Преступление и ?

Молодой бандит сидел в желтом эвакуационном автобусе и лютым, таёжным взором читал роман Достоевского. Был бандит мордат, круглолиц, гриваст и щетинист. Впрочем, дик казался весь люд вокруг. Матерясь, громоздили вещи. Стреляли угрожающими глазами.  

В банках с супами бандит вез в тыл партию ампул с ЛСД. Многие имели тут финансово ценную либо просто милую душе запрещенку – от изданных в 30-е книжек Фурманова, до высушенных детских головок.  

Крут был народ Донбасса.  

Скоро все расположились, появился смуглый колченогий водитель. Извиваясь и прыгая через вещи, он пронесся по проходу и проинспектировал билеты.  

Милая коллоидная серость дышала за окнами – плюшевая плацента родной сторонки.  

Заиграл негромко шансон, мутирующий к dsbm.  

Автобус тронулся, и тут из-за привокзальных киосков показался полицейский дастер.  

– Шмон, – зашушукались пассажиры.  

Машина перекрыла выезд автобусу. Из нее вышли двое молодых полицаев, напоминающие ангелочков. Две девушки. Одна совсем маленькая и бойкая, как Зайка из «Зверополиса», другая – короткостриженная блондинка-вамп с квадратной челюстью – копия Элизабет Дебики.  

Девушки вежливо постучали, водитель открыл дверь. Маленькая юркнула внутрь, она стала в проходе и заговорила. Бандит пристально глядел на нее, сжимая в кармане древний боцманский нож с бакелитовой рукояткой.  

– Здравствуйте, пассажиры! Просьба предъявить документы, – прощебетала девушка, при первом слове лёгонько подскочив.  

Матерые обитали заржали ей в лицо.  

Глубинный народ грубо отвечал полицейской няше.  

Обидные их слова несли оттенок эмоциональной незрелости и гражданской несознательности.  

– Ах так! – покраснела девушка. – Тогда я вот что сделаю.  

Пассажиры плотоядно напряглись, они ждали, что рука няши потянется к кобуре. Несколько припрятанных кольтов уже были наставлены на нее. Однако, девушка лишь расстегнула поясок и чуточку спустила штаны. Между ног у нее началась какая-то хтоническая возня.  

Оттуда показалась бледная штука, напоминающая призрачную конечность. Штука росла и гибко змеилась. Она была перевита рыжими жилами и имела на конце шишковидное утолщение в форме сердца. Изогнувшись дугой, орудие застыло у плеча девушки, шишка вперилась в пассажиров. Собранная складками кожица разошлась, явив молочно-алую гладкость с двумя толстыми губками. Безглазое лицо Закона и Правосудия. Прямодушный, нелицеприятный ревнитель установленных общественных отношений.  

Няша сжала штуку у основания. Девушка будто еще уменьшилась, по мере того как налились кровью пещеристые тела ее богоразмерного, леденящего инструмента.  

– Это что хуй? – спросил грубиян на переднем сиденье.  

И тут же грузный удар обрушился на него, крепкими рыбьими губками отросток впился в щеку и вырвал лоскут кожи. Образовавшаяся лунка закровила и стала капать. Взвыли сердобольные бабы и начали ругать власть.  

– Документы! – крикнула няша. – и личные вещи приготовили для досмотра.  

Спешно люди стали рыть прелые тряпки, шаманить в гнилых баулах, и взвились паспорта – иные даже в красных советских обложках.  

– Это штраф! – крикнула полицейская.  

Вдруг какая-то толстая мамочка с задних сидений выхватила изо рта сынка-идиота припрятанный револьвер и выстрелила, раздался оглушительный звук. Отросток метнулся вперед и проглотил пулю.  

Няша не пострадала.  

После демонстрации силы досмотр пошел как по маслу. Девушка изучала паспортные данные, ее инструмент как ищейка шастал в открытых сумках, упругими губками с довольным урчанием он вытаскивал запрещенку. Та изымалась на нужды Родины. Блондинка тоже вошла в салон автобуса. Она составляла протокол на каждого уличенного пассажира.  

Молодой бандит трепетал на своем сидении.  

– Мама, мамочка, – шептал он, теребя оберег с черным немецким крестом.  

Коленки бандита дрожали так сильно, что одна из банок с супом вывалилась в проход и разбилась. Показались ампулы, перевязанные скотчем. Повис тяжелый мясо-капустный запах.  

– Что это? – засмеялась няша, подходя ближе. – Неужели, нам наконец-то попался наркопродаван!  

– Пощадите! – заревел бандит.  

– Наркотики! Наркотики! Мы любим наркотики! – девушки запрыгали, хлопая в ладоши.  

Протоколы были выброшены под ноги. Изъятая запрещенка тоже забыта. Отросток обвился вокруг шейки няши богемным чокером. Ее напарница шлепнула себя по груди.  

– Если есть наркотики, значит, предстоит праздник! – томным контральто сказала блондинка. – Ты, паренек, с нами поедешь, будешь вести машину. Мы даже мигалку включим.  

– Но я не хочу! Забирайте деньги, золотишко, пожитки все. Только не трогайте меня.  

– Нет, дорогой, – хихикнула блондинка. – Взятки благородная полиция не приемлет. И учти, праздник намечается с тентаклями. Морально подготовься, пока едем в участок.  

Бандит рванулся к окну в паническом исступлении, в зыбком жаре – вдруг удастся пробить головой стекло и ускользнуть на волю... однако неумолимый отросток няши, прижавшись на секунду к лобку, как черная мамба, кинулся вперед и на 2/3 своей длины вошел в рот неудачливого контрабандиста. Тот попытался было освободиться, но отросток надежно закрепился во внутренностях. Бандит кусал его изо всей силы, однако безрезультатно.  

– Теперь ты на кукане, – сказала няша. – Пойдем.  

Блондинка выплеснула в проход суп еще из двух банок, собрала в корзинку (отнятую у старушенции) все ампулы и втроем они покинули автобус, который весело и злобно, а также несколько нервно укатился в серебряное яркое утро.