Красиво жить

Григорий Борзенко  

Красиво жить  

Из цикла «Мы жили на этой земле  

Эпизод первый  

Все мы непременно ездили в поездах. Всем нам знакома аура, царящая в вагонном купе. Ты и трое незнакомых тебе людей. Ты их не знаешь, кто из них хороший, кто плохой, у кого какие грехи или подвиги за спиной, они тебя не знают. Ни о том, чем ты мог бы гордиться, а чего жутко стыдишься и не хотел бы, чтоб об этом кто-то знал. Ты понимаешь, что видишь их в первый и в последний раз в своей жизни. Поэтому в разговоре, который непременно рано или поздно завяжется у купе, ты можешь говорить все, что угодно. Стыдливо умалчивать о случаях из своей жизни, при воспоминании о которых у тебя, что называется, глаза выпрыгивают от стыда, и смело хвастаться подвигами, которые ты никогда не совершал и никогда в жизни не совершишь. А почему бы и нет? Все равно у твоих новых слушателей нет возможности проверить, врешь ты или нет, поэтому можно смело, с упоением рассказывать как ты покорял Эверест, скакал на белом коне с шашкой наголо впереди войска, которое одержало победу под Ватерлоо или близ Марстон-Мура. Автор этих строк так часто ездил в поездах, так много слушал подобных россказней, что можно было бы писать новую «Сагу о вагонных Форсайтах» объемом в восемьсот томов! Вот где фантазии у людей дают себе волю! Вот где человек на словах воплощает в жизнь то, что реально ему воплотить так и не удалось!  

Давайте и мы с вами, образно говоря, тихонько приоткроем дверцу в один из вагонных купе, и сквозь узенькую щелочку понаблюдаем, а, главное, послушаем, о чем говорят четыре случайных попутчицы. Юные девушки, примерно одного возраста. Ну, плюс-минус год или два – это ни в счет! Это не играет роли в данном случае.  

Итак, знакомимся!  

Света, поджав под себя ноги, увлеченно читает книгу.  

Ира пьёт чай, изредка делает чайной ложечкой круговые движения в стакане, помешивая чай, грея руки о стенки стакана.  

Таня пристально всматривается в зеркальце, красится, наводит ресницы,  

Женя вяжет, размышляя о чем-то своем.  

Первой тишину решила нарушить Ира, которая недовольно скривлюсь и с явным раздражением промолвила:  

– Вот сколько езжу в поездах, и каждый раз удивляюсь! Какой чай они приносят!  

– В каком смысле? – Удивилась Таня. – Что ты имеешь в виду?  

– В смысле, что его пить невозможно! – Еще больше скривила от пренебрежения гримасу Ира. – Просто подкрашенная безвкусная горячая вода!  

– Чай как чай. Обычный. – Молвила Женя, не отрываясь от вязания. – Я с полчаса назад пила, ничего, вроде бы. Вполне нормальный чай.  

– Ну, что ты! Разве это чай? – Голос Иры сквозил возмущением. – Вот когда я была в Индии, вот там чаи ихние пила! Вот где действительно чай!  

– Не поняла. – Встряла в разговор и Света. – Чай индийский ты пила именно в Индии?  

– Конечно! – Высокомерно поморщилась Ира. – Пить индийский чай здесь, это то же самое, и отходы древесины запаривать в кипятке. Наши умельцы обычно подсыпают опилки в пачку с надписью «Индийский чай», а лохи, глупые, верят тому, что это он действительно из Индии. Нет! Ихние чаи я пила именно в Индии! Собственно, как и на Цейлоне тоже! Вот где действительно вкуснятина! Аромат – неповторим!  

Женя искоса взглянула на собеседницу, и, не отрываясь от вязания, спросила:  

– Ты хочешь сказать, что ты и в Индии, и на Цейлоне была?  

– А почему бы и нет?! – Ира игриво вскинула брови. – Что в этом невероятного?! Я люблю путешествовать. Началось с того, что папа любил футбол, летал на крутые матчи Лиги Чемпионов, то в Барселону, то в Мадрид, то в Лондон или в Мюнхен. В одно время и меня начал с собой за компанию брать. Вот я и подсела на эти путешествия. Может, для кого-то так много и так часто везде летать, как говорится, кишка тонка, а я люблю это дело!  

