FB2

УНИВЕРСАЛЬНАЯ ЕРЕСЬ

Эссэ / Альтернатива, Приключения, Другое
Псевдонаучная антифантазия. Книга не рекомендуется к чтению политикам, физикам, гомосексуалистам, бизнесменам, ярым феминисткам. Особенно не рекомендуется философам (профессионалам). Крайне не рекомендуется верующим всех конфессий (не профессионалам), психологам и психиатрам (профессионалам и любителям). Категорически запрещается читать книгу генетикам всех уровней компетентности. Чуть не забыл! Математикам тоже нельзя, не то они умрут от смеха. А математики нам ещё нужны...
Объем: 11.511 а.л.

Ле Го  

Универсальная ересь  

 

 

 

 

 

Псевдонаучная антифантазия  

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

© Le Go Hérésie universelle 2013  

© Ле Го Универсальная Ересь 2017  

 

Tous droits de reproduction, d’adaptation et de traduction, intégrale ou partielle réservés pour tous pays.  

L’auteur est seul propriétaire des droits et responsable du contenu de présent livre.  

 

 

Фотоиллюстрации автора  

 

 

 

 

 

 

 

heresieuniverselle@hotmail. com  

 

 

ISBN 978-2-9561770-1-2  

 

 

 

Иногда, в предисловиях к своим произведениям, авторы, обращаясь к потенциальным читателям, претендуют на то, что описанные вещи и события настолько глубоки и сложны, что рискуют быть непонятыми теми, кто не располагает достаточно высоким уровнем интеллекта, образования и морали. « В таком случае необходимо перечитывать ещё и ещё» – убеждают авторы своих читателей.  

В данном, предлагаемом читателю тексте, если вы чего-либо не поняли, это произошло по той простой причине, что понимать было нечего.  

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ГЛАВА ПЕРВАЯ  

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Двадцатипятиметровый бассейн под открытым небом, где то, в одном из небольших городков Прованса.  

Субботний полдень и я – мы вместе, первые подошедшие к открытию спортивного заведения. На дворе конец сентября – не сезон, посетителей почти нет. И по причине – укрыться от ветра после плавания почти негде, а Мистраль еще не прекратил свою трёхдневную буйность, и неприятно обдувает мокрое тело. К тому же, комфорт раздевалок далёк от совершенства, и вообще, – весь бассейн выглядит как сельский антиквариат. Но такие детали отходят на второй план, когда осознаёшь главное, – динамичный сеанс плавания – отличное средство, чтобы взять себя в руки, стряхнув пелену монотонной, тягучей усталости.  

Утром, вернувшись домой после утомительного ночного дежурства, я позволил захватить себя глубокому четырёхчасовому сну. Сейчас же, непреодолимое желание взбодрить свои мышцы привело меня к дверям бассейна. Вода в такой ситуации великолепный возрождающий элемент, и это именно то, что я ищу.  

Быстро переодевшись в маленькой кабинке, я складываю свою одежду в небольшой шкафчик. Красный пластиковый браслет с ключом застёгнут на лодыжке.  

Отныне только один неширокий коридор отделяет меня от собственно бассейна, – «коридор экзекуции»: посетителей поливают несколько душевых раструбов, приводимые в действие детектором движения. Но детектор не отрегулирован должным образом, и выполняет свои обязанности, когда ему вздумается. Так что неизвестно, в какой именно момент, едва тёплые струи обрушатся на голову и грудь, разбиваясь и затопляя брызгами лицо.  

Я продвигаюсь вперёд, и тут же мощные потоки затаившейся в засаде воды окатывают меня, прогоняя окончательно остатки недавнего сна. Внезапно одно странное и очень короткое как вспышка ощущение вводит меня в ступор: я готов поклясться, что струя жидкости только что разбившаяся о мой лоб, была струёй пива! Какое-то необъяснимое помрачение сознания.  

Еще несколько шагов, и вот наконец я перед двадцатью-пятью метрами бассейна, разделённого на пять дорожек.  

Не теряя времени – очки уже на глазах и хорошо подогнаны, я бросаюсь в воду. Она ошеломляет меня своей неожиданной прохладой, одновременно взбадривая и помогая мне преодолеть пассивность и лень.  

Накануне – в пятницу вечером, спортивное мероприятие «водный праздник», было организовано для различных спортивных секций и групп по плаванию. До сих пор вдоль бортиков и вокруг бассейна видны предметы и приспособления, использованные предыдущим вечером: круги, плавучие барьеры, манекены для тренировки спасателей. Всё это лежит в гармоничном хаосе на плиточном полу, как детали гигантского натюрморта.  

В течение двух или трёх минут я плаваю в одиночестве, кролем разбивая гладкую поверхность воды. Но, словно прихожане, влекомые в храм особого культа, они – поклонники акваспорта, непременно появятся. Я уже вижу их через прозрачную витрину, отделяющую водное пространство от входного холла. Скоро – и я это знаю, соседнюю дорожку будет бороздить дама в ластах, на удивление бесшумно исполняющая толчок переворотом. Чуть дальше, на дорожке, по традиции забронированной за спортклубом, двое парней будут готовиться к соревнованиям, вспенивая воду всеми возможными стилями. На всё про всё, сегодня нас только четверо, воспользовавшихся гостеприимством практически пустынного бассейна.  

Словно император на своём троне, дежурный спасатель расположился на своём возвышенном стуле, чуть вдалеке от бортика. Сегодня – виду отсутствия посетителей, он может позволить себе вальяжно царствовать. Но месяцем ранее – когда бассейн кишмя кишел детьми и взрослыми, образ императора уступал место учёному-биологу, нервным взглядом наблюдающего за своими барахтающимися в тазике лягушками.  

Туда-обратно, туда-обратно. Вода держит тебя, направляет, и сама подсказывает технику движений – как продвигаться быстрее, не растрачивая силы в пустую. Я плыву спокойно, делая медленные гребки большой амплитуды. Закидывая голову вправо для очередного вдоха, я вижу, как большой лист платана, сорванный ветром, танцует над поверхностью бассейна. Словно визитная карта, он падает в воду на моей дорожке, возле самого бортика.  

Весь лист ярко рыжий, только в самом центре зелёное пятно в форме глаза вызывает неприятные чувства. Подплыв ближе, я хватаю этого непрошеного гостя, и вышвыриваю прочь из воды. Но у Мистраля были свои планы на этот счёт, и он решил довести задуманную игру до конца. Ещё один порыв ветра, и лист возвращается в воду. Он медленно идёт ко дну, туда, где уже покоятся трое его братьев, избежавших ненасытной пасти подводного робота-чистильщика. Безразличный, я продолжаю плыть  

спокойным темпом.  

Неожиданно беспорядочный шум привлекает моё внимание. Не останавливаясь, я сильнее закидываю голову к бортику, надеясь увидеть и выяснить, что происходит.  

Установленная у раздевалки большая осветительная мачта, подталкиваемая видимо сильными шквалами ветра, со скрежетом наклоняется, затем падает, но замирает обездвиженная, удерживаемая электрокабелем в двух десятках сантиметров от бетонного пола. Плавно, как в замедленном фильме, от неё отделяется рампа с прожекторами, и подпрыгивая по полу скользит к ближайшей от меня решётке забора воды. Электрический разряд. Парализован, я ничего не чувствую... Керамические плитки перед глазами сменяются чёрным экраном...  

Звуковой сигнал неожиданно вернул мне сознание... я за рулём... Заснул, отключился, остановившись на красный свет. – Это усталость. Машина позади моей, не прекращает сигналить, – уже несколько секунд, как свет переключился на зелёный. Я включаю скорость и немного проехав, сворачиваю на обочину и останавливаюсь.  

Я вне себя, взбудораженный своим видением. Какой ужасный сон – бассейн, удар током, и это за несколько бессознательных секунд! Всё казалось настолько реальным, – я до сих пор чувствую запах хлорированной воды. Но возвращение сознания ещё больше выбивает меня из колеи, – к счастью я не заснул в движении на скорости, а ведь за малым! «Боже мой!!» – спонтанно срывается с мох губ. Хорошо сказано... Эту фразу так часто произносят, не отдавая себе отчёта, все – даже идейные и суровые атеисты.  

– Ты меня звал? Не стоило, я уже был здесь.  

Поворачиваю голову, – в моём состоянии я даже не заметил, что на заднем сидении расположился незнакомый человек. Бледное лицо, длинные светлые волосы украшены маленьким красным пером, одежда необычна, даже эксцентрична.  

Как он оказался в моей машине? Ах да, – красный свет! Воспользовался остановкой автомобиля, и тем, что я заснул. Бродяга? Преступник? Неуравновешенный?  

– Не перебирай термины, я – Бог. Лично, сам, просто бог. Ты можешь меня называть «дорожный попутчик». Но только сегодня…  

Я понимаю каждое произнесённое слово, невзирая на то, что язык, на котором ко мне обратился незнакомец, не походит ни на французский, ни на русский, ни на английский. Он вообще не похож на речевой язык.  

Приобретённый за долгое время пребывания во Франции багаж вежливости и повседневная, размеренная, мирная жизнь, не позволили мне броситься на незнакомца с кулаками немедленно, – в конце концов, никакой видимой опасности от него не исходит. Напротив, возможно он сам нуждается в помощи.  

– Претенциозное имя, но я не понимаю, чем могу быть вам полезен? Вам нужно чтобы я вас куда-нибудь подбросил? Но я вас предупреждаю – я смертельно устал, и хочу поскорее добраться домой...  

– В данном случае это скорее Я, кто мог бы быть полезен тебе. Он сухо смотрел на меня, затем снисходительным голосом объявил:  

– По причине твоего полного, абсолютного невеждества, ничем не обоснованного, совершенно НЕ НАУЧНОГО атеизма, ты был выбран, что бы я мог тебя просветить касательно истинного положения религиозных дел. Не скажу, что это пройдёт безболезненно, но ты мог бы этого избежать, не стоило только вопить везде и всегда о своём неверии в бога...  

– Послушайте месье, я работал всю ночь, я устал, и я не в состоянии выслушивать россказни подобных вам субъектов. С вашими фантазиями лучше обратитесь в книжное издательство, или за неимением такового – к психиатру.  

Его губы нарисовали флегматичную усмешку:  

– Тебе нравится манипулировать метафорами? Ты их получишь сполна, – окунёшься с головой. Но, во избежание твоего обязательного непонимания и вероятного помешательства, все те, пред кем тебе уготовано предстать, будут общаться с тобой понятным тебе языком, и оперировать понятиями доступными твоей эпохе. …Чувствуешь себя таким же уставшим?  

–... Ээ… как-бы...  

Я ощутил, как прохладная тонизирующая дрожь прокатилась с головы до пят.  

…да нет... значительно лучше.  

– Тогда не будем терять время, и начнем наше путешествие?  

– Какое путешествие? О чём вы говорите? Ну всё! Довольно! Давайте выходите!  

– Слушай! Колокол бьёт!.. Три!..  

– Это невыносимо!! Быстро убирайтесь вон!!  

– Два!..  

Я отстёгиваю ремень открываю дверь, и подтягиваясь за руль собираюсь выйти.  

…один!..  

Мне остаётся встать, сделать несколько шагов к правой задней двери и выгнать моего наглого гостя.  

– зероооооо... – сорвался вдруг на крик незнакомец.... ооорррр!  

Звук, достигший моих ушей, скорее уже походил на рёв слона, чем на крик человека. Сильное жжение острого перца проникло в ноздри. Мои глаза, разъедаемые тысячами микроскопических пираний, закрылись сами собой, заполненные брызнувшими в изобилии слезами.  

У него баллончик с газом! Какая сволочь! – пронеслось у меня в голове.  

В моих планах этот день должен был проходить без неожиданных приключений. По приезду домой я собирался отдохнуть до полудня, затем небольшой сеанс плавания, обед... На сегодня у меня не было никаких планов по изменению мира, ни проектов революционных восстаний. Начинался обычный день...  

– Начался день! Какой прекрасный день чтобы изменить твой мир!  

Голос моего пассажира вошёл в гармоничный резонанс со всё более и более сильным криком слона.  

Превознемогая жгучее раздражение я открываю глаза...  

Огромная равнина простирается передо мной. Лёгкий ветер волнует массу воздуха насыщенную запахом различных пряностей. Кардамон, переложенный жасмином, вытеснил перечное раздражение. Куркума, подчёркнутая асафетидой, равномерными волнами обогащала и сгущала окружающую атмосферу. Парфюмерия в масштабе грандиозности природы.  

Первая мысль – самая правильная: что за бред? Неуёмные производители реалити-шоу опять снимают обывателей скрытыми камерами, вводя их в замешательство расстановкой декораций?  

Перед моими глазами, везде – по склону, внизу – на ковре сочной травы, в лучах восходящего солнца сотни тысяч людей, насколько хватает глаз. В необычных разноцветных одеждах, и таких же головных уборах. Ряды слонов несущих маленькие башенки на покрытых попоной спинах. Лошади, впряжённые в богато украшенные колесницы.  

И оружие, оружие, оружие! Оружие древнее – копья, луки, мечи. Оружие необычное – невозможных форм, неизвестного предназначения и действия.  

Дыхание солдат, рёв слонов, ржание лошадей, хлопанье знамён, щелканье фантастических механизмов, парение в воздухе невероятных облачных птиц. Всё вибрировало в гармонии как органы одного гигантского тела.  

Галлюцинация экстаза!  

Моё сознание взорвалось перед такой невообразимой перспективой.  

– Где я?  

– Курукшетра – наше первое место назначения!  

Я поворачиваю голову – мой бродяга всё ещё здесь. Холодный взгляд, высокомерное лицо. Тело закутано как в плащ, в лёгкое антинатуральное облако.  

– Мы в 3138 году до вашей эры. Ты присутствуешь при самом масштабном истреблении в истории человеческой расы. За 18 дней, почти четыре миллиона воинов будут уничтожены друг другом. Но все они хладнокровно осознают и принимают свою карму.  

Битва между Кауравами и Пандавами. И ты, – ты принимаешь участие!  

– Я?!!! Но...  

Я вдруг с какой-то физической лёгкостью чувствую всю абсурдность ситуации: это розыгрыш! Более того – это сон, мне всё снится. Но какая постановка! Лучшее, что я мог сделать в моём положении, это ввести режиссёра в замешательство, – по правилам военной тактики, самому перегнув палку его сценария!  

Но все-таки, что же произошло? Еще несколькими секундами ранее я ехал по дороге Прованса, в 2011году, в своей машине... Моя правая рука крепко держала баранку... между прочим, я чувствую, что сжимаю её до сих пор. Мой взгляд медленно скользнул в правую сторону... Предмет в правой руке нисколько не походит на автомобильный руль: часть слоновой кости, богато инкрустированная самоцветами. Линии кованого золота представляют священные тексты на санскрите, –подтверждение того, что я нахожусь в другой реальности. Я держу великолепное, изумительное копьё. Его верхняя часть увенчана наконечником из серебристого металла, даже на беглый взгляд – всесокрушающей остроты. Оранжевая, лазурная и иссиня чёрная ленты закреплены чуть ниже наконечника, и лениво подтанцовывают в нерегулярных дуновениях ветра.  

– Ты долгие годы служил в армии, не так ли?  

В моей голове я уже образовал фразу: « идите вы... » но в момент, когда она должна была обрести форму звуков, я прикусил язык, и изо рта донеслось только: « я привык скорее манипулировать штурмовой винтовкой»... – как если бы кто-то другой произнёс эти слова.  

– Забудь материальный аспект! Вера – вот главное оружие воина. А сейчас, – воскликнул мой дорожный попутчик, узри мою божественную квинтэссенцию!  

Раздвигая свою туманную оболочку, он делает первый шаг. Части тела неприкрытые золочёной одеждой, обнаруживают себя глубинной чернотой, мраком бездны, всепоглощающей мглою. Флейта в руках, он делает первый шаг. Второй шаг, – флейта касается губ, и с пронзительно- громовым раскатом, чернота тела разрывается одновременно в разных местах, высвобождая благородно-синий свет.  

…Венугопал Кришна…  

Однажды в детстве – мне было шесть или семь лет, я, перебирая стопку старых книг, случайно наткнулся и полистал учебник по астрономии моего старшего брата. Один рисунок меня особенно впечатлил – мастерски изображённая художником звезда «голубой гигант». Исполинское сферическое тело, неподвижное в вечном космосе, спокойное в своей неоспоримой мощи. Повелитель, царствующий в своём королевстве, сеющий смерть и дарующий жизнь исходя из своих летучих капризов.  

И вот сейчас – тот же синий свет, но в движении. – Джаггернаут движется передо мной, и роняет адресованные мне слова:  

– Перед битвой я просвещу тебя правдой, касательной людей, и той, что является прерогативой богов. А также проясню причину события, которое за этим последует.  

 

Жизнь богов, жизнь людей. Мы – боги, вмешиваясь в ваши человеческие дела, принимаем нашу часть ответственности. Это неизбежная необходимость на пути освобождения от кармы. Противостоять несправедливости, вверив врагу своё собственное могущество, побуждать повелителей к действию – это наш долг, и мы стремимся его исполнить.  

Вы – люди, – вы говорите языком оружия. Когда все попытки сохранить мир остались безрезультатны, подтверждение вашего эго остаётся за этим крайним решением. Солдат облачившись в боевую одежду, теряет первоначальный смысл своей жизни.  

Умирая и умерщвляя противника, он только исполняет свою роль в трансцендентности космоса. Гордый своим талантом воина, он не задумывается о всех тех вдовах и сиротах, которых он создаёт каждым движением своего меча. Он скорее следует зову славы, как верный поклонник пожеланий богов.  

Убить, или быть убитым, – насладиться сознанием того, что ты являешься неотъемлемой частью вселенной, что без тебя она – несовершенна. Это не более порочно, чем наполнять свой желудок пиршественными деликатесами, или восхищаться прекрасной скульптурой – результатом чьего-то многолетнего тяжёлого труда. Наслаждаться ароматными телами юных дев, или спасать голодных, разделяя с ними, – лишёнными, свой урожай. Тебе ещё не раз предстоит познакомиться с объяснениями о смерти, и в конце концов ты поймёшь.  

Что делать если сила на стороне подлости? Возможно ли, игнорируя вопрос чести, восстановить торжество справедливости таким же бесчестным приёмом?  

Aux armes égales! – Сражаться равнозначным оружием!  

Это очевидно, так как перед лицом лжи, даже неблагородные действия становятся законными и принимают уважительный аспект. В предстоящей битве, ради победы над узурпаторами, я откажусь от тысячелетних традиций и священных правил.  

Мораль и благородство. Первая непостоянна, второе – летуче. Оба рождены из гипотетических критериев, коими и воспользуется их создатель. Плохое или хорошее, но им находят применение. Их искажают в двойной и тройной смысл интриганы. В былые времена благородство было обременительным и беспокойным искусством существования, противоречивым подспорьем, – сохранение чести стояло выше сохранения жизни.  

Сумма высоких жестов ведёт человека к вершине. Туда, где он, освоившись, перестаёт быть собой. Отныне он сам лепит окружающий мир. Ложь, предательство, подлость, – всё благородно в жестах монарха. Цель оправдывает средства, – как говорите вы – люди.  

В тоже время, никто не должен оставить своё благородство «без призора», во избежание того, чтобы этим не воспользовались аферисты от нравственности. Но об этом тебе подробнее поведает другой властелин, в другом пространстве, в отличном от этого течении, в ином эфире… если к тому моменту ты доберёшься без ущерба для себя…  

Чем выше поднимается человек по социальной лестнице, тем извращённее он становится. Потому нельзя злоупотреблять благородством, чтобы не поощрять самому того не желая, преступления всех видов и форм.  

Так, уже в вашу эпоху, сказанная одним человеком фраза «наша роль помогать молодым», позволила одному прохиндею, без зазрения совести завладеть результатами чужих работ. Так бездарный плагиатор развил «позаимствованные» у автора без его на то согласия идеи, в абстрактный бред, почитаемый у вас как "теория относительности".  

К счастью для автора, результаты его исследований оказались ошибочными, и он, доведя расчёты своего детища до конца, с облегчением это признал. Но узурпатор не пожелал мириться с очевидным провалом, и возвёл с поощрения себе подобных полученную «теорию» в ранг неоспоримых постулатов, и уверовал в собственную гениальность. Убедить в этом всех остальных было делом техники, в результате получилось как в басне: «…сороке выдали медаль, а жаль».  

Твой дух не заражён скверной крещения, и благодаря этому ты всегда сохранял связь с истинными богами, совершенно этого не зная. Отсутствие скверны крещения позволяет тебе перемещаться в пространстве и течении времени, но только с помощью какого-либо божества, ибо высшее знание недосягаемо для людей. Ты станешь свидетелем множества событий, покинешь мир живых…  

«это уже совершено» – огрызнулся я про себя.  

– нет, пока ещё нет. – Возразил повелитель происходящего, как если бы он прочёл мои мысли.  

Высвободи свой дух из границ установленных тебе обывательством. Здесь и сейчас Я определяю природу воображения, и она безгранична!  

Ты будешь лишён жизни множеством самых ужасных смертей, – оружием и огнём, водой и холодом. Чтобы каждый новый раз, я мог бы тебя передать одному из моих состояний – иному богу.  

Мы, – истинные боги, – усвой это, какой бы ни была наша сущность – рождены как простые смертные, или появившиеся божественным образом, ни кто иные, как частички одной большой картины. Мы живём независимо, но ради одной абсолютной причины, смысл которой превосходит соответственно даже наше божественное сознание.  

Ибо мы все только различные лица одной аксиомы, каковы бы ни были наши имена или эпохи. Если человечество исчезнет с лица земли, мы будем здесь. И будем всегда!  

Психологическое давление, которое оказывал на меня мой собеседник, вынудило меня замедлить шаг и отстать от источающей холодный свет фигуры.  

Подойдя к устрашающей своей агрессивной пестротой колеснице, Кришна подал мне знак приблизится.  

В его правой руке была чаша, простая глиняная чаша, заполненная белой жидкостью.  

– Знаю, что ты не любишь молоко. При недостаточном синтезировании лактазы, твой организм загодя отторгает всё, что не пойдёт ему на пользу. Но тебе всё же придётся выпить это молоко – молоко священной коровы!  

Кто бы посмел отказаться? Сдерживая чувство отвращения, испытываемое мной с детства ко всему молочному, и переваривая в мозгу ступор от того, с каким панибратством сияющая бестия оперирует биологическими понятиями, я делаю первый глоток.  

Жидкость течёт по горлу, и приятно наполняет желудочно-кишечный тракт. После нескольких глотков я смотрю на чашу. И – неожиданность! – Она всё ещё заполнена до краёв! Но меня это почти не удивляет, – ведь отныне я сам являюсь частичкой происходящего умопомрачения. Отдельная нота в партитуре симфонии, которая вот-вот будет разыграна.  

Молочный напиток наполнил меня гибкостью и силой, мышечные волокна сокращаются и расслабляются, готовые к тому, чтобы трансформировать миллионы молекул гликогена в разрушительную мощь.  

Энергия меня переполняет, я чувствую связь с каждым воином на поле предстоящей битвы, с боевыми слонами, с яростными лошадьми. Естественным образом – как если бы я делал это постоянно, я передаю чашу воину кшатрия, гордо державшемуся рядом со мной.  

Арджуна примчался как молния. Он вскочил на колесницу, и оглушительные голоса тысяч труб и раковин огласили начало битвы. Кришна один представляет своё царство. Его армия будет сражаться на стороне врага, а сам он – всего лишь возница на колеснице Арджуны.  

В начале, неуклюж в своих доспехах, которые были доставлены мне незадолго до всеобщего пожара боя, я походил наверное на опасного пьяницу. Копьё в руке, я пытался найти и закрепить равновесие. Но в отсутствии какого либо подобного опыта, мои движения только приводили в смятение окружающих меня воинов.  

В конечном итоге какой-то дух, появившийся неизвестно откуда, но такой же реальный как живое существо, помог мне получить необходимую компетентность.  

Облачком пара, прозрачной птицей он спустился на мой шлем, и проскользнул в глаза, уши, нос и горло, вызвав лёгкий спазм. Как если бы я проглотил за раз слишком большой кусок мороженого.  

Направляем этим духом, я нашёл моё место в этой битве, до того момента покуда этот дух не был изгнан появившимся из другого мира огромным чёрным вороном. Второй круживший надо мной ворон – я это помню, огласил тот миг звучным криком.  

 

Битва. Очень мало ясных воспоминаний. Или скорее воспоминаний, достойных того, чтобы о них вспоминать.  

Дикое, низменное удовольствие – наступать, кромсая врагов. Моё копьё неутомимо трудится, производя опустошение в рядах противника. Густой запах специй, казавшийся неистребимым, был попран другим – запахом крови и распотрошённых тел. Оглушающий грохот повсюду…  

Внезапно одна раздражающая мысль пронзила моё сознание – а как же знаменитый эффект бабочки? Как смею я, вырванный из моей эпохи, чужак в этом мире, вносить сюда какое либо влияние? Я стоял со своими мыслями как в коконе отделяющим меня от беснующейся вокруг бойни…  

Не спровоцирую ли я разрушительные изменения в будущем? Если раздавив бабочку, мы меняем курс истории, тогда участие в битве обезобразит поверхность планеты? И как свидетель и символ моих сомнений, созерцающая с высоты разнузданный спектакль человеческой низменности, бабочка Atrophaneura Hector спустилась, и села на конец моего копья…  

Но едва появившись, сомнения мои были схвачены и раздавлены зубами сознания, как скорлупа ореха жерлом щелкунчика. Если результат битвы – тотальное уничтожение двух армий, был известен Кришне наперёд, моё участие ничего не изменит.  

И одним круговым движением моего оружия я заставил вспорхнуть яркое создание. Она же, довольная тем, что осталась жива и внесла сумятицу в моё сознание,  

прочертила далее свой путь в воздухе, демонстрируя мне своё алое брюшко, и свои запятнанные кровью крылья.  

Сколько минут, часов или дней пронеслось? Движение не останавливается ни на миг. Оно следует за мелодией, естественно растворённой в воздухе. Вопли, отблески неба на оружии; Смерть как реальный персонаж присутствует повсюду одновременно. Устрашённые её отталкивающей фигурой в начале, вы перестаёте её замечать уже через несколько минут захватившего вас кровавого хаоса. Иногда даже её саму опрокидывают навзничь, когда она неуклюже подбирается слишком близко к разящему повсюду оружию. Но, скрежеща своими ужасными зубами она тут же поднимается, ласково обнимая своих обидчиков.  

Необычные виды оружия, замеченные мною в начале, проявляли себя отныне во всей своей чудовищной эффективности. – Чёрные молнии вылетающие из парящих аппаратов, гроздьями пронзают сражающихся воинов. Блестящие снаряды, посланные похожими на котлы орудиями, падают в самую гущу, и со звоном лопаются, разливая пожирающий огонь вокруг эпицентра. Солнце танцует в небесах, опьянённое видом такого представления. Пот и кровь текут по моему лицу, я потерял всякую ориентацию в этой разъярившейся карусели, только чувствую кольцо врагов вокруг себя. Остриё моего копья пронзает как жало скорпиона – всадник слева… солнце за спиной… разворот назад… длинный удар копья срывает голову одного из махаратхинов(1)…  

Пронзительно ревя, какой-то слон, взбешённый ранением бежит в стороне, как дорожный каток расплющивая воинов с обеих сторон. Закреплённые на его бивнях два больших клинка также снимают свой мрачный урожай.  

Внезапно большая угрожающая тень возникает между мной и солнцем, полностью меня затмевая.  

Я не успеваю направить своё оружие, как белое копьё колет меня в грудь…Я ничего не чувствую, но дыхание спёрто. Неподвижен, я могу только наблюдать, как растекаясь, моя кровь окрашивает длинную белую рукоять торчащую из моего тела. Слабость овладела всеми моими конечностями.  

Всё же это был не сон…  

Я успеваю услышать позади меня раздирающий шум – слон возвращается неукротимо, и я – на его пути…  

За мгновение до того как мрак накрыл меня, я вижу двух воронов над полем битвы.  

Я убеждён, что они прибыли за мной.  

 

 

 

 

ГЛАВА ВТОРАЯ  

 

 

 

 

 

 

Эхо капли упавшей в воду…Ещё одна…В дали…Ближе…  

Голова кружится. Я в темноте, но всё вижу.  

Я хочу пить, и звук воды манит меня.  

Достаточно пожелать, как без усилий я чувствую себя швырнутым к источнику, скрывающемуся несколькими метрами далее, за скалистым барьером.  

Вода фонтанирует и опадает каскадом. Мои иссушённые губы стремятся к жидкости. Но к моему изумлению, струя воды проходит мне через голову и продолжает течь сквозь меня как если бы я не существовал.  

Я осознаю внезапно, что я один. Рядом никого нет.  

Сотни тысяч человек исчезли, Кришны нет… нет битвы.  

Был ли это всё же сон? Второй сон в первом? Бассейн? Автомобиль?  

Где я? В галлюциногенном источнике? Скалистые стены окружают меня с трёх сторон. Их крутизна не оставляет мне другого выхода – вперёд по ущелью.  

Я на дне гигантского каньона. Красные скалы взмывают ввысь, испещрённые по всей высоте тёмными отверстиями. Наскальные рисунки покрывают редкие гладкие поверхности. Ожившие изображения демонстрируют хаотичные движения невероятных существ. Ближайшая скала представляет мне странную сцену – пожирание фагоцитом бактерии. Дальше и выше, я вижу необычную структуру – скрученный вокруг своей оси мост, соединяющий две стороны каньона. Разделённые регулярными промежутками, такие же мосты видны на сколько хватает взгляда. Удивительным образом, они напоминают мне спирали ДНК.  

Взглянув над собой вверх, я едва смог различить края каньона, и меж ними гирлянды белых звёзд.  

Вдруг я осознал, что я не дышу и не могу сомкнуть глаза. Я взглянул на свои руки – слишком белые и бесплотные.  

– Не ищи понимания происходящему. В этой части твоего путешествия тобой займусь я! Я – Осирис!  

Командный и спокойный голос прозвучал ниоткуда.  

– Ты находишься у меня – в царстве теней, в качестве духа. Твоё тело было разорвано на тысячи кусков на плато Курукшетра.  

Я осмотрелся вокруг – никого. Каньон пустынен во всей своей головокружительной безмерности.  

Я отделён от своего тела? Как? Кто может мне это объяснить?  

– Ты не совсем мёртв, во всяком случае, пока не переправишься через священную реку. Но тебе этого совершить не судьба. Не в этот раз. Впрочем, как знать. …И к тому же, всё то время пока ты остаёшься моим гостем – продолжал он, – даже если здесь протечёт десять тысяч лет, в мире живых не пройдёт и мгновения. Вслед за Кришной я направлю тебя к твоему следующему этапу.  

Я услышал, нет, скорее почувствовал сильное дыхание, подхватившее меня и понёсшее вперёд. Я лечу как гелиевый шарик.  

– Я хочу пить!  

– Нет, просто ты сохранил воспоминания о твоих последних секундах на поле боя. Это пройдёт.  

Я не вижу моего собеседника. Есть только его сильный голос возникающий отовсюду. Голос, умиротворяющий и настораживающий одновременно, – если моему духу была свойственна паранойя, то в этой оценке ситуации она утвердила свою состоятельность. Но что же делать? – В безжизненном мире недоверие как нигде имеет право на существование.  

Мы продолжали продвигаться вперёд. Путь видимо был не близкий. Многочисленные боковые галереи открывали вид на нелепые конструкции, реки огня, вихри воды. На просторные долины залитые светом и на болота источавшие мрак.  

Я не могу поверить, что я мёртв, это не может быть правдой! Более чем правдоподобная галлюцинация на тему битвы в древней Индии – это одно, но сейчас! Это выходит за все рамки! Решительно, – мой сон слишком долго длится!!  

– Если ты веришь в то, что спишь – тем лучше. Я освежу твоё сознание самыми памятными сновидениями твоего детства!  

Внезапно я вспоминаю... всёобъемлющее нечто возвращается, и оно настолько реально, что кажется – протяни руку и почувствуешь…  

Будучи ребёнком, довелось мне пережить неоднократно одно и то же видение – на границе сна и реальности.  

Я спокойно сплю в своей комнате, когда неожиданно чувствую присутствие кого-то или чего-то. В темноте комнаты силуэт в форме нечёткого шара, более черный, чем окружающая темень. Раздуваясь, он бесшумно приближается. По мере того как я взрослел, его размер тоже увеличивался от раза к разу. Шар покрыт шерстью.  

На полпути между сном и пробуждением я лежу на спине, и каждый раз мои руки скрещены на груди. Быстро, в полной тишине, – даже нет времени испугаться – шар поднимается мне на грудь и застывает. Давление нарастает, мне всё тяжелее дышать, я пытаюсь пошевелить ногами, головой, руками. Бесполезно… Я пробую двинуть плечами – есть! Мне удаётся сделать маленькое движение. Собрав все силы, я отталкиваю ужасного ночного гостя.  

Он падает бесшумно на пол, и также беззвучно исчезает в приоткрытую дверь.  

В этот момент я сознаю, что уже не сплю, но с какого времени? Если я встану сейчас и посмотрю за дверь, что я увижу там? Меня охватывает желание преследовать неизвестного агрессора, поймать, посмотреть, что он из себя представляет. Но над этим желанием доминирует другое чувство – глубочайшего страха! Готов ли я встретиться лицом к лицу с неизвестностью? Я остаюсь неподвижен, в холодном поту, пожирая глазами приоткрытую дверь. Волна мурашек внезапно пробегает по спине между лопаток. Ещё одна волна, за ней третья. Это возникает само по себе. Я подавлен ужасом. Нечто внутри меня, породившее мурашки необычайно сильно, я чувствую какую-то энергию неизвестной природы улетучивающуюся из меня в воздух.  

«Сонный паралич, основанный на заторможенной функции лиганд» – скажут психиатры-биохимики, и будут по-своему правы. Но всё же это было что-то большее…  

Похожие чувства с другим повторяющимся сновидением: глубокой ночью я пытаюсь достигнуть открытой и хорошо освещённой двери дома. Я бегу из глубины небольшого садика утопающего в тотальной темноте. Я бегу изо всех сил, но продвигаюсь едва…я чувствую прямо за собой, чувствую не видя, – тонкие чёрные силуэты, словно сделанные из дыма. Они хотят поймать меня…  

Я ещё и ещё вспоминаю это ощущение, и волны мурашек ужаса… позже я сам себе объяснял, что чёрные существа специально пугали меня, чтобы питаться энергией моего страха.  

Это было так давно…  

А сейчас, я – не более чем тень, подталкиваемая дуновением Мэтра. Почему же воспоминания страха вернулись? Я думал, что мёртвые лишены чувств. Может ли дух испытывать страх? Перед чем? Живыми, мы содрогаемся от ужаса перед перспективой смерти, оправдываясь тем, что не завершили дела предназначенные нам судьбой, не достаточно радовались жизни, не воспользовались всеми возможными благами.  

Даже самые злосчастные, отверженные, оскорблённые инвалидностью, лишённые полноценной жизни; но также и подлые подонки, несущие бремя предательства в глазах всего мира. Все цепляются за жизнь до последних мгновений. Немногочисленны те, кто ради любви, чести или из-за безнадёжности, добровольно бросаются в мрак неизвестности, в крепкие объятия смерти.  

Я всё ещё в том же каньоне, он кажется бесконечным. Но о каком конце стоит вопрос? О конце пути, или конце времени? Какой мерой можем мы измерить нереальное?  

Картина, открывшаяся в одной из боковых галерей, привлекла моё внимание. Желая удовлетворить моё любопытство, Мэтр придержал своё дыхание, позволяя мне приблизиться и посмотреть.  

Позади наклонённой вперёд сводчатой арки, в просторном гроте, который завершался видимым тупиком, стояло дерево среднего размера. Ствол его был полупрозрачен и позволял разглядеть сложный процесс происходящий внутри.  

Вытянутые откуда-то из глубины, словно жизненные флюиды, к раскидистым ветвям скользили человеческие души. Окончание ветвей не было прозрачным и не позволяло увидеть мистерию превращения душ в листья и плоды. Последние, в свою очередь, едва появившись, протискивались к свету, расталкивая и подминая собой густую листву. Они увеличивались, приобретали формы, и созрев срывались с ветвей гигантскими белыми бабочками.  

Бабочки же относили этот ценный груз к источнику красной жидкости, куда его и сбрасывали, возвращаясь затем за очередным осколком жизни.  

Одна из бабочек, ведомая вероятно волею Властителя каньона, изменила свою привычную траекторию, и после крутого виража спланировала к выходу из грота.  

Она зависла прямо передо мной, взмахивая своими впечатляющими крыльями.  

Я осмотрел загадочный плод меж её лапок. Колбочка с песком… песочные часы!  

Простой прибор для измерения времени. Если моя фантомная форма была способна проявить эмоции, то это был момент непонимания.  

– Ты не видишь ничего иного, как образы продиктованные опытом твоей жизни. Иными словами – только что ты взглянул в зеркало. Но в этом зеркале ты видишь не себя, а весь остальной мир без тебя.  

И я услышал смех. Смех непререкаемый, подавляющий любое стремление восстать, взбунтоваться. Как завершающий спектакль занавес отделяет зрителей в зале от артистов на сцене, так смех Осириса вверг меня в опустошение потусторонности. Сознание угасало…  

–…Смерть…– сила голоса Осириса вновь резонировала в пространстве каньона. – Что вы знаете о смерти, вы – люди? Только ваши собственные фантазии. Почему вы так боитесь смерти? Сколько их вернулось из мира тьмы? Единицы. Их свидетельства вы должны знать и помнить наизусть, но вы это игнорируете. Взирая на ставшие пылью склепы, скрывающие тысячелетние скелеты, скажите сами себе, что ваша жизнь – несчастный случай, короткий и ошибочный пассаж. Ваше естественное состояние – смерть! Здесь вы проводите большую часть времени.  

Вы мечтаете о вечной жизни, даже не зная, чем смерть может вас одарить: освобождением от ваших догм, от ваших агоний, ваших болезней и ваших богатств.  

Не вы ли ищите вознаграждения, надеясь, что после смерти ваше имя не будет опорочено вашими врагами, а ваши дела и слова извращены? Живой, вы были примерный человек, альтруист, готовый бескорыстно всем помогать в трудный час. Делить последние крохи с нуждающимися, и искренне радоваться успехам других. Нестерпимо больно будет узнать, что на вашей могиле звучит: «грязный эгоист, жил в изобилии, обкрадывал бедных и использовал доверчивых»  

Что же со справедливостью? Может ли она последовать из мира живых в царство теней? Чего стоят суждения живого над мёртвым?  

Как это смешно!! Не заботьтесь об этом! Только боги будут вас судить. Вас, ваши поступки, слова и мысли!  

В свою эпоху я сам был великим богом-царём. До того мгновения, пока не узрел себя среди мертвых. Жажда власти, гнусная ревность направляла моего убийцу.  

Я сумел отомстить, и довольствуясь этим, мог вернуться на законный трон. Но я отказался от мира живых, ради вечности этого царства – такого справедливого и умиротворённого. Ты также…– его голос зазвучал слишком убедительно, и я в первый раз увидел его лицо. Оно проявилось как конденсат красного дыма гейзеров на покрытых мхом скалах. Лицо… нейтральное, спокойное, апатичное. Но его глаза! Глаза, как их удачно представляют в фильмах про динозавров – глаза голодного Ти-рекса.  

– Достаточно что бы ты дал своё согласие, и твой вояж закончится здесь и сейчас. Не будет более разочарований, не будет страданий!  

Мне стало понятно, куда он клонил! – Коварный обольститель! Я был в безнадёжном положении, – пойти наперекор воли божества, даже просто в словах, не ужесточит ли это мою участь?  

Но в конечном итоге, есть ли мне ещё что терять?  

И собрав всю свою смелость, я произнёс запавшие мне с юности слова сказанные тенью Ахилла Одиссею:  

«…о Одиссей, утешения в смерти мне дать не надейся; лучше б хотел я живой, как подёнщик, работая в поле, службой у бедного пахаря хлеб добывать свой насущный, нежели здесь над бездушными мёртвыми царствовать, мёртвый». И к тому же, это не удел бессмертных – подбадривать людей преждевременно умереть. Потому как есть причины жить, которые вам не дано постигнуть. В тоже время в ваших словах есть истина – не нужно бояться смерти, она не заберёт ВСЁ, но только то, что принадлежит ей!  

Я сам удивлялся – откуда вдруг появились нужные слова, чтобы дать отпор неправомерным притязаниям смерти… или правомерным? Тут же вспомнились строки другой поэмы, где смерть уговаривает воина расстаться с жизнью. Какая похожая ситуация:  

"... Нужен знак один согласья,  

Что устал беречь ты жизнь,  

Что о смертном молишь часе... "  

Гримаса высокомерной улыбки появилась на Лице:  

– Нет, не ровняй себя с образом того воина… впрочем, – я знаю точно, ибо могу предвидеть: в своём бродяжничестве по миру богов ты окажешься однажды именно у того поля где поэт подслушал диалог воина со смертью…  

А с тобой…в невозможности прервать твою карму, мы встретимся ещё раньше, чем ты можешь представить, но это будет с другим МНОЙ.  

Мы в конце туннеля. Каньон казавшийся бесконечным, резко обрывается. Слева от меня река, справа – каскад огня. Трещина в скалистой стене прямо напротив.  

Внезапно скала разрывается как кусок фанеры, и я слышу шум огромных крыльев. В сияющей бреши – женщина в боевой одежде, восседающая на необычном животном – полуволк-полуконь. Серые крылья его взбивают воздух вокруг нас.  

С криком заставившим звенеть стены туннеля, дама, метнув на меня серебристую сеть, затянула на спину своего плотоядного пегаса. Два ворона наблюдают за происходящим издали. «Хугггин» кричит один из них, «Мунннин» отвечает ему второй. Грот исчезает в безмолвном коллапсе пространства времени.  

Я снова на Курукшетре, но в этот раз пролетая над битвой, на спине фантастического создания несущегося к неизвестности.  

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ГЛАВА ТРЕТЬЯ  

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Добро пожаловать в Вальхаллу воин! Я, – Один!  

Оказав честь ремеслу солдата, ты заслужил быть принятым в королевстве Асгарда.  

Зрелого возраста бородатый человек восседает передо мной на троне, или скорее на стуле – массивном и высоком. Лицо спокойно, один глаз скрыт прядью серых волос. Два ворона только что покинули его плечи, чтобы устроиться по краям – по одному на каждый подлокотник.  

Лучи заходящего солнца проникают через расположенные выше многочисленные проёмы, заливая большую комнату где я оказался, мягким светом. Сидя на деревянной скамье и ничего не понимая, я украдкой оглядываю строгие декорации зала.  

Различное оружие и щиты украшают стены. Колонны в форме копий устремляются вверх, разрывая собой слабеющий поток солнечного света и теряясь в темноте – настолько высок потолок.  

– Валькирия доставила твой дух к нам, и это означает, что твоё бродяжничество продолжится через нашу вотчину. Ты всё ещё только дух, но это не продолжится долее, – факелы пиршественного зала уже зажжены. Поедая плоть Сахремнира, и испив молоко Хейдрун, ты вновь обретёшь своё физическое тело.  

Ты – чужак в стране Эйнериаров, но благодаря ходатайству пославших тебя богов, ты всё же имеешь право на свою долю пирога вознаграждения.  

Словно под анестезией я встаю со скамьи и куда-то иду, пытаясь привести в порядок свой рассудок, заполняя бреши в памяти. Силясь осознать происходящее, выхватывая куски из летящих передо мной галопом событий.  

 

И вот уже стол накрыт. В огромном зале стоящие в линию дубовые столы заполненные жареным мясом. В пламени факелов блестят кубки вина и эля.  

Тысячи викингов… вернее – теней. Пока что они так же как и я, ожидают свою очередь возрождения.  

Восседая на широкой скамье, Один тоже здесь, в одиночестве – если не считать двух больших волков у его ног. Он держит в своей правой руке кубок, наполненный вероятно вином. И с первым глотком своего бога, викинги начинают трапезу. Широкий серебряный поднос заполненный мясом, украшает стол рядом со мной. Я недолго думая беру с него кусок жаркого. И как только моя рука его коснулась, призрачные потоки, пронзающие её, стали уплотняться, и вот уже рука обрела свой живой цвет. Вскорости, поднесённая ко рту жареная плоть кабана вернула к жизни мои губы, мои зубы и язык. Я начал жевать – и вкус вернулся, так же как и запах – мой нос заново обрёл свою, утраченную было функцию.  

Мало по малу, увлекаемые внутренними потоками, волокна Сахремнира полностью восстановили моё тело.  

Но с ужасом я обнаруживаю везде на себе страшные раны. Там, где ранения вырывали из меня куски плоти.  

Я пришёл в своё сознание, я счастлив снова быть живым! В чужом для меня мире, но – живым! И если случайно, меня вновь отправят ко мне, как смогу я вынести все эти следы безобразного уродства?  

Я в отчаянии взглянул на Одина.  

Но он, – отведавший из источника мудрости, понимает всё наперёд, и даёт мне знак отпить, показывая на большой бронзовый кубок, наполненный какой-то очень лёгкой субстанцией – молоком козы Хейдрун.  

Жидкость в сосуде не имеет ничего общего с молоком. Скорее квас – коричневый, пенный, но с сильным кислотным запахом.  

Первый глоток – вкус грушевого лимонада, с горечью.  

Нектар обволакивает мой язык, проникает в горло. Чувство очищающей свежести, схожее с воздействием зубной пасты. Я чувствую, как начиная с желудка, эта свежесть наполняет все уголки моего тела. Шрамы начали уменьшаться, и по истечении двух минут моё тело вновь невредимо. Следом за вкусом и запахом, различные звуки достигли моих ушей, и только тут я понял, что со времени, когда я вновь обрёл сознание, я ничего не слышал кроме голоса Одина. Но моё зрение стало хуже, – в качестве духа я всё же имел возможность видеть в темноте. Вновь обретённое тело начало чувствовать жар от пламени горящих по всему залу факелов и светильников. Мне вернули моё тело, – только МОЁ, не более. И как неоспоримое свидетельство того, что я снова стал самим собой, я чувствую лёгкий дискомфорт под пломбой одного зуба. Достаточно жёсткое, мясо кабана напомнила мне внезапно рутину жизни – завтра мне назначен приём у стоматолога… завтра…  

Но какой же сегодня день?  

И в конце-то концов, как я могу быть уверен, что это всё не сон? Вот как получилось, – в тот же момент, когда моё тело вернулось ко мне, мой дух отправился вон – искать объяснение происходящему, дабы избежать помрачения рассудка.  

– Тебе не стоит опасаться сумасшествия, твой разум, хоть и основательно сотрясён, всё ещё в здравом состоянии. А непривычные события только помогут закалить его выносливость. – Один наблюдал за мной, и моё смятение не ускользнуло от его внимания.  

– Ты вернулся в ряды живых, и тебе нечего здесь более делать. Но однажды – в день Рагнарек, тебе искренне будет сказано «добро пожаловать вновь»!  

Тебя призовут… Отныне же твой путь должен продолжаться в другом мире. Фрейя доставит тебя к назначенному месту. Когда закончишь трапезу – ожидай снаружи.  

После этих слов я почувствовал себя комфортно, даже раскованно. Я сказал себе, что худшее прошло. Глупая уверенность смертного среди богов. Как мог я знать, что приготовило для меня будущее? Но в настоящем, у очага викингов, иноземец, но признанный и допущенный как воин, поддержанный добрым словом и простой, но ценой пищей, я был спокоен.  

Ещё один кусок мяса, чей аппетитный запах подталкивает меня наедаться про запас. Глоток эля. И хлеб – ещё горячий! Мой желудок наслаждается после вечности проведённой натощак у Осириса.  

Несравненно более сильные, смелые и воинственные чем я, Эйнхерии завели песню. Длинные волосы рыже- пепельного цвета, добродушные лица; в такой момент едва ли кто догадается, что речь идёт об одних из самых могучих и опасных воинах. Лёгкое опьянение, вероятно вызванное действием эля, и расслабленным состоянием, понемногу прибирает к рукам моё сознание. Что в общем мне кажется странным, – ни в одном из выпитых напитков не чувствовалось присутствие алкоголя.  

Но я вспоминаю вдруг, что однажды мне довелось испытать чувство опьянения не употребив ни грамма спиртного. Продолжительный и сильный стресс, в пережитой однажды критической ситуации, высвободил в кровь столько адреналина, что как только причина стресса безвозвратно исчезла, и я почувствовал себя в безопасности, минута расслабления погрузила меня в тошнотворную эйфорию опьянения.  

Последние капли волшебной жидкости; я встаю, и подгоняемый необъяснимым чувством долга направляюсь к двери. Перед выходом я разворачиваюсь и склоняю голову в знак благодарности.  

Дверь закрывается позади меня, я теперь снаружи. Разница температур оглушает – холодно! Очень холодно! Но разогретый атмосферой и едой я себя чувствую превосходно.  

Ночь…Передо мной поле, покрытое глубоким снегом. Дальше, видимые на фоне более светлого неба, я замечаю чёрные верхушки деревьев, поднявшие свои остроконечные вершины, словно пики готовой к сражению армии. Полная луна великолепно освещает пейзаж монументальной тишины. Кристаллы снега отражают сияние луны миллионами искр, и хрустят под моими медленными шагами. Симфония магии, как в новогоднюю ночь. В зале позади меня праздник продолжается, и изредка доносятся обрывки песен вырванных чьим-то особо буйным голосом из общего стройного хора.  

Снег и луна… не хватает только деда мороза!  

Но…что такое?... галлюцинации вновь подчиняют себе моё зрение и разум? – Из тёмного угла появляется замысловатый аппарат, и скользя по снежному ковру направляется ко мне. Сани! Но вместо оленей или лошадей я вижу в упряжке пару здоровенных рысей. В санях сидит дама, и подаёт мне знак приблизиться, и подниматься «на борт». Без лишних вопросов я забираюсь и усаживаюсь на пустующее сиденье.  

Мороз тонкими нитями стягивает одежду и начинает меня покалывать, проникая через ткань к коже, и далее – сквозь свеже-возродившуюся плоть к костям. Холодно! И моя одежда даёт мне это прочувствовать, как если бы я находился в реальной жизни. Нет, конечно, я и сейчас как будто бы в реальной жизни, но всё же, нельзя всё происходящее вокруг принимать за настоящую мою жизнь. Я только нахожусь в невероятном, никогда ранее не переживаемом сновидении. Всё когда то бывает в первый раз. Вот и у меня случилось.  

А чтобы приключения не отразились на мне после пробуждения (которое рано или поздно – я был в этом уверен, наступит), то и действовать мне надо сообразно – со всем соглашаясь и играя свою роль. Но, вот чёрт! – Всё же холодно! На мне всё те же мои чёрные джинсы, майка и хлопчатая куртка.  

Со времени диалога в машине, я не обращал особого внимания на мою одежду – не было случая. Оставалась ли она той же, или менялась в зависимости от происходящего? Под доспехами на Курукшетре, или в пропасти у Осириса, моя одежда сопровождала меня или смогла избежать экскурсии в безумие? Она не более потрёпана чем обычно, и её относительная чистота очевидна.  

Холод вырвал у меня приступ дрожи, и прогнал последние нотки опьянения. Один говорил мне о Фрейе, это вероятно она и есть.  

– Мы оставим страну снега – произнесла богиня.  

Одна из причин твоего присутствия – открыть тебе чувство любви. То, что большинство из вас людей возвеличивает и прославляет в теории, и презирает на практике.  

Внезапно рыси начинают бег, ветер очень неприятно бьёт мне в лицо, и редкие снежинки анестезируют неприкрытые участки кожи неуместным искусством иглотерапии. Но Фрейя раздвинула руки в пространственной манипуляции, и наш экипаж вместе с рысями накрылся вдруг воздушным пузырём, защитив нас от потока ледяных струй.  

Бросая вызов закону гравитации и благодаря неизвестному принципу движения, мы начали подниматься в небеса.  

 

– Из миллионов человеческих особей, ежедневно практикующих сексуальную активность, едва ли найдутся несколько тысяч, которые преклоняются перед желанием по зову любви. Из них же всего несколько десятков справедливо говоря «занимающихся любовью».  

В конечном итоге всего одна пара соответствует в точности термину «унисон любви».  

Чувства… многочисленные, различные. Некоторые неизвестны даже богам! И это и есть та самая причина, по которой мы будем присутствовать на ожидаемом спектакле.  

Иметь желание, стремиться обладать, быть влюблённым и любить – всё это совершенно разные состояния души. Рассмотрим их ближе – от случая к случаю.  

Иметь желание…  

Солдат, спасаясь от опостылевших учений и муштры, жёстко расписанной казарменной жизни, ограниченный в своих свободах, получил наконец долгожданный отпуск. Этот солдат несвязанный ненужной отныне дисциплиной, возродил в себе чувства нежности и стремления к уютному спокойствию. И чтобы разделить эти стремления, какая-нибудь симпатичная девушка будет принята с распростёртыми объятиями. Она – уставшая от одиночества, недавно переехавшая в незнакомый район,  

тоже ищет надёжности и спокойствия в соединении с сильным и смелым парнем.  

Классическая история без продолжения. Мы говорим о примитивном сексуальном желании, которое не отличает человека от животного.  

Стремление обладать.  

Они знакомы долгое время, но ни один из них никогда не смел показать свои чувства, из страха быть осмеянным или непонятым.  

Но как консервная банка, разорванная неудержимым внутренним давлением, так и стеснения сломлены силой страсти, и в конечном итоге – объяснение! И вот неожиданность – она только этого и ждала! Стало быть, оба готовы отдаться зову сердца, но… содержимое «консервной банки» уже перегорело и немного просрочено, причём с обеих сторон. Множащиеся в «консервной банке» тела бактерии чувств, послужили причиной неудержимого как взрыв признания. Пары подобные этой, не постигнут ничего кроме различия и противоречий после утоления своей жажды…  

Быть влюблённым…  

В воздухе уже чувствуется магия… Мужчина и женщина. Знакомые давно, или едва – неважно… Они поворачивают головы одновременно, глядя на поющую птицу. Полёт оторванного ветром кленового листа, порождает у них одинаковые мысли. Они слушают и говорят об интересных им событиях с тем же пониманием.  

В каждый момент они думают в присущей им одним манере. Каждый из них вдохновляется другим, и в интимной жизни они счастливы – не будет неприятных неожиданностей – всё известно наперёд.  

Любовь… существование этого слова не подвергается сомнению. Но только слова. Нечто, заключённое в рамки этого термина, может ли оно существовать априори,  

или требует постоянного доказательства? Яростного неукротимого доказательства летящего во всех направлениях. Во всех, кроме верного. Подтверждающее себя миллионами самых безумных поступков, невообразимых испытаний и фундаментальных заключений, проходящих безрезультатно мимо одного – возможно неуместного, но единственно правильного.  

Учёные и безграмотные, простые обыватели и короли, богатеи и нищие – во все эпохи все они давали этому определение любви, и каждый на свой лад.  

Но как человеческое существо способно описать феномен его превосходящий, непостижимый даже для богов?  

В этом заключена одна из универсальных несправедливостей – отказавшись от чувств ради могущества, боги могут прочувствовать похоть, но не любовь. Они лишены этого благородного чувства, принадлежащего только человеческой расе, людям, которые в свою очередь неспособны её понять.  

Неконтролируемый, волшебный процесс, когда два совершенно незнакомых человеческих существа, случайно встретясь, – не более чем один из обычных эпизодов жизни, проникаются пониманием с одного взгляда. И вот уже вся небесная механика движется ради них, и останавливать её нет необходимости. Всё происходит независимо от богов – несколько слов, взгляд, жест, и жизнь переворачивается. Он не спит ночами, она задаётся вопросами. Неразрушимое притяжение рождается и возрастает. Время разлуки только закаляет чувства. Нет места ни вульгарности, ни грязному цинизму. Он думает о её глазах, голосе, улыбке… она вспоминает его волосы, запах, манеры…  

«…Когда я смогу увидеть его ещё раз» – спрашивает себя девушка, «…когда вновь его услышу? »  

Первое свидание – классическое, – в кафе. Назначенное второпях, полу-украдкой в служебных коридорах, или на спортивной трибуне. Только один час. Каждый делает вид, что загружен неотложными делами. Нейтральная беседа обо всём и ни о чём. Осторожность рекомендует избегать чувствительных тем, – боязнь разочаровать и быть разочарованным, не оказаться на высоте. Один неверный шаг окажется фатальным…  

Затем каждый бесцельно вернётся к себе. И тут, неукротимо заполняя собой пространство и время, во всей своей красоте возникнет безумие любви.  

Невозможно остаться недвижимым, и он меряет комнату сотнями шагов. Обхватив руками голову, он думает о ней…  

Девушка смотрит в окно – может быть, случайно он пройдёт по улице? Она смотрит на телефон – позвонит ли он? Окно, телефон, окно, телефон…. Наивность.  

В рассеянности от никогда не испытываемых ранее чувств, они даже не обменялись ни адресами, ни номерами телефонов. На следующий день они снова встретятся – на работе, в штате огромного предприятия, наподобие дорожного катка сминающего индивидуальности. Но которое отныне не более значимо для них, чем угрозы цикады перед поступью слона.  

 

Пролетели дни, и сегодня направляемые богами совершенная пара уединится на неизвестном никому пляже, чтобы обессмертить свои души слиянием своих тел.  

Осознающие, что магический момент наступил, в абсолютной интимности, отрезанные от мира, они полностью отдадутся друг другу, открывая самые незащищённые уголки своих душ. Не боясь быть раненым непониманием или насмешкой.  

Рыси примчали нас с богиней в неизвестную землю, и вот уже прекрасная Фрейя ведёт меня к священному месту, туда, где совершенная пара сама того не ведая, омолодит существование богов. Холод, окружавший нас дотоле, уступил место более приветливой температуре. Полная луна освещает лежащую перед нами дорожку, и очень лёгкий бриз возвещает о близости моря. Едва уловимые ароматы ночных цветов, вплетённые в песни сверчков, заставляют меня понемногу забыть экстраординарные метаморфозы последнего времени. Мой взгляд останавливается всё чаще и чаще на фигуре сопровождающей меня дамы. Носимый ею статус богини любви она заслужила небезосновательно.  

Лунный свет проникает сквозь вуаль её платья, открывая идеальные формы. Благородная осанка, грациозная походка, проявляющая длинные красивые ноги.  

Крутизна бёдер венчается тонкой талией. Движения рук выделяют совершенную форму груди. Шёлковые волосы приподнятые ветерком, открывают хрупкую, в высшей степени женственную шею. Лицо величественно и привлекательно… очень привлекательно, наверное даже слишком… Чрезмерная симметрия черт, проявилась вдруг с отталкивающей стороны – целуя подобное лицо, я бы не смог отделаться от мысли о сближении с неестественным. Одним словом словосочетание «нечеловеческая красота» подвинула меня к мысли о двоякости восприятия.  

От Фрейи веяло духом иного мира, иной жизни.  

Так бывает, когда, приблизившись к стене соснового бора, вдруг понимаешь, что у стены этой, кажущейся издалека монолитной, есть поры. Стволы деревьев не создают сплошное пространство. Промежутки, усыпанные хвоей и поросшие редким мхом, ведут твой взгляд всё дальше в черноту неизвестности, в глубину.  

И из этой глубины уже летит, вырывается за стену деревьев, прогоняя уютный запах хвои, другой, тот самый – иной запах. Запах чёрной сырой глубины, утробный запах живого сознания. Больше чем запах – дух! Ты его чувствуешь даже не обонянием, а пробудившимся вдруг животным инстинктом. Он – иной, обволакивает тебя: Трепещи, если проникая в лесной мир, ты не желаешь быть частью меня!  

