ДОБРАТЬСЯ ДО ЗОЛОТА... "ВОЛКИ НА НАЛЕДИ!. - ( часть 2).

( На фото: Бульдозер Т-100 М. ).  

Вот на таком бульдозере я и работал,  

в Якутии, в Оймяконском районе. – ( район считается полюсом холода! ).  

Лето короткое, поэтому и на "промывку" золота, в среднем отводится – 100 дней!.  

– это в лучшем случае!... Но..., надо учитывать, паводки, а может наоборот, "сухое лето",  

отключение электроэнергии,. поломка промустановки, бульдозера, недоотход металла, -( золота),  

-и прочее, – все это, называется " ПРОСТОЯМИ" -. когда "нет промывки! ".  

Промывка начинается с того времени, когда появляется, первая вода...  

и заканчивается, – когда вода, "превращается в лёд! ".  

Моя работа на таком бульдозере началась ещё до армии.  

Сначала я, поработал в гараже, сдал на разряд. Появились хоть и не большие, но не только  

представления о механизмах, но и начальные знания.  

Поэтому, когда зимой пошел на курсы бульдозеристов в районном центре, уже неплохо  

мог представлять на занятиях в учкомбинате, о чем идёт речь.  

Ничего того, что могло быть непонятным в "познании" этой техники не было.  

Изучали бульдозер, проходили практику, толкая снег на реке Индигирка.  

Однажды, будучи на курсах, пришлось толкать даже сурьму в КМТС, потому,  

что сначала ее складировали там.  

Надо сказать дело оказалось не из приятных.  

В кабине быстро появился запах горелой серы... висела густая серая пыль...  

пыль лезла в глаза и нос... а бульдозер, не мог набрать полный отвал.  

С полным отвалом, он просто – не "ехал"... такая тяжёлая сурьма.  

Так и прошли три месяца. Ближе к весне сдали экзамены, и разъехались по приискам.  

На прииске вернулся на свое место работы в гараж.  

После майских праздников, перевели на "первый участок".. на бульдозер.  

Так и началась моя работа на "сотке".  

Положенный месяц стажировки... проходил у бульдозериста со стажем... у Стрюковского.  

Мой учитель, оказался довольно спокойным, грамотным бульдозеристом.  

Много чего я "подчерпнул" у него, что в дальнейшем мне пригодилось, для  

самостоятельной работы на бульдозере.  

Первый сезон и стажировка, пришлись на отработку полигонов на Нюче.  

Рабочая смена по двенадцать часов. Одна смена в ночь, одна в день.  

Проработал я всего две три недели... и 19 мая... произошло в районе  

землетрясение.  

Я отработал смену в ночь... приехал домой, привел себя в порядок,  

позавтракал и лег спать.  

Рядом с домом стоял рабочий бульдозер на нем, сосед, Юрий Суханов остановился около дома.  

Очевидно куда-то перегонял.  

Я начал дремать... и вдруг почувствовал... что дом закачался... приподнял голову, вроде спокойно.  

Думаю, ну вот... доездился на бульдозере.  

Только лег... опять качнулся дом... Я встал и выглянул в окно – бульдозер стоял на своем месте.  

Ничего было не понятно... поэтому опять лег.  

Через пару минут, дверь в комнату открыла сестра, которая с матерью в теплице, что то делали...  

Смотрит на меня и спрашивает...  

– Ты ничего не чувствовал...  

Я что бы не попасть в просак... сказал -. Нет, ничего.  

Она мне и рассказала, что вся теплица закачалась, когда они с мамой там работали.  

Тогда и я ей сказал, что дом тоже качался.  

До середины мая, почти все бульдозера, вели вскрышу торфов, только иногда,  

могли кого то снять со вскрыши, для выполнения других работ по монтажу приборов.  

Полигон был довольно большой, находился в устье Нючи... и на нем, устанавливались  

два промприбора, один, МПД – 4... и ПКС – 700, на два приемных бункера.  

Вот на этом полигоне я и отработал первый сезон.  

После вскрыши,, наш бульдозер, номер 17... закрепили за прибором...  

где мы и остались на промывку песков летом.  

После стажировке я остался на этом же бульдозере и был уже не стажером,  

а сменщиком у Стрюковского.  

На "подаче" песков на промприбор, работа есть всю смену.  

Если бульдозер на подаче сломался, его тут же заменит другой, находящийся на полигоне...  

к примеру на окучивании песков.  

