Мы одинаковы

Что для вас значит Бог? Высшее существо, что от скуки создало этот мир, идол для поклонения или всё же миф для управления стадом людей? Ответов может быть много, но ни один из них не может быть на сто процентов верным.    

Темнота полностью скрывала бардак и грязь небольшой квартиры на окраине города. Хозяину этого притона определённо нравилась темнота: он чертовски любил выключать свет и зажигать сигарету, наполняя лёгкие горьким, противным дымом дешёвого табака. Определённо, курение – вредная привычка, которая рано или поздно загонит его в гроб. Но стоит ли думать о будущем, когда настоящие заключается в курении при полной темноте?  

Ему нравилось смотреть, как вместе с дымом из него выходит частичка жизни. Обитатель жилища когда-то тоже кого-то любил, верил в будущее – у него была мечта. А сейчас его окружает непроглядная тьма, да и внутри него, кроме сизого дыма, ничего нет. Сигареты уже давно заменили ему еду, а дешёвый алкоголь – воду. Да, помимо частого курения, ему чертовски нравилось напиваться до неадекватности, ведь только если закрыть глаза, не будет видно, как «прекрасен» мир.  

Сейчас Данил тоже сидел на своей кровати в полной темноте с зажённой сигаретой. Вонь протухшей продукции перебивала сигаретный дым. Аромат настолько стойкий, что, казалось, никогда не покинет эти стены. Докурив, парень просто бросил окурок в недоеденную тарелку супа и, встав с дивана, пошёл включать свет. Лампочка озарила жилище своим свечением, показав насколько оно уродливо: обоев практически не было, отчего стены показывали свою наготу из шпаклёвки и деревянных перегородок; вместо люстры на проводе висела одна единственная лампочка; ковра на полу не было, зато около десятка сигаретных окурков валялось на давно уже сгнивших голых досках – комната больше всего напоминала наркоманский притон, нежели жилище одного несчастного человека.  

Сам хозяин полностью соответствовал своему дому. Бледностью кожи и худобой он вызывал разве что сострадание, а своим мировоззрением – полное отторжение общества. Хотя он мог бы быть винтиком в социальной системе: завести семью, найти работу и ходить в церковь каждое воскресенье, но сам отверг человеческое счастье от себя. Данил сам выбрал свой путь. Он часто любил шутить у себя в голове: «Я мазохист, и поэтому сам потянулся ко дну». Хотя и шуткой это было отчасти, ведь у него всё было для успешного будущего: богатые родители, красный диплом Московского государственного университета. Но однажды просто пришло осознание ненужности среди людей, после чего Данил уехал в глубинку, купив квартиру на окраине города, оплатив на оставшиеся деньги коммунальные услуги на несколько лет вперёд.  

Последующая жизнь для большинства людей была бы невыносимой пыткой: постоянная темнота без проблесков солнечного света, редкие выходы в магазин за продуктами питания, алкоголем и сигаретами. Хотя покидать место своего обитания он ненавидел больше всего, ведь снаружи он видел лживых монстров в масках людей, которые, как он считал, дышат напрасно. Данил ненавидел смотреть на их лица, особенно в глаза – они казались ему совершенно пустыми и безэмоциональными, напоминая больше всего стекло. К счастью, в данный момент запасов продуктов питания хватало ещё на несколько недель, да и сигарет с алкоголем было предостаточно, поэтому о прогулках он не беспокоился.    

Данил присел на диван. Он поднял голову и посмотрел на горящую лампочку, хотя по взгляду казалось, что он смотрит на алмаз – свет он включал редко и то лишь за тем, чтобы не остаться слепым как крот. Парень вновь закурил сигарету. Это, наверное, было второе для него развлечение после распития алкоголя и употребления наркотиков разной степени тяжести. По его крови проходили самые разные вещества от марихуаны и лсд до спидболов и кооксила в многократно превышеной дозировке. Ему нравились новые ощущения, эмоции, галлюцинации, которые вкрадывались ему в мозг, не отпуская по нескольку дней. Данил часто видел перед собой давно умерших людей. Страха перед ними не было, скорее желание общения, ведь одно дело говорить с продавщицей в магазине, но совсем другое – вести диалог с Гитлером, Иисусом либо просто с гениями своего времени. Сегодня он хотел поговорить со своим творцом, с создателем мира. Данил начал взывать к Богу, смотря в потолок:  

— Эй, Отец мой! Если ты существуешь, подними свою задницу и расскажи мне, как любить, если вся жизнь – это ад. Ну же, смелее...    