Она из рода Ванов. Будь я генетиком, любопытно было- бы взглянуть на хромосомный набор представителей этого клана…Внезапно Фрейя остановила шаг и обернулась, пронизывая меня ледяным взглядом.  

– Ты не более чем человек воин, посему знай своё место!  

И продолжая путь, некоторое время спустя:  

– Сколько женщин было у тебя в жизни?  

Вопрос как минимум неожиданный! Я погрузился в кратковременные воспоминания. Затем в долгосрочные. Женщины в моей жизни… их было несколько. Парадоксально, но учитывая, что я сам был далеко не красавцем, мои любовницы были одна прекраснее другой.  

– Вы – богиня, стало быть, вы сами можете сказать сколько!  

– Разуверься воин, боги не владеют абсолютным контролем происходящего. Даже Один, пожертвовавший своим глазом ради высшего знания, не ведает всего.  

– В таком случае, если Вы не возражаете, информацию о количестве моих женщин я оставлю при себе!  

– Ты их любил?  

Ещё один вопрос, заставляющий меня задуматься. Если кто-либо из людей задал бы мне тот же вопрос, я бы ответил: «да», или «нет», или « может быть».  

Но в этот раз, что-то принуждало меня пересмотреть поближе мои истории…  

Что такое любовь? Продвигаясь по жизни, мы открываем в каждом возрасте её новый аспект. И мы говорим: «вот настоящая любовь», игнорируя чувства прошедшего.  

Выходит, что каждый раз любовь различна. Но это не наши ожидания и надежды кто её определяет таковой, какой она предстаёт. Это сама любовь открывает нам свои, дотоле неизвестные проявления и чувства.  

– Единственное что я могу вам сказать касательно моих женщин, – они все были разные.  

– Красивы? Умны?  

– Что называете Вы умом?  

– Для женщины проявление ума состоит в том, что бы никогда не оспаривать доводы мужчины, даже если это законченный идиот. Мы не будем говорить о созидательном, конструктивном проявлении ума, – явлении, которого большинство женщин натурально лишены, за исключением редких случаев.  

Я был смущён, с чувством неясной вины, – услышать подобные уничижительные слова о женщинах, от собственно женщины!  

И в скорости, мы – на берегу малюсенького пляжа. С одной стороны – море, скалы – с другой, и роща – с третьей, окружают маленький клочок плоской поверхности, оплетённый благовонными растениями и покрытый слоем плотного мягкого мха.  

Многочисленные духи, боги и демоны уже были здесь.  

Гигантский торс появлялся время от времени из воды – узнаваемый благодаря своему трезубцу Посейдон находился в первой ложе. Энлиль скрывался за скалой. Видимо не придавая тому значения, инициатор истребления человечества тоже явился насладиться высшей энергией – время былых жертвоприношений ушло, а новое ещё не наступило. Кецалькоатль сливался со стволом огромного дерева стоящего поодаль.  

И другие – духи лесов и полей, демоны войны и времени, эльфы, повелители стихий. Все нерукотворные присутствующие, объединили свои способности ради того, чтобы предстоящая церемония прошла в наилучшем виде.  

 

Шаги приближаются. Дуэт влюблённых, о которых мне говорила Фрейя, перешёптываясь, входит в священный круг. Но как только незримая линия пересечена, слова становятся редки и оттого ещё более ценны. Влюблённых окутывает тишина. Отныне только глаза и жесты повелевают симфонией, которая начинается с откровенного и вместе с тем нежного поцелуя.  

Неуместная отныне одежда опадает к ногам любовников.  

Руки трогают такое желанное тело, и нейроны насыщенные неведомыми ранее эмоциями, передают мозгу первое физическое наслаждение. Девичья грудь, как будто независимое существо, распаляет её же душу признанием того, что прикосновения именно этих – его рук, она ждала всё это время.  

Он же не желает иного, как только преподнести, одарить любимую сладострастным экстазом, отдавая свою душу на службу любви. Глаза восхищаются красотой тела, питая мозг новыми наслаждениями, рецепторы обоняния впитывают волшебную парфюмерию, ублажая сознание своим совершенным счастьем. Вкус нектара…  

 

Боги, демоны, духи затаили дыхание вокруг этой священной интимности, созерцая спектакль абсолютной любви. Неспособные любить как люди, в такие мгновения они сами превратились в слуг…  

– Взирай воин, шепчет мне Фрейя. Взирай и постигни, что святая в своей чистоте интимность, есть то единственное, что не подверглось никаким изменениям у человечества. За год, за век, за тысячелетие, проникая сквозь эпохи с начала времён. Цивилизации сменяют одна другую, технический прогресс заражает ваши жизни, плодя многочисленные жертвы, изобилие или голод изменяют ваши понятия о питании.  

Но любовь, такая, какой она была задумана – неизменна. Двоим влюблённым, что перед твоими глазами, нет необходимости знать ситуацию на бирже, ни принцип ядерного синтеза. Они не зависят ни от последней модели телефона, ни от алхимических знаний.  

Они живут в точности такой же природой, как их предки на всём протяжении истории человечества.  

Я смотрел на них, я, который столько раз был в такой же ситуации, и ещё буду…наверное… надеюсь… учитывая события вырвавшие меня из моего мира.  

Я знал, что они чувствуют. Желание усладить своего партнёра, забыв своё собственное эго. Каждая клетка тела возбуждённая до апогея, сливается с клеткой партнёра. Сам дух превзойдён, будучи насыщен неизвестными доселе эмоциями вселенского наслаждения.  

Мозг взрывается, освобождая в воздух решающий всё крик экстаза, сравнимый с энергией миллионов галактик, непререкаемо и навечно утверждая обогащение космоса одним единственным унисоном дыхания.  

Именно ради этого момента присутствуют здесь боги. Они забирают чувства освобождённые влюблёнными, чтобы питаться ими, и продолжать существовать.  

– Но существует и другая любовь. Любовь, редко вознаграждаемая интимностью. И в тоже время она велика настолько, что даже термин «любовь» не способен вместить всё богатство переживаемых эмоций. И вот уже искусство самых талантливых поэтов и знаменитых писателей оказывается ничтожно серым, пытаясь описать чистоту этого парадокса. Зачастую именно он толкает людей на невероятное, – строить империи и отрекаться от богатств, прекращать войны и совершать преступления.  

Вы – люди, можете только чувствовать его, и переживать каждое мгновение своими самыми глубинными эмоциональными органами. Органами, о существовании которых вы даже не подозревали, дремлющими в ожидании заветного мгновения. Но мгновение это познают немногие из человеческого рода.  

Эту любовь можно представить в виде метафоры:  

Там, в безграничности вселенной, летят каждый своим путём два небесных тела. Совершенно одиноки, или со спутниками – не имеет значения; только два среди миллиардов. В час, определённый свыше, они сталкиваются между собой, и тут же расстаются, что бы никогда более не увидеться.  

Но следы столкновения – большие или малые, останутся выгравированы навсегда на их телах. И даже миллионы световых лет позже и далее, сохраняют они память об этом контакте на всю оставшуюся жизнь.  

И все, ничего не значащие объяснения учёных и мудрецов, что любовь не более чем химическая реакция, приложенная и зависимая от взаимного притяжения генетически различных организмов, только осрамит подобных заявителей.  

…Вот уже много лет как он потерял из виду её – девушку, на короткий миг ворвавшуюся в его жизнь, оставившую неизгладимый след. Он никогда с тех пор не слышал её голос, не получал письма, не знал новостей. Но всегда хранил в своей душе как крошечную хризалиду дорогое ему воспоминание. И годы спустя, в рутинном потоке жизни, в толпе большого города, где он сам не более чем микроскопическая часть, он видит женщину… её волосы, её силуэт, походка…  

И в тысячную долю секунды сердце его начинает вибрировать, напряжение взлетает стрелой, пробуждая уснувшую хризалиду. И вот уже огромная бабочка разрывает грудь, распрямляя свои сияющие крылья, воспевающие смысл жизни. Он не может ни пошевелиться, ни отвести взгляд … Женщина оборачивается… это не она!  

Но что же это за сила, породившая столько чувств за мгновение ока?  

К сожалению, ваша любовь, настолько ценная для нас –богов, очень хрупка и держится на тонкой паутинке.  

А посему – достойна воспевания:  

Влюблённые, не бойтесь заявить о вашей любви полным голосом, если переживаемые вами чувства – это действительно любовь.  

Пусть смеются ничтожные. Пусть насмехаются, низменные рабы своего немощного духа.  

Вам не отдавать отчёта ни обществу, ни личностям.  

Даже боги завидуют вам, гордитесь вашей любовью, даже если она без надежды на взаимность.  

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ  

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Церемония окончена. Боги и духи возвратились каждый в своё царство, влюблённые остались сидеть на берегу моря, любуясь отблесками луны на ряби неспешных волн.  

Фрейя увлекла меня за собой к располагавшемуся чуть дальше заливчику.  

За причудливо обточенный волнами скальный выступ, привязана небольшая лодка; слышится хлюпанье волн, пойманных меж её бортом и уходящей в воду скалой.  

– Ты продолжишь один, – произносит Фрейя, протянутой рукой указывая мне на маленькое судно. – Отправляйся!  

Не задавая вопросов, осторожно, в обманчивом свете луны, я спускаюсь к воде и отвязываю швартов. Затем – трос в руке, прыгаю в лодку. Лежащие вдоль бортов два весла только и ждут, когда их установят на привычном месте, стремясь скорее приняться за свою работу курьеров между водой и воздухом.  

Курс – полная луна в открытом море. Её диск уже начал спускаться к поверхности океана. Ночь подходила к своему завершению.  

На скалистом уступе всё ещё виден силуэт Фрейи. Едва заметно флюоресцируя, она смотрит на мою удаляющуюся лодку, затем исчезает. В моём внутреннем кармане подарок богини – выточенная из ясеня её собственная руна,  

похожая на заострённую букву «В».  

Отдаляясь, берег представляет мне более широкую картину: я вижу совершенную пару влюблённых, всё ещё сидящих в обнимку на своём комфортабельном пляже. Они также видят меня, и приветствуют взмахами рук, словно невольные сообщники богов.  

Я гребу дальше и дальше. Видимо такова воля кого-то, управляющего моим сновидением. Но всё же вопросы гложут мой мозг: и что теперь? Куда мне направляться? Закончились ли приключения вне реальности? Где я нахожусь? Как я попаду к себе? Боги оставили меня в покое окончательно, или этому хрупкому судёнышку суждено доставить меня к следующему этапу невообразимого?  

Куча вопросов сталкивается в моей голове, и каждый, претендуя на статус самого важного, требует, что бы его решили в первую очередь. А руки мои между тем продолжали налегать на вёсла. Время от времени я бросал взгляд через плечо на лунную дорожку за моей спиной.  

Но когда в очередной раз я захотел взглянуть на путеводный след – его не было.  

Как не было и самой луны – она была спрятана за ширмой тумана, его-то я видел отчётливо – бледное гало в тотальной черноте ночи.  

Он ждал меня, недвижим, плотный как сценичный занавес.  

Нас разделяет дистанция в несколько метров, я прекращаю грести и поворачиваюсь лицом к этой новой загадке. В общем-то ничего необычного, – так же как и на суше, туман в море – обычное явление. Но в этот раз мне было ясно – я приглашён на сеанс игры в прятки.  

По инерции, всё замедляясь, но неотвратимо, лодка продолжала продвигаться вперёд. Я взглянул через борт – ничего. Чернота воды и чернота ночи составляли одно целое. Лодка моя покоится в пространстве, как на безразмерной картине Альфонса Алле(1). Отражения редких звёзд исчезают по мере того как я приближаюсь к бледной стене.  

Я остаюсь спокоен, как зритель в театре, не чувствующий себя принадлежащим к действию спектакля на сцене.  

Но это длится не более нескольких секунд. Последние сантиметры проглочены. Лодка касается своим носом волнующего облака, и немедленно окутывается им, как залитая свежими сливками ягода клубники.  

Я внутри, в белой тишине, и пробую догадаться, откуда может придти опасность. Неординарные для простого человека события последнего времени, и моя интуиция  

нашёптывали мне, что не стоит ждать ничего хорошего от этой очередной диссимуляции реальности.  

Луна исчезла, солнце вероятно было уже в пути, но ещё очень далеко…Щупальца тумана, холодные и липкие как отвратительные слизни, скользили повсюду.  

Я жду… Ничего… Долгие минуты протянулись, прежде чем я снова взялся за инструменты продвижения. И к моему несказанному удивлению, после непродолжительной, но энергичной работы вёслами, продвигаясь в слепую, я услышал, как дно моего кораблика трётся о гальку близкого берега.  

Секунду спустя лодка спокойно протолкнула свой нос в смесь из камешков, водорослей и морской пены.  

Я остаюсь неподвижен ещё какое-то время. Ничего не происходит. Впрочем, я замечаю, что белок тумана начинает растворяться, открывая большой участок земли за линией песка. Я перепрыгиваю через борт. Мои ноги, остававшиеся долгое время в одном положении, почти онемели, и едва смогли смягчить приземление. Колени не спружинили как я ожидал, и поэтому, едва коснувшись поверхности, я потерял равновесие и грохнулся прямо на живот, зарывшись лицом в каменистый песок.  

Поглядеть со стороны – это должно было быть смешно! И как подтверждение этому, я слышу далёкий приглушённый расстоянием смех. Галлюцинация…  

Боги не могли предвидеть мою собственную неуклюжесть. Или это было запрограммировано? Тогда надо ждать и других происшествий.  

Ну нет! Что за ерунда! Слишком часто люди снимают с себя ответственность, навешивая её на богов.  

Я поднимаюсь, и наполненный рвением, уже твёрдым шагом иду прямо вперёд.  

Туман практически исчез, и неширокая тропинка ведёт меня на вершину холма. Ступив на гребень, я осматриваюсь вокруг. Прямо за мной спускается к берегу дорожка, по которой я пришёл, и я вижу мою одинокую лодку, разнообразящую собой монотонный пейзаж.  

Передо мной и по сторонам, океан тумана упорно сопротивляется рассвету дня. Я замечаю ступени лестницы, спускающиеся в белый пар.  

Поставив ногу на ступень, я делаю первый шаг, и тут же поскальзываюсь…  

Удалённый смех достиг моих ушей за мгновение до того, как я, падая, ударяюсь головой обо что-то твёрдое.  

 

Плотная струя падает на моё лицо. Затем ещё, поливая торс. Этот назойливый душ…  

Я вернулся в бассейн? В «коридор Экзекуции»?  

Видение ли это предупредившее меня о вероятном поражении током? Ну, тогда – нет! Кру-гом! Я возвращаюсь к себе!  

Но… нет… это другое… поздно реагировать на предупреждения, поздно для пробуждения. Остаётся продолжать. Я лежу на земле навзничь. Слишком уязвимое положение, для того, что бы чувствовать себя комфортно.  

Опираясь на локоть, я пытаюсь приподняться и оглядеться вокруг. Я кашляю, и сопутствующее рефлекторное движение позволяет мне уклониться от очередной струи душа.  

Я не понимаю, что происходит. Голова кружится, я едва могу расклеить мои веки, как ещё один поток заставляет их зажмурить сильнее,  

Тогда я осознаю, что запах и консистенция поливающей меня жидкости удивительно необычна – несколько капель стекают с промокших волос и проникают в рот.  

Пиво! Его горький вкус не спутать ни с чем!  

– Я не люблю ленивых! Если ты жив, покажи свой мужской дух. Позорно растрачивать своё время вестнику богов!  

Я быстро вскакиваю, сознавая, что не один, и что произнесённые слова напрямую касаются меня.  

Вестибулярный аппарат не успевает найти необходимое равновесие, и я снова оказываюсь на земле.  

Едкий смех прокомментировал моё достижение. Тот же смех…  

В конце концов, кусочки мозговой мозаики заняли надлежащие им места, и вот я снова способен стоять на ногах и воспринимать окружающий мир глазами.  

Передо мной, на стуле сделанным из подобия стеблей зелёного тростника, под широким зонтом, сотканным из таких же листьев, сидит человек. Он с удивлением осматривает меня, держа в левой руке большую глиняную амфору. В его правой руке – чаша, регулярно посылающая порции пива мне в лицо.  

Но что всего более поразило меня, это нижняя часть его тела. Нижние члены его были обёрнуты тканью, состоявшей из тысяч серебристых чешуек, и словно длинный шлейф, большой рыбий хвост завершал этот парадокс.  

Но судя по всему, персонаж не испытывал никаких неудобств от своей инвалидности. Более того, лицо его выражало признаки хорошего настроения – по характеру ли его, или благодаря качеству и количеству употреблённого напитка.  

В который раз я осматриваюсь кругом. Мы находимся на покрытом густой зеленью холме. Внизу с одной стороны широкая река сбрасывает свои воды в взволнованное море. Солнце поднялось над линией горизонта, чтобы спрятаться за одним из редких облаков. Запах свежей травы, смешиваясь с йодистым запахом моря, рождает терпкий но приятный букет, который тут же марается запахом вымоченного в пиве меня самого. Властительный получеловек, активно способствовавший этому вымачиванию, молча сидит чуть поодаль сбоку.  

Ячменный напиток на моей коже начал подсыхать, а мои пальцы неотвратимо склеиваться между собой. Вид протекающей реки вызывает желание пойти и помыться насколько это возможно. Но я не могу просто повернуться спиной к существу, восседающему передо мной. Подобное невежество может плохо для меня обернуться.  

К счастью, он, всё время наблюдавший за мной, вероятно сканировал мои мысли, и сделав очередной глоток из своей чаши заговорил:  

– Нет необходимости мыться, тонкая пивная плёнка защитит тебя от солнечного ожога на время твоего присутствия в моём мире.  

Я называюсь Энки.  

После битвы, смерти, воскрешения и любви, я окуну тебя в царство мастерства. Искусство культивировать землю, разводить животных, строить и производить – вот фундамент человеческой жизни. Работа ждёт тебя!  

Показывая своей рукой на что-то сзади меня, он заставляет меня обернуться. Я поворачиваю голову и ниже на относительно пологом склоне вижу лошадь, запряжённую впереди самого обыкновенного плуга.  

Да, именно! Ты будешь работать как на заре любой из всех цивилизаций. Тяжко, страстно, чтобы постичь бесценность земли, ощутить её несравненный вкус. И затем… довольно болтать! За работу!!  

Я медленно направился к лошади:  

– Но я не знаю как! Я никогда этого не делал!  

– О! Ты быстро научишься. Это просто, ты увидишь! Это как плавание, – он усмехнулся: как вода которая тебя держит, и подсказывает как плыть, не растрачивая силы впустую.  

Словно гром среди ясного неба! Я встал как вкопанный: эта фраза – это же я время от времени прокручивал её в голове, как и во время последнего сеанса в бассейне…но это же был сон… или может быть прошедшая реальность «дежавю»? Или реальность будущая? Я шокирован, – всю мою жизнь за мной шпионили? Или я всё же в глубоком сне? Более глубоком, чем сон Алисы по другую сторону зеркала?  

И… поехали! Меткое слово, запущенное великим героем другой эпохи, и здесь как нельзя лучше подошло к более чем приземлённому действу.  

Энки установил свой стул прямо на плуг – идеальное место поучать, и вести разговоры обо всём и ни о чём. Лошадь продвигается вперёд, и держа рукоятки, мои руки ни шатко ни валко стабилизируют и направляют мой примитивный агрегат.  

Что можно сказать? Тяжёлый труд. Труд, позволивший человечеству открыть изобилие богатств великодушно предложенных нам природой.  

Очень быстро на ладонях появились первые волдыри – пахать было куда тяжелее, чем крутить баранку или таскать автомат. Не говоря о тех, кто только и привык, что скрипеть пером или манипулировать вилкой.  

Голый торс – я шагаю позади плуга, два широких лезвия переворачивают поверхностный слой земли, пробуждая её запах. Запах не замечаемый нами в городской жизни. Просто запах земли, просто запах жизни.  

Наша универсальная кормилица. Всё, всё зависит от её щедрости. Минералы для индустрии и производства, углеводороды для работы заполонивших всё машин и механизмов. Продукты, фрукты и овощи, молоко, мясо и хлеб. Хлеб… Задумываетесь ли вы, покупая в булочной багет или ароматный рогалик о начале? О мистической тайне и её разрешении? Вы – высокомерные жители городов, те, кто насмехается с завидной регулярностью над «культурным уровнем» сельских жителей. Что станет с вами без них? Напомните сами себе о том, что ваша жизнь висит на волоске, и зависит полностью от земледельцев. От тех, кто хранит самый древний из всех секретов, секрет несравненно более важный, чем ваша деятельность адвокатов, футболистов, менеджеров…  

 

– Выравнивай, выравнивай!!  

Энки не колеблясь выкрикивает замечания всякий раз, как я допускаю какою-либо оплошность или огрех. Солнце между тем подбиралось к зениту, и моя спина сполна ощущала его жгучее восхождение. Пивная плёнка давно сошла с меня – пот безапелляционно прогнал её прочь. Да и толку то в ней было, – пресловутый защитный эффект, был скорее всего шуткой присутствующего бога –человеческого культиватора.  

– Знаешь, в вашу эпоху, правительства народов и государств очень далеки от главной – решающей культуры. Высокомерные, они увеличивают ещё более дистанцию, отделяющую их от служителей земли. В другое время, всё было иначе. В день весны, именно они – всесильные владыки, великие священники мудрости, пробуждали землю после долгого зимнего сна. Они выходили в поле. чтобы сделать первую борозду и посадить первое семя.  

Уважение человека к своему государю тем сильнее, когда видят его одинаково умелым на лошади с мечом в руке, в роли архитектора, или в обращении с телескопом.  

Суд такого господина будет наиболее справедливым и мудрым.  

Властители вашей эпохи прячутся как за стенами бункера позади несметных, но ничему не служащих дипломов, разнообразных наук и дисциплин, которые в свою очередь были придуманы и внедрены в жизнь, дабы завуалировать некомпетентность и глупость.  

У вас удачная шутка кандидата перед миллионами телезрителей ценится больше чем добротная работа совершённая в тишине. И результат предсказуем – вами правят неспособные.  

Талантливые провокаторы, великие интриганы, но как главы государств – полные ничтожества. Все способности и силы которых направлены на одну только цель – удержаться у власти. – Это когда-нибудь тебе подтвердит садовник.  

Энки продолжал насмехаться над нашим образом жизни, как над производством глупостей. Над критериями ценностей, затягивающими петлю на нашей шее, и над другими неотъемлемыми от «прогресса» вещами.  

Но моя работа тем временем продвигалась своим чередом.  

В какой-то момент плуг был заменён на борозду. Оригинально совмещённая с лущильником, она по утверждению восседавшего на своём мобильном престоле Энки, избавляла землю от необходимости отравления гербицидами. Снова и снова долгие «туда-обратно» по полю, вконец измотали и меня, и мой челнок с его единожды лошадиной силой.  

Отбор семян и засевание завершили первый этап моего постижения сельского хозяйства «вживлением».  

Совершенно обессиленный я упал на траву, и болезненная судорога в тот же момент скрутила мои ноги, добавив пикантности к испытываемому от проделанной работы «наслаждению». Ветер доносил до меня звуки разыгравшегося моря. «– И ээх. Пропала лодка» подумал я, вспомнив, что в минуту, когда нас приняла земля, переполненный разными мыслями и думать забыл закрепить швартов…  

Вознаграждённый на время передышки кувшином воды и куском хлеба с сыром, я сидел на земле, прислонясь спиной на каменный валун, вполовину увитый тонкими прожилками пресной по своему виду травы, и пытался растянуть свои гудящие сухожилия. Впрочем, предложенная мне пища вовсе не оказалась обычной, что и неудивительно – исходящая из рук бога она не могла не быть сверхнатуральной.  

Съев всё без остатка, я возродил наилучшим образом свои силы и физическое состояние, а с ними и ожидавшую меня новую работу. В этот раз в качестве скотовода – кормить, доить, чистить. Всё необходимое нашлось в неуловимой беглому взгляду лощинке, – добротное строение фермы, загон с животными, колодец.  

До того как солнце коснулось линии горизонта, я попробовал себя в работе каменщика, ткача и столяра.  

Что касается плодов моих сельхоздостижений, они подождут видимо кого-то другого, и будет то в соответствующий для этого сезон.  

 

Ночь спустилась с небес; я сижу перед костром на сделанном своими собственными руками стуле. Немного шаткий, не имеющий никакого эстетического аспекта, едва вписывающийся в критерии, определяющие его принадлежность к мебели, но это – результат МОЕЙ работы!  

Я отрешённо смотрю в ночную темноту, перебирая в мыслях всё совершённое за день. Мне есть чем гордиться, – один такой день, и можно с достоинством сказать – жизнь прожита не зря. Жаль, что это всё только во сне.  

Поле передо мной словно вздуто – нечёткие линии его убегают к побережью, туда, где плещется прибой. Но шум его не доносится до меня уносимый вечерним бризом в морскую даль, уже освещённую поднимающейся слева луной. Свет её необычайно преломившись на границе двух миров – суши и океана создаёт иллюзию смазанной фотографии. Ещё выше, подгоняемые антибризом, тянутся к земле длинные и тонкие облака, разрушающие своим нечётким явлением гармонию целостности чёрного неба.  

Сразу за мной поднимается сложенная из камней невысокая стена – защита от ветра.  

Глиняный кувшин у моих ног наполнен пивом, нанизанные на прутья куски барракуды шипят на раскалённом плоском камне, большей частью своей утопающем в мерцающих углях костра. Запах жареной рыбы щекочет мои ноздри. Помимо этого, хлебные галеты и фрукты, водружённые на причудливую раковину, призваны избаловать этим вечером мой желудок.  

Полотно грубой ткани служит мне одеялом, – вместе со звёздами в небе, после заката солнца появилась и ощутимая прохлада.  

Все мои члены обездвижены напряжением и усталостью. Поддерживаемый в течении дня невесть каким видом амфетамина, тело моё в конечном итоге рухнуло, и только болезненные судороги напоминают мне о том что я всё-таки жив.  

– Никакого амфетамина!  

Энки возвращается после непродолжительного отсутствия.  

– Обычно я провожу ночь в море, но твоё дело обязывает меня оставаться рядом с тобой в этот раз.  

– Моё дело? Я никогда не просил быть замешанным во всё это! Может быть Вы? – Вы объясните наконец, как вы умудряетесь продолжать и продолжать мой кошмарный сон?  

Ироничный смех…  

– Будь терпелив! Как ранее тебе объяснял Кришна – ты поймёшь… За твоё здоровье!  

И он стукнул своим кубком о мой кувшин.  

Теперь уже мой черёд смеяться, – усталость и алкоголь опрокинули меня снова в детство. Одной абсурдностью больше. – Передо мной – божество, просто и естественно разделяет мой ужин, возливая тот же что и у меня напиток…  

Но слова что последовали за этим дружеским прологом, менее всего походили на комедию.  

– Я расскажу тебе о худшей из всех человеческих ошибок, которая однажды завершится затуханием человечества, если вы не отступите назад. Безнравственные намерения, ложная мудрость, криминальные амбиции проникли паразитами в вашу повседневную жизнь. Цель их – стереть границу в различиях предписанных богами этносам населяющим землю.  

Истина в том, что у человечества нет высших или низших рас – все они равны. Но все они различны! Их естеством было им предназначены жить на ИХ землях. Ради сохранения гармонии, избегания войн, болезней и невозможности появления причин преступлений.  

Об обоснованности этого вывода, ты может быть узнаешь от другого божества… если бросишь якорь в неподходящем месте… Но я продолжаю!  

Народы… Телосложение, цвет кожи, сопротивляемость, интеллектуальные и физические возможности, чувство справедливости, определение чести – всё это было вложено в культуру каждой этнической группы в пропорциях зависимых от влияния той земли, на которой им предназначалось жить. Термин «культура» в данном случае надо понимать как колонию бактерий разводимых в «чашках Петри», как вы люди их именуете.  

Современный вашей эпохе транспорт позволил перемещать иноземные этносы в районы не предназначенные для них. Когда мужчина или женщина рождённые со способностями свойственными только ИХ стране или континенту покидают свою родную землю, с которой они соединены жизненными соками организма они разрывают всё!  

Влияющее на бодрость артериальное давление, связано с высотой местоположения и местными минералами. Метаболизм, заправляющий синтезом гормонов, зависит от температуры сезона и влажности. Выносливость определяется естественной радиацией и составом атмосферы.  

Прибывая в Европу, китаец, араб, африканец и индеец поменяют их врождённое поведение. Многочисленные факторы повлияют на психофизиологический переворот. Структура местной земли, влажность, высота и температура определят анархичность приказов исходящих от гипоталамуса к гипофизу. Несвойственный дотоле синтез гормонов понизит или увеличит напряжение организма, изменит стойкость и интеллект, чувство юмора и ответственности. Пересмотр тысячелетних ценностей заменит честь на подлость, а правду на ложь. Уровень серотонина и дофамина, кортизола и норадреналина повлияют на активную агрессивность или флегматичный пессимизм каждого индивидуума. Метилация ДНК завершит всю трансформацию. И это так, как если бы француз осевший в Аргентине, или австралийский абориген живущий в Сибири, изменятся, сами не ведая этого. Изменится сама их личность, не позволяя владельцу даже осознать происходящее.  

Но именно Европа стала тем местом, откуда пошла деградация. Это европейцы, сильные своими техническими познаниями, переливающими через край амбициями  

колонизировали остальные континенты. При помощи пороха, снедаемые жадностью, устремились они к богатствам и привилегиям. Более и более они развивали в себе удовольствие подчинять себе другие народы земли. Азия, Африка, Америка, Австралия – на всех континентах, искусство жизни коренных народов было растоптано, извращено. И если войны, рабство и другие пороки человечества существовали ранее, именно европейцы прибавили к ним коммерческую ценность, неудержимо подменяя традиционные нормы морали модными безделушками, – свидетельством «более совершенного» человека. И вот уже в вашу эпоху ответная волна несёт в Европу народы, попирающие её традиционную культуру.  

Каждая этногруппа была предназначена для проживания на том континенте, где она была создана. Другая причина этому, – разности в качестве этики и определения добра и зла. Частности, инкрустированные в геноме каждой расы. Некоторые обладают большим гостеприимством, другие полностью лишены понятия чести, – этого слова даже нет в их лексиконе. Некоторые наделены от природы избытком прагматизма, и такие, кто пользуется абсолютным отсутствием чувства стыда. Поэтому например, часто используемая идеалистами в качестве пропаганды фраза: «работать не за страх а за совесть», будет в корне ошибочна. Поскольку не может работать за совесть тот, у кого её – этой совести, просто нет, и никогда не было. Когда человечество было создано, жизненная божественность не преследовала цель распылить по вселенной противоборствующие особенности. Определения «Добро» и «Зло» никогда не увидело бы свет, если бы скоморохи от религий, именуемых вами «аврамическими» не предписали бы своим баранам – пастве, моральных принципов которые только и служат тому, чтобы вышеупомянутых баранов втиснуть в выгодные новым «священникам» рамки.  

Сиддхарта Гаутама единственный человек, который учил бодхисатв образу освобождения от самсары –всёзатягивающему пути к добру и злу.  

Вы же разрушающе передвигаетесь по планете, игнорируя то, что это БОГИ определили ваше место для жизни на земле. Хуже того, – вы смешиваетесь! Не осознавая того, что именно Боги решили заселить континенты в зависимости от состояния и способностей рас.  

Вместо того, что бы вернуться на земли своей прародины вы продолжаете бесчинствовать, умножая страдания нашей планеты. В начале, каждый уголок земли был одинаково благосклонен к проживающим на нём людям. Леса, реки, пустыни, горы могли дать всё необходимое для полноценной жизни. Достаточно было правильно и хорошо их использовать и обмениваться результатами без дестабилизации равновесия. Но вами управляет ревность, месть, алчность…  

Сейчас – навостри уши свои, и усвой сказанное!  

Планета Земля такая, какой вы её знаете, есть живой организм. Она дала жизнь многим богам. Как у любого космического тела у Земли своя структура, она также испытывает влияние звёзд и соседних планет. Давление её атмосферы, сила гравитации, температурный разброс, влажность и множество других факторов, о существовании которых вы даже не подозреваете, различны в зависимости от местности.  

И ЧЕЛОВЕЧЕСТВО было принято как один из этих факторов, предначертанных меняться только в совокупности с другими. Или же оставаться неизменным!  

Так было устроено! И тот, кто захочет бросить этому вызов – бросает вызов богам!  

Если вы уничтожаете себе подобных миллионами, для нас – богов, это не повод волноваться, скорее наоборот. Но профанацией, грабительской эксплуатацией вы уничтожаете землю – нашу мать! И перед лицом такого преступления решение было принято. Возмездие необходимое и неотвратимое. Вы будете наказаны за то, что забыли истинных богов ваших предков, за неуважение к вскормившей вас планете. Одно радикальное очищение –во избежание будущих проблем.  

– Но что же вы – боги не вмешиваетесь в нарушения природы творимые людьми? Почему не проявите свою силу? К чему все эти пустые слова? Где действия ваши?  

Своим попустительством вы также убиваете землю!  

– У богов нет власти, безмерно проявлять себя без позволения самой Земли.  

А у неё, выражаясь доходчивым для человека языком, очень медленный метаболизм. Очистительная реакция организма запоздает, но однажды запущенную, её уже невозможно будет остановить.  

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ГЛАВА ПЯТАЯ  

 

 

 

 

 

 

Я покинул мир Энки. Точнее он меня к этому подтолкнул. В состоянии лёгкого опьянения он выпроводил меня раньше, чем я успел услышать объяснения о сущности «радикального очищения».  

В полном неведении относительно будущего человечества, и меня самого, я вышел на тропинку, вернувшую меня к пляжному берегу. К моему удивлению лодка всё ещё была здесь. В час моего прибытия туман скрывал от меня скалистую косу, дугой прикрывавшую пляж и не допускавшую мощные валы прибоя к хрупкому судёнышку.  

Я поставил на банку корзину, содержащую гречневые лепёшки, и кувшин, наполненный смесью свежеотжатых из всевозможных овощей соков. Затем, я выталкиваю свой кораблик из сгустков подсохших за день водорослей обратно вводу. Корма уже на плаву, и, подпрыгнув на ненадёжной поверхности в попытке заскочить в лодку, я и сам едва не сваливаюсь в воду. Но зацепившись рукой за привальный брус, буквально втягиваю себя с поджатыми коленями через гладкий и скользкий планширь.  

Затем, будучи в полной уверенности, что здесь мне больше делать нечего, я, взявшись за вёсла, вывожу своё судёнышко на слегка волнующийся простор.  

Энки озадачил меня, и я покидаю это место в недоумении и с вновь проявившейся зубной болью – недавний ужин при всём своём простом великолепии, вернул и позабытое было стоматологическое несовершенство. Беспокоящая меня пломба расшаталась окончательно, и набившаяся под неё пища заставляла ныть весь зуб.  

В отсутствии щётки, пришлось полоскать рот до затихания боли особо эффективным бальзамом – морской водой. К счастью бальзама этого было вокруг более чем достаточно – целый океан.  

 

Оставаясь на землях загадочного бога один день, я вновь отправляюсь в ночное плавание, плавание неизвестно куда. Единственный ориентир, и Энки мне это подтвердил – следовать за луной. Этим же утром, в ранний час, окружённая Диоскурами прекрасная Селена направляла меня к земле, пока полностью не исчезла в тумане. Сейчас, опять по курсу, но в этот раз в компании Гесперид, она вновь освещает мне необъятность океанского пространства. Как если бы я должен был вернуться в место отправки…  

Море спокойно, я перестал грести и осмотрелся вокруг. Словно в степи, пейзаж совершенно ровен, только вместо травы – вода, на которой лёгкий ветер образует неизгладимые морщины.  

Внезапно я воспринимаю звук. Скорее даже не уши, а вся жидкость моего тела почувствовала его. Звук – тяжёлый, низкий, глубокий и медленный, поднялся из Бездны.  

Я окоченел от ужаса! Просто так, сразу. Ещё несколько секунд назад, – спокойствие и беспечность. И вот – высшая концентрация страха в одном единственном импульсе.  

Словно генератор очень низких частот заставил вибрировать все мои органы. В первобытном рефлексе вцепившись в борта, я жду…  

В свете луны видно, как вода вокруг лодки принимает линейную структуру, направляясь в точности к одному месту, – в нескольких метрах от меня раскрывал свою пасть водоворот. Разрастаясь с каждой секундой, он захватывал всё большую площадь. И вот, став уже несравненно могущественнее Сальстраумена, он удивительно бесшумно (или это я оглох в оцепенении) принялся затягивать в себя мою лодчонку вместе со мной.  

Круг за кругом, ближе и ближе к «глазу» водяного смерча…  

В предчувствии чего-то ни разу в жизни не случавшегося со мной, я просто созерцал развитие этого замысловатого эпилога. Брошенные мной в растерянности бесполезные вёсла бились под силой потока в своих уключинах, резко поскрипывая о своей несчастной судьбе.  

Как сложно! – успел я сказать себе. Боги – они настоящие извращенцы…  

Наконец, вёсла были вырваны из бортов. Перед тем как нырнуть в чёрную дыру, лодка развернулась вокруг себя, и в мгновение ока нос её был засосан в глубину неизвестности. Лодка встала вертикально, вышвырнув меня наружу.  

Я падаю в воду, скорее в океан чернил – ночью жидкость черна, и своей чернотой она мгновенно обволакивает меня, одновременно ввергая в термический шок, – температура воды оказалась значительно холоднее воздуха. Я успеваю задержать дыхание – кто знает, может быть это окажется полезным? Течение водоворота жонглирует моим телом как плюшевой игрушкой. Я ощущаю как последние «карманы» воздуха под курткой смяты давлением воды.  

Сдвинутый немного в сторону от центральной колонны всасывания, я зависаю на какие-то мгновения в толще воды в нескольких метрах от поверхности. Глаза широко открыты, с этой стороны вода чиста и прозрачна, я вижу луну – безразличную и такую же прекрасную. Её расплывчатый диск разбит водной призмой на плывущие по отдельности куски. В нехватке кислорода я выдыхаю последние остатки насыщенного углекислотой воздуха, и уступая повелительному зову лёгких, заполняю их через рот совершенно чуждой им реальностью – очень плотной и солёной.  

Острая боль в голове, последние конвульсии членов… луна так же безразлична. Я закрываю глаза, но сознание не желает оставлять меня, и вот уже мы плывём бок о бок – моё тело и мой дух, опускаясь всё глубже и глубже.  

Грубо лишённый кислорода, мой мозг делирует, демонстрируя нереальные картины цветущих полей, торта ко дню рождения, и сурового наказания в детстве – расплату за мини пожар, который я устроил играя со спичками.  

Я в океане… Чужак, проникший в святую плоть. Океан во мне – мои лёгкие наполнены им до предела. В настоящем мы – одно целое! Я чувствую себя распростёртым на тысячи километров. Океанические течения отныне – мои вены, циклоны и ураганы заменили биение моего сердца. Полярный холод уравновешивает избыток экваториальной жары. Я состою из миллиардов живых созданий в их непрерывном движении. Матёрые охотники и хрупкие гиппокампы, быстрые эспадоны и бесформенные осьминоги.  

Я чувствую лёгкое раздражение везде понемногу – результат загрязнения вод человечеством. Но я знаю, что время развязать мою ярость ещё не пришло. Пока не пришло… Я продолжаю опускаться в глубины моего нового мира.  

Огромный, не менее 25 метров силуэт приближается и плывёт параллельно – я узнаю формы кашалота. Ещё ближе – я концентрирую внимание на его глазу, – глазу тираннозавра.  

– Осирис?  

– Ты видишь, мы встречаемся вновь. Как я тебе и обещал… Но, не называй меня Осирис – здесь и сейчас я некто другой. Я буду сопровождать тебя какое то время. В неизвестном мире так легко заблудиться и сделать неверный выбор…  

«Некто другой»…безусловно. Но имя «Осирис» уже прочно въелось в преследующий меня хищный глаз.  

Мы продолжали продвигаться в бездонной толще воды, и я не переставал открывать для себя мой новый мир. Мир сосуществующий изначально с миром суши, но который всё же, почти весь остаётся совершенно неизвестен человеку. Мир, скрывающийся за тонкой границей – поверхностью воды.  

Жизнь океана предстаёт передо мной под совершенно другим углом, отличным от впечатлений навеянных телерепортажами. Рыбы и кальмары, кораллы и млекопитающие – каждое из населяющих водный мир существ живёт своей собственной жизнью.  

Новые, удивительные встречи – русалки приближались несколько раз понаблюдать и поиграть с нами. Но, поняв, кто скрывается за формой кашалота, быстро и в панике исчезали, уплывая прочь изо всех сил.  

Души моряков – тех, кто нашёл упокоение вдали от твёрдой земли, также встречались на нашем глубинном пути.  

Затонувшие корабли… Разбросанные повсюду маленькие катера и огромные пакетботы, тяжеленные линкоры и рыболовные баркасы. Различные эпохи и культуры неотвратимо платили океану примиряющую дань.  

 

Мы погружались всё глубже, кашалот отдалялся всё более, и наконец, совсем исчез, едва мы достигли дна. Песчаными дюнами простиралось оно, насколько мог я обозревать своими чувствами утопленника. Редкие прожилки марганцевых отложений резко контрастировали с общим цветовой гаммой. Выступавшие местами скальные образования напоминали своей дугообразной формой спинные плавники зарывшихся в песок исполинских ершей.  

За одним из таких гребней мне открылась в высшей степени необычная картина. Впечатляющая даже для духа, она была бы достойна быть признанной «лучшим изображением всех времён».  

Руины города неизвестной цивилизации, вероятно сильной и богатой когда-то, в отведённую ей эпоху. Со своими храмами, домами, сторожевыми башнями. Избежавший чудесным образом больших разрушений при своём низвержении, неподдавшийся колонизации кораллами и отторгнувший одеяло назойливых водорослей, «Вечность» – затопленный город, представился во всём своём былом великолепии.  

И в самом центре этого античного сокровища, остатки прекрасного когда-то дворца, раздавленные огромным массивным телом – строгим корпусом броненосца.  

Нелеп, неуместен по своей сути, он как деталь из другого набора пазлов, сам того не желая прорвался когда то в этот мир, и утвердил себя эталоном абсурдности, со своими устрашающими орудиями и толстыми дымовыми трубами.  

Фантасмагория воображения продолжалась в видении проявившихся как будто естественным образом городских улиц заполненных людьми: играющие повсюду дети,  

городской рынок с его неповторимым шумом, мастеровые, священники… дозорные стражи на башнях. Они, – видевшие приближение фатальной опасности для своего города, но бывшие бессильными отворотить её –беспристрастную стену воды.  

Тени жителей одновременно поворачивают ко мне свои головы: «…Не забывайте нас! Мы были здесь, и мы были счастливы, пока были живы…»  

И тут же, рядом, офицеры и матросы продолжают готовить свой корабль к уже окончившемуся бою. Прекратив на мгновение свои работы, они смотрят на меня: «…И нас тоже! Не забывайте нас!...»  

Но что меня привлекло более всего – два духа, по одному с каждой стороны. Они разговаривали. Натурально, как будто с ними ничего не произошло, как будто они лично были причастны ко всем проблемам человечества. Матрос первой мировой, и доисторический сановник. Снедаемый любопытством я приблизился, чтобы услышать уникальнейшую по своей сути дискуссию. Старец держал речь…  

– «Если структура земли, влажность, температура или высота положения модифицируют поведение человека, то именно атмосфера ответственна за судьбы целых цивилизаций. Или скорее её композиция. Достаточно добавить на одну составляющую больше, и социальная активность принимает другое направление, иногда противоположное предыдущему. Забавно приводить в смятение ход истории, добавляя в воздух психотропные вещества. Молекулы лития в облаке аргона, и вот вы уже безобидные животные. Псилоцибин с добавкой оксида азота, и население целого города становится образчиком вежливости и простодушия. Существуют вещества неподвластные изучению химической наукой, необнаруживаемые спектральным анализом. Обладающие свойствами превратить homo sapiens в кровожадного зверя или высокомерного болвана, застенчивого подхалима или вороватого мерзавца.  

Актуальная атмосфера земли, состоящая из 78% азота, 21% кислорода и 1% двуокиси углерода и редких газов, не всегда была таковой. Это вы знаете, но что вы не знаете, это то, что она регулярно изменялась, и при том, самым удивительным образом.  

Не изменялась только цель: управлять развитием жизни на земле. Последний раз, это было за 12000 лет до вашей эпохи с целью спровоцировать самоуничтожение цивилизации атлантов.  

Прикоснувшиеся без позволения к основанию высших знаний, они заслужили строжайшее наказание. Боги решили добавить в воздух элемент, отравляющий сознание безответственностью. Опыты атлантов в ту далёкую эпоху сводились к манипуляциям вокруг энергетических кристаллов.  

Когда священники, всецело находившиеся уже во власти нового воздушного коктейля, с презрением отвергли элементарные предосторожности, космическая энергия вошла в унисон с энергией нашей планеты. Резонанс заставил опасно вибрировать ось вращения земли. Словно галактический предохранитель планета сама удалила причину своего вероятного разрушения, перемещая и смешивая тектонические плиты. Атлантида исчезла навсегда... »  

До того как я услышал окончание истории, огромный хвост, подталкивая прогнал меня прочь – кашалот вернулся. Осирис мне ясно дал понять, что слова древних утопленников не предназначались для меня.  

– Ты не должен знать о некоторых вещах до положенного времени, но я охотно расскажу тебе о конце мира. О каком мире пойдёт речь – физическом, экономическом или политическом, – догадывайся сам.  

Дата и время не имеют значения, в тот или иной день это случится неизбежно. Но вы ничего не почувствуете, как если бы жизнь продолжалась в своём естестве.  

И вот как это произойдёт. Мы говорим, что человеческий менталитет зависит от структуры земли и биосферных условий. Некоторые газы вызывают эффект сыворотки правды – распылим незаметно такое облако над городом, и на завтра результат готов!  

Страховые компании, банки, операторы связи, разнообразные поставщики скажут вам наконец правду. О том, что единственное, что они хотят – это ободрать вас как липку. Продавец хлеба прямо заявит вам, что только что купленный вами багет успел поваляться на полу, сантехник будет счастлив признаться вам в злоупотреблении вашей некомпетентностью, вылившейся в заоблачный счёт за ремонт. Мужчины и женщины заговорят о своих связях на стороне. Но поздно будет удержать дальнейшие последствия, так как тот же газ повышает агрессивность. И вот уже ревнивый муж рубит голову своей любимой за измену, а булочник получает удар ножом в сердце…  

Глубоко под земной корой покоятся резервуары с волшебными веществами на ВСЕ случаи. И в день неотвратимый, повелитель Гадес, – один из великих властителей царства теней, откроет заветный вентиль…  

Смейтесь скептики, но вот газ уже в воздухе, и все его вдыхают, даже не осознавая этого. Наполняя свои лёгкие, обогащая им потоки своей крови. И мозг начинает работать иначе. Пророки и ясновидцы и представить себе не могли, что произойдёт самым обычным на первый взгляд, но предсказанным как «роковое» утром.  

«… Вы видите, ничего не происходит, никакого конца света. Просто глупые мифы! Ещё бы! День начинается. Завтрак и на работу! Посмеёмся там с коллегами. Посмотрим, что у нас в бумажнике… деньги.. бесполезные бумажки… не нужны, выбросить…а я и не знал, что ходить голыми ступнями намного приятнее…и в конечном итоге, должен ли я идти на ненавистную работу? Остаюсь дома! А ну-ка дети, полейте-ка мне всё это бензином!.. »  

 

Поведение зависит от психологического состояния, которое в свою очередь вытекает из двух факторов, – атмосферная и геологическая композиция в ассоциации с генетическими особенностями, частично определёнными влиянием космоса. Стоит знать однако, что человеческий характер формирует не дата рождения, как разглагольствуют шарлатаны от астрологии всех эпох, но дата зачатия!  

 

Осирис продолжал говорить, но я его больше не слушал занятый своими собственными мыслями. Есть что-то, что не клеится. А именно то, как проходит моё скитание. Оно должно было продвигаться строго по заданной программе. И слова Кришны о том, что все боги являются частями одной единственной парадигмы, предполагали точное завершение этого странствия. В действительности же Осирис уже пытался оставить меня навсегда в своём мире, и это точно не было испытательным тестом.  

Один из многих пробовал разорвать путеводную нить, чьё направление уже было задано. Как такое возможно? Боги, невзирая на общий план, конфликтуют меж собой на индивидуальном уровне? … Они все – части одного организма. Если разобраться…Скажем, поведение перед куском шоколадного торта. Аппетитный плод кондитерского искусства, каждым своим кусочком наполняющий нас удовольствием. Укрепляя тем самым нервы, чьё здоровье повысит вероятность победить опасный стресс. И сердечнососудистая система с другой стороны, несомненно пострадающая от невыносимого уровня сахара и плохого холестерина. Какое решение примет мозг? Уступить искушению, осчастливив нейроны, или отказаться, отдав привилегии здоровью сердца?  

Стало быть, нет никакого противоречия, просто формируя один организм, боги разрываются меж собой, чтобы удовлетворить их собственное благополучие.  

И этот вывод привёл меня к очевидному, – есть какой-то мозг! Тот, кто всем управляет… или находится в такой уверенности. Мне необходимо как можно больше узнать на этот счёт. В конечном итоге, не для этого ли я и оказался там, где я есть?  

 

Мы продолжали наш путь. Время от времени появлялись другие руины иных поглощённых океаном цивилизаций. Заселённые новыми жильцами – спрутами, крабами, муренами. В этих следах человеческой жизни они нашли другое, и в этот раз окончательное предназначение существования людей – в роли монумента «коррупции разума повергаемой животным рефлексом».  

Планирующей мантой, проношусь я над краем глубокой расщелины, встречаясь взглядом с раком богомолом. Ярко раскрашенное ротоногое, было одним из немногих существ материального мира, способного видеть духов своими необыкновенными глазами. Рак прячется у разбитых ступеней полуразрушенного храма. Через бреши одной особенно пострадавшей стены, храм этот, нехотя демонстрировал своё чрево, наполненное вырезанными на золотых плитах священными текстами. Письмена, веками сохраняемые в секрете, были теперь открыты и доступны, раскрывая самые интимные идеи человечества, – искусство манипулирования природой.  

Но… читателей нет! Только рыбы с ледяными глазами проплывают рядом, подтверждая отвращение примитивных созданий к бесполезной мудрости.  

 

Вдруг я понимаю, что кашалота больше нет, он снова исчез. Я один, разделённый на две части – инертное тело, и более чем живой дух. Время от времени я, забавляясь, играю недоступными мне ранее свойствами – принимаю форму акулы и быстро мчусь, ударяя воду сильным хвостом. Или становлюсь гигантской медузой – прекрасной и смертельно опасной. Но курс остаётся неизменным. Я ощущаю своей новой сущностью, что моя конечная цель – точка «Nemo», и утробное рычание начинающегося подводного извержения сопровождает меня, как бы подтверждая мою догадку  

Точка «Nemo» уже недалеко, я вижу её как свет в конце туннеля, и в тоже время извержение не прекращает набирать мощь. Я чувствую вулкан как рану на своём теле: словно вытекающая из раны и сворачивающаяся на воздухе кровь, так же и лава бежит под внутренним давлением и затвердевает при контакте с водой.  

Взрывные толчки вулкана становятся чаще, толща воды взбудоражена от дна до поверхности. В лихорадочном движении земная кора регулярно освобождает томящиеся в заточении колоссальные объёмы газа. Миллионы маленьких пузырьков поднимаются вверх, к небу – к общей для них стихии.  

Горе кораблям, плывущим в такой час рядом. Захваченные невесомым облаком, лишённые несущей их жидкой поддержки, они падают как в пике, и исчезают в несколько секунд, не оставляя людям на борту времени, ни на осознание происходящего, ни даже на слова прощания. Без свидетелей, без судейства.  

Если моё тело пройдёт через подобное стравливание давления, я его потеряю навсегда. Едва успев об этом подумать, я увидел большое серебристое поле, медленно поднимающееся к поверхности. Мы были пойманы в самую середину – и тело, и не оставляющий его дух.  

Мы летим вниз. Колонна газа неоднородна в своей структуре, и многочисленные пласты воды задерживают наше падение. В тоже время её плотность, ещё недавно игравшая нам на руку, превратилась в мясорубку. В тотальной черной режущей круговерти, я потерял в конце концов тело, ориентиры и смысл существования.  

 

 

 

 

ГЛАВА ШЕСТАЯ  

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Вновь на открытом воздухе… Я дышу, и неудержимый приступ рвоты выворачивает меня как пустой карман. Только вода, вода океана. Субстанция, восхищавшая меня ещё какое-то время назад, не вызывает отныне у меня ничего, кроме отвращения.  

Раскаты вулканического грома всё ещё раздаются в ушах, но тише, слабее, и странно походя на очень низкий человеческий голос.  

Гигантская тень склоняется надо мной.  

– … Вернулся… время продолжать путь…  

Онемев, я мог только обозревать колоссальное существо. До этого момента все боги представлялись в более или менее адекватной форме. Но в этот раз ко мне обращается одетый в тунику, с сандалиями на ногах человек шестиметрового роста.  

Невзирая на гигантские пропорции, в поведении его не было ничего угрожающего. Помня предыдущий конфуз, в этот раз я медленно принял сидящее положение, затем так же медленно встал, и осмотрел место, где по всей видимости меня приняла твёрдая земля. Вокруг кушетки, на которой я только что лежал, находились самые разнообразные инструменты и медицинские приспособления, – огромного размера и самые что ни на есть примитивные. На загадочном аппарате замыкались многочисленные трубки, две из которых входили мне в грудь на уровне диафрагмы. Лучше, нежели чем стальной цепью, был прикован я к этому аппарату животворными каналами.  

– Когда я нашёл тебя, тело твоё представляло собой жалкое зрелище. Но всё хорошо, что хорошо заканчивается. К твоему счастью, мой друг Асклепий владеет в совершенстве искусством воскрешения. Твой путь проходит через мои владения, – ты находишься у Прометея! За время твоего пребывания, ты научишься предвидеть тенденцию человеческой эволюции.  

Постояв у кушетки, я сделал вдоль неё четыре шага, почувствовал слабость и присел на кубический кусок серого металла – длина трубок позволяла некоторую свободу действий.  

– Очень хорошо! – Сказал исполин, наблюдая мои перемещения, – ты быстро восстанавливаешься. Возьми это! И он придвинул ко мне огромный поднос наполненный виноградом. Тебе необходимы антиоксиданты… про запас. Ешь предложенное и слушай!  

Он тяжело воссел на основу дорической колонны, тщательно преобразованной в огромный стул.  

Я – Титан! Человеческий фольклор не часто упоминает о нас как о богах. Но, откровенно говоря, людские суждения, литературные определения – как это нам безразлично!  

Я являюсь божеством всей своей сущностью. И сегодня наряду с плодами винограда, я утолю голод твоей души особым блюдом – раскрытием истоков человечества.  

 

Однажды, очень давно, МЫ задумались над тем, что бы применить с пользой наши знания и возможности. Вдохновлённый сознанием своего собственного величия, я был пленён желанием... нет, не желанием – фатальной мечтой, воплотить свои способности в нечто. Нечто грандиозное! В поисках сюжета для своего творчества, я взглянул на человеческое существо – люди уже заселяли землю, и существование их было независимым от нас.  

Создание наивысшей формы жизни – полную копию человека, но более совершенную, чем оригинал, представлялось мне достойным вызовом природе. И я полностью отдался охватившему меня безумию.  

– Итак, – сказал я себе, все мы дети земли, значит, в её недрах предстоит искать решение. Наблюдая за цикличностью природы и составляющую живых организмов, я нашёл, как мне показалось, верный путь.  

Первым делом моё внимание привлекли подземные воды, разогретые кипящей в недрах магмой. Заряжённая элементами устойчивыми к экстремальным температурам, она оказалась хорошей субстанцией для вынашивания плода. Но этого было недостаточно для зарождения жизни. Другая вода – вода океана, холодная и насыщенная не переносившими жару элементами, показалась мне отличной кормилицей.  

Легенда говорит, что я создал людей из глины. Что же, можно представить это и с такой точки зрения. Но в реальности глина была необходима как скорлупа яйцу, она также предоставила несколько ключевых элементов. Но всё же, именно вода позволила раскрыться жизни.  

Смешивая две разные воды в амфорах, я вынудил их произвести плоды этого контакта. Под давлением, в защите от солнца, химическая реакция основанная на свойствах кислоты явила мне протеин, первый искусственный протеин!  

Сейчас ты узнаешь об искусстве созидания, а я буду направлять тебя в непостижимом лабиринте науки зарождения.  

Я слушал Титана, держа в руках виноградную кисть. Слушал, но не слышал, – едва вернувшись в сознание живой плоти, я просто неспособен был воспринимать никакие поучения. Но к сожалению, властвовавший на этой земле Прометей не счёл нужным проявить снисхождение на этот счёт. В отсутствии какого либо желания спорить, я в очередной раз довольствовался уготованной мне ролью воспитуемого, изо всех сил стараясь сконцентрироваться на смысле доводимых до меня знаний, но вместо этого неотвязно думая о предложенном мне угощении.  

Что касается винограда – кисть была огромна. Но ещё более вызвали у меня удивления сами виноградины – размер самых маленьких был с персик! Ярко жёлтые, словно светящиеся изнутри они напоминали очень спелый, невероятно раздутый бурбуленк (1). Заострённые, его косточки были хорошо видны сквозь прозрачную мякоть. Оторвав одну ягоду и пронзая упругую кожу, я глубоко вонзаю свои зубы. Насыщенный гармоничным букетом из солнца, ветра, росы и земли, сок затопляет полость моего рта. Только сейчас я осознаю свою неутолимую жажду – морская соль полностью иссушила мой организм.  

Одновременно появилось и другое чувство. Возникшее из вкуса винограда, вытиснившее чувство жажды на второй план, оно появилось одновременно извне и изнутри, обволакивая меня внезапно проснувшимися воспоминаниями. Этот вкус! Где я мог его пробовать? Выдавив зубами из виноградной корки терпкую кислинку, я обомлел, – ну конечно! Это так и было, – поздняя осень, солнечный день. За моей спиной защищая уходящие к низу ряды виноградника, колышется под порывами мистраля стена из кипарисов. Меж кустов видна освещённая солнцем розово-жёлтая галька. С левой стороны, далеко-далеко Монт Венту разрубает своей грудью потоки ледяного ветра. У наших ног стоит бутылка украшенная рельефом двух скрещенных ключей. Насыщенное, полное и в то же время проницающее вино.  

Вот оно что! Вот из какой эпохи вкус винограда вырвал мои воспоминания. Чудно! Кто бы мог подумать?! Незначительный, ничем не примечательный эпизод вернулся ко мне совершенно не вовремя, благодаря одной виноградине. Зачем? К чему? Было ли это в сценарии богов?  

Вернулся, захватил, и тут же умчался прочь. Наверное уже навсегда. Оставив меня наедине с Титаном.  

По мере того как я утолял потребность организма в восстановлении гидробаланса, я чувствовал, как во мне появилось и начало расти медленно но неукротимо какое-то неосознанное желание. Как если бы я оказался в центре неизвестности, живительная потребность впитать как можно больше знаний, толкала меня изучать, узнавать, постигать. Без сомнений, это был странный побочный эффект винограда – плодов здешней очень специфической местности. В тоже время, шум, исходящий от машины, с которой я всё ещё был связан, стал менее высоким, как признак облегчения. Прометей ловко, одним рывком выдернул концы двух трубок из моей груди, и дал мне знак закрыть маленькие оставшиеся отверстия листьями растения похожими на подорожник, но более узкими и длинными.  

