Дорога домой

Я проспал весь полет, но, когда шасси самолета коснулись взлетно-посадочной полосы, цепкие лапы сна ослабли, и я открыл глаза. Еще несколько секунд голова была в тумане и, наконец, пришло осознание того, что я дома.  

«Я дома», – повторил я про себя, словно пробуя на вкус эти слова. Радость с оттенком грусти и ощущением чего-то незаконченного наполнила мое сердце. Я почти забыл это чувство, за три года, проведенные в другой стране, так и не ставшей для меня по-настоящему родной. Москва же встретила меня своими неизменными атрибутами – безумной скоростью жизни и безжалостностью к тем, кто под нее не смог подстроится. Но я по этому скучал.  

В аэропорту меня ждал Антон. Сказать, что он был моим лучшим другом, это как сказать, что Александр Македонский был неплохим полководцем. Антон был моим САМЫМ ЛУЧШИМ ДРУГОМ. Мы знали абсолютно все о друг друге и бережно пронесли нашу дружбу сквозь десятки лет. Конечно, были и ссоры, и драки, но взаимное уважение никогда не позволяло использовать доверие к друг другу в качестве орудия.  

Он был искренне рад, что я смог получить отличную работу за границей, но в то же время мой отъезд стал для него тяжелым испытанием. За день до отлета, он пришел ко мне будучи мертвецки пьяным и разрыдался у меня на пороге. Это событие сильно пошатнуло мой настрой, и я едва не передумал, но Антон словно почувствовав мои сомнение, на мгновение будто отрезвел и, глядя в глаза, сказал: «Да, я не хочу, чтобы ты уезжал, но я хочу, чтобы ты это сделал». Позже, я долго думал над этой парадоксальной фразой и понял, как точно она отразила его внутреннюю борьбу.  

Антон подскочил ко мне и обнял, не забыв при этом добавить едкую шуточку: «Ну, ты и отожрался, у меня руки за твоей спиной не сходятся! ».  

Я не остался в долгу:  

– Это у тебя просто руки от безделья отсохли, а я каким был таким и остался.  

Мы громко захохотали над нашими глупыми шутками, вызвав ряд неодобрительных взглядов и одного гневного замечания от пожилой дамы насчет поведения в общественных местах. После этого мы, как нашкодившие школьники, поспешили убраться из зала прилета.  

В машине, какое-то время мы ехали молча. Я заметил, как в Антоне накапливается гнетущее напряжение, так бывало всегда, когда он хотел сделать или спросить, что-то неудобное.  

– Ну, давай, – я решил помочь ему.  

Он тяжело вздохнул, кивком выразив мне благодарность за понимание.  

– Я все такой же предсказуемый, да? – усмехнулся Антон. – Это насчет Даши. Ты встретишься с ней?  

Я не торопился с ответом.  

– Не хочешь, можешь не говорить, – отмахнулся друг.  

Я покачал головой:  

– Не в этом дело. Мы уже договорились о встрече.  

– Даже так! – удивился Антон.  

– Скажу больше, это случится уже завтра. Просто стараюсь меньше думать об этом, потому что…  

– До сих пор чувствуешь себя мерзавцем, – закончил он за меня.  

Я кисло улыбнулся.  

– Ладно Миш, не буду тебя терзать. Лучше скажи, может быть остановишься у меня?  

– Спасибо, но нет.  

Антон знал, что я откажусь. Он знал и то, что я не поддамся на уговоры. Его предложение было простым жестом вежливости, с крошечной искоркой надежды на согласие. Но единственное место, где я готов был жить в Москве – это квартира моей бабушки.  

Спустя три года, оказавшись у ее пятиэтажного дома, на Новокузнецкой, я смотрел на места детства и юности, и мне вспомнился тот день, когда я приехал сюда жить.  