– Может, для кого и тонка, но лично я тоже этим увлекаюсь. – Снисходительно скривила губы Таня. – Правда, в Индии, и, уж тем более, на Цейлоны, не летала, что нет, то нет. А вот по Европе летаю точно! Острова еще люблю! Самые дальние, где была – это Канары и Багамы! Господи! Как там красиво! Какая прозрачная вода! Какие пальмы, сервис какой вокруг! Какие мачо ходят! Вот бы быстрее бы подрасти, освободится от родительской опеки и самой бы ездить! Тогда и с этими мачо романы можно крутить, и все иное…  

– А «все иное» это что? – Не отрываясь от вязки, спросила Женя.  

Таня от удивления вскинула вверх брови:  

– Ты что?! С села какого-то забитого, наверное? Тебе что, объяснять все нужно?!  

– Я просто спросила… – Смутилась Женя. – Зависть берет. Какая у вас красивая жизнь! Я только по телевизору слышала, что есть такие Канары, Багамы, Гавайи… А на Гавайях ты была?  

– Обижаешь?! – Губы Тани скривились в ироничной ухмылке. – В первую очередь там была! Как без них-то, родимых.  

– Как здорово… – Сокрушенно и с явной завистью вздохнула Женя. – А далеко это? Долго туда лететь? Не устаешь в полете? Что ближе: Гавайи или Канары?  

– Гавайи, конечно, ближе! – Покачала головой Таня с видом заправского затока. – Что там уставать: сел в авиалайнер, не успел оглянуться – ты уже на Гавайях. Время в полете летит как одна секунда. Пока тебе стюардессы кофе и чай в кресло принесли, вот уже и к Гавайям подлетаем!  

– Классно… – С завистью вздохнула Женя, не отрываясь от вязания. – Ты, наверное, в полетах всю географию планеты изучила. Кстати, а какая отметка у тебя в школе по географии?  

– А тебе зачем? – Удивилась Таня.  

– Просто интересно. – Смутилась Женя. – Извини, если обидела этим вопросам. Просто настолько я сведуща в географии, то Канары находятся относительно рядом, а Гавайи на другом конце земного шара! Туда лететь да лететь… Мой знакомый, когда хотел подчеркнуть то, как далеко находится что-либо, любил повторять шуточное выражение. Он говорил: «Это так далеко, что туда нужно добираться трое суток на оленях, и еще суток пять на собачьих упряжках»…  

Видя, что Таня замялась, и не знает, что на это ответить, поэтому разговор решала поддержать Света.  

– А я, девчонки, люблю не просто ездить, а непременно ехать туда, где есть какие-то всем известные туристические, архитектурные и прочие прибамбасы. Ну, например, Эйфелева башня во Франции, или Пизанская в Италии. Или пирамиды в Египте, или Ниагарский водопад. И еду не просто посмотреть на них, а обязательно сфоткаться на их фоне. Сделать сэлфи – это даже важнее самих пирамид и водопадов. Нет! Вру я! И это не главное! Главное – выложить эти фото в инстаграм и иные соцсети! Нет! Снова вру! И это не главное! Главное – чтобы смотрели друзья, подруги, одноклассники, бывшие поклонники! И не просто смотрели! А чтобы завидовали, губы кусали, бесились и места себе не находили! Пусть видят, какая красивая жизнь меня окружает! Жуть как люблю красиво жить!  

– Согласна… – Оживилась Ира. – Когда на тебя смотрят с завистью и завидуют тебе – это круто! Кайф от этого ловишь! Едешь, например, на кабриолете с открытым верхом, ветер теребит тебе волосы, щекочет щеки! Проезжаешь мимо тралика, а там, как огурцы в бочке, едут обыкновенные лохи. Смотрят с завистью тебе вслед. И видя, что все тебе завидуют, от этого ты балдеешь еще больше! Кайф!  

– Да, полностью с тобой согласна! – Голос Светы сквозил радостными эмоциями. – Красиво жить – это круто! Жизнь раз дается! Хочется прожить ее достойно!  

Таня взглянула в сторону Жени и ехидным голосом промолвила:  

– Я что это наша четвертая спутница все молчит? Мы о себе все рассказали. Теперь твой чред. Или рассказывать нечего? Дальше своего села Свынолупивкы или Тюлиляповки и нос не показывала? Или у папы с мамой кошелек пустоват, чтобы по Европам ездить?  

Женя грустно улыбнулась, и, продолжая вязать, спокойным голосом ответила:  

– А что, если папа не крутяк, а работает слесарем на заводе, а мама на фабрике рабочей – это что, плохо? Стесняться этого нужно? Они что, меньше от этого будут любить своих детей и дарить им свою нежность и ласку?  