Прибор простаивать не должен!.  

Работа на подаче песков, не смотря на напряжённость, мне всегда нравилась...  

нет свободного времени... и никто не отрывает "бульдозер" с подачи песков на другие работы.  

Могут снять, только в одном случае... если прибор на профилактике или сломался.  

Наш бульдозер, был на подаче песков на промприбор МПД – 4.  

Иногда, когда "секция" галечного отвала была полной, и прибор вставал на наращивание  

"рамы", для следующей секции... нас посылали на окучивание песков или на подачу песков,  

на ПКС – 700.  

На ПКС 700, надо сказать, пропускная способность песков, большая, поэтому на один бункер,  

работали на подаче два бульдозера, и работали напряжённо.  

( На фото: Промприбор... для промывки золотоносных песков. ).  

Так и шли потихонечку дни.  

В один из дней, я вышел в дневную смену.  

Расписавшись в конторе в журнале, подошёл к машине...  

(возили смену на ГаЗ – 53 – в кузове, оборудованном под перевозку людей. ).  

В машине, места занимались, согласно "выходу людей" на полигонах Нючи.  

Кто выходил первым, тот садился с краю... кто позже, тот в глубине кузова...  

мы выходили последними... поэтому, сидели в самой глубине кузова около кабины.  

Машина имела брезентовый тент.. поэтому там было темно... если закрывать задний полог.  

Так нас довезли до Нючи... и поехали через полигоны.  

На полигонах местами, всегда много воды.. есть водоотводящие канавы.. которые отводят воду,  

что бы полигоны не топило.  

Тормоза у машины намокли, и на одном из участков дороги, когда она не смогла выехать  

на подъём с полигона, где дорога шла дальше... машина приостановилась..  

потом покатилась назад..  

Нам, сидящим в глубине кузова, ничего не было видно.  

Машину сильно тряхнуло, потом она начала переворачиваться, и все мы, куда то полетели.  

Все закончилось быстро. Кто то что то кричал. Кто то крикнул, –  

– Быстро все выходите... сейчас ещё будет переворачиваться...  

Кто-то кричал, -  

– Сейчас упадет в канаву... там вода.... оттуда будет не выбраться...  

Под брезентом все полезли друг на друга, кто то, что то спрашивал.  

Я тоже осмотрел себя, вроде все целое.  

После того, 4ак машина перевернулась,... я, хоть и сидел по середине лавки...  

оказался под самым низом, и под лавкой... на мне два полных дяди.  

По всем, данным, я должен был падать на них... но как получилось так, что они оказались  

на мне... я не понял.  

"Покидал" кузов я последним... зато никто не мешал.  

Когда вышел и осмотрелся, увидел... машина лежала на дороге,  

на левом боку, до канавы было метра два – три... переворачиваться машина не собиралась.  

А вот канава, была "расзведывательная",.. узкая,... действительно очень глубокая  

и полная воды. Если бы машина туда перевернулась, она бы туда легла вверх колесами,  

тогда исход, мог быть другим.  

Когда все оказались вне машины, начали спрашивать кто пострадал.  

Хотя и вышли все сами пострадавших было пять человек и все бульдозеристы.  

В это число попал и я, хотя и собирался продолжить работу.  

Нас отправили в больницу. Меня проверили и через два дня выпустили. У других было похуже,  

переломы ребер и ключиц.  

************  

Отработал я, свой первый сезон на бульдозере и пошел в армию.  

В армии была служба на технике.  

После увольнения вернулся на прииск в ноябре месяце, и решил пойти сразу в артель.  

Я ещё думал, куда податься, в какую артель обратиться.  

Но получилось так, что меня самого пригласили в золотодобывающее звено.  

Звено было не очень большое по численности, а всех людей этого звена я уже знал.  

Так что, этот вариант меня устраивал.  

Так я попал в старательское звено по добыче золота.  

Работу начинали в январе, и начинали с шурфовки.  

( О том, как происходила шурфовка, и подготовка к сезону, я описал в ЧАСТИ -1; )  

После шурфовки стали готовиться к промывочному сезону.  

**************  

Наш маленький, старательский участок, расположился в самом  

устье небольшого ключа, под названием " Ураса", поэтому и сам участок носил  

название этого ключа, Ураса.  

По таёжным "меркам", место где расположился наш "поселочек",  

состоявший всего из нескольких строений, было просто идеальным.  