…– Создать своими собственными руками живые существа? Даже если они примитивны как инфузории?  

– Примитивны ты говоришь?  

И титан залился громоподобным смехом: ох уж эти люди!.. Определённо, ваше высокомерие крепко срослось с глупостью и невеждеством. В замечании своём ты подобрал неудачный пример. Знай же, что инфузории в своём строении гораздо более сложны, чем вы – человеческие существа. Вы определяете природу в зависимости от вашей безрассудной выдумки – пищевой лестницы. Есть или быть съеденным, – ваша точка зрения на место живых существ в окружающем мире.  

Но, не будем отвлекаться. Грот позади тебя послужит лабораторией. Нет необходимости в стерилизации «рабочего места», как раз наоборот. Мы начнём с изготовления особого сосуда, и для этого глина – материал вне конкуренции. Ну что же, время, – как говорят булочники, приложить руку к тесту! Гончарный замкнутый круг, да продолжит развитие…  

Носить в себе дух созидания, придумывать и создавать здания, корабли, самолёты, это само по себе обворожительно. Залезть в шкуру создателя жизни – немыслимо!! Фартук завязан за спиной, я привожу в движение гончарный круг, и красно-коричневая масса под моими руками начинает принимать форму. К счастью мой шестиметровый мастер имел скорее спокойный характер, ибо не одна, и не две и даже не три попытки потребовались мне, чтобы в конце концов амфора, заслуживающая так называться, не встала передо мной, готовая отправиться в печь. Случайно или нет, но Энки в своё время не стал обучать меня гончарному искусству.  

– Сейчас на земле не найти составляющих, идентичных тем, какими пользовался ранее я сам. Несмотря на это, ты можешь создать формы жизни в зависимости от твоей собственной фантазии. Цель, – конструируя раскрыть содержание SAPIENS: сознание разума и сознание духа, – очень редкий, и хрупкий союз. В случае удачи, те из твоих созданий, которые проявят себя как обладатели обоих сознаний, вознесут тебя как бога… прежде чем восстать против тебя же. Все живые существа располагают душой, но в отсутствии разума они следуют только за своим инстинктом. Насекомые, рыбы, птицы; душа присуща даже растениям и плодам. Но вегетарианцы продолжают здравствовать в своём неведении.  

Одна бутыль с водой из гейзера, другая – наполненная в глубинах океана. Я смешиваю их, добавляя несколько капель фульвокислоты. Органические останки гидры, нейроны млекопитающего и ещё нечто порошкообразное, – Прометей уверил меня в необходимости таинственного ингредиента, уклоняясь в тоже время от прояснения его природы. Полученная смесь залита в амфору, и герметично запечатана. Нам остаётся только ждать результат. Как долго? Часы, годы, века…Но мой безумный сон вне времени, и я должен оставить титану бдение над зарождающей нечто кубышкой…  

В ожидании новых событий, я продолжил слушать лекцию Прометея, его повествование, походившее скорее на исповедь.  

– Я, Прометей, наивный, ослеплённый своей любовью отца-создателя, уступил лживым молитвам людей, просящих одарить их всё большим и большим количеством знаний. И я был наказан за свою неосмотрительность. Используя полученные знания для поддержания безопасности своей жизни, люди, созданные мной, не остановились на этом. Снедаемые жаждой доминирования, они обратили в рабство саму природу. Теперь только боги способны отличить, потомками каких именно предков – тех, что явились прообразом или результатом моих деяний, является тот или иной человек. Первоначальные всё же, были отличны от людей современной тебе эпохи. Они никогда бы не позволили установление того бедствия которое вы так сильно превозносите, – демократии. Настоящий рай для паразитов. Когда наиболее бесчестные и хитрые, вводя в обиход термин «политика», завладевают властью. Они, никогда не знавшие настоящего труда, всё время убеждают население в том, что сама жизнь остановится, если их изгнать. Твой мир наполнен лицемерием, несправедливостью, подлостью и ложью. Допуская адвокатскую защиту неоспоримым преступникам, вы провоцируете рецидивы. Невиновные страдают, бандиты процветают. Смысл жизни преступников состоит в постоянном целенаправленном совершении антисоциальных действий.  

Генетическая основа этого исправима, но не в вашем понимании идеального общественного строя. Мы убиваем без лишних вопросов жалящего нас комара. Не принимая очевидным, что он не виновен в своём стремлении к испитию крови. Это его сущность, сущность вложенная природой. Комар жалит на забавы ради, а для продолжения своего рода. Для него это жизненная необходимость.  

Но почему предлагаете вы, услуги адвокатов а в некоторых странах и комфортные тюрьмы, педофилам, насильникам и убийцам? Они не только жалят общество, но и впрыскивают в него болезнь куда опаснее плазмодия. Недуг, заставляющий это общество загнивать изнутри. Вы строите лепрозории для заразных больных, но оставляете на свободе и позволяете процветать гомосексуалистам, которые не представляют собой ничего другого, как намного более опасную, чем лепра или чума, для общества болезнь. Вы эксплуатируете Землю, – вашу планету, самыми чудовищными методами. Вы уничтожаете разнообразие флоры и фауны, под предлогом, что ваш вымышленный бог создал всё для удовлетворения ваших потребностей. А в реальности ведомые капризом или страхом. Грызущим и поглощающим вас Страхом. Невзирая на ваши научные и технические «успехи», вы чувствуете себя очень уязвимыми перед лицом природы.  

Гипотетические секретные общества, управляющие, как это считается у вас, мировыми событиями, существуют только благодаря человеческой слабости преклоняться перед загадочным и недоступным. Персонажи их составляющие, не способны предвидеть собственное низвержение и крах, и зависимы от простого полёта пчелы.  

Как дети, озадаченные поиском квадратного корня бегут с лопатками в сад, вместо того, чтобы подойти к математической таблице.  

На что способны вы без диктата богов?  

Ты, чтящий величие Гомера, не должен ли помнить всегда и везде строки великого слепца:  

«…раб нерадив, не понудь господин повелением строгим к делу его, сам он за труд не возьмется охотой:  

Тягостный жребий печального рабства избрав человеку,  

Лучшую доблестей в нём половину Зевес истребляет».  

– Но мы не рабы!  

– Ошибаешься! Вы рабы своего образа жизни. Я горько сожалею, что пришёл на помощь людям, наполненным лживым страданием и лицемерием.  

Запомни, что я скажу тебе! Человек ли, сообщество ли, национальность, или этническая группа. Если она представляет себя жертвой всякого события, жалуется на несправедливость по отношению к ней, требует возмещения всевозможных убытков со слезами на глазах, и это в постоянной и беспрерывной манере, знай – означает это, что обозначенный человек или этнос разжигает интригу, с целью разделить общество и разбить прочность наиболее честных связующих.  

Титан говорил… Бог отшельник, разделяющий своё тысячелетнее одиночество только с инструментами и лабораторными животными. Иногда, потерявшемуся в лабиринте сюжетов его повествования, мне всё же удавалось задать ему некоторые касающиеся лично меня вопросы, – надежда вернуться к моей нормальной жизни, пока ещё не оставила меня окончательно.  

– Куда исчезли боги древности, былых эпох?  

– Некоторые покинули землю, другие стали пленниками своих поражений в борьбе против более могущественных. Боги бессмертны, при соблюдении некоторых условий. Но оказавшись однажды во чреве планеты, обездвиженные чудовищным давлением и удушающим жаром, они мирно спят, или говоря прозаичнее переходят в коматозное состояние. На поверхности Земли века следуют за веками, поколения за поколениями, и со временем люди забывают имена истинных богов. С исчезновением последнего жреца, уже никто не сможет собрать вместе достаточно поклонников, и пробудить божество, воспевая его имя.  

Таким образом, во избежание декаданса потомки низлагают предков и затачивают их в недрах, – там, откуда они появились. Те, кто пришёл из земли, возвращаются в землю. Люди перекроили этот закон на свой лад –примеряя на себя лоскуты неподдающейся человеческому осознанию мудрости. Бессмертие – это клеточная реконструкция, ассоциированная с воспроизведением стволовых клеток. Боги не стареют, но некоторые особо тяжёлые ранения, причиняют нам ущерб, несовместимый с поддержанием жизненных функций в отдельно взятом телесном организме. И тогда мы – боги, тоже умираем. Если так угодно истолковать этот феномен доступным людям языком. Абсолютное бессмертие богов – не более чем человеческая фантазия.  

– В преданиях человечества сказано, что боги питались нектаром и амброзией приносимых горлицами.  

– Легенды! Я наслышан о ваших легендах…  

В отличие от Кронидов постоянно подпитывающих свою жизнь нектаром и амброзией, мы – Ураниды не нуждались в этих субстанциях. Получая всё необходимое из окружающего нас мира. В этом было наше над Кронидами превосходство. И это стало одной из причин их зависти и ненависти к нам.  

Что же касается человеческих легенд – пусть будет так, я не стану рушить фундамент вашей мифологии. Напротив, даже добавлю! Титан вдруг оживился, и в его тусклых глазах сверкнула искра кипящего безрассудства и очищающими брызгами разогнала туманную плёнку взгляда. За секунду его трудно было узнать, – спящая, но неистребимая необходимость созидать, ждала возможности хоть в чём-то себя проявить. Пусть даже в такой сфере как фольклорное творчество.  

– Пояс высокого радиоактивного излучения, в виде разлома земной коры кольцом окружал источник нектара. Люди в своих мифах назвали этот, всё убивающий пояс, недремлющим драконом Ладоном.  

Только змеи были способны проникнуть за стену интенсивной радиации. Заполучив искомое, они стремились в безопасное место, где и освобождали себя от бесценного эликсира. Затем уже горлицы приносили его олимпийцам.  

Внезапно он умолк, словно вспомнив что-то. Искра восторга спряталась под набежавшей волной тумана. И он продолжил прежним лишённым эмоций голосом:  

– Если божество, самоуверенно само пожелает достигнуть источника, оно умрёт в мучениях, потому что разрушение клеток происходит несравненно быстрее, чем регенерация. Поглощённая организмом смесь амброзии и нектара провоцирует мутацию, результатом которой является специфический «вакуум» на спирали ДНК.  

Его не могут заполнить известные вам хромосомы, не разрушив гармоничности структуры. К тому же, диапазон критериев к комплектации пустоты чрезвычайно узок.  

И вот тогда, от «безвыходности» но по «принуждению», организм уступает место второму действию «нектаро-амброзийной» смеси – она создаёт из генетического мусора двадцать четвёртую пару хромосом. Сферический чужак лишённый теломеразы.  

По сути это даже не хромосома, а начальствующий элемент, задающий новую программу всем подчинённым.  

В частности хромосомная пара 24 прикрепляется к четырнадцатой, и заменяет ген ТЕР1 геном PA (propre autoritaire). Синтез протеинов и производство новых генов принимает после этого очень необычный ход. Ген PA дублирует связи хромосомы 14 с соседними ей. – Связи, проходящие отныне в обязательном порядке только через двадцать четвёртую. Вскорости, весь геном перенастроен, все хромосомы становятся не линейными, а циркулярными. В отличии от людей, до этой трансформации, мы боги, обладаем на окончаниях хромосом последовательностью TTTAGGGG – иначе говоря, мы способны питаться светом солнца, процесс фотосинтеза не является для нас чуждым.  

Как я уже убедился, какой бы не была тема моих вопросов, Титан всегда возвращает их в технический аспект. Прометей продолжал говорить, используя специфические термины. Тот факт, что я не понимал и половину его фраз, нисколько ему не мешало, просто он не обращал на это внимания. Он был в своём мире, – мире исследователя. Божество одержимое наукой во всех её формах. Жертва своего собственного духа любопытства.  

– Возьми!  

Титан протягивает мне руку. На ладони браслет из массивного железа закрытый с одной стороны куском простого камня.  

– Это кольцо для тебя! Когда-то Зевс, дабы не нарушить свою клятву и сдержать слово, создал его, чтобы оставить меня навеки прикованным к скале. А я в свою очередь изготовил дубль… на всякий случай. Оно может быть полезным, так как обладает свойствами, способными соединить человеческий геном с геномом бессмертных. Оно позволит тебе пройти в мир духов без обязательной необходимости умереть.  

Но вернёмся к истокам человечества!  

У этого вопроса нет универсального источника. Земля сама того не желая иногда становилась испытательным полигоном жизни как родных себе особей, так и тех кто пришёл из далека. Самим этим фактом ОНА является нам матерью-колыбелью. Достаточно задаться вопросом, как получилось, что новорожденный детёныш человека настолько беспомощен, уязвим и зависим в течение долгого, очень долгого времени? Детёныши зверей намного быстрее встают на ноги и начинают бороться за жизнь. Логичным кажется ответ, что женщина должна была бы вынашивать плод более длительный период, – не 9 месяцев, а 18! Даруя ребёнку при рождении несравненно большую автономность.  

Чтобы найти причину такой противоречащей здравому смыслу оригинальности, поднимем голову и взглянем на небо. Туда, где за голубой плёнкой атмосферы безмолвно ревёт бездна чёрного космоса. Нет, вы не узрите богов, но – планеты!  

Ясно, что 9 месяцев беременности ограничены земной гравитацией. Я оставлю тебе самому возможность подсчитать, сколько необходимо было бы ждать рождения на такой планете, чьё гравитационное поле чувствительно слабее, чем на земле. Когда-то, очень давно, на земле процветала жизнь. Земная жизнь. Всё живое было порождением одной планеты, и вопрос внутриэволюционного конфликта не стоял – для него просто не было оснований. Но у звёздной механики своя, растянутая на триллионы лет гармония. Свой, неподдающийся вашему осознанию план. И вот однажды, другой мир, с другой планетой проник в наш дом, неся нам разрушения и смерть. Когда незваное небесное тело, приблизившись, подменило собой небо, и это новое небо пало на землю – Уран покрыл Гею. Столкновение двух космических тел породило одно. И один спутник.  

На другой планете тоже кипела жизнь, и её разумные жители, видя свою неминуемую гибель, в свою очередь проклинали землю – для них она была блуждающей дикаркой разрушившей их дом.  

Огненный ураган спалил всё что мог. Но в чёрной глубине недр, выдержав катастрофу, остались жить и развиваться бактерии, вирусы и другие устойчивые к неблагоприятным условиям организмы, – семена жизни ДВУХ РАЗНЫХ планет.  

Исконно земные существа гармонично стали природой со своими богами, чужаки, достигнув возможности, стали эту природу подчинять и уничтожать, создав собственных богов. Начало межвидовому конфликту было дано.  

Это было неизбежно и предопределено генетически – планы звёздной механики выше всякой критики.  

Ново-сформированная планета медленно остывая, продолжала свой бег по новой орбите. Но от связи Урана и Геи сквозь извержения вулканов и яростные ураганы явилась из чрева планеты, как порождение двух коренных, третья раса – Ураниды. Существа, смешавшие в себе семена отца и матери, жившие одной только правдой. Грубой, холодной, но чистой правдой. Знания и умения присущие нам – Титанам, были безграничны.  

Но вот уже второе поколение потомков – Крониды, явили с собой подлость, коварство и неуёмную зависть с высокомерием. Узурпаторы олимпийцы пожелали подчинить нас, и стереть результаты нашего существования, – создали своих людей, со всеми свойственными Кронидам пороками.  

Как честность нашу победив обманом, руками созданных героев нас в Тартар заключив, так и остатки титановых людей, сживают со свету своими произведениями выродки кронидовы.  

– А где же они теперь, – Крониды?  

– С тех пор как источник нектара погрузился в пучину с землёй Атлантиды, все они, лишённые живительной силы пребывают в коме в недрах земли. Живые, но беспомощные.  

Неужели не заметил ты несоответствия в нагромождении выдуманных людьми мифах – Зевс создал первую женщину, за то, что я передал огонь людям? Если люди уже были, то женщина не могла быть первой. Утомлённый гулким голосом титана и своим ещё не вполне окрепшим состоянием, я впал в забытье, и очнулся на рассвете следующего дня от чувствительного толчка – Прометей не желал более моего присутствия.  

Сборы были не долги, – отсутствие багажа в известной мере лишает любого путешественника разнообразных неудобств. Кроме скрываемого рукавом увесистого подарка Титана, болтавшемся на левом запястье, ничего нового меня не обременяло. Полученные знания в счёт не шли.  

Поблагодарив Хозяина за гостеприимство, я ступил на тропинку, проложенную на дне начинавшегося здесь же ущелья. Углубившись в узкий прохладный проход, я оглянулся. Силуэт Прометея был недалеко, но роль титана отныне была другой – не сопровождать и обучать меня, но скорее воспрепятствовать мне, если бы я вздумал вдруг возвратиться назад. Но об этом я даже и не думал, ритмично шагая слегка покатым и забирающим вправо путём. Буквально через 3-4 минуты ходьбы стены ущелья оборвались, но тропинка бежала дальше через небольшой луг поросший невысокими кустиками. На вершине каждого стебелька были собраны белые, с бордовой прожилкой по центру каждого из шести лепестков, цветы. Словно паук на промокашке – подумал я, вдохнув их едва уловимый запах. Замедлив шаг, я рассматривал ближайшие ко мне соцветия. Так его и следует назвать – «паук на промокашке».  

– Асфодель, – донёсся до меня голос Прометея.  

Пусть будет Асфодель. Всё равно мне ни о чём это не говорит. Походя, я потормошил один из стеблей, но чувствительный укол в коснувшуюся цветов ладонь, заставил меня тут же отдёрнуть руку. Какое-то насекомое, скрывающееся среди белых лепестков, очень доходчиво дало мне понять, что здесь не стоит своевольничать.  

Осмотрев место укуса у основания большого пальца, и убедившись отсутствием мешочка с ядом, что это не пчела меня наказала, я поспешил убраться с неприветливого луга, по мере возможности отсасывая из ранки вероятных микробов.  

Покинув цветочную поляну, тропинка нырнула под своды стройного смешанного леса. По сторонам, меж стволов деревьев всё чаще попадались серые гранитные валуны, и чем ниже спускалась тропинка, тем больше валунов громоздилось вокруг.  

Я шёл, высматривая между крон деревьев лоскутки неба, и монотонно массажируя ужаленную кисть, – боль притупилась, но к ней добавился назойливый зуд.  

– Вот, дёрнуло же меня тронуть этот цветок, – такой никчёмный жест, мелочь, а вот же, как раздражают последствия.  

Так размышляя, я продолжал свой путь около часа, может быть двух, пока не услышал, как мне показалось шум воды. Тропинка вела в сторону, но появившаяся за время небольшого похода жажда настойчиво призывала её утолить. И я не раздумывая покинул проторенный путь, начав спускаться меж деревьев по усыпанному валунами склону туда, где как я думал смогу найти какой либо источник воды.  

 

 

 

 

 

 

ГЛАВА СЕДЬМАЯ  

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Участок кожи, на ладони у основания большого пальца, становился всё более и более шероховатым. Сначала я не обратил на это внимания, пока умываясь ледяной водой из горной реки, чувствительно не оцарапал себе щеку.  

Я внимательно осмотрел ладонь, поддел ногтем шершавый участок, – серый и жёсткий как кристалл соли. Похожая ситуация была со мной лет 20 назад. Однажды плавая среди кораллов, я, оцарапавшись, занёс частички полипа под кожу. Плоть моя оказалась благоприятной средой для его развития и роста. Только благодаря хирургическому вмешательству, мне удалось избавиться в тот раз от незваного квартиранта.  

Что же меня ждёт сейчас? Узнаю позже, а сейчас, настигнутый усталостью и в отсутствии необходимости что-либо делать, я сгрёб ногой в кучу устилавшую всё вокруг сухую хвою, и ворочаясь лёг прямо на эту импровизированную постель, предварительно обложив её по периметру большим количеством сухих и свеже- наломанных ветвей, – острыми сучьями по возможности наружу. Конечно, учитывая, что я приступил к коллекционированию собственных смертей, следующая, представься она в виде стаи волков или голодного медведя, вряд ли обратила бы внимание на такое жиденькое препятствие. Однако полученные в своё время навыки выживания в лесу безапелляционно требовали соорудить хоть малое подобие убежища.  

У меня не было сомнений, что я быстро засну. Не было ни малейшего желания задумываться о том, что я видимо давно уже сплю и моё сновидение, – то осознанное то нет, будоражит мой мозг. Было просто чувство усталости. Я медленно с наслаждением вытянул ноги, и тут же провалился в сон. Снилось ли мне что либо? Не знаю. Помню только что покалывало основание большого пальца на левой ладони, – видимо впилась одна из сосновых игл. Нет, всё же снится! Да! И снится сейчас: катятся какие-то валы из серого плотного воздуха. Иногда они перекатываются через меня, – те, что побольше. Я как бы внутри, и кувыркаясь, качусь вместе с ними. Я понимаю, что в момент пробуждения, буду думать, что мне снился шторм на море. Почему? Но вот я уже опрокинут на землю, левая рука придавлена чем-то тяжёлым. Я смотрю, как из неё выбивается массивный коралл. Растёт всё выше, и оборачиваясь ко мне усмехается: «ну что»? Коралл превращается в лиственницу, та – в огромного человека с пятью головами на железном теле. Человек отрывает себя от моей руки и убегает в лес. Я смотрю в дыру, оставшуюся на ладони, – по ту сторону играет по тёмному трюму солнечный зайчик. Я – алхимик, бежавший, желая скрыть рецепт приготовления эликсира бессмертия от нанявшего меня же государя. Галеон уносивший меня подальше от враждебной отныне земли, был захвачен вёртким флейтом (2) ликеделеров (3), спустившихся в поисках добычи с холодных широт. И вот я ношусь по морям и океанам в чреве просоленного корабля, выторговав себе жизнь взамен на обещание добыть золото из морской воды…  

Надо просыпаться… да-да, пора. Когда то, дав себе слово начать спортивные пробежки, я так же заставлял по утрам своё инертное тело покидать уютную кровать.  

Я отгоняю от себя сон и вяло, не открывая глаз, поворачиваюсь на бок. И тут же засыпаю вновь, не в силах сопротивляться манящему желанию отдохнуть раз и навсегда. Я погружаюсь в новый сон во сне…  

Пробуждение было внезапным и полным, – никакой дрёмы, никакой вялости. Я отбросил ногами сучья и ветви своего убежища и встал, оперевшись левой рукой на ствол соседней сосны. Что же это мне снилось? Я со страхом, боясь увидеть нечто, с чем я не смогу примириться, отрываю от ствола левую ладонь.  

Слава богу, – ничего нет! На ладони нет ни дыры, ни коралла, в общем, ничего неестественного и лишнего. Но тут я себя поймал на мысли, что произнёс противоречащую моим убеждениям фразу, – «слава богу».  

– Ну и чёрт с вами! Ну вот, опять! Час от часу не легче… Не иначе, как леший водит. Только не меня, а мои мысли.  

Что за лес такой? Надо разобраться. Ясная голова и бодрое, без каких либо намёков на болезненные раны или ушибы тело, подтверждали готовность продолжать путь. Куда – никуда, но нужно идти, не оставаться же в лесу в ожидании неизвестно чего. К тому же разыгравшееся и усиливающееся чувство вакуума под ложечкой не оставляло выбора, – надо искать пропитание. От голода я не умру, – в окружении стольких сосен с их съедобной корой, и россыпями ягод и грибов. Но хотелось чего-то более вкусного, – простой домашней пищи. Да только где ж её взять в лесу? Не-ет! Неспроста я об этом подумал, – запах! Запах донёсся до меня. Я почему то не смог его осознать. А только принимал как руководство миновавшее обработку мозгом.  

Но я чувствовал его. И как собака, втягивая носом воздух, зашагал навстречу лёгкому ветерку обдувавшему стволы деревьев. Так, не меняя направления, я прошёл около десяти минут, изредка останавливаясь оборвать с кустиков сладкие фонарики морошки.  

Неожиданно я услышал ржание лошадей. И хотя плотные ряды деревьев не позволяли увидеть что либо кроме леса, звук казался близким, и доносился именно с той стороны куда я продвигался. Наконец пробравшись сквозь густую поросль папоротника, я увидел новый, ярко жёлтый цвет. Прерывистой полосой он маячил впереди и влёк меня скорее покинуть утомительную чащу.  

Я оставляю позади сумрак леса, и ступаю на обширное поле золотистой травы.  

Впереди, метрах в пятидесяти возвышается срубный дом. Изба – не изба, отборные брёвна стройными линиями взлетают вверх, подпирая широкую пологую крышу, увенчанную двумя дымоходами, – серебристым и насыщенно жёлтым. За домом, втрое выше его, виднеется крона могучего дерева.  

Солнце находится над лесом позади меня и освещает закрытую входную дверь с одиноко стоящим перед ней столбом. Справа от дома ближе к боковой кромке леса пасутся коровы. Слева – табун лошадей. Приминая золотистую траву, я подхожу ближе. Никого…  

С крыши слетает крылатое нечто, – неизвестная мне бесформенная птица величиной с буревестника. Она летит к вершине столба, садится на него, но тут же срывается и без звука плавно планирует за дом, успев повернуть ко мне свой взгляд.  

Приглашение более чем ясно, – я следую за ней не переставая осматривать окружающее меня пространство.  

Широкой дугой обогнув дом по деревянному настилу, я вышел на полянку со стоящей в центре берёзой. Только подойдя к дереву, я увидел у тыльной стороны дома возвышение с восседающим на тонком высоком стуле седовласом старце. Стул стоит у основания широкого кедра, крону которого я приметил недавно. Завернув за дом, я встал напротив солнца, и отныне оно светит мне в глаза, в аккурат между кедровых веток, не давая рассмотреть толком, к кому я попал в гости в этот раз. На всей широкой поляне и до самого края леса кроме двух названных деревьев только кустики коротенькой травы.  

Помешкав секунду другую, я уже собрался подойти и поздороваться с хозяином, но он жестом показал мне оставаться на месте у берёзы.  

С расстояния 10–12 метров что нас отделяло, я позабыв все правила вежливости с удивлением рассматривал необычное лицо очередного божества. Глаза – если это были глаза, скрывались за огромными выпуклыми линзами. Верхние кончики ушей пробиваясь через пряди волос заканчивались почти вровень с маковкой.  

Вся расшитая золотом – я склонен думать, что это всё же было золото, длинная плотная малица служила старцу одеянием. В руках он держал посох, а у ног его стояли два больших сосуда правильной сферической формы.  

– Ты чужак на этой земле, и в моих книгах судьбы нет упоминания о тебе, но я знал, что ты придёшь – так было решено. Однако ты долго шёл ко мне, – можно было сварить десять котлов рыбы!  

Я был голоден, и упоминание о еде приободрили меня. Но как оказалось, рыбные котлы в данном случае никакого отношения к пище не имели. (4)  

– Время проведённое тобой в моём царстве, – царстве Нум Торума, будет использовано для восстановления ещё одной части истины. Той, что в былые времена служила связью между людьми и богами.  

Есть табу, за грань которого вы не должны переходить, не должны пытаться узнать то, что вам не предназначено. Вы не способны постигнуть этого. Нарушение табу – бессмысленно, вам не стоит знать, кто заботится и помогает вам, а кто преследует и подвергает опасностям.  

Нум Торум зачерпнул золотистым узким ковшом жидкость из такого же золотистого чана, и тонкой струйкой направил её в горловину опять-таки золотистого сосуда, напоминавшего собой очень миниатюрную колбочку. Запаяв отверстие моментально затвердевшей вязкой массой, он проделал подобную же операцию с серебристыми приборами.  

Старец отвёл руку с запаянными колбами чуть в сторону, и их тут же схватили когтистые лапы скользнувшего с неба крылатого вестника. Продолжив свою глиссаду, птица подлетела ко мне и зависла на месте, обдавая меня потоком ветра от широких крыл. Лапы её бережно протягивали мне подарок удивительного божества. Я осторожно принял колбочки и вопросительно взглянул на хозяина.  

– Эти предметы храни с собой. В своё время содержимое их использует для тебя же один из богов.  

Сколько раз ты замечал, что боги читают твои мысли? Ты был удивлён? Однако ничего сверхъестественного в этом нет. Мозг образует нейронные импульсы, принимающие форму мыслей. Сквозь черепную коробку, они несказанно слабо влияют на окружающую природу. Достаточно их усилить, чтобы услышать. Так же обстоит и дело с волшебными заклинаниями, – ничего экстраматериального. Частота голоса, высота звука, интенсивность и композиция слов рождают энергию способную взаимодействовать с атомами, создающими материальный мир. Уметь этим управлять – это уже другая наука. Ваша способность воспринимать окружающий вас мир сильно ограничена вашим же естеством. Чем глубже погрязаете вы в технократию, и в ваши слепые верования, тем более отдаляетесь от статуса разумного создания.  

Парадокс Энкиду(5) – привлечённые неизвестным удовольствием, вы, в ожидании удовлетворения поглощаете его без меры, как изголодавшиеся. Оставляя в запустении и окончательно покидая ваши природные данные. Так же как и Энкиду, вы слепо отбрасываете мастерство владения «дикой жизнью». Но в отличие от шумерского героя, вы не увеличиваете вашу РАЗУМНОСТЬ. Знаешь ли, человеческий метаболизм способствует самоуничтожению ради высшей цели, – когда часть нейронов жертвуется, чтобы оставшиеся смогли развить разумные способности. Это происходит всю жизнь, но главным образом в детстве – период возрастания наиболее благоприятен для обучения.  

Вы же сжигаете мосты связывающие вас с природой, но не получаете ничего взамен. Ваши глаза, уши, доносят до вас крайне скудную информацию о том, что происходит в окружающем вас мире каждое мгновение. Вкусовые и обонятельные рецепторы не позволяют вам ощутить полное богатство жизни. Цивилизация ваша двинулась в неверном направлении. Вы убеждены в том, что прогрессируете в области технологий и сознания. В действительности же вы продвигаетесь по замкнутому кругу, без цели и без всякого возможного выхода. Естественно, чем больше вы зависите от искусственных ценностей, тем больше вы теряете связь с источником происхождения, и тем больше отдаляетесь от высших возможностей. Даже животные, птицы и рыбы имеют более широкую гамму чувств, чем вы.  

Вы видите свет лишь в малом диапазоне нанометров, не ведая существующее за этим богатство. Уши ваши не слышат ничего кроме узкой полоски измеряемой вами в герцах. Язык едва различает 5 оттенков вкуса, а обоняние мечется между клоакой и парфюмерией.  

Некоторые пытаются расширить восприятие, опьяняя себя алкоголем и наркотиками. Ничтожные идиоты! Они не достигнут ничего кроме рабства в своём собственном безумии.  

В тоже время, даже те, кто знает, как открыть дверь в мир богов, подвергают себя огромному риску. Обычный, неочищенный человек, не может достигнуть доминирующих сфер, минуя опасность умереть от страха, ощущая на себе влияние и грандиозность бездонной пропасти высшей мудрости.  

Шаманы народов наименее зависимых от плодов технологического прогресса, сохраняют ещё способности называемые «божественными». Старцы индейских племён всё ещё могут оборачиваться различными животными.  

А их ровесники из аборигенов Австралии способны мгновенно появляться в любом уже известном им месте. Это их прерогатива, поскольку они знают и умеют говорить с богами. Они изолировали своих – истинных богов внутри себя.  

Ваше – человеческое понимание изолированной системы однобоко, так как вы принимаете изолированность от внешних факторов, упуская из виду внутренние – не менее влиятельные. Циклическая взаимосвязь – ответ организма на стресс... как реакция генов на влияние раздражителей.  

Гены влияют на поведение, но выбирая то или иное поведение, мы влияем на гены.  

Остаётся определить, что влияет на свободу выбора.  

В качестве доказательства истинности языческой религии можно предложить следующий пример:  

В отличии от аврамических догм, принципом которых является «избранность» человека по отношению к остальной природе, в языческих религиях человек  

является частью одного организма. Организма природы.  

«…Частью одного организма…» застряло в моей голове. Я абсолютно уверен, что уже слышал именно это выражение. Слышал недавно. Но совершенно не помню применительно к чему.  

…Существуя, вы допускаете влияние неподконтрольных факторов (свет, звук, ветер, температура) на ваши гены. Их ответ под давлением свободы выбора может (но не обязан) запустить синтез белков, чья функция спровоцирует конфликт внутри организма (ситуация в парной, когда в ответ на высокую температуру и влажность, гены теоретически должны вставать на защиту организма, побуждая тело покинуть потенциально опасное место).  

Но фактически этого не происходит, так как конкретные действия генов подавляются сигналами мозга – так задумано. Но выделяются ли при этом белки? Если да, то их уровень должен превышать критический. Этого не происходит, что является доказательством того, что для человеческого индивидуума истинными богами являются образы сил природы. Образы неподконтрольные, но частью которых мы являемся.  

– Это всё красиво, но сейчас люди привыкли доверять математически обоснованным выкладкам.  

– И даже такая существует!  

Примем А за смертоносный для организма фактор.  

В – гены предохранители.  

С – оптимальные для организма условия.  

D – сила сознания индивидуума.  

E – регулирующие белки.  

Если А > С, а B < D, то Е должна быть > (А+С), но этого не происходит.  

– Это что же выходит, математическая формула доказывающая истинность язычества и несостоятельность монотеизма? Почему же об этом никто не знает? Почему вы – боги, не довели это до сознания людей? Ведь это же в ваших интересах.  

– Во первых, чтобы быть принятой всеми, формула должна выглядеть красиво, звучать мелодично. Не часто рождаются среди людей поэты от математики.  

Но всё же мы нашли одного, – Келдыш мог сделать из формулы замечательную сонату, но увы, Осирис опередил нас, увёдя его в царство теней.  

И проект был оставлен. В конце концов, люди, оказываясь в состоянии страха, радости, скорби, удивления, совершают жесты и произносят слова, выявляющие и подчёркивающие их языческие – как это принято у вас называть корни. Но сами этого не замечают. А во-вторых, что касается наших интересов, – вам людям не суждено их понять, а нам – богам, не важно, воспринимаете ли вы доказательства или нет.  

У людей поворачивается язык произносить словосочетание «плохая погода». Планета в своём бесконечном беге на протяжении миллионов лет проявляла свои естественные свойства в виде вулканических извержений, землетрясений, ураганов, тотальных наводнений. И это было её нормальное состояние, здоровое состояние здорового организма. Но вот вдруг, появившиеся, обосновавшиеся и ставшие частью её микробы, после двух секунд проживания взяли на себя наглость судить, что выпавшие некстати атмосферные осадки – это плохо, сильный мороз – очень плохо, палящий зной – ужасно плохо.  

Пусть будет уроком роду человеческому произошедшее с невеждами. История известная людям как «перевал Дятлова».  

Однажды в середине зимы в Уральских горах девять человек организовали и провели эзотерическую церемонию. Девять духов Манси откликнулись на человеческий призыв. Познать, увидеть, прочувствовать мир богов – таково было желание взывающих. К несчастью для живых, духи сочли возможным исполнить этот безрассудный каприз. Инородцы на той земле, они были покараны за беспокойство причинённое природе другого этноса, за проявленное неуважение. Они были наказаны исполнением произнесённых желаний. Это длилось всего несколько секунд: ослеплённые, оглушённые, устрашённые величественностью божественной силы, богатством цветов и звуков, разорванные осознанием их собственного ничтожества, люди мгновенно лишились разума и сознания. …Увидеть другой мир – в тысячах измерений, скоротечный как молния, различный каждое мгновение, необъяснимый и неуловимый для примитивного человеческого мозга, кто сможет выдержать подобное? Необратимое безумие овладело душами несчастных дилетантов. Они все погибли среди льда и снега.  

Лёд и снег, – то чем ты будешь жить…  

Его губы продолжали двигаться, но никакого более слова не достигало моего слуха.  

Сидя на золотом стуле, сжимая свой скипетр правой рукой, он начал превращать окружающее пространство в мост к моему последующему этапу.  

Интересно, что ожидает меня в этот раз?  

Мало-помалу, я начал замечать перемены вокруг нас. Самые нижние из ветвей берёзы начали сбрасывать свои зелёные листья. В своём полёте к земле эти маленькие вымпелы священного древа меняли цвет, становясь серебристыми в момент касания поверхности. Как изделия на конвейере, окрашиваемые во время движения невидимым художником. Взглянув получше, я заметил, что серебро на листьях было не чем иным как инеем – хрупким и тонким. Падая, замороженные листья «инфицировали» серебром траву вокруг священной берёзы. И как при настоящей пандемии, серебристая инфекция быстро расползалась во все стороны. В скорости обозначился большой круг, и я находился в самом его центре. Воздух стал холодным, как-то внезапно…снег пошёл большими хлопьями, одновременно повсюду. Как ответ земли, сквозь замороженные листья к небу потянулись ледяные сталагмиты. Словно тонюсенькие стебельки первых весенних всходов, разбуженные теплом солнца, и спешащие засвидетельствовать светилу свою благодарность…  

Но в окружающей меня студёной реальности этот пример был не совсем уместен. Между тем поверхность стала похожа на собрание сотен ежей с белыми колючками.  

Я всё же начал нервничать – снег валил как из рога изобилия, холод усиливался всё больше, и «ежиные» колючки всё более начинали походить на иглы дикобраза.  

Попробовав отступить и выйти за пределы проклятого круга, я понял, что было уже поздно. Мои ступни были крепко закованы в ледяной блок, прятавшийся под белым пушистым покрывалом. Бесцельные, но энергичные движения руками стряхнули скопившийся на голове и плечах снег. Холод становится всё более и более сильным, я начинаю ощущать частое покалывание в ногах, как повторяющиеся электрические разряды. Хлопья снега настолько густы, что я едва различаю силуэт возвышающегося передо мной кедра.  

Каждое движение становиться болезненным из-за оледенения частичек влаги на теле и слизистой лица. Мороз с каждым мгновением всё больше иссушает мои веки и губы. Едва шевелясь, я прячу ладони в складки между торсом и локтями.  

Не стоит кричать, ни протестовать, ни умолять. Я понимаю, что эта постепенная заморозка, не что иное как материализованное желание Нум Торума.  

Очень холодно. Я не чувствую ни рук ни ног, просто все мои члены больше не отвечают на приказы мозга. И в свою очередь сам мозг начал сдавать свою роль дирижёра. Перед полным отключением, последние способные на действие нейроны информируют меня, что обледенелость быстро продвигается в мои ноздри, уши, глаза, замораживает мозг и выталкивает наружу мою душу.  

Как большой палец, давящий на поршень шприца выгоняет из него инъекцию, злобный криоген вынудил меня удалиться в изгнание из моего тела.  

Оно же, стало куском льда, непригодным для сохранения тепла жизни. Я оставляю его с последним ударом сердца и воспаряю…  

Я чувствую себя летящим над монументом. Монументом, который когда-то был моим телом и содержал жизнь. Вернуть то, что ещё несколько секунд назад принадлежало мне невозможно. Но я также не могу уйти прочь, – просторный снежный кокон вокруг меня не позволяет мне отдалиться. Даже в форме духа, я словно в яйце – заключённый между своим замёрзшим телом и ледяной скорлупой. Я вновь контролирую свои члены, такие же иллюзорные, как и я сам. Я чувствую свои руки и ноги, исключённые из моего тела, но всё же ощущаемые.  

Стало быть боги всё предусмотрели, и рано или поздно, но ответ придёт – чему всё это служит.  

Лёдяная кора, держащая меня в заточении, совершенна по своему строению – гладкая, твёрдая, с бирюзовыми нотками, с острейшими кромками редких изломов. Я – в саркофаге, путешествующем самим по себе в ледяной вселенной.  

Через какое-то время, голос Нум Торума проник сквозь стены моего карцера.  

– Благодаря кольцу Прометея, ты находишься между жизнью и смертью. Ты сможешь оказаться в других вселенных, взирать глазами бога, пробовать, слушать и открыть другие чувства…  

Вдруг!... Я воспринимаю, как бы со стороны, как если бы созерцал картину в музее, что окружающий воздух оставаясь прозрачным и текучим, наполняется непривычными формами жизни. Мой взгляд цепляется за цветовой вихрь, рождающийся из танцующих вокруг меня капель огня. Мои ноги, будто захваченные потоком прилива, сотрясаются быстрыми волнами светящегося запаха неизвестности.  

Солнечные лучи, пронзая пирамидальные тучи, разбиваются о поверхность земли, пробуждая в зависимости от места падения различные звуки. Как рог изобилия, преобразованный в калейдоскоп, земля отражает насыщенные красками, ароматами, вкусом и волнением звуки, и наполняет воздух удивительными мелодиями.  

Трава рождает глубокую вибрирующую ноту, скалы слышатся режуще-имбирным гулом, а вода отражается ностальгией и агонией. В воздухе всё смешивается феерией тактильных впечатлений, и замыкаясь в себе, конструирует формулу – я вижу её, как суспензию кристаллических символов. Её – Универсальную формулу. Ту, что объединяет все науки в единственную абсолютную силу. Формулу, искомую с незапамятных времён мудрецами и философами, лекарями и алхимиками. Все они были готовы отдать всё что имели за обладание этой формулой, – ключом от всех дверей!  

Я услышал вопль, вопль восторга, исходивший из моей собственной души. Вопль ужаса от осознания, что даже память моя никогда не сможет воссоздать ощущения только что испытанного. Как напёрсток неспособный вместить океан, так и разум человеческий, – сгорит как предохранитель, при попытке вспомнить прочувствованную безграничность превращений времени и материи.  

Но у всего есть конец. Как сверкающая разноцветными огнями гирлянда, вызывающая столько эмоций у ребёнка на праздничном представлении, и которую отключают с окончанием празднества, также и мои видения нереального, внезапно сменились картиной стремительного падения сквозь облака. Моё тело, всё ещё запеленованое в ледяное покрывало, падает на землю, глубоко пронзая её поверхность. Скорлупа, обязующая меня оставаться подле моего тела разбивается на тысячи осколков. Но лёд, всё ещё остающийся на монументе не позволяет возвратить то, что принадлежит мне. Мои попытки реанимировать себя самого совершенно безрезультатны.  

Выходит, я как дух свободен идти, но идти куда? И к тому же, я просто так не оставлю моё тело!  

Неожиданно маленькая птичка села на ледяную статую: «тик-тик-тик»  

Troglodyte крапивник прибыл проинспектировать появление чужака на его землях. Я приближаюсь к хрупкому созданию и с содроганием вижу в его взгляде глаз Ти-рекса. Осирис никогда не отлучается далеко, когда предоставляется возможность завербовать новых прислужников в его царство.  

– «Тик-тик-тик» тебе понравился спектакль? Я тебе предложу подобное представление ежедневно, если ты решишь остаться в моём совершенном мире. Помнишь дерево с песочными часами? В это самое мгновение одна из бабочек порхает вокруг твоей колбочки… Когда ты согласишься, – ты знаешь как меня найти! «Тик-тик-тик»  

Птичка взлетает и исчезает из поля моего зрения.  

Он сказал «когда» …не « если ты согласишься» а «когда». Ну нет старина, (я позволил себе панибратство, видимо оглушённый длинной цепью неполноценных умираний)  

– ты меня так просто не получишь…  

Я оглядываю окружающий пейзаж. – Солнце освещает сочно зелёные холмы, украшенные причудливыми мегалитами. Очень лёгкий ветерок скользит по травяному ковру. Одна деталь спонтанно заинтриговала меня, –очерченная неровной линией, небольшая площадь травы движется и продвигается против направления ветра. И она направляется к моему замороженному телу. Я вижу людей, или скорее человечков маленького роста, несущих на голове широкополые зелёные шляпы.  

Лепреконы!  

Это не может быть кто-либо другой!  

Их шестеро, подошли и сгруппировались вокруг моего холодного монумента. Затем двое толкают ледяную глыбу, и она медленно ложится на спины остальных.  

В скорости и в тишине, все шестеро несут моё тело в неизвестном направлении. Я очень удивлён – с какой лёгкостью держат они такой тяжёлый предмет!  

Прогулка наша была недолгой, и завершилась она перед «падающим» мегалитом. Позади его наклонённой стороны, я замечаю сложенный из камней круглый бордюр.  

Но сами камни едва различимы под толстым слоем коричневого мха, покрывающего их почти полностью. Внутри круга – ничего, или скорее чёрная дыра. Несколько паутинок пересекают её от одной к другой стороне бордюра. Слишком тонкий барьер, что бы воспрепятствовать попыткам вероятных авантюристов проникнуть в недра земли. Мне кажется лепреконы знают о моём присутствии, но остаются полностью сконцентрированы на доставке покрытого белым инеем, словно велюром, ледяного блока. Лепреконы обходят мегалит и останавливаются у самого бордюра загадочного отверстия. Затем опускают ледяной блок одним краем на землю.  

Местами тепло их рук растопило кристаллический саван, и я поспешил воспользоваться случаем и заглянуть внутрь. Я спускаюсь к моему саркофагу и приближаюсь к одному из оттаявших пятен. Один взгляд через импровизированное окно. В бирюзово-голубом геле, окружённое маленькими пузырьками воздуха покоится моё тело. Оно в той же гротескной позе, в какой я его покинул. Руки так же зажаты меж локтей и рёбер, голова склонена, незрячие, широко открытые глаза выражают беспокойство, но в целом выражение лица совершенно нейтрально.  

Шестеро стражей моего саркофага одновременно поворачивают голову к солнцу.  

Наша прекрасная звезда практически подошла к окончанию своего дневного пути, и её диск касается линии горизонта в точке между морем и землёй. Красное отражение в далёких волнах половинчато – другая часть светила принесла себя в жертву зелёным холмам. Вид вечерней зари зачаровывает меня. Уже не обладая пожалованными на время чувствами богов, я восторгаюсь тем немногим, чем может себе позволить неприкаянный дух.  

Но всё же я чувствую нечто большее. Видимо остатки сенсорных возможностей – злосчастного подарка Нум Торума продолжают обогащать моё восприятие. Мой дух уже начал было развивать фантазии о влиянии на происходящее небесных тел, но лепреконы возобновили свою работу, и я переключил внимание на них. Один из маленьких человечков произнёс «кххеемм». Не успел я понять что это означает, как мои стражники поднимают ледяной саркофаг, кладут его на каменный барьер вокруг колодца, и срывая с валунов мох, толкают мёрзлую глыбу в черноту отверстия.  

Связанный нравственными обязательствами, я ныряю следом за своим телом, и устремляюсь за ним в черноту. Непродолжительное время мы летим вниз вместе. Падение, напомнившее мне падение Алисы в кроличью нору.  

Всё происходит в совершенном согласии со сценарием приготовленным богами. В назначенный час, ледяной сейф с заточенным в нём телом, тяжело ударился о дно практически полностью лишённого воды колодца, и встрял в почву, покрытую похожим на огромную красную губку ковром. Через короткое время, лёд обволакивающий содержимое начал таять. Очень быстро, как в хорошо разогретой печи. По мере того, как ледяные кандалы моего тела переходили в жидкое состояние, само тело, лишённое поддержки, наклонилось назад, и стало заваливаться на спину. Последние пластины льда опали, вновь открыв мне к нему доступ. Скорее необъяснимым рефлексом, чем сознательно, я опускаюсь на свою собственную грудь, чувствую целостность плоти, и тут же втягиваюсь как пылесосом внутрь, провоцируя этим первое сокращение сердечной мышцы.  

Я чувствую себя позади своих же остекленелых зрачков, которые схлопываются, и тут же, сливаясь с моим духом открываются вновь.  

Я снова жив… я это чувствую. Одежда промокла насквозь. Капли воды падают с волос. Медленный вдох полной грудью, мой взгляд устремляется к истоку падения – вверх, далеко. Туда, где ночь уже переняла полномочия, и редкие звёзды регулярно мерцают в знак приветствия.  

Я опускаю взгляд и смотрю перед собой – на туннель, освещённый равномерным мерцанием обширных колоний флуоресцентного мха, расползшегося по его стенам.  

Туннель зовёт, приглашает сделать первый шаг к следующему этапу. И вновь без колебаний и вопрошений, я подчиняюсь.  

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ГЛАВА ВОСЬМАЯ  

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Я бреду по туннелю, без ясных идей, без чётких наставлений. Ковёр из красной «губки» источает томный запах переспелой черешни. Но я даже с некоторым удовольствием вдыхаю этот горьковатый аромат, так контрастирующий с амбьянсом подземелья.  

Проход достаточно широк и высок, чтобы я мог продвигаться без помех, так часто сопутствующих спелеологам. После третьего воскрешения, я начал уже ощущать себя немного овощем. Не важно, что со мной произойдёт, результат всё тот же – я жив, и без видимых повреждений.  

То, что мы принимаем за чудо, становится рутиной. И к тому же … я себя чувствую не очень хорошо. Последствия моего пребывания в ледяном плену, – человеческое тело не предназначено для выдерживания криогенной консервации. Если боги не подумали об этом, они заслуживают увольнения за халатность, или по крайней мере строгого выговора. Я грустно улыбнулся своей собственной шутке, с усилием переставляя потяжелевшие вдруг ноги. Озноб и мышечная боль говорят о заработанной простуде, возможно воспалении лёгких.  

Неизвестно всё же, как заморозка не повредила сосуды тела, кристаллизацией находившейся во мне жидкости. Находясь под пятой болезни, я и думать забыл, что ещё недавно страдал от голода.  

Понемногу, маленькими неверными шагами я добрался до достаточно обширной каверны. Хорошо освещённая жёлтыми и зеленоватыми лучами, чей источник я не смог обнаружить, она навеяла какое-никакое ощущение комфорта, невзирая на её схожесть с убранством заброшенного дома.  

Посреди ровной площадки возвышался одинокий, добротно отёсанный со стороны выведшего меня туннеля мегалит. На гладкой поверхности проявлялись, словно струились тексты огамического письма.  

Я приблизился вплотную. Нет, не загадочные тексты привлекли меня, а сам мегалит. Я просто искал точку опоры, дабы избежать падения. Жар обжигает веки, голова кружится, и озноб пожирает меня маленькими укусами, – болезнь прогрессирует намного быстрее, чем я мог себе представить.  

Коснувшись камня я почувствовал чьё-то присутствие за спиной, и до того как я успел обернуться голос произнёс:  

– Жалкое состояние… Но ты обладаешь необходимым для излечения снадобьем. Его просто нужно использовать.  

Я оборачиваюсь, – спиной к мегалиту. Огромная, неизвестно откуда появившаяся собака держится несколькими метрами далее, вонзившись в меня глазами.  

«–Это же не она говорила со мной? » – подумал я. Вероятно, температура уже провоцирует бредовые галлюцинации. Внезапно, не отрывая от меня глаз, собака начинает рычать, затем медленно приближается ко мне. Инстинктивно я сгибаю левую руку в локте на уровне груди, и отставляю правую ногу для удара – приготовившись защищаться, невзирая на опустошающую слабость.  

Но, после обнюхивания воздуха вокруг меня, собака спокойно возвращается на исходное место. Освещение зала становится более ярким, и я вижу высокого мужчину одетого в сплетение ткани, зелёных листьев и пластин золотистого металла, – его модельер должно быть очень продвинут в направлении сюрреализма.  

– А! Как я вижу, ты сохранил прекрасное чувство юмора. Попробуй так же хорошо воспользоваться подарком Фрейи.  

Руна «В»! Я вынул из кармана заострённую букву, и держа её в ладони начал внимательно рассматривать. Или скорее пытаться, – внимание моё затуманенное болезнью постоянно ускользало от заданной проблемы к более доступному делиру, не давая возможности понять, что же от меня требуется.  

– Сконцентрируйся!!!  

Изначально я был уверен, что руна не более чем сувенир богини, который исчезнет в ту же секунду, когда мне удастся высвободиться из долгого и ошеломляющего сновидения. Но сейчас, держа её в руке, я мысленно прошу её владелицу излечения.  

В этот раз я сам делаю подобный шаг. Никто не вынуждает меня играть в эту абсурдную игру. Во всяком случае, я совершенно искренне так считаю. Я сильно, насколько это можно сжимаю деревянную «букву», и жду, прислонившись к мегалиту, и положив спину прямо на забавные надписи.  

Появившаяся ниоткуда, быстрая и неудержимая волна холодного пота прошла через меня с головы до пят, захватив с собой моё гриппозное состояние. Как цунами, уносящее в своих водах обломки разрушенного ею же города.  

Температура тела быстро падает до нормального уровня, и я себя начинаю чувствовать несравненно лучше.  

Удивление и непонимание! Да, конечно, я надеялся что руна произведёт какой либо эффект. И это несмотря на доминирующие всё ещё во мне рационализм и материализм. – Невозможно так сразу сойти с тех рельс, по которым продвигалась, развиваясь до сегодняшнего дня моя жизнь. Стало быть, произошедшему можно дать некое техническое объяснение. Но рассматривая со всех ракурсов простую, выточенную из дерева руну «Беркано»,  

я не обнаруживаю ничего схожего со шприцом наполненным антидотом.  

Голос разодетого персонажа обрывает мои мысли.  

– Хорошо! Теперь ты способен понять и исполнить следующий этап твоего дела, путешественник.  

На стеле перед тобой начертаны многочисленные предсказания, касающиеся судьбы племени Данаанн. И одно из них говорит о возвращении истинных богов.  

Я не понимаю и не умею читать ни на огамике, ни на шон-гойдельском, и Луг Ламфада – ибо, как я узнал позже, это был он, прочёл мне летящие строки:  

 

«Колодец возрождения примет его мёрзлое тело  

Под холмами в мире Сида.  

Возвратит ему жизнь, если тело с главой не рассталось  

Диан Кехт самолично, магией своего обряда.  

 

От мира людей Туата Де Дананн наполнена страданиями.  

Сквозь зелень травы кровь течёт в наши гроты  

Ветра крик, ливня слёзы, солнца свет призывают к отмщению.  

 

Славных воинов потомки ныне в тёмном тупике,  

Бессильны перед предателями вооружёнными ложью.  

Достойны ли они получить себе лучшую долю?  

 

Свобода не восторжествует, пока упорствует незнание.  

Вернитесь на путь ваших предков, окажите честь вашей земле.  

Как дурной злобный сон отвергните ложную веру.  

 

В каждом сердце искра зажжёт дух Кухулина,  

бесстрашных встанет армия, прогонит прочь врага.  

 

Дагды котёл долго ждал этот час:  

вскормить потомков племени Даны,  

Камень Фаль с нетерпением ждёт возвращения на свою землю,  

с нетерпением ждёт появления нового короля.  

Видом – человека, но духом эльфийским.  

 

Меч Нуады звенит от пыли очищен,  

Копьё Луга пронзит защиту врагов.  

Последние корабли бесчестных покинут наши земли,  

вновь расцветёт трёхплодовая ветвь, и наша страна радость жизни вернёт…  

 

Пророчество, которое ты видишь здесь, было вырезало назад много веков, и мы ожидаем день, когда оно исполнится. Мы не можем подняться на поверхность, пока народ что её населяет, сам нас об этом не попросит. Тот самый народ, который причинил нам столько несчастий и горя. Который вынудил нас отправиться в изгнание, и который сам оказался жертвой несправедливости.  

Я жду, когда этот самый народ признает вину за гибель моего сына…Сотни лет скорби.  

Ты один из немногих принятых в нашем мире, потому что, пусть ведомый ошибочным пониманием корня всех бед, бессознательно отторгал допущенную из чужеземья ложь, не позволяя отравить ни дух свой, ни тело. Тот случай, когда ошибаясь в диагнозе, человек одновременно ставит заслон и возможной опасной болезни, и лекарству против неё. Но, к счастью это дало скорее положительный результат. В противном случае, жителей подземной страны охватывает безумная ненависть, когда чужак, несущий в себе скверну крещения проникает в наш мир.  

Мы чувствуем его, как собака чувствует выделение адреналина у поддавшегося страху человека. Верно то, что некоторые из нас имеют другую, нежели человеческую внешность, поэтому не удивляйся и сохраняй хладнокровие. Но… ты улыбаешься?  

– Прошу извинить меня за усмешку. Я ни в коем случае не хотел показаться невежливым, но после всего, что я пережил за последнее время, вернее всё то, что мой сон, мои галлюцинации, моё безумие позволили мне увидеть и пережить, ваше предупреждение кажется мне несерьёзным.  

– Я в курсе твоего странствия, но причина, приведшая тебя к нам, имеет свою цель – открыть, что под поверхностью земли существует ещё один – другой мир. Богаче и  

величественней внешнего.  

– Теория «полой земли»! Я читал несколько статей на эту тему. И они писались с одной целью – склонить читателей к очевидному: « Мы не знаем, стало быть таковое невозможно»  

Приглашая меня следовать за ним, Луг подвёл меня к противоположному тому, откуда я пришёл, концу зала. У скалистой стены стоял некий аппарат, напоминавший очень широкую ванну с двумя располагавшимися одно за другим сиденьями. Его блестящая структура и чёрный цвет напоминали отполированный уголь.  

Подчиняясь указующему жесту, я взбираюсь на ступень и усаживаюсь на заднее место. Луг следует за мной сопровождаемый своим четвероногим другом.  

– В нашем мире технологический прогресс – это искусство ассоциации с природой. У вас людей он движется по пути шаткого сосуществования. И в этом заключается превосходство нашего образа жизни. Превосходство, которого вам никогда не удастся достигнуть, потому, что именно ваш образ жизни не позволяет вам получить доступ к универсальной технологии.  

Мы покинули зал через низкую и широкую горловину, зиявшую чуть поодаль, попав сразу за ней в длинный цилиндрический туннель. Он походил на внутренность огромного орудийного ствола. Его металлическая поверхность и закрученные в спираль линии освещения только усиливали эту схожесть.  

С самого начала нашего движения «ванна» беззвучно и плавно скользила над поверхностью, не касаясь её корпусом. С расширением тоннеля было видно, как по касательной траектории мы приближались к краю вертикального обрыва.  

Не останавливаясь «ванна» нырнула в открывшуюся под нами пропасть, тут же обратив падение в элегантную глиссаду, направлявшую нас к находившимся по другую сторону обрыва утёсам.  

Отделённые друг от друга по всей высоте узкой и ровной расселиной, образованной, словно ударом исполинского клинка, они ясно выделялись своей реальностью. Остальное же пространство как по обе стороны от утёсов, так и под нами, терялось в серой глубине масштабности.  

Приблизившись, я увидел, что расселина на самом деле являлась проходом, отвечавшим в полной мере определению «граница». Живая демаркация между двух миров. На скальных уступах выдающихся вдоль всей расселины, как на балконах, несла охрану армия свирепых кобольдов. Следя за тем, чтобы никто незваный не проник, и не смог поколебать жизнь в недрах планеты. Не замедляя полёта, мы пересекаем «границу», проникая в глубину прохода. Пространство между видимой уже поверхностью и нашим аппаратом быстро увеличивается, гроздья растущих на стенах кристаллов едва не касаются бортов. И вдруг разом, – дневной свет!  

Настолько яркий, что я его вижу сквозь наложенные, во избежание ослепления, на глаза ладони.  

Я убираю руки, и в энный уже раз, в том же сновидении, у меня перехватывает дыхание от сверхординарного, сенсационного чувства: в планирующем полёте я выкинут, вышвырнут в безграничность одной долины… одной страны… одного мира!  

Города эльфов и гномов, невероятные растения и животные! Всё моё зрение заполнено, залито видами необычного, удивительного, потрясающего. Перед глазами мелькают фантастические линейные облака, экстравагантные парящие растения и в тоже время – обычная зелёная трава, прозрачная вода и чистый, подходящий для дыхания, и не отторгаемый лёгкими воздух. Хотя материя заменяющая небо слишком бледна, чтобы её можно было спутать с настоящим, физическое течение жизни, судя по первым впечатлениям, не столь отлично от той, что находится на поверхности.  

