УБИЙСТВО

– С днём рождения! – Сказала Маша и подняла стакан с виски.  

– С днём рождения! – поддержали остальные. – За Дэнчика!  

Все стукнулись стаканами и выпили за меня. Сидели мы в кабаке «Чикаго», у входа стоял советский автобус KAvZ – 685, это у которого морда как у ЗИЛа -130, покрашенный под тюремный автобус Ford сороковых, над лобовым стеклом светилась надпись «Chicago». Стены в кабаке были увешаны фотографиями гангстеров из Голливудских фильмов, это Аль Капоне в исполнении Тома Харди, Стивена Грэма и Майкла Котсохилиса, ну и, разумеется, Марлон Брандо в образе Дона Вито Корлеоне… Что-то я увлёкся классикой гангстерского кино, речь вовсе не об этом, как вы уже поняли, мы праздновали мой день рождения, а выбор пал на заведение только потому, что там самый дешёвый виски в городе. Вот и всё.  

После полуночи, как только наступил другой день, я вышел на улицу, встал около КАвЗа, который имитировал Форд и позвонил своей подруге.  

– Привет, Света! – произнёс я пьяным голосом, после того как услышал её вялое «Алло». – С днём рождения! – крикнул я в трубку.  

– Спасибо, Дениска, и тебя тоже. – ответила Света.  

– Как празднуешь?  

– Никак. У меня собака болеет, сижу с ней.  

– Давай мы сейчас возьмём чего-нибудь для настроения и приедем к тебе, будем вместе сидеть с собакой.  

– Не стоит, она совсем плоха.  

– Как она, я не знаю, а вот голос у тебя точно плох. Ничего не знаю, мы едем.  

– Может, всё же, нет? – неуверенно спросила Света.  

– О, да! – воскликнул я. – Всё, жди!  

Я положил трубку, чтобы она не упиралась и мне не пришлось её долго уговаривать, ведь мы же оба знали, что это закончится пьянкой. Я вызвал такси и зашёл в кабак, сообщил своим приятелям, что мы едем к Свете, не все приняли эту новость на ура, кто-то даже отказался ехать, так всегда происходит – до утра доживают не все, на пьянке как на войне, здесь главное помнить одно – путь осилит только идущий. Так что отправились мы маленькой компанией самых стойких, по дороге заехали в магазин, купили текилу, лимоны и соль, начали её тут же пить, прям в магазине, продолжили в такси, потом выпили у подъезда, в подъезде, в лифте. Когда вышли из лифта, то услышали странные звуки на лестничной площадке, кто-то стонал, нет, истошно орал, или ныл, в общем, звуки страшного страдания раздавались из-за какой-то двери. Мы притихли, прислушались, выпили, и я нажал на кнопку звонка: – «Тру – лю – лю – лю – лю – лю» – пропищала электронная птичка в квартире Светы, через несколько секунд щёлкнул замок, отворилась дверь и из квартиры вырвались звуки страдания и запах собачьего дерьма, в этот момент я понял, что это была плохая идея, все поняли, потому что никто не мог шелохнуться.  

– Я предупреждала. – сказала Света.  

– С днём рождения! – воскликнул я и обнял подругу. – Не грустить же тебе одной.  

– Тише. – Света приложила палец к губам. – Не шуми.  

– Ты серьёзно? – я потупил взгляд. – Здесь вопли такие, а ты мне не кричи?  

Мы дружной, но уже не весёлой компанией ввалились в квартиру, Света отправила нас всех на кухню, дверь в единственную комнату была закрыта. Я заглянул через стекло и увидел ползающую в агонии и дерьме маленькую собачонку, которая не собачьим голосом орала, зрелище душераздирающее. И ужаса картине придавало то, что собачка была какой-то гламурной породы, из тех, которых светские львицы таскают в сумочке, в голове не укладывалось просто. Да уж, надо было Свете настоять, чтобы мы не приезжали, с другой стороны не бросать же подругу, тем более что и не особо она настаивала, наверное, хотела, чтобы мы приехали.  

– А что это с ней? – спросил я Свету.  

– Ветеринар сказал, что у неё отказали почки, ей парализовало задние лапы. В общем, она уже не жилец.  

– Что не жилец, это, по-моему, очевидно. – я вздохнул. – Давно она так уже мучается?  

– Вторую неделю уже.  

