Страницы из дневника Г.П.

I.  

Село взяли на рассвете. Дым от горящей соломы висел, как грязная рубаха на плечах неба. Мы шли по улице, где камни плакали порохом. Ветер гнал пепел, цеплявшийся за стволы. Комбат сказал: «Здесь никого». Но война всегда лжёт.  

II.  

Ребёнка нашли в погребе, меж картофельных мешков и крыс. Мальчонка, лет пяти, с глазами, как два уголька в мокром снегу. Сидел, прижав к груди игрушку — танк из пластмассы, расколовшийся о его страх. «Ты чей? » — спросил я. Он молчал. Война учит детей молчать лучше любых матерей.  

III.  

Снаряд ударил где-то за домом. Стены погреба вздрогнули, осыпая нас глиной и тленом. Ребёнок не закричал. Просто вцепился мне в шею, как вилкой в мясо. Я вынес его на свет, где небо было синим и жестоким, как стекло от бутылки.  

IV.  

Санитарка, худющая, как жердь, замотала мальца в одеяло. «Живой? » — спросил сержант, вытирая приклад от грязи. «Живой», — ответил я. Он хмыкнул: «Теперь героем будешь». Но герои — это те, кто не вернулся. Мы же просто шли дальше, оставляя следы на дороге, где смешались кровь и роса.  

V.  

Ребёнок так и не заплакал. Смотрел сквозь нас, будто мы были тенями из другого сна. Может, он видел, как его дом стал грудой щепок, а отец — чёрным пятном у колодца. Война пишет истории пером из огня, а дети учатся читать их по пеплу.  

VI.  

Вечером, у костра, я думал о его глазах. В них не было страха — только тишина, глубокая, как воронка от мины. «Спасибо», — шептал я в темноту, но благодарность здесь гниёт быстрее, чем хлеб в окопе. Завтра снова марш. А мальчик, наверное, теперь спит под гул дронов, укачивающий лучше колыбельных.  

VII.  

Война — это когда ты спасаешь жизнь, а потом стираешь руки о шинель, будто они в чем то виноваты.