Несмотря на позднюю осень, погода стояла солнечная и сухая. Мне казалось, что весь мир надсмехается над моей болью, будто я один должен страдать, пока все остальные радуются жизни. Бабушка не пыталась докопаться до моих чувств или утешить пустыми словами, она молча разделяла нашу скорбь поровну. Так я думал тогда, но со временем понял, что ее доля была значительно больше моей, и только крепость ее любви ко мне, помогли ей пережить то страшное время, после гибели моих родителей.  

До дома бабушки мы добирались на такси, водитель любезно помог донести сумки до дверей. Бабушка от души его поблагодарила и пожелала ему всех благ. Затем она отперла дверь и пригласила меня войти. Для меня, эта квартира не была чем-то новым, я и раньше здесь часто гостил по выходным и на праздниках, но никогда не считал это место своим домом. Но в тот день, я стоял на пороге и боялся пересечь его. Мне казалось, что есть еще какой-то шанс на то, что все будет, как и раньше. Бабушка, заметив мои страхи, подошла ко мне и обняла, нежно шепнув: «Мы уже столько прошли, и остался всего один шаг. Давай сделаем его вместе? ». Я беззвучно заплакал, но все же взял ее за руку, и мы сделали этот шаг.  

– С тобой подняться, Миш? – Антон бесцеремонно прервал мои воспоминания.  

– Что? – переспросил я.  

– Ностальгия? – усмехнулся друг. – С тобой подняться?  

– Нет, не надо. Мне надо привести себя и мысли в порядок. Давай вечером созвонимся?  

– Хорошо, – согласился Антон.  

– Спасибо большое!  

– Ерунда, – он улыбнулся мне в ответ.  

Антон уже сел в машину, когда я, стукнув себя по лбу, рванул за ним.  

– Что случилось? – друг удивленно посмотрел на меня.  

– Совсем забыл. Это тебе, – я достал из сумки и вручил ему большой сверток.  

– Что там? – Антон принялся распаковывать пакет.  

– Да так, всякая мелочь. Пару бутылок виски и разные вкусняшки.  

Он радостно засиял, увидев напитки, и вышел из автомобиля. Мы обменялись крепким рукопожатием.  

– Дружище, как же я счастлив!  

Я тоже был счастлив.  

***  

Замок заскрипел и с натяжкой открылся. Я медленно потянул дверь на себя и почувствовал запах застоявшегося жилья. Пройдя в кухню, я настежь распахнул окно, а затем включил рубильники и краны и убедился, что есть свет и вода. Коммунальные услуги я старался оплачивать ежемесячно, но все же переживал, что мог что-то забыть. Меньше всего мне хотелось в день прилета, куда-то бежать и кому-то что-то доказывать.  

В шкафу я нашел несколько завалявшихся чайных пакетиков и заварил один из них. Напиток получился бледным и отдавал пылью, но это не могло мне испортить настроение.  

Я медленно тянул чай, разглядывая в окно крошечный двор у дома. В моем детстве, игровая площадка состояла из ржавого турника и скрипучих качелей, однако ее скудность с лихвой заменяло богатое воображение местной ребятни. К тому же, рядом было множество строек, где можно было вдоволь налазиться и напрыгаться. Вместе с детворой росли и стройки, превращаясь в здания – жилые и офисные, защищенные от чужаков заборами и воротами. И даже родной двор в подражание соседям обзавелся шлагбаумом, в попытке оградится от расплодившихся автомобилей.  

Закончив чаепитие, мне следовало приступить к одному из моих самых нелюбимых занятий, а именно распаковке вещей. Я мельком заглянул в бабушкину комнату, чтобы убедится, что все в порядке, а потом, прихватив сумки, направился к себе.  

Моя комната представляла настоящий оплот аскетизма. Все ее убранство составляли небольшой письменный стол у окна, диван и платяной шкаф по правой стене. Оказавшись здесь, мне сразу расхотелось заниматься делом, и я, швырнув поклажу в угол, плюхнулся на диван и закрыл глаза.  

– Миша, идем кушать! – позвал голос похожий на бабушкин.  

От неожиданности я вскочил. Несколько секунд я с тревогой смотрел на дверной проем, постепенно осознавая, что, видимо, мне это приснилось. Но затем послышались приближающиеся из кухни шаги. Страх сковал меня, и я безропотно ждал своей участи. А затем я увидел ее.  

– Идем кушать, все готово, – повторила бабушка, остановившись в дверях.  

Выглядела она примерно так же, как когда мне было двенадцать лет, а ей, соответственно, шестьдесят три. В седых волосах еще можно было разглядеть каштановые ниточки, а спина, пока что прямая, крепко держала груз прожитых лет. На бабушке был ее любимый голубой халат, который ее сын, мой отец, привез ей из командировки в Марокко.  

– Бабушка? – удивленно протянул я и испугался собственного голоса, который стал выше.  

– А кого ты ожидал увидеть? – мягко улыбнулась она.  

Я тем временем разглядывал и щупал свои руки и ноги, ставшими детскими, и не мог поверить в реальность происходящего.  

– Ты хорошо себя чувствуешь? – забеспокоилась бабушка, смотря на мои манипуляции с конечностями.  

Я неопределенно мотнул головой и бросился к ней. Мне было безразлично сон это или явь, я, просто, должен был это сделать.  

– Бабушка, я тебя люблю! – сквозь всхлипы произнес я, утыкаясь носом в мягкую ткань халата.  

Она нежно обняла меня и принялась поглаживать по голове, приговаривая:  

– И я тебя, мой милый, и я тебя.  

Наконец, когда я успокоился, мы отправились в кухню. Я отбросил все мысли и домыслы о том, что со мной произошло, и уселся на свое место, а бабушка захлопотала, накладывая мне оладьи и наливая чай.  

– Что же все-таки случилось? – осторожно спросила она.  

Я замялся с ответом, и попытался отвертеться враньем:  

– Понимаешь, задремал и…  

Бабушку мой ответ явно не убедил, но она не подала виду:  

– Как тебе оладушки?  

– В жизни лучше не ел! – восторженно воскликнул я.  

Бабушка тихо засмеялась.  

Она ушла за полгода до моего отъезда. Ее «большое» сердце остановилось во сне, по словам врачей, не причинив ей боли. Бабушка, словно, выждала момент, когда моя жизнь наладится – к тому времени, я закончил учебу и получил работу.  

– Доедай и иди ложись. Вижу, что ты устал, – она стала убирать со стола.  

– Спасибо! – поблагодарил я и не преминул напомнить. – Я тебя люблю!  

Бабушка с улыбкой отмахнулась, но по ее виду я понял, что ей очень приятно.  

***  

Меня разбудил истерично вибрирующий телефон. Рука скользнула к карману брюк и извлекла его.  

– Алло, – невнятно пробормотал я, пытаясь разомкнуть глаза.  

– Хотел к тебе спасателей вызывать! – энергичный голос Антона заставил меня отстранить смартфон от уха. – Я тебе раз двадцать вчера звонил и сегодня столько же! С тобой все хорошо?  

– Да, все в порядке. Вчера отключился так быстро, что сам не заметил.  

– Ну, ладно. Давай там, приходи в себя. Я тебе еще наберу.  

– Хорошо, Тон-Тон. Пока!  

Вместе с пробуждением пришло и чувство голода. Я уже не ел около суток и желудок недовольным ворчанием давал о себе знать.  

Быстро умывшись и, наконец, переодевшись, я отправился в ближайшее кафе позавтракать. Горячий кофе и сытный омлет с ветчиной сделали свое дело, и теперь я мог заняться делами. Собственно, особых дел у меня не было, я планировал лишь вдоволь нагуляться по центру и вечером отправиться на встречу с Дашей.  

Я вышел на Пятницкую улицу и свернул в сторону набережной, озираясь по сторонам, как иностранный турист. Ноги провели меня по обоим Москворецким мостам, к Васильевскому спуску, и дальше в сторону Тверской. Я оценивал новшества Москвы, и по большей части, они мне нравились – главное, что стало меньше рекламы и мусора.  

