ЧАРОДЕЙ ИЗ ЗАБРОШЕННОЙ ШКОЛЫ 9 Последний дух Хаоса (2 часть)

ЧАСТЬ I  

На краю пропасти во тьме  

ГЛАВА 1  

– Господин Киприан, вам нельзя вставать! Что вы творите!..  

Владислав уже чуть ли не срывал голос, пытаясь переубедить Драгоновского оставаться в постели, но Киприан был решителен и настойчив.  

Приказав позвать слуг, он сбросил ночную сорочку – и, найдя в шкафу рабочие брюки и черную рубаху, набросил все на себя, посмотрелся в зеркало, оценил свою бледность – и лишь цокнул языком, когда две молоденькие девочки – служанки принесли ему обычную пудру и одеколон.  

Владислав наблюдал за этим действом как в кинотеатре: молча сидел в кресле и, сжимая в руках свой серебристый кейс с инструментами, скалился на нерасторопность Киприана – рука только зажила и стала подавать признаки восстановления, а канцелярский служащий уже решил испытать ее в бою.  

– Мне нужно увидеться с королевой, – строго сказал Драгоновский, пока служанка зачесывала назад его янтарные волосы и скрепляла их воском.  

– Но это опасно! Дворец захватили и…  

– И что?  

Киприан обернулся к доктору так резко, что тот ахнул – и чуть не выронил свой кейс. В горле у Владислава застрял комок нервов, который он с трудом проглотил, а пальцы вспотели настолько, что доктору пришлось отложить кейс в сторону и упереть руки в коленки.  

– Я – глава Канцелярии, служитель ее величества. И мне решать, когда встревать в игру. Тем более, когда речь идет о троне.  

– Но вы тяжело ранены. Ваша рука не восстановилась, как и позвоночник. Любое неосторожное действие – и вы…  

– Значит, так и будет. Кто прислал послание? – уточнил строго Киприан, вновь обернувшись к зеркалу.  

– Габриэль.  

– Он пришел в себя?  

– Да. И точно так же, как и вы, сразу решил идти во Дворец.  

– Вампир и дух… ну что ж, такая себе команда…  

– Вы не возьмете людей из Канцелярии?  

– Мои псы не знают, с чем будут играть. И я не буду губить людей за просто так.  

– А себя, значит, готов губить? – уточнил Владислав.  

– Это моя работа, – вырвалось со злостью у Киприана, когда он взял со стола свой клинок в черных ножнах и прикрепил его на пояс. – Поэтому я буду биться до конца.  

Парень встал и, тут же пошатнувшись от накатившей волны слабости, был подхвачен служанкой, которая не имела в виду ничего дурного, но тут же была оттолкнута парнем с такой ненавистью, что поторопилась скрыться за дверями покоев.  

– Есть какой – нибудь энергетик? – уточнил Киприан.  

– Нет. В твоем состоянии они противопоказаны.  

– Я спросил: есть или нет. Ты вопроса не слышишь?!  

– Не ори на меня, – приказал Влад, сильнее сжав свой кейс. – Просто иди, куда собирался. И не ропщи потом на свою судьбу, и не вызывай меня, когда боль прижмет к стенке!  

– Да упаси боже…  

Киприан схватил свое пальто и, закутавшись, как можно туже затянул на талии пояс, чтобы прикрепить на него кошелек с ядовитыми иглами для самообороны.  

Судя по письму Габриэля – во Дворец проникли революционеры, которые желают захватить власть и открыть для Лескова запечатанные зеркала Троелунья, однако Киприана настораживал тон вампира: Габриэль никогда не проявлял в переписке чувств, однако даже по подчерку Ленгранда – старшего Драгоновский увидел, чо парень находится в несколько подвешенном состоянии.  

И не прогадал…  

Стоило только Киприану покинуть свой дом и выйти на заснеженную улицу, где пахло талой водой и порохом, как его взгляд устремился к двоим, ждавшим его около калитки.  

Черная с зелеными вставками карета Ленграндов уже стояла и ждала своих пассажиров, однако Киприан, подойдя к Василисе и Габриэлю, не торопился ехать вместе с ними.  

– Откуда информация? – уточнил Драгоновский, показав письмо Габриэлю.  

– От Гарри, – удрученно протянул все еще слабый вампир. – Ему удалось ускользнуть из Дворца, когда начался захват.  

– Не верю. Он бы никогда не бросил сестру, – вырвалось у Киприана.  

– Гарри у нас, – сказала строго Василиса. – Он тяжело ранен. И успел лишь сказать о революционерах. Больше – не успел.  

Киприан не верил.  

Он почти не знал Гарри, однако и пары недель общения хватило, чтобы Драгоновский увидел всю личину вампира: ведомый, но хорошо обученный бою и выдержке Дербь был образцом искусственно созданного дампира, поэтому, как думал Киприан, у брата Александры и отсутствовал инстинкт самосохранения, как и у любой куклы, которая не чувствует ни жара, ни холода, ни боли.  

И такой струсил?  

Бред!  

– Вы собираетесь явиться во дворец на этом? – уточнил Киприан с раздражением, смотря на карету.  

– Нет, конечно, – возмутилась Василиса, – у Габриэля есть план получше.  

– Я весь во внимании…  

Габриэль быстро выудил из – за пояса желтую бумагу, на которой был схематично изображен подземный ход со всеми поворотами и ловушками.  

Начерченный старинными чернилами и впоследствии раскрашенный нынешними масляными красками, старый чертеж столичных катакомб для шпионов каким – то образом попал в руки убийцы, а теперь – был показан тому, в чьей семье хранили тайну об этих ходах многие поколения.  

– Откуда? – изумился Киприан, смотря на четко скопированные линии поворотов и разветвлений.  

– Неважно, – буркнул Габриэль, подняв взгляд к высоким шпилям дома Драгоновского. – Сейчас это спасет нас.  

– План есть? – уточнил Киприан, свернув чертеж в свиток.  

– Да, – Габриэль посмотрел в глаза советнику, из – за чего Киприан передернулся – по его телу пробежались одновременно две волны мурашек. – Катакомбы выходят прямо к подземным темницам. Если пойдем сейчас, то к ночи успеем дойти до камер – и вытащить Сашу с Анубисом.  

– Нужно при этом перебить ту гниль, что ворвалась во дворец. Иначе план не имеет конечного смысла.  

– Почти все солдаты ушли к границам, – заметил Габриэль. – Нас мало, но мы воины. Не самые плохие… Поэтому стоит попытаться. К тому же, Кир, ты служил двум королям, видел Дворец изнутри больше всех. И можешь, я уверен, дать подсказку, откуда лучше ударить.  

– Единственный вариант – проникнуть в Тронный зал, – сразу выдал Киприан, вспоминая уроки отца. – Там за троном есть небольшой механизм, который приводит в действие роботизированную охрану.  

– Чего? – удивилась Василиса. – У вас тут роботы уже есть?  

– Я тебе больше скажу: роботы были у нас с тех времен, когда у человечества не было электричества, – оскалился Киприан. – И уже был случай, когда моему отцу приходилось приводить в движение королевских стражей.  

Киприан многозначительно посмотрел на Габриэля – и того словно током прошибло.  

Невольно парень прижал руку к груди, где была рана, так как его сознание мгновенно пронзила вспышка воспоминаний того рокового дня: Дворец, бал, кровь, взрывы, пальба, несостоявшаяся революция – и крики…  

Габриэль тогда еле унес ноги от двух металлических стражей, которые были достаточно проворными и быстрыми для железяк с мечами.  

– Ты чего? – испугалась Василиса. – Эль, ты весь белый… Эль!  

– Помнишь, – криво усмехнулся Киприан. – Тогда, надеюсь, прикроешь. Ведь пойдем мы сейчас. Но не по катакомбам, а иным способом.  

– О чем ты? – удивилась Василиса.  

– С нами играют обычные сошки Лескова, – Киприан поправил долгополую черную шляпу, после чего натянул кожаные перчатки. – Но только они не понимают одного: когда зверя загоняют в угол, он начинает нападать, ибо – терять уже нечего.  

– Кир…  

Но парень молча вышел на улицу и, посмотрев на оживленный людской трафик и увидев, насколько все спокойно, покосился на белоснежные шпили башен Дворца.  

Он переливался молочным и золотистым оттенками в лучах заходящего солнца, однако Киприана было не обмануть.  

Аура замка была чернее чернил, а вокруг него словно образовался зеленый пузырь, который был не виден большинству жителей Столицы, так как им было откровенно все равно, ведь королевские перевороты и революция – это не та сфера их жизни, о которой они должны думать каждый час…  

Невольно рука Киприана легла на клинок и, после того как пальцы сжали рукоять кожаных ножен, парень почувствовал больной укол в раненом запястье.  

И Драгоновскому это надоело.  

Нет энергетика для него… Да конечно!  

Парень схватился за свой кошелек с иглами и, найдя среди всех тонких остриев нужное, с красным перышком, стянул зубами перчатку – и вонзил иголку прямо в запястье, где близко к коже пролегала синяя пульсирующая жизнью вена.  

Несколько секунд парень не ощущал ничего, кроме желания погрузиться в сон, зато потом, как только яд проник в кровь, Киприан почувствовал такой прилив сил, что даже полуатрофированная рука отозвалась на нервные импульсы жгучей болью и покалыванием во всех пальцах.  

Морозный воздух придал сил, протрезвил сознание от агонии лихорадки – и Киприан, вспомнив лицо Александры, которое было последним его светлым пятном перед операцией после миссии на южном вокзале, невольно улыбнулся.  

Молодая королева самопроизвольно вызывала у него глупые мысли, которые, ударяя по корке сознания, пытались пробиться чуть глубже, но все – таки оставались лишь в воспаленном мозгу советника.  

К тому же Киприана плотно останавливали порядки и обычая его собственной семьи.  

Он мог бы взять после смерти своей милой Софии любую девушку, и сделать с ней все, что душе угодно, но не мог себе позволить.  

Слишком сильно он привязался к навязанной ему родителями супруге. И их новорожденной дочке, которая заставила Киприана на несколько недель поверить в справедливость этого мира.  

И вдруг – мощная вспышка в груди.  

Это было не так больно, как казалось сначала, но Драгоновский сразу воспринял этот укол как знак свыше: о чем он думает в тот момент, когда Столица в опасности? Что за бред ему лезет в голову, когда его помощь нужна королеве?!  

Любое движение отзывалось острой болью, но Киприан, спрятав раненую руку в карман пальто, попытался забыть о ней, пока тихо шел по центральной улице Столицы и часто посматривал на часы главной башни Дворца, чтобы точно знать, сколько у него осталось времени.  

Нортон в очередной ударил Александру и, отпихнув от себя в сторону, увидел, как у девушки из носа потекла тонкая струйка крови, упавшая багровой каплей на оранжевый паркет…  

Демону было мерзко прикасаться к девушке, однако он понимал: не вытрясет с нее код от механизма Дворца, сам окажется рядом – и уже его с семьей будут вот так же трясти и выбивать любую информацию, а потом просто прикончат, не дав права на прощание…  

– Какая же ты все – таки дура, – вырвалось у Нортона, смотревшего на беззащитную Сашу, распластавшуюся на полу. – Пошла бы со мной, сейчас бы было попроще.  

Александра что – то простонала, но демон не услышал.  

Он даже не собирался внимать ни мольбам, ни словам собственного ребенка.  

– А вообще: могла бы и спасибо сказать, что твоя бестолковая башка все еще на плечах.  

Саша медленно подняла голову – и посмотрела на Нортона своими темно – синими глазами. И в них демон не прочел ничего, кроме ненависти и обиды.  

И это взбесило Нортона.  

Он схватил лицо девушки двумя пальцами, сжал челюсти Саши и, подняв таким образом на ноги, пододвинул к высокому окну, из которого был виден задний двор Дворца.  

Внизу, среди заснеженных кустов бескрайнего, как казалось Саше, сада распростерлись пятеро: Анубис и окруживший его квартет приспешников Нортона.  

Они держали раненого короля на мушке пистолетов, а двое додумались приставить дополнительно к горлу Анубиса клиник рапир, чтобы даже не посмел дернуться.  

– Код, – прошипел Нортон, заломив Саше руку до такой степени, что кости хрустнули, и девушка застонала. – Или, клянусь, я снесу ему башку!  

– Не знаю…  

– Да господи!  

Он еще сильнее заломил Саше руку, и вдруг услышал крик девушки, который перекрыл хруст в плече. Александра пошатнулась, но демон придержал ее, чтобы не свалилась на паркет и ему вновь не пришлось приводить ее в чувство.  

– Код от Дворца! Быстро!  

– Не знаю!  

Саша держалась, как могла, но боль пересилила.  

Ей казалось, что Нортон вырвал ей правую руку, что под кожей все косточки раскрошились в труху, а связки порвались, из – за чего у девушки все тело прошиб озноб и волна жара, от которой хотелось нырнуть в ледяное море, которое Саша видела в ярких желтых бликах на горизонте.  

– Да что ж такое… Почему ты такая упрямая?!  

Демон швырнул ее на пол и, поняв, что Саша быстро не расколется, махнул рукой.  

И девушка в ту же секунду услышала выстрел, а затем вскрик Анубиса, который потонул в общем гомоне заднего двора.  

Александра даже боялась представить, что творят с парнем, однако осознавала: если Гарри, которого девушка лично выгнала из Дворца, не догадается зачем – нибудь вернуться или просто зайти на разговор, то и ей, и королю придет конец.  

– Ты не оставляешь мне выбора, доченька.  

Нортон взял со столика небольшой фиал с золотым пауком в выемке, откупорил и, посмотрев на поднимающуюся Сашу, плеснул прямо ей в лицо водой.  

Но не обычной, а с примесью вененума.  

Стоило яду попасть на кожу девушки, как Саша заорала от нестерпимой боли, которая пронзила лицо, голову, правый глаз и часть шеи. Верхний слой слез почти за две секунды, а нижний начало жечь так, что девушка рухнула на ледяной паркет и начала молиться, чтобы потерять сознание.  

Цокот каблуков Нортона превратился для Александры в настоящий звуковой тригер, который каждую секунду отправлял ее в детство… в то злополучное время, когда мама умерла, а Сергей, желая избавиться от ненужного груза, каждый день стегал племянницу так, что на теле до сих пор белели роковые шрамы от плеток.  

Нортон присел рядом с Сашей на корточки и, убрав с обугленного лица дочери волосы, скривился от увиденного.  

– Интересно, твой Ред останется с тобой, когда увидит?.. Такое уродство… аж мерзко… ну да ладно. Спрашиваю в третий – последний! – раз: код от Дворца.  

– Не знаю, о чем ты… но Ред… вернется…  

– Ред? – Нортон оскалился. – Вчера твоему магу пулей грудь продырявило… Кристталик – раскрошился, а душа твоего муженька уже давно в аду, в котле с чертями варится.  

– Нет… врешь!..  

Саша нашла в себе силы подняться на руках, после чего увидела ухмылку демона – и поняла, что он говорит правду. Его глаза остаются такими же черными и безразличными к ее боли, как и до этого.  

– Завтра у Столицы будут новые хозяева. А старых, – он оголил шею девушку и выудил из ножен рапиру, – а старых я прямо сейчас избавлю от бремени правления…  

В его руке сверкнул лезвием острый клинок, и Саша увидела, как Нортон занес над ее головой руку.  

Страх пересилил все.  

Саша закрыла глаза – и представила, что сейчас просто уснет.  

Она не была готова к смерти, но в тот момент до нее и не доходило осознание, что она может исчезнуть со страниц истории Столицы раньше, чем того сама желала.  

Саша закрыла голову руками, рефлекторно пытаясь защититься, и в этот момент, когда лезвие порезало ей горло и руку, раздался глухой выстрел, а затем – звон стекла.  

Нортон вскрикнул и, отскочив в сторону, с яростью посмотрел на ворвавшегося в его обитель Драгоновского.  

– А – а, – протянул с язвой демон, – так тут у нас Канцелярия вмешалась… ловко, Александра, ловко… когда ты только успеваешь по постелям прыгать?..  

– Рот закрой, – приказал глухо Киприан, ступая по ледяному паркету медленно, словно подкрадывающийся зверь. – Именем кодекса Троелунья, вы, Нортон Германов, обвиняетесь в госизмене – и проговариваетесь к смертной казни. Сложите оружие – и следуйте за мной.  

Нортон лишь ухмыльнулся и, потянувшись за клинком, вновь услышал оглушающий хлопок пистолета.  

Стекло позади демона треснуло, в комнату ворвался очередной порыв ледяного воздуха, а по руке Нортона потекла черная дымящаяся кровь.  

– Замок окружен барьером… И одно мое слово, – Нортон приготовил пальцы для щелчка, – и вы все взлетите на воздух.  

– Но и ты – тоже.  

Драгоновский сделал шаг вперед, после чего увидел, как Саша, сделав попытку подняться, вдруг получила мощный удар молнией от Нортона.  

Киприан выстрелил, но даже рана в грудь не остановила демона.  

Он схватил Сашу за волосы, притянул к себе и приставил к горлу девушки ручной клинок с серебряным лезвием. Александра прошипела, так как ощутила серебро около открытой раны на шее, но Нортону было плевать. Он сильнее прижал лезвие к телу Саши, после чего посмотрел с улыбкой на Киприана.  

– Еще один выстрел – и твоя Сашенька покойница.  

– Вы в курсе, что сейчас покушаетесь на жизнь королевы?  

– И что? – Из – под губ Нортона показались острые клыки. – Ты бы лучше сейчас о себе волновался, а не обо мне. В твоих руках судьба Столицы… да что там – всего Троелунья!  

– Кир, – Саша пыталась как можно аккуратнее говорить, так как кожу прожгло как раз у рта. – Отпусти его…  

– Слышал? – демон тряхнул Сашу, – Королева дала приказ. Исполняй…  

Но Киприан не двинулся.  

Саша ему на что – то еле кивала, но он никак не мог понять, на что именно.  

И Александра, понимая, что Киприан далек от ее знаков и намеков для Реда, начала действовать самостоятельно.  

Из последних сил она брыкнулась, укусила Нортона за раненую руку, обожглась о его кровь, но сумела схватить со стула золотистый пояс для туники – и затянуть его на шее демона.  

– Давай! – крикнула Саша.  

Киприан схватил Нортона за руки и, сосредоточившись, ударил по Германову со всей силы собственной энергией.  

Жар огня окутал все тело демона, отчего Саше пришлось ослабить хватку, а Киприану – податься вперед, повалить Германова на паркет и, наблюдая, как перед глазами демона проносятся галлюцинации предсмертной агонии, с радостью заметил:  

– Вы не причините больше вреда. Никому. Никогда… Особенно – своей дочери!  

Саша отпустила пояс и, рухнув на колени, почувствовала, как в помещении накалился воздух.  

Предметы вокруг нагрелись, огонь в камине разбушевался до того, что выплевывал мелкие угли и искры в комнату, зеркала и окна пошли трещинами, а все свечи и восковые фигурки начали плавиться от невидимого пламени.  

Киприан же, держа демона в своих тисках, не выпускал его, пока волосы не побелели, а глаза не обрели золотой оттенок, как и полагает духу во время полной концентрации на своих силах.  

– Нет!  

Саша обернулась и, увидев Зеркисс, с ужасом поняла, что случится в следующую секунду.  

Она не хотела умирать, не желала оставлять ни Реда, ни Гарри в этом мире, но и позволить Киприану отпустить Нортона тоже не могла.  

Пусть не своими руками, но она избавится от этой гадости раз – и навсегда…  

Поэтому, метнувшись к Ирине, Саша схватила ее руки и, вырвав пистолет, услышала, как пуля с оглушающим хлопком вырвалась из дула, полоснула ее саму по раненой щеке – и устремилась в гипсовый карниз под потолком.  

– Пусти, паршивка!  

– Нет!  

– Ты заплатишь!  

– Попробуй – стребуй!  

Саша вытолкнула Зеркисс в коридор, но тут же увидела, как к ней бежит целая армада приспешников Нортона.  

Александра успела схватить пистолет, чтобы направить его на Ирину, но в этот момент из черной толпы ей прямо в руку прилетел клинок, пронзивший запястье насквозь.  

Ирина вскочила на ноги и, взявшись за игловидное лезвие, царапнула Сашу в развороте по боку, а затем ударила кулаком прямо в челюсть.  

Девушка повалилась на гранитный пол, и сразу ощутила, как ее за длинные волосы схватила ледяная рука, которая, впоследствии, склонила ее перед Зеркисс.  

– Ты не оставляешь мне выбора, – Ирина убрала волосы Саши на левую сторону и развернула голову. – Не смог убить Нортон, убью я…  

– Саша!  

Киприан впился в руку Зеркисс и, вывернув ей запястье, ударил девушку в живот, а после – отбросил к приспешникам, которые, словно туча, обошли и спрятали в толпе свою покровительницу.  

После этого молниеносным движением разрезал пространство за спиной Александры, схватил девушку за руку – и подтянул к себе, тем самым четко обозначив границы дозволенного для ворвавшихся во Дворец.  

– Кто первым подойдет – пристрелю, – заметил с рычанием Киприан. – Ну?! Кто смелый?! Кому жить надоело?!...  

Голос парня не дрогнул ни разу, и Сашу это поразило.  

Он был один против всех, да еще с таким грузом в виде беззащитной королевы, а все равно решил пойти наперекор целой армаде революционеров.  

Воздух в коридоре накалился, из – за чего многие люди в черном отошли подальше.  

И лишь сильные, окружившие Зеркисс, остались прямо стоять и ждать приказа, прожигая Киприана и Сашу стальными стеклянными глазами.  

– Бороться можешь? – тихо уточнил Киприан.  

– Да.  

– Призови Духа, – глаза парня сверкнули зеленым, что и дало Саше подсказку. – А мы пока разберемся с этой Зеркисс.  

– Эль…  

– У меня с ней свои счеты, – услышала Саша двойной голос Киприана. – Готов?.. Да… Тогда начинаем!  

Не прошло и секунды, как Зеркисс, натравив на Киприана пятерых воинов, получила мощный отпор в виде изогнувшегося вперед Драгоновского.  

Он прошелся под рукой первого, ударив его в спину каблуком сапога, второму всадил клинок прямо в сердце, а к третьему подобрался настолько элегантно, что даже Саша ахнула: Киприан вынырнул из – под руки убийцы, перехватил ее, повернулся, из – за чего его белоснежные волосы взметнулись сверкающей серебристой материей, и провел линию по горлу нападавшему.  

Четвертый и пятый пошли вместе с двух сторон, но одного Саша приняла на себя, ударив его золотистой молнией, а второго Киприан, повалив на лопатки, так ударил подошвой сапога по виску, что воин, отвернув голову, крякнул – и затих.  

– Сзади! – рявкнул парень.  

И Саша, пригнувшись, пропустила над головой клинок.  

После чего сделала подсечку и, увидев своего оппонента, только усмехнулась.  

Нортону было мало.  

Он решил все – таки добиться своей смерти.  

– Ты…  

Нортон вскочил на ноги и, вскинув рапиру, увидел, как Киприан, бросив Саше свою, ухмыльнулся при виде, как девушка ловко выудила из ножен острый клинок – и приготовилась к дуэли.  

– А ты не такая бездарная, как я думал… Мужиками крутишь как хочешь… Учись, Иринка!  

– Замолчи!  

Саша пошла в атаку, однако Нортон ловко отразил ее выпад и, уйдя в сторону, ударил Сашу в плечо – и оттолкнул к стене.  

– Я тебе не рассказывал одну легенду? – Нортон взмахнул рапирой – и Саша отразила удар, уйдя во тьму коридора. – Когда я был молод… учился в Академии с Родионом и был уверен в своих силах, мне одна цыганка нагадала, будто бы у меня родиться дьявол… Будто бы я стану прародителем самого опасного духа на всем белом свете!  

– Не ошиблась, – глаза девушки заполонила красная пелена. – Я – дьявол. И не стесняюсь этого!  

Саша сделала выпад, после чего Нортон увернулся и, скрестив с девушкой рапиры, оказался настолько близко, что Александра почувствовала его горячее дыхание и услышала смердящую черную кровь, стекающую с его виска.  

– Я тебя породил, – Нортон посмотрел в глаза Саше с такой ненавистью, что у девушки екнуло сердце, – я тебя и убью!  

И в следующую секунду Александра ощутила в груди вспышку боли, после которой почувствовала, как на платье растекается огромнейшее красное пятно.  

После этого еще одна такая вспышка появилась в животе, а затем – чуть ниже первой раны, отчего у Саши скатилась по горячей щеке ледяная слеза.  

– За что?.. Папа…  

– Чтобы не мешала, – вырвалось тихо у Нортона, после чего его рука поддержала Сашу за талию. – Кто пошел против меня – умрет. Запомни это… и передай там своему муженьку!  

Он швырнул девушку на пол, после чего подтолкнул ногой – и с бешеным хладнокровием пронаблюдал, как Александра покатилась вниз по белоснежной лестнице.  

Он даже не стал дожидаться, когда Александра окончательно упадет в просторном холле второго этажа, а обернулся, чтобы крикнуть Ирине, но в этот момент сам ощутил мощный удар в живот – и увидел перед собой Драгоновского.  

– Вы заплатите за нее…  

– Это ты мне сказал?! – Нортон схватил парня за ворот рубахи. – Щенок, не дорос ты еще со мной тягаться!  

Он отшвырнул Драгоновского, но следующим рубежом был Габриэль.  

Вампир без лишних слов метнул в демона два клинка, а затем добавил демону в челюсть, из – за чего Нортон, перегнувшись через перилла, полетел вниз.  

Габриэль и Киприан последовали за ним, однако Нортон, перегруппировавшись в полете, запустил в ребят ядовитыми иглами, от которых оба увернулись и, как только приземлились на мраморные плиты темного холла, где источником света было только слуховое окошко с витражом Правителя, увидели, как у Нортона налились алым глаза.  

– Щеночки хотят поиграть… Ну что ж, давайте! Кто первый?!  

Но и Габриэль, и Киприан атаковали одновременно.  

Ленгранд, соединившись с Драгоновским сознанием и показав ему мир своими глазами предсказателя, сильно упростил задачу канцелярскому советнику.  