Но это только на первый взгляд…  

Мир, открывшийся передо мной, был погружён в Эфир.  

– Эфир? – спросил я, но учёные мужи человечества уже давно отвергли эту теорию как не состоятельную.  

– Ваши «учёные», как ты выразился мужи, по сути своей сами отвечают в полной мере определению «несостоятельное». Псевдо-мудрецы псевдо-знаний…  

Неуловимый ни человеческими чувствами, ни созданными людьми приборами, он – Эфир, сохранил под вашими ногами целую вселенную, погрузив её в неизвестный людям сезон.  

– Но почему же тогда его до сих пор никто не обнаружил?  

– Из-за вашей самоуверенности. Высокомерные пришельцы, перенявшие в своё время у Виракочи знак нуля, не усвоили простую истину. Нуль не является ничем. Нуль – это источник чего-то. Но, и сам по себе, он тоже существует. Как существует родник – источник воды.  

Импульс эфира равен минус нулю – а именно любое воздействие на эфир (как попытка изменения покоя) сводится к нарушению однородности и образованию концентраций. Но так как природа эфира отлична от обычных физических тел, отвечающих на механическое воздействие противоположно направленной силой, эфир поддерживает вектор и силу импульса, оставаясь нейтральным и никак себя не проявляя.  

Данное утверждение справедливо за исключением точки равного гравитационного влияния (испытывая абсолютно равные приливные силы со всех направлений).  

Учитывая постоянную мобильность космического пространства, «подвешенного» внутри эфира и этим же эфиром пронизываемого, возникновение условий при которых могут быть соблюдены эти требования, являются настолько редкими, что в практической физике людей, допустимо их полностью игнорировать. В то же время, нельзя говорить об абсолютно нулевой вероятности. И в таких случая возникают нарушения абсолютности эфира, – линзы, меняющие течение пространства (или времени, но никогда оба фактора вместе) вокруг себя.  

Тогда при содействии электрического поля появляются эфирные вихревые сгустки. То, что люди принимают за видение шаровых молний. В близлежащем пространстве при возникновении шаровых молний, изменяется то, что люди привыкли считать бытовым временем.  

Я слушал очередную лекцию очередного божества, и в очередной раз чертыхался про себя своей неспособности уловить с ходу такие простые вроде бы истины. Вот если бы всё изложенное усвоить визуально, – тогда бы шансы повысить образование значительно увеличились. Или в этом и заключался подвох – заинтриговать меня тайными, скрытыми от человечества знаниями, не давая возможности эти знания усвоить?  

Когда впереди показалась группа прильнувших друг к другу строений, в общем напоминавшая средневековый замок, наш аппарат замедляясь начал снижение, пролетев на уровне широкого балкона выдававшегося из центральной башни.  

На балконе в окружении гномов – человек. Он проводил нас грустным взглядом, затем развернулся и исчез в темноте ведущего с балкона выхода, его свита последовала за ним.  

Луг развернул своё сиденье ко мне:  

– Король Херла. Говоря начистоту, мы прибегаем иногда к не совсем честным манипуляциям, с целью привлечь на нашу сторону тех, кто поможет выживанию нашего мира. Херла был нам необходим, – именно он поведёт дикую охоту.  

Тебе предоставлена уникальная возможность воспользоваться нашим гостеприимством, чтобы понять течение жизни в недрах земли.  

Голос Луга стал вдруг скрипучим: ты должен расплавиться, смешаться со структурой планеты, и затем впитать полученную смесь.  

Как ранее в океане, ты должен почувствовать себя в коже твоей планеты. Микроскопической планеты в масштабах космоса. Песчинки вращающейся вокруг Солнца, которое в свою очередь несётся со всей силы по автостраде млечного пути. Окружённый другими космическими телами, ты проживёшь жизнью галактики, путешествующей к неизвестному назначению сквозь враждебный космос.  

Быть испепелённой в горне звёзд, разорванной непостижимой гравитацией, смертельно раненой бездушным астероидом, – не смотря на все эти опасности, Земля взяла на себя риск дать прибежище жизни.  

И это они – древние боги, боги других эпох, гармонично содействуют этому земному обязательству…  

– А Иисус Христос? Он признаётся богом христианами.  

– Ах, человечество! Короткая память… Таков цветок Гибискуса, не живущий более одного дня, но считающий вправе довлеть своими суждениями о событиях четырёх сезонов. Тенденция спутывать миф и реальность. Две тысячи лет вы играете без нашего присмотра, и вот – результат. Голосуете как на выборах, дабы присвоить сказочному персонажу статус бога. Знаешь ли ты, что произошло в 325 году вашей эры? А произошло незатейливое дело, – собрались вместе самые отпетые мошенники, и поставили на голосование вопрос – считать ли иисуса иосифовича назаретского богом, и какой с этого будет барыш? Проголосовали "за", а тех однопартийцев, кто гнул свою линию, отправили в ссылку – нечего тут мешать планам по осчастливованию всего человечества. Как бы вы его не называли, вашего «единственного» бога, оснований для существования у него не более чем у Питера Пена или Мери Поппинс.  

Я рекомендую тебе обратится к творчеству одного амбициозного человека, затронутого между прочим проклятием Троянской Кассандры: Джонатан Свифт!  

Когда ему представилась возможность повстречать любого из исторических персонажей, он охотно призвал Платона, Аристотеля, Александра Македонского. Но не сына плотника. Хотя сам он – Свифт, был епископ. Стало быть, на службе у этого самого Иисуса. Но он-то знал, что невозможно встретить того, кто никогда не существовал.  

Ваши так называемые «АВРАМИЧЕСКИЕ» религии в реальности не более чем очень хорошо организованные секты. Невозможно наделить словом «Религия» –означающее связь между богами и людьми, эти порочные общества. Сам смысл существования этих сект противоречит слову «религия». Только они расценивают своих верующих как стадо баранов. Более того – убеждают гордиться этим. Ваше общество потребителей – результат влияния этих сект. Нежелательными элементами объявляются все сопротивляющиеся безумию бесконечно что-то приобретать. Когда ненужные по сути своей товары и услуги, представляются мошенниками как жизненно необходимые.  

Люди, гордые силой знаний данных им истинными богами, возомнили себя равными им самим – богам. Они отказались им служить, создав своего собственного бога – единственного. Когда-то Заратустра превознёс Ахуру Мазду, затем Аменхотеп возвеличил Атона, и современный вам финальный фарс, шедевр плагиата – аврамическая трилогия с её россказнями. Персонаж народных иудейских сказок считается богом на основании свидетельств коррумпированных и душевнобольных. Таковы и творимые им «чудеса», подобные которым мы находим в мифологии всех древних цивилизаций.  

Немногие из людей обладающие аналитическим складом мышления сознают, что любая официальная версия истории человечества, представленная власть имущими, не более чем пародия на реальные события. Но как достичь истинного источника? Увы, узурпаторы позаботились о том, чтобы никакое человеческое наследие не смогло донести до потомков истину. Только мы, древние по вашему пониманию боги, знаем, как всё было, есть и будет.  

Ваша история слишком коротка, что бы охватить разумом очевидное – что и в незапамятные времена регулярно люди свергали «старых» богов во славу нового самозванца. Длится ли смута тысячу, две, или пять тысяч лет, конец всегда тот же, – истинные боги с триумфом возвращаются людьми на заслуженный пьедестал. Но ради того, чтобы обман длился и продолжался, узурпаторы придумали и ввели многочисленные кощунственные ритуалы. В частности обязательное крещение, шахада, обрезание…  

Крещение – преступление против самого себя. Механизм этого «таинства» имеет назначение обрубить раз и навсегда человеку возможность сохранить прямой контакт с миром духов, богов, и с самой природой…  

– Но насколько я знаю, существует ритуал позволяющий стереть скверну крещения и очистить заражённую душу?  

– Слишком красиво, чтобы быть правдой. Как мужские гениталии, – однажды отрезаны, они уже бесполезны и ничему не служат. Их можно приклеить заново, или даже пришить на их место бычьи, дабы произвести большее впечатление. Но они никогда не вернут себе способность выполнять их настоящую функцию.  

И вот, отвергнув истинных богов, вы утратили возможность эволюционировать, жить счастливо в свободе, и не мешать жить другим. Человек – неотъемлемая часть природы. Вместе с животными, демонами, духами, – со всеми теми, кого вы объявили своими заклятыми врагами. Кто на самом деле не кто иной, как соседи человека, не опаснее чем дикие звери. И если случались у них приступы ярости, в давние времена даже дети знали, как от этого защититься.  

Объявить себя особенным на планете земля – означает подписать свой собственный приговор. Люди оказались неспособны обойтись без догмы разделяющей существование с точки зрения хорошей и плохой стороны. Какую цель преследуют идеологи аврамических сект, разделяя мир на две части? Исходя из принципа « разделяй и властвуй»! Убедить людей, что они были избраны богом, чтобы доминировать над остальной природой. И затем остаётся только воздать им – этим самым идеологам, почести (желательно звонкой монетой) в знак благодарности за просвещение, и возвышения тебя, – нового адепта, до статуса «избранного». Статуса уготовленного тебе самим их богом! Конечно, комфортно и выгодно верить в бога создавшего весь мир только для тебя, и услышать это из уст «служителей божьих». Кто захочет добровольно отказаться от своего привилегированного статуса? В противном случае необходимо будет оправдываться за бесчисленные и бессмысленные убийства животных, птиц, рыб. Опустошение земли, уничтожение лесов, загрязнение рек и морей.  

Ваши аврамические боги защищают верующих в них от опасностей? От каких? От диких и злых духов? С каких пор стали они злыми? Возвращаясь к себе домой вечером опасается ли обычный городской житель, реально встретить у себя в спальне или на кухне тигра или льва?  

Но никто не сомневается, что тигры и львы, а также крокодилы и акулы, медведи и змеи смертельно опасны для человека, и они реально существуют, но только в ИХ мире. Также и духи лесов и вод, феи и гномы – существуют, но не станут вам угрожать, пока вы не станете разрушать ИХ дом.  

Мусор в лесу, спиленные деревья, разорённые гнёзда, сожжённые муравейники – за всё это надо платить! Причиняя ущерб природе, будь то река наполненная токсинами, или убитый ради бивней слон, – вы не избежите вашей ответственности. И в такой момент аврамические боги приходят вам на помощь, заявляя посредством своих служителей, что духи природы представляют собой зло противное богу.  

– Но как вы определяетесь сами с собой? По каким критериям вы наделили себя статусом богов?  

– Что бы понять это, стань над довлеющими вами догмами, раздвинь границы привычных и суеверных в то же время учений.  

Мы были здесь задолго до людей, без необходимости оправдывать наше существование человеческими определениями и понятиями. Это именно вы – люди, изыскиваете средство, которое позволит вместить безграничность вселенной в консервную банку – вашу голову. Вы постоянно нуждаетесь в важнейшей необходимости разложить окружающий вас мир по полочкам. Всё ещё тот страх давит на вас – страх осознания, что вселенная слишком богата для вашего понимания.  

Под напором тирады Луга, у меня в голове закружилась своя собственная метель из мыслей:  

Если я верю, если есть выбор, каковой будет позиция в отношении бога? Сначала нужно хорошо узнать, о чём собственно идёт речь. Какое определение даём мы богу? Не существует мнения, которое бы устраивало абсолютно всех.  

Кто ОН?  

Субстанция совершенства, абсолютного могущества и мудрости? Универсальная справедливость? Создатель вселенной? Если я верю, что вселенная была создана сама собой, или кем-то, кто придумал, развил и, как продолжение – создал космический план? Или просто  

дал волю своему безумию, творя бездумно.  

Могу ли я верить в бога? Да, по-своему...  

А Луг между тем продолжал:  

– Как фантазии одних становятся институциями жизни для других? У Мира придуманного Толкиеном свои поклонники. (Ого! – подумал я, – боги не гнушаются проявлять интерес к человеческой литературе).  

Наиболее воодушевлённые произведением, организуют клубы, где можно разделить эмоции, рождённые вдохновением от так любимой волшебной истории.  

Членов такого клуба – сотни, и они все разные. Но, как и в остальном мире, нет ничего более организованного, чем хаос. Люди, составляющие клуб различны по сути своей. Они отличаются естественным характером, мы находим лидеров и подчинённых, образованных и не очень, честных и абсолютно подлых. И найдётся всегда тот, кто быстро поймёт, как из всего этого получить личную выгоду.  

Сначала они сами себя нарекут биографами писателя, и исследуя перипетии его жизни, вдруг объявят об обнаружении секретных фактов, которые говорят о том, что обстоятельства вдохновившие Толкиена, на самом деле были более чем просто фантазии. Затем они объявят остальным, что секрет этот настолько невероятен, что должен быть сохранён. И кем? Конечно же ими – отныне посвящёнными. Так и преодолён первый шаг к становлению секты.  

На другом конце города (деревни, государства, планеты) в то же самое время зародилась другая секта – поклонников Гарри Поттера, или Дарк Вейдера, – не имеет значения. И вот уже словесные перепалки между претендентами на обладание истинного знания выливаются в насилие. И потечёт кровь, кровь... много, много крови. На это есть доноры – простые верующие. И деньги, деньги! Много, много денег! Ах, эти доноры – такие милашки! В качестве поощрения или вознаграждения наречём их «святыми» – редкий и почётный титул. Есть к чему стремиться остальным донорам. Деньги вверх, кровь вниз – секта крепнет и процветает.  

Останется только сотворить «священное писание» – книгу, которая поведёт за собой адептов. Не важно, куда поведёт, – на войну или мир, воздвижение или разрушение, к нетривиальному образу жизни или к ультраконсерватизму. Секрет успеха такой книги донельзя прост. Сила её не в смысле, а в двоякости суждений, возможности многозначно трактовать туманные и бессвязные измышления. Особенность человеческого восприятия толковать всё по своему, только подогреет такую перспективу. Люди будут искать, и НАХОДИТЬ вещие знаки там, где их нет, и никогда не было. Исследовать физические следы того, что было придумано, возносясь в состояние эйфории от собственной проницательности. Одновременно обвиняя таких же адептов, но доказывающих всё иначе в недальновидности, глупости, а то и в ЕРЕСИ – преступлении против «истинной веры».  

В этом отношении идеальное «святое писание» должно представлять собой книгу с чистыми страницами «EGO CONIECTO».  

Писание, где всё для всех понимается однозначно – например инструкция по проращиванию зерен пшеницы, никогда не станет святой для поклонников секты.  

Говорят у людей, если бог хочет наказать человека, он лишает его разума. Но разве безумный сознаёт своё состояние, чтобы вопить от обрушившегося на него горя?  

Разве сознают клоуны, надевшие личины мудрецов, что разглагольствованиями о своём «единственно правильном понимании» сказок, именуемых «священными писаниями»,  

они высмеивают самих себя? Слова, взятые из одной сказки, они повсеместно внедряют в реальную жизнь: армагеддон и апокалипсис, ангелы и бесы, сочинения о рае и аде. – Чего только не извергала из себя извращённая фантазия человека.  

Но всё же, апофеозом, триумфом, совершенством глупости представляется картина тех, кому состряпанная коврижка и предназначалась. – Их, молящихся аврамическим измышлениям. В такой момент, интеллект, если бы он предстал в виде человека, в ужасе и отвращении схватив себя за голову, возопит: Что вы со мной сделали!!!? Остановитесь!!!  

Люди, наделённые природой мозгом, использовали этот дар на то, что бы наиболее изощрённым способом от данного разума отказаться, ввергнув себя в состояние животного. Умильные лица одних, – подобострастно втискивающих себя в шаблоны стада баранов, тщеславно представляющих в глазах окружающих себя – святых. Демонстративно, с размахом присутствующие другие, – «на короткой ноге» с объектом поклонения. Скорбно-печально-спокойные – третьи, «умудрённые».  

Опрятные одежды, зализанные волосы, слащавые морды, воспевают свою благодарность посредственному литературному произведению, выдумке, фикции. Взрослые люди благодарят плод чьей-то фантазии, за указанный истинный путь. Путь, которому обязательно необходимо следовать, чтобы достичь «царствия небесного». Заучивают наизусть и цитируют при случае, воображаемые приключения воображаемых аферистов всех мастей.  

– Но у вас тоже были поклонники, и среди них также находились и убийцы, и извращенцы. И они воздвигали в вашу честь храмы, и вам это не было противно.  

– Если люди решили вдруг нам поклоняться, – это их дело. Ты так и не усвоил, – настоящие боги никогда не утверждали культовые служения для себя, не предписывали никаких церемоний с их правилами и вычурными костюмами. Никому никогда не диктовали никаких священных текстов, и не контактировали с человечеством. По крайней мере, с официальными жрецами – уж точно. Ушлые жулики из рода человеческого сами породили богопоклонничество, дабы возвысить себя над остальными в качестве служителей высших сил.  

Они дали своё определение богу, не заботясь о том, что понятие бога было установлено и существовало задолго до них. Со временем запутавшись во лжи и разочаровавшись в избранном боге, они низвергали его культ как не состоятельный, и придумывали себе нового, запуская очередной виток спирали. Какой смысл вкладываете вы в слово «Бог, God, Dieu, ਰੱਬ, Ọlọ́run? Представитель и обладатель Высшей справедливости и совершенства? Но вы слышите под термином «справедливость» только то, что вам нравится, и вас устраивает. Таковым будет бог мух – тот, кто уничтожит всех пауков. И таков паучий бог – загоняющий в сеть больше мух.  

– Известно, что в эпоху, когда вы обладали абсолютной властью, вы требовали человеческих жертвоприношений.  

– Ха-ха-ха! Это даже не обидно, – слышать такую глупую инсинуацию со стороны человека!  

Своим сухим, но откровенным смехом Луг показал, что юмор – чувство не чуждое даже ему. Удобно сидя на своём сиденье, он наблюдал за мной.  

– Требования жертвоприношений, какими бы они не представлялись, были продиктованы извращёнными фантазиями самозваных священников.  

Сами боги, настоящие боги, – никогда ничего не требовали от людей. Кецалькоатль был беспредельно возмущён, узнав, что бабочки раздавливались в его честь.  

Подыгрывая собеседнику репликами, я неотвратимо вёл разговор к решающему вопросу.  

– По каким признакам мы можем отличить истинного бога от фальшивого?  

– Применительно к материальному миру, – знанием настоящих причин ценности вещей и предметов. Действительно: золото и серебро, драгоценные камни и жемчуг, вы все согласны на вопрос об их ценности. Они играют роль символов богатства и состоятельности, представляют прочность и солидность ваших дел. Ими вознаграждаются ваши усилия. Но, отвечали ли вы уже на один логический вопрос: почему?  

Почему эти металлы и эти минералы, а не другие?  

Потому, что они неоспоримо прекраснее в украшениях?  

Это объясняет не всё. За их антикоррозионное свойство? Слишком технический аспект для обыденности жизни. Традиционная основа мирового денежного оборота? Причина, довольно искусственная, что бы использовать её ради сохранения драгоценностей в качестве универсального эталона.  

Мы – боги находим вас – современных твоей жизни людей, в парадоксальной ситуации. Как если бы вы стояли перед неизвестным сложным аппаратом, впечатлённые его видом, вы убеждены в заложенной в нём ценности, но в какой? Вы не знаете!  

Вероятно такой персонаж как Маугли, оценит красоту найденной случайно в джунглях стеклянной ампулы – блестящей и гладкой, с видимой внутри белой жидкостью.  

Он использует ее, скорее всего как украшение, закрепив на шнурке вокруг своей шеи. Он не узнает никогда настоящую ценность этой ампулы – содержащую лекарство от рака. Я позволю себе – хоть и не должен этого делать, краткое лирическое отступление, не влияющее на протекание твоего странствия. Подробнее ты сможешь с ним познакомиться в иное время, с иным божеством. Если то будет ему угодно…  

Человечество располагает двумя историями, – своей, и НЕ СВОЕЙ. Обе так переплетены усилиями заинтересованных в том персонажей, что, не будучи свободным арбитром, невозможно отделить одну от другой. С незапамятных времён НЕ СВОЕЙ истории, человечество сохранило наследственную традицию – возносить драгоценности, не отдавая себе отчёта: собственно почему?  

Боги знают почему! Боги знают, как использовать физические и химические свойства алмаза и золота, в целях увеличения своих способностей и продления бессмертия. Но вне этой частности, бриллианты и сапфиры, золото и серебро имеют не больше ценности, чем горсть глины или песка.  

Если когда нибудь, человек будет способен отказаться от жизни продиктованной влиянием денег, нет, он не опрокинется в хаос, но станет богом среди богов!  

 

Ты убеждён в том, что был ввергнут в нереальный, созданный шоком мир? События, бросающие вызов законам физики, боги… Ты имеешь право перед самим собой уяснить, что невероятные происшествия, которым ты был свидетель, не противоречат ничему кроме ограничений, навязанных науке самими людьми.  

Но сейчас, я отправлю тебя в действительно нереальный мир. Мир, построенный из измышлений, и почти принявший физический аспект. Отдай себе отчёт, ВЕРА – такой же могучий тиран как любовь и ненависть. Энергия коллективных мыслеизлияний рождает из ничего, из нуля, из пустоты, псевдоэгрегора. Он растёт, набирает силу, и в конце концов обретает власть над своим создателем. Пигмалион становится отныне не почитателем и обожателем Галатеи, но её безвольным рабом.  

Философы человеческой античности достаточно уделяли внимания этому феномену. К сожалению очень мало людей внимает их трудам – слишком скучно. Но ещё меньше из ознакомленных с сочинениями их понимают…  

Ты увидишь место, созданное ложной человеческой верой. Будь внимателен и осторожен. Для возвращения потри перстень Прометея. Я не отправлюсь с тобой, но буду поддерживать общение через мысли.  

«Ванна» опустилась на грунт у края неглубокого оврага, исток которого находился где-то в близлежащей роще, а устье являло собой песчаный тупик.  

Луг повелел мне спуститься вниз, и ожидать.  

Ожидать пришлось недолго, не успел я поставить вторую ступню на песчаное дно, как первая уже утонула в струящейся зыбучести, и я стремительно погрузился в воздушную крупу.  

Жёлтые стены, жёлтый песок. Даже лица желты. Лица скульптур выточенных в колоннах вокруг непонятной конструкции. Жёлтый – цвет лжи и обмана.  

Воздух наполнен привидениями вероломства и предательства. Смертоносная пустыня не позволяет никому приблизиться к небольшому строению, слепленному из золотистой глины. Бункер – не бункер, скорее открытый с четырёх сторон арочный мавзолей.  

Проползающие мимо скорпионы соскальзывают под арку, и ссыпающийся песок несёт их на спускающуюся под поверхность лестницу. Выбитые истёртые ступени… спёртый до апогея воздух… зал в глубине…Стоящие в беспорядке статуи создают своим расположением отвратительный отталкивающий силуэт.  

Дневной свет не проникает на лестницу далее нескольких ступеней, и останавливается неуверенный и опасливый. Солнечные лучи не рискуют искать приключений глубже, будто скованные страхом перед видом гнилой болотной трясины. Трясины, способной схватить, осквернить и замучить.  

– Где я?  

В пространстве между фикцией и реальностью – ignoratio elenchi источник и страж извращения и бедствий.  

Статуи, которые ты здесь видишь – несущие стены аврамических сект. Первая и наибольшая – argumentum adbaculum. Следующая – argumentum ad antiquitatem.  

Argumentum ad populum, ad hominem, ad personam, ad vericundiam, ad odium, ad ignorantiam, и другие и другие.  

Но всё началось с маленькой статуэтки которую ты видишь в центре – ad misericordiam. Это она позволила развиться и заполонить весь человеческий мир болезнетворному разрушающему и опорочивающему всё истинное спруту. Держи в памяти сказанные тебе Прометеем слова.  

– А что же будет с искренне верующими?  

– Они будут судимы. Не за их заблуждения, а за их собственное несчастье.  

– Но всё же, они были многочисленны, во все эпохи, те, кто был воодушевлён верой, кто нашёл в ней подтверждение своих ожиданий, чтобы исполнить благородные и героические подвиги.  

– Всегда были люди с чистыми благородными намерениями и честной ментальностью. Наивные идеалисты, они искали идеологию, которая могла бы поддержать их надежды и их представления о справедливом образе жизни. И они находят, и по сей день, «сердечный и тёплый» приём в вышеназванных сектах.  

Благодаря более чем совершенной, веками отточенной пропаганде, священники мастерски умеют преподнести и обернуть мировую круговерть в свою пользу.  

Иногда, бывает так, что открыв всю мерзкую истину церкви, кто-то из искренне верующих, или даже служителей, пытается убедить себя, что это не более чем недоразумение, провокация, отдельный досадный случай, и отказывается верить в изначальную ядовитость корней, такой гостеприимной ему институции. Но тому, кто упорствует в сомнениях, уготован быстрый конец, – секты не прощают измены.  

– И какое же решение всему этому?  

– Лучше получить малую дозу горечи, разбив вчерашние иллюзии сегодня, чем с опозданием пытаться оторвать паразита, цепко впившегося в вашу душу.  

Не будем долее оставаться в этом месте, оно либо заключает тебя, либо само, страшась быть раскрытым, скрывается в тот же миг.  

Ни первое, ни второе. Я не оказался в заключении, и мавзолей со свои подземельем всё ещё на месте, но желание поскорее убраться отсюда заставило меня энергично потереть рукавом Прометеев перстень. Просто желание повернуться спиной к этому убожеству и идти вперёд. Пусть исчезнет оно, лишённое моего внимания.  

 

Растирание перстня, как если бы это был кусок янтаря, породило электрический заряд.  

Мои волосы на теле и голове вздыбились самым смехотворным образом. И когда энергия окутывающего меня поля достигла апогея, я услышал сухой короткий треск.  

Мой транспортёр отправлял меня в неизвестность.  

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ  

 

 

 

 

 

 

Граница вечных снегов на склоне огромной горы. Равномерно дует довольно прохладный ветер. Солнце зацепилось за доминирующую вершину. Оно сияет со всех своих сил, посылая горячие, сверкающие поцелуи ледяной шапке. И гора, переполненная эмоциями, отвечает солнцу слезами растопленного снега.  

Вверху – белизна, внизу – скалы. Никаких следов жизнедеятельности человека. Пространство несравненной чистоты. Лицом к лицу с природой. Гигантская птица парит в небе. – Кондор?  

Внезапно я увидел человека, старика.  

Бородат, подобие сумки за плечами. Одет в пончо украшенное перьями. Перья разных раскрасок и размеров, также обрамляют голову, но ни одно не схоже с пером в волосах первого встреченного мной попутчика.  

Бог? Человек? Я решаю приблизиться.  

– Господин…?  

– Я ждал тебя. Имя моё Кон Тикси Виракоча. Я буду надсматривать за тобой в течение твоего следующего этапа.  

– Мне уже называли ваше имя. Луг Ламфада упоминал о вас.  

– Что ж, он поступил как и подобает богу. Но сейчас у нас другое дело. – Ещё одно преступление совершено на твоём континенте. Смотри! – Он показывает мне маленькие тёмно серые частички, медленно спускающиеся с неба. – Этому пеплу понадобилось два дня, что бы достигнуть нашей горы. Пепел благородного человека разбудит великана, чтобы смог он одолеть армию захватчиков, действующих под прикрытием лживых слов.  

Ради возможности отправиться в ожидающее тебя место, ты должен избавиться от предметов данных тебе богами. В противном случае, они могут повлиять на процесс непредусмотренным образом, а мы не можем позволить себе допустить даже малейший риск.  

Монотонные длинные фразы показались мне ужасно сложными, мозг расслабленный простотой высокогорной пустыни отказывался принимать какие-либо объяснения. Как всегда, в который уже раз, я ловлю себя на мысли, что мою голову сознательно загружают непереносимым объёмом информации. Именно с целью, чтобы я не смог её переварить. Но даже балластом, она остаётся дремать в глубинах сознания. И когда-то, наверное, выплеснется наружу, проявив себя непостижимым образом…  

В общем, единственное, что я понял с уверенностью, – мне надо выложить руну «В», колбы Нум Торума и браслет Прометея. Я вынул «артефакты» из кармана и протянул Виракоче.  

– Нет, положи их на землю.  

Я послушался, одновременно глядя, как неровное пятно снега передо мной стало темнеть из-за падающего на него пепла.  

Громовым ударом всколыхнулась под нами земля.  

– Уайнапутина просыпается!  

Иди! Иди, следуй к источнику, отправившему в путь этот пепел! Незрим, я буду рядом, когда ты преобразуешься в героя.  

Сильный подземный толчок бросает меня на землю. Гора движется, и тяжёлое урчание залепляет мой слух. Всё ещё лёжа на земле, я смотрю вверх. Солнце уже высвободилось из объятий горы, и продолжает привычный ему путь в небесах, оставив вершине на месте соприкосновения колонну густого чёрного дыма.  

Я встаю, и тут же сбитый новым толчком падаю вновь, лицом прямо в запудренный непонятным пеплом снег. Затем опять немного приподнимаюсь, но из осторожности остаюсь на присядках.  

Мой взгляд отныне поглощён метаморфозой происходящей с моими руками. Поверхность кожи начала растворятся, становясь вьющимся каскадом пепла, который в свою очередь устремился вверх. Вскорости, та же участь постигла и всё моё тело.  

Мои глаза, даром, что стали пылью, видят удаляющуюся землю. Перед тем, как потерять сознание, я слышу сильнейший и обширнейший взрыв. Ярко оранжевые ручьи  

выползают из недр матери земли, пожирая царствующие до сего момента на склонах лёд и снег.  

 

– Бруно! Бруно!! – поднимайся грязный еретик!  

Я открываю глаза, – тёмная, выложенная камнем комнатка, освещена закреплённым на стене факелом. Что ещё происходит? Облокачиваясь на руку, я принимаю сидячее положение. Деревянная скамья, клочки сена на полу. Ничего не помню… только, вроде взлетел над горой…  

Какой-то человек входит в комнату через маленькую дверь, неся перед собой ещё один факел.  

Отключили свет? Где я оказался в этот раз?  

– Готовься, – час настал! Вошедший человек одет в какой-то клоунский костюм, но мерно раскачивающийся на его левом бедре длинный меч, и короткий мизерикорд справа, обрубают всякое желание пошутить. Я встаю, морщась от боли, – как будто сломано ребро, одновременно стараясь вспомнить недавно произошедшее… Извержение вулкана… какие-то метаморфозы, снова путаница. Чувствую, что как и раньше, в этот раз я вживусь в роль, когда она уже будет меня покидать. По всей видимости, плохой сон продолжает продолжаться…  

Человек грубо подталкивает меня к дверному проёму. Выходя, я оборачиваюсь, оглядывая помещение. Кувшин у изголовья скамьи, остатки пищи… Неужели это я её ел?  

За дверью – коридор, там нас ожидает второй конвоир, невысокого роста и более нервный.  

– Пошевеливайся, двигайся вперёд!  

Я прохожу узким, с низким потолком коридором. Пол выложен из грубо отёсанных брёвен вперемешку с каменной крошкой. На стенах – деревянные инструменты и железные цепи. В конце коридора за боковым выходом – окно. Дневной свет проникает снаружи, неся с собой поток холодного воздуха. Мы спускаемся по крутой лестнице, холод усиливается. У меня есть время осмотреть свою одежду. На мне что-то похожее на затрёпанную шинель серого сукна, на ногах сандалии-колодки.  

Мы входим в большую и хорошо освещённую комнату. Позади массивного стола восседают трое мужчин крайне антипатичного вида.  

Распятие на стене, объёмная книга в руках сидящего в центре.  

Первый из них подаёт знак рослому конвоиру, и тот срывает с меня трещащую по всем швам одежду. Пытаясь защитится, и ответить на явную агрессию, я получаю сильный удар в живот и другой такой же по затылку.  

Через полминуты мои руки спутаны за спиной, во рту – кусок дерева, исполняющий роль кляпа.  

Челюсти обездвижены, и я едва могу двигать языком.  

До этого момента, никакое из божеств не проявило своего присутствия. Всё-таки в этот раз игра заходит слишком далеко.  

Совершенно голый, я, следуя подталкиваниям, вынужден продвигаться в глубину очередного туннеля. Становится всё более и более холодно. В конце прохода, на дневном свету – телега с запряжённой в неё лошадью.  

На телеге – железная клеть, и двумя секундами позднее я уже заперт внутри.  

Ужасно холодно! Телега тронулась, увозя меня в неизвестном направлении.  

Один из конвоиров управляет лошадью, второй, – тот что повыше поворачивается ко мне:  

– Тебе холодно? Не волнуйся, мы тебя обогреем! Ты сможешь сам убедиться, что в этом феврале, очень немногие из жителей Рима могут позволить себе отопление которое ты заслужил.  

Ха-ха-ха! Оба провожатых взорвались от смеха.  

Голый, в клетке, я дрожу от холода. Телега продвигается маленькими узкими улочками заполненными запахом сточных вод. Двух-трёхэтажные дома – большей частью в плохом состоянии, поднимаются по обеим сторонам от повозки. Архитектура напоминает южный Прованс в средневековье.  

«…Рим…» – сказал один из конвоиров. Италия стало быть… Сомневаюсь; не может же быть так холодно в Риме! Но я не в том положении, чтобы оспаривать, ни слова меченосцев, ни происходящее со мной.  

Какую участь боги приготовили в этот раз?  

Глядя на ломаную линию неба, зажатую как тисками стенами зданий, я безрассудно рассматриваю многочисленные стропила крыш. Старые, подточенные и искривленные временем, силуэты их протыкают серость неба как ноги гигантской сколопендры. Сквозь зияющие повсюду дыры вырывается дым, – жители спасаются от холода всеми средствами.  

Подъехали к площади. В тот же момент колокол одной из ближайших церквей насытил холодный воздух несколькими оглушительными волнами, приглашая зевак  

приблизиться, и поделиться мнением о предстоящем событии, должным разнообразить жизнь вечного города.  

В одном из углов площади – куча навоза. Вероятно, лошади были привязаны здесь долгое время. Я поворачиваю голову, слишком быстро… поскольку все мои мышцы замёрзли, лестничная и лопаточная незамедлительно разрываются, полностью блокируя мне шею.  

Дверца клетки со скрипом открывается.  

Прелюдия в виде маленького туристического путешествия судя по всему подошла к концу. Медленно, не желая повторять недавней ошибки, я хватаюсь за один из железных прутьев и так же медленно поднимаюсь. Холод покалывает и пощипывает меня. Первый шаг за пределы клетки. Я ставлю мои ступни сначала на слой соломы, затем на белый от инея камень. Пальцы и свод стопы протестуют – ледяной холод! Но что я могу сделать? Неподвижен, я остаюсь несколько долгих секунд в стороне, пока доставившая меня охрана обменивается парой фраз с ожидавшим нас священником.  

Кристаллы снега начали таять вокруг моих ступней – теплота жизни скромно проявила себя, когда посчитала это необходимым.  

Мой рот наполнен слюной, но деревянный кляп, смиривший мои челюсти, не позволяет её сглотнуть. Жидкость всё же находит путь к освобождению, и просачиваясь через небольшие отверстия между губами и кляпом, вытекает на подбородок тут же застывая.  

Один из конвоиров разворачивает меня и немного подталкивает. Стараясь не тревожить лишний раз перекошенную шею, я поднимаю глаза по направлению движения.  

Вид сооружения возвышавшегося посреди площади заставляет меня забыть о вызванной холодом боли.  

Эшафот! Возвышающийся в центре столб окружён незамкнутым каре брёвен, ветвей и соломы. Всё тщательно выложено чуть ниже высоты человеческого роста.  

Я поднимаюсь крепко удерживаемый четвёркой грубых кожаных рукавиц. В голове – сборный салат из мыслей, ужаса, надежды, непонимания.  

Меня крепко привязывают к столбу. Добавленная следом цепь и мокрый канат полностью сковывают движения, прихватывая тело чуть ниже груди. Я уже не чувствую ступней, окоченевших от холода. Рядом со мной двое священников, у каждого в руках распятие и книга в массивном переплёте. Вряд ли это телефонный справочник, ни энциклопедический словарь.  

Библия конечно…  

В средние века этот каталог глупостей применялся и в качестве кодекса преступлений.  

Значит, меня обвиняют! В чём?.. И это имя – Бруно…  

– Бруно Джордано! – Один из священников неожиданно обращается ко мне, второй в это время спустился с эшафота и направился прочь.  

– Ты был признан виновным в ереси…  

Я не слушал подавленный ужасом тщательно приготовленного мне приговора. Мой взгляд безнадёжно метался по толпе, задержавшись на группе паломников  

стоявших в стороне. Они тоже пришли посмотреть на торжество божественной справедливости, – таковым вероятно было их мнение. Большинство из них, – обозлённых холодным утром, не прекращало переминаться с ноги на ногу в нелепом танце.  

Я узнал одно лицо. Самый молодой из паломников, совсем мальчик, смотрел на меня широко открытыми наполненными пониманием и сочувствием глазами. Кто это? Где я его видел? В какую эпоху?  

Прокламация моих преступлений против милосерднейшего бога закончена, и один из стражников поднимается на костёр рядом со мной, – ещё раз проверить прочность моих уз. В миг, когда он повернул ко мне свою голову, жизнь замерла, остановилась вокруг нас. Я вижу воробья подвешенного в воздухе у своего гнезда. Как на фотографии паломники, зеваки, палачи, представители светской власти обмениваются мнениями и впечатлениями, – рты открыты, тела неподвижны. Всё словно застыло, всё кроме стражника стоящего рядом со мной. Он смотрит на меня глазами тираннозавра…  

– Осирис?!  

–!! Прибыл тебя помучить!  

Ты находишься сейчас в шкуре персонажа, сотрясшего фундамент лжи. В поисках правды он не остановился перед ужасами инквизиции, не преклонил колен перед фиктивным богом. Ведомый духом истинных богов, Джордано должен быть принесён в жертву, но его слова будут жить вечно. Лично я, – Осирис прищурил глаза, – по достоинству оценил твою фразу « … без сомнения вы с большим страхом оглашаете мне этот приговор, чем я его принимаю». – Хороший источник вдохновения для книги. А сейчас, – время пришло. Я не буду мешать инквизиторам делать их работу.  

И спрыгнув с эшафота, он пропал с глаз. Жизнь возобновила своё течение: воробей впорхнул в гнездо, толпа пришла в движение, а палач начал манипулировать своим факелом, коснувшись его пылающим концом основы моего островка в нескольких местах.  

Он делал это профессионально, – невозмутимо и без спешки. Словно официант, наполняющий с достоинством и без суеты, бокалы гостей на праздничном ужине.  

Нехотя загорелась слегка влажная солома, и дым начал выходить со всех сторон.  

Запах этого дыма вернул мне воспоминания детства. Осенью, после школы мы играли с друзьями. Наш квартал был щедро озеленён, – что может быть лучше, чем жить в городе, в окружении спасающей от летнего зноя растительности! Но уже в конце октября, жители пытались избавиться от бесчисленных опавших листьев, попросту сжигая их. Невысокая горючесть жёлто-бурых лоскутков, заставляла их тлеть, источая клубы густого дыма.  

В отсутствие ветра целые улицы были покрыты удушающим одеялом…  

В этот раз сжигаемый лист – это я!  

Язык пламени оранжевого цвета вырвался из трещины одного бревна, и начав лизать комок соломы у моих ног, пожрал его в считанные секунды.  

Возбуждённый этим успехом аппетит его только увеличился, как и его размер. И вот уже моё тело представляется ему желанной дичью. Оранжевое пламя  

самодержавно царит непререкаемым повелителем. И скоро уже досыта набьёт своё брюхо. Но внезапно ещё один язык пламени – жёлтого цвета, выпрыгивает с правой от меня стороны, кусает меня за колено и сбривает волосы на большей части ноги.  

Какая конкуренция!  

Оранжевое пламя, обезумевшее от ярости, выталкивает второго претендента, поднимаясь мне до бёдер. Соревнование завязывается не на шутку – кто отхватит больший кусок?  

Первые пронзительные ожоги отняли у меня всю надежду. Если проникновение в мир духов через водоворот и замораживание не были слишком болезненными, а на Курукшетре физические страдания смерти отвёл от меня Кришна, то сейчас я вкусил их в полной мере.  

Два быстрых хищника, – оранжевый и жёлтый, причиняют мне ожоги первой степени. Очень больно, но я ещё держусь. Но вот появляются невысокие языки красноватого оттенка, и медленно, но верно ползут ко мне. Касаются ног и начинают свой пир.  

Разрывая голосовые связки, я воплю от боли, но кусок дерева во рту делает мой крик совершенно бесполезным, преграждая ему путь, и отталкивая назад, как стражник отталкивает вознамерившегося войти в город бродягу.  

Я чувствую появление пузырей на теле, вот они начали покрывать ступни, лодыжки. Поднимаются всё выше и тут же лопаются. Невыносимая, истязающая, безумная боль. Физические страдания достигают своего апогея. В невозможности двигаться, я, ломая зубы, кусаю изо всех сил деревянный кляп – единственного врага, которого я могу достать.  

Два соперничающих пламени возвращаются, в этот раз со всеми своими друзьями. Они взбираются мне на грудь, сжигая при этом весь необходимый воздух. Мне нечем дышать, боль, глаза в слезах.  

Я чувствую, как жизнь покидает моё тело, превратившееся в чудовищное жаркое.  

 

Я лечу сквозь облака, возвращаюсь в точку отправки. Мой дух сопровождает тёплые ещё частички – угольную пыль. Органические элементы, составляющие ещё недавно тело Джордано. Моё тело.  

На такой высоте холодный разряжённый воздух должен был их быстро остудить, но как символ бессмертия мысли и вопреки всему, в них ещё теплится нечто.  

Я касаюсь земли в момент того самого первого толчка, и это наводит меня на мысль, что я угодил в западню замкнутого круга времени и пространства. Угольная пыль облепляет мой дух, начисто отрезая восприятие внешнего мира. Следуя рефлексу, я протираю глаза. Да, я протираю глаза! А это означает, что я снова обрёл это многострадальное тело.  

Однако сейчас мне угрожало начавшееся извержение. Но Виракоча был здесь. И его присутствие поддерживало меня и убеждало в безопасности. Он показал на оставленные мною на земле предметы уже присыпанные слоем пепла. Я подбираю руну, браслет и колбочки, и следую за подавшим мне знак божеством.  

Ступая по камням, я бегло оглянул себя, желая убедиться, что я – это всё ещё я, джинсы, майка и куртка на своих местах. Как будто ничего не произошло. Вот только вкус гари на зубах…  

Мы спускаемся к краю пропасти. Широкий, глубокий и длинный разрыв земной коры, – его долгом было сделать невозможным доступ к горе со стороны мира людей. Несмотря на присутствие рядом со мной божества, проблема оставалась той же, – что бы избежать вулканического буйства, надо было пропасть преодолеть.  

Я неотрывно шагаю за Виракочей. Он в свою очередь, подойдя к самому краю бездны, без промедления делает первый шаг в пустоту… и продолжает идти к противоположному краю. Я откровенно следую за ним, стараясь не думать о том, что малейшее сомнение разрушит основание под моими ногами.  

Остатки сенсорных чувств, которыми наделил меня Нум Торум позволили прочувствовать, как под влиянием произносимых Виракочей формул, плотность воздуха под нашими ногами увеличилась до достаточной, чтобы выдерживать наш вес, позволяя продвигаться по нему, как по твёрдой земле.  

Мы достигли другой стороны до того, как первые камни, выстреленные вулканом начали падать, следуемые быстрыми ручьями лавы. Первые оранжевые потоки  

достигли края пропасти и кинулись вниз, самоуверенно намереваясь наполнить собой весь разлом.  

– Как нам удалось преодолеть бездну?  

– Благодаря круговороту Ньявпа-пача. Ты видишь бездну глазами Ханан-пача, а мы прошли по твёрдой земле Урин-пача. (7)  

Далеко от рыков извержения, мы продвигаемся по широкой кристаллической насыпи. Не говоря ни слова, мой гид останавливается и смотрит на небо. Один кондор вынырнул из-за гребня ближайшей скалы, и начал кругами планировать над нашими головами.  

Следом появился второй, затем ещё и ещё. Кружась и опускаясь, огромные птицы сформировали над нами купол из коричневых крыл. Очень скоро солнечный свет скрылся за непроницаемостью перьевого вихря.  

 

***************  

Загипнотизирован циркулярными сумерками, я вернул себе сознание только с усилением интенсивности света. Шум крыльев обернулся шёпотом водных струй.  

Я оглядываюсь вокруг. Мы сидим за круглым столом. Такие же столы со стульями расставлены по всему обширному залу. Похоже на кафе, но никого нет. Никого кроме нас.  

Вода беспрерывным потоком стекает с другой стороны широких витрин, не позволяя разглядеть, что происходит снаружи. Дождь поливает ливнем, и в поддержание этой темы, Виракоча, переправивший нас в это место, забавляется созданием призрачных зонтиков. Под влиянием его взгляда, они формируются из дыма, поднимающегося от горсти сожжённых трав.  

Большое белое блюдо поставлено на нашем столе. В самом центре его овальной формы, пирамидка из пепла. Лёгкий, сквозняком проникающий через зал поток воздуха, приносит достаточно кислорода для подпитывания дремлющей энергии, – кривые красные нити беспрерывно появляются на серой поверхности.  

Очень тонкая струйка дыма поднимается вертикально, и вот уже, неподражаемый престидижитатор превращает её в трепетную стрекозу. Та, как будто привлечённая ливнем летит к витрине, и, проникая через стекло, исчезает с глаз долой.  

Виракоча поворачивает голову:  

– Всегда жертвуются наиболее честные и благородные, – Бруно был сожжён заживо. Но также и Карна, сын солнца и девственницы. Став заложником своей собственной чести, он приговорил себя к смерти. Ты помнишь могучего воина исторгшего на Курукшетре твою душу? Это был он, со своим магическим копьём.  

Но и Карна пал в свою очередь, угодив в ловушку расставленную богами.  

– Но почему, почему не пощадить того, кто даже своим врагам представляет лучшее, что может быть у живого человека? Пример для подражания во всех областях? Что выигрывают боги, обрекая его на смерть? Хуже того, ускоряя приближение смерти всеми средствами? Почему бы богам не поменять направление нити судьбы? Как бог преодолеет молву, растекающуюся среди людей: «все обречены одинаково»?  

– Во-первых, Карна например, не был таким уж безупречным, каким его видят люди. Я ввёл тебя в заблуждение, дав ему крайне положительную характеристику. Да, но это была оценка с точки зрения человеческого существа.  

Если мы – Боги не совершенны, то, что уж говорить про людей? …  

А во вторых… ты выбрал не лучшее время для подобного вопроса, поскольку он обязывает меня, приоткрыть уголок тёмной завесы скрывающей тебе не предназначенное. Я отвечу тебе при условии, что услышанное не станет секретом Полишинеля.  

Все боги, каким бы ни был изначальный смысл этого статуса, – полученный от рождения или приобретённый благодаря овладению абсолютным знанием, все Боги  

имеют Geis(8). Они слиты с ним неразрывно.  

Иногда, принуждённые следовать ему и выполнять, Боги запускают процесс своего собственного иерархического понижения. И в конце концов падают в забытье.  

А что касается мнения людей о богах, – ты никак не можешь усвоить, – богам совершенно безразличны люди и их судьбы. Иногда, кажется со стороны, что жизнь какого либо человека ведома божественной десницей – доброй ли, злой ли. Но на самом деле, бог, исполняя предписанную ему роль, даже не подозревает зачастую, что это отражается на судьбе отдельных человеческих индивидуумов.  

 

Человечество вырождается.  

Не осквернение бранными и матерными словами и звуками окружающего мира – вот к чему обязаны стремиться люди в естестве отпущенного им времени. Именно ОБЯЗАНЫ!!  

Произнося нечто отвратительное, человек загрязняет своё окружение, обрекая на болезни себя самого. Язык, как свидетельство разумности должен поддерживаться в чистоте и богатстве. Этнические группы по рождению ставшие носителями его, должны изучать, развивать, и защищать свой язык.  

– Защищать? От кого?  

– От тех, кто в силу ущербности своего духа, стремиться заменить родные слова и выражения иностранными, представляя это как прогресс культуры.  

– Неуважение к своему языку вернётся обратно как возмездие?  

– Нет, возмездие, – это ваша идея, построенная на возведении в степень продолжительности долга. Вернётся просто как эквилибр человека, отпиливающего основание удерживающей его же ветви.  

Хорошо видимая сквозь запотевшие витрины молния, следуемая наступающим ей на пятки ударом грома оживили монотонные струи ливня. Гроза снаружи усиливается, и постукивание отдельных тяжёлых капель более или менее различимых ещё минуту назад, переходит в барабанную дробь предвосхищающую топор палача.  

– Но кто же тогда тот, кто навязывает богам подобный ход судьбы? Кого обожествляете вы – Боги? Кто есть ОН – Бог богов?  

Нет ответа… Тишина. Тишина возникает, всё более и более живая, активная. Её можно даже почувствовать. Я поворачиваю голову, – моего собеседника нет; на стуле покоится череп. Тишина истекает из его пустых орбит. Тишина растёт, и заполнив зал повисает в воздухе.  

Испытанное решение перед неудобными вопросами – скрыться. По большому счёту, боги – могущественные своим бессмертием боги, не настолько уж и отличаются от людей…  

– Ищи!  

Последнее слово моего гида проявляется из пустоты и тут же растворяется в заполнившей всё тишине.  

Слово, отдаляющее надежду вернуться как можно скорее к моей привычной жизни.  

Я один, оставленный в неизвестном месте, в неизвестной эпохе. Должен ли я продолжать сидеть в неведении, или восстать? Узнать, открыв двери кафе – что же прячется снаружи?  

Но… тяжёлая лень уже захватила моё тело, и я, продолжая сидеть, довольствовался поиском оправданий своей настойчивой апатии. В течении долгих минут я отрешённо выводил пальцем линии и фигуры на гладкой поверхности стола…  

– Нашёл?  

Напротив меня сидит другой человек! Но…! Это же мой дорожный попутчик!  

Значит, моё странствие завершилось?  

Наконец то!! Вот тот, кто прекратит этот безумный сон! И я смогу возобновить и продолжить свою нормальную жизнь!?  

Когда персонаж с красным пером, не церемонясь, отправил меня поиграть во «взрослые игры», я не догадывался, что моей ролью будет роль пинаемого всеми мячика.  

Но…тревожная, беспокойная эйфория начала ёрзать в моей душе… Сомнения с двух сторон, – где моё истинное место? Обрывки воспоминаний промелькнули в голове – Курукшетра, Фрейя, назойливый глаз Осириса, виноград Титана, замораживание…и только бы воспоминания, но нет, каждый обрывок нёс с собой те – былые, настоящие ощущения… Попутчик знал, как нанести удар…  

За сколько времени я успел пережить всё это?  

Возвратится в свой мир? Мир искусственный от А до Я…  

Мир, где отношения с обществом значат более, чем с близкими нам…  

Вновь вдыхать загрязнённый воздух города…  

Ругаться с налоговой инспекцией…  

Покупать товары…  

Использовать пластиковый пакет, зная, что самим этим жестом, я усугубляю страдания жителей подземного мира.  

Пропускать через себя лавины лжи, льющиеся из радио, телевидения, газет… из окружающих людей.  

Какая ничтожность…  

Секунду назад, я был счастлив вновь увидеть того, кто вверг меня в неожиданный, разрушивший уверенность кавардак. Я был невообразимо рад, что он вернулся, чтобы, как я думал, помочь мне покинуть навсегда эти принудительные приключения.  

Я уже предчувствовал момент, когда вновь смогу окунуться в маленькие человеческие радости. Или это чувство возникло, порождённое желанием любой ценой избавиться от роли марионетки?  

Когда представляются два решения, какое мы примем?  

Действительно ли это радости жизни – пёстрые фрагменты, затесавшиеся между «работа-досуг-сон»? Или же это примитивный, первобытный, дикий менталитет?  

В глубине души почти каждого мужчины, наверняка прячется бродяга-романтик. Многие чувствуют себя некомфортно в колодках семьи. Почти каждый скрывает дух искателя приключений. Сдерживая его в течении всей жизни, в ожидании «лучших времён», рискуя никогда не получить возможность сбежать, вырваться из когтей рутины.  

Но когда случай представиться, сможем ли мы превозмочь страх неизвестности?  

В ушах несмолкаемо звучал вопрос попутчика: «Нашёл? »  

– Нет!  

– Ты уверен?  

– Да!  

– Продолжишь поиски?  

– ………Да.  

– Без сожалений?  

– …  

– Хорошо!  

«Красное перо» широко улыбался, – я ещё подумал, что даже бог не мог скрыть удовлетворение, связанное с таким результатом. Ещё бы, ведь ему удалось спровоцировать меня на следующий круг безумной карусели.  

– Ты знаешь где мы? Смотри!  

Ливень прекратился как по команде, и вырвавшиеся из климатизатора волны горячего воздуха согнали конденсат водяного пара на стёклах. За витриной открывается вид на большую площадь, скверы с двух сторон, кинотеатр.  

Автобусы и машины снуют во все стороны. Прохожие одеты по моде 25-летней давности. Моё сердце сжалось… Это мой родной город! Я узнаю его! Там, ниже по проспекту моё техническое училище! И мы… ну конечно, это же кафе «Бригантина»! Мы заходили сюда с друзьями во время большого перерыва между занятиями.  

– Почему мы здесь?  

– Ты помнишь? 1989 год. Смотри!  

Я вижу группу молодых людей – длинные волосы, узкие потёртые джинсы, чёрные майки: « Metallica », « Accept », « Slayer », « Kreator », « Running Wild »…  

Я знаю их! Я помню их, и главным образом одного из пяти – с головой бесшабашного балбеса. Я узнаю самого себя, мне 17 лет, и моей религией в эту эпоху неоспоримо был  

Великий Heavy Mеtal Rock.  

Музыка, наверное, очень специальная, и даже невыносимая для кого-то. И всё же она была для нас как бог! Её мы прославляли, слушая. Нас вели её монументальные композиции, мы представляли нашу жизнь спаянной с этой жёсткой и тяжёлой музыкой.  

– Ты только что присвоил статус бога одному из жанров музыки, не противоречит ли это твоему вопросу о боге богов?  

– не стоит отвергать очевидное, – сила музыки неоспорима.  

И оснований на то, чтобы именоваться религией, у неё больше, чем у культа карго. Но зачем вы переместили меня в моё прошлое?  

– Ты в прошедшем твоей жизни, чтобы переосмыслить твои же эгоистические амбиции.  

Стрела времени толкает нас вперёд. Всегда из прошлого в будущее. Даже во сне мы не прекращаем продвигаться. Тридцать километров в секунду вокруг солнца, двести сорок километров в секунду в потоке нашей галактики, шестьсот пятьдесят километров в секунду – частичкой млечного пути к великому аттрактору.  

Последовательность Фибоначчи толкает нас быстрее и быстрее, чтобы доставить нас ближе и ближе. Мы летим в пустоте, нет низа, нет верха. И ход нашей истории таков, каков он есть. Но если бы небесная механика вращалась иначе? В противоположном направлении, с другой скоростью? Была бы наша история такой же? Что-то говорит нам – нет!  

Ты! Ты знаешь, как доказать это! Ты нашёл ответ в одной книге из твоего детства. Тебе недостаёт только проведения опыта для подтверждения. Ты понимаешь о чём я говорю. Твои манипуляции с кристаллами. – Какое непростительное легкомыслие! Опыт этот, будучи проведён, уничтожит навсегда нашу вселенную богов и людей, в том виде в каком мы её знаем. Именно поэтому всю твою жизнь, мы препятствовали получению тобой свободных денег – чтобы ты никогда не смог оплатить и собрать необходимую лабораторию, и провести фатальный эксперимент.  

– А я думал, это недалёкий ангел-хранитель отводит удачу…  

– На самом деле природа озвученного тобой явления не имеет никакого отношения ни к ангелу, ни к хранителю. Если тебе повезёт возвращаться в ряды живых в продолжении твоего странствия, тебя просветят на этот счёт. Я завершу свою мысль предостережением тебе, – никогда не работай с кристаллами, не позволяй этого делать другим. Книгу, которая вдохновила тебя на проведение эксперимента, воспринимай именно как развлекательную книгу, не более. Люди не видят, и никогда не увидят разрушающего взаимодействия между природой кристалла и живого организма. Считая, что докапывается до сути информационной бесконечности, человек изучая кристаллы, только стачивает предохранитель. Итак, мы продвигаемся вперёд. В этой головокружительной скорости люди неспособны дать правильную оценку вещам и событиям. Иногда, для расширения угла обзора, нужно уметь отойти назад. Всего несколько шагов, избегая в тоже время опасности сорваться в пропасть истории. Действительно, когда ты, со слишком близкого расстояния рассматриваешь разворачивающуюся пред тобой эпическую сцену, неведение причин её вызвавших, может быть фатальным.  

 

Большая чашка горячего, густого шоколада стоит передо мной на столе. В центре – блюдце с двумя кусочками сахара, и фарфоровый молочник с витиеватой ручкой и нешироким носиком. Ароматный пар поднимается с поверхности напитка, и исчезает, обогащая собой воздух вокруг стола. Насыщенный, коричневый цвет жидкости убедительно свидетельствует о солидной дозе порошка какао. Но, апатичен и грустен в своём монотонном одиночестве, напиток, похоже, безмолвно просит взбодрить, растормошить его, добавив небольшое количество молока. Гармоничное сочетание не заставит себя ждать. Я беру молочник, отмечая в последний момент неуместность присутствия на нём изящной крышки. «Есть что скрывать? » – пронеслась параноидальная мысль. Помешкав полсекунды в борьбе с сомнениями насчёт содержимого, я наклоняю носик, и тонкая белая струйка падает в поджидающий её горячий вихрь, только что созданный мною несколькими циркулярными движениями ложки. Скорее сливки, а не молоко, не растворяются тут же в шоколадном мире, а тонкими линиями входят в закрученную спираль, образуя необычные рисунки и буквы алфавита. В наваждении, я пожираю глазами спектакль, происходящий в чашке какао. В чашке, затмившей вдруг своим величием вселенную.  

Молочные буквы разбегаются во все стороны, тонут в коричневой жидкости и всплывают вновь.  

Мало-помалу, снующие буквы соединились в одно понятное слово, а за ним каскадом последовали другие. Одна фраза, затем вторая… Я читаю плавающий передо мной текст. Как куски различных манускриптов, не следующих ни правилам грамматики, ни орфографии.  

 

 

…Enigmatique spirale du temps…  

…Mouvement achèvera d’espace…  

…Magie parcourra votre âme…  

…Années-lumière du disgrâce…  

…Comment revivre l’histoire…  

…Ancienne, mais tellement intense…  

…Regrets sont morts et l’espoir…  

…En train de nous souhaiter bonne chance…  

…Ni gestes, ni mots, … pas un regarde…  

…Incertitude nous rend perplexe…  

…Nuit à l’aube cédée la garde…  

…Illusoire future céleste…(9)  

 

 

– Ты спишь?  

Я очнулся. Моя чашка наполнена бежевой жидкостью – какао с молоком, самое обыкновенное.  

– Но… Я видел… Не знаю… Не уверен…  

– Строки?  

– Да! Но что это значит?  

– Все люди хранят в себе созидательный талант. Все! Но почти в абсолютном своём большинстве никогда его не раскрывают. Он спит в вашей душе, и умирает во сне, когда умираете вы. Однако достаточно бывает встретить кого-то в жизни, обменятся несколькими фразами. И встреча эта подействует как капля воды на сухое семя, – зелёный росток разобьёт скорлупу изнутри. Вы откроете в себе способности, о которых даже не подозревали. Плотник начнёт самым естественным образом сочинять музыку. Продавец – писать прекрасные картины, никогда ранее не касаясь ни красок, ни кистей. Банкир будет удивлён проявившимся вкусом, и даже мастерством к созданию изящной мебели. В водителе вдруг проснётся талант к приготовлению изысканных блюд – таких же смелых, как и вкусных.  

