диалог с сигаретой в зубах

ㅤㅤ— Ты так ничего и не сказал о моей новой стрижке.  

ㅤㅤ— Красоту нельзя испортить. Знаешь, я вообще весьма толерантен (не знаю, правильно ли произношу это слово) к женским причёскам, к лаку для ногтей и ко всему прочему… Скорее, если так можно сказать, я более требователен и избирателен к фигуре и к её содержанию, к походке, конечно, к голосу. К манере речи. Все эти «вещи» не подрезать, не перекрасить. Грациозность, стиль... Они в другом. Лучше всего сказал об этом Бук, что-то вроде: «Стиль — это когда ты выходишь из ванны, не зная, что за тобой наблюдают. Он есть у кошек и иногда у собак…».  

ㅤㅤ— Да, я понимаю, о чем ты. Стиль не вшит в этикетку и не написан на застывшей физиономии на фото. Поэтому, когда я думаю о тебе, я вспоминаю и о самой себе тоже и в моменте пытаюсь быть чуточку красивее, будто бы ты где-то неподалеку. А еще я всегда делаю ставку на твои сложившиеся представления обо мне, как о женщине.  

ㅤㅤ— На самом деле тебе ничего не нужно делать, ты уже такая, ты уже «чуточку красивее». И нет нужды делать ставку, она уже сыграла. Я понимаю, это всё женское..., и в то же время, ты ведь знаешь, что когда не пытаешься кому-то понравиться, ты нравишься всем.  

ㅤㅤ— Хочется услышать это где-нибудь в третьем часу ночи неподалеку от уха. Сидя в твоей футболке и поедая холодные макароны…  

ㅤㅤ— Люблю все полутона твоего флирта. Детская непосредственность вкупе с нежностью беременной женщины.  

ㅤㅤ— Хороший флирт, на мой взгляд, вещь слишком специфическая, чтоб подметить ее наверняка. И весьма тонкая. Уж потоньше гитарной струны…  

ㅤㅤ— Представляю, если б эти слова произнесла моя пассажирка примерно после 24:00, когда я вёз ее в район кладбища в своём такси.  

ㅤㅤㅤ— Неужели ты теперь в свите Воланда? Доставлял Маргариту на бал Сатаны?  

ㅤㅤ— А бал разве закончился? По-моему, он в самом разгаре, как бы это ни называлось… Слово — это ветер, а ветер это… а-а-а...  

ㅤㅤ— А мне кажется, он давно закончился. Это хотя бы красиво. Понимаешь? И во многом поучительно. Сатана, как мне кажется, нынешней хуйней не промышляет, сами люди на то горазды. Просто Бог их прощает, ибо те не ведают, что творят, а дьявол закатывает глаза. В этом отношении мне как раз ближе булгаковское представление о добре и зле.  

ㅤㅤ— Нет, спектакль продолжается. Мы продолжаем искать забвение, в чём бы оно ни выражалось... От ужаса, в котором живём, устраиваем вечеринки, заводим друзей, любовниц или бросаем их... Обвиняем бога, сатану, плодим иные сущности, свои личности, отгораживаясь от действительности. Наёбываем самих себя. Никто не хочет видеть, что с рождения стоит на эшафоте перед ликующей толпой таких же мертвецов… Мрачновато звучит, конечно... И это ли не повод устроить вечеринку, бахнуть винца, смачно трахнуться и покурить? Видишь? И так по кругу. Так что... Шоу маст гоу он, как говорится. Самое желанное здесь — забытьё... Жизнь, словно затянувшаяся агония, бог и сатана одно лицо, добро и зло только маски, которые он меняет. Прости, пупсик, что не могу обнять и дать тебе немного забытья через поцелуй...  

ㅤㅤ— Пожалуй, ты всегда был настроен крайне пессимистично по отношению к человечеству. Раньше я относилась к этому немного цинично, будучи уверенной, что твоя реакция – ничто иное, как результат собственного негативного опыта, но чем больше я тебя знаю, чем больше я знаю саму себя, тем больше я проваливаюсь в тобой обрисованную реальность. И от этого жутко.  

ㅤㅤ— Кажется, я расстроил своего юнгу. Ну же, улыбнись... Так и вижу. Твой телефон прилип к щеке, ты на животе с поднятыми вверх лодыжками, уперлась локтями в софу... молчишь и смеёшься, и говоришь, не выбирая слов, потом перекатываешься на спину, слушаешь и гладишь откинутой рукой тихо подкравшегося к тебе ревнующего кота. Глядишь в потолок, находя там тонкие трещинки, цепляешься за них взглядом, не видя их, за тончайшие нити разговора и настроения. Причудливые переплетения чувств и мыслей, рождающие следующих после себя, и следующих..., и... Как подземные переходы рождают пешеходов с толпой, выплёскивая их на оживлённые улицы, и сейчас я… где-то там. Шагающий по ним на красный и зелёный, гуляющий по пластиковым клавишам, танцующий пальцами и трогающий тебя в разных местах... (в этом месте прогремел гром! ) За окном ливень и остывающий, уснувший август, пронзенный своим вчерашним солнцем, которое моя кожа крала понемногу всё лето украдкой загаром, как его татуировку, чтоб пережить с ней наступающую зиму... Как сон, а лето, как мучительное несбывшееся вспоминание… Мечту о пустынном пляже с синими волнами и белыми гребешками пены, с безлюдьем и старыми покрышками, с его белым песком, длинной косой. Твоё смуглое тело и ладонь в моей руке, и волосы, как симфония ветра, солёные слезы моря, брызги плачущего о нас, жадно поглощающего оставшиеся крохи, наши следы. Следы пропащих, как лучшее лакомство что только может быть под этим голубым небом...  