Киприан был прекрасно обучен бою и воевал в Шестой войне, поэтому ему было не в первой бороться с кем – то вроде Нортона, другой был момент, что действие яда заканчивалось, и силы начинали покидать раненое тело, а боль постепенно проклевывалась в сознание – и сильно мешала.  

Но Драгоновский терпел.  

Он не привык сдаваться на полпути.  

Нортон отбивался от двоих, но ребята видели, что с его раной это делать трудновато, а как только Габриэль услышал хлопок наверху, а затем уловил аромат гари и жженных тряпок, сразу усмехнулся и заметил Киприану:  

– Еще ни разу не пожалел о своем выборе.  

– Чего?  

Они все строем скрестили клинки и, держа их в максимальном напряжении, услышали легкий свист над головой, а после – увидели, как на шею Нортона закинули серебряную цепь, затянули петлю и повалил на пол.  

– Быстро! – шикнула Василиса.  

– Готов?! – уточнил Габриэль.  

– Да.  

Они соприкоснулись ладонями над телом Нортона, пока Василиса держала его и пыталась не обращать внимания на ледяные касания демона к своему платью, а Габриэль и Киприан в это время создали между пальцев мощную оранжево – зеленую сферу, которая больше была похожа на сгусток двух главных стихий магов.  

– Пусти, дрянь! Пусти! – заверещал Нортон.  

– Сейчас!  

Габриэль и Киприан одновременно ударили ладонями в грудь Нортона – и в следующую секунду Василисе потребовалось отпрыгнуть в сторону, чтобы не быть захваченной той энергией, что создали ребята, а самим Ленгранду и Драгоновскому потребовалось применить всю свою выдержку, чтобы удержать Нортона в тисках.  

Германов извивался, как уж на сковородке, проклинал и молил ребят, чтобы остановились, но Киприан, ощущая, как все тело пронзает жуткая вспышка боли, а рука вновь отказывает, почувствовал, как его ладонь сжали ледяные пальцы Габриэля, у которого появились ожоги на щеках и кистях…  

Кожа демона начала трескаться, высыхая от горячего воздуха, после чего клочки, похожие на стружку пепла, разлетелись по всему холлу вместе с одеждой, оголив для Драгоновского скелет и мышцы…  

Габриэль отвернулся, чтобы рвота не вырвалась прямо на демона, а Киприан, не в силах оторвать взгляда, вдруг вспомнил, как то же самое видел после попадания в его дом снарядов черных эльфов…  

Обугленный труп жены, почти исчезнувшее в огне тело крохотной дочки и эти бесконечные обожженные тряпки дома, который еще недавно готовился стать его вечным пристанищем…  

Боль пронзила новой силой все тело, только это была уже не физическая волна ощущений, а как раз та, которую тяжело контролировать.  

Стоило руке Киприана тронуть горячие кости ребер демона, как дух подался вперед и, посмотрев на извивающуюся душу демона, которая никак не желала покидать своей оболочки и отправляться во тьму Нави, крикнул:  

– Это за мою семью!  

И ударил демона по сгорающему сердцу тем самым новым клинком, который ему заказала София накануне своей смерти.  

Лезвие, вонзившись в полыхающий орган, смогло разрубить его на две части – и уже через пять секунд все закончилось.  

Габриэля и Киприана отбросило в разные стороны, а оставшийся скелет демона, погрузившись в голубое пламя, раскрошился в труху, которую разнес по холлу ворвавшийся в помещение ледяной ветер – стекла не выдержали убойной силы энергетики духа и вампира и пали мелким острым бисером на лестницу и гранитный пол…  

Секунды превратились в бесконечную вереницу минут, которые проносились в сознании Киприана вереницей образов и разноцветных пятен.  

Он не мог пошевелиться, не мог слова сказать… Даже дышать ему удавалось с трудом. Воздуха, несмотря на сквозняк, катастрофически не хватало, поэтому парень глотал кислород ртом, дабы хоть так пресытиться и забыться в боли и новой агонии…  

Но не получилось.  

Сознание не покидало его, а затем и вовсе выхватило из сумрака и смазанной картинки зала лежащее на лестнице тело в золотистом платье и обрубленными небрежным клинком бронзовыми волосами…  

По белым ступеням струились мелкие багровые капли, а ветер колыхал легкие светлые пряди волос Александры, касаясь бледной кожи девушки, словно лаская ее и пытаясь тем самым разбудить…  

Киприан на негнущихся ногах подошел к лестнице и, впившись бледными пальцами в перилла, смог подняться к Александре и, увидев, что сделал с девушкой Нортон, осторожно присел около тела королевы – и тронул раненую шею Германовой двумя пальцами.  

Пульс был, но еле прощупывался.  

– Саша, – выдохнула Василиса, как только подошла ближе. – Боже… я за доктором!  

Габриэль ничего не успел сказать.  

Он также опустился около Александры на ступеньку и, взяв в ледяные пальцы горячую ладонь девушки, стал считать слабеющий пульс, чтобы быть готовым ко всему.  

– Зеркисс…  

– С ней покончено, – сразу прервал Драгоновского Габриэль. – Василиса о ней позаботилась наилучшим образом.  

– Везет же кому – то…  

– Не завидуй, – выдохнул устало Габриэль, прислонившись к ледяной колонне, вокруг которой и шла лестница. – Плохое чувство…  

Киприан лишь усмехнулся и, посмотрев на бледное лицо Александры, снял с руки черные перчатки и, переложив голову девушки себе на колени, приложил к ране на груди свой платок.  

Силы окончательно его покинули, однако парень не разрешил себе закрыть глаза и провалиться в беспамятство.  

Он должен был убедиться, что с Александрой все будет в порядке.  

Однако, когда его взгляд устремился к прибежавшему по просьбе Василисы Владиславу, Киприан сразу понял: все плохо.  

Доктор даже не стал скрывать своего страха: он с ужасом расстегнул корсет Саши – и, обнаружив три глубокие и профессиональные раны, какими убивали демонов охотники, смог лишь наложить легкие компрессы против кровотечения и заметить:  

– Я бессилен.  

– Это как понимать? – сурово уточнил Киприан. – Наложи швы, пропиши лекарства… ты же врач!  

– Но не бог! – вырвалось с трепетом у Владислава. – Это прием «трех кольев». Его знают только охотники и медики… но если последние используют, чтобы убивать, то вторые – чтобы констатировать факт смерти и объяснить причину…  

– Влад, – Василиса положила руку на его дрогнувшее плечо. – Сделай все, что в твоих силах. Прошу тебя… как ты делал это для Габриэля все две недели…  

Доктор долго колебался, ведь понимал, что браться бессмысленно, но отказать Василисе, которая была к нему добра и терпелива, не мог. Она была очень близка ему по духу, а потому для нее врач сделал исключение – и взялся за невозможное.  

– Отнесите ее в комнату. Только в ту, где есть ванная. Воды потребуется много, как и света.  

Без лишних слов Киприан, подняв Александру на руки и совершенно забыв о своей ране, потащил девушку наверх, в самые светлые, по его мнению, покои.  

Габриэль и Василиса устремились в сад на заднем дворе, так как там освободившиеся слуги обнаружили тело Анубиса, припорошенное начавшимся снегопадом.  

А Киприан, войдя в гостевые покои, где было сразу четыре высоких окна, пять канделябров и самая большая ванная комната, положил Сашу на двухместную кровать – и, наблюдая за Владиславом своим взглядом коршуна, с ужасом увидел скальпеля и нитки с зажимами.  

– Ничего не обещаю.  

– Если хотя бы не попытаешься, – рука Киприана упала на пистолет, спрятанный в кобуре, – ляжешь рядом. Клянусь…  

Владислав лишь фыркнул и, приготовив все для операции, заметил, что Киприан никуда не собирается уходить.  

Он скинул пальто, расслабил пуговицы на жилете – и, подойдя к кровати, надел вторые медицинские перчатки, чтобы не помешать доктору.  

– Выйди.  

– Исключено.  

– Но…  

– Я не боюсь крови. И вообще – я хочу видеть, что она останется жива.  

– Это в тебе чувство долга говорит? – Владислав придвинул канделябр ближе. – Или что – то другое?  

Киприан не стал отвечать.  

Невольно на ум снова пришел образ Софии, которая была абсолютной противоположностью и по характеру, и по внешности Александре, но при этом Драгоновский, в присутствии королевы, ощущал себя по – своему спокойно.  

– Ты в курсе, что с тобой сделает Ред, когда вернется? – уточнил с ухмылкой Владислав, последний раз протерев скальпель.  

– А что, собственно, произошло? – уточнил Драгоновский. – Я спас королеву, предотвратил вместе с Габриэлем захват власти – и за это мне отрубят голову? Не мели ерунды.  

– И почему я должен молчать о большем? – уточнил доктор, подняв на лицо маску.  

– Потому что ты – ничего не видел, – глаза Киприана опасно блеснули, – а если ты хоть слово пикнешь поперек – лишишься башки раньше, чем Ред доберется до моей шеи.  

Владислав молча начал операцию, а Киприан, сжав руку Александры, мысленно попросил для нее пощады у высших сил.  

Он слышал о королеве только хорошие вещи, не говоря уже о слухе, который разнесся по всему Троелунью после ее триумфальной победы над Безликим, поэтому пытался войти к ней в доверие – и максимально обезопасить свой путь по карьерной лестнице.  

На ум приходили дурные мысли – и чем чаще он видел Александру, тем больше в голове нарастала тревога, – однако он верил, что все образуется – и он, как и положено, останется в выигрыше.  

А с Редом… с незадачливыми ухажерами своих обольстительниц Киприан обходился довольно жестоко. Но в этот раз придумал кое – что мощнее.  

И был уверен, что Реду будет некуда деваться – и он добровольно согласиться на достаточно щадящую сделку в ответ на решение проблем с революционерами.  

Он был уверен… а следовательно – был готов к действиям.  

***  

Беатрис долго не могла открыть глаза. Ей все мерещилось, если она вдруг вынырнет из сумрака своего блаженства, то вновь возобновится картинка взрывов, крови, криков людей и падающих замертво жителей Долины, которые просто опались эльфам под горячую руку.  

Но стоило ей только подумать о новом ужасе, как к ее горячему телу прикоснулась ледяная ладонь, от которой так сильно пахло травами и медицинским спиртом, что душа девушки сразу успокоилась – и улеглась глубоко в груди, спрятавшись за бешено колотящимся сердцем.  

– Не спишь же, – раздалось тихо над ухом.  

И Беатрис, услышав знакомый голос, сразу открыла глаза – и увидела перед собой Германа.  

Он был уже в брюках, но его обнаженные плечи и торс не скрывала ни рубашка, ни жилет, которым он маскировал свою худощавость.  

Темные волосы были уже уложены в идеальную прическу военного хирурга – все было забрано назад и скреплено белой заколкой, – а медицинский китель и кейс лежали в том же кресле, где их оставил разгорячившийся прошлой ночью хозяин.  

– Сколько времени? – уточнила Беатрис, смотря только в глаза парню.  

– Почти одиннадцать, – ему не потребовалось смотреть на циферблат. – Ты очень долго спишь. Мы пропустили второй завтрак, кстати.  

– Какая досада…  

Она перевернулась на другой бок, посмотрела на голубое небо, не затянутое облаками и клубами дыма, и вдруг услышала, как из – за приоткрытых дверей веет холодком, а также свежестью и выпавшим только что снегом.  

На балкончике и порожке лежала белая горстка, а в уголках рам Беатрис увидела полупрозрачную корку, которая грозилась вскоре заполонить все стекло полностью.  

Луч солнца коснулся ее лица, выйдя из – за стены, после чего Беатрис с улыбкой перевернулась на спину – и почувствовала, как губы Германа коснулись ее ледяного подбородка, а затем осторожно ушли к шее и ключице.  

– Ты не опоздаешь? – уточнила тихо Беатрис.  

– Основной поток был вчера… А на допросы я не хожу.  

– Почему?  

– Надоело тратить на эльфов сыворотку правды, а потом вкалывать этим бедолагам яд.  

Беатрис лишь глубоко вздохнула, вспоминая с ужасом, какой приказ отдал Натан: всех пленных пытать и доставать из них любым способом информацию, а потом – убивать ядами, чтобы мучились.  

На удивление Беатрис многие в Долине поддержали такой подход, но ни она, ни Герман не восприняли такой приказ как возмездие. Но и препятствовать были не вправе: у многих в ту ночь умерли родные и близкие люди, а потому горожане отнеслись к решению брата Правителя как к настоящей справедливости.  

– Не думай об этом, – сразу попросил Герман, обняв Беатрис и прижав к себе. – Мы победили. Больше эльфы сюда не сунутся. Скоро на западном направлении будут перемены… а уж север надежно укреплен. Так что…  

– А если…  

– Не будет «если».  

Он развернул ее голову к себе и, посмотрев самым своим нежным взглядом, к которому был способен как потомок демонов, покрыл губы Беатрис теплым поцелуем.  

Девушка чувствовала, что Астахов жаждет продолжения ночи, но осознает, насколько это будет глупо выглядеть: ему в двенадцать нужно быть на собрании в медпункте, а он в это время будет только отходить от секса в трех улицах от санчасти…  

– После трех зайду к Корнею, – вдруг сказал Герман, когда смог отпрянуть от тела Беатрис и наконец – то дотянуться до рубашки. – Мне вчера передали его дело.  

– И как он? – сразу уточнила Беатрис, сев на кровати и закутавшись в пуховое одеяло.  

– Его продолжает лихорадить, но волноваться не о чем. Обычная послеоперационная нарушенная терморегуляция. – он поправил ворот рубахи и натянул поверх жилет. – Еще и Ред пострадал… Хорошо еще, что Эдгар подоспел.  

– Эдгар… это он оперировал Корнея в ту ночь?  

– Да. Когда ваши солдаты прибежали к нам в госпиталь, я попросил его сходить посмотреть. Вообще, – Герман накинул на шею шелковый платок, – доктор Цербех – прекрасный хирург. Я бы даже сказал, что гениальный. Но тут неудивительно. Ему уже порядка трехсот лет. За такое время и я бы стал всемогущим.  

– Он ведет их обоих?  

– Нет, увы. Эдгар взялся плотно за Правителя. Сказал, что там потребуется долгая реабилитация. Не знаю уж, что случилось в тот день в резиденции, но Ред чуть не погиб от рук наемника черных эльфов.  

Беатрис лишь глубоко вздохнула.  

После той бойни гробов было столько, что девушку сначала даже замутило подобного зрелища, а потом – отбросило на несколько десятков лет назад, в те года, когда происходила революция в России. А затем ее сознание вмиг воспроизвело картинку сверстников, оставшихся навечно в гробах и родственников, не принявших новые порядки…  

Она не желала вновь это увидеть.  

Тем более не хотела, чтобы в гробу ей «посчастливилось» обнаружить кого – то из своих коллег.  

В частности – Корнея, чью душу она не желала отпускать в иной мир по каким – то внутренним причинам.  

– Я постараюсь к шести успеть, – сразу заметил Герман, надевая черную шляпу. – Будем надеться, что сегодня никого не привезут из разведки. Иначе я точно останусь в ночь.  

– Я могу приехать.  

– Да ну, – он взял свой кейс, – лучше приготовь что – нибудь. Уверен, ты еще не забыла рецепт тех вкусных медальонов, которые готовила мне в универе.  

– Забыла, конечно, – протянула Беатрис, лихорадочно пытаясь вытащить из подкорки памяти хоть какую – то информацию о блюде. – Может, сходим куда – нибудь? Я слышала Долина Роз славится своими кафешками.  

– Хорошо, будь по – твоему, – улыбнулся Герман. – Сегодня еще должны выписывать премиальные… Эх! Покутим, Бет!  

Беатрис лишь улыбнулась, проводив его взглядом к двери, а затем пронаблюдав в окно, как фигура парня вышла из отеля – и скрылась за бульварным зданием суда, от которого до госпиталя было минут десять пешком.  

Сама же, наскоро приняв душ и окончательно проснувшись, оделась и, решив не заказывать ничего в номер, вышла из гостиницы точно так же, как и Герман, под палящие лучи солнца – и направилась в сторону аптеки, так как Астахов дал четкие рекомендации, которые должен был соблюдать Литак.  

А Беатрис понимала: о парне никто не позаботится должным образом. Роза еще была слишком юной и не могла трезво оценить серьезность ситуации, а солдаты предпочитали держаться от проблем вышестоящих за километр из – за страха сделать хуже.  

Поэтому, быстро сбегав в аптеку и закупив все необходимое, уже собралась вернуться в отель, чтобы навестить Корнея, как вдруг увидела фигуру парня прямо на улице.  

Литак был одет в гражданское, но от этого не стал менее узнаваемым. Многие солдаты отдавали ему честь и приветствовали, а для некоторых девушек он даже представлял иной интерес: барышни краснели, огибали Литака и шептались за спиной графа так, будто бы он не мог услышать комплименты в свой адрес.  

Рядом с ним шагала Роза, которую парень умудрился приодеть, закупив для нее мальчишеские наряды и зачесав ей волосы так, чтобы создавалось ощущение, будто бы у Корнея появился ученик или подручный из бедной семьи, которого Литак «радушно» согласился взять на воспитание.  

– Корней!  

Литак сразу обернулся, так как слух, в отличии от кишок, отказал не до конца.  

Корней тут же перешел улицу и, махнув Розе рукой, смог таким образом куда – то ее спровадить, а сам, оставшись рядом с Беатрис, улыбнулся и посмотрел на пергаментный пакет с эмблемой аптеки.  

– Кого – то еще ранило?  

– Бог пронес.  

– Или ты решила побеспокоиться об обычном духе? – с издевкой уточнил парень.  

– Ну я вижу, что тебе лучше, – сразу собралась Беатрис, отдавая парню пакет. – Поэтому, думаю, мой визит к вам, господин Литак, будет лишней тратой нашего времени.  

Она развернулась, чтобы уйти, но Корней, неожиданно схватив ее за руку, смог остановить.  

– Корней?..  

– Хотел поговорить. Хорошо, что встретились.  

– Во – первых, – она убрала руку, – не смей меня хватать. А во – вторых – чтобы поговорить, нужно место и время.  

– За чем дело встало?  

– За временем. Его у меня нет.  

– Даже пятнадцати минут?  

Беатрис уже хотела гаркнуть, что нет, но потом, присмотревшись к Корнею, невольно сжалилась. Она видела, что парень ходит слегка наклонив корпус вперед, так как боль в животе и швы мешают, поэтому, чтобы не напрягать Корнея – и пожалеть свои силы, потраченные в ту ночь, – девушка кивнула на ближайший парк и направилась туда вместе с Литаком.  

На них часто смотрели девушки, что – то говорили, пряча лица под веерами и тенью зонтиков, но Беатрис было глубоко плевать. Она проснулась не с Корнеем и ночь провела тоже – с другим, а это значило лишь одно: слухи должны остаться не более чем формальностью для журналистов перед официальной ее помолвкой с четой Астаховых.  

– Кофе?  

– Нет, быстро скажи, что хотел – и разойдемся. Я правда опаздываю.  

– Ладно – ладно, – Корней сел рядом с девушкой в одной из уцелевших беседок, с видом на пруд, и положил рядом пакет из аптеки. – Беа, я хотел поблагодарить тебя.  

– Хорошо. Благодарность принимается. Могу идти?  

– Тебе настолько противно мое общество?  

– Корней! – Беатрис глубоко вздохнула, чтобы не ударить парня. – Ты думаешь, я не вижу, чего ты добиваешься? Ты вьешься вокруг меня как коршун вокруг мыши. И не думай, что это – не заметно.  

– Беа…  

– Ты не в моем вкусе. Вообще! – заметила девушка. – Я поехала с тобой, потому что хотела помочь. Думала, что ты не вывезешь из – за болезни. Но, как я вижу, ты вывозишь все. Даже слишком хорошо, чтобы я ошибалась.  

– Вообще – то я хотел сообщить тебе о повышении, – вдруг выдал Корней, закусив губу, но не утратив улыбки. – Но твои мысли мне тоже нравятся.  

– Что?!  

И в этот момент парень рассмеялся, прижав правую руку к пальто в области живота. Раны давали о себе знать болезненными уколами при любом вдохе и выдохе, а уж смех был крайне неприятным ощущением с точки зрения недавней операции.  

И Беатрис ощутила, как ее тело вздрагивает от волны мурашек, пробегающих по коже с каждой секундой все сильнее и сильнее. Душа ушла в пятки, а стоило ей увидеть сверкающие глаза духа и его издевательскую ухмылку, девушка подумала лишь о диком желании ударить парня.  

– Беа, – он еле успокоился, смотря на покрасневшую Беатрис. – Боже… ты совсем заработалась… Я хотел тебе сказать о повышении. Меня временно отстраняют из – за болезни. И попросили дать рекомендации тебе, как своему заму на временную должность командующей отрядами.  

– Корней… я не готова…. Не готова к такой ответственности.  

– Не волнуйся. Я не испаряюсь. – он глубоко вздохнул, – Помогать буду по мере потребности. Да и к тому же, все это формальности. Устанешь – я заменю тебя. Но первые пару дней сделай вид, что справляешься.  

– Сделать вид? Ты думаешь, я не потяну?  

– Нет. Ты не поняла. Твой страх ошибки может стоить мне головы, – он обернулся к ней, – поэтому, если что – то не будешь понимать – обращайся. Но я не думаю, что ты будешь слишком часто это делать. Ведь ты – мой зам. И о всех делах в курсе.  

– Неожиданно, ничего не скажешь…  

– Ты не согласна?  

– Согласна, но… просто…  

Она сжала пальцы в замок, но тут же почувствовала на них ледяную руку Корнея. Он был в перчатках, но даже они не могли вернуть его терморегуляцию в норму, как и успокоить бешено колотящееся сердце.  

– Не бойся ошибок. Все можно поправить. Запомни это, как мантру.  

– Хорошо, – кивнула Беатрис. – И еще… насчет тех слов…  

– Да господи, – он посмотрел мельком на сверкающее солнце на небосводе. – Успокойся. Ну ошиблась ты насчет моих намерений – ну и что? По сути, мы боевые коллеги. И можем между собой пошутить.  

Он подмигнул ей, давая тем самым надежду на то, что для него ее слова ничего не стоят. Но Беатрис была не уверена в этом настолько же, как и в завтрашнем дне.  

– Так будешь кофе или нет? – уточнил Корней, вставая и медленно спуская из беседки. – А то мое предложение тоже носит ограниченный характер.  

– Ладно, черт с тобой, – усмехнулась Беатрис. – Пошли.  

– Ну наконец – то, – он предложил ей руку. – Дадим журналистам повод. А то в этой Долине настолько скучные колонки со статьями, что я по ним скоро смогу выучить каждого жителя поименно.  

Беатрис нехотя, но все – таки взяла его под руку и, проследовав таким образом с парнем до уцелевшей после побежки кофейни, вошла внутрь, заняла место на втором этаже и, пока парень заказывал внизу напитки, невольно почувствовала себя хорошо.  

На душе потеплело, сердце успокоилось, а руки не вздрагивали, как пару часов, когда она вспомнила вскользь события прошлого вечера.  

Удивительно, но такого спокойствия, которое она не испытывала с Германом, Беатрис ощущала рядом с Корнеем.  

Но возможно, ей просто передавалась равнодушная энергия духа: Корней особо не переживал ни по какому поводу, так что Рошель списывала свое душевное спокойствие именно на невидимые волны парня.  

– Ты хоть расцвела, – заметил Корней, ставя перед девушкой чашку с кофе и блюдце с шоколадным кусочком торта. – Мне стоит выписать Герману премию.  

– Не слишком ли часто ты обращаешь на меня внимание?  

– А что, чтобы обращать на кого – то внимание, мне надо быть влюбленным по уши?  

– Как минимум.  

– Брось, – он размешал в своем рафе пару ложек сахара. – Это тупые стереотипы.  

– Какой же ты все – таки…  

– Какой?  

– Простой…  

Беатрис сама удивилась такой характеристике, однако в следующий момент поймала на себе заинтересованный взгляд духа и его кривую ухмылку заговорщика.  

– К обязанностям приступишь завтра, – заметил Корней, ковырнув ложкой свое пирожное. – А пока – отдохни и сосредоточься. Скажу тебе по секрету: если в ближайшую неделю все вычистим от эльфов тут, то отправимся уже в Столицу. И там я дам тебе отпуск.  

– С какого перепугу? Я пока не собиралась.  

– Ну я надеюсь, что к концу операции повод будет.  

– А вот это тебя уже не касается.  

– Согласен. Но все – таки.  

Беатрис отделила маленький кусочек от своего пирожного, и вдруг поймала себя на мысли: она не говорила Корнею о своих предпочтениях, а он каким – то образом угадал ее любимое лакомство.  

Ей нельзя было шоколад, однако в данный момент Беатрис не могла себе отказать. Пусть ее лицо засыплет красным, она будет счастлива хоть немного себя побаловать, пока ни родители, ни приставленные к ней слуги этого не видят.  

– Я слышал Реда тяжело ранили, – вдруг выдал Корней, запивая пирожное рафом. – Тебе ничего неизвестно?  

– Увы – нет, – помотала головой Беатрис. – Однако ходят слухи, что к нему приставили лучшего хирурга Долины. Значит, наверное, там все плохо. А тебе он зачем?  

– Хотел с ним поговорить о своем переводе на южный фронт.  

– Зачем? – повторилась девушка, но уже с осторожностью.  

– Там мой дом. Хотя бы немного побуду в родной местности. Плюс, тут полно растений, которые цветут зимой и на которые у меня аллергия.  

– И это вся причина? – усмехнулась Беатрис, поняв парня без лишних объяснений. – Но на юге сейчас тоже неспокойно: эпидемии, разбойные нападения и тому подобное.  

– А это еще один секрет, которым я бы хотел с тобой поделиться как с заместителем.  

Беатрис напряглась.  

Она ожидала некоторого подобного хода от Корнея, на долю которого выпало слишком много ранений, чтобы продолжать руководить, но Рошель не ожидала, что парень сдаст позиции настолько быстро.  