Эти слова вызвали у троих ее попутчиков такое удивление, что те даже на несколько секунд умолкли, глядя на Женю с искренним недоумением и удивлением.  

– Ну… Все понятно… – Пренебрежительная ухмылка на лице Тани красноречиво говорила о том, что думает она сейчас о своей собеседнице. – Как в песне какой-то пелось: «Раньше думай о Родине, а потом о себе! » Слышали мы эти басенки.  

– Наверное, ты и правда из колхоза «Червоне дышло», где топорами бреются и пугаются скрипа колес. – Улыбнулась Ира. – И в резиновых сапогах на танцы ходят.  

Трое подружек дружно прыснули смехом.  

Все трое ожидали возмущение или негодование со стороны своей попутчицы, но та спокойно продолжая вязать, и ее почти отрешенный вид начал даже бесить нашу троицу. Словно все происходящее вокруг, и колкости в сторону Жени, ее абсолютно не касались:  

– Ну, ежели колеса скрипят, то этого действительно нужно пугаться. – Женя говорила так, словно читала книгу. – Коль они не смазаны, то и отвалиться могут на ходу. А авария – это плохо.  

– Мы все понимаем… – Сочувственно покачала головой Ира. – Просто тебе и рассказывать-то нечего, вот ты и умничаешь про колеса. Небось, вот так вот с утра и до вечера вяжешь, и ничего более.  

– Советую брать для вязки нитки синего цвета. – Голос Тани сквозил циничностью. – И вязать не свитера и варежки, а именно чулки. Синий чулок – это как раз то, что тебе очень подходит.  

Троица снова дружно прыснула смехом.  

Женя на миг перестала вязать, пристально присмотрелась, поднеся ближе к глазам вязку, к какому-то узелку на ней, который привлек ее внимание, и через мгновение продолжила спокойно и вязать, и говорить:  

– Ну, ежели мне нечего было бы рассказать, я бы просто выдумала все и соврала вам. Ведь давно всем известно, что человек, когда едет в поезде, пользуется тем, что рядом с ним люди, которых он, скорее всего, видит в первый и в последний раз в своей жизни. В таких случаях люди, которым хочется выговориться, излить душу, действительно вполне откровенно, даже иногда излишне откровенно, выведают своему попутчику все свои тайны. Но, бывает, и наоборот. То, о чем человек бредит в своих мечтах, но что на самом деле для него является нереальным, он, рассказывая об этом своим попутчикам, выдает желаемое за действительное. Принцип тот же: надежда на то, что видишь человека в первый и в последний раз. Никто не узнает о твоей лжи, поэтому и хочется покупаться в лучах славы. Хотя бы на короткий миг. На то время, пока движется поезд.  

Женя взглянула в окошко и оживилась.  

– Хотя, собственно, движение уже и замедляется. – Сказала она. -Подъезжаем мы уже… Почти приехали!  

Все трое начали дружно вытягивать шеи и посматривать в окошко. Было видно, что они действительно подъезжают к перрону.  

Женя положила свое вязание на стол, и устало вздохнула.  

Ира потянулась за чемоданом, который лежал на верхней полке. Все начали собираться.  

Эпизод второй  

В Херсоне несколько автостанций. Междугородний, который находится при выезде из города в сторону Николаева, Пригородная автостанция, которая обслуживает пригородные села, и находится впритык с Центральным рынком в центре города, и Автостанция «Юг», которая находится рядом с железнодорожным вокзалом. Она также обслуживает лишь только близлежащие пригородные села, что очень удобно для их жителей. Как говорится: с корабля на бал. Приехал с села маршрутным автобусом, сел на поезд, съездил, куда тебе нужно, и так же проделал путь обратно.  

Вот и сейчас мы видим на платформе автостанции сельского вида женщину, которая с гневом на лице кричит в трубку мобильного телефона:  

– Ну?! Де ты там?!  

Ира как раз шла по перрону, таща за собой чемодан, когда зазвенел ее мобильный телефон.  

– Да, да, я уже вышла из вагона, бегу по перрону. – Торопливо заговорила она в трубку. – Сейчас буду!  

Сельского вида женщина, стоящая на платформе автостанции, недовольно скривилась, в который раз поправила стоящее на асфальте рядом с ней «кравчучки» и иные, как их называют, «колхозные» сумки, и продолжила, стоя возле автобуса, вытягивать шею, и пристально всматриваясь вдаль. Было понятно, что она кого-то выглядывает.  

Вот она оживилась. Явно заметила того, кого ждала.  

К ней торопливым шагом подошла запыхавшаяся от быстрой ходьбы и тяжелого чемодана Ира.  

– Ну, наконец-то! – Оживилась женщина. – Де тебе черти носять? Вже автобус должен отправляться! Я попросила шофера шоб пидождав пару мынут. Давай быстрише! Шляешься там по тому Киэву… Вин тоби треба?! И в сели не плохо жыть! Роботы по хозяйству накопылося стилькы, шо в гору николы глянуть. Якраз дощ пройшов, грядкы хорошо полыв. Так шо зараз взунемося в резынови сапогы и до вечора спыны розгынать не будем! Та пишлы ж уже быстрише!  

Мама, а вслед за ней и дочка, подхватив с асфальта строченые дерматиновые сумки, быстро зашли к автобусу, который их ожидал.  

Эпизод третий  

Метла ритмично скользила по асфальту, и при каждом ее взмахе женщина-дворник, одетая в желтую, светоотражающую жилетку, сметала очередную порцию мусора. Трудолюбивая женщина при этом в который раз с болью в душе отмечал про себя, что подметать ей все эти годы приходится не опавшие листья или иные предметы, оставленные природой, а именно мусор, который оставляют после себя нерадивые люди. Обвертки от конфет, упаковки от мороженного, окурки сигарет и пустые пачки от сигарет… Сколько твердится миру, что мусор нужно бросать именно в урны, не сорить после себя, но люди, с упорством, достойным лучшего применения, все, использованное ими, бросают просто себе под ноги. И так длится годами, десятилетиями… Деток в школе учат грамматикам, математикам и иным предметам, но никто, почему-то не учит их главному: быть нормальным, адекватным, совестливым человеком! Можно быть образованным человеком, прилично одетым, но при этом в душе быть самым настоящим засранцем! Эту женщину поражали картины, когда она подметала, например, самую красивую пешеходную улицу Суворова в Херсоне, мимо нее проходила семья, очень прилично и празднично одеты все, но все при этом распаковывая мороженное, бросили обвертки себе под ноги, прямо на тротуарные плиточки и преспокойно неспешным шагом последовали дальше…  

За многие годы работы дворником эта женщина многое насмотрелась…  

– Мама, привет! – Послышалось у нее за спиной. – А вот и я!  

Дворник резко повернулась, улыбнулась, подошла к Тане, поцеловала ее.  

– О! Приехала?! Ну и слава богу! И я якраз уже заканчиваю работу! Если хочешь, зайди в бытовку, переоденься, возьми любую из запасных метел, да и помоги мне закончить работу. Потом вместе домой поедем. По пути купим что-нибудь, чтобы борщ приготовить. А то дома холодильник пустой.  

– Хорошо, мама. Конечно! Могла бы это и не говорить! Я это и сама знаю, что помочь тебе нужно. Первый раз, что ли!  

– Не забудь переобуться! – Крикнула дворник вслед дочери.  

– Опять ты говоришь, то, что я и сама знаю. – Крикнула та, не оглядываясь. – Я мигом!  

Из бытовки она вскоре вышла в рабочем халата, с метлой в руке и в резиновых сапогах.  

Ее красивые босоножки на высоком каблуке, которые она так хотела купить, и таки купила, долгое время отказывая себе почти во всем, чтобы собрать нужную для их покупки сумму, остались стоять в бытовке, заботливо накрытые сверху носовым платком, чтобы на них не падала пыль.  

Эпизод четвертый  

Вид нищего, который сидел на Привокзальной площади рядом с остановкой общественного транспорта прямо на асфальте, предварительно подстелив под попу обрывок из картонного ящика, и просил милостыню, никого не удивлял. Он постоянно здесь сидел и многие привыкли к этому, не обращая на него внимание.  

Перед ним стояла небольшая картонная коробочка для подаяний, на дне которой лежали несколько мелких монет.  

Раньше этот человек часто приговаривал: «Подайте, Бога ради! », а сейчас, видя, что большинства прохожих не очень-то вменяют его просьбам, просто сидел молча, угрюмо уставившись на эту коробочку, с надеждой, что кто-то все же бросит в нее подаяние.  

Рядом с коробочкой мелькали сотни ног, в глазах рябило от всяких босоножек, туфель и кроссовок, которые курсировали мимо коробочки, но никто не останавливался возле него, и уж тем более, никто не бросал новое подаяние.  

Вдруг он увидел рядом с коробочкой красивые женские босоножки, из которых «вырастали» бесконечно длинные женские ноги и устремлялись куда-то в небо. Он был не в том возрасте, чтобы любоваться женским ножками, но сей факт взволновал его. В душе появилась надежда, что эта длинноногая красавица для того и остановилась, чтобы достать из кошелька денежку и бросить ее в вожделенную коробочку. Сердце учащенно забилось в предвкушении, что пожертвование может быть щедрым. Но время шло, чудо-ноги в чудо-босоножках продолжали стоять возле коробочки, а вожделенной денежный дождь все никак не капал в этот импровизированный сосуд. Понимая, что что-то идет не так, мужчина медленно поднял голову и взглянул на обладательницу босоножек.  

Лицо его вмиг просветлело и оживилось.  

– О! Света! Доченька! А я вот…  

Он замялся, не зная, что сказать.  

Света с высоты своего роста стояла, и с укоризной молча смотрела на него.  

– А я это… – Вновь попытался что-то пролепетать нищий, но оратор с него был явно никудышный. – Я вот…  

Света с укором покачала головой:  

– Стоит мне уехать, и ты опять берешься за старое… Ну, что ты, в самом-то деле… Но ведь я даю тебе денежку на продукты! Да, не на хлеб с маслом, но прохарчеваться как-то можно. С голоду ведь не помираешь… Ну, что же ты в самом-то деле творишь?!  

Она помогла ему подняться.  

– Уж и не знаю, дочка, почему меня на это тянет… – Поднимаясь и кряхтя, приговаривал он. – Привычка, наверное…  

Света достала белоснежный платочек, и начала стряхивать из его брюк прилипший к заднице мусор.  

– Папочка, миленький, пожалуйста, не делай этого! – Голос ее сквозил такой нежностью и жалостью, что впору было заплакать. – Я и так там ничего, кроме общежития не знаю, света белого не вижу. Как только выкрою свободное время от учебы, то обязательно иду подрабатывать, чтобы как-то и себя прокормить и тебя. Раньше все восхищались, мол, девочка-вундеркинд! Другая бы на моем месте уже карьеру бы сделала в столь юном возрасте, а я… Пойдем, родненький домой, пойдем. Папочка… Прошу тебя, не делай больше этого никогда! Пожалуйста! Не позорь ни меня, ни память про маму….  

Подошел троллейбус.  

Она помогла подняться отцу на ступеньки троллейбуса, они уехали.  

На земле остались лежать кусок из картонного ящика, на котором он сидел, и коробочка с парой-тройкой мелких монет. Он так хотел их забрать с собой, но постеснялся дочери.  

Эпизод пятый  

Импозантный мужчина в дорогом костюме подвел Женю к шикарному лимузину.  

– А вот и наша, Женечка, колымага! – Веселым и бодрым голосом молвил он. – Заходи!  

Он услужливо распахнул перед Женей заднюю дверь.  

Она села в авто.  

Водитель уже хотел захлопнуть дверь, но Женя подала знак, и он остановил движение.  

– Послушай, Артурчик. – А ты случайно не знаешь, в планах моего папы нет ближайшим временем деловой поездки на Гавайи?  

От неожиданности вопроса тот поначалу даже растерялся:  

– Не знаю… – Затем поспешно спохватился. – Послушай! Так ведь он совсем недавно туда летал!  

– Правда? А я и не знала… – Женя была искренне удивлена. – Ну, как бы там не было, возьми на контроль! Как только у папы наметится вояж на Гавайи, так ты сразу дай мне об это знать! Я его попрошу взять меня с собой. Я там еще не была.  

– Хорошо, Женечка! Бодро ответил мужчина. – Мы ведь с тобой друзья! Как я могу тебе оказать. Сделаю!  

И уже собрался захлопнуть дверцу, но снова на миг остановился, вопросительно взглянул на девушку:  

– За время пути, наверное, проголодалась? В какой ресторан тебя завести.  

– Мне все равно. Ты ведь знаешь, что я не привередливая.  

– Хорошо! Как по мне, то круче всего готовят в «Гранд-Астории»! Туда тебя и повезу!  

Мужчина захлопал дверцу пассажира, направился к дверце водителя, сел за руль, завел двигатель, автомобиль плавно и мягко тронулся с места.  

Лимузин устремился прочь от железнодорожного вокзала, где на перроне все еще продолжал стоять прибывший поезд, в котором находилось купе, в щелочку которого мы с вами недавно украдкой заглядывали…