Неужели, думал я, она взяла краску в нашей лаборатории?  

– Ксюша! – закричала со двора бабушка, – ты что делаешь?  

– Крашу, – спокойно, не оборачиваясь, отозвалась девочка.  

Исследование Ксюшиного ведёрка выявило вопиющий факт – там была намешана разведённая в воде мука...  

А несколько минут спустя, когда бабушка отшлёпала Ксюшу, очередь получать на орехи дошла и до меня. Вечером того же дня дедушка посетил нашу лабораторию, и вся бытовая химия отправилась в уже хорошо всем известное место, из вежливости именуемое "маленьким домиком среди огорода".  

Обидно, конечно, что наша лаборатория оказалась разгромленной. Но детство есть детство – лишившись чего-то одного, мы, погоревав немного, брались измышлять что-нибудь новенькое...