Ураса, это правый приток реки Амбардах, которая летом, могла при паводках довольно сильно  

разливаться, а зимой, прямо против устья Урасы, на Амбардахе, лежала наледь...  

которая, даже с приходом весны не сразу таяла... поэтому, когда садилось солнце, с наледи шла,  

прохлада, которая заставляла одеваться теплей.  

Наледь " давал" ключ под названием "Почин" -: расположенный прямо напротив Урасы,  

Почин, – левый приток Амбардаха.  

Сопка, под которой расположился наш стан, была хорошо заметна из далека.  

Один склон сопки сходил в Амбардах... а другая сторона спускалась в Урасу,  

поэтому из далека сопка напоминала "утюг".. который своим носом упирался в наледь.  

Издалека, сначала было видно эту сопку... ( которую нельзя было спутать с другими сопками),.  

а когда проезжали последний перед Урасой, небольшой остров на Амбардахе, открывалась наледь,  

пересекая которую, можно было ехать вверх по Амбардаху, свернуть на Урасу,  

и попасть на наш стан, или свернуть в Почин.  

Вот такой был треугольник.  

Ещё с наледи, на краю берега Урасы, под сопкой, хорошо было видно,  

чудом сохранившиеся, три высоких лиственницы, рядом с которыми  

виднелось небольшое, еще белое, не успевшее выцвести на солнце строение.  

Это была столовая, выстроенная из свежих дощатых "амманитных" ящиков,  

которых было в изобилие после массового взрыва, на полигоне.  

Столовая, хоть и не большая, имела два " отделения", – это " варочный "цех""...  

и не большой, но довольно просторный " зал".  

В " варочном цехе" стояла большая железная печь... где и шло приготовление пищи.  

В зале, для приема пищи, стоял во всю ширину столовой, стол, и две массивные скамьи.  

Это напоминало мне, что то из армии... где тоже были и такие столы и общие скамейки.  

За всем этим хозяйством и присматривала, молодая, двадцатитрёхлетняя Мария  

из Беларусии, недавно устроившаяся на работу в звено, вместе с мужем Владимиром,  

бульдозеристом по профессии.  

Въезд на стан, с наледи, которая подходила почти вплотную к столовой,  

проходил рядом с дверями столовой... но это никому не мешало.  

Был и другой въезд.  

Сразу за столовой, также вдоль сопки, стоял жилой " домик", на двух, "хозяев"... и имел два входа.  

В нем жила Мария с Владимиром, их вход был от сопки,... вторую половину,  

занимал наш начальник, " звеньевой" – Аверин Вячеслав Андреевич.  

На половине звеньевого находилась и рация, для связи с "миром, ".  

У него поселялся и " толкач"... которых могли присылать в артели ближе к концу сезона.  

Между столовой и этим " домиком" у самого подножья сопки, виднелась металлическая дверца...  

и рядом торчала труба. Несведущему в этих делах человеку, может показаться, что кто то,  

прислонил к сопке дверцу.  

На самом деле, это " мини пекарня", где выпекался хлеб.  

Работала она очень просто. Надо было хорошо протопить печь, потом выгрести из печи все  

остатки дров и углей.  

Поместить в печь, небольшой лист газеты... если газета сворачивалась и загоралась,  

то в печи сильно жарко... и надо было ждать, пока упадет температура.  

Для того, что бы поставить в печь формы с хлебом,.. газета должна свернуться, и иметь  

не черный цвет, а коричневый... этот цвет говорит о нормальной температуре,  

для выпечки хлеба в полевых условиях.  

( На фото: Вот так примерно, выглядит печь, для выпечки хлеба в тайге ).  

Слева от столовой, на берегу, стоял корпус списанного автобусного салона,  

который служил, складом для продуктов.  

За этим "автобусным складом" стояла небольшая баня,  

Не далеко от бани, находился, ледник, для хранения рыбы и мяса.  

На самом обрыве берега, стояли " северные удобства" во дворе –  

выполненные, из тех же досок, что и столовая.  

Вдоль сопки, на некотором удалении стояло отдельное строение,  

которое во время шурфовки выполняло роль "зарядной"..  

Позже там поселится Дмитрий Михайлович Николайченко, наш горный мастер и приборист.  

А пока, мы все вместе жили в одном, большом общем бараке, в котором можно было разместить,  

семь – восемь человек... а при желании и больше.  

Это был не только жилой барак.  

