добро пожаловать в карцер

Извините, но здесь я ничем не хочу Вам помочь. Песком рассыпаются у меня в ногах Ваша дюжина славных мыслей-контрабандистов. Я отдавалась им вплоть до седьмого дня и только потом, осознав свое ничтожество между небом, землёй и большими водами, попросила, чтоб они оставили меня в покое. В блаженном покое безразличия и наивной веры в него, в безмятежности тоски по минувшему в лице Вашем или в своем собственном. В моем бесхитростном первобытном одиночестве.  

Я люблю, когда Вы засыпаете надолго. Когда Вы, лишившись всех своих многочисленных скверн, ума и даже времени, застывшего слепком на осунувшемся лице, превращаетесь из твари в творение. В эти часы любая совместная постель служит мне колыбелью, Вам же — могилой, и нет никакой разницы, нет никаких причин для жизни, как и нет никаких причин для новой бесчисленной смерти в этом беспрерывном коловращении.  

В угоду здравому смыслу, лелеющему инстинкт самосохранения, мне постоянно приходится всматриваться в Ваш подозрительно острый профиль. Всматриваться не слишком пристально и не слишком очевидно, избегая, выражаясь словами Пруста, проникнуть в тайну Вашего надо мной превосходства, иначе мне просто не выжить наедине с собой такое множество предстоящих лет. Я хочу нравиться себе, любить самоё себя, уважать саму идею моего существования, а в условиях для того невозможных я рискую потерять вкус к жизни и камнем залечь на дно.  

Осмелюсь предположить, что без меня Вам будет не так уж и хорошо. В часы полуденной сиесты всех последующих вторников и воскресений Ваше чувство собственной важности будет требовать моего безусловного восхищения и легкомысленной кротости. В каждом пятнышке отражения, будь то зеркало, водная гладь или стекло собачьего взора, Вам повсеместно будет видеться застывший силуэт моих неправильных очертаний, окаменелости времени, слегка детская физиономия неизменно рядом и неизменно вопрошающая. Вы попытаетесь отмыться, но тщетно, и тогда вам понадобится позаигрывать с забытьём, которое Вас не любит, которому Вы не нужны. Как, впрочем, и самому себе. С недавних пор мне стало казаться, что Вам и вовсе нечего сказать своему привидению. Будто между Вами и Вами нет ничего общего: ни матери, ни отца, ни доверия, ни сетований за отсутствие такового, ни любви, ни ненависти, ничего. Даже женщин вы любите разных. До смешного разных.  

Вам останется лишь видеть чужие лица, слушать чужие голоса и чужое молчание в пространстве непримиримо разноцветных комнат, ведь именно они и составляют Вашу память, Ваши причины и Ваши следствия, они составляют Вас. Я могла бы никогда не оставлять Вас наедине, превратить потенциальную тоску во вполне осязаемую радость, надеть на Вас великое множество причин для гордости и последующего удовлетворения. Я могла бы найти Вам место в жизни для одного, заставить любить единственную надежду на единственного себя, но... Извините, здесь я ничем не хочу Вам помочь.  

май, 2024 г