Я ничего не ответил, зашёл в туалет, запер дверь, включил воду и спустил унитаз, это не полностью, но заглушило предсмертные вопли несчастной собачки. Я помыл руки, посмотрел на полотенца, что висели на сушилке, их было три и все розовые, не поняв, каким можно воспользоваться, вытер руки об задние карманы. Огляделся, слева от меня стоял унитаз, справа ванна и душевая шторка с верблюдами, сзади стиральная машинка, заваленная косметикой. Я повернулся обратно к раковине и заглянул в зеркало, на меня оттуда красными глазами смотрело отражение, заглядывало прям в душу, так проницательно, «Неужели я так на всех смотрю, кошмар какой» – подумал я – «Как меня только выносят? ». Я умылся, натянул улыбку: – «Ну, чувак, давай, возьми себя в руки, не раскисай, надо как-то спасать этот вечерю» – отражение прищурило глаза, а потом прошептало: – «Сам спасайся». Я ещё раз спустил унитаз, чтобы не вызвать ни у кого подозрений, каких, правда, не знаю, если бы знал, может и не боялся бы их вызвать. Наконец-то я вышел в прихожую, где витал дух смерти в ожидании собачьей души, я так долго описываю это, что бы было понятно, как у меня на душе скребли кошки от этой собаки (извините за каламбур), я хотел сам себя смыть в унитаз, такой дикий ужас там царил. «Ну, что же ты тянешь, а? » – это я шепотом обратился к духу смерти – «Мучаешь так животину и Свету, а теперь ещё и меня». Я заглянул в комнату и отшатнулся, бедная собачка со стеклянными глазами ползла посередине комнаты, еле-еле перебирая передними лапками, она оставляла за собой кровавый след и взывала к смерти почти человеческим голосом. Я отшатнулся от увиденного, это было невыносимо, и направился на кухню, откуда доносились пьяные голоса.  

– Ты где пропал? – спросила меня Света?  

– Искал полотенце для рук. – ответил я.  

– Так там же висит, розовое.  

– Я так и понял, поэтому вытер об себя.  

– Тебе – штрафную. – Сказал Антон и налил мне полную рюмку текилы. – Давайте, с днями рождения вас. – он поднял рюмку. – Желаю, чтобы все.  

Он всегда, когда напьётся, говорит этот тост, а ещё вспоминает про колчаковские фронта, нет, я ничего не имею против Булгакова, но вот цитировать Шарикова, это как-то странно, не находите? Хотя о чём это я? Весело ведь!  

Пробыли у Светы в гостях мы недолго, оно и понятно, конечно же. Мы пили текилу, ели лимоны с солью и уговаривали Свету усыпить собачку, а она лила крокодильи слёзы и говорила, что не может решиться на убийство, мол, она её друг, прожила у неё четырнадцать лет. Ну, а мы убеждали её, что гуманней всё-таки усыпить. Я вообще сторонник эвтаназии, зачем продлевать жизнь, наполненную страданиями, если и так всё ясно – шанса выжить ни у кого нет, мы все обречены, все ведь умрём. Так зачем мучиться? А тут собачка так страдает! Нет, это однозначно – усыпить и всё! Как только выпили всю текилу и съели лимоны, оправились по домам, перед уходом я ещё раз заглянул в комнату, на этот раз собачка ползла вдоль шкафа, всё так же оставляя кровавый след и взывая к духу смерти, который, сука, ощущался всеми фибрами тела при виде этой картины, и по какой-то неясной причине бездействовал.  

Благодаря алкоголю я уснул быстро, мысли, конечно, лезли в голову о Свете, о её собаке, да и о том, что мне двадцать пять исполнилось. Проснулся поздно, около полудня, после бурной ночи, насыщенной эмоциями и алкоголем, сил не было даже выползти из-под одеяла, я бы так, наверное, и пролежал весь день в постели, если бы не куча пропущенных звонков от Светы. Я, не вставая, перезвонил ей.  

– Алло. – ответила она.  

– С Днём рождения.  

– Спасибо. – голос у неё был как из преисподней.  

– Ты звонила? что-то случилось?  

– Да, Дениска, помоги мне усыпить собаку.  

– Да, конечно, но как я тебе помогу? Это надо к ветеринару.  

– Сходи со мной к ветеринару. И помоги похоронить.  

– Хорошо, скоро приеду.  