В этом же бараке, находилось, и специально оборудованное место, для хранения  

намытого золота.  

К месту хранения золота в артели, имелись определенные требования.  

Это должно быть небольшое, " отдельное помещение". У нас оно было внутри барака.  

Внутри, это помещение должно быть оббито железом,  

( объяснялось это тем, чтобы нельзя было проникнуть к металлу с улицы, разломав стену барака).  

Эти требования были выполнены.  

Внутри помещения, стоял прибитый к стене металлический сейф... в котором  

и должно было храниться золото.  

Общее расположение в бараке было такое... – после входа в барак,  

с правой стороны оборудовали помещение для хранения золота.  

Оно имело отдельный вход.  

С левой стороны барака, размещалась металлическая печь, а на бревенчатой стене,  

висел, обыкновенный для того времени умывальник с "соском", Над умывальником,  

рядом с окном, висело небольшое зеркало, а под умывальником на большом  

круглом чурбаке, стоял обыкновенный таз.  

Когда таз наполнялся его выносили на улицу и выливали из него воду.  

Между печкой и спальным " отделением", по левой стороне барака, имелась перегородка  

из тонких жердей – которая дополнительно служила "стеной", на которой имелся ряд  

вбитых гвоздей, для развешивания спецодежды.  

В противоположной, от входа стене, имелось второе окно.  

Оба окна были маленькие, поэтому света от них было немного.  

От второго окна, на середину барака шел широкий продолговатый стол, за которым  

могло разместиться человек шесть свободно.  

СТОЛ БЫЛ ОББИТ ТОЛСТЫМ ПАРАНИТОМ, А ПО КРАЮ ПАРАНИТА, ШЛА НЕВЫСОКАЯ РЕЙКА!  

И ЭТО НЕ СЛУЧАЙНО.  

Лавки вдоль стола были такие же как в столовой.  

Остальное свободное место вдоль стен занимали кровати.  

Около кроватей стояли ящики из под амманита, которые служили тумбочками.  

Около некоторых кроватей такие ящики были закреплены на стенах.  

Вот такой небольшой старательский "поселок", прижатый к сопке, стоял  

в устье ключа Ураса, по Амбардаху.  

Сразу, за общим бараком, имелось сухое русло речки Ураса, через которое, ходили  

на другой берег, на котором была расположена ремонтная база нашего участка,  

а за ремонтной базой начинались уже полигоны, на которых собственно мы и добывали золото.  

Все казалось компактным, и все рядом.  

Ремонтная база в поле, это всегда все временное и ничего постоянного.  

На довольно просторной площадке, на краю которой, возвышался отработанный галечный отвал,  

стоял нехитрый, покрытый толем, сколоченный из досок и жердей, немного покосившийся от времени,  

навес, для хранения запчастей.  

С одной стороны, ближе к галечному отвалу, навес опирался на высокое,  

одинокое дерево на рембазе, в котором имелось дупло.  

Несколько раз, на дереве были замечены красноголовые дятлы, которые, очевидно,  

выбирали место для высиживания потомства.  

Под навесом имелись, такие же нехитрые полки, сколоченные из плотно подогнанных жердей,  

на которых и были разложены запчасти.  

Пол под навесом, отсутствовал,... мелкие запчасти были разложены на полках, а крупные,  

лежали прямо на земле.  

Просторная площадка перед навесом, и называлась рембазой, на которой, перед сезоном,  

ремонтировались бульдозера.  

На этой же площадке, производилось обслуживание техники, перед сдачей бульдозера сменщику.  

После окончания шурфовки, времени до промывочного сезона оставалось немного,  

поэтому сразу переключились на ремонт техники.  

Если зимой, при шурфовки, мы обходились без электричества, то сейчас, весной, когда  

начиналась ремонтная компания и промывочный сезон, без электричества обойтись было невозможно.  

Нужна была электросварка, дрель... все это не могло работать, пока нет станции.  

Мы ожидали, что вот-вот у нас появится передвижная электростанция, которую  

на сезон нам обещал прииск.  

На прииске, Ильин Герман, заканчивал собирать для звена "Урал", и как закончит сборку,  

первым рейсом должен был привести станцию.  

А пока, мы выполняли подготовительные работы.  

Разбирали и готовили к ремонту бульдозера, тянули линии электропередач, на будущие места,  

стоянок промприборов.  

Весна вступался свои права. Снег на стане, и по всем нашим "местным" дорогам таял,  

появились и первые проталины, которые с каждым днём увеличивались все больше и больше.  