Он втянул в себя горький дым. Для появления гостя остался лишь один момент, который заключался в употребление гашиша. Наконец докурив, Данил выкинул бычок в тарелку, заменившую ему пепельницу. Затем он достал бутылку из-под литровой кока-колы с обмотанным алюминиевой фольгой горлышком. Кинув пару небольших круглых тёмно-зелёных комочков в бутылочку, он приподнёс её к губам и поджёг своей зажигалкой zippo. Из-за огня внутри образовался дым, который парень незамедлительно втянул в лёгкие, задержав внутри на несколько секунд – после последовал выдох вверх. Повторив действия несколько раз, он бросил ёмкость на пол.  

Буквально через пару мгновений перед глазами всё поплыло. Голова начала кружиться, а тошнота подошла к горлу комком, вот-вот норовя вырваться рвотной массой, состоящей из когда-то нормальной еды. Взгляд Данила упал на наручные часы, которые показывали время: 4. 20. Ещё через пару минут сердце в несколько раз ускорило своё биение, словно хотело вылезти наружу из грудной клетки. Данил испуганно шастал глазами по комнате. Что-то внутри, в животе зашевелилось, а диван неожиданно начал буквально поглощать, словно чудовище, становясь с человеком одним целым, скрепляя руки и ноги тканью так, что вырваться не представлялось возможным. По комнате пронёсся дикий крик, наполненный чистым первобытным страхом без каких-либо примесей: только ужас и ничего больше. Лампочка заморгала и в конце концов просто выключилась, оставив Данила с чудовищем-диваном наедине. А монстр всё крепче и крепче сжимал свои объятия, не намереваясь отпускать. Казалось бы, остались считанные секунды до конца жизни, и вот-вот налитые свинцом веки готовы были закрыться, чтобы никогда уже не открыться, как вдруг хватка дивана прекратилась, и Данил как ошпаренный вскочил, упав на пол и разбив руки в кровь.  

За окном светило солнце, проникая в квартиру. Данил осмотрелся и обомлел, увидев перед собой человека, как две капли воды похожего на него: такого же худого, бледнокожего, с чёрными длинными волосами.    

— Ты кто? — спросил Данил у близнеца, испуганно озираясь на гостя.  

— Я Бог, — ответил Всевышний, слегка улыбнувшись, обнажая пожелтевшие зубы.  

— Я уж думал, ты не придёшь, испугавшись встречи. Стоит признать, я тебя совершенно по-другому представлял. Думал, будет бородотый старец с крестом на шее и в церковной рясе... Ну что, будешь мне тут говнопроповеди читать о том, какой я неправильный? Ты-то сам дохуя идеал!  

— Ну знаешь, я просто подумал, что будет весьма символично придти к тебе в таком виде, — ответил гость и присел на потрёпанный грязный диван, по которому, возможно, ползали блохи.  

— Типа, я и есть Бог? — в голосе Данила была слышно полное равнодушие. Он понимал, что это всего лишь иллюзия больного мозга.  

— Не совсем. Скорее, это я такой же, как и ты. Боги ведь тоже умеют любить, ненавидеть, сомневаться. Просто люди считают меня слишком идеальным, даже молятся на меня, ожидая помощи. Ну вот скажи, почему я им что-то должен? Ведь они просят милость от того, кого не существует. Я совершенно другой, я не похож ни на одно каноническое божество: ни на христианское, ни на исламское, ни на какое вообще… Я создал мир, но дальше пусть люди сами справляются, — лёгкая печаль проблескнула в голосе.  

— Знаешь, я тебя понимаю. Люди – это же просто ленивые ублюдки, которые не видят ничего дальше своего носа. Им насрать на детей в Африке, главное, что бы их жиры были в тепле, — Данил присел рядом, достав из тумбочки алкогольный коктейль.    

— Ну вот видишь. А ты ненавидел меня с детства и вот – я перед тобой, а ты даже лицо мне не хочешь набить, — Бог слегка усмехнулся.  

— Извини, можешь, пожалуйста, поменять свой облик? А то как-то общаться со своей копией – такое себе занятие.  

— Да, конечно, — Всевышней по щелчку пальца сменил свой облик на самого обычного мужчину среднего класса, одетого в чёрный плащ, а в зубах его появилась сигарета марки «Собрание».  

— Вот, так лучше. Знаешь, когда мне плохо, я курю, когда мне хорошо – нет, — с этими словами Данил достал Сигарету и закурил.  

— И что же тебе нужно для счастья?  

— Умереть.  

— Значит, хочешь, чтобы я тебя убил?  

— Верно. Пистолет под кроватью.  

— Зачем мне оружие, если я могу исполнить твоё желание по щелчку пальца.  

— Ну, что ж. Я готов.  

— Точно? Просто обратного пути нет. Последний вопрос: а почему сам не застрелился?  