Вопрос стоит только в том, чтобы встретить необходимую личность, которая стимулирует пробуждение спящего таланта. Своего рода «катализатор» если выражаться вашим вульгарным языком. Однако, девяносто девять процентов человечества, никогда эту личность не встречают… к счастью! В противном случае мир состоял бы из гениев всех сортов.  

Но существуют также и другие личности. Те, что одним своим присутствием создают ситуацию, когда случайно оказавшийся в нужном месте, в урочный час человек, окажет первую помощь задыхающемуся астматику. Или спасёт детей из огня пожара. Эти личности объединяют собой необходимости и возможности человеческого общества.  

Когда ты найдёшь свою музу, попросишь ли ты её остаться рядом с тобой? Как птица, не поющая в клетке, муза не будет более музой. Отпусти её – и ты потеряешь навсегда вдохновение. Выходит, что решение остаётся за самой музой. Тот факт, что слова в чашке стали видимы для тебя, означает, что ты встретил свою музу, не отдавая себе в том отчёта. Короткое появление в твоей жизни. Может быть она вернётся, или её место займёт кто-то другой. Или больше никто никогда не придёт осветить твою серую никчёмную жизнь.  

Но! Мы отдалились от сюжета… причина моего присутствия – другой ожидающий тебя путь. Будь осторожен. Возможно, ты встретишь богов значительно более древних и менее снисходительных по сравнению с уже знакомыми тебе. Богов другого естества, другой природы. Не поддающихся пониманию ни людьми, ни даже другими богами.  

Тогда тебе самому придётся позаботиться о сохранении своей жизни, поскольку нас рядом не будет. Как лазерный луч обречённый вечно скитаться в зеркальной комнате, ты будешь бесконечно бродяжничать между владениями богов. Чтобы закончить свой путь у Осириса. Но, как луч пронзает стену тьмы, так и ты сможешь проткнуть оболочку того мрачного царства. Выйдя с другой стороны, покинуть навсегда мир лимитов и границ, и…завершить существование. Но чтобы это тебе удалось, ты должен будешь выполнить одно неизбежное и необратимое своим результатом поручение. Впрочем, о нём ты узнаешь в другое время, если сумеешь этого времени достичь.  

Необходимость выбора довлеет над нами, – жить, отражаясь от унылых, скучных миров, или исчезнуть в неизвестной вселенной. Там, где даже смерть не смеет появляться.  

Ты принесёшь мне в случае успеха нечто, для нас богов ценное, а в случае провала…  

– Но! – только в этот момент я понял, что приготовился сделать что-то непоправимое. Словно пелена красочных иллюзий на миг слетела с моих глаз. Как бы попытаться задержать исполнение данного мной согласия. Ведь я по сути не готов!  

– Как же моя нормальная жизнь? Я хочу сказать, моё место в ежедневной жизни, я ведь не могу исчезнуть просто так, бесследно!  

– Тебя что-то держит? Ты разведён, взрослые дети уже полностью самостоятельны. Твоё исчезновение никого не взволнует. По крайней мере, в ближайший миллион лет! Ты не можешь разобраться, что тебя беспокоит? Я подскажу тебе. Ты спокойно относишься к своей собственной гибели, но не к гибели своего тщеславия. Ведь туда, куда отправишься ты, ему хода нет. Тщеславное умозаключение многих людей, достигнувших каких то призрачных высот в своём придуманном мире, упивающихся сознанием собственной значимости.. Полагая, что весь мир вращается вокруг них, они сами порождают уверенность в своём величии, думая, что и с их уходом вселенная остановит свой бег, и течение жизни прекратится…  

– Но! …  

– Довольно слов! Отправляйся!  

– Я рассчитывал всё же допить своё какао!  

– Как, вместе со стихами? – усмехнулся бог.  

– Я не думаю, что они могут причинить мне вред – отвечаю я, и, не медля более, с удовольствием отхлёбываю с детства любимый напиток.  

Какао был великолепен! Насыщенный солнцем далёких стран, он был жгуч на губах. Густой волной высокогорных пастбищ заливал нёбо. Томной пряностью ублажал язык. Пока вдруг не добрался до больного зуба…дальше я описывать не стану. Но сквозь ковыряющую десну боль, я соображаю, что виной всему, – Красное Перо!  

И мне необходимо немедленно освободиться от его присутствия!  

 

 

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ  

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Сам не понимая, что делаю, – в уверенности, что любой неверный шаг за меня исправят мои божественные наставники, я рванулся из-за стола, и выскочил из кафе наружу, желая догнать скрывшегося за углом себя самого – 17-летнего. Но, не пробежав и нескольких метров, упёрся вдруг в белёсое облако пара. Город за моей спиной растаял и исчез.  

Передо мной – туман, уже второй в том же сновидении. Но в этот раз – по ТУ сторону жизни. Что я найду в нём? Или же я сам буду найден кем-, или чем-то? На первый взгляд все туманы похожи, как полосы на шкуре тигра, но приглядевшись внимательно, увидим без сомнения, что эти самые полосы складываются у каждой кошки в различный орнамент. Так же и белое облако, скрывающее другой конец моего пути, было соткано из иной материи, чем то, что встретило меня в море. Тоненькие шлейфы подобные тем, что поднимаются над чашкой недавнего горячего какао, хаотично колебались в воздухе. Белизна их, более плотная, чем окружающий воздух, чутко реагировала на любое возмущение пространства – от движений до простого дыхания. Что и произошло. Я, раздумывая, вздохнул, и белый шлейф тут же проник мне в рот, мгновенно успокоив зубную боль.  

Я даже удивился! Жаль, что нельзя захватить это обезболивающее с собой – я бы набрал полные карманы. Однако! … Если мне предстоит путь сквозь подобную анестезию, доберусь ли я вообще до места назначения?  

Как гипотетический горизонт событий в астрофизике, эта туманная масса как бы обещала своей клейкой природой ничего не выпустить из своих объятий.  

 

Привычка быть игрушкой в руках богов, в независимости от своих личных желаний, уже почти всецело въелась в моё сознание.  

Я словно соломинка подхваченная водами реки, – бесполезно биться, пытаясь выплыть против течения. К тому же, почему бы спокойно не принять то, что мне ёщё предписало безумие? Но всё же, какой-то стержень независимости внутри меня ещё сопротивлялся полному подчинению. Тонкий, но прочный, он оказался не по зубам угнетающей всё новой реальности.  

Первый шаг в молочный пар. Медленно, ощупывая неосязаемое, продвигаюсь я, не видя, не зная, куда ступают мои ноги. Но пока ничего особо настораживающего.  

Поверхность земли покрыта травой, я не вижу её, но чувствую, как она смягчает поступь моих шагов. Сквозь туман, как сквозь подвешенные волокна хлопка, проникает, достигая моих ушей птичий крик. Крик примчался со всех сторон в одно и то же мгновение. Диковинно! Я не вижу своих вытянутых вперёд ладоней – так густ белый пар. Но в тоже время замечаю – или мне кажется? – Тени размером со слона перемещающиеся вокруг меня. Они быстро и бесшумно двигаются в бледном воздухе, не раскрывая мне свою природу.  

Но, само сознание того, что кто-то беспрерывно кружится вокруг тебя, охотясь или просто желая произвести впечатление, сознание этого холодит спину, и заставляет опасливо озираться одними глазами едва поворачивая голову.  

Я ускоряю ритм шагов. Волнение рискующее перерасти в неконтролируемую панику, подталкивает меня идти быстрее и быстрее. Сколько времени я проникал в глубину белого облака, – не знаю. Время вдруг перестало измеряться усталостью от проделанного пути, и каждая новая минута переживалась как дежавю. Во рту пересохло, я жадно глотал насыщенный паром воздух в надежде укротить жажду – тщетно.  

Невнятное, неразборчивое пятно, тёмное и неподвижное проявляется в белом воздухе. Я направляюсь к нему. Ещё два шага, и мои руки касаются твёрдой и шершавой поверхности – древесной коры. Дерево, – первое что-то реальное в зыбком окружающем пространстве, немного успокоило меня. Я перевёл дух, с удивлением обнаружив, что стремясь спастись от неясной опасности, уже какое-то время не дышал затаив в себе воздух. Прислонясь к дереву, я обхожу его справой стороны, левая рука скользит за мной по толстому стволу. С другой стороны дерева, сквозь слегка поредевшую белую пелену я замечаю узкую полоску мелкого песка. Я вступаю на неё, и мои ноги погружаются по щиколотки. По траве идти несказанно удобнее, и я возвращаюсь на твёрдую поверхность, продолжая идти параллельно песчаному пути. Он поднимается, – я должно быть на склоне холма. Невидима, змея пересекает тропинку буквально передо мной – я слышу её сипение.  

Туман становится всё слабее, и видимость увеличивается до нескольких метров. Я продолжаю двигаться вперёд, и с каждым моим шагом парное облако слабеет всё больше и больше. Маленький ручеёк обрезает песчаное направление, заставляя меня задуматься, – следовать за потоком, или продолжить прежний путь? Я перепрыгиваю после недолгого размышления ручей, и приземлившись, нахожу на другой стороне заросли более густой травы, к тому же обильно покрытые росой.  

Бесчисленные капли воды серебрятся на всех листьях, стеблях, на ещё закрытых цветочных бутонах. Но мой взгляд как магнитом притянут к могучему дереву вздымающемуся впереди. Исполинский дуб, раскинувший широкие, усыпанные миллионами листьев ветви. Колосс, давший приют многочисленным жизням, и распространивший на них же свою власть. Он один представлял собой отдельную вселенную. Я направляюсь к древу-царю, и роса, потревоженная моими шагами, стекает ручьём по моим ногам.  

 

– Ты находишься на земле Анишинаабе и обращаешься к Маниту. Не ищи меня глазами – я вне любых глаз!  

Заставивший меня вздрогнуть неожиданностью своего проявления, голос исходил отовсюду. Звучал воздух, звучала земля, звучали камни и деревья.  

– Продолжай свой путь к красным братьям – повелел голос и, прогнав остатки тумана, открыл моему взору далёкие холмы с разительно выделяющимися на зелёном склоне одного из них, огненными деревьями. Я ясно видел их – по прямой до холмов было не более 4 километров, но кто знает, что за дорога меня ждёт. Учитывая торжество дикой природы вокруг меня, путь по которому мне предстояло идти, точно не будет похож на автостраду.  

Я надеялся на отдых – хотя бы краткосрочный. Идти последний час в тумане, постоянно чего-то опасаясь, было утомительно. Но, как говорят в армии – приказ есть приказ. Придётся двигаться.  

– Земля Анишинаабе наделит тебя необходимой выносливостью. Иди, слушай, делай выводы, запоминай их и используй.  

 

Индейцы ждали с востока белых богов, – великодушных, мудрых, спокойных, сильных своим знанием, гордых своим могуществом. Но вместо преждевременно ввергнувших себя в пучину океана благородных атлантов, приплыли алчные европейцы.  

Они, стремившиеся в свою очередь на запад к райским островам блаженных, и воспевавшие их в своих мечтах, миновали подводную могилу желанного эдема, даже не подозревая об этом. Но пристав однажды к заветному, как им казалось берегу, и не найдя искомого сада Гесперид, поспешили закабалить автохтонов и их землю.  

Маниту обучил народ и оберегал его, пока тот хранил свою землю и заботился о ней. Но – заветы предков позабылись. Народы этой земли жили в гармонии с окружающим миром. С точки зрения европейцев, они были дикарями, не знавшими технического прогресса и развития культуры. Может быть, так и было, – но только с точки зрения европейцев. Пусть Индейцы шли медленно по пути эволюции, но они шли в своём направлении, своими ногами. Ныне, забыв веру предков, отвергнув мудрость природы, они вступили на другой – «белый путь», и тем самым обрубили свои ноги, – они не нужны на белом пути. Он сам несёт человека в потоке коррупции и предательства.  

Прогресс НАШЕЙ цивилизации был направлен в другую сторону. В ту, упоминание о которой у прагматичных пришельцев вызывала в лучшем случае снисходительное сочувствие, в худшем – жестокое презрение. Коренные народы были частью природы, жили в ней и общались с ней безо всяких плазменных спектрометров и ультрабыстрых компьютеров. Этот путь эволюции был направлен не в сторону развития механики и электроники, а в сторону постижения жизни всей биосферы.  

Народы, допустившие осквернения своих земель, расхищения их богатств пришлыми инородцами, сами ввергли себя в зависимость, и уже не возродятся, пока не изгонят преступников, прикрывающихся государственными интересами. Шаманы должны стоять на страже физического и нравственного здоровья природы своего народа, а не покровительствовать её уничтожению через истощение и загрязнение. Несвойственные данной культуре предметы по сути своей не несут в себе ничего полезного. Так огненная вода сгубила индейцев, возжелавших её как символ мужественности. Необычность и редкость заморских диковинок не должна восприниматься как достойная поклонения. Этнические группы, специфика генома которых делает их нерасположенными ко всякого рода экономическим спекуляциям, и не поддерживающая этим самым промышленную экспансию, становятся мишенью других – более деловых и одновременно менее совестливых групп. Эти кочевые этносы постоянно находятся в поисках потенциальных «дойных коров», и имеют целью поставить в зависимость коренные народы, получив доступ к ресурсам намеченной земли.  

Если представителям паразитических групп не удаётся внедриться в руководство государства-жертвы, они стремятся склонить его к вступлению в различные союзы – кнутом или пряником. Не гнушаясь также внешней и внутренней пропагандой «отсталости» данного государства и народа его населяющего.  

При вступлении в подобные союзы, руководство государства-жертвы слишком поздно понимает, что страна попала в вечную кабалу, выйти из которой невозможно, не нарушив устава этой самой кабалы. Следствием чего будет ещё большее усугубление положения.  

Перефразируя человеческую пословицу: «насильно мил не будешь», можно вывести параллельную: выдающий себя за более развитого, НЕ МОЖЕТ быть благодетелем.  

Если человек делает вам замечание по поводу вашей немодной одежды, в то время, как сам он одет в «модную», говорит о его несостоятельности. А тот факт, что этот человек вообще счёл необходимым сделать вам замечание, вместо того, чтобы промолчать, говорит о его скрытом комплексе неполноценности.  

Так и при соприкосновении народов, – одни попрекая других в отсталости, великодушно стремятся «поднять уровень их развития», обычно подкрепляя свои аргументы силой оружия.  

Укоренившись на новом месте, они начинают подминать под себя традиции коренных народов, высмеивая или даже обращая наказанием их проявления. Как то – оставленный без присмотра инструмент надо обязательно украсть, чтобы «проучить нерадивого работника».  

Изгоняется при этом вековая традиция естественного в прошлом положения, когда человек просто не трогал не принадлежащее ему.  

Теперь же, даже потомки коренного населения считают нужным жить по законам пришлых, никогда не имевших в своей культуре понятия порядочности, людей.  

Потомки эти, глубоко развращённые въевшимися в их жизнь инородными традициями, не осознают даже того, что ради сохранения иммунитета своего генома, они должны, обязаны избавиться от довлеющих над ними факторов. Факторов, занесённых разгулом миграций и укоренившихся благодаря коррупции совести и растлевающему лоббизму.  

Две язвы вашей современности, – демократия и рыночная экономика.  

Первая – порочная в своей сущности политическая система, продвинула себе в помощь такую же порочную систему экономическую. И, – рука руку моет, обе кричат неустанно о своём совершенстве, и не перестают находить и доказывать свою правоту. Прививая людям уже с детских лет убеждения, что именно они – демократия и рыночная экономика лишены изъянов всех остальных систем. Они так стараются понравиться, так завораживают обещанием равных возможностей для всех, что человек убеждается в их правоте с первого взгляда... но только с первого.  

Достаточно совсем немного разобраться с ситуацией, что бы понять – эта коварная комбинация двух змей, служит только для того, чтобы закрепить негласное доминирование одних над другими. Время от времени подавляя сомнения недовольных, цирковыми представлениями государственного масштаба. Как то, – представлением новых врагов и призывом к патриотизму, расписными подачками, в реальности оказывающимися очередной ступенью в пропасть.  

– Но, кто же тогда стремиться уничтожить землю в её естественном развитии? Кто это, и где Это находиться?  

– Тому не надо искать чёрта у кого чёрт за плечами…Ирония в том, что в этой реальности образ «сословие чёрта» и является жертвой. Такой вот каламбур-перевертыш…  

Последующие его слова уже воспринимались мной как куча папье-маше, скомканная в бесформенность моим собственным впечатлением. Архи-интригующая метафора о чёрте! Любопытно было узнать – то ли божество было падко на цитаты классиков, то ли сам Гоголь в своё время общался с этим представителем бессмертных.  

– Вы смешны в своём стремлении побеждать агрессивных инопланетян, атакующих землю, ибо сами и являетесь этими инопланетянами. – Продолжал Маниту.  

Я знаю, что Прометей просветил тебя касательно вашего – человеческого истока. Каждый раз, когда человеческая раса достигает достаточного уровня развития, чтобы самые передовые её исследователи начали задаваться вопросом о космогонии, тут же проявляется какая-то фатальная, патологическая ущербность суждений, из всех возможных вариантов постижения, обязательно выбирающая единственный неправильный.  

Вот, – ты! С какого момента Ты начал задумываться о строении вселенной? Я сейчас говорю о ВАШЕЙ, субъективной вселенной.  

– Это я отлично помню! – ответил я, рассказав запавший в память эпизод.  

В первом классе нас повели в планетарий, находившийся при городском краеведческом музее. Звёздный купол с разноцветными планетами произвели неизгладимое впечатление на меня, – семилетнего человека. Но больше всего я почему-то запомнил прелюдию к космической эпопее: в холле планетария посетителей встречала созданная искусными руками мастера стереопанорама,  

представляющая картину сожжения еретика, приговорённого судом инквизиции.  

Мои одноклассники, посуетившись у панорамы, спешили пройти в зал со сферическим куполом, – занять лучшие места на предстоящую лекцию и киносеанс. Оставшись на минуту один на один с картиной экзекуции, я пытался вглядеться в лицо приговорённого.  

Я не понимал что происходит, и почему. Не понимал объяснения учителя о расплате за разоблачения церковных догм. Я видел человека в огне. Его окружало множество людей, но никто не пытался ему помочь. Как оказалось – я узнал это много позже, что именно в сожжении и заключалась помощь. Такую помощь предлагала заблудшим овечкам, (которые, к слову, не собирались себя считать ни заблудшими, ни овечками) святая церковь – очищение от греха. Я смотрел на панораму, и вдруг на мгновение ощутил себя там – на площади, среди зрителей. На меня пахнуло холодом римского утра и жаром римского костра. Я взглянул в глаза несчастного, испугался, опомнился, отстранился и отошёл прочь. Прочь от картины, созданной искусными руками мастера.  

 

– Но у меня тоже есть к вам претензии! Ваши народы практиковали каннибализм. Вы допустили это?  

– Те, которых мы обучили и направляли, давно живут в мире духов. Они передали знания своим детям, а те – своим. За века, что промчались над гладью великих озёр, что-то из переданного богами утрачивалось, а люди создавали на его месте своё. Это как мутации в генах, – они случаются не часто, но неизбежно. И чем дальше от первоисточника, тем сильнее искажение. Ты говоришь каннибализм?.. Я не знаю, почему случилось подобное. Почему шаманы не воспротивились…  

Можно было бы всё оправдать просто критической нехваткой в организме рубидия – его отсутствие толкает человека иногда на подобные вещи. Но, думаю дело в другом.  

Это удивительно, что ты сам, своими замечаниями подошёл ко второй теме, которую я должен тебе раскрыть за время твоего пребывания на земле Анишинаабе. А именно, – не касающиеся нас, но полезные для понимания вам самим, отношения внутри человеческого общества, и их понимание через наблюдение за соседним с вашим – животным миром.  

– Я не понимаю хитросплетения вашей речи.  

– Я поясню, продемонстрировав, что может скрываться за посторонними на первый взгляд процессами, и их значение, обходящее обычное восприятие людей. Говори мне, что ты видишь вокруг, а я открою тебе то, что скрыто.  

– Лисица скулит, попавшись в западню у кукана с рыбой.  

– «Ходить по струнке? » Человек, произносящий эту фразу, говорит в первую очередь о своём нежелании жить по закону, о нетерпении к законам вообще. Так понятие «ходить по струнке» у насильников и убийц будет ассоциироваться с уголовной наказуемостью за их убийства и насилия. Для бандитов и воров всех мастей, эта самая «струнка» представиться как ущемление свободы их действий.  

Понятия «ходить по струнке» у порядочного и свободного человека не существует вовсе, когда речь идёт о жизни в обществе и взаимоуважении. Нормальный человек не  

станет возмущаться законами, репрессирующими преступные предпосылки. Кричит об ущемлении свобод преступник, столкнувшийся с угрозой наказания. Он вопит, смущая души порядочных людей желая спровоцировать их на непонимание и возмущение.  

Преступления всегда были и всегда будут. Это обусловлено различиями внутри собственно человеческого вида. Обуздать геном – этого всемогущего кукловода, подчинить своей силе воле преступный рефлекс – вот высшее торжество разума. Единственное положительное проявление разницы между животным и человеком.  

 

– Что ты видишь сейчас?  

– Бобры строят свои хатки…  

– Теория хаоса. Хаоса не существует. Какой бы ни была продолжительность беспорядка, всё происходящее заключено в один цикл, затем в другой, это повторяется бесконечно но в масштабе настолько гигантском, что нам невозможно осознать и разобраться.  

Периодичность возникновения поступления новых, или выбывание старых факторов влияющих на хаотичность неизолированной системы, обратно пропорционально стремлению данной системы к упорядочиванию, до следующего поступления или выбывания идентичных факторов, а это циклично.  

В неизолированной хаотичной системе изменение количества влияющих факторов пропорционально поддержанию хаоса и увеличению потенциала конечной энтропии вплоть до критического уровня. Основания, рождающие ваши мнения не более чем человеческие. Используя телескоп можно приблизить изображение далёкой галактики, распределяя приходящий поток излучения на большую площадь нервных окончаний, и увеличивая тем самым угол зрения. Но это, – дошедшее до вас через триллионы километров изображение будет не более чем привидением реальности. Проникая через толщу вселенной, какими другими образами обрастало оно? И сколько оно потеряло, продираясь сквозь исполинские фильтры метафизики? Что исказило в ней агрессивное сознание космоса?  

Микроскоп помогает вам разобраться со строением вирусов и бактерий, не отвечая на вопрос: что за этим стоит. Живое существо – элементарный энергообменник, преобразующий окружающее пространство, пропуская его через себя.  

Восприятие окружающего ошибочно, так как субъективно, из этого исходит, что суждения человека ложны в любом возрасте. Стало быть, перед истиной равнозначно анти-истинны представления о смысле жизни и у пятилетнего ребёнка и у двадцатилетнего юноши и у зрелого человека и у седого старца. Приходим к выводу, что ни одно заблуждение не может доминировать над остальными равно ошибочными. Выходит, смысл жизни в понятии ребёнка является наиболее рациональным.  

 

… А теперь? Что видишь ты теперь?  

– Орёл, кружащий над лесом.  

– Гены управляют поведением человека, он (его телесная оболочка) просто орудие борьбы их эгоистичных интересов. И когда проигрывает какой либо ген, проигрывает и сам человек, то есть он в любом случае в проигрыше. На понимании этого и основано искусство медитации, – дипломатично управлять своими телами. Осознание того, что ты марионетка в руках генов, превращает тебя в кукловода. Силой воли индийские йоги могут «выключить» или «включить» гены, блокируя или активируя в нужный момент производство белков.  

Способность критически оценивать свои желания, подавлять (как йоги говорящие о суете) тягу к чему либо, – к славе, богатству, определяет состояние здоровья.  

Домогаться любви, – означает зародить в себе беспорядочное движение клеток превышающие возможности гена ТР 53. Стресс ослабляет иммунитет – кортизол угнетает лейкоциты. Спокойствие – умение держать себя в руках, – продлевает жизнь.  

Маги способны силой мысли заставить теломеразу бесконечно наращивать концы хромосом.  

Гены контролируют врождённые рефлексы, как способность обучаться, но не приобретённые, как собственно сам процесс обучения, или знания в результате этого обучения полученные.  

 

– Что ты видишь?  

– Драку медведей  

– Лицемерный предатель, из корысти погубивший доверившихся ему людей, должен быть умерщвлён сразу после объявления его неоспоримых преступлений.  

И приложить руку к возмездию, должны потомки предателя. Те, в которых проявилось благородство и честь, которые до этого переходили в личиночном состоянии из поколения в поколение, возможно сотни лет совсем не раскрываясь. Не смейте мешать им вершить справедливость. Они желают смерти виновного. Пусть влекомые ненавистью, но они не совершают ничего сверх необходимого.  

– С позиции современного мне, «цивилизованного» правосудия, это – дикая жестокость!  

– Это – справедливость! Она не может быть жестокой.  

Но вот сейчас, кто-то из потомков должен будет возродить честь рода, обрубив порочные ветви и бросив их к прародителям, мучающимся сознанием того, что их потомственная линия, их род был осквернён.  

После этого и сам очиститель должен покончить с собой.  

 

… Что видишь ты?  

– Ящерица греется на солнце.  

– Жизнь, – это экзамен. Если в понятиях людей, в жизни должны существовать экзамены на состоятельность, то надо им принять как данное, что и сама жизнь является экзаменом на состоятельность. Своеобразный «тест на гнилость». И не прошедший этот тест, – проваливший его путём совершения различных преступлений, осознанно прервавший или способствовавший прерыванию других жизней, должен быть лишён самого продолжения экзамена, – то есть самой жизни.  

– Мне уже объясняли ваши «коллеги», что есть прослойка в человеческом обществе, предрасположенная генетически нарушать закон в любой его форме. Как повлиять на такого человека, чтобы он не совершал противозаконных, антиобщественных и аморальных поступков? Ведь любое принуждение будет вызывать сопротивление, а убеждения столкнутся с физиологическими доводами, – дескать, иначе нельзя, лучше пусть будет контролируемый уровень преступности, – как необходимая дань социальной жизни, чем не находящая выхода криминальная энергия в самый неподходящий момент выльется в поголовное истребление.  

– Это доводы трусов, слабаков и проходимцев. В процессе воспитания должна присутствовать обучение самоконтролю, – подавлению низменных рефлексов в корне, в зародыше. Ибо, как тебе будет известно подавление уже родившихся чувств, чревато самоотравлением организма.  

– Подавлять рефлексы на начальном уровне? Это представляется неестественным.  

– В списке отличий человека от животных есть много пунктов. Предусматривалось, что человек сохранит лучшие животные качества, отбросив все недостатки. Сознание разума должно было управлять этим процессом. В реальности человеческий разум проигнорировал установку, наоборот, узаконивая присутствие в себе наиболее звериные из рефлексов.  

– Значит избавиться от низменных желаний невозможно! –Такова человеческая природа.  

– Избавиться можно от всего, было бы желание. Даже собаку, – животное, можно приучить подавлять свой голод, – наиболее сильный из рефлексов. Даже будучи голодной, отказываться принимать пищу из рук чужака. Тем более это доступно человеку, – благодаря несравненно более развитому сознанию, чем у такого животного как собака.  

 

…Что ты видишь?  

– Пчелиная матка вылетела из гнезда в брачный полёт.  

– Самолюбие необходимо как катализатор развития.  

Постулат «я ничем не хуже других» является отправной точкой. Фраза «я лучше других» требует для себя подтверждения. Первая, самая грубая форма улучшения доступная большинству, – в спорте. Можно стать лучше других физически, добившись путём тренировок результата, недосягаемого для остальных.  

Другой этап – на ступень выше. – Стать лучше интеллектуально. Доступно уже меньшему количеству претендентов, чем первая ступень, и обуславливается возможностями мозга.  

Третья ступень – критическая. – Стать лучше нравственно. Доступно очень немногим, так как требует способности подчинить своей воли свои собственные гены, которые врождённо и определяют наш «моральный облик», сломив при необходимости их сопротивление.  

 

– О чём вы говорите? Я не понимаю! Какая-то галиматья, несуразность. Вы просто одурачиваете меня своими нелепостями. Ваши определения напоминают мне мысленные испражнения некоторых с позволения сказать авангардистов от искусства. Абсурдность своих «творений», они выставляют за талант, и призывают всех «прогрессивных» трактовать созданные нелепицы в том же русле. Как то, – ржавый гвоздь в куске сыра выдаётся за «глубину сочувствия», а изображение залитой кетчупом змеиной кожи нарекается «любовь, разбитая на автобусной остановке». Всех несогласных объявят недоразвитыми и интеллектуально ущемлёнными. К тому же, ваши пояснения идут в разрез с проповеданной вашими же «коллегами» – богами, политикой «бритвы Оккама». Вы нагромождаете без надобности, не имеющие под собой никаких оснований измышления.  

Я остановил свой монолог, чтобы отдышаться. Такой продуктивной критики я сам от себя не ожидал! Совсем распоясался – позволил не просто спорить с богом, а даже критиковать его действия!  

– Ах, вот как? И что же по-твоему нелепого в моих словах?  

– Вы, пользуясь вашим положением, сводите всё мною воспринимаемое как неверное, на каком собственно основании?  

– А на каком основании ты отрицаешь истинность моих слов?  

– Но ведь это намеренный ввод в заблуждение, – ссылаясь на подсознание, подавлять аналитическую логику. Глупо выдавать строительство бобрами своих хаток за теорию хаоса.  

– В твоём мире, – в человеческом представлении, так оно и есть. Но здесь ты не у себя дома.  

События на этой земле объясняются разумом земли.  

То, что ты – чужак принимаешь за иррациональное, глупое, и даже одурачивающее, стремящееся ввести тебя в заблуждение, на самом деле является истинным для местной природы. Твоё восприятие справедливо только для твоей культуры, но не более. Если ты критикуешь нечто, происходящее вразрез с привычной для тебя точкой зрения, это не означает, что неправильно происходящее, неправильна твоя точка зрения.  

Попав в южное полушарие планеты, ты же не будешь насмехаться над глупым и ненормальным процессом, когда видимое тобой солнце покатиться не с лева на право, а наоборот!  

– Это всё напоминает шарлатанство с гаданием на кофейной гуще. Когда причудливые образования использованного сырья, навевают вопрошающему идеи о происходящем.  

– Твой скептицизм объясним, но неуместен. Застывая, кофейная гуща побуждает проявиться на короткое время обратимость Ньявпа-Пача. Тебе говорил об этом Виракоча. Но ты я вижу не усвоил урок, многочисленные свидания со смертью ничему тебя не научили. А смерть между тем не стоит особняком, и она подчиняется чему-то более могущественному! В своём течении смерть не является абсолютным концом всего. В действительности, органическая смерть, – то есть та, что собственно и интересует человека, всего лишь переходный этап в другой продукт. Гусеница умирает, но продолжается куколкой, та со своей смертью явит свету бабочку. Толкования смерти различны для вас, – людей. Вот тебе ещё одно, на примере подёнки имаго. Если представить себе, что жизнь ваша – период полового размножения, то это, – смерть! Личиночная же стадия, длится в сотни раз дольше. Но необъяснимым препятствием встанет перед вами – людьми, тот факт, что в отличие от подёнки, ваша личиночная стадия начинается не ДО а ПОСЛЕ имаго. Придётся тебе принять мои слова на веру. Молоко умирает в своей сути, но продолжается как сыр.  

Смерть скорее философский вопрос. Но, как бы неприменимо это не звучало, её можно рассмотреть со стороны науки и техники. А иные технические проблемы найдут своё решение, если их пересмотреть под философским углом. И тогда выяснится, что такие болезни как рак, можно легко и быстро побеждать, убивая агрессора в его колыбели.  

Философия при определённом подходе не пустая болтовня, но способность определить сущность чего либо, как бы в другом мире. И это даёт нам совершенно безрассудные с первой точки зрения методы воздействия. Которые однако, вопреки всем классическим знаниям биологии и медицины, справляются с болезнью.  

Впрочем, с философией тебе поможет разобраться другое божество в подходящее для этого время. Кстати о времени! Сколько людей мечтает о путешествии во времени, или правильнее сказать о перемещении в другое течение (это к вопросу: можно ли дважды войти в одну и ту же реку? ) Отправляясь в ваше прошлое, или ваше будущее, вы подразумеваете естественной возможность вернуться в момент и место отправления. И если с прошлым всё понятно, – ваш настоящий уровень не позволяет вам переместиться в былое, (редкие исключения совершённые дерзкими личностями я не принимаю в расчёт) то с будущим всё не так однозначно. Для вас – людей, из сравнения с перемещением во времени, можно вывести наилучшее определение смерти. Смерть в таком случае будет выглядеть как безвозвратное путешествие в будущее. Но учитывая, что понятие времени в том виде, каким вы его представляете присуще только вам, то и данное определение смерти относится тоже только к вам.  

Умирая, человек меняет положение своего кокона во времени, обнаруживая себя в новом, неизвестном подчас, невообразимом существовании.  

– Примитивно рассуждая, пожелав себе безграничный вояж, довольно свести счёты с жизнью?  

– Ошибка!!! Фатальная, неисправимая, катастрофическая, ПОЛНАЯ ошибка!!  

Условие известное людям как Закон сохранения импульса стремится к равновесию систем, одной относительно другой. Общий эквилибр не потерпит такого насилия над собой. Самоубийцы от депрессии, несчастной любви, физической ущербности, финансового краха, и им подобные, только усугубят своё положение, расписываясь суицидом в своей полной ничтожности, своей низости, крайнем идиотизме. Вспомни, что сказал Адмету несчастный нищий в ответ на просьбу сойти за него – Адмета, в Аид!  

Оправданием самоубийству может служить искупление вины за предательство, нанесение ущерба земле как живому существу через уничтожение флоры, фауны или её целостности. А также преступления которые могли изменить упомянутый уже, его величество эквилибр.  

В таких случаях суицид необходим как процесс удаления причины расстройства системы.  

– Исходя из ваших же слов, добровольный уход из жизни той шелухи, которая проявляя слабость духа, позволяет собой манипулировать на эту тему, тех, кто представляет себе суицид как прекрасный жест, с наслаждением мечтая, что об их поступке будут все говорить как о проявлении силы воли, не может являться нарушением равновесия?  

– С моральной точки зрения, – нет. Но с физической, – природе нужно будет затратить дополнительные средства, чтобы заполнить образовавшуюся внезапно брешь.  

И не изменится времени ход. Нет, не изменится, потому что это вы, сами того не подозревая, определяете его вокруг вас таким каков он есть, Действуя строго по логике и руководствуясь рефлексами. Когда вы голодны, вы ищите источник пищи. Никому ведь в голову не придёт в ответ на требование организма о подзарядке, пойти прогуляться по археологическому музею.  

Пример утрированный, но точно описывающий положение; вы продвигаете время вперёд вашими предсказуемыми действиями, если кто-либо станет вести себя неадекватно, его изолируют от общества. Причём специалисты принимающие решение об изоляции, даже не догадаются, не заподозрят, и никогда не поймут, насколько они правы, ограждая общество от человекообразного «фактора». Того, кто действуя в разрез с логическим фундаментом человечества, способен будет моделировать время, и даже повернуть его вспять. Он так и называется, – фактор «вспять».  

В конкретном случае психиатры решают подоплёку проблемы, даже не зная о её существовании. Они лечат психиатрическую поверхность болезни, а излечивают основу другой проблемы, корни которой надо искать отнюдь не в психиатрии, а в физике.  

Но! Не будем забегать вперёд. У тебя ещё будет возможность досконально познакомиться и с физикой, и с психиатрией.  

Тут только я оглянулся, и поразился, увидев, что за разговорами с невидимым духом, уже наступил вечер, а я подошёл к «красным братьям». Двойная линия ярко рыжих клёнов будоражила, возмущала собой спокойное тёмно-зелёное море. Оглянувшись на пройденный путь, я успел захватить взглядом последние лучи заходящего солнца. Когда оно полностью скрылось за горизонтом, я снова посмотрел на колонию кленов. У корней крайнего дерева возвышалось нагромождение расколотых каменных шаров.  

– Возьми с собой эти вот кристаллы, – они могут пригодиться  

Я поднял с каменной пирамидки расколотую жеоду размером с кокосовый орех. Тяжёлая! В вечернем сумраке внутри неё поблескивали грани удлинённых кристаллов.  

Аметисты! Здорово! Я никогда не питал слабость к самоцветам, но аметисты мне нравились. Помню, ещё в детстве, в музее разглядывал такую же жеоду с красивыми фиолетовыми наростами.  

Не знаю, чем мне могут пригодиться аметисты, но божеству конечно виднее. Однако тащить на себе лишнюю тяжесть вовсе не хочется. Он сказал только про кристаллы.  

Тогда я просто наковыряю их с внутренней поверхности камня.  

Сказано – сделано. Постучав осторожно краем каменной скорлупы об лежавший рядом валун, мне удалось отделить несколько гранёных минералов от удерживающего их основания. Недолго думая, я собрал их и засунул в пустой внутренний карман.  

– А сейчас ты должен незамедлительно покинуть нашу землю. Седьмая раковина знает о твоём – чужака, присутствии, и этот факт может побудить её к действию, неся разрушения всему окружающему, в том числе и нашему дому.  

– Куда же мне идти, на ночь глядя?  

– Днём глаза могут обмануть смотрящего, ночь лишена этого недостатка.  

Разложи священный костёр, зажги его, дай разгореться, и прыгни сквозь пламя. По другую сторону огня, тебя примет иная земля.  

– Одни гиперболы, – подумал я, вспоминая, зачем собственно и у славян прыгают через костёр на Ивана Купалу. Так я подумал, а вслух сказал… да ничего я не сказал, а пошёл собирать подходящие ветки и палки.  

Костёр был готов, и ярко запылал, когда ночь уже плотно окутала землю.  

Немного болела голова, – то ли от усталости, то ли на перемену погоды. Я никогда не был чувствителен к перепадам давления, но всё когда-то должно было начинаться. Или же спящий во мне барометр уловил признаки приближения чего-то действительно впечатляющего.  

Огонь пылал, согревая глаза и погружая в ещё более густой мрак окрестности.  

Я отошёл на достаточное для разбега расстояние, затем отведя взгляд от пламени, осмотрел себя, ощупал карманы, желая убедиться, что все данные мне артефакты на месте, и разбежавшись, прыгнул, успев уже на лету крикнуть: прощайте Маниту!  

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ  

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Глотнув в полёте порцию горячего воздуха, я, ничего не видя, приземлился по ТУ сторону костра, которая тут же стала ЭТОЙ стороной.  

В свете невысоких языков пламени проступала каменистая почва. Я оглянулся, – костёр как то сразу стал меньше. Словно за ту секунду, что длился мой прыжок, успела выгореть вся древесина. Оглянувшись по утопающим в черноте сторонам, я боковым зрением уловил движение за невысоким пламенем, и одновременно услышал какое-то напевание. Приблизившись, я увидел за костром человека, сидящего прямо на земле, и шурудящего длинной палкой тлеющую золу.  

В черноте ночи, человек и сам был чёрен. Сполохи огня выделяли только узор из белых пятен на его теле.  

Наконец я увидел моего собеседника, с которым наверное так опрометчиво поспешил попрощаться. Или же это был уже не Маниту?  

– Нет, я ношу другое имя, – спокойно и громко произнёс человек продолжая орудовать палкой, и не отрывая взгляд от костра. – Присаживайся!  

Выходит я был уже далеко от великих озёр, в другом мире, перед другим божеством.  

– Доброй вам ночи, – произнёс я, наиболее уместное из всех возможных в данной ситуации приветствий. Затем послушно присел с другой стороны костра на свободное от камней и колючей травы место, и глядя на догорающий костёр произнёс:  

– Где я?  

– Неверный вопрос! Ты должен узнать, зачем ты там, где ты есть! Взгляни на небо!  

Когда, украсив своё тело охрой, войдёт в свой дом прекрасная Вуриупранили, и ночь поглотит землю, не заметишь едва ли, как над головой сияющий поссум (9) спасается от черноты злого духа, преследующего его круг за кругом.  

Иди по звёздам, читай их, ищи ответ в свете дня до следующей ночи. Тогда я расскажу тебе о том, что ты используешь позднее на пользу богам.  

Сказал, и с силой ударил палкой в центр, ставшего совсем крохотным огня. Сноп смешанных с дымом искр поднялся ввысь, залепив мне глаза, а когда я протёр их, обнаружил что остался наедине с непроглядной чернотой ночи.  

Пепелище ещё дымилось, но загадочного человека с белым орнаментом на теле уже не было. Я медленно, насколько позволяло привыкающее к темноте зрение, отошёл от потухшего костра, выбирая наветренное направление. Постепенно глаза привыкли к темноте, свежий ночной воздух бодрил, одновременно стирая запах осевшего на моей одежде пепла.  

С холма, на котором я стоял, открывалась неописуемая картина беспредельного пространства бесплодной на первый взгляд почвы. Масштаб завораживал, безмолвное величие космоса беспрепятственно совокуплялось с практически стерильной землёй этой страны. Не рождая ничего, только восторг от ощущения того, что созерцая неделимое и неподвластное, я являюсь безмерно малой частью этого чуда. Какими нелепыми и смешными покажутся попытки поэтов и художников описать этот застывший хаос! Как можно втиснуть разверзшийся миг в тесноту холста или в тиски вульгарных рифм? Никакие ноты не передадут феерию музыки, рождённой резонансом человеческого существа с несокрушимой какофонией вселенной! Мелодия, извергающаяся из души соединяется в необузданном смерче с симфонией земли и гармонией звёзд, и вновь обрушивается на тебя.  

Безлунное чёрное небо, россыпи звёзд незнакомых созвездий. Бледные короткие всполохи проявили чуть слева невидимую дотоле линию горизонта, – где-то очень далеко свирепствовала гроза.  

Я стоял, не смея пошевелиться, – когда ещё получится насладиться ощущением причастности к мирозданию? Как подгадать правильное место и заветный час? Пока ничто меня не гнало, даже ночной холод порождающий время от времени мурашки на предплечьях, словно не желая обрывать моё свидание с ночью, не торопился пробрать меня «насквозь», иначе не избежать мне дискомфортных поёживаний. Справа появилась тончайшая, еле заметная пурпурная полоска. Она ширилась с каждой минутой, давая понять земле и космосу, что пришёл час расставания. И они медленно расходились до следующего вечера.  

Я сделал шаг к утренней заре, и неспешно разминая мышцы тела, начал спускаться по склону холма, на котором меня застигло ночное наваждение.  

Лавируя между небольших камней, я разглядывал землю. Почва, оранжевая в лучах восходящего солнца была подчёркнуто сухая под оттеняющим покрывалом утренней росы. То тут, то там пучки жёсткой травы выгрызали в негостеприимном грунте своё право на жизнь, являя собой торжество эукариотов над своим прародителем.  

Так Кронос низверг Урана, чтобы в свой черёд быть заточённым в тартаре Зевсом…  

Интересная получается аналогия… прокариоты… властители… Неужели примитивные, на самом деле являются мудрейшими… и сильнейшими? Ибо только сильные духом могут подавить в себе жизнеутверждающий рефлекс проявления разума и силы. Вот в чём смысл жизни простейших, – они не проявляют своё превосходство. Они защищают себя самих от совершения свойственной человеку ошибки – искать и находить там, где ничего нет.  

Стоп! Стоп! Куда меня понесло? Тут надо остановиться в своих философских фантазиях, пока такая частная особенность человеческого мозга, как жажда возвести свой бред до апогея, не увела меня с простой тропы благоразумия в бесконечность замкнутого круга.  

Ничего не нарушало совершенно однообразной местности вокруг, – ни тропинки, говорящей о передвижениях людей или животных, ни руин построек, ни каких-либо признаков источника воды. Что делать? Идти далее навстречу солнцу? Глупо соревноваться с ним в скорости. Стоять на месте ожидая «знака сверху»? У меня был неплохой опыт пребывания в пустыне, но и он мне ничего не подсказывал. Я остановился, оглянулся и, не обнаружив ничего нового, поднял с земли один из камней и одной из более-менее острых граней его, докапываясь до корней, разворотил близлежащий пучок травы, отличавшийся от других. Нет я не испытывал жажды, но на всякий случай хотел заранее убедиться что прежде чем очередной раз расстаться с жизнью (а в том, что это рано или поздно произойдёт сомнений не было) я смогу найти какой-никакой источник воды. В данном случае источник полностью отвечал характеристике «никакой». Несмотря на чахлое соцветие, несказанно меня удивившее своим сходством с банксией, никаких сочных клубней я не нашёл.  

Поразмыслив недолго, я тем же камнем очертил вокруг разорённого растения круг в 5-10 сантиметров глубиной, входящую в него стрелку напоминающую откуда я пришёл, и вторую выходящую под углом 90° вправо – указывающею куда мне надлежало отправиться. Затем я повернул по предписанному самому себе сценарию, и медленно зашагал прочь, стараясь двигаться зигзагами, и высматривая вокруг что-либо достойное внимания.  

Я совсем перестал ориентироваться, хотя голова была ясная. Солнце, поднимаясь, почему-то оказалось у меня сзади. Оно надёрнуло на себя серую пелену появившихся невесть откуда облаков. Меня это сначала обрадовало – восходящее светило грело всё сильнее, но вместо ожидаемой свежести, облачная вуаль принесла липкую духоту. Наконец я набрёл на небольшой каньон, эродирующий землю у подножия двух холмов.  

Его склоны давали относительную тень, и я, убедившись в отсутствии змей, скорпионов и другой подобной живности, поспешил устроиться там на отдых. Спешить было некуда. Голод и жажду можно перетерпеть, – другого выбора у меня не было. А там глядишь, и вечер не заставит себя ждать. А вместе с ним, – встреча с человеком «белый орнамент». Встреча, которая наверняка продвинет меня дальше в моём нереальном путешествии. Я уснул, или потерял сознание, но когда вновь открыл глаза – уже и вечер догорал, сминаемый валом летящей ночи.  

Выбравшись из каньона, я продолжил путь в том же, что и днём направлении. Вскорости, до меня донёсся необычайный звук – ритмичное жужжание шмеля в жестяной банке. Но самое удивительное было то, что чем ближе я приближался к источнику звука, тем больше становилась воображаемая банка. И вот уже весь окружающий мир объят ею и погружён в шмелиное пение.  

Заворожён, я иду в охватившей всё мелодии по направлению к увиденной мной мерцающей точке. Точка разрастается, превращаясь в танцующий под шмелиную песню костёр.  

У огня на земле сидит знакомый уже человек с гирляндами белых пятен на теле, и прислонив к своему рту длиннющую трубу, извлекает из другого её конца тот самый всеобъемлющий звук. Увидев меня, он отстранил свой инструмент, и жестом предложил присесть у огня.  

– Понял ли ты, где находишься, и для чего ты здесь?  

– Для чего, – нет. Всё так необычно. Но следуя вашему поучению, я смотрел на небо, и узнал южный крест. Думаю что я в Австралии. И смею полагать, что вы – Байаме. Бог эпохи сновидений. – Поспешил я поделиться знаниями, почерпнутыми когда-то в комментариях к книге легенд и мифов австралийских аборигенов.  

– Закрепощённость мысли, узкий кругозор, способствовали тому, что так называемые учёные, не понимая, о чём идёт речь перевернули всё с ног на голову. Нарекли изменение состояния, в котором мы творили, – временем сновидений. Но Alcheringa вообще не включает в себя ни понятия времени, ни понятие грёз. Это было безостановочное, всё ускоряющееся течение свершений, которое не должно поддаваться осмыслению результатами этих свершений, коими являются люди. Можно также её назвать эпохой абсолютного рационализма, где человечество явилось крайним побочным продуктом.  

– Если вы затронули тему рационализма, – с начала моего рационального помешательства, я всё задаюсь вопросом, – знакомы ли ВСЕ вы – боги, друг с другом?  

– По необходимости. Что тебе было сказано ранее? Мы – части одного организма – если представить понятным человеку примером. Язык не знаком с мениском, и ему нет никакого дела до того, чем тот занимается, жив ли он или нет. Надпочечники без ущерба будут продолжать выполнять вверенную им работу, даже если разорвано ахиллесово сухожилие. Пальцы рук не утеряют свою ловкость, если лопнет барабанная перепонка. Так и мы – живём сами по себе. Изредка по причине процесса, сходного своим действием с вашим понятием мутаций, мы вступаем в конфликт между самими собой.  

Я смотрел на усыпанное звёздами небо, изредка улавливая чирканье космических спичек, – метеоры и болиды сгорали в прозрачной броне атмосферы. Вот появилась ещё одна светящаяся точка, но не погасла, а плавно продолжила свой полёт к горизонту. Наверное спутник – подумал я, а в слух спросил:  

– Там что-то летит, что это интересно?  

– Не знаю – ответил голос, – может быть чайник Рассела…  

– Тонкая насмешка… Вы знаток философии…  

– Философия, мать современной тебе физики, давно перестала быть тем, чем она была, – средством для постижения неизвестного, созидания нового. Средством позволявшим изучить мир, взглянув на него с разных, порой весьма необычных точек зрения. Теперь философия сама стала сюжетом для объяснения, её расценивают, переизучая уже известные области, переворачивая всё с ног на голову, извращая утверждённые постулаты, вгоняя науку в самопаразитизм. Претендуют на открытие нового, вульгарно вороша старое. Так, оскорблённая и униженная невежеством своих адептов, философия стала символом словоблудия, средством в дешёвых словесных перепалках, прибежищем для проходимцев с лихорадочным воображением, исторгающим идеи одну нелепее другой.  

Современные тебе философы не стремятся открывать новое и неизведанное, но предпочитают сделать себе имя на пересмотре старого, открытого и созданного задолго до них. Они уже не созидают как античные мудрецы, а обсуждают это, не ради поиска истины, но ради самого процесса беснования.  

Подобно шахтёрам продолжающим эксплуатировать давно истощённый серебряный рудник, не добывающим ничего кроме пустой породы. Они «открывают» миру новые свойства этой породы, её оригинальную ценность. Превозносят качества её, открывшиеся только им – настойчивым и пытливым исследователям. Но серебра-то – нет! Зато есть Софизм, – своего рода мошенничество, возведённое в ранг науки.  

Я не высокого мнения о людях, использующих в разговоре приёмы софизма. Эти люди пользуются чужими мыслями, не имея своих, и выставляют это за добродетель.  

Сознательно или нет, они расписываются в своей интеллектуальной немощности, заявляя тем самым о себе как о личности совершенно не способной владеть родным языком.  

Услышав упоминание о родном языке, я уже был готов вновь прослушать лекцию, прочитанную мне Виракочей. Но к моему удивлению, тема, которую затронул Байаме, припустила совсем в неожиданном направлении.  

Человечество почти утратило способность применять с пользой полученные им же знания. Стоит только разобраться в деталях с философской точки зрения, и тогда можно будет обнаружить оригинальный, но от этого не менее эффективный метод борьбы с разными напастями и болезнями, например с карциномой. Нужно только попытаться рассмотреть её не как болезнь, а как обособленный живой организм в организме.  

Он возник из-за неспособности первоначального, – будем именовать его «истинного организма» почувствовать, распознать некоторые раздражители. Слишком неприметные своей слабостью, чтобы организм выявил их, и включил аллергическую или защитную реакцию. Одновременно слишком сильны своей агрессивностью, чтобы организм мог просто проигнорировать их упущенное из виду развитие. Однажды допущенные до организма, они вызывают систематическое раздражение клеток, вызывая мутацию в гене, и деление клетки по новой программе.  

Возникновение раковой опухоли возможно даже при здоровом образе жизни.  

Карциному мозга например, вызывает подавление эмоций. Так называемые внутренние переживания, безо всякого внешнего проявления – сжигание внутри себя неотвязных переживаний, назойливых идей. Даже то, что скрыто от глаз, неявно, но не менее губительно для организма.  

– Но голос Маниту убеждал меня, что именно подавление избранных эмоций позволяет продлять жизнь. Кто-то из вас двоих лжёт!  

– Ты не видишь дальше своего носа! Никакой лжи нет. Йоги, о которых упоминал Маниту, подавляют порочные желания ДО их возникновения. Но подавление уже образовавшихся, неминуемо приведёт к изнашиванию организма. Но позволь мне продолжить! Теперь, оттолкнувшись от результатов не практикующейся среди человечества философской точки зрения на карциному, сделаем некоторые выводы:  

1) Рак – это не болезнь в классическом понимании слова, это отпечаток, тень вашего образа жизни, и избавиться от него можно подходя именно с этого ракурса. Его нельзя победить традиционным лечением или лекарствами. Чтобы подавить его развитие и полностью избавиться от рака, необходимо пересмотреть точку зрения на него, понимание его сущности.  

2) Попытка организма адаптироваться к нехарактерным раздражителям не достигая (минуя) процесс аллергии обречена на провал, так как карцинома не признаёт симбиоза.  

3) Рак – это не ответ организма на раздражение, это замещение организма, неспособного распознать характер раздражения и оптимально преодолеть его. Это сам по себе организм, зародившийся как альтернативное развитие под действием непреодолимых и неопределимых раздражителей, и черпающий жизненную силу из того, что он сам – рак, считает несостоятельной и потому обречённой субстанцией. То есть, из «истинного организма» карцинома вытесняет собой первоначальную жизнь…  

4) Это ваше отражение!  

– Но разве своим развитием не ведёт она организм и себя саму к гибели?  

– А разве человечество не поступает так же?  

Вы, спровоцировав своим появлением раздражение на теле планеты, не пытаетесь разве бороться с этим раздражением, заменив собой существующие законы природы, доводя всё и вся в конечном итоге к всеобщему угасанию? Примените хотя бы аксиому Кана и Орбена.  

Это ведь вы, прилетевшие на чужую планету, начали разграблять её богатства, одновременно её же и отравляя. Это же вы отвернулись от приютивших вас богов, которые напоминали вам о вашем истинном месте и вашей истории. На их месте вы создали других, – помогающих вам осквернять вашу новую колонию, однако лицемерно, со знанием дела одурачивающих ваше же короткопамятное общественное мнение, речами о борьбе за сохранение природы. Это ведь вы провозгласили коренных жителей земли за нечистую силу, объявив им войну.  

Прометей создал людей, по образу гибридов двух чуждых друг другу миров, – и результат был катастрофичен. А ваши города? Маленький город – это опухоль. Пока ещё доброкачественная. При их увеличении ради увеличения, – то есть без необходимой причины, они становятся опухолью злокачественной, отравляющей собой всё вокруг. Исходя из этого, жизненно важно для организма в целом, каким является государственная институция, тормозить разрастание городов. И даже стремиться к сокращению их площади и населения, путём расселения популяции в других местах.  

Но вернёмся к лекарству философии…  

Существуют такие же нелепые, как и оригинальные методы лечения, которые впрочем, имеют под собой основание. Но основание, рассмотренное однобоко, не доведённое до комплекции.  

Первый метод – введение непосредственно в опухоль продуктов гниения, накопленных в порах кожи после целенаправленного раздражения отдельных участков.  

Состав в виде гноя, и свернувшейся лимфы, был образован как ответная реакция эпидермиса на внешнее раздражающее воздействие. И подобный состав, является первой ступенью к развитию рака кожи. Такой раковый полуфабрикат, как более витальный, при попадании в полноценную опухоль, направит формирование новых раковых клеток по другому пути, – образованию гноя. Что при всей негативной картине результата, будет несравненно менее опасно для жизни.  

Второй метод, заключается в проникновении в глубины строения организма. В стремлении достигнуть микромира, мы минуем сложные бактерии и примитивные вирусы, как слишком большие для работы объекты. Минуем и прионы, как всё еще сохраняющие белковый, а значит материальный аспект.  

Но нас интересует система, – раковая клетка переделывает здоровую, в себе подобную. Так же, но на более мелком уровне поступают и прионы.  

Электроимпульсы, проводящие информацию между клеток, – вот наша цель. Если в результате мутации ген синтезирует «неправильный» белок с третичной структурой, то и в результате методичного раздражения, клетка начинает генерировать искажённый электроимпульс, передавая его по цепочке всем последующим клеткам. Накопленные до критического уровня искажённые сигналы, при попадании в очередную клетку, преобразуют её в патогенную – первую раковую.  

В этом случае, для победы над болезнью надо...  

– Блокировать электроимпульс!! – вскрикнул я, и сам испугался, услышав свой голос, – так несерьёзно он звучал. Я даже смутился, – уместна ли была моя непрошеная реплика? Но осознание того, что я сделал очевидный вывод – такой простой и правильный, подбадривало меня. Но то, что за этим последовало, я уж никак не мог предвидеть.  

С искажённым то ли от ярости, то ли от отвращения лицом, Байаме процедил:  

– Глупый, тупой человек… Глупые люди. Существа скованные догмами, неспособные охватить всю полноту очевидного. Из всех возможных выводов, делающие единственно неправильный, и более того – заразный. Ваша наука – это индустрия ошибок, поставленное на поток производство фундаментальных заблуждений…Ты слишком часто, желая вставить «умное» по твоему мнению слово, перебиваешь речи богов. Остерегайся!  

…Существует также метод, основанный на «кислородном голодании». Впрочем, учитывая корень лечения, это не самое удачное название. Учитывая, что карцинома – организм аэробный, и подобно человеку, поддерживает своё существование поглощая кислород, то, так же как и человека, опухоль можно одурачить.  

А именно, – одурманить, путём добавления во вдыхаемый воздух психотропных веществ. Тело, и разум пациента, конечно пребудут в прострации. Но и карцинома, потребив насыщенный наркотиками кислород, не способна будет распознавать специально подобранные препараты, и защищаться от их атаки.  

Он с подозрением посмотрел сквозь мою одежду:  

– Что у тебя в кармане?  

– Аметисты, – ответил я, высовывая из кармана и демонстрируя лежащие на ладони камни.  

– Это не аметисты – безразлично возразил он.  

Действительно. Только сейчас я разглядел, что кристаллы собранные мной, были не фиолетового, а ярко голубого цвета.  

– Что же это?  

– Это целестины.  

– Что же мне делать?  

– Ничего. Даже учитывая, что облучение кристаллов преобразовало стабильный стронций в радиоактивный, это слишком медленный способ лишить тебя жизни. Кроме того, тионовые бактерии окислят минерал раньше, чем его действие достигнет своей цели. … Но, – довольно о патологиях человека. Пора поговорить о патологиях от человека. В частности о тех субъектах, кто своим существованием отравляет своё же окружение. Некультурные люди, – те, которые испытывают необходимость проявлять своё превосходство хамством, извращением и невежеством, и позволяют себе это оправдывать. Поговорим о тех, кто посвящает всё свое время поиску подтверждений безвредности сосуществования с представителями извращенцев, и даже утверждают о приносимой ими, – извращенцами от нравственности и плоти, пользу обществу. Доводы противников как правило спонтанны, основаны на здравом смысле, и на нормальном восприятии жизни, а потому неэффективны.  

– Конечно, в отличие от пассивного обвинения против подобных анормальных случаев, лоббирующие их, организовывают и развивают очень даже активную защиту, призывая на помощь неиссякаемые аргументы. Трудно их уязвить, с их моралью и правами.  

– Вовсе нет, стоит только по настоящему разобраться в ситуации. Когда генетики объявили о возможном открытии гена вызывающего гомосексуализм – это пролилось бальзамом на их души. Оправдание их извращениям оказалось монументальным, – это не мы виноваты, – это природа!  