Настал день, когда мы увидели собранный Германом "Урал", на котором, возвышалась  

электростанция, которую все так ждали.  

Станция стояла в кузове, на крепких металлических "санях"... к которым и была прикреплена,  

от чего казалась ещё выше и массивнее.  

В свою очередь, сани станции, были закреплены на металлических "растяжках" к кузову,  

что не давало возможности, перемещаться по кузову, такому тяжёлому грузу.  

Машина пришла днём. Стоящая на стане тишина... и отсутствие других машин,  

давали нам возможность слышать звук далеко идущей машины.  

Так было и на этот раз, сначала мы услышали еле уловимый, то доносившийся до нас,  

то пропадающий где то за островами звук двигателя... который становился все ясней, и ближе к нам.  

Потом звук пропал, и некоторое время стояла тишина.  

Мы, посматривая в конец наледи, откуда, из острова на наледь выходила дорога, ждали машину.  

Как мы не ждали,... " Урал" показался неожиданно – заметили его, уже на наледи.  

Двигаясь, по ещё ровному, крепкому льду... машина легко разбрасывала по сторонам  

верховую воду с крошками льда, которые, поднимаясь вверх, с шумом ударялись  

о крыло машины, и вылетая из под него по определенной дуге, отбрасывая  

свой блеск в лучах солнца, снова падали в наледь.  

В " поселок" машина въехала со стороны столовой... легко преодолев небольшой подъем.  

Из кабины вышел Герман Ильин,, и Аверин Вячеслав... –  

– ( далее начальник... так мы его звали),.. наш звеньевой. Из кабины выскочила большая собака.  

Начальник нам его представил, –  

– Это мой, Туманчик... он будет с нами все лето... будет нас охранять.  

Так у нас появилась, и станция и Туманчик.  

Мы рассматривали "Урал", обходя его со всех сторон.  

Он казался высоким... от колес, после наледи,. на весеннем солнце, шел небольшой пар,  

с кузова и с крыльев, скапывали капли воды, а свежая краска хакки, отливала блеском.  

Разгружали станцию на борт реки, выбрав место по высоте кузова.  

Когда бульдозер стащил станцию с кузова машины, ее перетащили на постоянное место,  

где она и простояла все лето, обеспечивая наш стан, рембазу и полигоны электричеством.  

Хотя световой день уже хорошо прибавился, со светом, в жилом балке стало поуютней,  

потому, что, даже давно снятая с окон полиэтиленовая пленка, не сильно прибавила  

света в балке, а надобность зажигать свечи по вечерам, с появлением света, отпала.  

После рабочего дня, можно было отдохнуть за чтением журналов,  

которых имелось в избытке.  

Вся литература была привезена нами из дома, тут были разнообразные журналы и газеты,  

Огонек", " Нева", "Крокодил" и даже "Роман газета"... для любителей романов, и многое другое.  

Вся литература была в "свободном доступе, "... есть желание, читай.  

Был и ещё один вид отдыха.. но это больше для любителей.  

Это игра в карты. Играли в карты все, или почти все.  

Меня карты никогда не интересовали, и не волновали, поэтому я, в свободное время больше читал,  

хотя и звали поиграть.  

Запомнились игры в карты... играли в секу, в буру... названия запомнил, а что это такое  

и до сих пор не знаю.  

В один из таких вечерлв, после ужина, все собрались в балке.  

Я читал, лежа на своей кровати, а любители карт заняли свои места за столом,  

за стеной балка слышался лай Тумана.  

За столом оживлённо шла игра... игроки с азартом крыли карты друг друга...  

и радовались, когда удачно заканчивался кон.  

А что бы игра шла интересней, на кон ставили по копеечки... поэтому, перед каждой игрой,  

лезли в свои укромные места и доставали свой заветный мешочек с мелочью, чаще,  

этот мешочек был мешочком под золото. Таких мешочков было много, поэтому их никто  

никогда не считал, они были небольшие, но очень прочные, а сверху имели две, такие же прочные, завязки.  

В балке хорошо было слышно лай собаки.  

– Да на кого он там лает? – не выдержал начальник.  

Но тут раздали карты, и игра продолжилась.  

Я отложил журнал, надел "чуни", – ( так почему то называли, обрезанные валенки,  

которые использовали вместо тапочек, для носки в балке, на холодном полу), и вышел из балка.  