ㅤㅤ— Главное, чтобы корабли, проплывающие мимо, не сочли нас слишком бездарными, слишком пошлыми в проявлении своих чувств. Мне не будет стыдно, мне будет жаль. Жаль их.  

ㅤㅤ— Милая, а корабли и сами, я тебе скажу, только издалека белые и романтичные. Их сделали такими все те, кто смотрит с берега. Внутри же у них, как у настоящих алкашей, всё в запущении… Ржа, дёготь, вонища…  

ㅤㅤ— Ты стал говорить так с тех пор, как устроился работать на судно. Лучше возвращайся ко мне на берег…  

ㅤㅤ— На этой работе я чувствую себя микроскопом, которым, вопреки инструкциям, забивают гвозди и вкручивают шурупы… Ну и хер ведь с ним, правда? Лишь бы платили... Кстати, гнутые гвозди-сотки мы называем «зубочистками боцмана». В честь него самого, который нам их и выдал. Бля, а ведь знаешь, итальянская оперетта много потеряла от его отсутствия на своей сцене... Комплекция подходящая, прямо Лучано Паваротти, и бородка… тоже имеется, правда, седая... Глуповат, но зато его слышно на весь пароход.  

ㅤㅤ  

ㅤ— Ручаюсь, все они, абсолютно все чувствуют твое капризное пренебрежение, втайне считая его справедливым, и тихо недоумевают, почему ты гнешь спину наряду с ними...  

ㅤㅤ— Твоя лесть выглядит кокетливой попыткой демонизировать меня. Но! Я не высокомерен, я один из них. Я – они. Но это никак не мешает мне смотреть по сторонам. Вот, к примеру, один местный тип недавно пожаловался, что не чувствует вкуса... Типа, купил тачку новую, но нет радости – плевать. Семь лет с девушкой и они не ругаются, вот же «тоска»… Он удивляется этой долгой, по его меркам, связи, а я подумал, что, наверно, ему не для чего жить, как и не для чего умирать. Нет идеи. Впрочем, как у и меня.  

ㅤㅤ— Ну, если он прожил жизнь, аналогичную твоей, то я не удивляюсь.  

ㅤㅤ— Да он скучный, как равнина, мёртвый, технически правильный, исправный, как компьютерная плата, функциональный, с прямыми углами, но… в то же время, какой-то… эгоистично-здоровый. Слишком прагматичный. Знаешь, немного лишнего веса, который он пытается превратить в мясо с помощью тренажёров, имя – Сергей – такое же аморфное и безвкусное, на мой взгляд, как и он сам. Он понимает, что у него есть проблема, но не может её найти.  

ㅤㅤ— И он, конечно же, отправился искать ее у гуру мысли в твоем лице?  

ㅤㅤ— Именно, пупсик. Я сказал ему, что избыточная практичность лишает не только глупости, но и вкуса. Лишает эмоций. А не ругаются они потому, что их, по всей видимости, не связывает ничего личного… Каждый живёт своей жизнью. Они не могут даже травмировать друг друга, просто нечем. И задеть нечего, нет шероховатостей, нет трения. Они… как бутерброд… прилипли друг к другу: хлеб и колбаса, плевать, любой ломтик подходит… для другого ломтика, что для того, что для иного, всё подходит… Они одинаковы.  

ㅤㅤ  

ㅤ— Тебя послушать, так можно подумать, что отношения без перманентного конфликта, без давления и конкуренции не имеют никакой ценности и обязательно вымрут в процессе «естественного отбора».  

ㅤㅤ— Любая ценность появляется с преодолением конфликта, а в процессе – появляется страсть, азарт. Вспомни нас с тобой.  

ㅤㅤ— О-о-о…, я люблю то время и ненавижу. Иногда я радуюсь, что мы «очнулись» друг от друга, а иногда жалею. Вот сегодня мне жаль. И… Если бы сегодня ты хоть чуточку был в меня влюблен, мне было бы куда легче, куда приятнее быть с тобой, чем тогда, годы тому назад. Будто бы только спустя время ты стал искренне уважать меня и все мои миллионы версий. Хотя, возможно, мы просто стали хлебом и колбасой.  

ㅤㅤ— Какая ты классная прямо сейчас… Знаешь, я курю в кухонное окно под барабанную дробь дождя... Осень выплывает небом, белыми клочьями ваты в мою гавань… Этими предстоящими снами без сновидений, заполняя собой всё и вся. Моему синему дыму не перекрасить его, разве что хватит на белый лист… Мне нужно твоё чёрное и красное с тонкой горбинкой… Твои пещеры и коньяк в глазах, влажный нектар губ, твои кисти, рисующие на мне… Смешно, но я позавидовал тут недавно… Был на пляже и наблюдал пару: «она» гладила и касалась «его», то выкладывала камни на спину, создавая ими тайные узоры, то делала массаж. В общем, не выпускала его из рук. Боже… Это так приятно – разговаривать друг с другом руками… Использовать язык тела, не произнося слов, говоря тем самым много больше… Милая, я тут прикинул, лет семь живу самым настоящим недотрогой. Бля, это попахивает инквизицией с экзекуцией… и одиночной эякуляцией. Бук прав, «секс, как деньги, когда он есть, его не замечаешь». Ладно, пупсик, целую тебя проникновенно.