Такую же тактику используют и хамы, оправдывающие своё поведение, – это не мы – это ген хамства вынуждает нас. А стало быть, мы не можем нести ответственность за свои поступки. Напротив, это вы, – все остальные, обязаны предоставить нам возможность хамить, иначе, это будет расцениваться как ущемление свобод, и насилие против природы. Гены хамства и гомосексуализма объединяет ещё один – третий ген. Это он позволяет им делать то, что они делают. Отсюда делаем вывод – хамы и гомосексуалисты – родственны.  

Гомосексуалисты уже давно, при попустительстве общества, умиротворённого речами лоббистов подняли головы, и даже начинают диктовать свои условия.  

Они требуют признать их нормальными, – наряду с остальными людьми. При таком положении дел возникает необходимость уточнить, – что же должно считаться в человеческом обществе «нормой»? Если принять на веру принципы аврамического заговора, то так и есть, – раз человек избранное существо, созданное по образу и подобию бога, то он сам, как идеал творения имеет право сам себе выбирать норму ориентации всех направлений и видов.  

Если же принять к рассмотрению положение языческих религий, при котором человек не более чем часть природы, результат получается противоположный. Рассмотрим это на кофейном примере.  

Нормально ли добавить в чашку кофе одну ложку сахара? Несомненно да. Две ложки? Конечно нормально.  

Три? Тоже. А четыре, пять, шесть, десять? Безусловно нет, скажет любой здравомыслящий человек. И будет прав с точки зрения существа с заскорузлым сознанием.  

Почему собственно ненормально добавлять в чашку кофе 10 ложек сахара? Потому, что так не делается, так не принято, так будет искажена суть приготавливаемого напитка. Но всё же, стоит посмотреть на ситуацию взглядом свободного от догм арбитра.  

Кофе, как растение произрастает на земле сотни тысяч лет, – значительно дольше, чем человеку пришла в голову идея использовать его в качестве добавки к пище. У кофе своя эволюция. Никоем образом не имевшая когда либо целью своего существования службу людям. Если человек, обнаружив какие-либо свойства растения, начал использовать его по своему усмотрению, – это касается только образа жизни человека.  

То есть, абсолютно правомочным будет использование кофе так, как человеку заблагорассудиться. Сделает ли он из кофе пюре, или слепит тефтелю, – только фантазия человека ограничивает широту применения этого растения. Если вы вдруг увидите каймана, жующего кофейную жвачку, или попугая, устилающего кофейными зёрнами своё гнездо, это их дело, они нашли устраивающий их способ использования кофе. Выходит, что мнение о том, что класть 10 ложек сахара в чашку кофе не является ненормальным. А всего лишь субъективным. И с этой позиции, использование кофе в качестве строительного материала, или добавки в топливо, не противоречит ничему, кроме субъективного мнения одного из миллионов живущих на планете видов. А стало быть, является нормальной с точки зрения природы.  

Но если мы вдруг увидим пчелу величиною с кошку, будет ли это являться нормой? Однозначно нет!  

Во-первых, пчела не сможет выполнять свои врождённые функции, – приносить в улей пыльцу и нектар, одновременно опыляя цветы. Отсюда делаем вывод, – один только факт изменения состояния на ненормальное, у безразлично какого члена биосимбиоза, необратимо повлечёт за собой изменения во всём. И в конечном итоге приведёт к разрушению целостности окружающего мира.  

Бесспорно, пчела размером с кошку, – это ненормально.  

Отсюда делаем вывод, что гомосексуализм как явление противоречащее природе тоже ненормально. Кроме того, явление это, сродни заразной болезни, каковой по сути и является. А стало быть, носители сего проявления должны быть изолированы от общества. Утверждения «гомиков» или лоббирующих их интересы личностей о том, что многие гениальные люди были склонны к данному извращению, не имеют под собой никаких оснований. Поскольку ещё больше талантливых и гениальных людей не являлись гомосексуалистами, возникает вывод, что талант не является синонимом этого извращения. Скорее наоборот. Можно утверждать, что некоторые талантливые люди были таковыми не благодаря, а вопреки своей болезни. Но из страха порицания, пытались таким образом оправдать свою склонность к извращениям. Невозможность признать свою ненормальность толкает их на действие по принципу лучшая оборона – нападение. Так точно и хамы, – для них невозможно признать свою неправоту, из страха потерять престиж, репутацию, из страха что это расценят как проявление слабости. А кто расценит? Неважно, что это будут такие же узколобые невежи.  

В действительности же, именно человек обладающий смелостью, признаёт свои ошибки, не страшась риска быть осмеянным, и прослыть слабаком.  

За разговорами прошла ночь, и поднимающееся солнце вызвало в моём желудке недоброжелательное урчание, – я и забыл, когда в последний раз принимал пищу.  

– Извините, что прерываю вас, – я голоден, и не могу сосредоточиться на ваших поучениях. Есть ли у меня возможность чем нибудь перекусить?  

– Ты вовремя упомянул об этом. Ночь не держит нас более, и мы можем отправиться к отправной точке твоего следующего этапа. По пути я предложу тебе утолить голод салатом из Гимпи-Гимпи.  

– Это растение? Смешное название, похоже на подпрыгивания пружины.  

– Да, действительно смешное… Я бы очень, очень хотел угостить тебя им, если только время твоего пребывания у меня не истечёт раньше.  

– А как вы об этом узнаете?  

– Это предстанет в виде забавного парадокса.  

– Парадокса? Интересно…  

– Но сейчас – в путь! А я тем временем продолжу разговор о благородстве, затронутый Кришной, а также слово Прометея о конфликте поколений.  

Традиционно наделяя потомков благородных рыцарей или монархов, такими же почестями как и их предков, люди, – одни с умыслом, другие – игнорируя скрытую закономерность, усугубляют состояние общества. По аналогии с радиоактивными элементами, у благородства есть свой период полураспада. И равен этот период одному поколению. Дети рыцаря унаследуют лишь часть его благородства. Ничем не подкреплённое, благородство самым естественным образом вырождается. Дети детей и вовсе могут оказаться без этого багажа. Сохраняя при этом титул. Конечно, свою роль в этом играет благородство присущее самке…  

– Вы хотите сказать – женщине?  

– Называй как хочешь. Самка всё равно останется самкой.  

– Вы упомянули Прометея, он прочно засел в моих мыслях цитированием стихов Гомера: «…раб нерадив…»  

– И о рабах тебе тоже будет полезно узнать.  

Восставшие рабы ужасны. Особенно, если рабы эти – не пленённые захватчики – иноземцы, а свои этнические братья. Но не они ответственны за свои преступления, а тот, кто довёл их до состояния рабов. Тот, кто сделал возможной ситуацию, когда пришлые чужаки вскрывают язвы окружающей жизни, пробуждают человеческую гордость, а та в свою очередь – слепа в своей необразованности, ведётся в бой не культурой, но яростью. Тогда поднимаются войной друг на друга родственные, но разделённые.  

Преступны государи допустившие разделение общества на высших и низших, но вдвойне преступны те, кто это разделение закрепляет и оправдывает.  

Может ли порядочный человек гордиться тем, что довёл до холопства родича своего, и упивается этим, присваивая не принадлежащие ему плоды чужого труда. Он будет отстаивать свои привилегии, силой ли, хитростью ли.  

А пробудившийся вчерашний раб, будет стремиться не только эту привилегию низвергнуть, но ещё и отомстить за века угнетения, – тогда «благородные» получат сполна.  

Но, страшнее восставших рабов, – восставшая интеллигенция. Это они, видящие в себе защитников прогресса и процветания, развращают и без того увядающую социальность. Это они, возомнившие себя оплотом справедливости и гарантами благополучия, поливают грязью своих противников. Делая это искусно и изощрённо, – образование обязывает.  

Оставив за собой право клеймить своих оппонентов фашистами и адептами зла, они выходят на манифестации против тех, кто их не устраивает, не задумываясь над тем, КТО вложил нужные мысли в их головы. Такой вопрос даже не стоит, – ибо он кощунственен! Конечно, это они сами додумались до истины, и теперь готовы разнести всё в пух и прах, ради ИХ устраивающего порядка. Им будет противоестественно признание, что они только марионетки в чужих руках. Среди людей бытует мнение, что марионетками могут являться только необразованные и неокультуренные массы. В действительности интеллигентные марионетки во сто крат опаснее, так как они будут всячески противиться сознанию своей ничтожной сущности. Бунтующие низы, требующие только хлеба, безопасности и работы, вызывают у них раздражение. Их не устраивает простота требований, и они желают бунтовать сами, беря на себя роль тех, кто даст рабам то, в чём те нуждаются, но через интеллигентные, вычурные процессы. Так как прямое удовлетворение требований масс, для интеллигентов является «неправильным». Когда развитие, на первый взгляд прогрессивной политики, не может продолжаться в первозданном виде, – требуется перемена. Не перемена цели, а смена курса к этой цели ведущего. Делается это для того, что бы выявить внутренних противников, пристроившихся паразитов, которые, разглагольствуя о желании поскорее добраться до цели, всячески этому препятствуют. Это – враги! Враги, о которых говорят, что они не дремлют. Враг этот, себя собственно врагом не именуя, при стабилизации какой либо системы начинает выявлять и развивать наиболее уязвимые места. Ввергая общество в водоворот коррупции, бюрократии и социальной несправедливости.  

В таком случае, прогрессом будет служить не ещё большая либерализация общества, а реакционизм.  

Демократия например, вскрыла свою несостоятельность и изжила себя сразу после истории с изгнанием Гипербола.  

«Простейшие превосходят интеллектом людей потому, что способны подавить проявления своего разума». – Так думал ты, блуждая давеча по пустыне?  

Восхищаясь способностью своего мозга раздвигать границы безумия, вы не можете в этом восхищении остановиться, всё дальше и дальше эксплуатируя бесконечное воображение. Я хочу тебя познакомить с уравнением, определяющим жизнеспособность разума.  

Это уравнение универсально для любого интересующего нас сообщества. Итак, на левой чаше весов в числителе находится общая масса колонии. Под ней в знаменателе общая масса преждевременно погибших особей.  

В эту категорию входят все неестественные смерти, – от болезней, преступлений, голода и т. д. Правая чаша весов в числителе содержит среднюю продолжительность жизни особи в циклах. У вас людей цикличность привязана к оборотам земли вокруг солнца. Стало быть, измеряться она будет в годах.  

В знаменателе установим среднюю продолжительность жизни преждевременно умерших. Если после расчётов чаши остановились на одном уровне, – тревога! Разумность данной колонии вот-вот сорвётся в свободное падение. Результат левой чаши весомее правого – всё хорошо, и чем больше разница, тем состоятельней прогресс. Если же, под тяжестью опустилась правая чаша, – угасание колонии неизбежно!  

Для стабильности разума как связывающего для общества фактора, необходимо, что бы 75% населения обладало общими для всех знаниями. Остальные 25% могут распределяться между носителями высших знаний, и индивидуумами с полным отсутствием какой либо учёности. Только 75-процентный минимум обеспечит выживание колонии перед лицом опасности. Для них, опасность явится стимулятором мозга, разрабатывающего стратегию и тактику защиты. У остальных, интеллект будет подавлен рефлексами, возникшими на почве страха.  

– Всё не так сложно, я могу прямо сейчас проверить вашим уравнением, выживаемость разума у человечества. Если принять, что на земле живёт около 7 миллиардов…  

– Не торопись! Не соверши ошибку! С чего ты взял, что человечество это одна неделимая колония? Вовсе нет. Отдельных обществ на планете не мало. Безусловно, они не являются изолированными системами, но расчёты могут вестись только в пределах этих, чем-то отличных групп.  

Один из немногих кто пытался, и первый кто мог поколебать могущество богов, – Тесла. Тот, кто невзирая на трудности, продвигался к постижению природы, и бросал нам вызов, сам того не сознавая. Мы с иронией обращали внимание на его работы, пока вдруг не поняли – ещё немного, и Он потеснит нас. Мы вовремя прервали его жизнь, и похоронили вместе с ним, его самые опасные для нас открытия. Действия электромагнитного поля намного обширнее и опаснее чем представлял себе Тесла. Он, окрылённый своим гением, упорно и прямолинейно проникал в недра электроприроды, не замечая, что оставляет в стороне наиболее важное.  

Отклонения в воздействии Электромагнитного Поля сверх стимуляции, нарушают функционирование гипофиза и гипоталамуса. В свою очередь, его сочетание с норадреналином, вырывает дух человека вон, оставляя его наблюдать за действиями живого, но совершенно бесконтрольного тела. Под действием ЭМП и ТЫ перешёл в состояние, которое позволило тебе увидеть себя самого со стороны, – из другого хаоса…  

В это время, мы подошли наконец к линии деревьев, начинавшейся в аккурат у болотистого водоёма. Измождённый переходом, я поспешил укрыться в тени камальдульского эвкалипта, одновременно обдумывая способ профильтровать встреченную наконец воду.  

Байаме посмотрел на меня, сказал что сожалеет, что не успел накормить меня обещанным салатом, а потом вдруг сказал:  

– Ты ещё не насытился философией? Тогда я позволю философии насытиться тобой! Знаком с парадоксом крокодила? Познакомься, а заодно – на досуге, попробуй его решить…  

 

…Узкая смрадная темнота давила на тело со всех сторон, проталкивая меня всё глубже, вытягивала по струнке. Отвратительная невидимая слизь обволакивала лицо. Я ничего не понимаю – что случилось? Неведомая сила мгновенно сбила меня с ног, ещё мгновение, – две усеянные шипами чудовищные створки захлопываются снова и снова на моём торсе. Голова ничего не соображает, ослеплённая и оглушённая. Даже хруст раздробленных костей воспринимается как посторонний звук, – шок совсем не оставил места для боли. Скорость атаки сделала своё дело.  

Мешок сжимался всё плотнее, я едва мог шевелить пальцами, но шевелил – ли я ими? Не помню... сознание было ещё снаружи. Там где солнце, воздух, жизнь. Тело билось в конвульсиях... вот-вот затихнет, раздавленное орудием убийства.  

Но нет, не орудие убийства раздавило меня, а одна только мысль. Моя собственная мысль, проскользнувшая сквозь миллионы нервных клеток. Мысль о том, что я служу вульгарной пищей ужасному животному, что я перевариваюсь со всеми своими знаниями математики и физики, музыкальными пристрастиями, столярными умениями, любовными переживаниями. И весь этот коктейль послужит грубой энергией, что бы продлить существование примитивного белкового организма.  

Одна только мысль о том, что я растворяюсь, превращаясь в такую же зловонную жижу в которой барахтался я сам, эта мысль отключила моё сознание. Но ненадолго.  

 

 

 

 

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ  

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Тиски не ослабли, но я вдруг понял, что дышу. Или скорее я и не прекращал дышать, но этот процесс всегда шёл сам собой, и я редко обращал на него особое внимание.  

Но сейчас было что-то другое. Я и не помнил, когда и как моё лицо освободилось от омерзительного желудочного киселя хладнокровного чудовища.  

Я чувствовал, что плотно стиснутый лежу на спине, мои глаза открыты, но взгляд упирается в темноту.  

Никакого движения... тишина. Впрочем, шум в голове... Распадаясь на отдельные звуки, шум усиливается.  

И тут, из общего шумового фона на меня нарастая, двинулся звук шагов. Я чувствовал опасность, как если бы мне неотвратимо грозил поднимающийся ковш экскаватора. Я и не помнил, что уже проглочен гигантской рептилией.  

Тогда не было страха, я просто не успел испугаться, – шок от мгновенного поглощения, тут же сменился тщедушными попытками побороться за жизнь. А они в свою очередь, были смяты куда более сильной властью.  

Шаги приблизились и остановились возле меня. Инстинктивно, в неведении что происходит, я напрягся... Нет, разве можно напрячься, будучи уже в крайнем напряжении, и в добавок, в плотных тисках? Впрочем, внезапные судороги в конечностях подтвердили, что попытка всё же имела место.  

Темнота вдруг сменилась ярким светом. На самом деле он был тусклый и серый, но после чёрной ночи утробы, даже этот спокойный поток слабых лучей заставил мои зрачки сузиться в коллапсе.  

Кто-то снял с моего лица рулон плотной ткани, и удалился, захватив его с собой. Я видел свет, дышал, слышал. Жив ли я? Меня достали и спасли из желудка зубастого убийцы? Я расслабился, и тут же почувствовал, что тиски никуда не исчезли, – также плотно давят со всех сторон.  

Я приподнял голову.  

Всё моё тело плотно обмотано. Руки и ноги, каждая по отдельности намертво прикручены к каркасу кушетки, на которой я лежал. Неужели моё тело так изуродовано зубами крокодила, что необходимо меня полностью упаковать в перевязку? Скорее всего, так оно и есть. Ведь судя по размерам проглотившего меня чудовища, это и в самом деле был парадоксальный крокодил.  

Тело ломило, как это бывает на следующий день после усиленных занятий спортом. Но острой боли не было. Голова могла двигаться, и я огляделся. Серая комната, – пустая, если не считать моей кушетки. Рядом стойка для капельницы.  

Смотреть в общем было нечего. Да о чём же я думаю!?  

Что-то не так! Где я? Какая-то клиника... До этого момента всё происходило на открытых пространствах. Обители богов, это океаны, поля, леса, горы.  

Но что это за убожество? И этот запах... даже не запах больницы, запах затхлости и неуютного быта. Запах чего-то неизвестного, но точно не располагающего к доверию.  

Запах бессилия и обречённости.  

Вдруг дверь распахнулась, и в комнату вприпрыжку вбежали несколько человек. Они в весёлом возбуждении прыгали вокруг кушетки, и что-то весело кричали. А один из них видимо выражая мнение всей компании, заорал: ну ты даёшь!! Придумал же такое! Бредил, что тебя крокодил съел! Это просто умопомрачительно! Высший класс! Молодец!  

Так же неожиданно весёлая компания развернулась, и звонко смеясь, выбежала вон, не забыв захлопнуть дверь.  

… Но это правда! – Закричал я вдогонку… но уже никого не было. – Меня съел крокодил… – пробормотал я шёпотом себе под нос. Затем в приступе злобы начал метаться, пытаясь разорвать опутывавшие меня бинты.  

В течение пяти – шести минут я ворочался как мог, пытаясь сбросить или хотя бы ослабить сковывавшие меня путы. Но тот, кто привязал меня к кушетке, был хорошим специалистом своего дела, и единственным результатом моих усилий было полное изнеможение. Мне не удалось освободиться, и я опять погрузился в небытие.  

Не знаю, сколько времени прошло, но вновь пробудившись, я обнаружил, что свободно лежу на той же кушетке, ничем не связан. Тут же вскочив из опасений вновь оказаться опутанным бинтами, я пошатываясь поспешил отойти от своего ложа.  

В комнате впрочем, ничего не изменилось, – те же серые стены, то же освещение, тот же неприятный запах с примесью казённости.  

Я подошёл к двери, и нажав ручку приоткрыл её. Осторожно выглянул наружу и оглянулся. Длинный коридор с рядами таких же, как и моя дверей. В обе стороны, по коридору движутся какие-то люди, в неброской, унылой одежде. Некоторые, увидев меня зашептались, другие, не проявив никакого интереса, проходили мимо.  

Кто это? Неужели все они – боги?  

Непохоже. Раз я свободен, – нужно самому всё узнать и обдумать дальнейшие действия. И самое главное – кто же спас меня? Кто вытащил из пасти крокодила?  

 

Выйдя в коридор, и убедившись, что мне пока ничего не угрожает, я отправился на поиски возможных ответов. Несколько попыток заговорить со слоняющимися людьми не увенчались успехом. От меня в основном отворачивались и уходили, а один даже толкнул, да так, что я непременно бы упал, если бы сзади не оказалась стена.  

Толкнувшего тут же взяли под руки двое крепких парней, и не обращая внимания на исходивший от него поток самой отборной брани, мягко повели в другой коридор.  

Отстранившись от стены, я продолжил свой обход. В голове моей появились уже подозрения, что это не совсем обычная лечебница, и я с надеждой оглядывался, желая увидеть какой нибудь признак способный развеять мои подозрения.  

Добравшись до конца коридора, я очутился в круглой зале, с балюстрадой в её центре, и несколькими дверьми по окружности. Самая широкая дверь была открыта. Я подошёл и заглянул внутрь. Такая же круглая зала, как и предыдущая, но все стены заставлены высоченными книжными шкафами. Перед одним из них такая же высокая лестница, упирающаяся на идущую по всей окружности направляющую.  

В зале никого. Но тут я чувствую чьё-то присутствие сзади, и сторонясь оборачиваюсь. Передо мной стоит похожий на кощея бессмертного, худющий, высокий человек с живыми глазами, любезной улыбкой и щедро набриолиненной головой.  

– Чем могу быть полезен? – Спрашивает он абсолютно флегматичным голосом.  

– Добрый день, – отвечаю я, извините, у меня видимо произошла авария, или я пережил шок, – не помню как оказался в этом месте. Наверное у меня амнезия. Скажите, где я и кто вы? Как вас зовут?  

Кощей бессмертный очень сухо – как и подобает кощею, но в тоже время откровенно рассмеялся.  

– Меня зовут?  

Меня зовут!! Какая проницательная нелепость!  

Человек или зверь найдётся едва ли, зовущий меня!  

Напротив, – все люди и надеются только, что я никогда не явлюсь перед ними. Но мне нет нужды в приглашенье – угодья свои я сам посещаю по воле желания.  

Сказав это, кощей отстранил меня от двери, прошёл в залу, и закрыл за собой дверь, обронив: время тебе уделено будет позднее…  

Немного удручённый неудачной попыткой завести разговор, я обернулся, и сделав шаг нос к носу столкнулся с моим попутчиком «красное перо»! Я даже задохнулся от неожиданности и радости. Конечно, я обрадовался! Ведь мой старый знакомый являет сам собой ответы на все вопросы, и предоставляет решения всех проблем!  

Однако сам он явно удивился моей реакции, но не подавая виду сказал:  

– Ты находишься в психиатрической клинике, а персонаж, с которым ты пытался заговорить – это Фолий, – бог безумия.  

Красное перо протянул свою руку к бесконечности коридора: пройдёмся, мне есть что тебе рассказать об этом месте и его повелителе.  

Я согласно кивнул головой.  

Никто даже из бессмертных не знает, ни откуда он появился, ни когда. Если учесть, что безумие едва ли не древнее разума, то Фолий абсолютный старейшина. Он никогда не проявлял никаких сверхспособностей, позволяющих причислить его к божественному сонму. Никаких, кроме одной, – он насылает безумие. По своей прихоти. Кому угодно – человек ли это, бог ли.  

Он забавляется тем, что возвращает иногда какому-нибудь безумцу разум, на время. Ровно на столько, чтобы избранный осознал, что с ним происходит. Кто он есть ДО и кто он есть ПОСЛЕ. Когда несчастный понимает, что сейчас опять, и на этот раз навсегда ввергнется в бездну помрачения, он кричит сквозь душащие его слёзы. Связав воедино крики боли, ужаса, ненависти, услышишь и ты этот вопль, – вопль который питает силу Фолия.  

Он сам по себе, посторонним действия его кажутся бесполезными, но поскольку вы – люди, стремитесь во что бы то ни стало найти всему объяснение, изволь! По его мнению, безумие и есть высшая изначальная форма разума, а здравый рассудок – болезненная мутация. Он не прав только в одном. В том, что своими действиями открыл вам то, что вам и не предназначено было знать. То, что изначально мысль человечества, понимание происходящего было направленно в ошибочное русло! Но каверзность ситуации в том и заключается, что потребность вашего мозга познавать всё больше и больше не позволяет вам остановиться, а наоборот, всё дальше и дальше проталкивает вас в глубину ущербности. Иными словами, чем «умнее» вы становитесь, тем глупее вы являетесь.  

В процессе разговора, мы подошли к ведущей вниз, и выделяющейся своей чернотой, лестнице. Помещения, к которому она спускалась, не было видно. Но доносившиеся из него красные всполохи, и режущие ухо вопли, испугали меня, заставив отпрянуть.  

– Что это? Камера пыток?  

– Особая процедурная. Там собраны избранные главврачи психиатрических лечебниц со всего света. Они испытывают на себе, все изобретённые ими же оригинальные методы излечения. Не обращай внимания. Я продолжаю.  

Ваша цивилизация продвигается по этому руслу, убеждённая в его уникальности и непогрешимости. Вы придумываете законы, объясняющие придуманный вами космос. Придуманные вами науки продвигают придуманный вами прогресс, придуманные вами религии требуют уже вполне реальных жертв. Абсурдность придуманной вами веры обнадёживает вас радостями придуманного вами загробного мира.  

– Да-да… Я уже слушал подобные поучения… Не помню только от кого. Толи от Энки, то ли от Виракочи… Да пожалуй от всех!  

– Виракоча? – красное перо оживился, – У НЕГО БЫЛО ВОТ ТАКОЕ ЛИЦО?  

Я посмотрел на своего собеседника и с отвращением отпрянул: у оставшейся неизменной фигуры, на месте лица колыхались густые пурпурные волны.  

Отшатнувшись, я с опаской взирал на подвешенную в воздухе кисельную массу. Тут раздался смех, и повернувшись ко мне спиной, одурачивший меня самозванец, быстрыми шагами удалился в неизвестном направлении.  

Что это было? Что мне теперь делать?  

И тут я осознаю, что если я попал сюда, – то мне уготовано превращение в сумасшедшего. Под это запланировано всё вокруг. Каждая секунда, запах, свет, голос, – будут стремиться сделать из меня психопата. Надо сопротивляться! Надо быть на стороже! Надо замечать все изменения и стараться избегать всего происходящего.  

Выбрать что-то конкретное, неизменное, и ежеминутно оценивать ситуацию, ориентируясь на выбранный эталон. Вот например, – на стене висит плакат изображающий азиатские иероглифы и рисунок журавля под ними. Так и буду смотреть на рисунок. Замкнусь в себе, не позволю никому свести себя с ума…  

За моей спиной кто-то прошёл, медленно, очень медленно. Можно подумать какой-то грузный персонаж. Я оторвал взгляд от плаката и посмотрел вслед удаляющейся фигуре. Нет, он совсем не грузный, скорее наоборот, – свисавший с плеч длиннополый плащ выдавал в движениях скорее тощую фигуру. Я был уверен, что знаком с обладателем размеренной и тяжёлой походки. Но ведь не это сейчас главное, – узнать кто это был. Главное, что я распознал в свисавшем листе декабриста гордый профиль индейца! Горшок с растением был подвешен под потолком и медленно раскачивался. А не стать ли мне садоводом? Ну как же можно? – Я ведь и так всю жизнь садовод! А кто это прошёл в плаще? Я точно знаком с ним, но вот запамятовал... Я всё равно вспомню, только допишу книгу! Вот ведь забросило меня, не пойми что, а мне писать надо, а кругом все сумасшедшие! Я замечаю, что индеец декабрист смотрит на меня и что-то говорит. Но очень тихо... если ему есть что сказать, мне стоит подойти ближе, – было бы неразумным кричать среди сумасшедших. Я хочу вдохнуть запах махорки – прямо нестерпимо, но не помню, сколько времени уже, меня гложет это желание.  

В середине коридора стоит сумасшедший, мне про него рассказывали, – он стоит у нарисованного на стене телефона и ждёт, когда ему позвонит супруга. Она обещала; он сумасшедший, раз не понимает что телефон ненастоящий. К тому же он никогда не был женат. И он, не дождавшись звонка, заплачет и уйдёт, захлопнувшись в своём одиночестве. До завтра, а утром он – бодрый и улыбающийся, будет стоять у телефона и говорить всем проходящим, что сейчас ему должна позвонить жена. И вновь увянет к вечеру... Наверное, когда-то давно, он и на самом деле ждал звонка, одного единственно, нужного, жизненно необходимого. Не дождался. И сошёл с ума. И что миру до него?  

Но я ведь не такой! Нет, я здесь по делам! Мне нужно дописать книгу! И вспомнить имя длиннополого плаща, – я обязательно вспомню, но сегодня я уже устал. Эти сумасшедшие утомляют. Из открытой двери комнаты, мимо которой я проходил только что, выплёскивается толпа смертей. Они, эти смерти, вываливаются из комнаты, не двигаясь, но шелестя. Скелетичные существа нарисованы на листах бумаги, которыми покрыты стены и часть потолка. Душевнобольной, живущий здесь, рисует постоянно. Персонаж всё время тот же – смерть. Она представлена в разных местах, в разной обстановке. Конечно он сумасшедший этот художник – где он видел такую смерть!? Такой не бывает! На первый взгляд рисунков около пятидесяти, или сто? Может, есть ещё спрятанные под подушкой – те, что боятся света.  

Благодаря ему подобным, утончённо-чувствительным и гипер-восприимчивым, секты укрепляют своё могущество. Иероним Босх размалевал холсты испражнениями своего больного сознания, превратив диковатых и шкодливых духов природы, в кровожадных монстров, истязающих изуверскими пытками кротких грешников. Берегись вероотступник!!  

– Вот я, к тебе снизошедший…  

Фолий собственной персоной материализовался передо мной. С виду кощей, но в остальном – обычный человек. Ни в речи, ни в жестах не присутствовало никакого намёка на то, что передо мной возможно опаснейшее божество из всех, когда-либо живших на планете Земля.  

– Я занят сверх меры, но уделю тебе немного времени, по причине недоумения, вызванного у меня самонадеянностью некоторых богов, считающих себя вправе предписывать мне какую либо роль. Они ошибаются. Не стану я тебя сопровождать, поддерживая их проект. В том нет мне выгоды большой. Напротив, тебя оставить здесь навеки – в том будет больше смысла…  

Вдруг я услышал шум. Уже сами по себе звуки были какими-то необычными, не хаотичными, а как бы организованным. Обернувшись к предполагаемому источнику размеренного шума, я увидел равномерно продвигающуюся колонну манифестантов.  

Удивительно! Необычайно! Забавно! В психлечебнице проводят демонстрации?  

Шедшие во главе люди едва ли были похожи на психически неуравновешенных, – они ступали со спокойным достоинством, явно уверенные в себе. Их одежда, жесты, выражения лиц, – всё говорило о солидности как морального, так и материального положения. Идущие за ними несли плакаты и транспаранты.  

Ввиду невысоких потолков транспаранты были вынуждено приспущены, и я мог различить только частично написанное на них: «…поднял с колен…», «…безмерно доверяем…», «…защитник… поддерживаем…»  

Непонятно было только, кто поднял с колен, как, и собственно куда?  

– А это кто? – спросил я, увидев большую группу людей – тоже сумасшедшие?  

– Нет, – ответил Фолий. Это просто дураки. У сумасшедших нет таких располагающих к доверию форм. Дураки в отличие от психов неизлечимы, и в моей клинике их присутствие нежелательно – слишком много обузы.  

– Для чего же вы тогда их принимаете?  

– Обследовать каждого – есть в том необходимость! Бывает так, что дурость скрывает существенное нечто.  

– А мне повстречался субъект с расплывчатым лицом… то есть без лица … с расплывчатым «без лица»  

– То был Ноппера-бо. Сам по себе он здесь, – забавляется, пугая и шокируя прибывших вновь… В моём царстве стало слишком много «самих по себе», как муравьи на сахар лезут. Уж инвентаризация напрашивается, – порядок не бывает лишним!  

– То есть все пациенты для вас не более чем инвентарь?  

– Конечно. Термин «пациенты» претит моему миру, и я сам крайне неохотно его использую.  

– А как же попадают в ваш клинический мир? По каким принципам отбираете вы себе «инвентарь»?  

– По степени отрицания очевидного, – если объяснить человеческими понятиями. Или по силе противоречия между недугом умственным и недугом психическим.  

Перефразируя расхожий среди людей тезис о том, что определяет что, – бытие или сознание, в моём царстве психика определяет ум, который генерирует психику…и так далее.  

– Не стоит загружать меня высшими понятиями, – я их просто не воспринимаю.  

– Да, я в курсе. – Когда мне стало известно, что кто-то из богов решил послать своего гонца и в мою обитель, я был уверен, что это должен быть некто не блистающий умом.  

– Спасибо. …А как же фантазии, мечты, воображения – они что, не имеют права на существование у здоровых?  

– Имеют, пока пресловутая фантазия не берёт верх над своим породителем. А у людей подобное встречается повсеместно. И к тому же, – заметь, я не сказал «как следствие», а «к тому же», так вот, к тому же среди людей нет абсолютно здоровых психически. При желании можно усмотреть безумие и в коллекционировании марок, и в нетерпении грязи, и даже в стремлении жить семейной жизнью.  

– Ваша речь иногда походит на поэтический распев…  

– Этот трофей достался мне после того, как я подчинил себе Богиню Атэ и Диониса. Ничего мне не мог причинить его, всех ввергающий в безумство напиток. Секрет был прост, – но только для меня. Высшим синтезом альдегидегидрогеназы, этанол расщепить, не давая ему желудка достичь. Но изобретение его даром не пропало, –себе на вооружение я взял напиток, и потешаться не устаю над миллионными стадами его вкусивших, – ещё недавно – людей, а ныне животных забавных. Мне есть чем гордиться, но не перед кем.  

Вот, посмотри, чем я занимаюсь сегодня. – Фолий продемонстрировал мне закрытую чашку Петри:  

перспективный, многообещающий экземпляр, талант! Но, слишком вирулентен. Негрелия Фоулера. Я взялся за эту амёбу, с целью лишить её способности убивать. Смерть преждевременная чужда моей политике. Безумием затопить сознание – вот моя цель. Для этого пришлось вживить Негрелии анаэробный штамм менингококка, и ингибировать патогенез, добавив фермент веатсогелен, – моё собственное изобретение. У этой зверушки необходимо будет повысить сопротивляемость кислотной среде, и я обрету ценного помощника. Но с однобоким действием, – все жертвы будут одинаково безумны. К сожалению, никакой перспективы для творчества.  

– Но я то осознаю, что пока ещё не сошёл с ума – если это вообще возможно… ведь сюда попадают уже в состоянии умопомрачения, а не приобретают его здесь? Или же это мой ангел – хранитель защищает мой мозг…  

– Ангел хранитель? Совершенно никчёмное и бессмысленное словосочетание. Я знаю, что твой гид красное перо, ввергнувший тебя в эту передрягу, пообещал, что кто-то из богов раскроет тебе истинную причину необъяснимых происшествий в вашей жизни. Эта сторона человечества находится вне моей юрисдикции, но раз ты затронул эту тему в моём мире, придётся мне самому и рассказать тебе о природе этого феномена.  

– У людей это принято называть ангелом хранителем.  

– Да, я ознакомлен с историей подмены истинного на фальшивку. К слову, люди даже роль эгрегора извратили в своих представлениях. Единственное, что могу тебе сказать, – никакого ангела хранителя не существует. Эгрегор тоже никакого отношения к нему не имеет. Истину с «чудесными предотвращениями» в жизни человека надо искать в том обозе предков, что составляли его род.  

Да, для вас – людей, правомерное название этому проявлению будет – Предок, или «L’Ancêtre». Массой своей, могут влиять они на современные события, продлевая или укорачивая жизнь своему потомку. Взывание к предкам – вот единственная молитва достойная человека. Богам нет до вас дела, если только это не затрагивает их собственные интересы. В общем, – это твой Ancêtre, и он всякий раз будет вмешивается в твои планы, если их осуществление может навредить всей будущей жизни.  

– А кто решил, что Ancêtre видит будущее дальше чем я? Вдруг, за моими ущербными на первый взгляд действиями, скрывается окончательный триумф? Вдруг, я захотел отдать ферзя за пешку, чтобы в итоге оказаться победителем? Обладает ли Ancêtre аналитическим умом? Подумать только, сколько раз он ставил мне палки в колёса… А я всё равно шёл на пролом, и достигал-таки цели… А с нею и сожаления о впустую растраченных силах и средствах. А сколько раз он всё- же меня пересилил, и уберёг от чего-то, но от чего? Неужели я никогда не узнаю? Вот например, что за срочность была ему разрывать мне икроножную мышцу на ровном месте? Чего я избежал, оставшись на месяц прикованным дома к телевизору?  

– Если, упоминая ферзя и пешку, тебе было угодно провести ассоциацию с шахматами, то Ancêtre игнорирует правила игры. Он выше этого.  

Тут в наш разговор совершенно бесцеремонно вклинился санитар. Игнорируя присутствие Фолия, он сухо повелел мне проследовать в столовую для принятия пищи.  

Удивительно! Безумцы тоже питаются! Как я мог забыть об этом? Надо поподробнее расспросить санитара о здешних порядках.  

Мы подошли к дверям, над которыми светилась белая лампа, остановились, и стали чего-то ждать. Пользуясь случаем, я попытался завести беседу с новым лицом.  

Я начал расспрашивать санитара об окружающем меня отныне мире. Но вопросы мои, более чем естественные в среднестатистическом человеческом обществе, здесь казались абсолютно идиотскими.  

– Давно вы здесь работаете?  

– Не понимаю вопрос. Я работаю здесь с начала! Ещё Дионис в своё время нуждался в моих услугах. Через щёлочку приоткрытой двери, он своим напитком впустил в мир людей струйку безумия. Фолий же, эту дверь распахнул настежь, позволив умопомрачению широким потоком хлынуть в человеческую обыденность. А вскоре и вся стена отделяющая безумие от рассудка падёт, и тогда Фолий воцарится над всеми и вся.  

Даже инопланетяне будут избегать конфронтации с ним. Ведь если есть разум, то ему в противовес всегда будет и безумие, и чем развитей интеллект, тем более изощрённым будет помешательство. Вот работы мне будет, – продолжал он уже сам с собой, – сумасшедших инопланетян эксплуатировать…боюсь не справлюсь… они же очень специфические… а на пенсию не отпускают…  

Я запутался в бессвязном монологе санитара, и не смог понять, кого не отпускают на пенсию, – его, или инопланетян.  

Дверь открылась, и мы прошли в зал самой обыкновенной столовой. С самым обыкновенным запахом общепита. Прошли и встали, санитар оглядывал зал в поисках – как я подумал, – подходящего столика.  

В это время за моей спиной, метрах в пяти собралась группа людей. Я обернулся. Они, – не похожие ни на врачей, ни на пациентов, молча с выраженным отупением сверлили меня взглядом. Мне стало неприятно, и я снова отвернулся.  

– Кто это?  

В эту же секунду кто-то из оставшейся за спиной группы со значимостью произнёс:  

– Стадия истинного онейроида, задержка на этапе ориентированного.  

Вот оно что! Так значит всё-таки врачи. Диагноз мне поставили… ну ничего, и на вас управа найдётся. – Подумал я, вспомнив отделение с бывшими мэтрами психиатрии.  

Однако, что это значит?  

– Что это значит? Спросил я у санитара.  

– На какой же мне вопрос отвечать, на первый или на второй? Спросил в свою очередь апатичный субъект в белом халате.  

…– разговаривает с пустотой… – донеслось из-за спины. Я со злостью обернулся, но группа «практикантов» как я для себя её нарёк, уже удалялась. Как-то странно – мелкими шажками, сбившись в тесную кучку, словно стремясь слиться, и непрестанно озираясь по сторонам. Я вновь повернулся к санитару – его не было.  

Что же это? Куда же он исчез?  

Я разговаривал с кем? С пустотой? Сам с собой? Истинный онейроид…  

А что если они правы?  

Я грезил всё это время!! Но какое время? С какого момента? Но я ведь помню свою настоящую жизнь. Помню семью, работу… или всё это были грёзы безумца? Служба в армии… школа… это всё видения? Боже мой!!! Как же давно я нахожусь здесь? Но детство-то я помню хорошо, – этого у меня не отнять. А что если всю жизнь?!!! Что если я был рождён сумасшедшим, и долгие годы создавал себе яркую иллюзию жизни, оставаясь в стенах клиники?  

И вот сейчас я на секунду осознал, что болен?!!!  

Как мне удержать эту секунду?  

Как мне остаться в ней, – реальной?  

Я тогда попробую начать настоящую жизнь – я вырвусь из пут клиники, убегу… Но… сколько же мне лет? Как долго пребывал я в этих стенах? Может быть, я уже глубокий старик, и Фолий вернул мне здравый рассудок, желая помучить меня? Пусть, пусть даже остаток жизни неотвратимо близок, – я проживу его вне лабиринта безумия. Только бы не упустить эту секунду просветления!  

Вцепиться мёртвой хваткой, как за спасительный конец Ариадновой нити.  

И она выведет. Я выкарабкаюсь…к новой жизни!  

Но вот она – эта нить, – одновременно такая желанная и пугающая неизвестностью, начинает выскальзывать из объятий моего духа, становится тонкой, и струясь, растворяется в воздухе.  

Я вновь один перед стеной коридора… какое-то имя вертится в голове… вот я его только что упоминал…  

Ко мне опять подходит улыбающийся санитар:  

– Уже покушали?  

– Я? Наверное…Мне надо вспомнить имя!  

Фолий! Да, я знаю кто это. Более того, – я осознаю!!  

И это не делирий, нет! Это восстановление причинно следственной связи.  

Ха – Ха! Ну уж нет! – Вам не удастся принудить меня к безумию, я ещё поборюсь! Будь я действительно душевнобольным, я бы никогда не связал влияние одного персонажа на происходящие вокруг, и частично затрагивающие меня события.  

В добавок, именно частичность моего влияния на окружение в данный момент, уверила меня в моём относительном здравомыслии. Но это не решает главную проблему, – я всё ещё в заточении, и никакого известного способа сбежать отсюда я не знаю.  

– Фолий? – Участливо переспросил довольный чем-то санитар, – У НЕГО БЫЛО ВОТ ТАКОЕ ЛИЦО? С этими словами молодой человек повернулся ко мне. И мой взгляд вновь упёрся в омут безличия. Вновь я увидел перед собой студенистое, не дающее отражения зеркало. Метаморфозы Ноппера-бо были призваны напугать меня, заставить вскрикнуть от ужаса, бежать, ища спасения от назойливо-неестественного, и потому опасного.  

Но я устал. Я очень, очень сильно устал, и физически и ментально. Входило ли это в расчёты того, кто заставил меня участвовать в этом безумном марафонском поединке с реальностью, как с единственным соперником? Или всё же моим соперником была нормальность? Я устал, усталость переродилась в апатию. И всё бы ничего, но в данном случае перед осточертевшей назойливостью корреспондента, апатия улетучилась, уступив место раздражению. И в тот же миг раздражение превратилось в злобу. Приступ злобы овладел мной, да именно овладел, а не охватил, как это принято говорить. Он проник вовнутрь, и подчинил себе всю мою сущность.  

Не отдавая себе отчёта в том, что я делаю, и что за этим последует, я не размахиваясь, с плеча ткнул что было силы в ненавистную пустоту лица.  

Во времена моей юности, по окончании училища, выпускникам было принято давать официальные характеристики. В той, что дал мне мастер профобучения, была такая строка: «на замечания реагирует неадекватно». Не лучшая характеристика для места под солнцем в человеческом обществе. И в данном моменте она проявилась во всей красе.  

Этот удар был просто необходим! Как освобождение от болезни, как сброс балласта.  

Когда кулак достиг чего-то, в тот самый момент я ощутил умиротворение и вновь обретённую свободу. Стало легко, стресс исчез без следа. И неважно, что я сам почему-то оказался на полу с рассечённой губой, – безликость просто вернула мне то, что предназначалось ей.  

Но как оказалось, этого происшествия было достаточно, что бы Ноппера-бо ретировался, и не появлялся больше никогда. Приподнявшись на локтях с пола, я увидел его фигуру, удаляющуюся в поисках новых жертв.  

Я сыграл не по правилам! Я поступил быстрее, чем сообразил! В мире нормальных людей это считалось бы признаком неоспоримой психической патологии. Но здесь, среди безумцев как это будет расценено? Не подтвердил ли я этим самым своё помешательство? Или вернул себе разум, вырвав его у тех, кто мной манипулировал?  

Зависит ли в таком случае свобода выбора от сознания влияющих факторов? Нужно вырваться из этого мира, бежать до наступления очередного помутнения! Но как? Одному не справиться. Кого позвать на помощь? Некого! Просто и ёмко, – некого!!!  

Я неизвестно где. Там, где всё и вся незнакомо, неизвестно что происходит, почему, с какой целью... да и я ли это? А вдруг все те, кто круша моё сознание и забавляясь игрой, подгоняли меня до этой вселенной, – они остались во вне, и не имеют здесь ни малейшей власти? А если нить, связывавшая меня с инициатором этого посвящения, разорвалась, то я останусь здесь навсегда?  

Тут я обратил внимание на стоявшего особняком человека, – он молча смотрел на меня, но не приближался, а когда я был готов отвернуться, он раскрыл полы своего длинного плаща с вышитым на подкладке изображением всевидящего глаза.  

Осирис! Решил вернуться?  

Бог мёртвых не приближаясь мысленно ответил мне.  

– Ты находишь это место достойным твоего жизнепрепровождения? Вот куда довело тебя твоё безрассудство. Отсюда выхода нет. – А всё могло бы быть иначе, согласись ты в своё время на моё предложение.  

– Я уже объяснился на эту тему! Преждевременная смерть мне отвратительна!  

– Преждевременная – возможно. Но летосчисление в твоём восприятии давно исчерпало себя. Ты упрямился, и это имело под собой основания. А что ты скажешь теперь, если узнаешь, что твой мир давно канул в НИЧТО. От мира населённого людьми отвернулись и время и пространство. Никакой атом космоса не хранит более воспоминания о человеческой цивилизации. Всё погибло, и случилось это не вчера, а …знаешь ли ты, сколько времени в мире людей займёт выращивание кристаллов кадмия? Много! Очень много!  

– Причём тут кристаллы кадмия?  

– Скоро узнаешь. Как ты думаешь, сколько времени, – такого, каким его определяют люди, истекло с тех пор, как ты впервые познакомился с миром мёртвых после гибели на Курукшетре?  

– Не знаю. …Всё было так сжато… 2 дня, может быть неделя?  

– 14 миллионов лет!  

– Это шутка? Это невозможно. Вам не удастся ввести меня в заблуждение.  

– Нет не шутка. Правнуки твоих правнуков умерли миллионы лет назад… не вчера! Поэтому не стоит их оплакивать – слишком поздно. Но чтобы тебя успокоить – смею уверить, – они жили долго и счастливо… по человеческим меркам. Благодаря твоей жертве.  

– Моей жертве?  

– Да, ты своим путешествием дал начало новому поколению ANCETRE, а он в свою очередь позаботился о потомках.  

– Но я ничего не помню!  

– Даже то, что ты переживаешь в психиатрической лечебнице, – всего лишь активность одного нейрона из твоего мозга, летящего в данный момент где-то в созвездии лиры, перпендикулярно траектории капитана Стормфилда. (Тут Осирис слабо улыбнулся, давая мне понять, что это была шутка).  

Всё – только фикция, мозаичное воображение, составленное из неисчислимого количества комбинаций когда-то пережитого. Если ранее перспектива смерти удручала тебя невозможностью причастия к продолжению жизни, то сейчас, когда всё человечество уже исчезло, ничего более не должно тебя держать, не так ли?  

– Как это исчезло? А как же клиника где мы сейчас находимся?  

– Клиника, – это мир одного конкретного бога. За её пределами есть миры других богов, но вот человеческого мира, увы, для тебя уже нет.  

– То есть я в будущем? В самом что ни на есть далёком, непостижимом, недоступном будущем? И только я один – не сумасшедший, сознаю сей факт?? Я очень хотел бы увидеть будущее. Почувствовать ЭТО!  

– Зачем? Тебе не с кем будет поделиться впечатлениями. Твоё Альтер-эго не сможет насладиться престижной привилегией. Вспомни, что тебе говорили: сознание ребёнка более рационально и объективно, чем сознание старца, закрепощённого грузом противоречивых истин. Но вернёмся к неразрешимости твоего положения. Хочешь ли ты и дальше бесконечно воображать себя пациентом психбольницы, или примешь наконец моё предложение?  

– Вы можете помочь мне вырваться из заточения?  

– Тебе, или вышеупомянутому нейрону твоего мозга…  

В отличие от ситуации «воспоминания о будущем», ты гарантированно отправишься в «планирование прошлого». Я не стану конфликтовать с Фолием в его вотчине. Здесь он намного сильнее меня, и не позволит забрать тебя до поры, пока твоё одряхлевшее тело, уже не сможет удерживать твой дух. В отличие от меня, он, напротив, будет всеми силами поддерживать в тебе жизнь. Мёртвые его не интересуют, – он не может их эксплуатировать. Но если вдруг поставить его перед уже свершившимся фактом…  

– Что же вы предлагаете, – суицид?  

– Совершенно верно, но только Фолий не позволит тебе так просто избавиться от его опёки. Любую попытку покончить с жизнью, он пресекает раньше, чем она достигает цели.  

Я помнил о неоправданности и несостоятельности добровольного прерывания жизни, но в моей ситуации, как я сам посчитал, такой шаг был вполне оправдан.  

– И каким же способом мне нужно будет это совершить?  

– Тебе не нужно знать. Всё произойдёт само собой. А чтобы Фолий не смог помешать тебе, его необходимо будет ввести в состояние недееспособности.  

– Каким образом?  

– Существует техника позволяющая заточить богов, духов, демонов в нарисованную форму на листе бумаги или отрезке ткани. До определённого времени. Это тебе и предстоит сделать. Я подготовлю для этого всё необходимое.  

– Я сам должен буду нарисовать Фолия? Но, как художник, я честно говоря, не удался. И как я понимаю, если изображение не будет соответствовать предмету, то процесс закончится, даже не начавшись.  

– Найди кого-то, кто бы тебе помог. В этом заведении хватает с лихвой самых разнообразных талантов. Но тебе понадобится не просто художник, передающий схожее с натурщиком изображение, а кто-то, способный увидеть суть предмета, выудить её, связать путами красок, и пригвоздить эту суть на поверхность холста или бумаги.  

– Я видел подходящую кандидатуру, – ответил я вспомнив производителя многочисленных бумажных смертей.  

И не задерживаясь долее с Осирисом, я тут же отправился на поиски необходимого персонажа. Кто бы мог подумать, – размышлял я про себя, что когда-нибудь я буду нуждаться в помощи сумасшедшего. К счастью, за время блужданий по лечебнице, я недалеко ушёл от искомой палаты. Дверь была открыта настежь, и заглянув в комнату, я увидел сидящего на койке человека с депрессивным лицом. Вряд ли он был настоящим художником, но как бы то ни было, его изобразительный талант очень бы мне сейчас пригодился. Теперь, надо как-то убедить несчастного сумасшедшего изобразить то, что мне нужно. Но, не мог же я попросить Фолия попозировать. А тот в это время мог находиться где угодно, – в любом уголке своего государства-клиники. Всё же, и в этом надо признаться, – дел у него было невпроворот.  

К невероятной удаче в этот самый момент в наше отделение доставили группу прихожан, завещавших всё своё имущество какой то секте. Фолий появился незамедлительно, желая лично назначить необходимые процедуры:  

– У психов в одном кубическом миллиметре мозга – весь мир. У поклоняющихся аврамическому пшику, во всём мозге – ничего. Мы обогатим ваше мировосприятие!  

Пользуясь моментом я, схватив со столика чистый бумажный лист, положил его на колени художника. Он поднял голову и с удивлением посмотрел на меня.  

В глазах его я вдруг увидел… в общем, что-то, что заставило удивляться уже меня. Но вовремя вспомнив, зачем я здесь, я через дверной проём, молча, но энергично показал депрессивному пациенту на кащееподобную фигуру Фолия.  

Художник всё понял, воодушевился неожиданной востребованностью своего таланта, и с остервенением начал что-то мазюкать на бумажном листе.  

Я не мешал ему, и уже через минуту непризнанный гений протянул мне готовую работу.  

Я посмотрел на рисунок. Это было просто невероятно! Вот значит, как изображается сумасшествие. Я мог бы описать увиденное, но не стану этого делать, – дабы избежать обвинений в экстремизме. Скажу только, что это есть у каждого…  

Поблагодарив безответно мастера изобразительного искусства, я бросился к соседней с библиотечной зале. Осирис ждал меня у дверей снаружи, а в самой зале на одном из трёх столиков располагались два похожих на коробки из-под обуви предмета. От них шёл сильный запах металлической ржавчины.  

Пригласив меня жестом войти в залу, но сам оставаясь снаружи, он сказал:  

– Бумагу, служащую местом заключения Фолия поместишь между двух зеркал изготовленных из Монокристалла хлорида кадмия. Это удержит его на минуту. Тебе же придётся поспешить покинуть это гостеприимное место. За минуту обладания «здравым рассудком», ты должен найти путь освобождения.  

Я незамедлительно принялся за несложную, как мне показалось работу.  

Запах ржавчины, с каждым вдохом поступавший в лёгкие, обрывал нити моего подчинения. Я чувствовал, как вырываюсь из лап одного дирижёра, в то же время исполняя партитуру другого. Как продолжает запланированный манёвр курсант лётной школы, которому сидящий в общем кокпите инструктор, вдруг полностью передал управление.  

Вот я помещаю пульсирующий и парализующий лист на гладкую поверхность кубического кристалла, и, удерживая, придавливаю его сверху полированной стороной такого же куба. Два зеркала слиплись раньше, чем их грани сошлись в параллельности. Не важно. У меня есть минута на то чтобы убраться отсюда. Только сейчас я осознал всю безрассудность положения. Другого и быть не могло, – в роли сумасшедшего, я не мог принять сколько-нибудь полезное решение. 50 секунд, – куда бежать? За что хвататься? Что послужит мне билетом во вне? Человек? Призрак? Предмет? От напряжения кровь прилила к лицу, – истерия безвыходности болью раскалывала мою голову. Судорожный кашель неожиданно разорвал дыхание, и сильнейший желудочный спазм швырнул меня на пол. Хлынула рвота. Руки конвульсивно размалывали воздух вокруг, пытаясь схватить и обезвредить невидимый источник внезапного приступа.  

Смерть была неминуемой, и я уже воображал мрачную вечность подземелья Осириса. Но яростные болевые судороги никак не отступали, они выворачивали меня, истязали, комкали моё тело внутри и снаружи. Наконец всё кончилось. Я потерял сознание, а с ним, и, – как я ошибочно подумал, – жизнь.  

Но, когда я открыл глаза, оказалось что я всё ещё лежу на полу лечебницы, вокруг шепчутся незнакомые голоса, а надо мной стоит с непонятным прибором Фолий и беспристрастно на меня взирает.  

– Напрасно ты пытался это сделать, – средства затрачены, а результат – нулевой.  

– Как вам удалось вытянуть меня с того света? – С неподдельным удивлением спросил я.  

– Янтарная кислота в известной степени нейтрализует отравление кадмием. Тебе вовсе необязательно всё знать, но к твоему сведению, физиологию, химию, физику, медицину а также остальные человеческие науки я досконально изучил задолго до сегодняшнего дня.  

– И что же теперь?  

– Не произошло ничего заслуживающего внимания, стало быть, никаких изменений в планах.  

…– Я заметил одного пациента… Мне показалось, это такой же бывший солдат, как и я.  

– Тот, кто наделил свой рисунок моей сущностью? Ты узнал его? Вы были знакомы?  

– Нет, но есть особые признаки, по которым мы узнаём друг друга в толпе.  

– Какие же?  

Если смотреть такому человеку в глаза, видишь внутреннюю сторону затылка. Причём это свойство особо чётко прослеживается именно у выпускников той институции, где я имел честь служить.  

– А когда ты смотришь в глаза самому себе, – в зеркало, – видишь то же самое?  

– Да, но я стараюсь в глаза не смотреть…  

– Возьму себе на заметку.  

 

 

 

 

 

 

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ  

 

 

 

 

 

Фолий, потеряв по всей видимости всякий интерес к моей персоне, удалился, оставив меня сидящем на полу. Так что я был отныне предоставлен сам себе. К тому же Осирис, толкнувший меня на недавний безрезультатный шаг, тоже исчез.  

Я поднялся, и, прокручивая в голове последние события, бесцельно побрёл куда глаза глядят. Видимо мне придётся остаться здесь ещё на какое-то время. Лежать в палате, зациклившись на одних и тех же переживаниях, означало потерять рассудок ещё быстрее. Необходимо было двигаться, будоража мозг всеми возможными средствами.  

Судя по всему, клиника Фолия была более чем масштабной, и мне предстояло эпическое путешествие. Я понимал, что никогда не смогу обойти весь этот, постоянно расширяющийся мир. К тому же безумие, порождённое самим этим местом, двигалось быстрее, и рано или поздно настигло бы меня, стерев навсегда все жизненные приоритеты. Я бродил по коридорам, переходя с этажа на этаж, заглядывал в палаты, процедурные, и мне никто не мешал – тут было не принято лишать пациента возможности обогатить свою болезнь, взирая на страдания других. Впрочем, страдает ли умалишённый от своего состояния, если он его не осознаёт патологическим? Этот вопрос уже задавали мне ранее. Но ответ знают только носители безумия, а они хорошо умеют скрывать свои тайны.  

Экстракампинные галлюцинации и метаморфопсии, эхопраксии и каталепсии, – бесчисленные виды отклонений от жизнеспособной деятельности мозга, проявлялись во всех уголках этого безумного мира.  

Утомлённый и подавленный увиденным, я присел на скамью стоявшую в углу одной из пустующих процедурных комнат. Я чувствовал, что засыпаю, с сожалением сознавая, что при пробуждении, наверное уже не смогу отличить себя нормального, от себя реального. Интересно видят ли безумцы сны? – только и успел я подумать, перед тем как Морфей навязал мне свою волю.  

 

Надо мной возвышалось никогда мною не виданное существо. Похожее на рыжего медведя, но с плоским лицом. С человеческим телосложением, но на четырёх лапах и густо покрытое шерстью.  

Оно спокойно смотрело мне прямо в глаза и внятно вопрошало: кто я такой?  

Вот! Началось! – подумал я протирая заспанные глаза. Так сразу, без прелюдий! Как необычно… Интересно, я уже опять сошёл с ума, или это только процесс ведущий меня к результату?  

– Если ты не перестанешь уверять себя в безумии, то рано или поздно достигнешь этого состояния. Я задал тебе вопрос!  

– Я? Кто такой?.. Меня проглотил крокодил! – Из несчётного количества возможных филологических комбинаций, мне удалось выудить самую несообразную. Я тут же впадаю в ступор, оглушён внезапным проявлением подобного косноязычия и умственного угасания.  

– Так это ты…– в спокойном разочаровании протянул загадочный собеседник.  

– Я хотел бежать отсюда, из мира Фолия. Я не хочу здесь оставаться, я не сумасшедший, моё место не здесь. Осирис предложил мне свою помощь… Но, – не удалось.  

– Радуйся что не удалось, дурак! Ты даже не осознаёшь, что дав тебе антидот, Фолий спас тебя от чего-то, гораздо более ненавистного, чем смерть.  

– Есть что-либо хуже смерти?  

– О да! Много, много хуже! Осирису безразличны мытарства духа самоубийцы. Ему главное заполучить искомое.  

Он воспользовался твоей неосведомлённостью, ради своей выгоды, предложив тебе суицид и не предупредив о последствиях.  

– О каких последствиях?  

– Нельзя совершать самоубийство! У тебя твой собственный, воспрещающий это Гейс. В противном случае, твой дух не сможет выйти из спирали перерождения. Вспомни, о чём говорил тебе Прометей упоминая сансару. Вспомни, что говорил о порочности самоубийства Маниту.  

– Что же делать?  

– Умереть не умирая.  

– У меня нет желания играть в ваши загадки.  

– Не следовало тебе соглашаться с предложением продолжить свои приключения. Поскольку это не приключения. Пройденное тобой доселе закончилось хорошо для тебя, и это тебя уверило, что и далее всё будет протекать гладко? По-твоему главное, чтобы каждая смерть завершилась возрождением? Ты так и не осознал, что смерть – это далеко не самое плохое, кому может быть представлен человек? Не было ли тебе сказано: ты встретишь иных богов, не признающих снисхождения, но черпающих своё величие в вечном пленении узников? Теперь ты – узник.  