Солнце уже зашло за лежащие в снегу сопки, а близость наледи, чувствовалась свежим прохладным воздухом.  

Наледь, отдающая блеском в солнечном свете днём, вечером, на фоне серого леса  

выглядела менее привлекательно, и от нее исходил холод.  

Ориентируясь на лай, и обведя наледь глазами, я увидел Туманчика.  

Он сидел на наледи, метрах в тридцати от бани, спиной к балкам,  

и лаял в сторону леса.  

Переведя взгляд в конец наледи, под лес, я сразу же увидел четырех  

оленей, стоящих на некотором расстоянии друг от друга.  

Туман продолжал лаять, повернув голову вправо,... я посмотрел в туже сторону...  

на небольшом возвышении, из вскрыши торфов, стоял ещё один олень...  

но намного ближе к Туману.  

Я поспешил в балок, за столом стоял гомон играющих в карты,  

поэтому на открывшуюся дверь, никто не обратил внимания.  

Переступив порог, и даже не закрыв за собой дверь, я произнес,  

– Олени на наледи...  

Этих слов было достаточно... стол мигом опустел... все бросились к своим кроватям,  

и полезли под матрасы...  

Такое движение, можно наблюдать только в армии, когда звучит команда, -  

– "Получить оружие"...  

Спустя всего несколько секунд, мимо меня, начали выбегать на  

улицу, с оружием, обитатели балка.  

Свое оружие я не доставал, посчитал, что достали и так достаточно,  

поэтому вышел на улицу со всеми вместе.  

С ориентировались на ходу... Кто-то побежал по наледи, в сторону оленей... кто то,  

в сторону соседнего распадка, что бы перекрыть распадок, если олени будут уходить туда.  

Когда все скрылись в лесу, наледь опустела, а у балка остался я и Туманчик.  

Решил сходить в конец наледи, где стояли олени.  

Я направился на наледь... обернувшись, увидел одиноко сидящего около столовой Тумана,  

позвал его... но он, даже не сдвинулся с места, и я пошел один.  

На краю наледи лежал свежий снег, на котором должны быть следы... вот к ним то я и направлялся.  

Следы я увидел быстро... но радости мне это не прибавило.  

На снегу, четко были видны следы полярных волков.  

Не очень уютно было мне в тот момент, я огляделся по сторонам...  

только что, тут были полярные волки... я стою на этом же месте,  

без оружия в руках, и в одних "чунях".  

Вот почему, со мной не пошел на наледь Туман.  

Я спутал волков с оленями... полярный волк выше в ногах... и окрас ближе к оленям.  

вот почему они стояли на наледи полукольцом... а на отвале, ближе к Туману, сидел тот...  

который должен был его "зарезать", но я и его, принял за оленя.  

Я ещё раз взглянул на следы... которые были величиной с хорошую мужскую ладонь,  

и направился к балкам.  

На середине наледи я услышал протяжный, волчий вой, он доносился  

с верхушки сопки, входящей в распадок Почин.  

Посмотрев в ту сторону... я увидел на фоне леса, одинокую фигуру человека... он возвращался.  

Дождавшись его на наледи, я был удивлен... он тоже был без оружия, и вообще, в тапочках.  

Мы направились к балкам, а на берегу возле столовой, помахивая хвостом нас ждал Туманчик.  

Ты что, в тапках бегал?... – спросил я Толика, – так звали этого человека.  

–Так все побежали, в чем были... Я хотел перерезать им путь, что бы в Почин не ушли.  

– Хорошо, что не успел -. улыбнулся я.  

В это время, на верху сопки, где-то на плато,... послышался протяжный волчий вой...  

Мы остановились,... Толик, улыбнулся. -  

– Я тоже, их за оленей принял., – ответил он – а под сопкой следы увидел,...  

здоровые волчары... полярные.  

Минут через двадцать, подошли и остальные охотники.  

Играть в карты, похоже, уже никто не хотел.  

Посидели, покурили, каждый высказал свои эмоции от увиденных рядом с жильем полярных волков.  

Кто то жалел Туманчика,... кто то считал, что если волки начали на него охоту,  

то они обязательно попробуют довести дело до конца.  

А начальник, хвалил свою собаку за то, что он своим лаем предупредил,  

что рядом появился кто то чужой.  

Спустились сумерки, распадки и наледь стали темными.  

Затих и Туманчик.  

Мы тоже, укладывались спать.