Глазунья из двух яиц.

Глазунья из двух яиц, так можно назвать эту историю о моем последнем посещении глазного врача 15 октября 2024 г., которое можно считать удачным, хотя бы потому, что заканчивая его, доктор по фамилии Файн, то есть по – английски Прекрасная, крепко обняла меня, вдавив мне в грудь медицинский аппарат, который почему – то оказался между нами, что не помешало нам глубоко заглянуть друг другу в глаза, ее – за очками, мои – абсолютно желтые от специальных капель, которыми пользуются при измерении глазного давления,  

сказав при этом, что она очень – очень счастлива видеть, как я отчетливо различаю контуры ее фигуры в пространстве, а я ответил, что об этой своей способности я догадался значительно раньше, когда ждал в приемной вызова к ней, наблюдая за перемещениями передо мной, туда – сюда, чем – то знакомых мне поношенных кроссовок,  

сидя в кресле и опустив голову так, что мой подбородок опирался, нет не на грудь доктора Файн, она еще не пришла, а на мою собственную, потому что я плохо выспался и дремал, не в силах поднять голову и посмотреть на владельца кроссовок, как вдруг они остановились и знакомый голос Гены, моего приятеля, спросил чего это я тут делаю, а я вместо того, чтобы удовлетворить его любопытство, поинтересовался как поживает его глаукома и по – прежнему ли он видит, когда идет по улице животом вперед, только то, что находится выше его пупка, из – за чего он непрерывно спотыкается о детей и согбенных старушек,  

на что он не успел мне ответить, потому что наш глубокомысленный разговор прервала очень черная и очень тощая молодая женщина, у которой ниже ее муравьиной талии было нечто и выше талии тоже нечто, причем все совершенно необозримое, необозримое не в смысле большое, а в смысле почти полного отсутствия, и тем не менее все присутствовало и на фоне белой стены было хорошо видно, как эта женщина непрерывно танцует, даже стоя на месте, и все ее черные части очень быстро, непрерывно и одновременно двигаются в разные стороны, а когда я предложил попридержать ее, боясь что она может поломаться, она ответила, что ни за что, она и сама может ухватиться за мое плечо и отвести меня в нужное место, то есть туда, где со мной будет что – то делать толстая и малоподвижная медсестра,  

которая в действительности оказалась совершенно обычной черной девицей и которая, несмотря на то что говорила очень невнятно, стала спрашивать у меня анкетные данные, в смысле, помню ли я свое имя, день рождения и прочее, после чего я был перемещен в другой кабинет, где на этот раз, к моему удивлению, парень – почему бы это? – вручил мне кнопку, которую я должен был нажимать, глядя в трубку, где вспыхивали звездочки, что я и сделал, все время ошибаясь,  

а уже в следующем кабинете снова женщина, на этот раз китаянка, измерила мне глазное давление, сказав что доктор все равно будет снова мерить его сама, ибо твердо уверена, что только она делает это правильно, что так и произошло, но только опять в другом кабинете, куда доктор Файн, буквально впорхнула эдакой птичкой всего только на два мгновения, одно – убедиться что у меня два глаза и поэтому измерила давление дважды для каждого глаза отдельно, и второе – обнять меня и сказать, что надеется обнять меня снова через три месяца,  

на что я, в свою очередь, сказал что надеяться можно, хотя три месяца это слишком большой срок, что было выслушано с какой – то странной улыбкой, смысл которой я понял позже, уже будучи в аптеке, где фармацевт Женечка, сказала, что не может отпустить мне рекомендованное доктором Файн, последовала откровенно кривая улыбка, лекарство без рецепта и что мне следует ей, доктору Файн, позвонить, а еще лучше написать письмо – «Дорогая Лаура,... », что я и сделаю, но потом,  

а пока я дал почитать всю эту написанную мной белиберду Самому Главному в нашей семье, который постановил назвать ее «Глазунья из Двух Яиц», исходя из того, что мои глаза некоторое время после посещения доктора, были желтого цвета, а все лицо, если не обращать внимания на уши, было круглым и очень похожим на глазунью из двух яиц,  

а уже на следующий день, дома, и наконец – то, вот она, кульминация всей истории, я поставил тарелку, к счастью, еще пустую, то есть еще без глазуньи, на стол, который – странное дело, незаметно сдвинулся со своего обычного места, и она, тарелка, упала на пол и разбилась на мелкие и очень колючие осколки, и в результате, я был вынужден перестать печатать этот текст – не смог я как следует забинтовать большой палец правой руки левой рукой, которая с детства не способна делать что – либо правильно, в отличие от моей жены, но – тсс..., начнешь ей объяснять и показывать палец, и хотя он и не средний, – неизвестно чем все кончится.