– А вы? … Кто вы?  

– Моё имя – Байцзе. Так меня называют люди. Ты также можешь обращаться ко мне по этому имени.  

– Вы – божество?  

– Да, но рождённое как человек. Генетические мутации деформировали моё тело, но озарили мой мозг. Я постигал сущность окружающего мира быстрее, чем осознавал его образ. Но неотрывно связанная с этим процессом гипервосприимчивость, заставляла меня переживать до физического страдания, за все глупости творимые людьми вокруг меня. До безумия. И оно не заставило бы себя ждать, если бы я не изгнал себя сам из общества. Я удалился из мира людей, в надежде избавиться от мук и обрести покой.  

Психиатрическая клиника – лучшее место, чтобы не сойти с ума. Не буду говорить о том, как проник я в этот мир, но он ждал меня. И теперь, я – его жизненно важная часть.  

– Сумасшедший дом?!! Вы нашли умиротворение в сумасшедшем доме?!! Но ваша гиперчувствительность должна была бы разорвать, расплющить вас в таком месте наивысшей концентрации глупости!  

– Интересно ты всегда был невеждой, или это на тебя влияет гостеприимная обитель Фолия? Глупость и сумасшествие – это совершенно различные понятия…  

– Да, вы правы… я и сам это знаю, только запутался. Я это ещё в детстве усвоил, прочитав в одном анекдоте о Ходже Насреддине…  

– Не перебивай меня! Более того, – в этом мире они, – эти понятия, друг друга исключают… кстати, кто такой Ходжа Насреддин?  

– Персонаж народного фольклора.  

– Я не встречал его здесь…  

– Не удивительно. Это скорее собирательный образ, его похождения описывала молва…  

– А ты?  

– Что я?  

– Хочешь быть писателем?  

– Быть писателем??  

– Да, зарабатывать на жизнь, повествуя и придумывая, очерняя и обеляя, насмехаясь и льстя?  

– Для этого не обязательно быть писателем...  

– А! твои мозги ещё способны на сарказм...  

– Да куда уж там… Нет, быть писателем меня не прельщает. Нет ни желания, ни дарования к сему. К тому же, сейчас писателей развелось, – просто умопомрачительно. И всё пишут и пишут… Удивительно, – я тут и сам задумался, – достаточно прочитать 10, 20, 1000 аннотаций или синопсисов к различным сочинениям, и приходишь к заключению, что все писатели высасывали сюжет, из одного и того же пальца. Он, – этот палец, наверное, уже до костяшек обсосан. Вдохновение видимо клонировалось, интриги не существует как понятия, а мораль заставили присутствовать в кандалах, дабы она не убежала топиться в море.  

– Нет, я тебе говорю о Писателях – с большой буквы. А те, о которых упоминаешь ты, – это не писатели, не писаки, и даже не писари! Я бы назвал их колорадскими жуками литературы.  

– Постойте-ка! Я вспомнил! Да, была у меня попытка ваять словесные шедевры. Но к счастью она погибла, не успев родится. Выходит, и у меня есть свой «колорадский» скелет в шкафу.  

– Поведай.  

– Что ж, пока меня никто не гонит на очередное жертвоприношение из уютной психушки, – извольте …  

 

Во время службы в армии случались у меня истории, не то чтобы яркие, но, как мне тогда казалось – достойные быть поведанными.  

Отдельные из них, в то время, произвели на меня такое впечатление, что я мысленно как бы архивировал их, думая, – почему бы и нет, – в виде записок придать им книжную форму. Нет, я не собирался быть писателем – боже упаси! Просто печатный рассказчик. Пересказывая в кругу знакомых анекдоты, мы ведь не претендуем на роль профессионального артиста разговорного жанра.  

Так вот, по окончании службы, жизнь своими переменами отбросила до неопределённого времени все планы по литературным поползновениям.  

И как мне казалось – навсегда. К тому же, актуальность историй казавшихся ранее забавными, потускнела, а то и вовсе улетучилась. Но вот как-то неожиданно, переживая недавний, яркий и необычный сон, я, пробудившись, решил его записать. – Обязательно попытавшись сохранить все связанные с ним эмоции. Но как только взялся я за ручку, вся значимость сновидения неудержимо начала убегать прямо из-под пера, пропадать, растворяться в воздухе. Оставшись через пару минут один на один с чистым листом бумаги, я и вспомнил свои давние «литературные амбиции».  

Не ложиться же снова спать, в надежде разыскать и поймать убежавший сон.  

Итак, первое, что мне в голову пришло из давних приключений, – а это был случай на болоте, – я и решил предать бумаге.  

Записал я его за пару часов, включая небольшие паузы на завтрак и умывание. Затем ещё два часа вносил красивые, как мне казалось дополнения. Потом вымарал всё кроме дополнений, пообедал, посмотрел, как солнечное утро за окном сменилось на тоскливый дождь, и вдохновлённый, снова в течение 2 часов восстановил первоначальный вариант, решив, что для красочных дополнений придётся выпускать отдельную книгу. Ещё бы, – после того, как мне удалось более или менее связно написать тройку абзацев, я уже не сомневался в своём таланте, и представлял будущий мир наводнённым бестселлерами под моим авторством.  

Вечером, усталый но довольный проделанной работой, я предавался мыслям о том, как и на что буду тратить причитающиеся мне роялти, и раздавать автографы на собраниях писателей. Мне бы стоило выйти в это воскресение, – а это было воскресение, – прогуляться. Не солнечным утром, так дождливым вечером, – вдохнуть свежего воздуха. Но нет, – я всецело отдался захватившей меня новой страсти.  

На следующее утро, – благо мне полагался выходной за предыдущее ночное дежурство, я, предварительно позвонив школьному другу, имеющему обширные связи в литературном мире, попросил его помочь мне встретиться на прямую с одним редактором одного из местных издательств. Ему это не составило труда, он обещал помочь попасть на приём, но не более. Ну что же, и то, – дело!  

В своё время я оказал одну ценную услугу своему товарищу, и вот теперь, благодаря его содействию, полугодовое ожидание в стиле «не рецензируется и не возвращается», сократилось до нескольких часов. Заручившись, что буду принят, я направился на встречу. Рукопись, или точнее машинопись – я, учитывая особенность своего почерка, который кроме моего дяди никто не понимал, набросал текст на компьютере и отпечатал его. Так вот, машинопись лежала в рюкзачке, бережно упакованная в защитную папку.  

В назначенное время меня принял редактор, быстро объяснил политику заведения, и затем, убедившись, что текст достаточно короткий, решил тут же при мне его и прочитать, предложив мне на время ожидания чашку чая и комфортное кресло.  

Через 15 минут дело было сделано. Редактор отложил на стол скреплённые листы, и без полагающейся в таком случае паузы, совершенно не дипломатично сказал: ЭТО нельзя считать литературным текстом. Мысль, – не буду отрицать, какая-то присутствует, но в целом, всё не доработано.  

– Что не доработано? – спросил я  

– Я же говорю – ВСЁ!  

– Поясните!  

– Пожалуйста, возьмём любой отрывок наобум…  

Вот например:  

«… справа тянулась горная гряда слева лесистый холм прямо передо мной болото. Мне необходимо пересечь его пока не начался обстрел. Кочки глинистой земли скользят под ногами не давая подошве ботинок за них зацепиться. Время торопит я бегу бегу кругом вода болото болото болото болото болото болото болото болото болото болото болото терновый куст болото болото болото болото болото болото болото болото болото  

заяц выскочил и тоже бежит болото болото болото ого-го-пустая пивная банка болото болото болото болото болото туман сильный туман нет тумана болото – есть болото болото болото болото болото…»  

Я не буду критиковать художественную ценность вложенной в этот абзац информации, – таких критериев, под какие она могла бы подпасть, ещё не создали…  

Но! Вы что, не знаете о существовании знаков препинания? Запятые то могли расставить?  

– Уверяю вас, уважаемый редактор, – там, – в болоте, не было запятых!  

– Запятые надо ставить. Есть правила в русском языке! И из уважения к читателю. – Ну как он разберётся, что тут надо отделить от другого?  

– Там нечего было отделять, – болото оно и есть болото…  

– В литературе, как и в жизни, есть знаки препинания. Невозможно беспрепятственно продолжать какой либо путь. Вот вы, описываете службу в армии, а кем собственно вы в армии были?  

– Водителем…  

– Могли вы ездить беспрепятственно?  

– Мог конечно…  

– Бесполезно от вас добиваться чего-то толкового. Извините, мы не можем напечатать ваш рассказ. Не смею вас больше задерживать.  

– Ну, что же, – до свидания…но запятых там всё равно не было!  

Я уже взялся за ручку двери собираясь покинуть кабинет, как редактор остановил меня вопросом:  

– Извините за любопытство, водителем чего вы были в армии?  

– Танка…  

– Ах, это меняет дело! В таком случае вам стоит продолжить ваши литературные эссе. Вы может быть, даже создадите новый жанр в литературе – беззапяточный. И вас наверняка даже напечатают, но только не в нашем издательстве, – у нас видите ли, всё скучная консервативная классика…  

 

– Это хорошо, что ты попал в нашу клинику, – глубокомысленно изрёк Байцзе. До того момента он внимательно и не перебивая мой рассказ дурацкими комментариями, как это некоторые делают, внимал «затаив дыхание». В общем – идеальный слушатель.  

– Хорошо бы, что бы все писатели сюда когда нибудь попали – продолжил он. Здесь им самое место.  

– А поэты?  

– Тоже, но обязательно с принудительной терапией…  

Однако нам следует вернуться к затронутой мною теме, а именно, – когда я заговорил о литературном искусстве, я имел ввиду совершенно другое. Писателя от рядового шарлатана отличает его превосходство в том, что он отравляет своими сочинениями более широкий круг внимающих. Несопоставимо более широкий! Вдохновение и талант – его поводыри.  

Вдохновение, – неуёмное желание созидать. И причины могут быть различны. Один впечатлён ревущим низвержением водопада – явления доселе им не виданного. Другой – фанатичный католик, страдает от неразделённой любви, погружая весь окружающий его мир в нисходящие круги выдуманного ужаса. Жажда славы и звонкая монета власть имущих, толкают третьего исказить историю, демонизируя давно усопшего короля.  

Талант же заключается в том, чтобы подобрать нужные слова, меняя их местами, слепить насыщенное и осмысленное предложение. Предложение, нередко заключающее в себе фразу, которая много позже, когда современники писателя уже будут тлеть в своих склепах, обретёт крылья и будет цитироваться потомками совершенно не к месту. Затем разбавить заветное предложение небольшим количеством мутной или кристально чистой воды, чтобы полученный соус растекаясь, придал вкус и аромат гарниру из сухих фактов.  

Талант писателя в том, чтобы вскрывая недра читательской души, дать ему прочувствовать ВСЕ эмоциональные и физические состояния персонажа как свои собственные. И принять их. Или же с отвращением отвергнуть.  

Вот он говорит с тобой от лица моряка стоящего вахту, а вот хирург, терзаемый своим бессилием перед метастазами. Служащий банка, – пытающийся понять, когда же фраза босса «делай то, что я говорю, не делай то, что я делаю», не будет применима к нему. Шахтёр, спускающийся в забой, и улыбающийся мыслям о матери – её взволнованные глаза: я видела нехороший сон...  

Писатель вжился в своего героя… на время... и, вживил вас... на время... на бумаге...  

И... вернулся к себе в кресло, за стол с зелёной лампой.  

Его не окатят штормовые брызги, он не заполнит бумаги в морг, за ним не придут с наручниками, не его холодное тело поднимут из шахты. Его долг донести до всего человечества, чем живут этого человечества составляющие.  

Чтение заканчивается с переворотом последней страницы.  

И когда вы, на следующий день выловите в мельтешащих колонках новостей сухую статистику об очередном циклоне, проценте удачных медицинских операций, уголовном преследовании или несоблюдении технических норм, насколько вы осознаете, что это было и вашей жизнью ещё вчера?  

Вот, попробуй сотворить что-нибудь прямо сейчас! Луг прояснил тебе секрет «священных книг». Ты можешь создать здесь, не сходя с места, руководство по эксплуатации новой религии. Надо просто взять какой нибудь сказочный сюжет – лучше не имеющий аналогов у других народов, и преобразовать его по методике!  

– Мальчик с пальчик?  

– Избито… найди что-то из родного тебе фольклора!  

– Гм – гм… Придумал!! Начинать?  

– Давай.  

Покинул бог старый мир, и схлопнулся мир и перестал существовать. И плавая в пустоте бесконечности, родил бог в то же мгновение новый мир из пустоты старого.  

И отделил бог для себя воду – малое, но недоступное. И через окно смотрел на землю.  

И были у бога зубы, – но были то зубы не зла, но добра. Ибо должно добро защищать истину первоначальную. И сотворил бог жизней разнообразие несчётное, и был у жизней корень един, но у бога корня не было, ибо неподвластен он был тлению рождения.  

И увидел бог, что не наделённые разумом, творят животные несправедливости без меры. И призвал он одного отрока к окну своему. И повелел отроку силою мысли зачерпнуть из ледяного окна космоса его самого, – бога. И испытанием таким терзал отрока, ибо голоден тот был и дик, и хотел бога съесть. Но узрел отрок бога и устыдился желания своего. И дал разум бог отроку и явил чудо. И признал своим пророком.  

И повелел нести веру повсюду, и просвещать, и бога славить. А тот, кто воспротивится – тот есть истинно нечистый. Но уверовавшим в него, бог уготовил царствие блаженного космоса. И с именем бога пустился пророк новоявленный чудеса совершать, – дабы покаялись не веровавшие дотоле. И первое чудо явил пророк, – переместились сами ёмкости с водой священной, из дома божьего до дома пророка. И удивился народ. И явил пророк второе чудо, – на печи священной отправился в дикий лес. Но тут нечистые, злые в сердце своём, возопили – не добро-то, – смущать нас и подвергать страху. Побьём его! Третье чудо свершил пророк в лесу – подчинил себе законы природы и приказал инструментам самим работу делать. Но убоялись его завистливые, и донесли до императора про самовольство его беззаконное. Призвал император к себе пророка на суд да на смерть. Но не убоялся пророк, ибо веровал в силу пославшего его бога. И явил он в доме императора четвёртое чудо – избавил дочь самодержца от хворости неизлечимой. И уверовал в него император и в бога зубастого. И велел храмы ставить и в колокола бить…  

– Это ты про Емелю и Щуку?  

– Да…  

– Неплохо, но слишком коротко.  

– Так это начало. А когда первые поклонники появятся, – с ними и писание святое объём обретёт.  

– А как будет обстоять дело со священными реликвиями? Без них любая религия несостоятельна.  

– За этим дело не станет, и вёдра, и печь, и топор с пилой, – все атрибуты к месту.  

– Хорошо, можно попробовать. Придётся мне одолжить у Фолия группу избранных шизоидов, и вооружив их твоим сочинением послать завоёвывать мир!  

– Скажите, Осирис склонил меня к самоубийству уверив что жизнь на земле, таковая какой я её знал закончилась.  

– Это мир Фолия является частью земли, а не наоборот. Поэтому можешь не сомневаться: ваше, – человеческое время жизни на планете ещё не истекло.  

– То есть Осирис обманул меня?  

– Нет, боги не способны на обман, он просто тебя запутал. Общаясь с тобой в нормальном мире, он обращался к тебе как к нормальному. Здесь же– в стенах клиники, ты сам вынуждаешь его относится к тебе как к безумцу.  

– А как же физическая сущность этой лечебницы, где мы пребываем, – она без сомнения реальна. Но в каком месте на земле она находится? Пространство таких объёмов невозможно спрятать на поверхности планеты. Или речь идёт о параллельной вселенной?  

– Параллельные вселенные? Байцзе улыбнулся. И наверное перпендикулярные тоже? А как же иначе? Если есть параллельные, то обязательно должны быть и перпендикулярные! – Он усмехнулся. А затем и диагональные! – Байцзе засмеялся.  

Что там ещё у вас в космогонии? Чёрные дыры?  

Рогатое создание оглушительно захохотало. Вернёмся к более насущным вопросам, а именно, – к моему предложению покинуть омут Фолия, умерев не умирая.  

Лиана Каапи, Калея Закатечичи и вальпроевая кислота – смесь этих компонентов творит чудеса, как сказали бы люди.  

– Но теперь, когда я знаю все составляющие, при случае возьму на себя роль волшебника.  

– Не обольщайся, самонадеянный! Только точная дозировка каждого компонента даст необходимый эффект. Ошибка на пол процента в сочетании, и ты навеки перейдёшь или под власть Осириса, или в уютную палату Фолия. Безвозвратно, то есть абсолютно безвозвратно.  

Под воздействием этой смеси, твой дух отправится в путешествие. Задержись там – закинь якорь. Когда Фолий поймёт, что упустил твой дух, он сам избавится от твоего тела, и они воссоединятся в выбранном тобой месте.  

– Возможно ли такое? Я понимаю, когда дух, уходя, возвращается в своё тело – свой дом. Дух не материален и ему доступны подобные вещи. Но как тело может переместиться к духу?  

– Нет никакого противоречия. Просто ваша физика ещё не дошла до разрешения подобных ситуаций, хотя и допускает их в теории.  

– В теории?  

– Да, как например и то, что блуждающие в космосе излучения когда-нибудь объединятся с кучей пепла, образовав лист бумаги. Смешной вывод правда? Но вернёмся к твоему побегу. Я не могу предсказать, где именно ты окажешься. Осмотрись на месте, подумай. А затем, если тебя всё устраивает – забирай своё тело. Но знай, когда тело и дух вновь соединятся, и ты воскреснешь в новом месте, – назад дороги уже не будет.  

Итак, я принимаю напиток, составленный из никогда мною не слышанных ингредиентов. Терпкий и сильно пахнущий, с горьковато кислым привкусом, он, преодолевая отпор организма, проникает внутрь. На дне остаётся густая тёмно зелёная кашка. Байцзе делает знак съесть и её тоже.  

Боже мой, какая гадость! Надо же оказаться в такой ситуации, когда приходится мучить самого себя без всякой гарантии на успех.  

Сидя в кресле, я расслабляюсь, и начинаю бесконтрольно «стекать» с него на пол, одновременно чувствуя, как захлопываются мои веки. Затухающие мысли ещё какое-то время ворошились пережитым литературным испытанием:  

А умеют ли мертвые читать? Получают ли они информацию о том, что происходит в мире живых? Смотрят ли они новые фильмы? Обсуждают ли меж собой технические достижения?.. А если копнуть глубже… Король Макбет, – поквитался ли он с Шекспиром, когда последний присоединился к нему в царстве теней, за ту клевету, в которую Шекспир окунул королевское имя в своих сочинениях?  

 

На поляне меж двух невысоких холмов стоит безмолвно, не шелестя ни единым листочком огромнейший дуб. Свободное от ветвей, широкое основание его имеет необычный, неестественный вид.  

Приблизившись, я вижу, что середина нижней части ствола выстругана в форме трона, но чёрный окрас безошибочно указывал на то, что работа была скорее проделана выжигающими ударами молний, а не рукой столяра. Тонкость исполнения поражала, но сомневаться, как я убедился позже, не приходилось. Трон не пустовал! Могучего телосложения мужчина приблизительно пятидесяти лет восседал на нём, держа левой рукой скипетр. Его свинцовые глаза даже не буравили – нет, они просто расплющивали меня, как это и подобает тяжёлому металлу. Чтобы совсем не быть раздавленным взглядом, мне пришлось отвести глаза на менее подавляющую картину. Я стал вынужденно рассматривать одежду и предметы, окружающие повелителя этого мира.  

Он был облачён в длинную серо-белую рубаху с вышитыми по вороту и кайме солярными символами. С ластовицей, насколько это можно было заметить, украшенной изображением существа с петушиной головой. Был ли это Абрасакс или грифон – я так и не узнал. Не догадался я и о предназначении в высшей степени необычного скипетра, грубо отёсанного с одной, – верхней стороны, и филигранно украшенного витиеватыми узорами с нижней. Но опомнившись вдруг, что аудиенция назначенная мне, вряд ли подразумевала этнографические изыскания, я перевёл взгляд на видимую только мне нить, соединяющую меня с моим бесчувственным телом. Довольно того, что я предстал перед очередным божеством (в этом я даже не сомневался) безо всякой надежны на благополучный исход этой встречи…  

Я остановился за несколько метров до тронного древа, и осторожно приветствовал как бы слившегося с ним владыку окружающего мира.  

Интуиция, генетическое влияние или самые глубокие из генеалогических корней, – что-то мне подсказывало, что я нахожусь перед одним из славянских богов.  

– Поквитался! – проговорил глухим рокотом сидящий на троне персонаж.  

– Простите, не понимаю…  

– Король Макбет, – поквитался. Ты ведь с этим вопросом на устах проник в моё царство? Я – Перун. И ты возвратился на родные тебе земли. Но прежде чем ты вернёшься сюда навсегда, ты должен будешь совершить многочисленные странствия, и выполнить не менее многочисленные задания.  

Перун вонзил в землю перед собой грубо обработанный конец своего скипетра. Появился сильный запах озона, вызвавший у меня как у духа, короткий приступ сухого кашля. Затем, как по волшебству, земля передо мной поднялась и тут же опала, освобождая большой белый камень (впрочем, фокусники и не на то ещё способны, – уж этим меня не удивишь).  

– Садись! – В ногах правды нет!  

При упоминании правежа (10) мои последние надежды на благополучный исход встречи с «родным» божеством, растаяли как недавний туман. Я послушно присел на белый монолит, чья структура напоминала необычно тёплый мраморный блок. Лёгкий шелест исходящий сверху привлекает мой взгляд. Касаясь ветвей, один из дубовых листьев медленно, как парашют, выныривает из густой кроны, и направляется к корням. До того как он успел коснуться земли, я протянул руку наперерез его пути, и он мягко сел в мою ладонь. Я осматриваю его и с ужасом вижу на рыжей пожухлой поверхности одно зелёное пятно – пронзающий глаз тираннозавра. Моментальный рефлекс заставляет меня отдёрнуть руку, скинув навязчивый знак беды. Мне хочется скорее покинуть это место, внезапно ставшее ещё более неприветливым, чем когда либо.  

Не нравится мне здесь – не успел появиться, – уже намёки на скорую смерть.  

Пожалуй, продолжу поиски более гостеприимного места. Думая так, я натягиваю невидимую ниточку, и слышу, как на другом конце – возможно за триллионы световых лет, звенит колокольчик, вырывая меня из этого сна.  

Перун исчез вместе с дубом и бел-горюч камнем…. Словно и не было. Я даже засмеялся, как смеётся ребёнок, восхищённый простотой и действенностью фокуса.  

И вот уже я в другом месте. Этот сон знойный, яркий – с неба палит солнце.  

Я отодвигаюсь в тень раскидистой акации и вижу за её стволом, чуть ниже, спокойные струи обрамлённого сочной травой ручейка. За ручьём движение. Я присматриваюсь. Из осоки показывается обнажённая женская спина с раскиданными по лопаткам тёмными волосами, и большой цветной татуировкой. Женщина оборачивается, и встретившись со мной глазами звонко смеётся, прикрывая ладонями свои груди.  

Гейша! Красивое, обильно сдобренное косметикой азиатское лицо не оставляет сомнений. Надо делать выбор, – к Перуну возвращаться не хочется, к Фолию – тем более. Лучше синица в руках как говорится. И я обрываю нить – сон, позволив моему телу присоединиться ко мне в этом мире.  

И вот мы уже одни в новой реальности. Психушка осталась в прошлом – до лучших времён. И я, сдерживая порывы кентавра, спускаюсь к берегу, дружески помахивая девушке рукой, и втайне надеясь на взаимность.  

Взаимность проявила себя куда быстрее, чем я мог надеяться. Я не успел даже обдумать способ пересечь ручей не замочив ног, как из травы, сквозь стебли скрывающие бёдра красавицы ко мне прянули серебристые тонкие нити, облепили меня и поволокли прямо через поток воды к ожидавшей меня даме.  

Очутившись у её ног, я, мокрый и подратый, увидел наконец, что ноги-то её, вовсе не ноги, а отвратительные волосатые паучьи лапы поддерживающие обнажённый женский торс. Вот чёрт (нет, ну конечно чёрт здесь ни при чём) угораздило. Повёлся старый кобель на женские прелести.  

Дзёрёгумо! Мне были известны эти персонажи японского фольклора. Я наверное попал на маскарад. Но какой всё же удивительно правдоподобный костюм! Или это не костюм? … Если магия, волшебство, превращения, – не существуют, то над порождением такого существа, – соединяющего в себе заведомо несоединимые организмы, должны были действительно трудиться боги, призвав на помощь все знания биологии, генетики и медицины.  

Девушка рассматривала меня сверху и уже не улыбалась – она зловеще посмеивалась.  

 

 

 

 

 

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ  

 

 

 

 

 

Япония! – подумал я, вспомнив, порождением чьей страны является женщина-оборотень.  

Ни разу не ступала моя нога на эту землю. Но зато я неоднократно бывал в Африке, и теперь шёл, удивляясь – неужели Япония так похожа на чёрный континент? Это просто невероятно! Какая-то путаница. Всё что я видел вокруг, звуки и запахи неопровержимо доказывали мне, что я в Африке. Но Дзёрёгумо?  

Она сопровождала меня, следуя чуть сбоку, и изредка забегая вперёд. Тропинка под ногами пылилась красной землёй. Она проходила то открытой саванной с натыканными по ней то-тут, то-там колоннами баобабов и красными термитниками. То вдруг ныряя в лощину, окружала нас шатром густой растительности.  

– От мыслей пухнет голова? – Ехидно спросила восьминогая бестия. – Да мы в Африке, а я на службе у нашего повелителя. Он призвал многих из нас, и некоторые покинули родину. Япония низвергла себя в технократию. Там осталось мало места таким как мы.  

– Ваш повелитель, кто он?  

– Уйми до поры своё любопытство! – неожиданно злобно огрызнулась она. Или я сама тебе его уйму. Мерзкое создание недостойное снисхождения.  

Я опешил. – Разговор начинался достаточно мило, и вдруг такой поворот. Видимо помолчать будет лучшей идеей.  

Но Дзёрёгумо уже распалилась. Неизвестно чем допекли её люди, но своё персональное отношение к человеческой расе она передала в самых живописных красках.  

Глядя на злое лицо моей спутницы, и на свирепые взгляды которые она регулярно бросала на меня, я убеждался всё больше, что есть что-то, что не позволяет ей наброситься на меня тут же, и растерзать, как это явствовало из её желания, которое она с энтузиазмом описывала уже добрую часть пути.  

«…Вонзить когти в грудь, разрывая лёгкие, ломая рёбра, проломить хелицерами ненавистный череп, медленно высосать жалкий никчёмный мозг. Нет, лучше залить ядом, наслаждаясь видом конвульсий обугливающегося тела. Крушить кости молотом и сдирать с живых кожу, опутывать паутиной, перекрывая дыхание. Душить, душить, душить… медленно, медленно…»  

Дзёрёгумо несомненно так бы и сделала, но что-то ей препятствовало.  

Устрашась поначалу таких откровенных перспектив, я, видя, что за словами ничего не следует, понемногу успокоился, всё же с опаской взирая на агрессивную провожатую.  

Путь продолжался по горному склону, а я всё менее и менее обращал внимание на паучиху, с её кровавыми фантазиями. Вероятно, причиной тому была сущность Дзёрёгумо, – она всё же была женщиной. И как это часто бывало, продолжительное – то есть более одной минуты, воздействие женского голоса, действовало на какой-то тумблер внутри меня. Тумблер этот, полностью отключал моё внимание от речей, видимо предохраняя мозг от избытка ненужной информации. Женские речи превращались в такой момент в монотонное «бу-бу-бу». Эта особенность моего организма явилась в прошлом причиной неисчислимых конфликтов с моей супругой, и в конце концов привела к нашему расставанию.  

Таким образом, мало-помалу я отвлёкся от красочных описаний кровавой вакханалии, всецело отдавшись своим собственным мыслям. Мысли мои, – знай кто о них, показались бы такому свидетелю крайне неуместными, учитывая ситуацию. Я шёл и думал: как так получилось, что я стал плохо учиться в школе? С чего это началось? Почему я – почти отличник, получающий удовольствие от новых знаний и выполненных уроков, вдруг стал патологическим лентяем?  

Прогулка видимо предстояла долгая – как и все прогулки в этом многоэтажном сне. Ничего существенного меня не отвлекало, и я стал методично ворошить воспоминания детства, доискиваясь до причины падения моей успеваемости. Оттолкнувшись от выпускного класса, я погружался всё глубже к истокам, миновал старшие классы, проскочил видение пионерского галстука, достигнув октябрятской звёздочки. Вот наш класс, – мальчишки и девчонки двигают наливными ручками. Одно из требований старой школы, – выработать почерк и аккуратность при обращении с прибором заполненным чернилами. Сколько нам здесь – восемь, или девять лет? На некоторых партах стоят маленькие вымпелы – там сидят отличники.  

Класс за работой, – учитель дал задание. Математика – она не представляла для меня проблем, и, бросая вызов самому себе, я быстро решаю задачку и щёлкаю примеры, неожиданно споткнувшись на последнем. Ответ не сходится – пример неразрешим. Что же, хоть и редко, но и в учебниках тоже бывают опечатки, – возникает единственное объяснение. Я перепроверяю. Нет, ответ не сходится. Оглядываюсь кругом – все работают. Я видимо первый всё сделал – даже раньше отличников. Довольный и гордый своим результатом я тяну вверх руку. Учитель – дама 50 лет, поверх очков смотрит на меня и вопрошает – чего мне нужно?  

– Пример номер шесть неразрешим, – объясняю я ей, боковым зрением улавливая пару злобных взглядов – «Выскочка! Хочет всем показать, какой он умный».  

– Значит, ты не правильно сделал, всё там разрешимо – сухо поставила точку учительница. Я удручённо сажусь на место, апатично перепроверяю своё решение. Нет, у меня нет ошибки, ошибка в примере!  

Минуту спустя до спорного примера доходит одна отличница – моя первая школьная любовь, и по совместительству – любимица преподавателя. Она тянет руку, и говорит – пример номер шесть неразрешим.  

– Ну что же, Наташенька, (Да! Точно! Её звали Наташа) пропусти его, решай остальные.  

Я сижу, раздавлен. – Моё мнение проигнорировали. Бетонная стена пятидесяти лет, со своим непререкаемым авторитетом, удостоила меня взглядом поверх очков, только для того, чтобы навсегда отбить желание учиться, проявлять свои знания, умения.  

Выскочка уязвлён и посрамлён – это точно. Одновременно с этим сгинул потенциальный ценитель прекрасного, доброго, вечного, а на его месте появился посредственный лентяй, которого 35 лет спустя, куда-то ведёт женщина паук.  

Наконец мы достигли места назначения. Я понял это одновременно с донёсшимся до меня из-за кустов, жутким захлёбывающимся воплем. Сопровождающая меня Дзёрёгумо замедлила шаг, и, придерживая меня рядом с собой, осторожно выглянула на находившуюся за зелёной изгородью поляну.  

Она увидела что-то, что её смутило и напугало. Но всё же она вышла на край поляны, потупив взгляд, и стараясь больше не смотреть перед собой. Мне однако это не запрещалось, и я взглянул на открывшуюся картину.  

Посреди овального пространства утоптанной красной земли возвышалось чудовище. – Первый раз в жизни я мог сказать так с полной ответственностью, увидев ЭТО. Термин «чудовище» был придуман именно для описания ЭТОГО существа, и никакого другого.  

Огромный – размером со слона паук, с откинутой назад головогрудью и выступающим на месте сгиба человеческим торсом, терзал останки ещё одной – другой Дзёрёгумо.  

Это было заметно по частичкам татуировки на кусках залитой кровью плоти. Безжизненные лапы женщины-оборотня валялись отвратительной массой подле сокрушившего их господина и слегка подрагивали. Но самое отталкивающее заключалось в выражении лица – ибо это было лицо, – гигантского паука. Это был восторг игры. Не упоение убийством, которое является апогеем желания маньяка – нет! Именно восторг игры, атмосфера постоянного, не затухающего азарта.  

Объяснения были излишни. Вот кому служит Дзёрёгумо. Вот кому не угодила чем-то одна из её сестёр. Не удивительно, что моя пленительница не осмелилась проделать со мной все озвученные ею угрозы. Страх разгневать непослушанием повелителя держал её в непоколебимых рамках.  

– Новая добыча господин Ананси! – проскрипела Дзёрёгумо, и пятясь, не поднимая головы исчезла за листвой кустарника.  

– По чьей прихоти ты прибыл в мой мир, ничтожество? – прошипел паукочеловек.  

– Мне позволили… помогли оставить клинику Фолия.  

– Ты попал не по адресу, но может быть я и проведу тебя через мою страну к следующему для тебя этапу. В качестве шута! Попробуй заинтересовать меня задачами – это продлит твою жизнь. А я в свою очередь буду задавать вопросы тебе, – это твою жизнь сбалансировано укоротит. Ответишь на три загадки – я освобожу тебя, и ты продолжишь свой путь за пределы моего влияния.  

На две – я сохраню тебе жизнь, но ты окунёшься в мир, который едва ли не хуже смерти.  

Правильно ответишь на одну – будешь моим вечным рабом. Если не сможешь ответить ни на одну загадку… такого ещё ни с кем не бывало. …Но я что-нибудь придумаю специально, чтобы сгладить моё разочарование.  

– Постойте! – крикнул я,  

В простой фразе его, я почувствовал хитросплетения достойные коварства джиннов. Согласись я на такие условия, он просто залепит мне рот паутиной, и я физически не смогу дать правильный ответ, даже зная его.  

Его жажда игры должна заглушить животный голод.  

– Если вы хотите убить меня, к чему этот фарс с загадками? И потом, что скажут? «Ананси уже не тот! Он уже слишком стар для новых знаний... »  

– Уверяю тебя, у меня нет никакого желания лишить тебя преждевременно такой перспективной жизни. Загадаешь загадку мне, и я не отвечу верно, – вознагражу тебя.  

Подарок Полифема Одиссею. – Мрачно подумал я, успев заметить, как Ананси едва заметно усмехнулся.  

– Начнём пожалуй с избитых апорий. Вы люди их измыслили, – вы их и разрешайте. Итак, – Ахилл и черепаха. Что можешь ты возразить на утверждение, что движения нет?  

Вот это задача… Проблема философская, философами однозначно не решённая. Подойду со стороны механики, – всё-таки наука движения. Что нибудь придумаю, – вопрос занять Ананси до поры до времени…  

– Я хочу пить – от жажды я не смогу сосредоточиться.  

– Конечно! – воскликнул Ананси, стоит только попросить!  

И вот уже в моих руках половинка кокосового ореха до краёв заполненная чуть мутноватой жидкостью. Я жадно делаю несколько глотков, и не выпуская чаши из рук начинаю обдумывать решение.  

Итак, в задаче предполагаются все известные факторы, – скорость, направление и дистанция. Направление… А что, если Ахилл бежит в сторону, отличную от той, куда движется черепаха? Какой замечательный ответ! И найден меньше чем за минуту! Да, конечно, Ахилл никогда её не догонит. Ответ очевиден! Впрочем, очевидно и то, что после такого ответа Ананси не станет задавать мне второй вопрос, – он меня просто уничтожит от разочарования. А учитывая, что это божество себе на уме, – вне синдиката так сказать, – не факт, что я снова смогу воскреснуть. Да и узнать я ничего толком не успел…  

Нужен другой вариант.  

– Сколько времени у меня есть на обдумывание ответа?  

– Чем дольше, тем интереснее он должен быть.  

– Да уж… Я оглянулся в поисках возможных подсказок, – движение было повсюду. Двигались насекомые, колыхались листья, летели облака, катилось солнце. Но всё это можно было свести к субъективности восприятия. Ананси нужен обстоятельный, очевидный, неоспоримый и независимый от человеческого вмешательства ответ.  

Вернёмся к условию. Три фактора… мало. А почему собственно только три? Три фактора слишком нестабильны, – ими можно как угодно манипулировать Нет, должен быть ещё четвёртый, – связывающий и жёстко скрепляющий первые три.  

Природе состояния из трёх факторов недостаточно. Значит, ещё что-то было скрыто, не договорено. Зенон умышленно не озвучил ещё что-то важное. Что-то, сводящее на нет саму неразрешимость ситуации. Апории Зенона сознательно исключают какой-либо из неосязаемых факторов в описываемой ситуации, с целью привести к неразрешимости парадокса, ввести в заблуждение сознание, здравый смысл. Переводя таким образом проблему из категории парадокса ситуации, вещей или действия, в Парадокс разума. Чего же не хватает? Скорость – есть, направление – задано, время – варьируется…Может быть им просто пренебречь? Как условностью? Необходимо выяснить следствие действия или бездействия.  

Я поколыхал в руках кокосовую чашу, разлив по её стенкам остатки живительной влаги. Вот, что-то засветилось в мозгу – какой-то намёк. Но ещё далеко и обманчиво. Движение заставило жидкость расплескаться вверх, преодолев гравитацию. Да вот ещё в детстве играли, – вращали ведро с водой по вертикали, и вода не выливалась, прижатая центробежной силой… А если вдруг остановить ведро в верхней точке, – вода выльется. Значит, движение ведра удерживало воду от притяжения планеты.  

Вот, о чём умолчал Зенон. – Он, желая запутать своих сограждан, оставил без внимания четвёртый, – решающий фактор. Но…Боже мой! Нет, лучше – боги мои!! Какой бред я несу! Пребывание в психлечебнице не прошло даром…  

Может этим и воспользоваться?  

Раз уж я поднаторел в безумии, – попробую просто заморочить паучье божество, – ведь правильного ответа, – учитывая его отношение к апориям, он – я надеюсь, всё равно не знает!  

– Я правильно ответил? – спросил я Ананси, обосновав утверждение о движении.  

– Не знаю.  

– Как? Задавая мне вопрос, подразумевалось, что вы располагаете правильным ответом.  

– Разве может быть у бессмысленной проблемы ответ? Я просто наблюдал за перипетиями мыслей твоего мозга. Обычного человеческого мозга, – ищущего и находящего там, где ничего нет. Процесс наблюдения крайне меня развеселил.  

– Наступила моя очередь задавать вам задачу!  

– Я жду! В голосе Ананси сквозило нетерпение услышать что-то новое, оригинальное. Вместе с нетерпением гремело ликование от уверенности в своей мудрости, и восторг от предчувствия того, как быстро и красиво сможет он решить какую бы то ни было проблему.  

– Как разрешить парадокс убитого дедушки?  

– Ты говоришь о перемещении сознания и тела в прошлое из текущего?  

Вот ведь как определил, – не зацепишься. – Подумал я, а вслух сказал коротко: да.  

– Не сложно решить противоречие, когда его нет нигде, кроме мозга человека. Но дабы избежать обвинения в оперировании неизвестными вам – людям, факторами, я прибегну к культивируемой вами математике. Чувствую что эта наука никогда не была твоим сильным местом, но опуститься до более примитивных доказательств в угоду тебе, я просто не могу, – из самоуважения и… и к тому же, смерть не любит, когда ей предлагают сделку!  

Итак, принимая как аксиому, то, что прошлое «А(t1+ t2+…tX)» является изолированной системой, внедрение любого внешнего фактора «Т0» нарушает эту самую изолированность.  

Система прямо пропорционально начинает сопротивляться попыткам нарушить её равновесие исходя из придуманного вами закона сохранения импульса.  

Иными словами энергия затраченная Т0 на попытку внедрения и изменения А(t1+t2+ …tX) будет делиться в момент перехода на две неравные части, сводя  

на нет все усилия направленные на нарушение равновесия.  

Почему неравные? Приближаясь к зеркальному отражению своей цели, ты только отдаляешься от её реальности. Уж лучше стоять неподвижно! Выразим это так – ЕА> ET0  

Если же, игнорируя такой надуманный фактор как время, попытка прервать существование первоисточника увенчается успехом, то, в момент Х появятся два новых первоисточника как компенсация за разрыв импульса. Почему два? Независимая репликация. Разрезанная надвое гидра даёт рождение двум новым особям.  

Формула будет выглядеть примерно так:  

А(t1+t2+…tX) = 2Т0 + (A(t1+t2+…tX) x 0)  

Тьфу ты! – Ананси брезгливо замотал головой. – Это было мало-эстетическое зрелище. Если вы никогда не видели, как плюётся паукообразный бог, – вы ничего не потеряли. Но взяв себя в руки (или вернее в лапы), он счёл обязательным объяснить свой жест:  

– Гадко себя чувствуешь, когда приходиться доказывать примитивному существу, преодолимость надуманной этим самым существом проблемы, вооружившись изобретённой этим же самым существом, а потому порочной по своей сути, так называемой наукой. Ну, да на какие только уступки я не иду ради игры… Постой! Ты ведь не хотел просто заморочить мне голову? – Ананси с недоверием посмотрел на меня. Ну ладно, семь бед – один ответ, как говорится у вас. Разберёмся позже. А пока – вот тебе вторая задача.  

Знаком ли ты с проблемой кота Шредингера?  

– Очень поверхностно. Если быть кратким – надо узнать, жив ли в ящике кот?  

– Вот именно! Ящик благодаря закрытой крышке представляет собой достаточно изолированную систему…  

– Я бы сказал – относительно! – вставил я свою блестящую мысль.  

– Будем считать, что я не слышал твоей глупости, а ты её не говорил. Забудь совершенно неуместное в науке слово «относительность»…К слову! …ты злоупотребляешь моим гостеприимством, позволяя себе неуместные, глупые, ни на чём не основанные комментарии…берегись! Моё терпение тоньше паутинки!  

Я украдкой взглянул на изуродованные останки Дзёрёгумо, и понял, что попытки создать атмосферу дружеской дискуссии выйдут себе дороже.  

– Извините за самонадеянное поведение. – Произнёс я, сообразив, что, вежливость, замешанная на признании его величественности, произведёт впечатление даже на необузданного паука. И возможно, мне даже удастся избежать худшего.  

– «худшего»? произнёс Ананси. Нет камрад, тебе не избежать лучшего!  

Чёрт! Этот тоже читает мысли…  

Надо приказать заткнуться своему внутреннему голосу, и решать задачу. Решение должно быть поинтересней. Ананси по сути своей фарсёр. Изощрённый, интеллектуальный фарсёр. За решение можно выдать хитросплетения рассуждений. Главное, что бы ему понравилось…  

Итак, ящик представляет собой достаточно изолированную систему. Желая проверить, не разбилась ли ампула, исследователь приблизится к ящику, вызывая своим приближением N-ное количество возмущений – тепловое, атмосферное и другие. Открыв крышку, исследователь нарушит изолированность, впустив в ящик возмущения, которые и спровоцируют предполагаемый распад атома.  

Датчик активируется, и ампула с ядом разобьётся. Убивая кота, и исследователя тоже.  

Иными словами – чем дольше исследователь остаётся в неведении относительно (вот здесь это слово уместно) состояния кота, тем дольше они оба остаются живыми.  

Но и кот – тоже не дурак. Сидя в ящике, он поймал проникшую туда без ведома исследователя мышку. И вот какой разговор у них состоялся.  

– Ты знаешь серая душа, снаружи стоит глупый человек, ожидая, что же со мной произойдёт. Ирония даже не в том, что он доверяет не мне – умному коту, а какому-то Шредингеру. Вот и мы заключим с тобой пари, – какова вероятность того, что открыв однажды крышку, он увидит нас с тобой (в частности тебя) обоих живых и невредимых. Учитывая, что каждый раз приближаясь к ящику, он вызывает у меня стресс, провоцирующий неуёмный аппетит. И когда аппетит этот достигнет апогея в момент открывания крышки – я тебя съем.  

– Постой, ответила мышка, я задам тот же вопрос живущей на мне блохе.  

– Нет-нет! Не стоит загонять проблему в глубину без необходимости. Уильям из Оккама этого не поощряет. Ограничимся нами трёмя…  

– Из-за твоего словоблудия я уже не помню, какой вопрос тебе задавал…– промолвил Ананси немного удивлённо. Но, не будем возвращаться к прошлому, – это удел паучков. Задавай свою задачу!  

И только тут меня осенило! Что же я время и возможности теряю? Ведь мне впервые представилась возможность узнать решения самых сложных загадок, получить любую, самую сокровенную информацию! Ведь Ананси вероятно владеет неисчерпаемыми знаниями, и сам того не осознавая может раскрыть их в процессе игры.  

Что же спросить? Я даже растерялся! Где зарыт самый большой клад? Куда погрузилась Атлантида? Почему погибли динозавры? Как мне восстановить межпозвоночный диск? Нет, чёрт – это всё мелкое мещанство. Необходимо что-то глобальное. Чем смогу располагать только я! Я нервничал прессуемый течением времени. … Где находится источник вечной жизни? Как понимать язык птиц и зверей? – Что за ерунда лезет в голову!!! Боже мой!! Что же спросить?  

Что представляет собой человеческая цивилизация для земли? Вот оно! Только вопрос надо завуалировать…  

И я задал вопрос:  

– Как объяснить межэтническую социологию?  

– Это просто объяснить, но нелегко понять… слушай!  

Всё начинается с конфликтов провоцируемых миграцией народов. Коренные и пришлые руководствуются в своём быту противоположными принципами.  

Пришлые всегда действуют методом «лучшая оборона – это атака». Поучаемые «сочувствующими», они, лишь ступив на новую для них землю, начинают с неё и с населяющего их народа ТРЕБОВАТЬ. Требовать всё, – уважения, понимания, источника доходов, прав – но не обязанностей. Наконец, власти и подчинения.  

Самые даровитые из них, изучив все силы и слабости приютившей их земли, организуют спланированные дискуссии, на которых они начинают требовать ответа.  

Они не дают вам опомниться, не дают возможности абстрагироваться от водоворота дискуссии. Но это необходимо, – спокойно взглянуть на процесс со стороны. Чтобы понять, что самим фактом того, что иноземец и инородец вынуждает коренного уроженца этой земли, её детищу защищаться, оправдываться, он преступает самый святой закон, – защиты родины!  

Не имеющий никакого права даже задавать вопрос без позволения, он попирает всякое уважение к самой земле, оскверняя её. И по одному этому факту подлежит изгнанию вместе со всей семьёй.  

Отвечая на аргумент, что многолетнее, или даже многопоколенное проживание на местной земле даёт чужеземцу право претендовать на равные права, необходимо ясно восстановить следующий порядок. –Предоставление места для проживания выходцев из других земель, в независимости причин, по которым они эти свои родные для них земли покинули, не даёт им права претендовать на окончательную и полную ассимиляцию, с целью постоянного и равноправного проживания.  

Тем более, если за время проживания на предоставленной им в качестве спасительной земле, совершили они преступления или правонарушения против коренного этноса. Путём притязаний ли, провокаций ли, сея ли раздор между коренными жителями. Проникновением в структуры власти, и стратегически важные государству сферы, организуя «зажимания» развития коренного этноса.  

В погоне за сиюминутной выгодой в политике и экономике, представители власти принимают решения, последствия которых НЕМИНУЕМО обернуться катастрофой в долгосрочном развитии. А именно –позволяют приезжать и обустраиваться, и даже приглашают сами инородцев, с совершенно чуждыми этой земле традициями и культурой, оказывая им всяческую помощь в ущерб коренному народу.  

– Оторванные от дармовой кормушки, инородные паразиты станут проклинать и землю, доселе кормившую их, и людей этой земли. Проклятие страшно!  

– Проклятие, – обоюдоострый клинок. Тому, кто использует его не вовремя, не в том месте или неправомочно, оно вернётся сторицей. Тем глупее выглядят инородцы, проклинающие автохтона на его земле. Их проклятие не только не достигнет своей цели, но обрушится на головы его вызывающих.  

Прослойка социума любой расы, культивировавшая бессознательно обострённое чувство порядочности и чести оказалось заложником собственноручно изготовленных уз на перекрёстке с примитивными интересами.  

– Как это понять?  

– Если генетический прогресс к совершенству у одних образовал искусственные критерии поведения в виде морального кодекса, и выбора при необходимости нерационального решения в виде самопожертвования, у других единственным критерием остаётся рефлекс самосохранения любой ценой. В их понятиях невозможно допустить принять к рассмотрению положение, которое будет ставить какие либо ценности выше самосохранения.  

Вникая в объяснения Ананси, я не мог – в который раз уже, отделаться от мысли, что все боги когда-то вместе обучались генетике – настолько часто их выводы сводились к этой конкретной дисциплине.  

– Ваша речь удивительно напоминает принципы теории Артура Гобино…(12)  

– Гобино? Да, мне пришлось вложить ему в голову некоторые мысли, а он в свою очередь вывел их пером на бумаге. Мы не в претензиях друг к другу.  

Но продолжим! В то время, как некоторая часть из общего количества людей становилась совершеннее, улучшая свои нравственные критерии. Подспудно, такая же часть этого же общего количества, погрязала более и более в трясину пороков, извращений и преступлений. Центральная же часть, оставшаяся без изменений, тяготела в равной степени к обеим крайностям. Исходя из этого, можно сделать вывод, – что нравственное, культурное, научное возвышение части общества, приводят к негативным последствиям в целом, так как одновременная концентрация пороков у противоположной части этого же общества своим влиянием перекроет все положительные достижения первой. Лучше пусть всё общество останется сладковатой водичкой, чем одна его часть превратится в мёд, одновременно породив с другой стороны ложку дёгтя.  

– Если верить вашим словам, человеческое общество давно должно было выродиться.  

– Так бы и было, если бы боги не вынуждали «продвинутую» часть общества держать на коротком поводке часть общества «опустившуюся».  

– Опять выходит, люди должны быть благодарны вам – богам? Спросил я, попытавшись втиснуть в вопрос как можно больше иронии.  

– Вспомни Гомера:  

«… раб нерадив…» но…– задавай следующий вопрос – спохватился Ананси.  

– Сейчас ваша очередь…  

– Ничего, мы сочтёмся.  

– Пожалуйста – произнёс я, – парадокс Ферми.  

– Ну, это легко! Если есть инопланетяне, то где они? Точный ответ будет: далеко!  

– Это необходимо обосновать! Такому ответу нет доверия.  

– Хорошо… представь, что Платон однажды вопросил: если есть на свете прыгающее животное с толстым хвостом и сумкой на животе, то где оно?  

Диоген, сын славного города Синопа, не без резона бы ответил: далеко! Теперь – я! Что такое ум?  

– Ум?  

Да, ум. Не заставляй меня повторять, я ведь ясно выразился…  

– Да-да…– Я задумался. Наверняка существует официальное, всех устраивающее определение, но я не удосужился с ним ознакомиться. И вот теперь надо выкручиваться. Впрочем, с официальным определением Ананси, я уверен – знаком. То есть, его интересует моё мнение…зачем? Непонятная, необъяснимая манипуляция. Но делать нечего, – надо что-то сформулировать. Но… странно однако. Почему Ананси задал этот вопрос последним? Логически, то есть «по уму», этот вопрос должен был бы прозвучать первым. Он хочет, чтобы я сам себя загнал в тупик.  

Что же ему сочинить про ум?  

– Это… это способность правильно определять причину любого следствия и следствие любой причины, и полученные знания использовать наилучшим образом, в зависимости от ситуации.  

– А эрудиция?  

– Что эрудиция? Это вы мне задаёте новый вопрос?  

– Нет, это продолжение предыдущего. Является ли эрудиция базой для ума?  

– По моему, – нет… Да, нет конечно… Если вы интересуетесь моим субъективным мнением, то способность запоминать информацию, сама по себе никакого отношения к уму не имеет. Но я не могу отвечать за всё человечество.  

– Хорошо! Мне нужно было узнать мнение среднестатистического человека на этот счёт. Теперь, после внесения некоторых коррективов в мою политику, дела пойдут продуктивнее. Задавай вопрос!  

– Как объяснить признанный всеми людьми парадокс, – минуты тянутся, дни идут, месяцы бегут, годы летят.  

– Богам несвойственно человеческое восприятие времени. Ваше понятие времени, у нас, – богов, обозначается скоростью цикличности какого либо процесса. Но то, что ты мне сейчас сказал, если это правда, – это удивительная правда. Я думаю, что всё дело в замедлении метаболизма с возрастом. – Пожилые не располагают такой же быстрой реакцией как молодёжь… А теперь скорее говори мне правильный ответ!  

– Да я и сам не знаю. – Признался я прямодушно. Эта загадка достойна сфинкса.  

…– Мне наскучило играть в загадки, они меня начинают утомлять. Да и ты меня утомил… Как бы мне развлечься… с пользой…  

Не успел он закончить фразу, как я рефлекторно дёрнул ногой – резкая жгучая боль, иглой впилась в мою правую икру. Я присел, и отдёрнув штанину, увидел чуть выше среза носка двухсантиметрового сиафу (13) мёртвой хваткой вцепившегося в мою плоть. Я ещё не знал, что меня ожидает впереди, и укус этот счёл случайностью. Паниковать причин не было, а паника в таком случае – худший враг. Спокойно схватив двумя пальцами его тельце я тут же раздавил брюшко, и сведя вместе свои ногти отрезал его от головы. Тёмной точкой осталась она топорщиться на моей коже. Отрывать всего муравья – всё равно что вырывать скобу степлера, – рана может быть куда серьёзнее.  

Теперь надо вытащить и засевшие мандибулы.  

Но только собрался я провернуть эту несложную операцию, как что-то, быстро прошелестев по моей спине к надплечью, вонзилось мне в шею. Рука сама дёрнулась  

стряхнуть неизвестную причину новой боли – куда острее муравьиного укуса.  

Сложенные вместе пальцы, скользяще саданули поверх нового сверлящего ожога, ощутив за мгновенье соприкосновения, то ли небольшой шершавый ремешок, то ли гибкую расчёску. Сбитая с шеи «расчёска» не упала однако на землю, а извернувшись, обхватила частью своих «зубчиков» мой указательный палец, и аппетитно цапнула меня за запястье.  

Большая часть ремешка болталась в воздухе, пока я, пересиливая боль, пытался скинуть её с себя. Мерзкая, отвратительная сколопендра, никак не хотела расставаться с таким большим куском мяса.  

«Подавишься»… – пробормотал я в болезненной злобе, хлопнув ладонью обвитой неординарным браслетом по земле. Сколопендра свалилась в красную пыль, и я, не дожидаясь новой атаки, тут же оборвал её дни энергичным ударом пятки. Гадкая сороконожка, которую не способны укротить даже колдуны-марабу, была мертва.  

Как больно однако!.. Шея в месте укуса вздулась и горела огнём. На запястье у проклятой твари уже не хватило яда, и боль была не так сильна.  

У меня даже не было времени сопоставить два схожих происшествия с последними словами Ананси, я только мельком взглянул на него, оборачиваясь вокруг себя – убедиться, что мне больше ничего не угрожает. Но лицо его, увиденное за это мгновение, было запоминающимся, – театралофил был на представлении долгожданной пьесы.  

Глаза его пожирали происходящее на сцене.  

И тут же пронзительная – несравненно более сильная, чем после укуса сколопендры, боль, проткнула раскалённым шилом мою левую лодыжку. Я заорал, не в состоянии сдержаться. Не утихая, напротив, становясь всё сильнее, боль расползалась по ступне, и выше к колену. Подогнув ногу, и обнимая вопящую от боли плоть, я смотрел на спокойно уползающего в сторону травы светло-зелёного скорпиона. Небольшой – около 7 сантиметров, он удалялся, выполнив данное ему верховным пауком поручение.  

Мне очень захотелось взглянуть на изощрённого повелителя арахнид – в глаза, подавить его взглядом.  

Я поставил ногу на землю и тут же поднял её – боль бурлила всё сильнее и подчиняла себе все мои рефлексы. Вновь подняв ногу я потерял равновесие, и оступившись подался назад. Пытаясь не упасть, опять подставил ужаленную ногу, и ещё раз с криком отдёрнул её от земли. Окончательно потерял равновесие, и навзничь упал в густые кусты акокантеры, за ствол развесистой кигелии. (14)  

Боль в левой ноге заглушала всё, и я даже не почувствовал, как падая оцарапался о ствол дерева и сломанные мною же ветки кустарника. Я лежал и кричал от боли. На обломанных ветках начал скапливаться густой сок, и достигнув края стебля, закапал на ободранную мной при падении руку. Кругом были зелёные заросли, пересыпанные сладко пахнущими цветками, я был захвачен ими, так и не успев взглянуть в самодовольное лицо Ананси.  

Что же, – он победил? Или раунд ещё не окончен?  

Надо прижечь ужаленное место – я помнил, что яд скорпиона теряет токсичность при нагревании. Но, драгоценные секунды были утеряны, да и при себе у меня ничего не было – ни спичек, ни зажигалки.  

Рыча от боли сквозь стиснутые зубы, я судорожно царапал скрючившимися пальцами правой руки землю. Левая ладонь то и дело касалась места укуса.  

Вдруг, недалеко от меня, пригибая своим телом самые тонкие стебли, из травы выскользнул полутораметровый блестящий серый канат. Змея, с очень, как мне показалось откровенным взглядом и романтической улыбкой, не обращая на меня внимания, проползла мимо.  

На нижней ветке дерева, за ствол которого я упал, замечаю бабочку. В том состоянии, в котором я находился – с рассеянным вниманием и наполовину отключённым болью сознанием, я ни за что бы не обратил внимание на подобную неприметную деталь. И взгляд мой, уже соскользнул с неё, как бабочка раскрыла сложенные крылья, и я увидел их скрытый доселе узор. Неровный глаз Ти-рекса с узким зрачком, – его роль играло тельце чешуекрылого, жадно любовался моей агонией.  

Змея тут же вернулась, приблизилась, и глядя мне в глаза замедлила своё движение в метре от моей головы, подбирая под себя своё тело.  

Затем я помню только разинутую пасть антрацитного цвета, мелькнувшую и вцепившуюся в моё горло.  

 

 

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ  

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Я открыл глаза одновременно с возвращением сознания. И причиной этому была сильная тянущая боль, струнами пронизывающая всё тело. Словно все мои сухожилия, вены и артерии, вырывая их из плоти, наматывала на себя  

огромная лебёдка. Медленно, тягуче растягивая и разрывая лимфоузлы. В желании остановить эту боль, вырвать у лебёдки уже отнятое ею, я неестественно сжался, напрягая все возможные мышцы. Затем выгнулся, сводя лопатки и затылок в одну точку. Небольшое облегчение, лебёдка вроде остановилась.  

Сиплое дыхание с одышкой, отвратительный привкус во рту, гул в ушах, зрительное восприятие – размытое и узкое, словно я нёсся по шоссе. – Организм полностью расстроен. Приподнимаюсь на локте – всё ещё лежу на земле, но местность совершенно иная. Краснота земли и ядовитая зелень растительности сменились мягкой невысокой травой, изобильно усыпанной полевыми цветами. Душная жара сменилась уютной, какой-то родной теплотой.  

Отгоняя от себя упорный бред недавно пережитого, я встаю, опираясь на находящуюся рядом околицу. Изгибаясь дугой, бежит она вдаль к берёзовой роще, другим краем спускаясь к небольшой речке.  

С внутренней стороны околичной дуги – лужайка на которой я только что лежал, переходит в мягкую пашню серой земли. Борозды тянутся к невысоким аккуратным деревьям.  

Я медленно потягиваюсь, и тут же жалею об этом, – остановившаяся было лебёдка, больно дёрнула мои жилы, словно напоминая, что расслабляться ещё не время.  

Поёжившись, я не спеша направился к пашне, и, погрузив ступни в мягкую землю, зашагал к деревьям.  