Как-то незаметно от размышлений о городе я перешел к обдумыванию событий прошедшего дня, а именно того, что мне приснилось. Да, я был на девяносто девять процентов убежден, что произошедшее было просто ярким сном, но оставшийся процент, словно яд, отравлял всю мою уверенность. Что же тогда со мной случилось?  

В поисках ответа на это вопрос меня застал звонок от Даши.  

– Привет!  

– Привет, Миш!  

Мы оба выдержали долгую паузу.  

– Я освободилась, может встретимся пораньше? Ты сейчас где?  

– Конечно, – согласился я, пытаясь определить куда забрел. – Я где-то рядом с Белорусской.  

– Заблудился? – удивленно спросила она.  

– Нет, то есть не совсем.  

– Хорошо. Знаешь, где находится РГГУ?  

– Найду.  

– Напротив него есть сквер, давай встретимся там. Я буду через полчаса.  

– Ладно.  

Она положила трубку, и я отправился искать цветочный магазин.  

Даша пришла к назначенному времени. Я поднялся с лавочки, чтобы поприветствовать ее, но она осадила меня сильной пощечиной.  

– По-хорошему, тебе бы кулаком заехать! – процедила сквозь зубы девушка.  

– Согласен, – я протянул ей букет.  

Ее напускной гнев улетучивался на глазах, и она снисходительно приняла подарок.  

– Ты обедал?  

Я покачал головой.  

– Я тоже. Рядом есть хорошее кафе, пойдем туда.  

В этот час, в закусочной было безлюдно. Мы выбрали понравившийся столик, и сделали заказ.  

– Я знаю, что ты чувствуешь себя виноватым, и я рада, что тебя это гложет, иначе, ты бы не сказал мне о своем приезде, – рассудительно протянула Даша, болтая вино в бокале.  

Я смотрел на девушку, пытаясь поймать ее взгляд, и когда мне удалось это, сказал:  

– Да, я виноват, и, да, мне плохо от этого.  

Даша удовлетворено кивнула:  

– Прежде, чем перейти к приятному разговору, все-таки закончим неприятный. Скажи, почему ты так поступил со мной?  

Я знал, что она задаст этот вопрос, и даже готовился к нему, но все же ответил иначе, чем задумал:  

– Я не знаю.  

Девушка пренебрежительно посмотрела на меня, потом черты ее лица смягчились. Будто ничего не произошло, она поинтересовалась:  

– Как Тон-Тон?  

Мы перешли к «приятному» разговору, хотя в основном рассказывала Даша, а я лишь отвечал на ее вопросы. Я узнал о том, что год назад она едва не вышла замуж, но, по ее признанию, вовремя одумалась. Сейчас же она полностью посвятила себя карьере и уже добилась некоторых успехов, став заместителем руководителя. Но в какой-то момент нашего общения, я снова мысленно перенесся к событиям в бабушкиной квартире. Конечно, это не ускользнуло от внимания Даши. Она горько вздохнула:  

– Зачем мы вообще встретились? Ты не захотел честно ответить на мой вопрос. Ты не хочешь ничего говорить. А теперь ты и вовсе не слушаешь.  

Она была права, с самого начала нашей встречи, все пошло не так и кажется становилось только хуже, но я не поспособствовал решению этой проблемы и просто промолчал в ответ.  

Девушка укоризненно покачала головой.  

– Думаю, нам стоит распрощаться, – заявила Даша, тихо добавив. – Навсегда.  

***  

Домой я вернулся поздно ночью. Ненависть к себе грызла нутро, и я не мог найти покой, пока окончательно не вымотался.  

После душа, я расстелил диван и завалился спать. Не успел закрыть глаза, как кто-то позвонил в дверной звонок.  

«Неужели Антон приехал? » – мысль закрались мысли по пути в коридор.  

Я попытался включить свет, но выключателя не было на своем месте. Несмотря на это, я нашел его в другом месте, где он находился до ремонта, сделанного много лет назад. Кажется, я снова попал в прошлое.  

За дверью, конечно же, оказалась бабушка. Она была в суровом расположении духа, и я не рискнул делать лишних движений.  

– Что случилось? – спросил я.  

Бабушка удивилась:  

– Это я должна тебя спросить, что случилось такого, чтобы меня так отчитывали?  

– Не понимаю…  

– Твое поведение! Учительница только и говорила, что о тебе и Антоне. Это недопустимо!  

Я попытался вспомнить, когда мог произойти этот случай, но ничего на ум не приходило. Мы с Антоном, действительно, часто проказничали, однако нас никогда не отчитывали на родительском собрании.  

– Мне очень жаль, бабуль!  

– Видимо недостаточно, чтобы не повторять это раз за разом!  

Она разделась и направилась в кухню. Я, как провинившийся щенок, поплелся за ней следом.  

Бабушка не умела злится долго, и вскоре сменила гнев на милость.  

– Хочешь есть?  

Я покачал головой.  

– Пообещай мне, что такого больше не повторится, – она испытующе посмотрела на меня.  

– Обещаю! – охотно согласился я.  

– Миша, ты хороший мальчик, и мне очень неприятно, когда о тебе плохо отзываются.  

– Извини, что расстроил тебя.  

Бабушка подошла ко мне и обняла.  

***  

– Доброе утро! Смотрю, у тебя очень крепкий сон, – Антон стоял на пороге, держа в одной руке бумажный пакет, а в другой подставку со стаканами.  

– И не говори, – кисло протянул я, пуская его в квартиру.  

– Я купил нам кое-что на завтрак.  

– Отлично!  

Круассаны и кофе были фантастическими на вкус, и я смел все за пару минут.  

– Кто-то очень голоден, – усмехнулся друг. – Правильно, сегодня у нас планов громадье, силы нам понадобятся.  

– Спасибо, Тон-Тон. Все просто потрясающе. – поблагодарил я.  

– Тон-Тон? Снова за старое? – рассмеялся Антон.  

Это прозвище он получил в школе. Ему очень нравилась девушка из параллельного класса, но он долгое время стеснялся к ней подойти, а когда все-таки набрался смелости, то перенервничав сказал: «Привет, я Антон-тон-тон». Так он и стал Антоном – Тон-Тоном.  

– Даша, тоже так тебя зовет, – поделился я.  

– Ты ей рассказал? – друг сделал вид, что возмущен, а затем, как ни в чем не бывало спросил. ¬– Кстати, как вчера прошло?  

Я скривил лицо:  

– Ужасно. Отвратительно. Катастрофически. Какие еще бывают наречия выражающие полный провал? Я испортил все, что мог. В итоге, она сказала, что нам лучше никогда больше не видится. Еще и эти сны. Все идет наперекосяк.  

– Какие сны? – неожиданно заинтересовался Антон.  

Жадность к испытанным мной ощущениям от встречи с бабушкой заполнила мое сердце, и я не захотел делится ими, даже с лучшим другом.  

– Кошмары снятся, – соврал я.  

– Бывает.  

Антон придумал программу экскурсии, и мы весь день разъезжали по разным уголкам Москвы. Он тщательно готовился и старался, чтобы мне было интересно. В большинстве мест, я был и раньше, но они сильно преобразились и появилась возможность взглянуть на них по-новому.  

Впрочем, как и вчера, я почти не обращал ни на что внимание, все глубже и глубже погружаясь в размышления о встречах с бабушкой. Окружающий мир казался тусклым и скучным по сравнению со снами, а главное, я мог заново пережить счастливые минуты детства. Так что всю поездку я хотел только одного – скорее вернуться домой.  

Тон-Тон очень терпеливо вынес мое «отсутствие». Лишь вечером, после нашего путешествия, сидя в машине у моего подъезда, он участливо сказал:  

– Ты можешь поделиться со мной, если хочешь.  

Я не хотел:  

– Все в порядке. Мне просто нужно прийти в себя.  

Он посмотрел на меня.  

– Как скажешь, – в его словах я почувствовал обиду, но не стал реагировать, а попрощался и устремился домой.  

***  

За несколько дней, я разобрался, как устроено мое «перемещение в прошлое». Мне нужно было зайти в мою комнату, в других частях квартиры это не работало, и попытаться уснуть. В дальнейшем меня словно переносило на несколько лет назад, но никогда до момента гибели моих родителей.  

Я так и не смог выяснить природу этого явления, но совершенно точно это не было сном, как собственно, и не было переносом в мое реальное прошлое, поскольку я не помнил ни одно из увиденных событий в настоящем.  

Я сделал предположение, что это альтернативный вариант прошлого, никак не связанные с моей реальностью. В подтверждение этого я провел эксперимент. Оказавшись в прошлом, я спрятал скрепку в спинке стула, но вернувшись назад ничего не обнаружил. С тех пор эта версия мне казалась самой убедительной.  

Но свои «путешествия» я совершал не с целью узнать об этом феномене. Меня манила возможность прикоснуться к тому, что безвозвратно ушло из моей жизни. Я желал остаться там навсегда.  

Всю неделю я охотно отправлялся в прошлое и нежеланно возвращался назад. В один день, мои тревоги не ускользнули от внимания бабушки, и у нас завязался разговор.  

– Миша, я очень беспокоюсь. Ты будто сам не свой. Что с тобой случилось?  

Я замялся. Мне очень хотелось ей все рассказать, но я боялся, что наврежу всем своими действиями.  

– Бабуль, ты мне веришь? – медленно протянул я.  

– Верю, – твердо ответила она.  

– Это прозвучит невероятно. Но клянусь, это правда. Если, конечно, я не сошел с ума.  

Я все рассказал бабушке.  

Она слушала очень внимательно, иногда задавая уточняющие вопросы, но ни разу не показала, что сомневается в моих словах.  

– Это действительно невероятно. И я бы не поверила никому другому, если бы это был не ты, – заключила бабушка.  

Она склонила голову, явно собираясь с мыслями, а затем произнесла:  

– Миша, ты знаешь, я не люблю ругаться, но ты наделал много глупостей.  

– Я только хотел побыть с тобой подольше. Вспомнить былое. – попытался оправдаться я.  

– При этом упуская настоящую жизнь, – твердо заявила бабушка. – Ты обидел друга, который тебя ждал столько лет.  

После нашей поездки с Антоном я больше не виделся и в какой-то момент перестал отвечать на его звонки.  

– Ты оскорбил женщину, которую любил, – продолжала бабушка. – Хотя знаешь, что она этого не заслужила.  

Ее слова крепко впивались в меня, и осознание всех моих ошибок, наконец, озарило меня.  

– Какой же я придурок! – горько воскликнул я. – Что мне делать?  

Бабушка улыбнулась:  

– Хотя ты и говоришь, что ты взрослый, но ведешь себя, как ребенок. Сам скажи, что тебе делать, если ты кого-то обидел?  

– Извиниться.  

– Вот видишь, все довольно просто.  

Я посмотрел на бабушку и неуверенно произнес:  

– А как мне быть… с тобой?  

Она тяжело вздохнула:  

– Как бы мне не было от этого больно, но твое место там. Ты больше не должен приходить сюда.  

– Но я могу вернуться…  

– Нет, – жестко отрезала бабушка, но затем, смягчившись, спросила. – Помнишь, когда ты приехал ко мне?  

– Да, – закивал я.  

– Ты не мог зайти в квартиру. Почему?  

– Я думал, что все еще может быть, как прежде.  

– И могло?  

– Нет.  

– Тогда у тебя хватило ума понять это.  

– Но только с твоей помощью! Ты дала мне руку! – воскликнул я.  

Бабушка медленно протянула мне свою тонкую руку:  

– Я и сейчас готова.  