– Видишь ли, – он явно не хотел то говорить, но и скрывать не видел смысла, – моя рана не позволит мне долго быть даже твоим замом. Воевать тоже пока не позволят. А быть тут обычным секретарем – мне нет резона. Легче уехать в родные края, восстановиться – и вернуться в строй.  

– Корней…  

– Я еще не подавал прошение главнокомандующим, но думаю, что отпустят.  

– Но я тебя не отпущу.  

Корней поднял глаза на девушку и посмотрел с искренним недоумением. А Беатрис, прикусив язык, поняла, что сказала лишнего.  

Куда она его не отпустит? Домой? Она не отпустит своего командира, чтобы вернулся в форму и потом возвратился к своим прямым обязанностям? Она что, маленькая девочка, которая не знает руководства отрядами?  

– Беа…  

– Корней, ты нужен мне тут. Пусть ты и называешь должность зама «секретарской», но это далеко не так. Я не справлюсь одна.  

– Брось, не дури. Это шанс. Для тебя, в первую очередь.  

– А тебе до него какое дело? – уточнила строго Беатрис. – Корней, я свое завоюю. Не сомневайся. Но талантливого руководителя мне некем заменить. Тем более… я не смогу всегда держать голову холодной. Как ты… и еще… мне солдаты вряд ли будут подчиняться.  

– Это их обязанность.  

– Расскажи это их мужским эго.  

Корней ничего не ответил. Только молча допил свой кофе и, поставив опустевшую чашку на край столика, чтобы официант забрал, посмотрел на относительно тихую и неторопливую жизнь Долины в панорамное окно.  

И невольно вспомнил свой кабинет в Министерстве, откуда с помощью высоких окон и мягкого подоконника он мог наблюдать за городом часами, пока не было бумажной волокиты или происшествий в офисе.  

Тишина и покой – вот две составляющих, о которых начал мечтать Корней после того, как попал в жуткую кабалу с Кукловодами и Редом с его гениальными планами на Столицу.  

Корней уже собрался встать, чтобы покинуть общество Беатрис – хотя нечто внутри максимально противилось логичному желанию мозга, – как вдруг ощутил резкий укол в груди, а затем боковым зрением уловил движение за соседним столиком.  

Сверкнуло лезвие, которое чудом не полетело в парня.  

Стекло за спиной Корнея раскрошилось, послышался звон, а со стороны барной стойки Беатрис и Литак услышали крики и девичьи вопли.  

Корней быстро двинулся к преступнику и, уклонившись от полетевшего в него бокала с коньяком, успел схватить убийцу за черный плащ, под капюшоном которого тот прятал лицо, но, не прошло и секунды, как наемник заехал духу сначала в живот кулаком, а затем добавил по челюсти, тем самым отпихнув Литака от себя почти на метр.  

Беатрис же не стала церемониться.  

Выхватив из ножен клинок, она метнула лезвие в убийцу – и, увидев, что попала четко в спину, чуть ниже правой лопатки, убедилась, что наемник упадет прямо на стол, и бросилась к остальным.  

Еще трое в черной форме, очень похожей по крою и материалу на эльфийскую, успели приставить к горлу бармена нож и требовали отдать выручку, однако Беатрис, схватив со столика оставленную кем – то бутылку шампанского, со всей силы ударила ей сначала наёмнику с ножом, а уже потом подкосила ударом по шее второго.  

В этот момент Корней, схватив четвертого, который тайком попытался ускользнуть вдоль стенки к выходу, прижал его к полу и, вырубив одним ударом в переносицу, наскоро обыскал эльфа – и нашел то, что нужно для суда.  

– Гнида…  

Пятый обнаружился в самом углу кофейни, где сидел настолько неподвижно, что даже у Корнея это вызвало ненависть.  

Зайдя за колонну, чтобы не попасть под выпущенные три пули последнего и увидев, как Беатрис ловко перемахнула через барную стойку и спряталась с барменом за ней, парень выхватив свой пистолет и, проверив обойму, попытался настроиться.  

Он бы не отказался от помощи Ленгранда – старшего, так как у парня были феноменальные способности в области сканирования пространства и ясновидения, однако, понимая серьёзность положения, воспользовался собственными талантами.  

А именно проницательностью и наблюдательностью.  

Две пули были выпущены по зеркалам, которые служили изначально элементом декора, но теперь оказались удачными вторыми глазами главаря этой банды.  

Корней был почти на сто процентов уверен, что именно благодаря прекрасному расположению столика лидера, он проконтролировал расположение своих людей так, чтобы агенты Правителя не посмели помешать.  

Теперь же, когда стекла треснули и частично выпали осколками из рам, Корней почувствовал, как вибрации в помещении изменились.  

В биополе был выброшен негатив со стороны главаря, и Литак понял, что попал в точку.  

Имея многолетний опыт работы в офисе, Департаменте и Министерстве, парень легко мог подкрасться – и убить. Но задача была поймать – и выпытать информацию, а не прикончить на ровном месте, как таракана.  

В кофейне воцарилась гнетущая тишина.  

Было слышно, как стекает на плиточный пол чей – то опрокинутый кофе, как на столики падают осколки и лопающиеся от вибраций противника бокалы, а также Корней уловил противный аромат дегтя и серы.  

И это стало решающим.  

Быстро перебежав между столиками и пропустив мимо четыре пули, Корней схватил со столика опустевший график из красного стекла, присмотрелся к тени, которую отбрасывала кукла, медленно приближающаяся к нему, а после – со всей силы бросил сосуд в воздух.  

Конечно тупая кукла отреагировала на первое движение, но не успела на второе.  

Корней подобрался близко и, схватив робота за шею, выгнул ему голову назад, чтобы оголить для себя нужные артерии под искусственной кожей костюма.  

Беатрис, увидев это из – за стойки, тут же устремилась на помощь к парню, но, стоило ей только вцепиться в руку с клинком, который был приготовлен для Корнея, как ее за волосы схватил один из пришедших в себя наемников – и со всей силы швырнул о колонну.  

– Беа!  

Корней порезал по горлу куклу, после чего вышел в рукопашную сразу с двумя противниками.  

Робот, хоть и был поврежден и терял каждую секунду свое топливо, не мог перестать выполнять заложенную в него программу – убивать противников.  

Живой же наемник, достав клинок с рукояткой в виде змея с распахнутой пастью, стал размахивать им перед Корнеем.  

Литак понимал, что ввязываться в подобную драку в его состоянии рискованно, но, увидев, что Беатрис медленно поднимается, тут же прошел между двумя рядами столиков к бару, тем самым отведя врагов от девушки, но сам, упершись в стойку спиной, почувствовал, как холодеет внутри.  

Рука сама выхватила свой клинок, а вторая – сжала крепче пистолет, чтобы отбиваться от куклы, которая, подобрав собственное оружие, уже пыталась прицелиться дергающейся рукой в оппонента, но Корней, выстрелив первым, попал четко в глаз – и тем самым опрокинул куклу на пол.  

Наемник же, ринувшись в ту же секунду к духу, был отброшен мощным ударом в грудь каблуком сапога, но Корнею не составило труда предугадать следующий шаг противника: оттолкнувшись от пола и выставив вперед острие клинка, враг вновь кинулся на Литака.  

Корней быстро ушел в сторону, дав убийце пролететь мимо, а затем просто заломил ему руки, выбил клинок – и, уложив на барную стойку, со всей силы ударил прикладом по затылку.  

С куклой и еще одним наемником разобралась Беатрис.  

Придя в себя и увидев, как из – за колонны пытается прицелиться второй убийца, Беатрис вонзила ему под ребра клинок, а затем, обратив внимание на куклу, поднимающуюся с пола и тянущую руку к своему пистолеты, тут же оттолкнула оружие носком сапога – и со всей силы ударила по голове роботу.  

Послышался металлический скрежет, за которым последовал хлюпающий звук густой жидкости, похожей на растопленный рафинад, и в помещении жутко завоняло дегтем и бензином.  

На полу под куклой растеклась черная жижа, и Беатрис добила куклу, как и обучили в штабе: одним ударом в грудную клетку острым клинком.  

Короткий треск электричества, краткие судороги искусственных конечностей робота – и дело сделано.  

Наемники раскиданы по кафе, а кукла – обездвижена.  

– Молодец, – вырвалось у Корнея.  

Беатрис лишь махнула рукой и, уловив движения у входа, рефлекторно наставила на прибывших пистолет, но, только увидев пришедшего командира с десятком солдат, невольно улыбнулась и выдохнула:  

– Марк…  

– Вовремя, – подметил Корней, сползая по кафельной стойке на ледяной пол.  

В глазах зарябило, живот скрутило от боли, а в голове образовался тот самый противный туман, от которого хотелось вешаться. Помещение стало расплываться, словно растекающаяся акварель, а по лицу так резко ударили чем – то холодным, что Корней еле сдержался, чтобы выпитый кофе и съеденный наполеон не вырвались обратно.  

– Не спать, – приказал Маркус, плеснув в лицо духу ледяной водой из графина. – Дойдешь до отеля?  

– Фи, конечно, – фыркнул Корней.  

– Корней!  

Парень вздрогнул, когда увидел рядом с собой Розу, которая выпала на мгновение из образа мальчика – и крикнула его имя своим обычным тоненьким голоском.  

Но строгий взгляд Маркуса и косой от Беатрис привели Розу в чувство быстрее ледяной воды.  

– Вставай.  

Маркус потянул за руку Корнея – и парень, чудом сдержавшись от крика, пошатнулся – и, приложив руку к рубашке, увидел опять кровь. И в этот самый момент ноги подкосились, а сознание резко помутнело до того, что Шефнеру пришлось поднять худощавого духа на руки – и так донести до гостиницы, чтобы отдать на откуп доктору.  

– Невезучий ты, братец, – тихо заметила Роза, смотря на мокрое от мучений лицо Корнея.  

Дух же, немного придя в себя на свежем воздухе и спокойно дождавшись врача, не спускал глаз с Беатрис.  

Она была рядом, но не приближалась, держась на расстоянии.  

Ее взгляд часто ускользал от Маркуса и перемещался к Литаку, однако сам дух не верил в такие совпадения. Рошель не могла читать мысли и была невосприимчива к воздействию, но тогда как она могла так часто оборачиваться к нему, если не слышала его на телепатическом уровне?  

– Я проверю, кого вы взяли, – заметил Маркус, наконец – то закончив разговор с Беатрис. – Потом вернусь за Розой.  

– Зачем? – уточнил Корней с беспокойством.  

– Не дергайся, – приказал Беатрис, укладывая вскочившего парня обратно на подушки.  

– Я ей задолжал прогулку у моря, – усмехнулся Маркус, уходя в коридор.  

Роза лишь закатила глаза, но ее щеки заалели приятным румянцем, который Корней был рад увидеть. Впервые за этот месяц он разглядел на лице сестры искреннюю девичью радость.  

– Как нынче рано взрослеют девочки, – буркнула Беатрис с легкой язвинкой.  

– А ты не завидуй, – бросила ей Роза. – А то яд не будешь успевать накапливать.  

– Ой – ой…  

Рошель скрестила руки на груди и подошла к окну, чтобы выдохнуть, а Роза, усевшись в кресле и начав любоваться своим кольцом, которое ей подарил на помолвку Маркус, не могла сдержать слез.  

Возвращения графа она ждала даже больше, чем встречи с Редом после ранения. Поэтому не могла сдержать своих чувств. Ей было необходимо побыть не столько с Маркусом, сколько в окружении тех, кто выслушает и не выболтает ее секретов.  

И брат подходил как никто другой на должность слушателя.  

Правда, при Беатрис Розе не хотелось бы рассказывать некоторые слишком личные переживания и страхи.  

– Как я давно не слышал ее…  

– Кого? – уточнила Беатрис, обернувшись к Литаку.  

– Тишину. Это просто блаженство…  

Рошель лишь улыбнулась и, дождавшись доктора, передала Корнея во власть специалиста.  

Сама же, чувствуя дискомфорт от постоянных взглядов Корнея в свою сторону, поспешила покинуть гостиницу, чтобы сходить в госпиталь к Герману, а заодно узнать о Реде у коллеги Астахова.  

День на удивление был прекрасным: облака не закрывали своими белыми массами голубое пространство над головой, море успокоилось и приятно ласкало побережье и камни набережной, а в лесах впервые начали слышаться очередные горны охотников.  

На улочках Долины, несмотря на вчерашнюю бойню, также послышались причудливые мотивы флейт и лютни. Дети, бегая по улочкам, с восхищением смотрели на солдат, при этом играясь искусственными или подаренными родителями первыми рапирами и клинками, а молодые девушки активно бросали в сторону столичных офицеров колкие взгляды роковых львиц.  

Этот тихий уклад такой простой и понятной жизни был знаком Беатрис по книжкам и романам, которые она тайком читала в детстве, запершись в комнате после отбоя, но наяву такую красоту она узрела, как ни странно, только после страшной бури.  

Единственное, что нарушало эту идиллию – заключенные и пленные эльфы, которых водили в наручниках то к морю, то к скалам, чтобы там казнить.  

Один из таких строев в этот раз вел Маркус, следовавший за палачами и замученными пленными в рваных одеждах с таким жутким взглядом и склоненной слегка вперед головой, что у Беатрис невольно сжалась душа: это не ее милый и добрый Шефнер, который может простить все, даже все семь смертных грехов.  

Правая рука Маркуса лежала на рапире, а вторая прикрывала левую часть тела черным плащом с эмблемой короля. Маркус скрывал под тканью приготовленные отравленные иглы для преступников, которыми и собирался казнить эльфов.  

Но, увидев Беатрис и ее изумленные глаза, Маркус тут же расслабился и, словно переключив в мозгу программу, превратился в спокойного графа, с гордо поднятой головой шествовавшего за процессией, но отвлекшегося на девушку.  

Приблизившись к Беатрис, он осторожно взял ее руку и, склонившись, поцеловал кисть, как и полагает воспитанному в Альпах высокородному дворянину.  

– Чем обязана такому вниманию? – уточнила с усмешкой Беатрис, но в глубине души чувствуя обиду.  

– Таков порядок, – пояснил сухо Маркус, выпрямившись. – Ты просто так смотрела, что я подумал: она взялась за старое.  

– Забудь, – заявила строго Рошель, с ужасом вспоминая свою последнюю истерику после объявления Маркуса о помолвке.  

– А вообще – я хотел тебе предложить поездку на юг.  

– На юг? Зачем?  

– Один из наемников, пойманных вами утром, раскололся. Третий штаб революционеров находится в округе Дельбург. – Маркус мельком взглянул на удаляющуюся процессию. – И, насколько я слышал, доктора прописали Корнею именно южный климат с его врачами.  

– Да, но… Корней передал мне командование. И я не могу ехать.  

– Поедешь с ним, – вдруг заявил Маркус. – Его отряды переводят на юго – восточное направление. Так что можешь немного расслабиться.  

– Но… Марк… я хотела…  

– Разберётесь с заговорщиками – и отправитесь оба в Столицу. И там уже будете представлены к наградам. Уверен, Ред не откажет вам в такой почести.  

Беатрис чуть не закричала от отчаяния.  

Она была почти на сто процентов уверена, что все отряды покинут восток одновременно, а не по частям. К тому же, ей не хотелось еще раз расставаться с Германом, которого бы априори заставили остаться на посту хирурга.  

Но Маркусу, судя по всему, было плевать.  

Он молча обогнул фигуру Беатрис и последовал за пленными к набережной, а Рошель, немного отойдя от шока и мысленно послав в спину парню проклятие, ринулась к госпиталю, где работал Герман.  

В мгновение ока весь город, наполненный музыкой и легкими криками детей, ей осточертел настолько, что Беатрис не стеснялась идти и посылать каждую вещь к чертовой матери.  

До белоснежного здания с покатыми крышами из красной черепицы и деревянными высокими окнами с витражами девушка дошла минут за десять, а стоило ей увидеть в окнах второго этажа фигуру Германа, как ее сердце сразу затрепетало.  

Она поднялась по гранитным плитам лестницы и, пару раз столкнувшись со знакомыми, вошла в просторный холл, выложенный плиткой шахматного оттенка, а также уставленный различными колоннами, в нишах коих располагались статуи видных деятелей медицины.  

Сквозь высокие окна в холл проникал солнечный теплый свет, превращая белый цвет плитки в молочно – кофейный, отчег даже у испуганной Рошель потеплело на душе.  

Она не любила больницы, а после увиденного в полевых госпиталях, ей и вовсе захотелось стереть себе память и распрощаться с ночными кошмарами о трупах и хирургах в зеленых фартуках.  

– Госпожа Рошель!  

Девушка так резко обернулась, что все – таки столкнулась лоб в лоб с супругой Натана.  

Ингрид налетела на Беатрис – и они вместе рухнули на гранитные плиты, развалившись около одного из мелких фонтанчиков с золотыми рыбками.  

– Ингрид! Ты откуда тут? – удивилась Рошель.  

– Ред перевел мои отряды сюда. Я как только закончила на юге, так сразу к вам.  

– Ты была у Натана? – уточнила Беатрис.  

– Пока нет. Я тебя увидела – и сразу бросилась за тобой, – Беатрис открыла кожаную сумку, перекинутую через плечо, и, порывшись внутри, выудила желтый конвертик с печатью дома Рошель. – Когда была в Столице, ваш дворецкий попросил меня передать тебе это.  

Беатрис с дрожью взяла конверт и, увидев четкий подчерк отца, поспешила разорваться бумагу – и, только увидев слово «наследство» в правом верхнем углу листа, сразу все поняла.  

Ей хватило пары секунд, чтобы пробежаться по листку взглядом, выудить из многочисленных извинений отца главное – и уяснить, что у нее почти ничего не осталось.  

По щеке сама собой потекла теплая слеза, которую Беатрис тут же смахнула рукой в перчатке, и, сунув скомканное письмо в карман камзола, ринулась по главной лестнице на второй этаж.  

Но не успела она взлететь наверх, как столкнулась лоб в лоб с тем самым хирургом с красными глазами, который как раз куда – то нес чье – то личное дело.  

– Извините, господин Цербех.  

– Ничего страшного, – парень подняв упавшую папку. – А куда вы? К Герману?  

– Да.  

– Он немного занят.  

– Чем?  

– Принимает пациента.  

Беатрис смахнула с щеки еще одну противную слезу, после которой увидела на лице вампира лишь легкое недопонимание.  

Он осторожно приблизился и, протянув девушке черный платок, уточнил:  

– Вам нужна помощь?  

Беатрис уже хотела отказаться, но потом вдруг прикусила язык – и почувствовала, как по телу пробежала волна мурашек и странного могильного холода, словно ее окунули на секунду в прорубь в январе, а затем выпустили в зиму востока…  

– Пойдемте, – приказал Эдгар.  

Он направился на третий этаж, где были уже зеленые коридоры, украшенные портретами различных докторов наук и талантливых специалистов, а на окнах висели плотные зеленые занавески, которые скрывали обитателей административного корпуса от лишних глаз.  

Цербех подошел к одной из деревянных дверец, вставил в скважину ключ – и пару раз повернул, пропуская вперед сначала Беатрис, а уже потом заходя сам.  

Кабинет главного хирурга востока был обставлен относительно скромно: простая мебель из липового дерева, украшенная резными простенькими узорами, а также множество книг и личных дел пациентов в трех шкафах, стоявших вплотную к друг другу.  

В белоснежном камине, который был побелен уже не в первый раз, трепыхался угасающий огонек, а на столе лежали стопки с историями болезни и похоронные документы на погибших, которые уже были перевязаны и подготовлены к отправке в Столицу.  

– Присаживайтесь, – попросил Эдгар, кладя папку с личным делом на стол, а затем достав из нижнего ящика баночку с чаем. – Итак, что вы хотели узнать у Германа? И чем вам могу помочь я?  

– Вы можете приставить Германа к Литаку, как лечащего врача? – уточнила в лоб Рошель.  

– Могу, – не колеблясь ответил медик. – Но чем вас не устраивает штатный хирург?  

– Всем устраивает. Просто… так нужно.  

– Вам лично или отряду? – Эдгар наливал в белый чайник кипяток, но при этом даже не смотрел вниз.  

Только в глаза Беатрис, выискивая в них ответ на собственный вопрос.  

– Отряду, – соврала девушка.  

– Не лгите, – приказал вдруг жестко вампир, протягивая Рошель чашку с отваром. – О ваших отношениях уже ходят слухи, так что нет ничего постыдного, что вы хотите держать Германа при себе. Только боюсь огорчить, госпожа Рошель: Герман достаточно талантлив. И я готов ему предложить собственное попечение в обмен на верную службу при мне в Эдлеровском институте хирургии.  

У Беатрис екнуло сердце.  

Эдлеровский институт медицины был мечтой каждого выпускника Золотого Университета или Столичного медицинского корпуса. Там не было лишних, только поистине талантливые и готовые работать молодые люди и их учителя, передававшие лучший опыт следующему поколению.  

И Беатрис, на свое несчастье, прекрасно знала притязания Германа.  

От такого предложения он бы не посмел отказаться. Астаховы, как и клан Рошель, ценили образование и место работы. И с таким послужным списком, как учеба в Столичном медицинском и практика в Эдлеровском институте, для Германа будут открыты все двери как в профессию, так и в высшее общество.  

– Я вижу, что вы – не глупая женщина, – заметил Эдгар, стягивая растрепавшиеся серебристые пряди в хвост. – Поэтому, если вам дорог Герман, не губите его карьеру.  

Рошель сжала пальцами ткань брюк на коленях, так как ей было обидно. Она понимала, что это глупое и ненужное чувство, которое в ней пробудил эгоизм, но эмоции взяли вверх – и Беатрис вновь пришлось смахивать слезы с щек.  

– Не говорите, что я приходила, – попросила Беатрис.  

– Наоборот – я был бы вам признателен, если бы вы впоследствии поддержали Германа. – Эдгар присел на край стола, – Я вижу, как он смотрит на вас, госпожа Рошель, и знаю, что чувствует. Поэтому прислушается к вашим словам, как к истине.  

– Я понимаю, – кивнула Беатрис. – И насколько вы его заберете?  

– Три – четыре года. За это время любой себя покажет со всех сторон. Поэтому рекомендую вам запастись терпением, о коем ходят легенды.  

– Приезжать можно будет?  

– Разумеется. Я же не в тюрьму его сажаю.  

– Благодарю.  

– Не беспокойтесь, госпожа Рошель. Он будет в тепле, одет и приставлен к самым лучшим мастерам. Я уж позабочусь об этом.  

Беатрис лишь глубоко вздохнула и, чувствуя, как острые края скомканного письма колют ей грудь сквозь рубашку, встала и уже собралась уйти, как вдруг услышала странный свист, за которым впоследствии прогромыхал такой хлопок, что стекла на окнах в кабинете вылетели острыми лезвиями в сторону двери, а на мебель с потолка посыпалась штукатурка с песком.  

– На пол! – рявкнул Эдгар.  

Он упал сам на гранитные плиты, а Беатрис, выхватив из ножен рапиру, приготовилась к любой бойне, вдруг увидела, как с подоконника к ним соскользнули черные силуэты в знакомой форме, только какой – то видоизмененной.  

Беатрис ринулась в атаку, даже не собираясь разбираться, кто под масками, но, стоило ей только ударить по руке первого нападавшего, как девушка почувствовала на своих волосах жесткую руку, а затем ощутила мощный толчок в спину.  

Рошель рухнула на пол, к ногам еще одного наемника, и в ту же секунду вскрикнула от сильного удара в живот носком кожаного ботинка.  

– Как некультурно.  

Эдгар приставил к горлу одного из убийц скальпель – и в мгновение ока порезал парня п горлу – и бросил в сторону, приняв боевую стойку.  

Его глаза засияли алым, из – под губ показались клыки, а на руках выросли острые серые когти.  

– Не возражаете, госпожа Рошель, если я прикончу их и немного потрапезничаю?  

– Они – живые?!- прохрипела Беатрис, отползая от ударившего ее в сторону.  

– Я чувствую пульсацию только в главаре. Остальные – куклы.  

– Поняла.  

– Отдаете приказ?  

– Да, – Беатрис поднялась и взялась за второй клинок, – убей их всех!  

И после этого Эдгар изменился настолько, что даже у Беатрис закралось сомнение в принадлежности Цербеха к вампирской расе.  

Он зашипел, словно кот, выгнул спину и, посмотрев на врагов, как на добычу, ринулся в драку.  

Беатрис думала, что видела все, но оказывается ее мировоззрение было очень ограниченным.  

Идеально отточенные движения, молниеносная реакция, позволяющая вампиру уходить от атак и выгибать спину под такими неестественными углами, что даже у девушки бежали по кожу мурашки от хруста костей под белым халатом.  

Зато враги валились на пол так быстро, словно их подкашивали – и валили как мягкие игрушки.  

Эдгар ловко ушел от атаки главаря, пропустил удар мечом над головой, после чего резанул убийцу по руке и шее сразу, но, то ли не уследил, то ли специально подставился, через мгновение вскрикнул от прикосновения к его коже на руке обсидианового клинка.  

Серая кожа зашипела, в воздухе запахло горелой плотью и гнилью, и доктор, осев на колени, схватился за рану.  

Но его заменила Беатрис, которая метнула два клинка в грудь главарю, но не увидела у него никакой реакции, кроме легкого вздрагивания головы, покрытой черным шлемом с искусственной шелухой по бокам.  

Противник вытащил клинки и, выбросив в разные стороны, направился к Эдгару, который, хоть и поднялся, все – таки не мог игнорировать свою физиологическую боль.  

Беатрис вступилась за него, преградив путь неизвестному под металлической маской, и тут же ощутила, как ее проклятие вновь пробуждается в груди.  

Спина начинает хрустеть, как и ключица, так как на них ложатся черные когти Тьмы, от которой веет могильным холодом, пахнет гнилью и слышатся несуществующие голоса, молящие о пощаде.  

Беатрис не обращала на них никакого внимания, понимая, что сейчас у нее есть одна цель: уберечь Эдгара, пока рана на руке не прекратит ему доставлять дискомфорт.  