Вдруг нервная судорога заставляет меня съёжиться. В исступлении я оглядываюсь вокруг – власть чудовищного паука всё ещё витает в мозгу. В мыслях моих Ананси продолжал преследовать меня, и я с каким-то фатализмом ждал очередного удара жалом или ядовитого укуса. По крайней мере, моё сознание ещё долго будет нести в себе кошмар недавнего знакомства. Нужно пересилить себя, выдавить воспоминания недавних ощущений, заполнив сознание новыми – позитивными.  

Судя по молодым листочкам, остаткам лепестков на земле и собственно по погоде и положению солнца, в месте, где я оказался на этот раз, была поздняя весна.  

Выбрав тропинку между двумя рядами яблонь, я углубился в сад. Через два десятка метров строй яблонь обрывался совершенно неуместной черёмухой, а за ней располагался участок с розетками репы. Я оглянулся. Кругом всё пестрело разнообразием вкусивших весну растений. Сотни видов кустов, деревьев, злаковых, бобовых, овощных и бахчевых культур не смешиваясь – каждые на свое пяди, росли, цвели и радовали глаз, а жужжание миллионов пчёл дополняло картину совершенного симбиоза.  

Я проследовал дальше в глубину сада, и неожиданно – что было неудивительно в оглушающем вихре цветов и зелени, наткнулся на камень-валун, частично преграждавший проход на круглую лужайку.  

За камнем, боком ко мне стоял высокий, широкоплечий человек, в длинной синей накидке поверх белой рубахи, и разглядывал молодое липовое дерево.  

Он обернулся, и я увидел строгое, гордое, но без высокомерия, и вместе с тем очень спокойное лицо. Густые спадающие вниз усы, гладко выбритый подбородок, морщины вокруг глядящих на меня серо-голубых глаз.  

Не знаю, уместно ли было заговаривать первым. В ситуации, в которой я пребывал с неопределённого времени уместность и определения хорошего и плохого менялись каждый раз в зависимости от прихоти местного властелина.  

И я уже устал угадывать и предполагать, что меня может ожидать. А посему я просто сказал: здравствуйте!  

– И тебе того же желаю! – ответил спокойным чётким голосом Хозяин сада.  

…нет, я не хозяин, – произнёс, опрокидывая мои мысли человек. Я – Семаргл. А пришёл ты в сад Рода, и говорить я с тобой буду от его имени.  

Я инстинктивно – как в армии перед генералом, поправляю одежду, и не обнаруживаю вверенных когда-то мне Нум Торумом колбочек.  

– Не ищи! – опередив мой вопрос произнёс бог-садовник. Я использовал их для твоего возвращения в мир живых.  

– Меня уже возвращали к жизни, каждый раз непохожим способом. Что же было в колбах? Чему, какому процессу я обязан теперь?  

– Мёртвая и живая вода. Нум Торум владеет секретом их приготовления.  

– Универсальный источник поддержания жизни?  

– Нет. От случая к случаю компоненты и действие разнятся. Применимо к тебе, мёртвая вода восстанавливала функциональность блокированных токсинами кальциевых и калиевых каналов. Именно укус мамбы оказался летальным для тебя.  

– А действие живой воды?  

– Этого тебе знать не положено. Но, как и у мёртвой, действие живой воды зависит от каждого конкретного случая. Но, довольно об этом! Мы – Боги позволили тебе посетить наш мир. И сущность ещё одной его части, ты постигнешь в саду Рода.  

Ты уйдёшь как пришёл, обогащённый новыми знаниями, для совершения чего-то, о чём пока не подозреваешь. Но я ожидаю другого гостя. Того, кто придёт, чтобы остаться. Того, кто восстановит справедливость этой земли, вернув ей отвергнутые ценности. Того, кто подаст пример, дав отпор наглым и агрессивным иноземцам.  

Он не будет вознаграждён ни россыпью драгоценных камней, ни золотыми слитками. Короче – никакой материальной ценности. Не стоит также надеяться, что ЭТО ему откроет секрет бессмертия или высшей мудрости. Как садовник я ему предложу семена. Такие как семя мира, семя здоровья...  

–... семя любви?... – чёрт!! Давал же себе слово больше не перебивать… но вот опять. Надеюсь, и в этот раз всё сойдёт с рук. Да, я позволил себя захватить вульгарному импульсу поэзии – закончить фразу красивой нотой.  

Но под откровенным взглядом Семаргла я быстро сообразил, что какой бы смысл я не вкладывал в свои реплики, они основательно и бесповоротно войдут в категорию глупостей, если я не перестану оперировать понятиями, фундаментальными для людей.  

– Нет, не любви. – Произнёс Семаргл. Сорняки не нуждаются в культивации, чтобы завоевать себе место под солнцем.  

Сорняки!? Ужель я не ослышался?  

Любовь, чувство, воспеваемое всеми и всегда, которому была посвящена часть моих скитаний, представлена не более чем сорняком?  

– Любовь, – это цветок, растущий повсюду, без какого-то ни было позволения. Не принимающий во внимание ничьи интересы и пожелания. И этим самым часто, слишком часто, он своим ростом заглушает необходимые для жизни культуры.  

– Но Фрейя говорила, что люди способные любить вызывают зависть у богов!  

– Она просто посмеялась над тобой. Саркастично. Позабавилась, если хочешь…  

Пусть правдиво то, что боги не обладают способностью любить, но разве это причина для зависти? Вы – люди, завидуете ли вы собакам, имеющим превосходный нюх? Или ястребам, – обладающим несравненно более зорким глазом? Нет, вы их просто используете при необходимости. Отнимая у пчёл необходимый вам мёд, вы ведь не завидуете крылатым труженицам.  

Слова Семаргла совершенно неожиданно пристыдили меня. Почему то стало стыдно за былые проявления чувств. Оказывается любовь пробудили во мне, выпестовали и возвысили до небес, только для того, чтобы затем поглубже закопать в грязь! Как унизительно!  

Мне стало как-то неуютно, некомфортно, из-за того, что я – уже взрослый человек, спокойно относящийся к факту, что любовь не более чем химическая реакция, вдруг попал под влияние богини, под энергию воспевания любви. И не почувствовал, что едва-едва не коснулся в постановленных чувствах слюняво-сопливой сентиментальности.  

– Нет! Но всё же, – как это низко, – воспевать любовь, возвышенные чувства, проявить на всю вселенную гармонию слияния духа и тела, и всё это, – ради насмешки?!! Это просто подло!  

– Нет, это – божественно. Это вы – люди обогатили убожеством свою жизнь, введя в неё понятие подлости и иных моральных принципов.  

Боги зачастую бывают коварны по отношению к другим богам, но Божество не может поступить подло, потому, как подлость свойственна только человеку.  

– И что же? Всё, что поведали мне боги, – было не более чем фарсом, блефом, фикцией? На самом деле всё не так? Боги славящие честь, труд, знания. Открывшие мне истину религии, космогонии, творчества. Посвятившие меня в необходимость самопожертвования, табу, силу философии… все они забавлялись загружая мой разум нелепостями? Методы борьбы с раком – просто чушь?  

– С точки зрения людей, – может быть. Но именно с точки зрения людей. Но всё же, доносили это до твоего сознания БОГИ, и не с точки зрения, а просто доводя до тебя абсолютную, непререкаемую истину. Для людей она воспринимается иначе, – всегда отличной от того что было в неё вложено.  

– Значит, мне придётся отделять истину от глупости уже по ходу действия?  

– Ты ничего не понял, и всё принимаешь в штыки. Из всего поведанного тебе, не было ничего глупого или ложного. Это ваше, – человеческое сознание делает всё происходящее таким. Кстати, ты можешь добавить в свой послужной список политику, – ты у меня в гостях именно для постижения этой дисциплины.  

Но я, всё ещё находясь под впечатлением только что услышанного, продолжал осматривать садовый мир.  

– Вы не убираете пожухлую траву? – спросил я указав на линию сухих, полёглых растений.  

– Это души людей, забывших своих предков. Те, кто не навещает усопших на кладбищах, не зажигает в память о мёртвых костры, не бросает в воду венков!  

Видимо желая уже приступить к объяснению вверенного ему предмета, Семаргл жестом предложил мне присесть на широкое полено. Но тут взгляд его упал на раны, нанесённые мне ветвями акокантеры.  

– А! Однако, твои порезы достаточно глубоки…  

Семаргл сделал несколько шагов в сторону и размеренным жестом оборвал с десяток зелёных стеблей, которые выбивались из земли вне культивируемой зоны.  

Впрочем «оборвал» не соответствует в точности тому, что произошло на самом деле. Властелин флоры просто приблизил свою длань к колонии выбранных им растений, и усыпанные листьями тонкие стебли сами прильнули к его ладони. Да так и остались, будто приклеенные.  

Никакого хруста, обычного для таких процедур, не последовало.  

Затем он протянул свой урожай мне.  

– Возьми и приложи эту дикарку к своим ранам, они полностью заживут за несколько часов. Эта трава отдаст тебе свою силу жизни – она у неё необычайная...  

Так же, как и у других сорняков, – у каждого своя сила.  

В растениях заключены снадобья от всех возможных болезней. Вот они – только руку протяни. Но нет, люди не принимают очевидное. Напрасно. Изучая растения в поисках лекарства, вы нашли бы также и нечто таящееся. Нечто, чего вы должны остерегаться. Вовремя не обнаруженное, ЭТО в союзе с кристаллами, превратит человечество в прах.  

 

– Где мы?  

– У поля, одного из сотен ТАКИХ ЖЕ полей под городом Ржев. В 1943 году. Здесь и сейчас идёт война.  

– Я уже принимал участие в битве на Курукшетре.  

– Это не Битва, это – ВОЙНА!  

В другую эпоху, у другого народа иные представления о смерти, и другое к ней отношение. Ты сражался как на разноцветном празднике, ради бытовых амбиций людей, которым ты был абсолютно посторонним. Здесь же всё совершенно иначе. Здесь даже ёмкое и страшное слово «Война», отходит на второй план перед словом ОТЕЧЕСТВЕННАЯ!  

Солдаты этой войны дни, месяцы, годы, сражались с многократно превосходящим врагом в голоде и холоде. Видели разрушенные города и сёла своей Родины, обездоленных людей. Хоронили однополчан, но верили, что фашизм будет повержен. Они поднимались в атаку, превозмогая раны, болезни и страх... и всё-таки не дошли. Погибли, не увидев победы.  

Знают ли павшие до срока, что чума была повержена? – утоли их муку!  

Чувствуют ли они, что есть среди их потомков те, кто оскверняет их подвиг, поклоняясь их убийцам? – Разбуди их ярость...  

 

Воздуха не было. Был выворачивающий наизнанку смрад. Густой как желе, отвратительно душный, он висел над полем. Полем неизвестно чего. Бесформенной массы грязного, серо-бурого с бледно-зелёным цвета.  

Нога утопала в этой жиже как в перине. Это были тела, тысячи изувеченных, разорванных в клочья тел. Они покрывали собой всю землю.  

Солдаты, сержанты, офицеры всё превратилось в одно. Это ОДНО появилось, оно зародилось из смерти, несущее на себе печать страдания и призыв возмездия. Имя этому было СКОРБЬ.  

Оно развело руками, показывая мне другое видение – почерневших от горя матерей и отцов, рыдающих жён прижимающих к себе осиротевших детей.  

Я стоял, возвращаясь взглядом на кричащее от скорби поле. В горле рос ком. Нет, не от отвращения к трупам – я преклонялся пред ними. Чувство величайшей несправедливости сковало меня. Оборванные жизни... недолюбили, недопели... их никогда не возродить.  

Местами в углублениях воронок видны были лужицы – скопившаяся вода смешалась со стекавшей из трупов жидкостью. Из этих луж на меня смотрят сотни глаз. Они смотрели на меня как из окна – глаза на лицах погибших солдат. И на них была написана боль. Вдруг я с ужасом осознаю, что это я причиняю им эту боль – я стою на их телах, я не желая того, попираю святое!!  

Простите, простите!!  

Я хочу рвануться, убраться, лишь бы не осквернять павших, но куда!? Я в середине мёртвого поля. Куда бы я ни поставил ногу, я причиню боль, ещё больше незаслуженной боли!  

Я заревел от бессилия, слёзы затуманили взор. Простите! Простите!! Я не могу оживить вас, я неспособен унять вашу муку!  

Я повалился на трупы, я кричал душимый слезами: Простите! Простите!!  

Но не я был причиной этой боли, это была неизвестность – была ли их смерть ненапрасной? Нет, нет! Она не была напрасной, ВЫ ПОБЕДИЛИ!  

 

Разорванная гимнастёрка на одном из мёртвых тел едва прикрывала глубокую рану. Лоскутки грязной ткани чуть заметно шевелились. Неожиданно, из-под лохмотьев вынырнул грязно-белый червь...  

Я судорожно стряхнул его ногой, и в ту же секунду с отвращением отпрянул – кишащая волна личинок расползалась вокруг потревоженного места.  

Черви пожирали мёртвых.  

Всё чем жил человек до момента своей гибели, – всё беспристрастно пожирали отвратительные черви.  

Как, и кем такое стало позволено!? Человек – концентрирующий в себе весь опыт пережитого, человек – познающий науки, человек – воспевающий чувства, человек – созидающий, стал вульгарным источником протеина для примитивного червя.  

Каждая клетка человеческого организма состояла из его характера. Всё лучшее чем может гордиться человек – честность, верность, трудолюбие, сострадание, отвага, справедливость, добродетель, – служило теперь пропитанием низшего существа.  

На протяжении всей жизни, хромосомы впитывали результаты общения их носителя с окружающим его миром, обогащались, стремясь к совершенству. Стремились дорасти до бога как вавилонская мечта, но рухнули под тяжестью полученного, и теперь питают ничтожное существо, которое, никогда не претендуя на возвышение, достигнет-таки небес в форме мухи.  

Наряду с достоинствами, это существо беспристрастно переваривало и все человеческие пороки, не отделяя одно от другого.  

У всех павших была Мечта! О чём они мечтали? Никто теперь не узнает. Кто отнял у них мечту? Нет, не червь, –  

война! Они просто мечтали жить. Но кем-то было решено по другому.  

Как можно безропотно отдать свою родину на поругание?  

Как можно смириться, что бы наша ЗЕМЛЯ стала называться das land? Когда отечество в опасности, космополитизм – преступление. Они защитили землю собой и растворились в ней прахом. Но осталась боль скорби. Святая боль, не чувствовать которую-предательство.  

 

– Но есть и другая сторона того, что ты увидел!  

Со времени, когда вы отвернулись от ваших истинных богов, от ваших истинных законов, от ваших родовых традиций, вы опустили себя на уровень холопов, удел которых – страдать. Вы обнаружили ЭТО в себе и ввели в культуру. Получать удовольствие от страдания. Вы гордитесь вашей способностью преодолевать невзгоды. Чтобы затем в скорбном празднике оплакивать утраты.  

Предки ваши гордились тем, что не допускали невзгоды, а праздновали радость победы. Вы же создали культ слёз, введя в традицию воспевать погибших героев ваших.  

Но почему бы вам не воспевать ЖИВЫХ героев? Почему бы не отказаться от «авось» избегая несчастий? Почему бы вам не совершать подвиги и достижения без жертв? Поверь мне – в них нет необходимости! Стоит ли говорить, КТО предписал вам жить, выживая? Прославляя себя – многострадальных, когда в этом нет, и не было никакой необходимости? Нужно ли вам напоминать, возродив выжженную иноверцами память, что предки ваши радовались жизни! Не делая культа из скорби по мёртвым! Ваши герои явили себя из-за необходимости исправлять чьи-то преступные ошибки, халатность и некомпетентность. Но те, по чьей вине, люди погибая становятся героями, не считают нужным искуплять собой свои ошибки.  

Жизнь должна быть радостной! Нельзя гордиться жертвами – это преступление. События и поступки считающиеся у других народов героическими, и потому воспевающиеся и служащие поводом для празднования, у вас ввиду множественности их, оказались рутиной. И потому вы не умели никогда ценить их и считали заурядными.  

Нельзя допускать в жизнь события, при которых необходима будет массовость подвигов. Тогда и сама жизнь обесценена будет, и народ потеряет самоуважение.  

Ты утолил жажду познания мертвецов, оповестив их о том, что их смерть не была напрасной, но ты не донёс до них весть о том что есть среди потомков те, кто поддался предательскому сомнению, осквернив тем самым их память! Ты ослушался меня! Почему?  

– Я не мог этого сделать... это как если бы убить их второй раз... они этого не заслужили. И потом, если вдруг такое станет возможным, что армия мертвецов, повинуясь недоступным человеку законам метарелигии, отбросит плоть, соединив сознание во всесокрушающее существо – ничто не устоит пред ним. – Скорбь не станет разбираться, кто виновен, а кто нет – расплата настигнет всех!  

– Вы смертны, как ни крути, – это неизбежно... рано или поздно...  

– Но если жизнь дана, – зачем её прерывать до срока?  

– Это неприменимо к возмездию за преступление, – отмщение безвременно. Но в твоих словах есть разумное, –Маниту прояснил тебе порочность самоубийства.  

Тот, кто добровольно уходит из жизни, – разрушает эквилибр. Какой бы ни была причина – несчастная любовь или несмываемый позор, предательство того кому бесконечно доверял, или неизлечимая болезнь, вина за чьё-то горе или бессмысленность существования, – прерывать жизнь до срока нельзя не исправив причину толкнувшую на грань. Обуздав безумный порыв и отдав всего себя на восстановление разорванной гармонии, потенциальные самоубийцы возможно докажут что «человек» это звучит...  

– Гордо?  

– Ты шутишь? Нет! ЭТО не может звучать гордо, но оно может звучать по крайней мере «НЕ ГНУСНО».  

Ты находишься в плену иллюзий, как и все люди. С молоком матери впитали вы ошибку сознания. Накопивший горы золота и драгоценностей – не откупится, не заберёт это с собой, когда смерть придёт за ним. Померкнет всё – богатство и слава, талант и величие. Нищие и голые возвращаетесь вы во мрак, – ваш истинный дом, а здесь на земле в теле человека, вы – только гости! И дела ваши умрут. А теперь, – о политике!  

 

Государства – это корабли в мировом океане.  

Малочисленные этнические группы снуют по водным просторам, объединяясь перед лицом ураганов, подчиняют и ассимилируют более слабых, и в свою очередь подчиняются более сильным. Корабли растут, вбирая в себя другие народы, или раскалываются на отдельные шлюпки, пав жертвой интриг. На мостике – капитан. Его роль – все свои силы использовать на укрепление корабля, организовывать отражение агрессии, прозорливо избегать сомнительных союзов.  

Торговать с другими судами? Что ж! Изыскивая между тем в торговых отношениях, возможность полной независимости от всех жизненно необходимых товаров, и не допуская на борт никого, кто как-либо может ослабить безопасность корабля. Предвидеть скрытую опасность в предлагаемой к распространению на борту чужеродной продукции, выдаваемую за «абсолютно необходимую».  

На корабле есть только команда, пассажиров на нём нет! И забота о благосостоянии команды, есть важнейшая задача капитана, наряду с безопасностью корабля. Эти две составляющие – «корабль-команда» связаны воедино и навсегда!  

Встречая в океане обломки канувших в бездну кораблей с остатками экипажа, – не пройди мимо, – помоги! Но только так, чтобы не ущемить права и свободы даже самого никчёмного матроса на своём корабле. Вновь прибывшие получат место на корабле в обмен на работу, какую капитан посчитает полезной для корабля. Чужаки останутся на корабле на время, необходимое для постройки другого судна на котором они и смогут продолжить СВОЙ путь, расплатившись за гостеприимство и возместив стоимость своего нового корабля.  

Капитан, из великодушия ли, из личной ли симпатии, или поддавшись на провокации и допустивший спасённых на мостик, – к управлению кораблём, в трюм – к стратегическим запасам, или на общие палубы – смущать команду подстреканиями, – есть преступник.  

Непримиримое различие менталитетов, раз и навсегда было генетически утверждено природой.  

Глава государства в силу своей некомпетентности и невеждества игнорирующий сей факт, предоставляющий привилегии инородцам и иноземцам в ущерб коренному населению, оправдывающий свои действия радужной перспективой «взаимного обогащения культур» есть суть преступник. Перспектива же такая, основанная на ущемлении жизнедеятельности собственного народа в корне своём порочна. Принятие услуг иноземцев и инородцев, какими бы плодотворными и благоприятными  

не оказались результаты, в конечном итоге – через десять или через сто лет, но это наступит неизбежно, – в конечном итоге приведёт к несоизмеримо большему ущербу.  

Глава государства, – это не бюрократическая должность. Это абсолютная беспристрастность на страже гармонии в сосуществовании человеческого общества внутри самого себя, и с окружающей природой.  

Политические границы абстрактны. Их создал человек, расписавшись этим самым в своём ничтожестве перед гармонией природы.  

Тем откровеннее, глава государства, как представитель доминирующего вида, должен заботиться о процветании всей живой и неживой природы, волею случая оказавшейся по одну сторону вымышленной человеком границы. Люди – только малая часть живой природы, причём не самая лучшая. Сознание собственной неспособности решить государственные проблемы и не желание при этом оставить абсолютный пост, напротив, прилагая все силы и средства на сохранение власти, усугубляя тем самым бедствия, является суть преступлением.  

Для поддержания жизни человеку необходимы пища, вода и убежище, позволяющее пережить тяжёлые погодные условия. Обязанности главы государства обеспечить всех граждан этими трёмя компонентами, а также дать каждому гражданину общее образование. Затем, опираясь на результаты самых обширных тестов, направить достойных на специфичное высшее образование, с условием что молодой специалист возместит кратно своей службой или работой затраты государства на его обучение.  

Лишение граждан равных возможностей для обучения, идеология создания конкуренции для «естественного отбора», неизбежно ведёт к деградации государства как институции. Глава государства, идущий на поводу у доктрины «здорового естественного отбора», подобен человеку, несомому вместе с остальными людьми потоками водопада. Но вместе с тем, громко утверждающего, что у него «всё под контролем».  

Другой жизненно важный фактор для гражданина – здравоохранение. И в этом вопросе государство обязано бесплатно обеспечить полный набор услуг для своих граждан.  

Отличительной чертой главы государства является способность единолично принимать решения, какими бы они не были. Если он, желая представить картину поддержки инициативы, публично обращается к своим министрам со словами: «давайте вместе подумаем, как можно решить (улучшить, организовать)…». Это сразу и безапелляционно говорит о полной несостоятельности такого главы государства. Более того, о его бездарности на этом наиглавнейшем посту, и о его преступной пассивности.  

Не о подобных ли говорил тебе Энки?  

Безусловно, такой – талантливый интриган и манипулятор, но как глава государства – полное ничтожество. Узурпатор, использующий всю свою энергию и ум не на процветание вверенной ему страны, а для поддержания собственной власти. Применяющий все находящиеся в его распоряжении средства для обаранивания собственного народа и подавления тех, кто этому обараниваю сопротивляется. Вместо того чтобы избрать и утвердить единую и непререкаемую идеологию, – пусть не устраивающую кого-то, но способствующую своей стабильностью укреплению государственного самосознания народа он, культивируя «свободу мнений», сознательно вбивает клин, разъединяет сплочённость населения противоречивой пропагандой. Подливая время от времени масла то в один, то в другой огонь.  

Классическая ситуация «разделяй и властвуй».  

Он возродил и выпестовал сословия, наделив особой привилегией представителей раболепия.  

Раболепие, натурально присущее одним, отравляет жизнь остальным. Раболепие – необходимость восхищаться, прислуживать, возносить кого либо. Будь то девятой воды на киселе родственники отрёкшегося бездаря, призываемые на царство, или актуальный властедержец. Раболепным всё равно кого возносить, они этим живут и умиляются своей рабской сущности. Они смертельно ненавидят чуждых раболепию. Бессознательно, органически; они никогда не простят свободомыслящую, непреклоняющуюся личность, но будут всеми доступными средствами уничтожать её, этой личности жизнь.  

Оперируя невесть какой ценности знаниями, они, убеждённые в своей непогрешимости, обвинят своих оппонентов во всём смертном, от непатриотизма до прямого предательства.  

Хватит ли смелости холуям и лакеям, признаться себе в своей участи? Им – подгоняемым иллюзией безнаказанности, хватит ли им разума остановиться, не отягощать своё положение перед неотвратимостью?  

Хватит ли им знаний истории, бесстрастно повествующей, что нет ничего вечного, и перемены не заставят себя ждать.  

И поимённо вспомнят всех, кто, попирая справедливость, услужливо выполнял приказы преступного государя. Оправдания их не будут приняты!  

Возможно когда-то они, сознавая, что переступают красную черту, тешили себя мыслью, что всё не так страшно. Затем сродни предателям, склонным в своих поступках выискивать перед судом совести благородные предпосылки, вот они уже убеждают себя в том, что никакого предательства не было, – они поступили так ради чего-то лучшего для всех.  

А может, достигнув какого-то социального уровня, они, оглянувшись, увидели, что ВСЕ так поступают. И отринули себя – ранних, ради себя – нынешних, осенив себя знанием, что ЭТО и есть истина жизни.  

Управлять государством может всякий.  

– Ваша мысль чудовищно несправедлива – последствия будут страшны!  

– Управлять может всякий обученный грамоте, другой вопрос как он это будет делать – хорошо, плохо, посредственно, преступно, или через других людей.  

Даже ты смог бы этим заняться…  

– Я?! Не-ет! Здесь на амбиции стоит накинуть узду здравомыслия. У меня нет ни опыта, ни соответствующего образования.  

– Это даже хорошо. В таком деле традиция наличия высшего образования является скорее недостатком, чем достоинством. Высшее образование собой затмевает присущие ему самому пороки. В таком случае, само наличие высшего образования убеждает его носителя в непоколебимости его правоты. И человек у власти, становится просто неспособен осознать ошибочность своих действий, небезосновательно полагая, что обладает полной компетентностью в политике, окружённый такими же, ограниченными высшестью (именно высшестью, а не высотой) своего образования, сподвижниками.  

Правило должно быть одно, – уничтожать безусловно все попытки нарушения культурных, традиционных и национальных границ. Какой бы формой они себя не проявляли, – подкупом, запугиванием, или, – что опаснее всего, – взыванием к милости и жалости у народов, генетически расположенным к помощи и состраданию.  

Государь, подталкивающий силой, и направленным отуплением собственный народ к тому, что бы смеяться там, где нужно ужасаться, – преступник. И холопы его верные – те, кто претендует на непобедимость государства. Государства, отчаявшегося перед лицом абсурдного поведения населяющего его народа. Тех, кто ликует от невозможности понять умом не страну – нет, а их менталитет. Закрепощённые в своём сознании, заложники нелепых басен и слухов, они не могут покинуть проторенную кем-то когда-то чужую колею, и обречены двигаться по ней, научив себя и своих детей гордиться тем, чего необходимо стыдиться.  

Неспособность управлять государством искала себе оправдания. И оно было найдено, – за этим дело не стало. Было объявлено, что революция, – это просто борьба за власть, идеология – несостоятельна, принципы – невыполнимы. Конечно, если группа людей собравшись вместе построила большой, сложный в управлении корабль, они – строители, знали и умели управлять своим детищем. Передав со временем штурвал новому, – закалённому в невзгодах поколению, создатели корабля были спокойны за своё создание. Но затем уже начали подрастать дети, никогда не сталкивавшиеся с трудностями, неспособные и ленивые отпрыски, не постигшие ни умом, ни сердцем науку навигации и внутреннего порядка на борту. И вот они, не желая признаваться в своей беспомощности, обвинили предков в ошибке, изначально закравшейся в расчёты. Провозгласили под давлением морально более сильных капитанов (О! – эти чужие капитаны всё рассчитали. ) с враждебных кораблей, наилучшую политику управления, – предоставить корабль самому себе, – саморегулирование. Политику, в действительности обернувшуюся полной бесконтрольностью и анархией. В панике, ничтожества стоящие у штурвала пытаясь хоть как то удержать корабль, раздают самые ценные его части новым «друзьям», а сами – на случай вероятного крушения, уже прикупили на кораблях у этих своих новых друзей уютную каюту.  

Но пока ещё не покинули палубу, собирают вокруг себя свору прогрессивных интеллектуалов, охотно обливающих грязью первую и вторую команду корабля.  

«Угнетённые, ущемлённые» деспотическим порядком – плачутся они публично, собираясь в стаи с подобными же ворами – крысами с отдавленным хвостом.  

За любое преступление или правонарушение рано или поздно наступит расплата. В зависимости от человека и наказание будет различным, – кому-то достаточно будет общественного порицания, кому-то удара плетью, а кому-то, – смертной казни.  

Судья берущий взятку за осуждение заведомо невиновного, вор не погнушавшийся обокрасть и без того нищего пенсионера, водитель сознательно проехавший на красный свет – все они заплатят сполна. И их счастье, если успеют они сделать это при жизни. Чем раньше наступает расплата, тем она легче. Иначе уготовано будет им, безропотно взирать из царства мёртвых как страдает, болеет, и гибнет их потомство. И терзать их будут не черти в аду – таковых не существует, а их собственные ANCETRES, за то, что преступлениями своими, они раз и навсегда оборвали линию жизни всего рода.  

Былые поколения знали об этом законе, – сознании неизбежности следствия за причинение каких либо действий, – физических или даже мысленных. Никогда не подвергавшийся сомнению, он был неотъемлемой и естественной частью жизни, как процесс старения организма.  

Но развитие общественных отношений оттеснило эту составляющую на второй план, а затем и вовсе законсервировало ее, где-то в глубине сознания.  

И способствовало этому развитие аналитического мышления.  

Парадоксально, но две жизненно важные основы человека не могли в равной степени ужиться в его мозгу. Анализ, как основанный на воспринимаемых физически процессах вытеснил ставшее вдруг абстрактным сознание неотвратимости результата.  

Действительно, как описать слепому красоту восхода, или глухому очарование мелодии? Проще будет и не пытаться это сделать. Так же и «поумневшим» людям, оказалось проще и вовсе избавиться от гипотетического дамоклова меча, карающего моральное несовершенство. И вот таким образом осознание конечной расплаты со временем совсем исчезло из расчётов человеческой судьбы.  

Тяжело пробудить у современного вашему обществу человека веру в то, что не имеет немедленного подтверждения. А если и имеет, то всё при удобном случае даётся на откуп суеверию.  

Запомни и передай всем: Законы будут до тех пор поддерживать порядок, пока останутся незыблемыми. Чем древнее закон, тем меньше необходимость его менять.  

Это ты поймёшь, приняв аргументы об ошибочности твоей войны против религии. Твоей личной войны.  

 

 

 

 

 

 

БЕЗГРАНИЧНОЕ ЗАКЛЮЧЕНИЕ  

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Я стоял на полого спускающемся к берегу склоне. Обильно усыпанный кусками тёмно-серой скальной породы, он резко контрастировал с находящейся позади меня белой стеной. Лишь местами прерываемая острыми скальными выступами, стена эта простиралась в обе стороны, насколько хватало глаз. Передо мной же, блестело в лучах низкого солнца море. Я находился можно сказать на самом солнцепёке, и всё же дрожал от холода.  

Стоящий у кромки воды человек с неподдельным энтузиазмом запускал камни «блинчиками». Когда очередной снаряд, запрыгав по поверхности воды, скрылся из виду, человек повернулся ко мне, и я узнал «Красное перо». Но я даже не успел обмолвиться с ним словом, как позади возник протяжный скрежет – некоторые из лежащих дотоле у подножия белой стены скальных пластов вздыбились, и подминая под себя другие, резали их острыми кромками. Я всё понял. Белая стена была ни чем другим как ответвлением тянущегося к морю ледника. И она, ленивым бульдозером вороша куски скал, надвигалась на меня. На верхней кромке время от времени появлялись знакомые уже фигуры: Прометей, Ананси, Кришна…  

«Красное перо» приблизился с противоположной стороны:  

– Лето! Антарктика! Какое великолепное место! – заметил попутчик. Почти девственная территория, незагрязнённая скверной человечества, и лишённая даже божественного присутствия.  

– Насколько мне известно, вставил я фразу, – даже здесь побывали представители основных конфессий, – стало быть, говорить о стерильности не приходится…  

– Ты ведь знаешь уже, что нет нужды принимать всерьёз этих клоунов, носящихся со своими героями комиксов.  

Но поговорим о тебе! Вот собственно и настал час расплаты…  

– Как… какой расплаты?  

– Позволь! Ты ведь не думал, что будешь путешествовать бесконечно, да ещё и без билета?  

– Я смею утверждать, что за всё заплатил, или вы забыли, сколько раз подвергали меня смерти?  

– Не стоит препираться. Физически ты не более попорчен, чем до нашей встречи. Даже твой кариозный зуб всё в том же неизменном состоянии.  

– О какой расплате вы говорите?  

– Ты своим антинаучным атеизмом, считая, что отрицаешь бога, на самом деле отрицаешь только самозваную фикцию. Но что ещё хуже, развивая дилетантство вместо того, чтобы разъяснить природу источника, ты только усугубляешь осквернение этого самого источника.  

Ты недальновиднее Дон Кихота, который, будучи убеждённым, что поражает опасных чудовищ, в реальности разрушает полезные ветряные мельницы. Не замечая, что враг только прикрылся этими мельницами. Представь себе ситуацию, когда верховный судья-правитель, наделив свой народ законами, удалился на покой, освободившись от судейской мантии и оставив её без надзора. Не было причин волноваться за её целостность и неприкасаемость – принцип не трогать не принадлежащее тебе, было частью жизни человеческого общества.  

Но допущенные в страну чужеземцы не несли в своём геноме нравственных предрассудков приютившей их земли. Они где подкупом, где угрозами взрастили из представителей коренного народа изменников. Затем при поддержке предателей изменили законы предков. И наконец, обнаружив мантию судьи, облачились в неё.  

И нарекли судьями себя, и стали творить беззаконие. Но действуя под облачением мантии, представляли собой «правосудие». Так и мантия под названием «религия» была похищена. И беззакония, творимые под её эгидой стали ассоциироваться не с невидимым узурпатором, а с самой сущностью мантии. Народ, недовольный несправедливостью, восстал против самого понятия правосудия, – мантии.  

Так и атеисты, разъярённые преступлениями церкви, восстали против самого понятия религии, даже не соизволив разобраться в корне проблемы. Ты воюешь против чего-то, что не является тем за кого себя выдаёт. «Это» по сути, вообще ничем не является. Но провоцируя у тебя проявление внимания, оно достигает своей цели, – занимает место, и претендует на значимость.  

Упорствуя в своих заблуждениях, ты подрываешь истину, а не прикрывшуюся ею ложь. Посему, ты приговариваешься к «исправительным работам». Тебе необходимо будет исправить свою ошибку, и последствия из неё уже вытекшие. А именно – тебе предоставлена необыкновенная возможность зародить здесь настоящую религию, задав ей характер и направление развития.  

– Но как?  

– Путём создания бога,  

– Достаточно ваших насмешек, я уже давно понял, что я просто болван в ваших манипуляциях.  

– Да конечно, но ты не осознаёшь всей сложной красоты нашего сценария. Именно такой «болван» нам и нужен.  

– Как же я создам бога?  

– Как хочешь. Можешь ввести в этот мир гомункула, или попытаться одухотворить мандрагору. Тебе предоставлена полная свобода действий. Можешь просто подумать. А главное, не забудь присвоить своему богу общую божественную сущность, – Эксдукцию.  

В отличие от человека, устраивающего и основывающего свою разумную жизнь на принципах дедукции, индукции и абдукции, мы, – боги продолжаемся во времени, основывая нашу жизнь на принципе эксдукции.  

– Никогда не слышал.  

– И не услышишь. Людям недоступно подобное.  

– Объясните, я попробую понять.  

– Охотно. На самом отдалённом примере, который впрочем, всё равно не позволит понять основу. Глядя на дерево, человек сознаёт, что оно не умеет летать. Глядя на железо, человек сознаёт, что оно не умеет летать. Глядя на нефть, человек сознаёт, что она не умеет летать. Но когда человек видит состоящий из всех вышеперечисленных компонентов самолёт, он убеждён, что тот умеет летать.  

Богам же нет необходимости видеть сочетание деталей, что бы сознавать, – да, это способно летать.  

В противовес реализму, эксдукция включает в себя эффект подобный человеческим плацебо и ноцебо.  

– То есть, если человек идущий ночью по кладбищу умрёт, это будет противоречить постулату, что кладбище не в целом, ни в частях своих, не представляет реальной угрозы для жизни человека. – я правильно понял?  

– Человек умирает от страха, навеянного его собственными мыслями. Страх не материален, но кортизол и адреналин – вполне реальные штуки. В тоже время, другой персонаж, – незакомплексованный предрассудками о мертвецах, вернётся с кладбища целым и невредимым. И только мы – боги, знаем наперёд, кто вернётся, а кто нет. В умении знать наверняка то, что люди называют предчувствиями, и заключается принцип эксдукции.  

– Очень сложно. Я думаю, что люди вполне могут обойтись и без этого фактора.  

– Тогда, – за дело!  

– Но почему именно я? Я – убеждённый атеист, принуждаем к действиям, венцом которых не будет ничего? То есть абсолютно ничего? Я не верю в вашу реальность. Вы – просто порождение моего сумасбродства. Стоите передо мной и убеждаете создать ещё одно «ничего»…  

– Замечательно! Наряду с «болваном» как ты сказал, атеист нам просто необходим. Знаешь ли, лучшие милитаристы получаются из убеждённых пацифистов? Надо только сначала втиснуть такого пацифиста в рамки жесточайшей дисциплины и невообразимого идиотизма, а затем дать широкую свободу выбора в реалиях новой армейской жизни. И ты себе не представляешь, какое поле для творчества, открывает вдруг вчерашний мирный обыватель. А ты сейчас как раз обогащён предрассудками всех жанров, всех времён и народов, твоё творение должно представлять собой шедевр умопомрачения. Вот мы этого от тебя и ждём…  

Но тут я что-то заупрямился. Причины как таковой не было. Вряд ли бы я сумел создать из пробирки мутанта, перед которым падёт на колени весь мир. У меня проявилось упрямство ради упрямства. Может быть то, что от меня ждут добровольных действий, не имея возможности заставить меня, и придало мне наглости. Но скорее я, чувствуя шелест последней страницы, просто стал в позу и решил – не хочу! Просто не хочу ничего делать.  

Так мы и стояли какое то время, – с одной стороны – я, подпираемый меланхоличным ледником, с другой – нечто возникшее из синаптических щелей травмированного мозга, но облачённое тем не менее в видимые образы. Между нами наверное мечется мой Ancêtre, не зная к какой стороне примкнуть, как собака всё принимающая за игру. Вроде бы это мой Ancêtre, и он обязан заботиться обо мне. С другой стороны кто-то же и зачем-то мне его назначил?  

У моих ног, едва возвышаясь над галькой, колышется под порывами ветра небольшое растение, усыпанное мелкими цветочками. Было невероятным видеть, как Колобантус Кито, – само олицетворение хрупкости и уязвимости, бросил вызов ледяному царству, цветя и размножаясь. Вот кого следует боготворить, – пусть тогда хоть кто нибудь наберётся наглости взять на себя роль священника, дабы трактовать волю безмолвного бога. Первый заявивший, тут же отправиться на гильотину. Второго не будет!  

– Чего же вы ждали все эти годы? Почему не нашли никого кто мог бы воплотить ваши планы?  

– Во-первых, у нас нет никаких планов. Во-вторых, ты далеко не первый, кого мы используем для своей пользы. Были люди несравненно более умные и возвышенные чем ты.  

– Зачем же вы опустились до моего, – не выдающегося уровня? – спросил я. Я старался говорить как можно более флегматично, но порождённая тщеславием ехидца всё равно окрасила собой вопрос.  

– Развитые люди оказались несравненно более подвержены нравственным противоречиям, и не смогли довести задуманное до конца. Были и математики, и поэты. Вот например, что сам о себе написал один из них, перед тем как отказаться от доверенного:  

 

«И Эварист уж тонкое перо тачает,  

На массу книг прочтённых оперевшись, фантазии и знания смешав,  

с изяществом известным и интригой дерзкой, с вульгарно-предсказуемым концом,  

Войну богов, хоть и не без ереси изображает». (15)  

 

Но я не слушал, зацикленный на мыслях о том, как мне выбраться из этой бессюжетной передряги. Я вдруг вспомнил слова Байаме о том, что нахожусь в состоянии постэффекта от влияния ЭМП. Это в свою очередь напомнило мне опыты с волей человека.  

Посредством вживлённых в мозг электродов, возможно полностью контролировать поведение подопытного. Без осознания последним своего положения.  

Итак, достаточно незаметного воздействия напрямую на мозг, чтобы человек выполнял всё, что заблагорассудится кукловоду, ни на мгновение не сомневаясь, что действует только по своей воле. То есть любой жест, любое слово, взгляд – всё будет являться только результатом желания оператора? Означает ли это, что всё время, пока я находился в этом бредовом мире, боги полностью манипулировали мной? Порождая противоречия подобные явлению бабочки на Курукшетре, ОНИ подталкивали меня на различные действия и слова. Будоражили подсознание давно забытым вкусом винограда, побуждая меня действовать по их сценарию, одновременно обходя предписанные ИМ ограничения-гейсы. Даже проявления моей дерзости и критики – была их задумкой? Играли сами с собой, через меня? Они загружали мой мозг превосходящей моё сознание информацией, с одной целью, – что бы я смог воспроизвести в финале некий сплав, – абсолютную религию, – УНИВЕРСАЛЬНУЮ ЕРЕСЬ.  

А как же мысль? Бесконечное множество вариантов генерируемых в мозгу? Как разум воспримет внешнее влияние, если оно уже не осознаётся как внешнее, но как плод своего личного воображения? Сможет ли разум оценить критически действия выполняемые телом? Осознает ли душа, что она уже «за бортом», или в лучшем случае пассажир? А телом управляют без её ведома? Или она примет это как факт? Попытается ли она сопротивляться, и если да, то как?  

Однако если рассудить чуть глубже... Впрочем, глубже уже некуда. Круг замкнулся, и вариантов возможного просто нет. Ведь если боги могут полностью контролировать  

любого человека методами, доступными сегодня даже людям, какой смысл от такого контроля?  

Чёрт побери! Это всё не вяжется ни с чем! Не понимаю, не понимаю, не понимаю! Зачем было организовывать весь этот спектакль, если изначально можно было управлять всеми моими действиями!!! Тронуть подбородок, посмотреть на часы, сказать «да» на предложение продолжить путешествие! Всё это был не я!!!!  

Сорваться с обрыва, сгореть в огне...  

Что-то не так... Вот оно!!!!!  

Вот, что я совершил сам! Вот, на что не способны были меня подвинуть веления богов!!! Часть моих генов, а именно эгоистичные, сопротивлялась давлению извне! Я их подчинял, будучи сам подконтрольным. Но напрямую боги неспособны подавить эгоизм моих генов!!!!  

Вассал моего вассала – не мой вассал!!!  

Выходит эгоистичные гены – предохранители, защищающие личность от внешних попыток взять над этой личностью контроль.  

– Так-так… значит господин Байцзе, якобы играя в литературу, подталкивал меня несерьёзным сочинительством к определению какого-то плана? Плана по образованию новой религиозной институции?  

– Вот видишь, хоть и с опозданием, но ты начинаешь сопоставлять произошедшее с тобой, в видимый уже орнамент…  

То есть ВСЕ мои приключения были не чем иным, как вживлённой в мой мозг инструкцией по производству ЭТОГО? Не хватает только нажатия кнопки. А боги сами не могут меня к этому принудить – сопротивляются эгоистичные гены.  

 

Мои мысли понеслись неведомо куда, восхищённые своей собственной сообразительностью. Но о чём это я? Надо заставить себя остановиться, признаться, что я ни черта не соображаю в генетике! Надо возобновить простой диалог…  

– А кто же у вас мозг? И сердце?  

– Не понимаю…  

– Мне было сказано, что вы все являетесь частью одного организма.  

– Да, так оно и есть.  

– Я долго ждал, намекал, пытался разузнать, кто же в этом организме играет решающую роль. Хоть сейчас, перед финальной точкой, скажите мне, кто же у вас за главного?  

– Ах вот ты о чём…Дело в том, что никто никогда тебе не говорил, что речь идёт о человеческом организме. Во вселенной есть мириады иных форм жизни. Да и на земле их миллионы. Есть и такие, которые могут позволить себе содержать и множество сердец, и множество мозгов. Ты меня разочаровал своим вопросом, а я надежды возлагал. Думал, что закоренелый атеист окажется проницательнее. Впрочем, – красное перо встал передо мной на большой кусок скалы, загородив собой солнце, – с поручением данным тебе, ты справился достойно. – Новая религия уже завоёвывает землю.  

– Новая религия? Но я же не дал «добро» началу процесса?  

– На самом деле в этом не было необходимости. Ты просто подумал!  

Ни проронив больше ни слова, Красное перо отошёл в сторону, позволив солнечным лучам вновь ослепить мои глаза. Я зажмурился и отвернулся. Но назойливое солнце вдруг опять оказалось передо мной. Куда бы я ни поворачивал голову, никак не мог избежать льющегося на меня потока яркого света.  

 

Яркий свет слепит глаза до тошноты…  

Я вроде тонул… наверное меня вытащили и я лежу под солнцем… Или это софиты театра, и я – на сцене?  

– Мсье Лего! Очнитесь! У вас была весьма необычная реакция на местный наркоз. Но всё закончилось благополучно, – старая пломба удалена, кариес уничтожен, и новая пломба уже на месте. Сделайте прикус… Ничего не мешает?  

– Доктор??? Какой кошмар!!  

–???  

– Извините, это я не вам…долго я был в… без сознания?  

– Именно столько сколько нужно – улыбается дама в белой блузе.  

– Удивительно…– я в ступоре смотрю в потолок.  

Однажды я перенёс операцию под общим наркозом. Операцию несложную – на переносицу. Помню, как меня везли на металлической кровати в операционную, голого, только прикрытого лёгким халатом. Помню, что в боксе было холодно. Помню, что меня это раздражало. Я злился на надетую на лицо маску, злился на медленно действующий наркоз. Мёрз и злился на хирурга с ассистентами, суетящимися рядом, в ожидании, когда я отключусь. Меня всё раздражало. Раздражали торчащие из носа бинты, мешающие мне дышать.  

Бинты… откуда они? И где все люди? Я отрываю вдруг ставшую ватной голову от подушки. Я в палате! В своей палате! Смотрю ничего не соображая на часы – пятнадцать ноль ноль. Операция начиналась в одиннадцать.  

Где я был всё это время? Точнее где было моё сознание? Просто какое-то чёрное пятно. Пятно, стёршее 4 часа моей жизни! Ни сновидений, ни ощущений. Может быть такова смерть? Секунда твоего чёрного пятна съедает дни существования в мире живых. Или месяцы? Годы? Тысячелетия? Но Осирис убеждал меня в обратном!  

– Вы можете встать с кресла?  

– Да-да конечно.  

Я встаю, и пошатываясь подхожу к окну кабинета. На улице развеваются флаги. На каждом красуется Колобантус Кито.  

– Но ведь это же я создал, придумал только что!  

– Вы о нашем гербе? – спрашивает доктор, следя за моим взглядом. – Ну, это вряд ли. Уверяю вас, – символ существует с незапамятных времён. Его создали сразу после исчезновения с лица планеты самого цветка, и перед тем, как он – возрождённый, заполонил всю биосферу, полностью её подчинив.  

Я продолжал смотреть в окно, ничего не понимая.  

– Знаете доктор. Пока я был под наркозом, я…не сочтите меня сумасшедшим, я разговаривал с богом.  

– С богом? Это было познавательно? У НЕГО БЫЛО ВОТ ТАКОЕ ЛИЦО?  

Услышав последние слова, я задохнулся. И стал кувырком лететь в пропасть безумия. Но пока я не достиг самого дна, я мог бы что-то сделать! Я не стал оборачиваться и смотреть на доктора, – я знал наверняка что увижу. Вместо этого я стал шарить глазами в поисках чего нибудь длинного и тяжёлого, что бы уж если треснуть, то от всей души. Сложенный у шкафчика с папками металлический штатив от запасной лампы, показался мне вполне подходящим предметом для сведения счётов.  

Сейчас что-то будет…  

 

**************  

 

Мнение автора касательно реальности существования богов, может не совпадать с мнением этих самых богов.  

 

 

 

ПРИМЕЧАНИЯ  

 

 

1 – Альфонс Алле – французский журналист и писатель, известный своими эксцентричными работами.  

2 – Бурбуленк – сорт белого винограда, используемый как для виноделия, так и в качестве столового десерта.  

3 – Флейт – парусное судно 16-18 веков обладавшее хорошими мореходными качествами.  

4 – Ликеделеры – своеобразное содружество пиратов северного и балтийского морей.  

5 – У Манси выражение «сварить котёл рыбы» используется также для измерения времени.  

6 – Энкиду – герой эпоса о Гильгамеше, его друг. Рос вместе со зверями, и был отвергнут ими после того, как его совратили люди.  

7 – Ньявпа-пача – в космогонии Инков прошлое-будущее время, замыкающееся в круг настоящим.  

8 – Гейс – обязательство неизбежное к исполнению.  

9 – Вольный перевод  

…Эфирна времени спираль…  

…Могуче космоса движение…  

…Магический зов чрез душу промчится …  

…Астры потонут в немилости лет…  

…Как вновь историю прожить…  

…Агонизируя но веря…  

…Рок умертвит все сожаленья…  

…Единой истиной ведом…  

…Ни жест, ни взгляд, ни даже слово…  

…изменчивость ввергает в хаос…  

…Ночь стражу доверяет утру…  

…иллюзий будущего мира…  

 

 

 

10 – Поссум – мелкий сумчатый зверёк, обитающий в частности в Австралии. Не путать с опоссумом.  

11 – Правеж – древнерусское право взыскания.  

12 – Артур Гобино – французский писатель, социолог. Автор расовой теории.  

13 – Сиафу – род кочевого африканского муравья.  

14 – Акокантера – растение с ядовитым соком, кигелия – колбасное дерево.  

15 – Имеется в виду поэма Парни Эвариста «Война богов».  

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ОГЛАВЛЕНИЕ  

 

 

Глава 1…………………………..4  

Глава 2…………………………..22  

Глава 3…………………………..32  

Глава 4…………………………..51  

Глава 5…………………………..68  

Глава 6…………………………..82  

Глава 7…………………………..100  

Глава 8…………………………..120  

Глава 9…………………………..146  

Глава 10………………………....172  

Глава 11………………………....196  

Глава 12………………………....220  

Глава 13………………………....246  

Глава 14………………………....265  

Глава 15…………………………288  

Безграничное Заключение……. 310  

Примечания  

 

 

 

 

 

 

| 2422 | 4.74 / 5 (голосов: 27) | 22:22 22.09.2017

Комментарии

Lego18:24 12.01.2020
elver622017, Спасибо Вам за отзыв! если Вы действительно дочитали до конца, то Вы пятый человек совершивший этот подвиг! в основном кто берётся , бросают после одной - двух глав. я года три в общей сложности корпел над этим. увы результат получился не диетический. как оказалось - слишком нудно, тяжело для восприятия и главное - неоправданно большое. но всё же это единственное, что я действительно считаю из всей своей писанины литературным трудом.
Elver62201715:07 12.01.2020
Интересное и занимательное произведение у ВАС получилось! С увлечением читал и находил ответы на некоторые интересующие меня вопросы! Очень хорошо и понятно написано! Спасибо ВАМ! И конечно БРАВО!
Gennadybadin19:14 20.08.2018
Едва ли много москвичей помнит что и как и откуда пошла Москва. Но вот особый статус Москвы порождает спесь столичную. От того и вся остальная Россия в глазах писак всевозможных --- это отсталая деревня, и кроме презрительных названий малых (и не только малых) городов ничего не достойна. То ли от злобы, то ли от невежества, и от глупости безразмерной и от денег немерянных они забыли, что вся Россия их кормит... Вот давеча некий депутат заявил: "раз меня выбрали, значит я самый умный"( Без тени сомнения, на всю Россию заявил). Вот как умниками-то становятся. (Вот об одном таком я хочу написать).
Lego22:59 19.08.2018
gennadybadin, Большое спасибо за Ваш отзыв, - он для меня реально имеет значение. Что касается упомянутых Вами ранее жителей Москвы,- без лицемерных сожалений можно поставить её жителей на место, просто напомнив, каким образом Москва стала столицей. А именно - вовремя раздвинув ноги перед монголами, и предав своих соплеменников. определение утрированное, но вполне верное
Gennadybadin20:27 19.08.2018
Ну а то, что не понял, то, видимо, и понимать нечего, как сказал не очень давно один философ...
Gennadybadin20:16 19.08.2018
Сочинение мощное и значительное. Я пытался отвечать на каждую главу, но получалось много и ... Но возражать -то было нечего, мысли -то были одинаковые (у нас) -- хоть слова и разные,.(А потом местные йеху оборвали мою связь, и всё остальное я дочитывал в другом месте.) Но такого количества божеств я не знал, точнее -- не знал их философий...
Lego23:11 18.08.2018
gennadybadin, Ваше мнение?
Gennadybadin20:53 12.08.2018
Прочитал всё...
Lego23:13 19.07.2018
gennadybadin, спасибо за Ваш отзыв, и за то, что дочитали до конца, я уже задним числом осознал, что "труд всей жизни" очень неудобоварим для чтения. но всё-же это единственная вещь, про которую я могу сказать, что я в неё "вложился". остальные рассказики - просто от скуки.
Gennadybadin10:32 18.07.2018
Всё же после каждой страницы нужна передышка. Тем более, что одни и те же мысли встречаются у нас. Вот те же самые жители Москвы, забывшие уже чей хлеб они едят, всю остальную Россию очень патриотично переименовывают в Верхне, или Нижне -жопински... Мои-то мысли, правда, без богов, но впечатление от Ваших -- очень значительное. И я ещё не оформил свои примечания от "Мозгократии", так что немножко передохну. И хотелось бы каждую страницу оценивать...
Lego18:22 14.05.2018
aillinpark96, Большое спасибо за отзыв. Честно говоря, я удивлён, что эта вещь вызывает положительные оценки у прекрасного пола - писалось совсем не для женской психологии. А за то, что Вы дочитали до конца - отдельная благодарность - всё-таки эссе длинное и утомительное.
Aillinpark9610:20 14.05.2018
Чтиво, надо заметить, не из самых легких для восприятия. Я начну с того, что меня задели рекомендации, вернее анти-рекомендации к вашему эссе. Не вижу никаких причин, чтобы психологи были ограничены в данной ситуации.
Ваша работа мне крайне понравилась, в ней есть смысл, есть изюмище, есть красивый, литературный слог. Ни каждый (про себя и вовсе молчу) может похвастаться всем выше перечисленным. И если ваша работа - ересь, то это самая качественная ересь, которую я видела.
Желаю огромных успехов на данном поприще.
Lego15:32 18.02.2018
8841, спасибо, мне как и любому пробующему себя в литературе, приятно читать подобные отзывы. Выходит время было потрачено не зря...что до технических, философских и политических выводов, закамуфлированных в тексте - надеюсь, что специалисты до них никогда не доберутся))
884114:44 18.02.2018
Уважаемый Ле Го! Наконец я закончил чтение Вашего удивительного эссе.Я ещё в своей жизни не читал так долго ни одной книги. Ассоциация - будто я нырнул в океан, достиг дна и вынырнул уже другим человеком. Лего опять же у меня ассоциируется с набором различных знаний, предназначенных для моделирования подобных произведений. Я, конечно, просмотрел отзывы читателей. Свой восторг один из них выразил всего лишь одним непечатным словом, характерным для бытового русского языка. Я также восхищён и посоветовал бы администратору сайта добавить к Вашему рейтингу сразу десять тысяч баллов. Алекс 8841
Lego23:26 05.02.2018
8841, главное, чтобы хватило терпения до девятой главы, дальше пойдёт как по маслу. Там фантазийный балласт отступает на второй план, а на первый выходит чистая политика...
Lego21:53 05.02.2018
8841, буду с нетерпением ждать Вашей оценки
884117:25 05.02.2018
Уважаемый Лего! Я прочёл пока только 6 глав Вашего удивительного эссе. На счастье, я не принадлежу ни к одной категории перечисленных Вами профессий. Но и я,просто чайник (в терминологии компьтерщиков) , ощущил на себе "влияние и грандиозность бездонной пропасти высшей мудрости". Если сказать честно, я начал читать Ваше єссе второй раз. С первой попытки я едва осилил первую страницу. И, только прочитав Вашу сказку, и восхитившись ею, я принялся За Универсальную Ересь.Воздержусь пока от комментариев. Они будут по окончанию чтения. Алекс 8841
Volkov_arkadyi20:23 24.01.2018
Многим не рекомендуется....
Poleytelen04:29 23.12.2017
Если бы было только предисловие )
Это уже был успех
Wolfram12:47 06.12.2017
Ох мммммать. Вы знаете, здесь я могу подобрать только один эпитет. Который разом сможет описать мои впечатления.
Это Ахуенно! Вот одним словом только так. Надеюсь никого не задел?
В процессе чтения замечаю, что автор - недурственно начитан и отлично владеет материалом.
Многое не знал. Что-то угадывалось.
Это ж целая философия, и да. Это Ересь. Конечно ересь с точки зрения тех, кто чаще всего употребляет этот термин. Однако что есть ересь по большому счёту? То что не вписывается в догматы. А догматы бывают разные - кто мешает написать свои.
Я оставлю это в избранном. И пусть мне повезёт когда-нибудь написать что-то хоть чуть-чуть сопоставимое по масштабу.
Brutislaf13:15 04.12.2017
Вы, там в аннотации - перечислили всех нормальных людей.
Остались проститутки, воры в законе и гангстеры всех мастей...(шутка!).
Sunnypuzo20:40 29.11.2017
Сначала мне понравился анонс, потом предисловие и первая страница. Оценку поставлю через 28 днееей, почитаю в день по страничке. Всё таки это похоже на серьезный уровень писательства, и требует внимательного прочтения до последней строчки
Madmaxxx22:55 26.11.2017
Не плохо
Fanjass04:54 26.11.2017
Что то странное,мне нрав
Oribikammpirr11:18 22.11.2017
Многим не рекомендуется.... А кому советуете?
Sergiofedicci10:40 22.11.2017
Прочла первую главу. Интересное начало. С удовольствием буду читать дальше!
( Bogodistlena)

Книги автора

ЭПИЗОДЫ
Автор: Lego
Рассказ / История
Аннотация отсутствует
Объем: 1.715 а.л.
00:52 17.03.2024 | 5 / 5 (голосов: 3)

МУРАВЕЙ
Автор: Lego
Рассказ / Естествознание Проза Реализм
Десять минут из жизни Муравья
Объем: 0.472 а.л.
11:30 10.06.2021 | 4.95 / 5 (голосов: 41)

Приятного аппетита!
Автор: Lego
Статья / Реализм
Аннотация отсутствует
Объем: 0.229 а.л.
01:21 26.04.2021 | 4.97 / 5 (голосов: 37)

Раритет Флеминга
Автор: Lego
Рассказ / Пародия
Праздники и будни бойца невидимого фронта
Объем: 2.195 а.л.
01:29 08.04.2021 | 5 / 5 (голосов: 19)

государственная мифология
Автор: Lego
Эссэ / История Публицистика
Аннотация отсутствует
Объем: 0.514 а.л.
16:19 06.06.2020 | 5 / 5 (голосов: 15)

Биография напитка
Автор: Lego
Очерк / Лирика Проза
Аннотация отсутствует
Объем: 0.443 а.л.
11:13 01.05.2020 | 4.96 / 5 (голосов: 30)

СЛАБОСТИ
Автор: Lego
Очерк / Лирика События
Аннотация отсутствует
Объем: 0.545 а.л.
00:16 24.11.2019 | 5 / 5 (голосов: 27)

Авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице.