Окончательная уборка грязи

Среди радиоактивных развалин разносился рёв загадочного чудовища.  

Прозрачный Мальчик вынул испачканные слизью руки из подземного вегетативного человека и протянул Громаде один из мозговых клубней, который тот мигом проглотил и сыто, впрочем, с некой оторопью рыгнул.  

– Нам нужно поскорее бежать отсюда, если ты, конечно, умереть не желаешь!  

В глазах Громады отражалась тревога. Его опухоли, которыми он был украшен как новогодняя елка, покраснели и вздулись от напряжения.  

– Желаний я не имею, – улыбнулся Мальчик. – Моё мертвое состояние нетленно и вечно. Но ради мимолетного развлечения я, пожалуй, сыграю роль и этого персонажа.  

Он накинул на плечи выцветший армейский рюкзак, взял за ручку лиловую коляску и подкатил к Громаде. Тот, кряхтя, поднял свисавшую с живота 50-килограммовую опухоль и положил ее внутрь. В опухоли Громада жил, ибо был он не человек, а коллективный искусственный разум, представляющий собой сообщество нанороботов в лике нефтяной жидкости.  

Жидкость эта внедрялась в биологические тела, захватывала нервную систему и существовала как паразит, пока не истощала ресурсы организма-хозяина. Тогда она выбиралась из разваливающейся плоти и искала себе новый сосуд. Долго находиться в автономном состоянии жидкость не могла.  

Вдвоем они пробирались через развалины, пока неведомая тварь с грохотом и воплями предавалась неким разнузданным бесчинствам, к счастью, остающимся тайной. Громада лавировал с коляской между груд кирпичной крошки, через которые Мальчик просто перелезал. При этом его внутренние органы сексуально качались под прозрачной кожей и плотью.  

На кирпичных кучках и среди ржавого металла росли ярко-голубые цветы с тонкими лепестками, похожими на крылья нетопырей. Крохотные роботы-волчки ловили голыми крысиными лапками перья мыслящего света, пребывая уже в иной поствитальной экосистеме.  

Позади обрушился небоскреб, звук совпал с триумфальным ревом чудовища. Очевидно, ему претила любая память о человеке. Потревоженная шумом в воздух поднялась стая инвазивных попугаев Крамера. Робопротезы крыльев блестели. Умные пернатые быстро обнаружили преимущество стали перед плотью и устанавливали протезы себе сами, отыскивая предназначенные для дронов детали на заброшенных военных складах.  

Громада встревожено оглянулся. Основной программной задачей машины являлось самосохранение. Товарищ его к счастью был лишен подобного неудобства.  

– В этом городе есть святой отшельник! – благоговейно произнес Громада. – Он живет на горе.  

– Ты думаешь, у него можно спрятаться?  

– Праведник не покинет в беде. Он спасет.  

– Я считаю, то, что преследует нас, тоже праведно в определенном смысле.  

Мальчик развернулся и сделал пару шагов в сторону непрекращающегося шума. Громада схватил его за руку. Его глаза округлились в невыразимом ужасе.  

– Прошу, не оставляй меня.  

– Ничего нет.  

Скорым шагом они пошли дальше. Если Мальчик вдруг отставал, Громада со страхом оглядывался на него и тоже замедлял движение, пока спутник не нагонял.  

Скоро они подошли к горе. Та напоминала взрыв, сотканный из земли. Очевидно, это было рукотворное сооружение, насыпанное после войны адептами некого вырожденческого культа. Почти у самой вершины виднелась черная дыра, прикрытая рваной материей. Как сахарная пудра на пирожном вокруг дыры белели кости мелких животных. Крутые склоны усеивали разноцветные детали детских конструкторов.  

Спутники начали карабкаться к пещере (большую опухоль Громада закинул на плечо, как мешок), детали конструктора больно впивались в ноги даже сквозь толстую подошву, они ранили пальцы рук до крови, превращая восхождение в крестный путь, ибо были отлиты из металла, а не из пластмассы.  

Периодически перед паломниками вспыхивали голограммы аниме-тянок, принимающих соблазнительные позы и манящих паломников к тленной тверди. Когда тян появлялись, Громада крестился, тогда прелестницы смущались и таяли, но лишь для того, чтобы через пару секунд снова возвратиться в виде еще более неодетом.  

– Смотри, какое красивое, – сказал Мальчик, глядя с высоты на чудовище.  

С тупым медлительным остервенением слизняка оно пёрло через городские руины. В голубоватых его антеннах плясали огни святого Эльма, а приклеившиеся к солнечным панелям прихвостового панциря атмосферные анемоны ловили радиоактивный пепел. Хобот чудовища напоминал фольгированную куриную шейку.  

Громада уже добрался до входа в пещеру, упал перед ним и стал звать отшельника, однако лишь запах гнили шел изнутри, да подергивалось рваное полотнище.  

Мальчик поднялся, и они заглянули в темный зев.  

Он стоял посреди пещеры, опутанный проводами, подающими питательный состав из зеленых фосфоресцирующих цистерн, в набедренной повязке с логотипом кока-колы. У него была длинная грязная борода и печальные глаза, затерянные среди морщин, как два солнца в космической пустоте. Висок отшельника был атрибутирован каким-то квадратным прибором, наподобие музыкальной шкатулки.  

К набедренной повязке оказался привязан на веревочке карандаш, а между стоп святого стояла пустая бутылка, в горлышко которой он пытался попасть, смешно приседая.  

С удивлением вынужденные паломники смотрели на это зрелище.  

– Эммм… как долго ты этим занимаешься? – спросил Мальчик.  

– Сорок лет, – раздраженно буркнул святой. – И не удалось ни разу.  

– Мы хотели тебя кое о чем спросить, но вряд ли ты нам поможешь…  

– Помогу, помогу, голубчики, лютики мои серные.  

Тонкая старческая рука потянулась к прибору на виске, нажала там какие-то кнопки. Лицо отшельника задрожало, он присел и с первой попытки попал карандашом в бутылку.  

– Что вам угодно? – спросил он металлическим голосом.  

Устами святого говорил отныне Искусственный Интеллект.  

– Нам нужна информация о том чудовище, что снаружи.  

Глаза старца закатились, как у экстатической пифии, и он принялся монотонно и несколько заунывно, будто читал с льдины инструкцию по эксплуатации газового котла, декламировать следующий текст:  

– Бактерия Deinococcus radiodurans является одним из самых устойчивых к действию радиации организмов. Она способная выдерживать 10000 грей, а человек, к примеру, 4-10. В 2003 году американскими учеными было успешно произведено внедрение информационного послания в генетический код данной бактерии. Как известно, ДНК – есть последовательность четырех нуклеотидов, в которую входит аденин, гуанин, тимин и цитозин. Для записи в геном нужная информация переводится в четверичный код. Код способен передаваться через поколения и может быть считан в дальнейшем. Целью эксперимента было рассмотрение возможности создания организма-экстремофила – носителя наиболее ценных идеи и смыслов человечества, – которые смогут пережить ядерную катастрофу и будут обнаружены новым видом разумных существ, буде такой придет на смену людям. На основе первоначальной бактерии в 2030-х были созданы генетически модифицированные неуязвимые чудовища, каждое из коих имеет в себе сверхценную идею. Любое государство или общественное движение взращивало монстра, помещая в него свою бытиеобразующую сентенцию.  

– И где сейчас эти чудовища? – выкрикнул Громада.  

Губы его тряслись. Или то дрожала сама земля.  

– О, после войны они выбрались из подземных лабораторий, покинули спрятанные в сибирских лесах и уральских рудах сверхсекретные бункеры, равелины на океаническом дне, покинули левитирующие в атмосфере узилища и сейчас вволю бродят по материкам, уничтожая остатки человечества.  

– А это чудовище снаружи, – спросил Мальчик, – какая в нем зашифрована истина?  

Святой засеменил к выходу, одернул рваную тряпку и выставил в день плешивую голову.  

– Да оно уже совсем близко! С такого расстояния сложно определить, однако, судя по покрытому пятками языку, педипальпам в кокошниках и плацентарному протоглазу в геноме существа закодировано что-то о самосовершенствовании. Ах да, я узнаю его по электронному каталогу! «Чтобы изменить мир к лучшему, необходимо выйти из зоны комфорта. Там начинаются чудеса». Вот что в нем закодировано. Вы согласны?  

– Разумеется, – сказал Мальчик. – Это неоспоримо.  

Тут темная тень накрыла вход в пещеру.  

И больше уже ничего никто сказать не успел.