Солнечный свет из окна перекрылся волоком черного дыма, а помещение покрылось коркой инея. Горячее дыхание Беатрис стало серыми облачками, бисеринки пота сразу застыли и осыпались прозрачной крошкой на пол, а ресницы и брови побелели от мороза, осевшем в виде снега на лицо девушки.  

Эдгар сделал шаг назад, чтобы не мешать Беатрис, а убийца наоборот – ринулся к разбитому окну.  

Но не увидел его за настоящим темным дурманом, который создала девушка.  

– Дыши ровнее, – вдруг приказал Эдгар, сжимая руку от нестерпимой боли и шипя от новых волн боли. – Иначе рискуешь потеряться.  

Беатрис прислушалась к его совету и, выдохнув очередное облачко в ледяную неизвестность, позволила сущности в черных лохмотьях и с вытянутой головой метнуться к убийце – и буквально вытолкнуть ее в окно, пронесся сквозь колючий дым.  

Послышался треск и звон стекла, а затем душераздирающий крик неизвестного, который, однако, быстро прервался, когда он рухнул в груду обломков и осколков у подножия госпиталя на белокаменные ступеньки.  

Руку Беатрис взяла ледяная ладонь доктора, после чего она услышала легкий свист в ушах, когда сущность, вернувшись к хозяйке, заглянула девушке прямо в глаза – и впилась в грудную клетку мощным ударом, от которого Рошель чуть не упала.  

Эдгар поддержал ее и, вместе с девушкой опустившись на одно колено, дал ей возможность продышаться и подержать глаза закрытыми, чтобы иллюзия исчезла, а зрачки вновь приспособились видеть мир не в негативе, а как раз в реальных красках.  

– Астмой страдаешь? – уточнил Цербех, тронув лоб, а затем горло Беатрис.  

– Нет, – девушке казалось, что ей на шею накинули веревку, поэтому никак не могла продышаться. – Не говорите… никому… пожалуйста…  

– Что меня спасла командир Рошель? – усмехнулся Эдгар.  

– Нет… что я обладаю… таким даром…  

– Хорошо, – доктор осторожно поднял девушку на ноги и убедился, что она может стоять сама ровно. – Присядь. Я посмотрю, что происходит внизу.  

– Вы думаете…  

– Уверен. Если эльфы не захватили госпиталь, то точно убили нескольких моих коллег. И пациентов…  

Он ринулся к двери, чтобы открыть, как вдруг раздался еще один взрыв, только уже внутри госпиталя, из – за которого балки потолка задрожали, мебель покосилась и рухнула на пол, разбросав по всему кабинету книги и документы, а огонь в камине тут же потух, словно испугавшись громкого звука.  

Эдгар быстр распахнул двери и, увидев погром в коридоре, тут же схватился за клинок, но не успел и шага сделать, как ему на горло закинули серебряную цепь, тем самым заставив медика взвыть и упасть на колени, а к Рошель ринулись сразу трое, набросив на девушку какую – то сетку.  

Беатрис попыталась вновь воззвать к своему дару, но тут же ее кожу обожгло так, что девушка замолчала и, спрятав силу внутри, не успела даже глаза поднять на новых врагов, как получила тяжелый удар по голове.  

В глазах тут же появились искры, а затем пространство вокруг девушки поплыло, отчего у Беатрис на секунду мелькнула в голове мысль о панике и о крике, но эти замыслы быстро разгадали – и еще раз приложили девушку по затылку тяжелым прикладом винтовки.  

ГЛАВА 2  

Натану казалось, что уже ничего не будет способно выдернуть его из царства сна и тьмы, в которые его насильно погрузили, но он жестоко ошибался.  

Стоило ему услышать знакомый аромат легкого парфюма, уловить мимолётные шорохи рядом, а затем ощутить у себя на лбу и щеках мягкую кожу тонких ледяных пальцев, как сознание само вернулось в реальный мир и, пробудив организм, заставило глаза приоткрыться и наконец – то увидеть ту, которую он ждал все эти дни.  

Ингрид чудесным образом расположилась рядом на кровати и, склонившись к супругу, еле улыбалась.  

Ее каштановое каре отросло и превратилось в полноценную косу, в которую были вплетены серебристые ленты – награда за верность и преданность стране, – а на левой руке расположилось золотое кольцо с обсидианом – высшая награда за отвагу. При этом Натан увидел, как по лицу Ингрид пролегла красная полоска уже затягивающегося шрама, а правая ладонь исполосована многочисленными швами и белыми линиями уже заживших ран.  

Ее взгляд смягчился, губы побледнели, а вот кожа слегка загорела, отчего у Натана невольно мелькнула дурная мысль о новой красоте Ингрид как о лучшей версии ее самой.  

Девушка сидела в белоснежной рубахе и черных брюках, но с босыми ногами и без брошенного в кресле кителя с красной лентой у воротничка – еще одним символом мужества и отваги.  

Дневной свет, проникая сквозь песочного оттенка занавески, мягко ложился на утонченные линии тела Ингрид и придавал ей некоторой загадочности и даже божественности.  

Невольно Натан вновь вспомнил свою милую Елену, силуэт которой бродил за ним во снах даже спустя практически пять лет.  

Затем за спиной у Ингрид больное подсознание нарисовало образ Ванессы, отдавшей жизнь за право стать счастливой с директором офиса.  

И Натану, который моментально вспомнил двух бывших, стало противно за себя самого… Он уже столько лет скорбит по своей первой любви, при этом каждый час вспоминая свою законную любовницу, родившую ему двух прекрасных мальчишек, а теперь стыдиться жить полноценно со своей супругой, принявшей и его, и его прошлое как должное.  

– Натан, – Ингрид ласково взяла его за руку и, осторожно склонившись, чтобы коснуться губами лба парня, ровно через секунду почувствовала на своей щеке легкий поцелуй супруга.  

Для девушки это стало неожиданностью, так как она привыкла лишь к холодным объятиям Натана и его дежурным фразам, которые он просто должен был говорить, как законный ее муж.  

А тут – такая искренность, которую Ингрид прочувствовала до кончиков всех нервных окончаний в организме.  

Пальцы дрогнули, как и губы, чтобы задать вопрос, но Натан успел быстрее. Он просто поцеловал Ингрид и, ощутив холод ее губ и что – то сладкое на них, отдающее на языке медом, не удержался – и просто прижал девушку к себе, упав вместе с ней на подушки.  

Ингрид сначала хотела закричать, чтобы позвать врача, но потом, услышав, как спокойно бьется сердце Натана, поняла: оборотень ищет умиротворения. И она ему его подарила.  

– Тебе идет с длинными, – заметил Натан, осторожно играясь с кисточкой на кончике косы. – Почему ты раньше не отпускала?  

– Родители запрещали. Говорили, что непрактично.  

Она приподнялась, чтобы увидеть глаза Натана, и вдруг поняла, что не может пошевелиться. Руки оборотня так крепко стиснули ее в объятиях, что ей и не хотелось вырываться.  

– Ты давно приехала?  

– Утром. Как раз вы закончили наступать на перешейке.  

– Ну и слава богу.  

Натан закрыл глаза и попытался абстрагироваться от внешних проблем, однако ровно через минуту, как Ингрид обняла его и уже собиралась поцеловать в нос, в двери постучали – и девушка, воспитанная в строгости, не позволила себе оставаться рядом.  

Она быстро слезла с кровати и, усевшись рядом на софе, пронаблюдала за тем, как в комнату вошли несколько солдат и крикнули почти одновременно:  

– Эльфы захватили госпиталь!!!  

Натану хватило пяти минут, чтобы встать, собраться и, схватив с софы оружие, бережно уложенное на подушки слугами и врачами, кивнуть Ингрид, чтобы оставалась в комнате, но девушка, только услышав о захвате, так же быстро оделась и встала рядом с супругом.  

– Инге…  

– Идешь ты, пойду и я, – сурово заявила девушка. – Я не за этим тащилась на ваш гребаный перешеек, чтобы пять минут повидать тебя.  

– А я не для того отсылал тебя подальше отсюда, чтобы ты погибла.  

– Натан!  

Ингрид вдруг с такой силой схватила парня за ворот кителя, что оборотень слегка подался вперед от неожиданности. Он посмотрел в глаза Ингрид – и с ужасом увидел во взгляде голубых глаз решительность и злость.  

– На юге, хоть и не было особых сложностей, все – таки тоже стреляли. И в меня всаживали пули, и в моих коллег. И то, что Ред, судя по всему, не отдавал тебе мои письма, должно тебе дать понять еще лучше: выдержала там, смогу и здесь.  

У Натана екнула душа.  

Он знал, что ран на войне не избежать, но никогда бы не подумал, что его милая Ингрид просто лежала где – то под Герштадом с раной и думала, что супруг просто игнорирует ее просьбы приехать.  

Он сто раз проклял про себя Реда, пообещав себе вытрясти из брата правду после его поправки, однако сейчас не нашел ничего лучше, кроме как обнять девушку, прижать к себе и поцеловать в лоб.  

– Натан…  

– Если получишь хоть одну рану, – у парня сбилось дыхание, – не знаю, что с тобой сделаю…  

Ингрид легко улыбнулась и, зарывшись лицом в складки кителя Натана, лишь сильнее сжала супруга в объятиях.  

Эти мгновения оба хотели продлить навечно, однако горн, раздавшийся на улице и призывавший солдат активироваться, заставил обоих отделиться друг от друга, а затем просто выбежать во двор резиденции – и увидеть, как группы военных движутся к госпиталю.  

Натан и Ингрид отправились следом за потоком служащих, однако уже после центральной площади, откуда вела прямая дорога к захваченному зданию, по ним открыли огонь.  

Пули просвистели мимо ребят и только чудом никого не задели.  

На улице послышались крики и вопли, в воздухе запахло порохом, серебряной стружкой и каленным металлом – так пахла пролившаяся кровь вампиров и оборотней, которых все – таки каким – то образом зацепило обсидианом.  

Натан прижался к кирпичной кладке желтого дома и, осторожно выглянув из – за угла, чуть не получил пулю в лоб. Снаряд просвистел мимо щеки, срезав часть кирпича и пустив в глаза оборотню красную пыль.  

– И как? – уточнила Ингрид. – Уверена, соседние улицы перекрыты.  

Натан мельком поднял голову, чтобы осмотреть крыши, и с радостью обнаружил на черепицах людей Маркуса и самого командира Шефнера.  

Люди в черных костюмах, масках и с винтовками, которые были рассредоточиться на крышах и ждать отмашки капитана, чтобы открыть огонь.  

Их движения были такими же плавными и бесшумными, как и порывы теплого ветра, пронесшегося от набережной, до самого госпиталя.  

Киллеры скрылись на крышах, а сам Маркус, увидев внизу Натана, кивнул ему – и ровно через пять секунд, спустившись по водосточной трубе в толпу солдат, успел проскользнуть между домами, прижавшись к той же кирпичной кладке, что и оборотень.  

– Каков план? – уточнил Натан.  

– Мои возьмут на мушки всех, кого можно увидеть в окнах, – заметил Маркус, – но вот с остальными придется идти иначе.  

Парень вытащил из куртки небольшой пульт с двумя кнопками – и Ингрид, узнав устройство, тут же дернулась.  

– И где вы заложили снаряды? – уточнила с дрожью девушка.  

– Чего? – Маркус взглянул на пульт, после чего повертел его в руках. – Не бойтесь, это не взрывчатка. Мои ребята смастерили обычную дымовуху, от которой грохота, как от трех пушек, а огня – ноль.  

– Как говорится энергия на пользу родине, – усмехнулся Натан. – Есть информация, сколько в здании?  

– Около двадцати, – сразу отчеканил Маркус. – Но опять же – это только видимые нам цели.  

– Предположения?  

– Это, скорее всего, недобитый отряд «Гред», – пояснил Маркус, убирая непослушные пепельные волосы назад. – Вчера мы перебили около семидесяти процентов, но остаток ушел за перешеек, к горам. А небольшая часть, как я теперь понимаю, осталась.  

– Лучники? Или ближний бой?  

– Обычные наемники, – Маркус повесил пульт на пояс, после чего взглянул на плывущие по ясному небу белоснежные облачка. – Можешь отдать приказ, чтобы маги взяли в кольцо госпиталь?  

– Могу, но тогда люди окажутся в изоляции, – заметил строго Натан.  

– Как и я, – заметил Шефнер.  

Натан тут же посмотрел на вампира – и увидел в глазах Маркуса решительность и абсолютное спокойствие, обусловленное уверенностью в своих силах.  

Маркус скинул китель и, оголив свой черный костюм, в каком работал в людском мире киллером, приподнял ворот обтягивающей кофты – и натянул его на большую часть лица, оставив открытыми глаза и лоб.  

В его руке мелькнул пистолет, а глаза загорелись красным.  

Кожи Натана и Ингрид коснулось тепло, которое означало присутствие рядом Духа Хаоса, и это заставило Блейка, положив руки на плечи Маркуса, остановить парня.  

– Я справлюсь, – заверил вампир.  

– Ты чуть не умер после того, как накрыл куполом Долину, – напомнил Натан. – Марк, хоть у нас и есть разногласия, я признаю тебя, как воина. И ты мне нужен, как солдат.  

– Лесть тебе не к лицу, – заметил Маркус, убирая руки Натана с плеч. – Отдавай приказ. Я готов.  

Вампир быстро проскользнул по стене вверх – и, оказавшись через пару секунд на крыше, немного помедлил, а после – просто исчез на высоте, растворившись в гуле ветра и шорохах, доносившихся со стороны госпиталя.  

Натан не желал расставаться с Ингрид, однако понимал: Маркус просто погибнет, если пойдет один.  

Поэтому, сбросив свой китель, который бы только сковывал движения, мельком взглянул на Ингрид, давшую ему немое согласие кивком головы, и так же скрылся на крыше, оставив командование на девушку.  

Оказавшись на высоте и жмурясь от палящего солнца, Натан увидел фигуру Маркуса, прижавшуюся к двум трубам, после чего обнаружил, что на соседних зданиях, которые были выстроены кольцом вокруг госпиталя, рассредоточились солдаты Шефнера с винтовками в руках.  

Они были готовы убить, только услышат приказ командира…  

Натан тихо подкрался к Маркусу, после чего взглянул с его точки на здание больницы – и тут же увидел, как по периметру засели порядка пятнадцати человек, а внутри здания то и дело раздаются выстрелы, крики или хлопки, после которых видно дым.  

– Убьем первый рубеж – и они расправятся с пленниками, – заметил Маркус, осматривая периметр.  

– Странно, что они совершили захват, но не выдвигают условий.  

– Они их и не выдвинут, – Маркус кивнул на начавшееся внизу копошение.  

Натан присмотрелся – и вдруг увидел, как двое солдат черных эльфов сбежались к одной из решеток подвального помещения, где держали раненых пленных информаторов, а затем начали привязывать к чугунным прутьям мешочки с динамитом.  

– Кретины, – вырвалось зло у Маркуса. – Максимум – покосится. Плюс, в подвалах пуленепробиваемые стекла и серебряная сеть с внутренней стороны.  

– Они настолько не осведомлены? – удивился Натан.  

– Видимо, отделение от основного отряда сказалось на их больных головах, – усмехнулся Маркус, спустив пистолет с предохранителя. – Их цель забрать кого – то своего.  

– И я, кажется, даже знаю, кого именно.  

Натан прекрасно запомнил черноволосого эльфа, за которого сам король рискнул – и вступил в схватку с Правителем.  

И хотя у черных эльфов родственность не ценилась, все – таки многие родители были готовы порвать глотку за свое потомство, так как численность народа была и так малочисленной, и каждый индивид на вес золота.  

Тем более королевская кровь, которая считается самой главной, ведь продолжает путь своих предков.  

И Натан, стоило Маркусу только выдвинуть такое предположение, вспомнил утро после роковой ночи схватки: Эрдана Эвельса схватили, оттащили в госпиталь, но заперли в камере для заключенных, чтобы дожил до допросов.  

– Они сами вырыли себе могилу, – вдруг заметил Маркус.  

Его рука дрогнула, после чего дуло пистолета нацелилось четко на один из пороховых мешков, которые эльфы тащили из канализации: просто выбрасывали материал из открытого люка на площадь и передавали товарищам.  

– Марк…  

– Отдай приказ, – повторил Шефнер, положив палец на спусковой механизм. – Мне нужна защита магов.  

– Хорошо.  

Натан приподнялся, чтобы увидеть всех убийц, но в этот момент с другой стороны города раздался оглушающий хлопок, а затем и оборотня, и Марка в спины ударила мощная горячая волна.  

В нос попали пыль и песок, а кожу оголенных рук обожгли странные капли, попавшие с ударной волной и песком на одежду и волосы.  

Маркус стиснул до скрипа зубы, сжавшись в комок, а Натан, только вдохнув пыли, закашлялся, ощутив мощные невидимые тиски на горле. Глаза заслезились, руки покрылись красными пятнами, а вскоре и рубцами от прожжённой до мяса кожи.  

На крышах послышались трески и вскрики, а внизу завыли оборотни и застонали маги с духами.  

Натан быстро подошел к краю крыши – и с ужасом обнаружил, как его солдаты, упершись спинами и руками в стены домов, пытаются не рухнуть на колени, а сохранить достоинство. Однако уже многие находятся в полуобморочном состоянии: красные глаза сияют в пыли, как рубины на солнце, желтизна кожи слилась по оттенку с самой пылью, а на синих кителях образовался белый налет, похожий на соль, от которого отовсюду слышались чихи и кашли.  

И в ту же секунду Блейк увидел, как эльфы, быстро подняв вороты своих кофт, как и у Маркуса, натянули на головы капюшоны и отправились в переулки и улочки, где притаились отряды.  

– Огонь! – рявкнул Натан, словно в агонии.  

Но ответом ему был лишь тихий посыл от Маркуса, который чудом поднялся на ноги и, выхватив из кармана пластиковый цилиндр с иглой и желтым раствором, вонзил устройство себе чуть выше запястья.  

Долгие пять секунд Натан с ужасом наблюдал, как кожа Маркуса обретает белый цвет, волосы – белеют, а глаза становятся не то что злыми, а скорее даже бешенными, не способными отличить добро от зла.  

– Марк…  

– Документы у Розы, – сразу предупредил вампир. – На кремацию согласен.  

– Чего? – испугался Натан.  

Но ответом ему был прыжок вампира с крыши в самую гущу событий.  

Послышались приглушенные выстрелы и вскрики эльфов, а затем Натан, взглянув вниз, открыл рот от шока: семеро подчиненных Маркуса, которых Шефнер лично отобрал для службы, сейчас были похожи на него самого.  

Бешеные, вонзающие клыки в любую движущуюся цель и разрывающие кожу на шеях так же безжалостно, как сами эльфы сжигали их деревни и родные края.  

Натан свистнул – и, увидев, как внизу подняли головы другие солдаты, указал на набережную, откуда, как подумал оборотень, нападут остальные.  

– Сберегите город! – рявкнул Блейк. – Перешеек сдать не имеем права!  

В ту же секунду некоторые парни, скинув кителя, перебросились в волков и лисов, побежав к набережной и противоположной стороне – к лесу, откуда могли прийти беломордые.  

Натан сам, спустившись к Ингрид, отдавшей приказ небольшой группке девушек, схватил девушку за руки и, прижав к стенке, смог уберечь от обстрела со стороны госпиталя.  

– Натан…  

– Я прорвусь в госпиталь. Маркус прикроет. Но могу тебя попросить: последи за своими отрядами, пожалуйста.  

– Натан, твоей тираде есть одно простое слово: приказ.  

– Инге…  

– Иди.  

И в следующую секунду Ингрид, ничего не боясь, сама коснулась губ Натана и, ощутив на ледяной коже супруга холод и песок, лишь фыркнула и, чихнув, убрала рыжую прядь Натана ему за ухо.  

– Ты лучшая.  

– Я знаю.  

Она ринулась в бой, в противоположную от госпиталя сторону, а Натан, обратившись в черного волка, сразу задержал дыхание и, ринувшись сквозь многочисленные пули и стрелы, выпускаемые неумелыми лучниками, за облаком оседающей пыли увидел белокаменную лестницу с красными пятнами.  

А на ней – Маркуса с очередной жертвой в руках.  

Натан знал, что Шефнер особо не злоупотреблял кровью: пить – пил, но старался всегда делать это во тьме, где никто бы никогда не увидел его слабость и не погрозил пальцем.  

Маркус отбросил опустошенное тело и, пнув его, спокойно пронаблюдал, как умерщвленный черный эльф покатился вниз, в самую грязь у подножия госпиталя.  

Натан насторожился, принюхавшись, но удивился, услышав аромат Шефнера.  

Яд еще не полностью овладел его организмом – и явно не повредил мозг, раз парень сразу узнал коллегу – и кивнул на здание.  

– Мы их всполошили, – прохрипел вампир, берясь за пистолет.  

Они вместе проникли в здание – это оказалось не так уж и трудно, – однако уже в холле по ним открыли шквальный огонь из винтовок.  

Маркусу пришлось скрыться за колонной, а Натану спрятаться в смежном коридоре, где было достаточно много различных шкафчиков с медикаментами, а также несколько коробок с иглами.  

– Марк, – Натан, обратившись в человека, указал ему на реагент, который лежал не распакованным.  

Вампир присмотрелся к надписи на черной коробке, узнал действующее вещество с этикетки – и тут же удовлетворительно кивнул.  

Натан наскоро достал иглы и, вскрыв когтями коробку, достал три фиала с металлизированной пломбой поверх горлышка.  

– Не промахнешься? – усмехнулся Натан, отдавая смазанные сильным ядом иглы киллеру.  

– Не зли, – предупредил вампир, потирая горло и периодически сдерживая рвоту. – Итак тошно.  

– Ладно, только не нервничай.  

Натан сам взял несколько игл и, так же, как и Маркус, прислонившись к колонне, быстро оценил по рикошетящим пулям, откуда могут стрелять, подхватил с пола увесистый кусок отвалившейся лепнины – и бросил в центр холла.  

Хлопок, пять выстрелов сверху, а затем – глухие шесть звуков падающих с балконов и перилл тел.  

Маркус никогда не промахивался, и сейчас не дал осечки.  

Однако Натан увидел, что Шефнера начало потряхивать.  

Его коленки задрожали, а руки задергались в треморе. Волосы побелели, кожа – пожелтела сильнее, а вот клыки удлинились еще сильнее – и Маркус, тряхнув головой, вдруг посмотрел на Натана с такой ненавистью, какую Блейк никогда ранее не видел.  

– Марк…  

– Быстрее, – прохрипел с мольбой вампир, опершись на колонну.  

Натан осторожно приблизился и, подхватив парня, схватил его за тонкие острые плечи.  

Маркус начинал теряться, но Натан знал: это только начало.  

Нужно заканчивать, иначе на одну Змею Хаоса станет меньше.  

– Пойдем.  

Натан двинулся дальше, выставив вперед пистолет, но при этом оголив свои нервы до предела. Каждая клеточка организма включилась, чтобы улавливать любое колебание пространства, а также слышать изменяющееся поле локации.  

Маркус стал менее расторопным, но при этом все еще мог держать оружие и даже соблюдал некоторые правила: держал спину, оборачивался через каждые две секунды, а также с легкостью сканировал окружающую среду.  

Натан принюхался, стоило ему ступить на второй этаж, и тут же уловил легкий аромат пороха, гнили и водорослей – характерная помесь запахов черных эльфов.  

Блейк указал Маркусу на конец коридора, откуда услышал еле различимый в общей суматохе шорох, после чего Шефнер, почувствовав вдалеке живых, со всей силы ударил себя кулаком в грудь, чтобы не кинуться.  

– Терпи, -приказал оборотень.  

Маркус следовал за Натаном, прикрывая ему спину, однако, стоило Натану приблизиться к арке, ведущей к лестнице, на которой прошмыгнули две тени, оборотень только чудом успел увернуться от клыков вампира.  

Маркус промахнулся и, рухнув на пол, со злобой обернулся – и тут же был осажен ударом под дых.  

Шефнер выдохнул и, крякнув, зажмурился, приходя в себя.  

Дыхание участилось, зрачки расширились до того, что стали почти человеческими, а красные радужки стали мутнеть и темнеть, словно припекшаяся кровь.  

– Марк, держись, – приказал Натан, прижав вампира к стенке. – Ну же, приходи в себя.  

– Сам приходи, кретин!  

Маркус с силой оттолкнул Натана к другой стене – и в следующую же секунду принял сразу двоих на себя.  

Эльфы открыли по чужаку огонь, но Маркус, подчиняясь наркотику, уклонился и, передвигаясь как призрак, выгибался и гнулся так быстро, что враги не успевали прицеливаться.  

В какой – то момент Маркус приблизился к первому, который стрелял прямо с лестницы, ничем и никем неприкрытый, и вот тогда – то естество вампира взяло вверх над разумом – и Шефнер, бросив пистолет, кинулся на эльфа.  

Натан услышал короткий вскрик, а затем хлюпающий звук плоти и крови.  

Второй эльф никак не отреагировал на убийство коллеги, а молча поднялся наверх – и крикнул уже на третьем этаже кому –то на эльфийском.  

Натан ринулся за ним, однако в ту секунду, когда обогнул Маркуса и тело его жертвы, и оказался у арки на третий этаж, его плечо обожгло обсидианом, а ногу пронзила адская боль от попавшей в голень стрелы.  

Оборотень вскрикнул, но все – таки выстрелил, попав обоим охранникам в головы.  

Маркус, покончив с трапезой и утерев рукавом уже черной рубахи губы, ринулся наверх, совершенно не обращая внимания на раны Натана, что стало очередным сюрпризом для оборотня  

– Пятеро, – прошипел Маркус, смотря на арку. – Трое идут к нам.  

Руки парня дрогнули и когти опасно блеснули.  

– Я разберусь, – заявил Маркус, борясь с ядом из последних сил.  

И в следующую секунду парень протянул Натану свой пистолет, в обойме которого, как успел проверить оборотень, осталось еще много пуль, но все они были обсидиановыми, с серебряными наконечниками и гиацинтовой сердцевиной.  

– Стреляй в затылок, – приказал Шефнер, смотря на Натана обезумевшими глазами. – Чтобы Роза не видела этой дырки во лбу.  

