Одиссея дилетанта-2 Есть мнение

Одиссея дилетанта-2  

Есть мнение  

Вызов в пароходство не сулил ничего хорошего в нашей системе, предназначенной для оказания квалифицированной, специализированной, стационарной и поликлинической помощи плавсоставу судов речного флота на Амуре.  

Я подумал, что это очередная жалоба или разбор «полетов» последнего медосмотра моряков.  

По дороге в управление Амурского речного пароходство я уже мысленно представлял себе озабоченные лица наших кураторов и, как всегда, снисходительно – иронический тон, указывающий на отдельные недостатки в работе.  

В городе практически не было ни одного человека, который не знал бы это величавое строение. Здание в стиле довоенного конструктивизма, похожее на огромный корабль с башнями, перилами, мостиками и круглыми окошечками на верхних этажах, похожими на иллюминаторы. Всю эту красоту дополнял огромный черный якорь у парадного входа.  

И какого же было моё удивление, когда я увидел улыбку на лице заместителя начальника пароходства, и вся обстановка в кабинете не предвещала «бурю в стакане».  

-Есть мнение, – как всегда издалека начал он.  

Сколько раз эта фраза вводила меня в изумление. Да и как можно было передать смысл этой фразы, которую мы часто слышали с экранов телевизоров и от многочисленной армии советской номенклатуры.  

Скорее всего, это была простая замена неподобающего "я" на некое аморфное неопределенное, овеянное вуалью таинственности, но подкрепленное жесткими рамками партийной или государственной дисциплины.  

-Есть мнение отправить тебя в командировку на пару-тройку месяцев в качестве судового врача. Дело в том, что пароходство закупило на заводе «Красное Сормово» в Горьком, извиняюсь, в Нижнем Новгороде, несколько судов, мы их готовим к перегону южными морями. У тебя есть опыт участия в подобных мероприятиях, и, что самое главное, капитан просит отправить на перегон конкретно тебя. Вопрос согласован с руководством. У тебя сутки на сборы. Суда « под парами» уже в Ростове-на-Дону.  

Как пыльным мешком из-за угла прихлопнул меня наш куратор. Я, откровенно говоря, не отошел от предыдущего похода, прошло два года, и на работе у меня ещё не утихли страсти по поводу моей отлучки.  

Многие меня поддерживали, все- таки участие в перегоне судов южными морями впервые в истории пароходства – довольно почётно. Не каждый может без подготовки и определённых навыков решиться на такую авантюру. Были и такие, которые по углам шептались, мол, сбежал в тёплые края, бросил службу в тяжелый момент.  

Душевного спокойствия такие разговоры мне не добавляли.  

Дома восприняли моё назначение с некоторой долей иронии, вспоминая мои «тихие» страдания на морском буксире в корейском проливе, но участие в новой программе Амурского пароходства в качестве судового врача одобрили единогласно.  

Надо просто вспомнить октябрь 1991 года.  

Многие моменты того времени у большинства граждан постепенно вымываются из памяти.  

За прошедшие тридцать лет половина страны успела вообще забыть те трагические моменты, определившее само появление новых независимых стран на карте мира.  

На каждом судне, находящемся в морском плавании, содержимое судовой аптечки должно было утверждаться компетентными медицинскими органами с учетом таких факторов, как число находящихся на борту лиц, характер и продолжительность рейса.  

В этот раз я решил сформировать аптечку самостоятельно с учётом опыта предыдущих рейсов. Кроме медикаментов и изделий медицинского назначения я взял на борт ещё средства, предохраняющие от кровососущих насекомых, солнцезащитные крема и средства от солнечных ожогов.  

Из дезинфицирующих средств предпочел обычный медицинский спирт, причем слёзно попросил в аптеке, чтобы «средство» загрузили в «рыжики» из-под физиологического раствора, для верности.  

Проводы были короткими, не считая того, что ящик с медикаментами пришлось открывать и предоставить полный перечень содержимого служащему аэропорта.  

Сидя в самолете курсом на Ростов- на –Дону я пытался посчитать сколько морей нам было необходимо пройти, чтобы попасть в порт Находка, но, постоянно путаясь между Эгейским и Мраморным морем, мысленно дошел только до Баб-эль-Мандебского пролива.  

Самолет начал снижаться. Через иллюминатор было отчетливо видно начало осени, которая робко входила в свои права. Каких только цветов здесь нет? Наслаждаешься потрясающей палитрой осенних красок. Простор степей, простор песков и великий и могучий Дон! Юг России!  

В аэропорту меня встретили моряки, которые любезно помогли мне донести огромный ящик с медикаментами и медицинским оборудованием до такси.  

– На Левбердон? – с мягким южным говором спросил таксист.  

-В затон, – лаконично ответил сопровождающий меня моряк.  

И вот мы уже на Ворошиловском Мосту, с которого открывается захватывающий дух вид на Левбердон.  

И конечно же в вспомнились замечательные строки стихотворения Константина Ундрова:  

"Левый, левый, левый берег Дона, чайки, пляжи, плесы у затона... "…  

-Док, смотри, справа в центре наш красавец- теплоход с подарками на палубе. Новенький «с пылу – с жару».  

Его нельзя было не заметить: он был настоящим исполином по сравнению с мелкими буксирами и прочими речными судами, готовящимися к длительной зимовке после долгой навигации.  

Судно отличалось от старых, отслуживших на Амуре по двадцать лет сухогрузов типа "Балтийский", некоторыми техническими характеристиками : суда типа "Волга" имели двойное дно и двойные борта с полубаком и полуютом, но, что самое главное, имели четыре грузовых трюма.  

-Ждём тебя двое суток, а каждые сутки простоя- это большие деньги, – строго заметил капитан, протягивая свою руку, и мы обменялись рукопожатием.