Как и много лет назад, я беззвучно заплакал, но протянул ей в ответ свою. Ее рука была теплой-теплой, и мне стала спокойнее.  

– Я тебя люблю.  

– И я тебя, мой милый.  

***  

– Алло! – ответил Антон сухим тоном.  

– Извини меня, Тон-Тон! Я вел себя, просто по-свински, – выпалил я.  

На мое счастье, лучший друг не умел долго обижаться:  

– Да, я все понимаю. Столько лет не был, вот и накатило. Жаль, что улетаешь уже завтра.  

– Да, поэтому я хотел тебя попросить сегодня встретиться. Можешь?  

– Не вопрос, – не раздумывая ответил Антон.  

– Только, надо до восьми успеть.  

– Конечно. А к чему такая спешка?  

– Есть одно дело.  

Тон-Тон приехал ко мне к шести вечера, и без объяснений мы отправились по моему делу.  

– Нотариус? Ты что завещание решил составить? – усмехнулся друг, при виде вывески над дверью куда мы направлялись.  

– Нет. Хочу продать бабушкину квартиру, и чтобы ты мне помог с этим.  

Антон остановился, как вкопанный, удивленно хлопая глазами.  

– Вот это да! Что с тобой происходит?  

Я потянул его за рукав, ничего не объясняя.  

Когда мы оформили все бумаги, я попросил друга об еще одном одолжении. Он не раздумывая согласился, и мы отправились в еще одно место.  

Лишь на третий раз Даша взяла трубку.  

– Чего тебе? – недовольно бросила она.  

– Я хочу поговорить, – примирительно сказал я.  

– Рада за тебя, но наши разговоры закончились.  

– Постой! Я не отниму много времени, давай я к тебе поднимусь.  

– Я не дома, – соврала Даша.  

– Я вижу, у тебя свет горит.  

Она помолчала какое-то время.  

– Ладно, жди у подъезда, сейчас спущусь.  

Даши не было около двадцати минут, и я уже думал, что она не появится и собирался позвонить снова. Но домофон пронзительно запищал и из подъезда вышла она.  

– Даша, прости, – я подошел к ней достаточно близко. – За то, что уехал, предупредив лишь перед отлетом. За то, что соврал тебе при встрече. Я хочу тебе честно ответить на твой вопрос.  

Почему? Потому что я испугался. Я думал, что, если скажу тебе, ты попытаешься меня остановить, и я сдамся. Поэтому и сбежал. Я трус.  

Она пристально смотрела на меня.  

– Все?  

– Да.  

Ничего больше не сказав, она резко развернулась и ушла.  

***  

Я не стал брать ничего, кроме нескольких оставшихся фотографий и двух самых любимых книг. Не стал и проводить долгие церемонии прощания с квартирой, испытывая свою силу воли. Я просто обошел квартиру, и заперев входную дверь, спустился вниз, ни разу не обернувшись назад.  

Антон вызвался меня провожать, но к моему величайшему удивлению в машине помимо него сидела Даша.  

Я многозначительно посмотрел на нее.  

– Неужели не рад? – хитро спросила девушка.  

– Конечно, рад. Просто удивлен.  

– И я не меньше тому, как ты повзрослел за эти дни.  

Я по-идиотски улыбнулся.  

Всю дорогу мы беззаботно трепались обо всем на свете, и с момента моего прилета я не был так счастлив. Я жалел лишь о том, что не провел со своими друзьями больше времени.  

В аэропорту, мы тепло распрощались, пообещав друг другу прилетать в гости и созваниваться, как можно чаще. Хотя и все знали, что такие клятвы стоят недорого.  

Позже, сидя в кресле самолета, я смотрел в иллюминатор и мне не было ни тоскливо, ни грустно. Мне было хорошо от той свободы, которую я получил.  

В соседнее кресло, подсел грузный мужчина. Он сердечно поздоровался и поинтересовался:  

– В отпуск или по делам?  

– Домой.  

– Тогда Вам повезло. Лучшая дорога – это дорога домой.