– Ты чокнулся, что ли? – изумился Натан, после чего прикусил язык, увидев, как у Маркуса сорвалась с губ черная кровь.  

Яд настолько смешался с эритроцитами, что видоизменил их пигмент.  

– Марк…  

– Желание умирающих было всегда законом, – заметил Маркус, отпуская пистолет и оставляя его в руках Натана. – К тому же, считай, что твои мечты осуществятся.  

– Ты что несешь!  

– О твоем желании всадить мне пулю в башку я знал еще с самого первого нашего знакомства.  

– Но сейчас иные обстоятельства!  

– Самые лучшие, – на стенах мелькнули тени, – и самые правильные!  

Маркус вновь оттолкнул Натана – и оборотень, врезавшись в ледяную стену, услышал вновь звуки рвущейся ткани, вскрики эльфов, короткие выстрелы винтовок, а затем уловил аромат водорослей и сладковатой крови.  

Тень Маркуса изогнулась на освещенной солнцем стене, после чего Натан услышал душераздирающий крик бойца, а затем его голос заглушил булькающий звук.  

Вновь выстрелы, на которые ответил уже Натан.  

Он выглянул из – за косяка арки, увидел двоих, притаившихся в глубине коридора – и, не взирая на боль в ноге и плече, выстрелил ровно четыре раза, чтобы прикрыть уже Маркуса, который перестал напоминать человека.  

Это было существо, с выгоревшими волосами, изогнутой кошачьей спиной, разорванной одеждой и израненной кожей, на которой не было живого места от выстрелов и метательных клинков эльфов.  

Вампир очень быстро разделался с двоими, лежавшими рядом, после чего взглянул на выглядывающие из другой арки лица в черных масках, прокряхтел что – то непонятное – и Натан с ужасом увидел, как вампир, бросив даже клинок, просто встал и пошел мерным шагом в конец коридора.  

– Марк…  

Но вампир уже не слышал.  

У него была цель – убить противника, и он упорно к ней шел, словно тупая запрограммированная машина.  

И у Натана невольно возник слишком сложный вопрос: почему Маркус не нападает на него? Ведь кровь оборотней схожа с человеческой. Волки и лисы живые существа, у них бьются сердца и пульсирует в венах багровая жидкость.  

Так почему же Шефнер идет только к эльфам?  

Раздались два выстрела.  

Одна пуля вонзила Маркусу в плечо, заставив его дернуться, но не остановиться. Он продолжал идти, периодически уклоняясь от летящих в него игл с ядом.  

Силуэт вампира постоянно мелькал в лучах солнечного света, когда фигура вампира оказывалась в зоне светлого прямоугольника окна, и только в тот момент Маркус становился более – менее похож на себя прежнего.  

Но стоило ему уйти вновь в тень, как Натану казалось, будто бы вампир превращается в какого – то монстра.  

Оборотень шел за Маркусом, периодически стреляя по арке, чтобы не давать эльфам высунуться, однако в какой – то момент уловил движение со стороны – и, мельком глянув в один из приоткрытых кабинетов, увидел там Рошель и Цербеха.  

Первая лежала на полу со связанными руками и заклеенным ртом, а второй был обмотан серебряной цепью, которая явно приносила врачу невероятные мучения: его лицо было красным, с губ стекала кровь, а пальцы руки сжимались под действием судорог.  

Не успел Натан подумать, как Маркус, достигнув арки, схватил сразу двоих, ударил их друг о друга лбами, а затем принялся за старое: вонзил клыки в первого и, быстро насытившись, приступил ко второму.  

Натан же, поняв, что у него появилось время, вбежал в кабинет главврача, перерезал веревки Беатрис и, помогая ей сесть, осторожно отклеил скотч, чтобы не сделать девушке еще больнее.  

Но Рошель даже и не думала плакать. Ее взгляд был полон злобы и ненависти, но никак не огорчения или страха.  

– Эдгар, – Беатрис обернулась к доктору, и Натан, увидев, какие путы приготовили эльфы, тут же снял свой китель – и, с его помощью, прикоснулся к серебру.  

Цербех вскрикнул, содрогнувшись всем телом, так как металл причинял адскую боль даже сквозь слой халата и теплой кофты.  

– Терпи, – приказал Натан, – сейчас сниму.  

Но Цербех, хоть и стиснул до скрипа зубы, все – таки не смог сдержаться от крика, когда Натан расслабил цепь сзади – и скинул часть с плеч доктора.  

Серебряное кольцо коснулось оголенной кисти – и вампир заорал так, что даже Беатрис дернулась и на мгновение прикрыла уши руками.  

Где – то в коридоре вновь раздались выстрелы, но на сей раз Натан услышал чьи – то шаги, а затем уловил знакомый аромат, который слышал в свой первый визит в госпиталь.  

Фигура Астахова появилась настолько неожиданно, что даже Натан сначала нацелил на него пистолет, но почти сразу признал фигуру доктора – и был отчасти рад, так как Цербех в данном состоянии был бесполезен.  

Беатрис тут же вскочила, увидев Германа, а сам Астахов, ворвавшись в кабинет, прижал девушку к себе, посматривая в освещенный золотом коридор.  

– Ты откуда? – уточнил Натан.  

– С третьего блока, – сразу отрапортовал парень.  

– Что с пациентами?  

– Они заперлись по палатам с врачами, – сразу заявил строго Герман. – Мне удалось спрятаться в кладовой с химикатами, – парень выудил из кармана брюк несколько баночек с разноцветными жидкостями, – и, как оказалось, эльфам очень не нравится мышьяк.  

– Кому он понравится, – усмехнулась Беатрис, смотря в коридор. – Сколько всего было напавших?  

– Я насчитал пятнадцать, – сразу заметил Герман. Шестеро были в холле, двое – на лестнице и четверо – тут, около блоков с пациентами.  

– Еще трое, – констатировал Натан, окончательно убирая от Цереха серебряную цепь. – Значит, они могут прятаться только в конце?  

– В блоке терапии? – удивился Герман. – Но там нет ничего.  

– А им нужно не лекарство, – вдруг прошипел Цербех, поднимая красные глаза. – Они пришли за своим главарем.  

В этот момент со стороны холла послышался грохот.  

Ударная волна пронеслась по всему зданию мелкой вибрацией, отчего книги и листы в кабинете Эдгара дрогнули – и повалились на паркет, а остатки стекол – вылетели, упав сверкающей крошкой под подоконник.  

Натан услышал аромат горелого, а Герман и Беатрис уловили странные колебания в пространстве госпиталя.  

Как будто бы в стены встроилась инородная сущность – и собирается изменить внешний облик здания.  

Но все оказалось страшнее.  

Послышался приглушенный грохот, а следом за ним треск разорвавшихся пополам плиток паркета, из – под которых вырвалась черная лоза с острыми шипами и серебристыми листьями.  

Она схватила за ногу сначала Натана, но оборотню удалось разорвать лозу клинком, но такая же вторая, метнувшись к его руке, овила запястье оборотня, сжала – и выпустила шипы, тем самым за пять минут обезвредив волка.  

Беатрис удалось уклониться от пары стеблей, но в конце концов из – за картины у дверей вырвались еще двое щупалец Кройза – и подхватили девушку, взметнув ее тело почти под потолок и сильно сжав талию Рошель.  

Герман прицелился, чтобы перерубить лозу, но в этот момент услышал, как за его спиной что – то просвистело – и демону удалось уклониться, чтобы перерубить стебель, ринувшийся к нему из стену с другой стороны двери, однако в туже секунду его ноги овили две гибкие ветви – и подкинули кверху.  

А затем, схватив за руки, швырнули к окну.  

Парень ударился о каменную перегородку стрельчатых окон, крякнув от неожиданной боли в затылке, после чего сполз на паркет за столом.  

Цербеху удалось вырваться из лап стеблей, упасть на ледяной пол, после чего увидеть в дверном проеме неизвестного в черном плаще, долгополой шляпе – и в этой жуткой чумной маске с клювом.  

Незнакомец стоял против света, из – за чего в лучах солнца оседающая пыль была похожа на переливы призрачных крыльев.  

Эдгар схватился за пистолет, чтобы выстрелить, однако в тот же миг, как его рука тронула оружие, рука неизвестного выпросталась вперед – и вампир, закричав от боли, покрылся порезами и синяками, как будто его ударили одновременно несколько невидимок.  

Натан высвободился из стеблей, просто перекусив их в обличии волка, и, увидев нового врага, который оставался абсолютно спокойным, даже несмотря на то, что сверху послышались быстрые шаги и вскрики эльфов.  

Волк оскалился, и его глаза засияли ярким голубым пламенем.  

В помещении стало настолько жарко, что пространство пошло волной, а в общей суматохе, среди стеблей, материализовалась Лазурная Змея, распахнувшая пасть и приготовившаяся нападать.  

Но и это не впечатлило фигуру в черном.  

Вместо бегства неизвестный, дождавшись прибытия черных эльфов на этаж, разрезал рукой пространство перед собой – и просто исчез, растворившись сизым дымом.  

Но на его место уже встали вполне реальные живые бойцы, которых, как понял Натан, берегли пешки.  

Три киллера, облаченных в синюю фирменную форму эльфов, схватились сразу за мушкеты и клинки, отчего и Натану, и Цербеху, и даже Маркусу, которого чудом не увидели в коридоре, пришлось приготовиться.  

Против них троих были шипы Кройза, неизвестно кем призванные, а также лучшие бойцы эльфийской армады, но, как только волк и Цербех ринулись в драку, взяв на себя по одному, стебли подозрительно расслабились – и даже отпустили Рошель, которая уже хрипела от сдавливания лозы.  

Маркус напал сзади на третьего, но того оказалось взять тяжелее.  

Глаза троих были золотыми с узкими прожилками, а тела тонкими и выгнутыми в спинах, что свидетельствовало о примеси в крови каких – то психотропных, однако Натан и Цербех могли хотя бы уследить за утонченными движениями противников, а вот Маркусу достался экземпляр потруднее.  

Гибкий, тонкий, при этом широкий в плечах, с вытянутым лицом, скрытым маской с выгравированной мордой быка, а также прекрасно владеющий приемами ближнего боя на клинках.  

И Маркус, который находился на грани разумного, хоть и уклонялся от ударов и даже ударял по корпусу эльфа, все – таки периодически получил порезы по плечах и ногам, отчего с каждой минутой становилась хуже реакция.  

Рошель это увидела и, взявшись за оружие, дождалась, когда Маркус и противник окажутся прямо перед ней, прицелилась – и пустила пулю, как ей показалось, точно в эльфа, но стоило ей услышать крик Маркуса, а затем увидеть, как клинок бойца проводит линию по груди Шефнера, Беатрис сама заорала.  

Она выронила оружие – и в ту же секунду увидела, как ее тень перестала быть статичной черной проекцией.  

Вновь ее сила, которую девушка так долго прятала, показала себя.  

Темная сущность, окружив хозяйку дымным кольцом, сомкнула руки на бойце – и, коснувшись головы бедолаги, просто повернула ее на сто восемьдесят градусов.  

Раздался хруст и хлюпающий звук, однако в следующую секунду Цербех, вонзив свой клинок в противника, повалил эльфа на пол, а Натан, наконец – то впившись в шею врагу, смог перекусить позвонки – и обезвредить эльфа.  

И в ту же секунду, словно по чьему – то немому приказу, лозы Кройза отступили, уйдя вновь в сделанные ими же расщелины.  

В воздухе слишком быстро осела пыль, словно в ускоренной киносъемке, а с улицы стали доноситься крики и вопли, отчего у Натана резко закололо в груди.  

Проиграли или выиграли?  

Натан на негнущихся ногах подошел к дверям и, выглянув в коридор, обнаружил там странное спокойствие после боя: осколки, ошметки одежды, кровь на полу и стенах, обломки лепнины, а также эти бесконечные стеклянные баночки, крышки и сверкающие хирургические инструменты.  

Натан осторожно перешагнул тело эльфа и, опершись на подоконник и не почувствовав спившихся в кожу осколков, выглянул на улицу.  

Внизу толпа солдат добивала остатки эльфов, а еще часть гнала преступников по улицам к набережной.  

Его Ингрид стояла прямо в центре площади и, наблюдая за солдатами, периодически посматривала на здание, что – то проверяя.  

Но стоило ее взгляду скользнуть по фигуре супруга, как девушка тут же выпрямилась, вытянулась и, махнув Натану рукой, улыбнулась. При этом она поморщилась, так как на щеке вновь расцвел новый порез, из которого по подбородку катились капельки крови.  

– Инге…  

Натан выдохнул, и улыбнулся, чувствуя облегчение.  

Цербех упал на колени, обхватив себя руками – рубцы от серебра до сих пор кровоточили и жгли, а вот Астахов, приблизившись к Маркусу и оценив его раны, лишь печально вздохнул – и поднял взгляд на шокированную Рошель.  

Хоть сила девушки уже спряталась глубоко в тело, Беатрис колотило. Она обхватила плечи тонкими пальцами, глубоко задышала и даже поджала ноги, тем самым став похожей на эмбриона, который просит защиты, но не получает ее.  

– Беа…  

Астахов осторожно тронул ее за ледяные руки, и тут же увидел в глазах девушки слезы.  

Парень прижал к себе невесту – и, ничего не боясь, коснулся губами ее лба, даря тем самым дьявольское спокойствие, текшее в венах всех демонов с рождения.  

Цербех мог лишь усмехаться и посматривать на тело Маркуса, который уже давно отключился – и перестал чувствовать не только боль, но душевные раны.  

Натану же хватило двух минут, дабы надышаться маленькой победой, а затем, свистнув солдатам на площади, отдать приказ:  

– Госпиталь под охрану! Рассредоточьтесь по периметру! Прочешите катакомбы!  

Молодые люди сразу распределились сами: более смелые пошли по следу эльфов в канализацию, нежные – отправились патрулировать округу, а рассудительные – окружили госпиталь, впустив своих коллег внутрь.  

Инге вошла следом с отрядом в здание и, увидев супруга, выбежавшего к ней на лестницу, не смогла вновь не улыбнуться и, не обращая внимание на рану, произнести его имя, чем немного ободрила оборотня.  

Солнечный луч проник сквозь пыльные уцелевшие окна холла, коснулся силуэта Ингрид – и тут же обрисовал ее фигуру золотистым шлейфом.  

И Натан невольно сделал шаг вниз по лестнице, тем самым давая Ингрид знак – все закончилось и им можно приблизиться друг к другу.  

Оборотень тихо, словно боясь раздавить стекло или крошку потолка, спустился к девушке, протянул к супруге руку – и в ту же секунду ощутил мощный толчок в спину.  

Затем еще один, и еще – таких было ровно пять, и следом за ними последовала боль, которую Натан еще ни разу не испытывал.  

Это было похоже на раздирающее изнутри кислотное вещество, разъедающее органы, но при этом парень осознавал: они забыли про кого – то одного – и он выстрелил по нему стрелами.  

– Натан! – Ингрид подхватила его, обняв и прижав к себе, – Огонь! Что стоите! Пристрелите его!  

Ее голос отозвался хрипотцой, но солдаты ринулись за киллером на второй этаж, а Натан, чувствуя, как сознание начинает расплываться и картинка перед глазами – течь, тут же схватился за плечи Ингрид, желая инстинктивно удержаться рядом.  

Но девушка, опустившись с супругом на колени и вновь придержав Натана за плечи, покрыла своей ладонью сразу две раны. Стрелы обожгли ей пальцы, но Ингрид стиснула зубы – и начала выдергивать острия из спины супруга, не желая, чтобы яд распространялся слишком быстро.  

– Потерпи, – попросила шепотом Ингрид, поглаживая другой рукой волосы парня и целуя его то в щеки, то в лоб. – Потерпи, родной, пожалуйста… ради нас… ради меня… прошу…  

Но после этих слов Натан даже не помнил, что с ним происходило.  

Чувства отключились, как и разум, отчего у Ингрид, понявшей, что супруг потерял сознание, на секунду остановилось сердце.  

Удары были пропущены, а дыхание – сбилось, отчего девушка чуть не задохнулась от застрявшего в горле всхлипа.  

Прижав к себе Натана и слыша его сердце, стучащее под обычной рубахой и жилетом, Ингрид, никогда раньше не плакавшая, вдруг почувствовала у себя на щеках горячие капли.  

А после – увидела, как подбежавшие бойцы, подхватив тело командира, уносят из холла на улицу.  

И хотя девушка знала, что неподалеку есть еще один госпиталь, она все равно встала, кинулась за Натаном, но споткнулась – и, рухнув на острые обломки потолка, вскрикнула:  

– Куда вы его несете?! Натан! Натан!..  

На нее впервые накатила волна бешеного страха: она может потерять своего первого и единственного близкого человека…  

Но осознание этой жуткой мысли пришло к ней слишком поздно.  

***  

Не успела Беатрис опомнится, как оказалась схвачена тонкой рукой за волосы, а затем костлявые пальцы пережали ее горло – и, перекрыв доступ воздуха, заставили девушку обмякнуть в лапах нового врага.  

Герман и Эдгар тут же схватились за оружие, но незнакомец лишь криво усмехнулся, оголив свои игловидные зубы, а затем приставил к горлу Рошель обсидиановый клинок.  

Маркус, с трудом соображающий, поднялся на ноги и, согнувшись, словно от боли в животе, стал похож на взъерошенного кота, готового отвоевывать себе территорию.  

– Дайте уйти с Эвельсом, – пророкотал сухой голос. – И я ничего ей не сделаю.  

– Обойдешься, – вырвалось у Германа, который наставил прямо на убийцу дуло револьвера.  

Лезвие незнакомца коснулось кожи Беатрис, обожгло горло – и девушка вскрикнула.  

Рука Германа слегка дрогнула, после чего Цербех, положив ладонь на кисть Астахова, опустил оружие – и, посмотрев в глаза парня, мысленно все сказал.  

После чего сделал шаг вперед и, достав из кармана связку ключей, бросил незнакомцу под ноги.  

– Отпускай, – приказал доктор.  

– Три шага назад, – приказал убийца.  

– Не было договора на шаги. Я дал тебе требуемое, так будь добр соблюсти договор.  

Никто не видел, что происходило под белоснежной костяной маской зверя, покрывающей половину лица незнакомца, однако по его участившемуся дыханию, всхрапу и дергающимся тонким пальцам каждый понял, что незнакомец о чем – то думает.  

А в это время его рука, напряженная до предела, пускает роковую кровь.  

Рана оказалась неглубокой и не смертельной, однако Беатрис вскрикнула, дернулась – и пара капель упали прямо на пол у ног Маркуса.  

Цербех тут же кинулся наперерез вампиру, схватив его за плечи и не давая ринуться дальше, но в этот момент незнакомец, отпихнул Беатрис в сторону, схватил ключи и увидел, как Герман вновь поднял револьвер.  

– Не получишь.  

Палец Германа нажимает на курок ровно три раза, однако рука убийцы успела ухватиться за клинок – и выпростать вперед руку.  

Три глухих выстрела, вскрик Беатрис, а затем утробное рычание из – под маски, сопровождаемое отвратительным запахом серы и дегтя.  

Цербех взял двумя пальцами шею Маркуса и, надавив на нужные точки, смог на время обездвижить вампира и уложить тело на ледяной паркет. Беатрис взялась за собственный клинок и, пока все стояли в оцепенении от сцены, вонзила его в спину незнакомцу, заставив его выгнуться назад – и завыть.  

Эдгару пришлось зажать уши руками, так как голос убийцы имел высокочастотные волны, от которых у каждого вампира буквально кровили перепонки.  

Беатрис также закрыла ладонями уши, чтобы не слышать этого ужаса, но вдруг поняла, что е собственный мир поплыл.  

И дело было отнюдь не в ране.  

Ее резко замутило, в горле застрял мерзкий рвотный комок, а в голове появился тот страшный туман, в которое сознание погружается от слабости и усталости.  

Цербех, превозмогая боль от звука, схватился за выпавшую из подставки кочергу – и со всей силы огрел ею по костяной маске убийцу.  

Тот это не взяло: у него лишь нагнуло вправо шею, и Эдгару пришлось схватиться руками за острые выступающие с обеих сторон от лицевой стороны маски рога, дернуть – и повернуть шею, услышав блаженный в данной ситуации хруст.  

Но отнюдь не костей.  

Звук прекратился, однако руки марионетки, отправленной для убийства, схватили Цербеха, подняли за грудки и со всей силы швырнули о платяной шкаф.  

Вампир ощутил резкую боль в спине и затылке, ощутил, как под весом его тела прогнулось дерево, а затем увидел под ногами темную жидкость, заменявшую вампирам кровь.  

Цербех на секунду зажмурился, чтобы прогнать звезды перед глазами, но стоило доктору разомкнуть веки, как его взору открылась картина распахнувшегося костюма убийцы.  

Взгляд Эдгара остекленел от страха, так как этого он боялся с самого начала.  

Все тело куклы было обмотано взрывчаткой, которая, если бы попала в подвалы, подняла на воздух не только госпиталь, но и весь окружной район.  

И в этот момент доктор увидел, как тело Маркуса зашевелилось.  

Пальцы вампира дрогнули, ресницы задрожали, а зрачки опасно расширились, что свидетельствовало о финальной стадии. Вампира потряхивало, его кости хрустели при каждом движении, а кожа на глазах истончалась и облипала на мышцах и костях, делая из Шефнера живого мертвеца.  

Цербех, хоть и не желал такого исхода, подобрал выпавший из рук Германа револьвер, подкинул Маркусу – и вампир, словно ждав этого, схватил оружие.  

Его рука, прекрасно помня свою работу, вытянулась по направлению к убийце, нажала на курок – и заставила выпущенную пулю попасть четко в щель между маской и линией челюсти.  

Тут же в помещение ворвался еще более зловонный запах машинного масла и горящих проводков, но это не было концом.  

Взрывчатка пришла в действие и, пару раз пискнув, начала свой быстрый отсчет в тридцать секунд.  

– Марк, нет!  

Но вампир, действуя из последних сил и на остатках человеческого сознания, пару раз свистнул, призвал в комнату Змею и указал ей на взрывчатку.  

Та покорно овила тело куклы хвостом и создала защитный купол, а Цербех, схватив за руку Беатрис, утащил девушку в коридор, подальше от эпицентра.  

Маркус же, ощущая себя как никогда легко и просто, посмотрел на последние пять цифр экрана, расставил широко руки в стороны и, мельком взглянув на онемевшее тело Германа, лишь усмехнулся:  

– Ни тебе, ни мне она не досталась…  

И закрыл глаза, почувствовав мощный удар в грудную клетку.  

Цербех ждал любого разрушения, любого удара, однако, дера Беатрис под руки и не выпуская в коридор, где должен прогреметь взрыв, парень ощутил лишь мелкую дрожь в поле, увидел, как по белоснежному потолку пробежалась тонкая трещина, а остатки стекла в оконных рамах выпали на кафельную плитку, тихо звякнув.  

Беатрис пыталась вырваться, чтобы пойти за Германом, не периферии сознания думая, что он еще жив, но Цербех, прекрасно видя убийство несостоявшегося ученика, лишь сильнее сжимал пальцы на руках девушки – и не пускал ее посмотреть правде в глаза.  

Последний толчок, который ощутил вампир, был таким незначительным, что Цербех не сразу и понял, что все свершилось.  

Вместо масштабного взрыва или хотя бы хлопка по комнате пронеслось гулкое эхо какого – то шороха, а затем до обоняния Эдгара донеслись отзвуки паленого дерева и металлический аромат крови.  

Беатрис обмякла в руках вампира, из – за чего Цербеху пришлось взять девушки на руки и уже в таком виде донести ее до эпицентра взрыва.  

В коридорах у кабинета трещин на стенах и потолке было больше, но и они были мизерными, почти ничтожными, напоминаниями о несостоявшемся кошмаре.  

Двери кабинета оказались открыты и слегка покосились, так как крепеж петель был отчасти вырван из стен, отчего Цербеху было еще страшнее входить.  

Что мог сделать Маркус, минимизировав разрушения?  

Точнее, чем он пожертвовал…  

Опустив Беатрис на ноги, доктор отодвинул покосившуюся дверцу – и, увидев картинку почти целого кабинета, ахнул.  

В самом центре, где и стоял убийца, остался лишь опаленный металлический каркас с парой уцелевших деталей опорно-двигательного механизма, а рядом лежали тела Маркуса и Германа.  

Первый не подавал признаков жизни, однако его глаза были открыты и смотрели в одну точку, губы вздрагивали, а пальцы продолжали сжимать револьвер, в котором не осталось пуль.  

Второй же тихо лежал рядом – и, закрыв глаза, казалось, просто уснул.  

Но Цербех, прекрасно видя ауры и считывая по ним состояние больного, сразу все понял. А вот Беатрис, на негнущихся ногах подойдя к Герману, упала на колени и, коснувшись горячими пальцами его груди, не ощутила сердцебиения.  

Даже кровь демона была ледяной, как вода в атлантическом океане, а рана чуть ниже груди уже припеклась – и покрылась противной коркой.  

– Нет… пожалуйста…  

Цербех подошел к Герману и, взяв его руку, не услышал пульса. После чего положил два пальца на лоб парня – и сразу ощутил полную дисфункцию мозга. Разум демона покинул мир живых, как и душа, стоявшая позади Беатрис.  

Полупрозрачный силуэт, который уже все понял – и не паниковал, как многие души, которых Эдгар видел каждый день после многочасовой агонии умирающих.  

Герман стоял ровно, склонившись над Беатрис и обнимая ее своими призрачными руками.  

Души не могут плакать, но Эдгар был уверен, если бы умели, Герман зарыдал. Его глаза были полны такой боли и отчаяния, что Цербех, протянув к нему руку и коснувшись кисти души Астахова, обратил внимание демона на себя.  

Беатрис не обращала на сие действие внимания.  

Ее разум сейчас был слишком занят скорбью и попыткой принятия случившегося, поэтому Эдгар, проведя по призрачной рубашке Германа, мысленно приказал уходить.  

На физическом уровне это выразилось в еле заметном кивке головой, а затем – в дрогнувших пальцах, который упали на плечо Беатрис и сжали его в попытке успокоить.  

– За что?!...  

– Даже у бессмертных есть слабость, – тихо заметил Эдгар.  

– Это несправедливо! Несправедливо!!!  

Беатрис обняла Германа и, уткнувшись ему в плечо, пыталась зарыдать, но не получалось.  

Годы строгости и воспитания, боли и унижений сделали свое дело, прекратив обычную девушку в стойкого, почти железного, бойца.  

Поэтому Беатрис могла только кричать и бить руками паркет, сетуя на судьбу и ее необъективность.  

А Цербех, оставив девушку наедине со своим горем, прекрасно понимая, что поддержка будет лишним и ненужным никому жестом тупой помощи, приблизился к Маркусу.  

Эдгар еще чувствовал в парне некоторую частичку жизни, поэтому решил взяться.  

Кожа Маркуса была уже зеленой, глаза – серыми, зрачки побелели, а на губах появилась темная пена.  

Цербех перевернул парня на спину, услышал сдавленный стон, после чего приподнял голову Маркусу – и, прижив руку к груди парня, сразу же понял, что сделала с собой Шефнер.  

Поэтому, выбежав в опустевший коридор, тут же ринулся к своим коллегам, чтобы готовили реанимацию.  

А Беатрис, оставшись вновь один на один со своим кошмаром, почувствовала какой – то детский страх, внезапно ощутила внутри пустоту себя.  

Так грустно… пусто… и холодно…  

Глава 3  

(спустя 3 дня)  

– Хорошо идут на востоке, – заметил Габриэль, смотря в газете свежие сводки, – такими темпами с источников эльфов выкурят за пару недель. Согласен?  

– Еще бы, – Корней даже не смотрел в газету, а лишь слушал замечания коллеги. – За пару недель… за пару недель…  

Он отпил горячего чая, который впервые за пару дней смог не выпить залпом с каким – то лекарством, а как следует просмаковать травяной сбор с огородов и полей Долины Роз.  

Лепестки различных цветов украшали напиток сверху, а вот заварочный состав дарил такое блаженство после таблеток и отваров, что Корней наслаждался каждым глотком.  

Как и Габриэль, наконец – то получивший доступ к военным делам – и выдвинувшийся в тот же день из Столицы к перешейку.  

Корней не ожидал такого гостя, но был не против помощи. Тем более в лице Ленгранда, с которым Литак был знаком так же хорошо, как и со всем высшим обществом Троелунья.  

Они быстро сошлись в интересах и взяли номера рядом, дабы не бегать через всю гостиницу друг к другу, и, хоть доктора все еще ходили за обоими парнями хвостиками, контролируя каждый шаг пациентов, им все – таки иногда удавалось отдохнуть в компании друг друга под предлогом обсуждения государственных дел.  

– Как Беатрис? – уточнил вдруг Габриэль, видя, что Корней после похорон Германа весь посерел.  

– Справляется, – заметил дух. – Она сильная. Не чета светским дурам.  

– Я имею в виду не работу, – сразу поправился вампир. – А как раз то, что она лично провожала тело Германа на кремацию.  

На это Корней промолчал.  

Ему слишком поздно сообщили, что произошло в госпитале, поэтому, когда он узнал о смерти Астахова и критическом состоянии Маркуса, уже ничего нельзя было исправить.  

Тело Астахова передали в морг, а полуживого Маркуса перенаправили в центральный госпиталь при хирургическом отделении Золотого Университета.  

Таково было последнее распоряжение Рошель, лицо которой было сухим. Как сейчас помнил Корней, в тот вечер Беатрис не проронила ни слезинки, но ее взгляд остекленел, глаза стали какими – то искусственными, а губы побелели.  

Девушка закрылась у себя в номере – и не подпустила даже докторов, пока Корней лично не выломал замок в дверях и не впустил к коллеге медиков.  

За это Беатрис накричала на него, а он – нагрубил ей в ответ какую – то банальность, и только потом осознал всю чудовищность ситуации.  

Извиняться он не стал, так как Рошель это было не нужно.  

А вот медиков из столицы затребовал.  

Он понимал, что девушку нужно отправлять к семье, домой, чтобы отдохнула и пришла в себя. И хоть он знал клан Рошель и понимал, что может сделать хуже, но был уверен: Беатрис будет полезнее переключиться на борьбу за свое наследство и право оставаться наследницей фамилии, чем бестолково изводить себя отчаянием в номере.  

Невольно Корней посмотрел в окно – и увидел задернутые на окнах занавески в соседнем номере.  

Он лично их задвинул со вчерашнего вечера, и судя по тому, что они не тронуты, Беатрис даже не вставала с кровати.  

– Может, поговоришь с ней? – уточнил Ленгранд. – Все – таки она твой зам, и, хочешь – не хочешь, пока что ближайший человек.  

– Хотел бы, – вздохнул дух, положив руку на живот, где ныли под бинтами швы от операции, – но не получается.  

– Или ты недостаточно хочешь.  

– На что ты намекаешь? – уточнил грозно Литак.  

Но Габриэль уклончиво посмотрел в потолок, словно его действительно заинтересовали люстры, и Корней, осторожно встал, обогнул круглую столешницу, приблизился к Ленгранду – и наклонился, уточнив:  

– Ты тоже веришь этим тупым слухам?  

– Каким?  

– О нашей связи?  

– Не верю, но больно хорошо слагает народ.  

– Народ и небылицы хорошо пишет, так что же – все правда?  

Габриэль лишь усмехнулся и, оттолкнув Корнея, встал.  

Вампир подошел к окну, посмотрел во двор гостиницы – и увидел вполне себе тихих солдат, которые занимались своими делами: кто играл на чем – то, кто пел, кто что – то читал… Жизнь, как показалось Габриэлю, и не поменялась с приходом войны. Просто умирать стали чаще… и страшнее…  

Корней вновь упал в кресло и, оттолкнув стопку газет, со злостью сжал подлокотники.  

Ему было мерзко слышать об обвинениях в адрес Беатрис, тем более в тот момент, когда ей нужно не порицание со стороны общества, а только поддержка.  

– Домой ей нельзя, – вдруг заметил Габриэль, обратив внимание на рабочий стол Литака и подготовленный документ с подписью и печатью Корнея. – Ты без меня хорошо знаешь, что с ней сделают.  

– Я подготовил документ о награждении. Как только Натан придет в себя и подпишет…  

– Корней.  

Габриэль резко обернулся к духу – и тут же Корней увидел, как глаза вампира заискрили красным. Парень был злым, как дьявол, но при этом эта злость была направлена отнюдь не в сторону коллеги.  

– Мать Беатрис готова родить со дня на день, а Иоганн уже подписывает документы, по которым Беатрис получит лишь десятую долю от состояния отца. Остальное будет предназначаться ее маленькой сестре.  

– Откуда информация? – Корней встал и выпрямил спину, несмотря на боль в животе.  

– У Василисы подруга служит в их доме, – просто пояснил Габриэль. – Собственно, она и начирикала про это. Ну а Василиса уже поведала мне.  

– И что ты хочешь, чтобы я сделал? Убил госпожу Рошель? Или что? Иоганна подстрелил?  

Корней чувствовал, как в нем закипает злость, но все надеялся, что удастся сдержаться. Габриэль не говорил ничего неправильного, но Литак буквально за каждое слово готов был дать под дых другу, чтобы тот только заткнулся.  

– Не в этом дело, – Габриэль приблизился к Литаку и, поскольку был чуть выше, показался Корнею смертоносной тенью с алыми глазами. – Народец, опять же, поговаривает, что якобы Беатрис состояла в связи с Германом.  

– Да ну и что?! – вырвалось с криком у Корнея.  

Он оттолкнул вампира и вышел на свет, чтобы хотя бы на таком уровне исчезнуть из царства тьмы и интриг, обманов и лжи.  

Но и еще затем, чтобы не признавать открыто факта своего проигрыша: Беатрис он упустил, тут делать уже нечего. А если говорить о ее статусе и клейме на ее имени, то становилось очевидным: союзу не быть.  

Но все – таки нечто в душе Корнея трепетало и буквально просило не оставлять попыток. Его душа буквально горела в невидимом пламени, когда мысли касались образа Беатрис.  

– Она свободна, делает, что хочет. Какие могут быть претензии? – уточнил строго Корней, обхватив плечи ледяными ладонями.  

– Если она понесет, как думаешь, что случится?  

Корней не выдержал.  

Он схватил со стола бокал – и швырнул в сторону вампира.  

Разумеется он промахнулся: бокал раскрошился о красную стену – и рухнул на паркет сверкающими в лучах солнца стеклянными крошками.  

– Не доводи до греха, – рука Корнея коснулась эфеса рапиры.  

– Не дурак, раз так встрепенулся, – заметил спокойно Габриэль, смахнув с лица капли воды из бокала. – Сейчас, по законам Троелунья, Беа должна выдержать месяц траура. И только потом вступать в отношения.  

– Что за бред… господи…  

– Бред – не бред, а таковы порядки. А не мне тебе рассказывать, как клеймили все века женщин даже за их неверный взгляд, – заметил справедливо Габриэль, садясь вновь за стол.  

Корней же, отвернувшись к камину, невольно оскалился, закусив нижнюю губу.  

В этот момент он ощутил себя каким – то глупым маленьким мальчиком.  

Рана на животе вновь заныла, напомнив Корнею о том вечере, когда Беатрис держала его в мире живых своим голосом. Странным образом в его комнате остался аромат ее стойких духов с тяжелым оттенком, что не могло не будоражить воображение молодого человека.  

Огонь в камине мирно потрескивал и пускал в воздух мелкие искры, и Корней, смотря на пламя, сразу вспомнил о янтарных кудрях Рошель, которые пришлось немного укоротить после миссии в госпитале, ибо кончики опалил огонь, а некоторые локоны были небрежно срезаны в бою.  

– Пойду проведаю, – вдруг заметил Корней, накидывая на плечи голубой сюртук и как следует застегивая его под самый ворот.  

Пальцы не слушались, постоянно промахиваясь с щелками под пуговицы, и Корнею в каком – то смысле стало стыдно перед коллегой. Ни он сам, ни Габриэль никогда не славились робостью, особенно в отношении девушек.  

Но и тут приятель выручил.  

Выпихнув из – под стола дорожный саквояж, Габриэль порылся пару минут в аккуратно сложенных супругой вещах, отыскал завернутый в пергамент флакончик с одеколоном – и бросил Корнею.  

– У меня есть, – с удивлением протянул Литак.  

– Василиса купила в Столице, – Габриэль достал одну из рубашек, а затем – еще один флакончик с одеколоном. – Но мне они не нравятся. А тебе точно пойдут. Зная твои пристрастия к спирту.  

– Чего?!  

Корней принюхался к фиалу, и тут же услышал достаточно жесткие ноты, чему не мог не порадоваться. Ему действительно нравились такие ароматы, однако он редко их покупал: не любил благоухать ярче своих подчиненных.  

И в этот раз не стал наносить аромат на одежду. Он был уверен, что Беатрис пока не стоит вдыхать резкие запахи, чтобы голова не закружилась.  

К тому же Корней всерьез задумался о факте беременности: он не лез в чужие постели без необходимости работы, однако знал от своих информаторов, что Герман презирал любые способы контрацепции – и вполне мог таким образом привязать Рошель к себе.  

От одной только мысли в таком русле самому Корнею стало дурно: голова закружилась, а к горлу подступил толстый комок утренней порции каши с печеньем.  

Корней захватил с собой платок – и вышел из номера, предварительно посмотрев, чтобы никого не было рядом.  

Благо номер Беатрис находился через две комнаты – и Корней, ловко сманеврировав за угол и не нарвавшись на солдат, тихо, словно вор, подкрался к двери Рошель и робок постучал, ожидая любого крика от девушки, но вместо этого услышал тихое:  

– Войди.  

Корней сразу надавил на ручку двери – и буквально ввалился в комнату.  

Заперев замок вставленным в скважину ключом, парень тут же обернулся к Беатрис, которая спокойно сидела на диване перед панорамным занавешенным окном, сквозь полупрозрачный тюль которого было видно утреннее солнце, голубое небо и сверкающие от подтаявшего снега крыши.  

На Беатрис была не пижама, в какой ее оставили доктора, а обычные черные брюки и белоснежная рубашка, которую девушку не заправила, а наоборот – выпустила, дабы чувствовать себя свободнее.  

Корней поправил манжеты сюртука, после чего увидел, что Беатрис встала и спокойно, словно ничего не случилось, встала.  

Ее фигура оказалась против света, из – за чего свет обрисовал золотым контуром силуэт Беатрис, сделав из нее чуть ли не святую деву, а затем Корней увидел, как за спиной девушки распустились светлые крылья из лучей солнца.  

Локоны девушки засияли искрами, а зеленые глаза – посмотрели на Корнея с некоторой язвинкой, словно девушке было за что понасмехаться над глупым духом.  

– Беа…  

– Пришел узнать о самочувствии? – рука Рошель сама легла на бинты, обмотанные вокруг горла.  

– Да.  

– Все хорошо, – отчеканила девушка сухо. – Это все?  

– Да… то есть… нет!  

– А что еще – то? – удивилась девушка, опустив руку.  

– Завтра тебя приставят к награде, – вспомнил Корней. – Тебе вручат бриллиантовую брошь.  

– Хорошо, – кивнула Беатрис.  

И, как было положено по военному уставу, поклонилась, сложив руки в замок на животе.  

Корней не мог понять, что происходит с Беатрис, однако, стоило только девушке распрямится, а глазам духа перестроится на свое аурное зрение, как дух сразу распознал, что этот разговор отчасти не конфиденциален.  

– Беа… ты…  

– Увидел, все – таки, – досадно посетовала девушка, отвернувшись от командира. – Что, отправишь домой? Дохаживать, так сказать…  

– Беа, – голос Корнея стал строже, но парень сам был шокирован своими силами.  

Он подошел к девушке, осторожно положил руку ей на плечо – и тут же заглянул в уверенный взгляд зеленых глаз.  

– Ты понимаешь, чем это чревато?  

– Да. Поэтому хорошо, что ты пришел.  

– В каком смысле?  

Сердце Корнея екнуло.  

– У тебя больше власти и связей, – начала Беатрис тихо, – поэтому, пожалуйста, выполни всего одну мою просьбу.  

– Какую?  

– Найди врача, – ее пальцы сжались в кулаки.  

– Конечно. У тебя будет лучший доктор, – пообещал Корней, но прекрасно понимал, что Беатрис просила о другом.  

– Ты не понял меня.  

– Беатрис…  

– Не прикидывайся дебилом, – вдруг рыкнула Рошель, обернувшись к духу. – Знаешь же, как я ненавижу это. Найди врача, чтобы он вытащил из меня этот плод. И все.  

– Ты хочешь его убить?  

Корней невольно посмотрел на свернувшийся светлый комочек внизу живота Беатрис, и завел руки за спину, чтобы стиснуть пальцы в кулаки.  

– Германа нет. Супруга у меня, соответственно, тоже. Отцу это не понравится. И все мои усилия канут в лету, – вырвалось тише у Беатрис. – Хоть одари меня десятью бриллиантовыми брошками, отцу будет плевать на это, если я принесу домой внебрачного ребенка.  

– Беатрис, – голос Корнея сразу сел, но парень тут же прокашлялся, чтобы прогнать нервный комок из глотки. – Плоды демонов сильные. Ты можешь не пережить операцию.  

– Это будет даже лучше.  

– Ты что несешь!  

– А ты сам представь: даже, если я переживу операцию и вернусь домой, отец сразу найдет мне жениха – и тот узнает о моей нечистоте. И все. Это сразу развод.  

– Погоди, – Корней вдруг мотнул головой, так как комната пошла кругом. – Но ты же… была с Марком… Или… или я дурак?  

– Дурак, – тут же заметила Беатрис зло. – Нечистотой считается беременность вне брака.  

Она вздохнула, так как ей было тяжело сдерживать свои эмоции, особенно видя перед собой Корнея. Целого, невредимого и ничем не очернённого.  

А она… а она вновь вляпалась… как обычно: крупно и с проигрышем…  

– В общем, вот моя просьба к тебе, – заметила Беатрис, сев снова на диван. – Сроки маленькие. Может быть даже каким – то ядом выведут.  

– Я не буду этого делать.  

– Что?  

Беатрис резко обернулась на Корнея – и не поверила своим глазам.  

Луч солнца лег наискось на лицо парня, прочертив тем самым золотую линию по глазам. Голубые омуты засияли, а черные зрачки сузились до того, что стали практически незаметными.  

Парень уверенно обогнул диван, встал против света и, покрыв своей тенью всю фигурку Беатрис, сурово заметил:  

– Я не буду соучастником убийства. Тем более такого ужасного.  

– Да тебе – то что! – рыкнула Беатрис, подавшись вперед. – Не твой же!  

– И что?! Мой – не мой… да какая разница?!  

– Большая! Ты – не отец! И указывать мне не имеешь права!  

– Имею, я твой командир!  

– Но не жених!  

– Я запрещаю тебе делать аборт!  

– Не смеешь! Мы в свободной стране живем!  

– Но ходишь ты под моей эгидой!  

– Значит, я прошу перевод!  

– Так я тебя и отпущу!  

– Корней! Не будь мерзавцем!  

– Это я – то мерзавец?!?!  

Корней поперхнулся, так как голос сел окончательно, и следующая возможная фраза вырвалась бы шепотом, но Беатрис, встав с дивана и поравнявшись с парнем, схватила его за ворот рубахи, заглянула в глаза – и заявила:  

– Не поможешь – не надо. Я найду, ты же знаешь.  

– Я предупрежу всех…  

И вдруг Корней ощутил, как хрупкая и до этого, как ему казалось, невесомая Беатрис ударила его в грудь с такой силы, что парню пришлось плюхнуться в кресло и глубоко вдохнуть, чтобы прокашляться от такого выпада.  

– А я думала ты сильнее.  

Корней пронаблюдал, как Беатрис берет в руки свой китель и, куда – то собираясь, все – таки заправляет в брюки рубашку.  

И то, чего больше всего боялся, Литак все – таки увидел: у Беатрис всегда была идеальная фигура – ее с детства не кормили слишком много, чтобы влезала в платья, – а потому небольшая округлость внизу живота стала сразу заметна близкому глазу.  

И Рошель, словно почувствовав взгляд Корнея на своем животе, отвернулась и, набросив китель, затянула пояс на талии так туго, как теперь позволяло тело.  

После этого набросила на бедра пояс с рапирой – и скрылась в коридорах гостиницы, явно побежав в госпиталь, чтобы потребовать у того же Цербеха операцию.  

И Корней, шокированный подобным, медленно поднялся из кресла, выпрямился – и прошел в свой номер с таким видом, что пара солдат даже уточнили: все ли в порядке и не требуется ли доктор.  

В номере уже не было Габриэля, зато за столом образовалась его младшая сестра.  

Роза все эти дни была как – то отдалено от Корнея, а потому он даже не всегда вспоминал, что у него появилась второстепенная ответственность.  

– А ты – то тут чего? – уточил грустно Корней, прикрыв двери и пару раз повернув ключ в скважине.  

Роза лишь криво усмехнулась и, сев за стол, демонстративно налила себе остатки чая, который давно остыл, но сохранил в себе весь вкус и красоту.  

Девушка распустила отросшие волосы, которые до этого держала в хвостике, и стала той самой маленькой сестрой для Литака, кою он обязан был холить и лелеять на правах старшего брата и в качестве компенсации за столь тяжелый путь в семью.  

– Слышал? – вдруг уточнила Роза, – Говорят, Рошель залетела.  

Корней дернулся и, чуть не выронив сюртук, чуть не гаркнул на Розу, но понял: не за что. На правду криво смотрят лишь лжецы.  

Он молча вернул сюртук на место, а после невольно взглянул на перо, торчащее из чернильницы на рабочем столе.  

Этим самым пером он день назад подписал приказ о повышении Беатрис и присвоении ей нового звания. Однако поверх этого приказа лежало то, что разбивало все его старания ради девушки, как, впрочем, и ее собственные попытки заслужить место в семье.  

Коснувшись рукой письма, Корней ощутил больной укол.  

Теперь он точно не отдаст его Беатрис. А лучше вообще – бросит в огонь и превратит в пепел.  

– Ну братец, – протянула Роза, потянувшись за печеньем в вазочке, – ты совсем посерел. Как бы снова не пришлось вызывать тебе врачей.  

– Не дождешься, – усмехнулся Корней, сев на край стола. – Как там Маркус? Слышал, ему перепало жестко.  

– Врачи сказали, что все будет хорошо, – Роза заметно скисла, но явно не огорчилась. – Сегодня после обеда к нему загляну. Все равно он пока отдыхает. Так что конструктивного диалога по поводу нашего венчания все равно не получится.  

Девушка демонстративно вытянула руку с кольцом, подаренным Маркусом перед войной, и невольно ее лицо исказила девичья загадочная улыбка.  

Именно такая расцветала у каждой, кто вынашивала планы на счастливое будущее.  

И Корней не мог не порадоваться за сестру: хоть у кого – то худо –бедно, но все в порядке.  

Он сложил письмо, перехваченное из клана Рошель, и засмотрелся в одну точку на полу. Его мысли заметались в черепной коробке так быстро, что смогли на время вырвать его из реальности.  

– Корней! Эй!  

Парень дернулся – и чудом успел схватить чернильницу, которая все – таки обронила пару капель на паркет. Благо, не на ковер.  

– Что? – Литак подошел к сестре – и увидел, что та указывает на статью в газете.  

И вновь она касалась его дум о Беатрис.  

Но Корней не думал, что Рошель так быстро откреститься от неугодной старшей дочери и переметнется к воспитанию не родившейся младшей.  

– «Господин Рошель официально заявил, что все наследство будет отписано его младшему ребенку, – зачитывала Роза с недоумением, – также у журналистов есть информация, что семья Рошель пополнится еще одной дочерью. Подробности, подвигнувшие Иоганна Рошель сделать подобный выбор очевиден: его старшая дочь неоднократно была замечена с множеством мужчин, которые, однако, так и не стали ее законными мужьями и…»… Эй! Корней, я не дочитала!  

Но Литак уже вырвал у сестры газету со статьей – и, разорвав, бросил клочки в зев камина, при этом плотнее толкнув комки бумаги кочергой в самую глубь тлеющих поленьев и угольков, чтобы от газеты не осталось даже пепла.  

– Не стали мужьями, – буркнул Корней, ковыряя кочергой в камине. – Попробовали бы про меня чего наклепать… мерзкие крысы!  

Роза наблюдала за этим действом с недоумением, но вместе с тем и глупой улыбочкой. Она не была достаточно умудрена жизнью, как Ред, но прекрасно поняла, почему у брата возникла такая реакция.  

А подкрепило ее предположение движение руки Корнея к своей шкатулке, где парень хранил не только паспорт, но и другие важные документы с тремя драгоценностями.  

Двумя перстнями отца – и одним тоненьким колечком матери, которое, по традиции, парень обязан был предложить будущей избраннице до обручения.  

И, стоило Литаку только взять колечко с сапфиром и покрутить в ладонях, как Роза усмехнулась и заметила:  

– Не женишься ли ты, часом, братец?  

– Надо – женюсь, – вырвалось с дрожью у Корнея, и он спрятал кольцо в бархатный черный платок. – А ты что – то имеешь против?  

– Да боже упаси, – Роза прыснула, – мне ли тебе запрещать…  

– То – то же.  

Корней взял свой китель и, набросив на шею шарф, вырвался из номера, чтобы успеть нагнать Беатрис – и еще раз с ней поговорить.  

Он понимал, как глупо выглядит его поведение и как это может быть расценено самой Беатрис, однако попытаться считал своим долгом дворянина.  

Вырвавшись в морозное утро и вкусив аромат выпечки вперемешку с дымом и остатками химии, идущей от госпиталя, Корней увидел фигурку Беатрис около одной из аптек. В руках у девушки уже был пергаментный пакет, а в руках – знакомые чехлы, в которых медики носили скальпели и зажимы.  

Корней быстро перебежал улицу и, чуть не угодив под экипаж, обратил тем самым внимание Беатрис на себя. Ибо лошади, везшие карету, встали на дыбы, стоило кучеру натянуть поводья и крикнуть на парня.  

– Ты рехнулся? – возмутилась Рошель, когда Корней подбежал к ней.  

– Ну не задавили же.  

– Корней, – Беатрис зло посмотрела ему в глаза. – Не пытайся отговорить. Я все решила. Трое суток – это достаточный срок для решения.  

– Для решения, которое неверное – может быть.  

– Неверное!? – изумилась девушка, сделав шаг к нему. – Да что ты знаешь о неверном решении?! Родиться в клане Рошель – вот, как по мне, самое тупое решение!  

– Перестань, – Корней взял ледяную руку Рошель в свои теплые пальцы, скованные перчаткой. – Приди в себя, пожалуйста. Включи разум, а не эмоции.  

– Вот как раз разум я и включила.  

Она сильнее сжала пакет в руках.  

– Ты же понимаешь, что этому ребенку не будет места в высшем свете. Незаконнорожденный, да еще у матери, изгнанной из семьи с десятой долей наследства.  

Корней похолодел.  

– Откуда ты…  

– Не думал же ты, что самый умный? И неужели ты верил, что я не слежу за действиями родного папочки, – рыкнула Беатрис, грозно посмотрев на Корнея. – Я все вижу и знаю. Даже то, о чем ты догадываешься, я уже предвижу в ночных кошмарах.  

– Беа…  

– Пусти.  

Она попыталась вырвать руку, но Корней сам удивился, что не отпустил.  

Он никогда не держал рядом девушек. Никогда никого не принуждал ни к связи, ни к отношениям. Тем более равных себе по рангу. А в сторону Беатрис он и вовсе не могу подумать ничего дурного: хоть девушка и не была ему любима с юношества, но сейчас она открылась по – новому.  

И эти новшества Корнею нравились.  

Из капризной и избалованной дочурки Иоганна Рошель Беатрис превратилась в статную самостоятельную красавицу, готовую положить голову за клан.  

– Корней?..  

– У тебя вопрос стоит только в браке?  

– Ты сдурел?! – Беатрис вновь попыталась вырвать руку, но уже не прикладывая столько усилий как в первый раз. – Корней, нет…  

– Беа, мы из одного круга. Нас все знают. Не думаю, что твой отец будет против.  

– Но вы даже незнакомы, – вырвалось с выдохом у девушки. – Да и он, скажем так, не лучшего мнения о тебе.  

– Ну значит подвинется, – заметил Корней строго. – В конце концов, мне не с ним венчаться. И уж тем паче не на его деньги.  

– Корней…  

Уже не думая о последствиях и совершенно забыв о приличиях, Корней выудил из кармана пальто платок, раскрыл его – и показал Беатрис фамильное кольцо покойной матери.  

Беатрис дернулась, но уперлась спиной в ледяной фасад дома и, наблюдая за тем, как Корней, снимая перчатки, одевает ей на палец кольцо с сапфиром, чуть не крикнула.  

Ведь многие люди смотрели на сие с относительно недовольными и удивленными лицами, а у самой Рошель бешено застучало в груди, ведь всевозможные традиции были нарушены.  

Не прошло месячного траура, не прошла та боль, которую девушка носила в себе вместе с ребенком Германа, и уже точно не закончилась ее история как любовницы Астахова.  

А теперь… на нее посмотрят еще кривее… как на…  

– Я готов венчаться, – вдруг выдал строго дух, смотря Беатрис в глаза.  

– Ты еще скажи, что ребенка примешь, – вырвалось со злобой у девушки.  

– Приму, – сразу отчеканил Корней. – И буду растить.  

– Даже, если он будет похож на него?  

– Да какая к чертовой матери разница?! Беа, это ребенок. То, что твой Герман был против предохранения, не означает, что его плод должен расплачиваться за грехи папаши!  

– Ты такой правильный весь… А ты задумался на секунду о том, хочу ли я за тебя? Хочу ли я вообще рожать этого ребенка?  

– Был бы Герман – родила.  

– А вот и нет.  

Беатрис сняла кольцо с пальца и вернула Герману в ладонь.  

– Герман бы ничего не узнал. Он был против детей. Говорил, пока не дослужится до заведующего Золотым Университетом – о детях можно не говорить.  

– Ха! – Корней сжал кольцо в кулаке, – Такими темпами ты бы стала супругой лет этак через сто.  

– Да хоть бы и так, – Беатрис часто заморгала, чтобы не показать слез. – Я его любила. А ты… ты – мой командир. Но моя личная жизнь – не твоя собственность. И тут ты отдавать приказы не можешь.  

– Беа…  

– Я попала, соглашусь, – она стиснула пакет до того, что внутри зазвенели какие – то склянки. – Но это мои проблемы. Следовательно – мои пути решения.  

– Беа!  

– Нет, Корней. Нет…  

Она посмотрела Корнею в глаза – и парень вдруг понял, что говорит в ней не желание, а банальные правила. Беатрис знает наизусть обычаи и традиции, а учитывая, что одну из них она уже нарушила, девушке ничего не оставалось, кроме как беспрекословно соблюдать остальные.  

И Корней, держа в руках горячее кольцо, вдруг подумал о Беатрис, как о загнанном в угол котенке. Она не могла ничего сделать с теми обстоятельствами, что ее настигли, но при этом боролась против новых… грядущих больших проблем…  

Корней проводил ее фигуру взглядом до самой линии набережной, пока вдруг его взгляд не выхватил из толпы другую личность, с которой бы хотелось побеседовать.  

И опять же, по семейному вопросу.  

Маркус был серым, закутанным в теплое пальто и белоснежный шарф, шел чуть пошатываясь, так как его сознание только привыкало к привычной обстановке вокруг.  

Вампира трясло, словно после хорошей пьянки, однако Корней не осуждал Шефнера: он знал, что пережил Маркус до госпиталя и потом в самом отделении хирургии.  

Было вообще чудом, что ему вновь удалось подкупить медиков – и сбежать из – под надзора.  

– Марк.  

Маркус поднял глаза – и, увидев Корнея, сначала шарахнулся, но потом, протерев глаза, сразу признал коллегу.  

– Что у меня за везение, – прохрипел Шефнер, прижавшись к стене.  

– В каком смысле?  

– Встретить первым тебя – это прям божье проведение.  

– Скорее – дьявольская шутка, – парировал Корней, спрятав кольцо в карман. – А что ты хотел?  

– Да так, мелочи.  

Маркус выпрямился, насколько позволяли новые швы под одеждой на коже, и, посмотрев в глаза Корнею с той серьезностью, с какой парни решали личные вопросы на дуэли, заявил:  

– Я собираюсь официально объявить о помолвке.  

– С Розой?  

– Да.  

Корней лишь глубоко вздохнул – и посмотрел на балкон своего номера.  

Конечно, сестренка уже стояла за стеклянными дверями и смотрела прямо на них, прикрывая глаза от солнца, чтобы не отсвечивало от стекол.  

– Иди, – кивнул Корней, обогнув Маркуса. – Но учти, – он погрозил пальцем графу, и тот поднял в недоумении бровь, – попортишь девчонку – убью.  

Маркус так же поднял руку и вытянул к Корнею свой тонкий палец с острым белым когтем и заметил:  

– Еще одно такое оскорбление – и я попорчу тебя.  

– За приглашение спасибо, но я – по девочкам.  

– Ах ты…  

Маркус, не взирая на боль, схватил из сугроба комок снега и швырнул прямо в духа. Корней даже не попытался увернуться, расхохотавшись.  

– Иди уже, жених, – усмехнулся Литак, следуя за Беатрис к набережной.  

Маркус ничего больше не ответил и, поправив шарф, направился к гостинице, уже предвкушая любую реакцию Розы на свой визит.  

– Марк!!!  

Парень даже не успел толком открыть дверь номера девушки, а уже рухнул на ледяной паркет коридора, так как Роза, налетев на него и обхватив шею, повалила вампира.  

Маркус ощутил, как стукнулся головой о мягкую обивку стоявшего рядом дивана, но не посмел даже пискнуть.  

Ибо Розу он тревожить не желал.  

Она должна видеть роскошную картинку, а не те ужасы, что стояли за ее созданием. Рука под рукавом пальто, на которой не было живого места от уколов, дрогнула от пронзившей боли, но вновь он стиснул зубы – и лишь улыбнулся Розе.  

– Марк, – девушка так сильно сжала его шею, что вампиру показалось, что он задохнется.  

Но при этом его руки сами собой обняли тело лисицы – и прижали к своему ледяному пальто.  

И Розе это было невероятно приятно: от Маркуса пахло больницей, антисептиком и морозной свежестью Долины.  

С приоткрытого окна в коридор врывался ледяной морской бриз, а в коридоре никого не было, что и позволяло молодым людям вот так просто валяться в обнимку и чуть ли не засыпать.  

– Может, ко мне? – предложил Маркус.  

– А ты не тут же остановился? – удивилась Роза.  

– Мне выдали в другом крыле номер. Отряд там, и я с ним.  

– Даже так, – Роза протянула слова так, словно просмаковала вкус каждой буквы. – Хорошо, идем.  

– Можно это считать началом выплаты долга? – уточнил Маркус, поднимаясь и беря Розу за руку.  

– Ну если только первоначальным взносом.  

Роза прижалась к нему – и даже не заметила, как в таком состоянии дошла с Маркусом до его номера, дождалась, когда парень повернет три раза ключ в резных дверях – и распахнет перед девушкой свой скромный мирок.  

Самой Розе достались не самые большие апартаменты, однако они были намного уютнее, чем те, что предоставили Маркусу.  

Он был командиром, по званию наравне с Корнеем, и ему выделили двухкомнатный номер с отдельной ванной и мини-кухней, на которой можно было что – нибудь приготовить, однако обои и даже кафель на полу были такими ледяными по тону, что у Розы сжалась душа.  

Маркусу тоже не особо нравилось – Роза видела это по его недовольно холодному выражению лица, – однако он спокойно разделся и, бросив вещи на диван, плюхнулся рядом, закинув ногу на ногу и выжидая Розу.  

И девушка не стала медлить.  

Скинув грубые мужские туфли, какие выдавались солдатам для повседневной жизни, девушка ловко расслабила манжеты блузы и, привычно для себя закатав их, стянула из – под ворота ленточку.  

Маркус это все не то, чтобы почувствовал, а скорее увидел в полупрозрачном отражении балконных дверей и отчасти – в зеркальной дверце шкафа, стоявшего чуть под углом.  

Поэтому, расслабившись, закрыл глаза – и уже через минуту ощутил у себя на глазах ту самую ленту, которой Роза завязала ему глаза.  

– М – м, меня что – то ожидает? – промурлыкал вампир настолько нежно, насколько ему позволяла обстановка.  

– Все будет зависеть от тебя, – игриво протянула Роза.  

И в следующую секунду Маркус ощутил ее руки у себя на горле, а точнее – на пуговицах рубахи, которые начали мягко выскальзывать из петелек, оголяя его шею и ключицу перед любопытным взглядом Розы.  

Да и сама девушка все делала с такой осторожностью и нежностью, что у Маркуса невольно свело дыхание.  

Он старался не дышать, чтобы не пугать Розу, однако лисица слышала каждый удар сердца парня, ощущала, как по его телу бегут мелкие мурашки удовольствия – и продолжала в том же духе, так как скорее желала опробовать рассказанные Алиной при переезде на восток приемы соблазнения.  

И хоть подруга делилась лишь выписанными советами из книг и научных статей, Розе, никогда не имевшей дело с мужчинами в таком вопросе, стало вдруг интересно, как отреагирует Маркус.  

Все – таки они собрались пожениться, а значит, она должна была отыскать его точки удовольствия еще до первой брачной ночи, чтобы не опозориться.  

– Роза, что за…  

Маркус захотел снять ленту, но в этот момент ощутил у сея на скуле горячие губы девушки – и тут же вскочил, как ошпаренный.  

Роза чуть не рыкнула от досады, расценив нервозность парня как неудовольствие, но сам Шефнер, стянув с глаз ленту, посмотрел со страхом на девушку.  

– Ты чего, Роза? – удивился парень, бросив ленту в кресло.  

Он принялся застегивать рубашку, но Роза лишь обиженно поджала губы.  

– Ну а что? Тебе не понравилось?  

– Понравилось – что? – парень поправил ворот блузы. – Не сочти за грубость, но не рановато ли тебе такое пробовать?  

– Вообще – то ты согласился жениться на мне.  

– Причем тут это?  

– А близким со мной быть не хочешь, получается.  

Роза демонстративно села на диван, скрестила руки на груди и отвернула голову.  

Маркус почувствовал себя немного глупо: вроде есть девушка, вроде сама предлагает, а он, как последний дурак, отказывается, хотя все его естество приказывает взять – и повалить Розу на кровать, чтобы раздеть и насладиться всеми прелестями молодого тела.  

– Роза, – он сел рядом, чтобы видеть ее лицо, но девушка вновь отвернулась, тем самым выражая свое недовольство.  

Но, разумеется, играючи, чтобы позлить мужское эго Маркуса и потешить собственное самолюбие.  

И парню не стоило заканчивать академии, чтобы уяснить это.  

Он аккуратно притронулся тонкими пальцами к горячему плечу девушки, нежно провел по нему ладонью – и ощутил от блузы Розы манящий аромат какого – то порошка и духов.  

Это настолько возбудило, что графу пришлось закусить верхнюю губу – и обкусать ее до конца. Он почувствовал на языке кровь, после чего ощутил резкий удар в груди – и понял, что его сердце забилось на пределе возможного.  

– Не злись, – попросил вампир, прижавшись лбом к затылку Розы. – Нельзя пока.  

– Да все можно, – раздраженно заметила девушка, дернув плечом. – Просто ты не хочешь.  

– Роза, – тон Маркуса изменился. – Послушай, брак – это очень серьезно. И вступают в него тоже – с осознанностью. А твое нынешнее поведение…  

– Детское? – уточнила сразу Роза.  

– По сути – да. И если думаешь, что мне это нравится, то нет. Меня больше воодушевляет твоя серьезность.  

– Легко.  

И снова Маркус не успел даже слова сказать поперек, как Роза, сев ему на колени, положила руки на плечи и овила шею своими тонкими ручками, отчего у графа на мгновение остановилось дыхание, в глазах – помутилось.  

Он только сейчас заметил, что Роза сидит перед ним без стягивающих бинтов, и все ее девичье тело перед ним как на ладони. Да, под рубахой есть нижнее белье, однако оно, если бы вампир позволил самому себе действовать, не помешало их страсти.  

И Роза, явно поняв, куда смотрит парень, без страха и стеснения прикоснулась к черным пуговицам – и стала медленно расстёгивать блузу.  

– Роза, не смей, – приказал Маркус, взяв ее за руки. – Хватит.  

Он осторожно приобнял ее, чтобы спустить с колен, после чего встал и, отвернувшись к окну, вдруг почувствовал, как заныли все раны разом. В голове помутилось, а к горлу подступил мерзкий комок, который Маркус списал на побочные эффекты от лекарств.  

Но Роза это расценила иначе.  

Она тоже встала и, оказавшись за спиной вампира, лишь усмехнулась, убрав назад непослушные пряди янтарных волос. Натуральный цвет давно пробился, отчего Розе, хоть и было некомфортно, а все – таки оказалось проще.  

– Марк…  

Она подошла к парню и осторожно тронула его ледяные пальцы.  

– Что тебе нравится? Скажи, я сделаю.  

– Да что на тебя нашло? – удивился Маркус, обернувшись.  

И вдруг увидел в глазах Розы непонятные скорбь и в то же время страх. Девушка смотрела на него как на смертельно больного и как будто бы боялась, что он вскорости умрет.  

Маркус поднял лицо девушки за подбородок – и, впервые ощутив, какая у Розы все – таки горячая кожа, заглянул в омут зеленых глаз. И уже в них нашел тоску.  

– Чего ты испугалась? Тебе кто – то что – то сделал?  

– Нет…  

– Тогда что случилось?  

Тон Маркуса вынуждал сказать, но Розе было страшно признаться в такой глупости.  

Однако…  

– Просто… вчера мы хоронили… Астахова… брата Алины. Она так плакала… А еще эта Беатрис, – Роза невольно посмотрела в сторону. – Мне ее было жалко.  

– Роза…  

– Я представила, как бы сама себя вела, если бы… если бы ты…  

– Погиб?  

– Да.  

Последнее слово вырвалось буквально с выдохом у Розы.  

Она утерла уголки глаз рукавом блузы, не дав слезам показаться, но Маркусу было достаточно ее слов и взгляда.  

Он молча прижал девушку к себе и, позволив ей повиснуть на себе, уткнувшись носом в грудь, сразу простил нелепое поведение.  

Маркус прижимал к себе Розу с таким трепетом и нежностью, что у девушки невольно дрогнула душа – и она снова представила на месте Астахова своего графа.  

И Шефнер ощутил, как намокла его рубашка.  

– Все будет хорошо, – пообещал ей Маркус, гладя по волосам. – Обещаю.  

Роза лишь повернула голову к солнцу – и позволила дневному светилу ослепить себя.  

Ей было хорошо, тепло и спокойно рядом с Маркусом, однако, в свете недавних событий, девушка четко начала осознавать, где находится и что ей следует делать.  

На войне нет особенных. Смерть забирает всех.  

И Роза боялась, что та же участь постигнет Маркуса. Ее любимого графа, который стал для нее вторым самым близким человеком на свете.  

– У тебя будет самое красивое платье, – вдруг вырвалось у Маркуса. – Обещаю, тебе понравится. Я уже заказал фасон.  

– Но я ничего не утвердила.  

– Не понравится – перешьем. Но я думаю, что не придется.  

– Любая сказка заканчивается, – вдруг протянула Роза, прижимаясь сильнее к парню. – Но я не хочу, чтобы моя – закончилась тут.  

– Глупая, – протянул вампир, – ничего тут не кончится. Все будет так, как мы хотели.  

– И у нас будет семья?  

– Конечно. Самая настоящая.  

– И ты будешь любить меня вечно?  

– Столько, сколько мне отмерено.  

– А ты хочешь детей?  

Этот вопрос выбил Маркуса из колеи.  

Он на секунду задумался, прежде, чем дать ответ.  

Ему очень хотелось ребенка, однако, после нескольких неудач, его душе было спокойно осознавать собственное одиночество и холод вокруг, нежели попробовать вновь пройти все те круги ада, что ему организовали бывшие супруги.  

– Да, – тихо выдохнул Маркус. – Но это будет нескоро, уверяю тебя.  

– А ты хочешь мальчика или девочку?  

– Роза…  

– Ну рано или поздно это же случится, – заметила справедливо девушка. – Я бы хотела знать.  

– Не знаю почему, но я всегда хотел дочку. Но в принципе мне все равно. Кого родишь, того и буду любить.  

– Я тоже хочу девочку…  

Маркус лишь улыбнулся и, поцеловав Розу в макушку, тоже взглянул на солнце за окном.  

Странно, но в больнице ему было противно даже смотреть на утренний пейзаж с ясным небом и спокойным морем вдалеке, а тут… какая – то магическая аура позволила ему успокоиться, упасть вместе с Розой на огромную кровать – и закрыть глаза, чувствуя некую защиту.  

Литак же, играясь с отросшими серебристыми локонами вампира, иногда могла коснуться его носа или щек, чтобы одновременно подарить парню свою любовь и при этом ощутить на губах странный сладковатый вкус, который всегда оставался у нее на языке после поцелуев с графом.  

***  

– Впервые тут такое яркое солнце в декабре, – заметил Киприан вяло, смотря на город с высоты третьего этажа.  

– Такая редкость для Столицы?  

Владислав отпил немного вина, которое Драгоновский достал из личных погребов.  

– Столица – самый северный город материка. Дальше нас – только Северное бескрайнее море. И облака тут частые гости.  

С моря донесся порыв ледяного ветра, колыхнув янтарные пряди Драгоновского и оголив тем самым острые черты лица парня.  

Владислав был не силен в эстетике, однако смело мог бы назвать всю фигуру Киприана шедевром. Точеные плечи, тонкая талия, идеальные длинные пальцы пианиста – и его золотые глазенки духа с узкими прожилками.  

От Драгоновского исходила невидимая волна силы, которую чувствовали все вокруг, а потому старались слушаться.  

– Ты простудишься, – заметил Владислав, – накинь сюртук.  

– Беспокоишься о своем убийце? – усмехнулся Киприан, но его взгляд не оторвался от созерцания утреннего пейзажа.  

– Да какой из тебя убийца, – усмехнулся Влад. – Ты же из Канцелярии. А там попросту кровь не льется. У вас и так руки по локоть в багровом.  

– Ты служил у нас? – удивился Киприан.  

– Нет. Мой отец выходец из Троелунья. Он много рассказывал о службе у вас.  

– Как твоя фамилия, напомни.  

– Соколов, – без зазрения заявил доктор. – Нет, мой отец не служил конкретно в Канцелярии. Во всяком случае, он так говорил.  

Драгоновский промолчал.  

Фамилия была на слуху, но вот вспомнить так сразу о Соколове – старшем ничего конкретно не удалось. В голове вертелись обрывки каких – то разговоров, но Киприан не придал этому значения: кто знает, фамилия распространенная, и в Канцелярии легко могли поговаривать об однофамильце.  

– Пойду проведаю Сашу, – заметил Влад.  

– Какой прогноз?  

– Положительный, – отозвался доктор. – Ей нужно будет какое –то время лежать, но потом ей будет легче вернуться в нормальный ритм.  

– Она приходила в себя? – уточнил Киприан, допивая вино.  

– Пару раз. Но сразу скажу, звала она не тебя.  

– Это и так ясно, – Киприан никак не показал досаду, но Владислав и без этого все понимал. – Если что – то потребуется: говори. Все – таки главе Канцелярии отказать не посмеют.  

– Что ж, тогда сразу воспользуюсь предложением, – заметил нагло Влад, и поймал на себя издевательский взгляд Драгоновского. – Мне нужны отвары для восстановления костей. Сможешь достать?  

– Легко.  

Драгоновский тут же встал, но, стоило ему потянуться за пальто, лежавшем на спинке кресла, как плечо пронзила адская боль.  

Раны заживали крайне плохо, как и только что вернувшая себе функции левая рука.  

Парень зашипел, и Влад, как истинный доктор, сразу поддержал его, аккуратно взяв за больную руку, чтобы расслабить мышцы.  

– Пошли слуг, – попросил вдруг парень. – Тебе бы тоже лежать надо, по – хорошему.  

– Нет, – сразу заявил парень, взяв пальто здоровой рукой. – Я не буду просто валяться в постели.  

Киприан набросил пальто на плечи и, захватив свою черную долгополую шляпу, скрывшую своей тенью все его лицо от солнечного света, покинул балкон, а потом, спокойно пройдя мимо кровати Александры и даже не взглянув на нее, вышел в коридор.  

Вскоре Владислав увидел, как фигура Драгоновского, показав свиток с пропуском, спокойно выходит за пределы ворот – и скрывается в заснеженном городе, растворяясь в многочисленной толпе прохожих.  

Доктору и самому хотелось покинуть покои Александры хотя бы на пару часов – и пройтись по свободе, но дружеский долг перед Редом не давал ему сдвинуться с места.  

Плюс, он помнил доброту Саши к себе, когда он еще был обычным доктором в приемном отделении офиса – и начинал свой путь в хирургии. Пока все смеялись над ним и травили, она могла с ним просто поговорить и даже попросить о помощи.  

И ей не хотелось отказывать. Не таким человеком была девушка.  

Невольно взглянув на лежавшую в постели Александру, Владислав подумал о Реде: где он сейчас, чем занимается и почему решил покинуть Столицу в такой момент?  

Не успел Владислав облокотиться на перилла каменного балкона и посмотреть вниз, на заснеженный сад, как его раздумья вновь прервала миловидная служанка, которая была приставлена к Анубису.  

Она всегда была одета в белоснежное платье с кремовым передником, а волосы заплетала в две косы, открывая тем самым смугловатое милое личико с огромными голубыми глазами и заостренными ушками.  

Владислав не до конца понимал, как в Троелунье скрещиваются виды и дают подобное потомство, но ловил себя на мысли, что ему даже не противно видеть гибрид вампира и черного эльфа.  

– Господин Соколов! – крикнула служанка, ворвавшись в покои. – Господин Соколов, его Величеству плохо!  

Владиславу ничего не оставалось, кроме как сорваться с места – и вырваться вместе со служанкой в коридор, пробежать привычные две лестницы, отделявшие третий этаж от второго – и ворваться в главную комнату всего дворца.  

Несколько штатных медиков уже носились по покоям с горячими отварами и компрессами, и Владислава это отчасти бесило. Он знал, какие есть технологии и техники восстановления в госпиталях Троелунья, поэтому был зол на этих консерваторов в белых халатах.  

– Отойдите! – приказал Соколов, приблизившись к Анубису.  

После произошедшего, Короля наскоро прооперировали, достали обсидиановые пули, но не дали никаких гарантий, что парень выживет, ибо яд уже успел проникнуть в кровь – и разнестись по организму.  

– Пожалуйста… отстаньте…  

Анубис был весь мокрый от лихорадки, по его лбу и щекам градом катился пот, а глаза были полузакрыты, но они уже были не голубыми, как завещала генетика, а серыми, полностью безжизненными и потерянными.  

Король сжимал тонкими пальцами толстые слои одеяла и все пытался унять творившуюся внутри него агонию.  

Но Владиславу хватило одного взгляда, чтобы понять: дело очень плохо. Агония грозила перерасти в предсмертную.  

– Анубис, ты слышишь меня? – врач взял руку короля, чтобы считать внутреннее состояние больного, но в этот момент юноша странно стих и, уронив голову на подушки, застонал.  

– Воды, срочно! – приказал Владислав. – Приготовьте отвары от сердца, быстро!  

Слуги и врачи засуетились, выбежав из покоев, а Владислав, склонившись над больным, вдруг обнаружил чудовищный упадок сил и жизненной энергии в теле короля.  

Анубис буквально угасал…  

– Ничего… не хочу, – вдруг прошептал парень. – Дайте… умереть…  

– Ты что несешь, – со злостью вырвалось у медика. – Тебе жить и жить.  

Анубис помотал головой, зажмурившись от боли.  

Раны на груди и ногах обжигали острыми спазмами похлеще ударов, синяки от которых до сих пор отзывались при каждом движении во всем теле жжением.  

Владислав взял из глубокой миски приготовленный докторами компресс и, выжав его, приложил к ране на виске короля. Анубис дернулся, но Владислав его удержал, прижав плечо к подушке.  

– Терпи, – приказал медик. – Не для того тебя готовили, чтобы ты вот так просто сдал позиции.  

Парень открыл свой серебристый кейс и, выудив шприц с ампулой успокоительного, спокойно ввел иглу в вену королю, опустив поршень с лекарством.  

– Ну вот, – Владислав укрыл Анубиса по горло одеялом. – Все, успокаиваемся – и внятно объясняем, что случилось.  

– Влад…  

Анубис повернул лицо к доктору – и Владислав считал во взгляде парня такую боль, какой не видел даже у Реда последние месяцы.  

– Я не могу больше… я устал… Трон – это не мое…  

– Ну а чье? – попытался отшутиться Влад. – Ты – Наследник всего Троелунья. Это немаленькая ответственность, но ведь и прекрасное, как по мне, предназначение.  

– Ты не понимаешь… никто не понимает…  

Владислав чуть не гаркнул на Анубиса.  

Он терпеть не мог таких пациентов, которых «никто не понимает». Владислав был убежден: именно таких людей оберегают и стараются выслушать все, кому не лень, но проблема в том, что сами пациенты не ценят подобного.  

И вдруг Владислав вспомнил одно из крупных дел Реда.  

Как раз по Культу. Тогда молодой врач только пришел в отделение хирургии и возвращал Карателей буквально по косточкам с того света. И Влад на всю жизнь запомнил, как ассистировал штатному фельдшеру, оперировавшему Реда. Тогда медик с широко распахнутыми глазами выпускника медицинской академии наблюдал, как врач извлекает из мышц пулю, при этом оставляя целыми кости и многие важные артерии.  