— Как бы это странно не звучало, но самому умирать страшно. Поэтому я курю и пью. Эдакий суицид для трусов.  

— Действительно.    

— Но всё-таки мне хотелось бы с тобой немного больше поговорить. Надеюсь хоть ты меня поймёшь, ибо должен быть чертовски умным, прожив не один миллион лет, — Данил открыл бутылку, сжав в зубах папиросу, после чего вынул сигарету и отпил залпом треть бутылки. Тошнота вновь подступила к горлу.  

— Да, конечно. Можешь задавать свои вопросы, и я на них обязательно отвечу.  

— Хорошо. Скажи мне, что будет после смерти?  

— Ничего.  

— Это как? — Данил удивился, ведь ожидал услышать о аде, рае, катарсисе. Да о чём угодно, только не об отсутствии жизни после биологической кончины.  

— Ну, вот так. Жизнью нужно наслаждаться здесь и сейчас. Ни ада, ни рая, ни перерождения. После смерти ничего не будет.  

— Жутко. Я и умирать не особо уже хочу, если честно, — Данил неспешно стряхнул сигаретный пепел на пол.  

— Знаешь, я тоже устал от жизни. Я сам себе правда, я сам себе ложь. Я создал идеальный мир, где было всеобщее равенство, не было ненависти, зла, но как только я дал своим творениям свободу мысли и воли – всё скатилось в вечные войны. А после я создал мир, где рабы считали себя свободными и всё стало хоть не идеально, но планета дожила до наших дней. Так что рабство – единственный способ сохранить пусть и относительный, но мир. Утопия просто невозможна. Увы. Мои эксперименты наглядно это доказали.    

— Ну, люди – они такие. Ты, наверное, очень одинок?  

— Да нет, на самом деле. Я по щелчку пальца создаю себе свои идеалы. Да и Бог – это далеко не высшее существо. Есть более могущественые создатели, если их можно так назвать: они создают миры и личного Бога для этого. Он и является главным. Получается некая матрёшка, и люди там на самом последнем месте. После иду уже я и мне подобные, и так до бесконечности.  

— Ты в этом уверен или всего лишь предполагаешь? — поинтересовался парень, отпив ещё треть алкоголя залпом.  

— Скорее предполагаю, так как кто-то же и меня создал.  

— Бля, вот это реально сложная тема, — для Данила эта информация была словно для первоклассника квантовая физика.  

— Кстати, ничего не напоминает?  

— Ну, у нас с тобой нечто похожее. Я тоже лишь предполагаю о существовании Бога. А можешь мне создать идеальный мир?  

— Зачем? Ты и так в нём живёшь. Могу сделать только, чтобы выпивка и сигареты не кончались.  

— А сделать меня Богом?  

— Зачем? Чтобы ты всё превратил в прах?  

— Наверное, я бы так и сделал, — Данил вновь стряхнул пепел с сигареты. Тот полетел вниз, прекращая светиться, остывая в полёте. — Люди как сигареты: кто-то медленно тлеет, кого-то быстро курят, наслаждаясь убивающим дымом, а кого-то просто теряют – они так и остаются лежать не подожжёнными. Ни одну скуреную сигарету уже не покуришь, как и мёртвых внутри людей уже не воскресишь, — подвёл итог Данил, выкинув бычок в окно.    

— Интересная интерпретация простой мысли. Да ты почти философ.  

— Если я философ, то только своей мёртвой юности. А жаль. Я бы, наверное, сейчас гулял с любимой, ел с ней мороженое, но вместо этого жалуюсь на жизнь Богу, — он заплакал.  

— Данил, ты хороший парень. Ты явно лучше верующих лицемеров, священников-педофилов и прочего отребья. Ты хотя бы уродуешь только себя.    

— Нет, я просто ничтожество…   

— Хватит ныть, ты начинаешь превращаться в обычного подростка с неразделенной любовью! — Бог произнёс фразу почти крича.  

— Да, да, ты прав… — пробубнил Данил.  

— Не хочу покидать тебя, но у меня тоже есть важные дела – я вынужден уйти. Надеюсь, наш диалог запомнится тебе.  

— Прощай, мой первый и единственный друг, — сказал уже сильно пьяный Данил. Бог в один момент просто растворился, оставив после себя пачку сигарет марки «Собрание». Парень почти сразу лёг спать, ибо общение его всегда сильно утомляло.    

Утро было чертовски болезненным: голова жутко болела от вчерашний попойки. Данил пытался осмыслить столь реалистичный трип, сев на кровать и обхватив руками голову. Пока ему на глаза не попалась пачка сигарет «Собрание». Осознание того, что это была не галлюцинация, а настоящий Бог, который спустился со своего трона, одновременно пугало, но в тоже время завораживало…  

Конец.