Я положил трубку, выбрался из-под одеяла, натянул джинсы, ну, в общем, собрался и прям так, даже не чистя зубы, не ходя в туалет, отправился к Свете на помощь. Вышел на улицу, был тёплый, солнечный осенний день, я прикурил сигарету и отправился на остановку, метя широкими штанинами листву. «Отличный день для убийства» – подумал я, у меня внутри зрело какое-то странное чувство, решимость, волнение, трепет перед предстоящей смертью. Я дождался автобус, зашёл в него, осмотрел пассажиров, то были в основном школьники и старики, в полдень, в будний день, в общественном транспорте всегда полно стариков и детей. Они даже не подозревали, зачем я еду. Эта тайна, странным образом бодрила меня. Я смотрел на пассажиров и видел в их уставших и озабоченных глазах, усталость от жизни, даже школьники, казалось, уже поняли бренность существования, а самое главное – никто из них и не подозревал, что с ними в автобусе едет человек на убийство и похороны. Я вышел на остановке и направился к Свете, но чем ближе я подходил к её дому, тем меньше решимости оставалось во мне, а ведь ещё ночью, я уговаривал её усыпить несчастное животное, чтобы прекратить невыносимые мучения. Когда я стоял у двери и собирался с силами, чтобы нажать кнопку звонка, я уже не был ни в чём уверен, честно – хотел убежать. Но… «Тру – лю – лю –лю –лю –лю» – пропищал звонок в квартире, где больше недели ждут смерти, но вместо неё пришёл я, а может я и был тогда смертью. Света отворила дверь.  

– На, держи. – она протянула мне лопату и ключ. – Секунду. – Света зашла в комнату и вышла уже с собачкой, которая притихла у неё на руках. – Пойдём. Закрой дверь.  

– Да, конечно. – я запер дверь, посмотрел в исполненные страдания собачьи глаза. – Ты уверена?  

– Ещё спрашиваешь, ты же сам меня уговорил усыпить её.  

– Да, – я замялся, глянул ещё раз в собачьи глаза, потом в Светины. – Но она молчит.  

– Это потому что у неё уже нет сил. Я тебя позвала, чтобы ты поддержал меня, а не нагнетал, мне и без тебя тошно.  

– Всё, понял. Мы пешком или такси вызвать?  

– Пешком, тут рядом.  

Мы шли молча, только собачка, замотанная в простынку, тихонько постанывала на руках у Светы. Тёплый осенний день, первый, между прочим, день моего двадцати пятилетия, а я иду стать свидетелем убийства и могильщиком. Странные чувства меня тогда одолевали, но сейчас мне кажется, это было всё из-за похмелья, ведь подумаешь – собаку усыпить, обычное дело, мы ведь – люди на вершине пищевой цепочки, мы вершители судеб всего живого на планете, истребляем целые виды, а тут собачку усыпить, чтобы не мучилась – благородное дело, можно сказать.  

Дальше было что-то странное, выходящее за все рамки, нет, серьёзно, я бы такое сочинить не смог. Мы подошли к маленькой ветаптеке, ну, прям вот ларёк, Света, наклонилась к окошку, что-то сказала, сунула несколько купюр, и из ларька вышел мужчина в медицинском, грязном халате, он его надевал, явно не для стерильности, а чтобы не испачкать одежду. Света положила, свёрток с собачкой на тротуар, развернула, мужчина тем временем набрал в двадцатиграммовый шприц нашатырный спирт, вколол собачке в живот и принялся набирать ещё один шприц. Псинка не издала ни звука, она смотрела в глаза Свете, а та сидела на корточках и плакала. Возле нас остановились трое мальчишек, «Пошли вон! » – рявкнул мужчина и вколол ещё одну дозу аммиака так же в живот собачке, та обмочилась и глаза опустели, застыв в пристальном стеклянном взгляде в глаза Светы. Мужчина зашёл в ларёк. Запах аммиака разносился на всю улицу, мимо ходили люди, глазели, а некоторые даже не замечали, только морщились от вони и ускоряли шаг, не понимая, чем это так воняет, а может они всё понимали, но ничего не могли с этим поделать, как и все мы.  

– Я не могу. – прошептала Света.  

– Отойди в сторону. – я обнял её за плечи. – Я сам заверну.  

– Спасибо. – она достала из кармана пакет. – На.  

Я завернул собачку в простынку и положил в пакет с подмигивающей брюнеткой.  

– Другого не нашлось? – спросил я, показывая девушку на пакете.  

– Я не подумала.  

– Куда идти?  

– К каналу, там пустырь, я думаю там можно похоронить.  

Шли мы молча, место выбирала она тоже молча и так же, не говоря ни слова, я выкопал яму, Света положила в неё пакет, и я приступил кидать землю на лицо сексапильной брюнетки, за которым скрывался труп собачки – дружка. После похорон мы взяли пиво, зашли к Свете, выпили, день рождения ведь всё-таки как-никак.  

Иллюстрация: Юлия Юдина