ЖИВУ

Жаркое и яркое солнце Азии слепит не привычные к нему северные глаза и жжёт до волдырей белую кожу. В секон-дхэнде, что напротив звучит сегодня Адриано Челентано, у них иногда проскальзывает Стинг, Боб Марли, но в основном они ставят музыку на арабском или турецком языках. Местные, низкорослые, круглые азиаты ходят лениво, шаркая ногами, вперемежку с туристами, в основном из России. И кажется, что ничто не может изменится, солнце будет палить, жизнь будет в полном упадке, каждый день похож на предыдущий, а редкие выходные, как одиночная камера, где я остаюсь один на один с собой разбитым и подавленным, наедине со своими мыслями, с кажущимся бессмыслием всего, что окружает. И писать невыносимо. Изредка кто-то зайдет в мою рыбную лавку, спросит:  

– А свежей рыбы нет?  

– Нет, только копчёная и вяленая.  

– А где свежая?  

– Не знаю.  

– А у Вас не бывает?  

– Не бывает.  

– А это что? – Спрашивает, схватив бутылку.  

– Вино.  

– А я думал мёд или сок. А свежей точно рыбы нет?  

– Точно.  

– Ну, а может, хоть жареная?  

– Нет, только копчёная и вяленая.  

Иногда мне кажется, если я умру, то смерть не наступит, вернее наступит, но я не замечу, всё вновь повторится. Это как бесконечное кино «День сурка» и выхода отсюда нет. Иногда ночами мне снится Петербург, его улочки, присыпанные снегом, холодный солёный ветер, пронизывающий до костей, тысячи каменных глаз, следящих за моим передвижением. После таких снов я просыпаюсь разбитым, кажется, что путь обратно невозможен. Депрессия съедает изнутри, как у классика «И дольше века длится день».  

Зашла девушка, попросила налить настойку на золотом корне, и по сто грамм калиновой и барбарисовой. Я наливал в бутылёк из-под спирта, а она держала лейку и как-то так полилось, что залил всю рыбу в холодильнике, девушка принялась, со спокойствием, как будто, так и должно было быть, доставать рыбу, протирать её и холодильник.  

Иногда мне кажется, что я умер и завис между небом и землёй. И уже бы чему-то стоило произойти, но нет, ничего не происходит. Каждому знакомо чувство, когда хочется всё бросить и пойти служить моряком на рыболовецкое судно. Уходить в море, бороться с морской болезнью, биться на волнах в шторм за жизнь со стихией под проливным дождём всю ночь, и побеждать. Стоять на палубе при полном штиле, пить горячий кофе из усталых рук, вглядываясь в горизонт, где дома ждёт любимая жена, и знать, что она тоже не спала этой ночью со мной, но только молясь за меня. Или собрать рюкзак и уйти в горы, в экспедицию, чтобы весь день брести по узкой тропе по над обрывом, изнемогая от тяжести рюкзака, от высоты, постоянно то одеваясь, то раздеваясь от переменчивой погоды. И придя вечером на ледник пить горячий кофе, смотреть на вершину, которая алеет в лучах заходящего солнца. Ранним утром выход, и весь день тяжелый труд на стене вбивая крючья и крутя буры. А вечером в усталых руках держать кружку горячего кофе и радоваться, что ещё живой и всё как всегда обошлось, а ведь бывает иначе. В такие моменты кофе самый вкусный на свете, даже если это простой, растворимый с сухими сливками. Такими вечерами очень остро ощущаешь, что живёшь, чувствуешь каждой клеткой тела и, главное, рад этому.  

Иллюстрация: Юлия Юдина