Тогда Влад только больше укрепился в желании быть врачом, но еще – именно это воспоминание навело его на интересную мысль.  

Он сел к королю на край кровати и, осторожно накрыв своей горячей ладонью пылающую от лихорадки руку Анубиса, начал:  

– Знаешь, сколько прошел Ред, чтобы стать таким, каким ты его видишь?  

Анубис повернул снова к нему голову.  

– Ред был всегда отчаянным. Но три года назад – было просто ужасно. Он спокойно подставлялся под пули, сражался на дуэлях и выезжал на невыполнимые миссии.  

– К чему ты ведешь?  

– Ред не боялся ран, вот к чему, – сразу подытожил Влад. – Он знал, что пострадает. Знал, что его кровь прольется – и все равно шел.  

– Дурак.  

– В людском мире это называется «герой».  

Анубис с недоумением посмотрел в глаза Владиславу, но доктор лишь тепло улыбнулся, вспоминая все это с некоторой теплотой. Три года – не такой большой промежуток, однако этого оказалось достаточно, чтобы вес они изменились до неузнаваемости.  

– И Реду не хотелось уволиться? – удивился вдруг Анубис.  

Владислав взял из кейса еще одну ампулу, которую, надломив, вылил в хрустальный бокал, стоявший на прикроватной тумбе.  

– Этого не знаю, но в офисе никогда не говорили об его увольнении. Скорее, – Владислав вспомнил перепалки Реда со старшим братом, – это Натан поднимал вопрос об отстранении от дел этого горе – мага.  

Анубис осторожно взял бокал, словно боялся, но потом быстро выпил содержимое – и смешно скривился, протянув что – то невнятное, отчего у Владислава вырвался тихий смешок.  

– Смеешься над королем? – шуточно пригрозил Анубис, утирая губы от раствора.  

– Извините, ваше Величество, – усмехнулся Владислав. – Вы себя очень плохо ведете.  

– Как Саша? – вдруг уточнил парень.  

И Владислав тут же одновременно и обрадовался, и огорчился.  

Он был рад, что Анубис переключился так быстро со своих переживаний на чужие, но озадачен, ведь ничего хорошего королю он сказать не мог.  

Анубис приподнялся на локтях и, упершись спиной в подушки, посмотрел на Влада настолько грозно, насколько был способен.  

– Прогноз положительный, конечно, но…  

– Но?  

– Меня беспокоит ее рана на голове от падения.  

– Что?  

И вдруг Анубис, словно забыв о боли, отбросил одеяло и, подползя к краю кровати, спустил ноги, сунул их в белоснежные туфли и, подойдя к креслу, где лежал его бархатный халат, набросил его на плечи и приказал:  

– Отведи меня к ней.  

– Не положено, – Владислав тоже встал. – Тебе надо лежать.  

– Обойдусь, – заявил властно Анубис. – Веди. Иначе я позову стражу – и тебя погонят насильно.  

И тут Владислав, увидев в глазах короля настоящую решительность, тут же приготовился и, захватив свой кейс, приказал жестом следовать за ним.  

Конечно, подобный поход короля не мог остаться незамеченным слугами – и они тут же доложили обо всем докторам, но Владислав, быстро отбившись от старых консерваторов, привел Анубиса к покоям на третьем этаже, приоткрыл золотые двери – и впустил короля в тепло.  

И, на свое удивление, доктор обнаружил, что Драгоновский чудесным образом вернулся – и уже восседал в кресле, напротив камина, и потягивал приготовленный для него Владиславом раствор с отдаленным вкусом вина.  

Но, увидев короля, Драгоновский тут же подскочил, поставил бокал и, склонившись, не посмел изменить положения, пока сам Анубис не бросил в его сторону:  

– Хватит формальностей. Кланяться мне будут министры, а ты – брось.  

– Но Ваше Величество…  

– Доложи о мятежниках, раз все равно тут, – заявил вдруг Анубис.  

И Владислав вновь был удивлен, как резко переключается король с одной темы на другую.  

И Драгоновский, подняв голову и выпрямившись, начал:  

– Две группировки Кукловодов пойманы в южном районе. Их уже допрашивают в моей Канцелярии.  

– Что – то ценное узнали?  

– Пока ничего особенного. Все, как один, говорят о таинственном кукольнике, который им принес кристаллы и приказал делать копии Правителей. В подвалах их мастерских мои люди находят каркасы кукол и механизмы для будущих организмов.  

– Понятно, – Анубис вновь обернулся к постели Саши. – Усильте контроль на вокзалах и портах. Всех подозрительных личностей пропускать через досмотр и организовывать недельную слежку.  

– Будет исполнено, – тихо произнес Драгоновский.  

– А теперь с тобой, – Анубис обернулся к Владиславу. – Что тебя беспокоит в состоянии Саши?  

Доктор вышел на свет и, поднеся небольшой подсвечник к кровати Александры, аккуратно, чтобы не тревожить больную, убрал с виска пряди бронзовых волос – и оголил для Киприана и Анубиса незаживающий шрам.  

Хоть кожа и была стянута нитками, она и не думала срастаться.  

Словно регенерация Саши в мгновение ока исчезла, сделав ее обычным человеком.  

– Я не знаю, чем обрабатывать рану, так как перепробовал уже все, – заметил Влад, вновь опуская локон Александры ей на плечо. – Хирурги приходили – тоже развели руками. Перелома черепа нет, как и кровоизлияния. Даже инфекция миновала ее.  

– Значит, энергетический баланс нарушен, – заявил строго Драгоновский.  

– Тоже проверял, – сразу сказал Владислав. – Ничего. Все ровно, как и должно быть после ранений такой тяжести.  

– Пригласите врачей из Эдлинбурга, – приказал вдруг Анубис. – Я оплачу это сам. Я слышал, что на юге прекрасные нейрохирурги. Вот пусть и смотрят.  

– Ты уверен? – уточнил Влад.  

– Абсолютно. Я не дам ей страдать, – заявил строго Анубис. – У меня долг перед Редом. Да даже, если бы его не было… все равно! Сашу я не брошу!  

Лицо Драгоновского осветило выражение тревоги и озадаченности, но Влад был отчасти горд. Ему были приятны подобные речи короля.  

– А теперь, – Анубис посмотрел на обоих, – покиньте покои.  

– Но…  

– Всего пятнадцать минут, – попросил Анубис. – И пойдем обратно.  

Владислав хотел возразить, но его взял за ворот халата Драгоновский – и подтолкнул к выходу, не имея в виду ничего дурного.  

А Анубис, оставшись с Александрой наедине, вдруг почувствовал себя спокойно. Он смотрел в умиротворенное бледное лицо девушки – и вспоминал свою собственную семью.  

Он не видел мать спокойной, но всегда хотел верить, что и у нее есть состояние полной гармонии, а не вечного конфликта с миром.  

Анубис присел около кровати Александры и, взяв ее тонкую ледяную руку, тихо произнес:  

– Все будет хорошо. Только держись… скоро мы отвоюем перешеек – и Ред вернется. Обещаю тебе.  

После этого Анубис уже хотел уйти, как и обещал Владиславу, но вдруг почувствовал, как в его руках еле дрогнули два пальцы Саши – и парень, тут же посмотрев в лицо девушки, был несказанно счастлив.  

Даже в таком состоянии Александра борется… Даже так она пытается дать всем надежду…  

И Анубису было как никогда стыдно перед ней.  

Она борется, Ред гнет шею за свою страну, а он?.. А он тут развел нюни, как настоящий маменькин сыночек…  

Анубис тряхнул головой и, положив руку Саши на покрывало, поспешил покинуть покои девушки, чтобы начать наконец – то действовать.  

Выйдя в светлый коридор, где персиковые стены были оранжевыми с позолотой в лучах дневного светила, парень нашел взглядом Драгоновского и Владислава.  

Те сразу приблизились, увидев короля, но, наткнувшись на его суровый взгляд, замерли в недоумении.  

– Господин Драгоновский, это приказ: соберите лучших шпионов и карателей Канцелярии. – он застегнул верхние пуговицы на рубашке, – Мы вычистим Столицу от всей эльфийский дряни.  

– Но…  

– Отказов не принимается. Я – король! Мне отец передал титул и права править! Так вот мой первый приказ: собирайте лучших, у меня для них есть особое задание…  

***  

Над городом давно проплыли сиреневые и оранжевые облака, похожие на воздушный крем, и оголили темно – фиолетовое небо, по которому вереницей рассыпались белоснежные точки звезд.  

Месяц светил так ярко, что освещал дорожки Долины не хуже восстановленных фонарей на центральной набережной.  

В домах зажглись огни, их труб валили клубы белого дыма, а во дворах все еще играли дети. Но, конечно же, под чутким присмотром слуг или собственных родителей.  

В отеле давали ужин, однако ни Маркус, ни Роза не захотели спускаться.  

В большей степени из – за капризов Розы на больную голову и желание поваляться в кровати, однако Маркус, не желая ссоры и пустяковых склок, согласился, заказав все в номер.  

Излишком не было: вино кончилось еще до боевых действий, фрукты оказались только в закатках, а из мяса и рыбы графу смогли предложить лишь отловленную утром дораду и заготовленную говяжью вырезку.  

– Пир во время чумы? – усмехнулась Роза, перебирая пальцами светлые локоны Маркуса.  

Они были не шелковистыми, а жесткими, словно сожженными дешевым красителем. Кожа парня также огрубела и покрылась странной коркой, а аромат ванили исчез вконец.  

Роза сначала даже испугалась, что Маркус заболел, но потом вспомнила этот запах: окопы, боевые действия, ночные дежурства… Шефнер вернулся с вечернего обхода уставшим и даже не принял душ.  

Скинул китель, пояс с оружием – и рухнул без сил в кровать, задремав ровно на час.  

И как раз в этот самый час девушка и смогла его застать.  

Такого беззащитного, раскованного, с ровным дыханием и умиротворенным, словно мертвым, лицом.  

Роза аккуратно забралась на кровать рядом и, уловив дернувшуюся руку Маркуса, тут же замерла, наблюдая за реакцией вампира. Но граф, лишь поморщившись от чего – то во сне, отвернул голову – и скрыл свое лицо в сумраке неосвещенной части покоев.  

И Роза, вновь сделав движение к парню, аккуратно притронулась кончиками пальцев к ледяной коже Маркуса.  

Приятная шероховатость, милые тени под глазами – и эти манящие мягкие губы, на которых Роза уловила аромат вишни, когда все – таки решилась – и прикоснулась к Маркусу.  

Ее пальцы сами скользили по его телу.  

Она и не заметила, как расстегнула две пуговицы серой рубахи, оголила для себя выступающие кости ключицы и почти белоснежную кожу на груди парня.  

Уже от шеи пахло чем – то другим… Каштаны.  

Где Марк успел добыть этакий парфюм?  

И вдруг Роза подумала: каково это – видеть оголенного парня? Что случится, если Маркус и она разденутся – и сделают то, чего всегда боялся Ред?  

Дрожь прошла по телу лисицы, глаза загорелись, а сердце забилось, словно маленький моторчик, получивший команду «газ».  

– Ты меня замучила.  

Маркус обнял девушку, прижал к себе, коснулся губами ее носа, после чего приоткрыл сонные глаза – и Роза с радостью увидела голубизну вокруг зрачка.  

– Марк, – Роза с трудом смогла начать, но почувствовала, что ком застрял в горле.  

– Да?..  

– Ты опытнее… меня… И знаешь, как надо… ну… первый раз…  

– Не смей продолжать, – вдруг заметил вампир со сталью в голосе. – Я не буду тебя портить до свадьбы. Тем более – до венчания.  

– Но это же глупо.  

– Нет.  

Парень аккуратно спустил с себя Розу и, уложив рядом, встал.  

Он подошел к окну и, раздвинув шторы, невольно глубоко вздохнул.  

Роза видела, что он желает ее, однако никак не могла уговорить вампира. Несмотря на их взаимоотношения, во многом Маркус был все – таки подвержен тому графскому воспитанию, какое ему дали родители и среда обитания.  

И Розе было обидно. Она чувствовала зависть, от которой даже проступил приступ изжоги.  

– То есть с Беатрис ты развлекался… а со мной… без пяти минут женой…  

– Поэтому и не могу, – заявил строго Маркус, обернувшись. – Беа мне была никто. Хочешь знать…  

Он закусил губу, и вновь вздохнул.  

– Даже, когда я был с ней, думал о тебе.  

– И на том спасибо.  

Роза обхватила колени, прижала их к груди – и положил подбородок на скрещенные руки, посмотрев на яркий огонек в камине.  

Такое же пламя сейчас было внутри девушки.  

Оно полыхало, сгрызало ее костные дрова, но не могло пробиться наружу, подарив тепло тому, кто стоял всего в пятидесяти метрах.  

– Ред хорошо тебя воспитал, – вдруг вырвалось у Маркуса.  

Пока Роза думала, он подошел, оперся на деревянные столбы балдахина – и смотрел на девушку, не скрывая тёплой улыбки. В груди разливалось вязкой консистенцией тепло, словно растопленный мед, а на губах появилась какая – то сладость.  

Маркус смотрел на Розу, а сам ощущал себя каким – то… мальчишкой, который влюбился с головой. Тупая улыбка исказила губы еще сильнее, и Роза, не выдержав взгляда в спину, обернулась – и тоже улыбнулась.  

Она невольно встала и, ступая по мягкому одеялу и проваливающимся под ногами пружинам матраца, впилась пальцами в рубашку Маркуса. Их взгляды встретились, и Роза ощутила боль в груди.  

Сколько ей еще отведено видеть Марка таким? День? Два? Месяц? Год?  

И вдруг Маркус, словно сорвавшись, провел по спине Розы своей тонкой рукой, сжал рубашку, заправленную в брюки, и со всей силы дернул ткань.  

Роза почувствовала, как разгоряченной кожи коснулся холодок, после чего ощутила на своей шее ледяные губы Маркуса.  

Холодные острые клыки парня тронули мягкую кожу, но Роза не посмела дернуться. Ее сердце заколотилось о грудную клетку так громко, что Маркус улыбнулся, услышав своего рода страх девушки, после чего услышал глубокие вдохи Розы.  

Девушка задыхалась от волнения, но терпела.  

И Маркус, придерживая Розу под спину, аккуратно опустился с ней на кровать.  

Острое колено в черных брюках оказалось между ног Розы, и Литак мгновенно вспомнила все фильмы, которые видела. Страх чуть ли не заставил ее заорать в горло, чтобы прибежали солдаты, однако она успокаивала саму себя банальной фразой: «Это Марк. Все хорошо. ».  

Губы вампира ушли чуть ниже, как раз туда, где еще была закреплена пуговицами рубашка, однако Роза уже чувствовала, как пальцы парня легли на пластиковые кругляшки – и попытались расстегнуть.  

Но тут у Розы мгновенно включился инстинкт самосохранения. Она ощутила, как просыпается ее звериная натура, поэтому, дабы не укусить Маркуса или не полоснуть по лицу проступившими когтями, положила свою руку поверх ладони парня.  

Шефнер тут же поднял на девушку глаза – и Роза увидела в его глазах понимание.  

Маркус убрал руку от груди Розы, но не увел в сторону. А лишь обнял девушку за талию – и продолжил одаривать поцелуями кожу лисицы.  

И Розе ничего не оставалось, кроме как лежать – и задерживать периодически дыхание, когда Маркус касался руками талии, проступающих – под рубашкой ребер, а также изредка проходился по линии бедер.  

И Литак, отвернув голову в сторону, старалась или лежать с закрытыми глазами и получать удовольствие, о котором писалось в книгах, или отворачивать голову – и смотреть на огонь в камине.  

Но вдруг Роза ощутила на своем оголенном плече сильную хватку зубов – и от страха закричала, хотя это было не так больно, как показалось Маркусу.  

Парень тут же поднялся и, нависнув над Розой с испуганными глазами и дрожащими губами, посмотрел на прикушенный участок кожи на плече девушки – и тут же отшатнулся.  

Роза села на кровати и, подняв рукав рубашки, застегнула все пуговицы.  

Сказать, что она испугалась, значит не сказать ничего. Роза была в ужасе от такого. Она обхватила плечи руками и, прижав к груди коленки, всмотрелась в темный угол комнаты.  

Маркус же, услышав аромат яблочного крема на своих губах, сжал пальцы в кулаки – и, схватив свой китель с оружием, тут же подошел к дверям, собираясь покинуть покои, но вдруг услышал за спиной:  

– Прости!  

Парень на секунду расслабил хватку пальцев, но потом все – таки нажал на ручку – и покинул комнату, прикрыв за собой двери.  

Хотелось убежать, спрятаться, не видеть Розу, чтобы еще больше не пугать, но в то же время Маркус желал оправдаться: попросить прощение, поцеловать больное место на теле девушки и попытаться сделать ей что – то более приятное…  

Маркус услышал, как с другой стороны дверей к выходу подошла Роза и, опустившись на корточки, уперлась спиной в холодное дерево.  

Вампир стиснул зубы, чтобы сейчас не ворваться в номер и не взять Розу, доказав ей свои истинные чувства. Его распирало от желания, ему хотелось испробовать тело девушки, изведать ее способности и в каком – то смысле быть первым у этой милой госпожи Литак, однако мораль била по мозгам своим острием очень хорошо.  

Маркус запрокинул голову и, тихо застонав, закрыл глаза.  

Идет война.  

Он не смеет Розу даже пальцем трогать до венчания.  

Везде, на каждой улочке, таится враг и выжидает с мушкетом или клинком.  

И Роза его единственная опора и поддержка. Никто и никогда еще не любил его так сильно, как она. И Маркус это ощущал каждой клеточкой своего естества.  

И лишь поэтому поднялся, когда услышал приближающиеся шаги и уловил носом аромат еды, и ринулся прочь, чтобы Роза спокойно поужинала – и ничего не боялась.  

Такова его воля…  

Такова его учесть…  

***  

Свет…  

Даже тусклый… похожий на обычный блик прожектора… как будто сквозь толстую белую ткань… Но свет!  

Ред никогда не думал, что будет счастлив вновь ощутить прикосновения к своему лицу белого блика – и почувствовать некоторую детскую радость.  

Тело ломило, оно было таким тяжелым, словно вместо скелета и мышц под кожей появились отлитые из чугуна и меди металлические кости и какие – то невесомые соединительные ткани.  

Маг попытался пошевелить пальцами руки, но импульсы мозга не дошли до нервных окончаний. Да и сам парень не почувствовал никакой реакции.  

Веки оказались еще тяжелее, чтобы приоткрыть их, но колоссальным усилием магу это удалось, и его изумлению не было предела.  

Вокруг был сумрак, в котором Ред распознал высокий каменный куполообразный потолок с острыми пиками по всей длинные дугообразных балок, а также увидел крохотное круглое окошко справа от себя.  

Через него – то и бил тусклый свет не пойми от чего.  

Ощущения вернулись достаточно неожиданно – и резко.  

Боль в груди вонзилась в рану так быстро, что Ред задохнулся, сделав глубокий вдох от спазма, после чего почувствовал, как тянет где – то чуть ниже подбородка.  

Связки…  

Попытавшись сказать банальное «помогите», Ред понял, что голоса у него попросту нет. Ни слова, ни звука. Только еле слышимый хрип, которого маг сам испугался.  

Зато руки наконец – то послушались – и парень, рефлекторно схватившись за шею, потер ее. Голос, конечно, не вернулся, но Реда радовало уже то, что он ощутил ноги – и смог сесть.  

Спина тут же отозвалась хрустом, словно позвоночник был их хрупкого стекла, а на плечи как будто набросили дополнительный груз, который надавил на Реда с такой силой, что парень пошатнулся, еле удержавшись на каменном монументе.  

И после этого мага как током ударило.  

Он огляделся по сторонам – и понял, где оказался.  

Холодок пробежал по спине, а горло сдавили невидимые нервные тиски.  

– Ну здравствуй…  

Маг обернулся – и увидел Линета.  

Точнее то, что осталось от некогда величайшего духа Троелунья.  

Белоснежные одежды Феникса потускнели, волосы – побелели, а золотые глаза потухли, поменяв свой оттенок на грязно – болотный. Линет стоял недалеко, но Реда обрадовало, что хотя бы это расстояние разделяет их.  

– Тебя интересует, что случилось и почему ты до сих пор находишься на грани? – уточнил тихо Линет, смотря как будто сквозь фигуру Реда.  

Маг кивнул, не в силах говорить.  

– Все просто, – Линет вздохнул, – пуля не пробила кристалл и не повредила сердце. – И сейчас, чтобы ты знал, артефакт восстановили. И ты уже находишься в своей теплой комнатушке, под присмотром медиков.  

У мага екнуло сердце.  

Выходит, что он слишком рано приготовился к смерти.  

Но ведь он четко помнил, как уходил.  

Боль, затем холод, а потом приятное тепло, каким его обволок Натан во внешнем мире и Феникс – в загробном. Линет обещал, что конец будет быстрым и безболезненным, и сдержал свое слово, забрав все ощущения.  

Но получается… кристалл.. жив?!...  

– Твоя мать, – вдруг прошипел Линет, – ее силы хранят тебя. Мой прокол – я недооценил могущество Стражей.  

Ред подался немного вперед, свесив с монумента ноги, и в этот момент уловил движение Линета к себе.  

– Но твоя расплата за жизнь слишком велика, – выдал прискорбно дух.  

– О чем… ты?..  

Ред закашлялся, выдавив наконец – то из себя слова.  

– А ты не ощущаешь?  

Маг сначала не понял, о чем говорит Феникс, но потом, прислушавшись к себе, вдруг осознал, что чего – то не хватает. Как будто из тела удалили какой – то орган.  

– Нет…  

– Да, Ред, – дух приблизился и положил руки на плечи парня. – Ты всесилен, но твое тело – нет. Больше у тебя не будет второго шанса, если оступишься.  

– Но…  

– Может быть, когда – нибудь, спустя столетия, сила исцелять и вернется, но не в ближайшие лет десять точно.  

Ред вздрогнул. До него не доходило до конца осознание, что теперь ему не будет дано воскрешать или лечить разные болезни по щелчку пальцев.  

– А пока что…  

Рука Линета указала Реду на высокие створки черных дверей, на коих были выгравированы два серебристых дракона, отливающих металлом в полумраке.  

– Иди. Тебе нужно как можно скорее возвращаться в мир людей.  

– А смысл? – выдавил Ред, понурив голову.  

– Смысл? – голос Линета изменился. – Ты – Правитель Троелунья. Тебя ждут поданные и твоя семья. Твой брат и супруга нуждаются в тебе как никогда.  

И тут Реда прошибло.  

Он обернулся и, соскользнув с монумента, встал на ноги. Конечно, его пошатнуло, так как все тело сразу налилось тяжестью усталости, но Реду удалось устоять и уточнить:  

– Что случилось?..  

– Твоя самоуверенность стоило слишком дорого твоим же близким.  

– Что? О чем ты?!...  

Но фигура Линета стала еще прозрачнее, практически растворившись в полумраке.  

Ред сделал два шага, чтобы схватить духа за мантию, но Феникс, устремившись под купол, исчез в темноте, а свет, до этого бив тусклым пучком, вдруг усилился – и со всей силы ударил по глазам мага, заставив его вскрикнуть – и рухнуть на ледяные плиты.  

Тело вновь перестало слушаться, зато инстинкты и чувства обострились, и помогли Реду осознать, что за ним пришли из мира живых.  

Двери распахнулись с глухим стуком, а по гранитным плитам прошлась легкая поступь незнакомца в белом с красными глазами.  

– Ваше Величество, пора просыпаться… Ваше Величество… Ваше величество!..  

Глава 4  

– Ваше Величество, не переживайте, все хорошо, вы дома. Ваша рана скоро заживет. Операция прошла очень хорошо. Как вы себя чувствуете? Где – то болит?  

Ред не сразу осознал, что темный купол над головой сменился кремовым потолком и позолоченной люстрой, отливающей медью из – за света свечей и огня в камине.  

Магу потребовалось пара минут, чтобы почувствовать на себе теплое покрывало, пахшее какими – то цветами и порошком, а под головой – мягкую подушку, а не каменную плиту.  

После этого Ред повернул голову – и увидел рядом с собой того самого врача в белом халате с красными вампирскими глазами и аккуратными белоснежными прядями, убранными назад заколкой.  

– Ваше Величество, – он осторожно взял руку Реда, и маг почувствовал холод пальцев вампира. – Как вы себя чувствуете?  

– Голова… болит…  

– Это меньшее из зол, – улыбнулся врач. – Ощущаете что – то в груди?  

Ред помотал головой, так как в горле пересохло.  

И врач, невероятным образом поняв это, налил в бокал воды из графина и протянул Реду, помогая правителю приподняться и сесть, опершись на подушки.  

– Осторожнее. Кожа срослась, но кристалл нельзя напрягать. Иначе пластина может отойти.  

– Ты кто? – уточнил Ред без злобы.  

– Прошу простить мою невежливость, – доктор склонил голову. – Эдгар Цербех – заведующий хирургическим отделением Восточного госпиталя Святого Георгия. А по совместительству – ваш личный временный врач.  

– Натан?  

– Не беспокойтесь, – повторился спокойно Эдгар. – Он в порядке. Операция прошла также успешно. Яд вывели, мышцы срастили. Но сразу скажу, ему потребуется отправка в Столицу.  

– Что?  

Сердце екнуло, и маг зажмурился от боли в груди.  

– Прошу, не волнуйтесь, – доктор взял вторую руку мага в свои ледяные пальцы, тем самым начав считывать пульс. – Натану повезло, что его кровь перемешана с оборотнями и духами одновременно. Восстановление идет быстро, однако позвоночник – это самый сложный участок скелета.  

– Что случилось?  

– Дышите глубоко, но медленно, – вдруг потребовал вампир, все еще держа руку Реда. – Иначе кристалл не справится.  

– Что…  

– Вашего брата ранили при освобождении моего госпиталя, – спокойно заявил врач. – Он выкурил эльфов, но последний удар остался за их киллером. Одна стрела рассекла мышцы на плече, а вот вторая… вторая пронзила позвоночник.  

– Натан… Нет!..  

– Прошу вас, не дергайтесь, – потребовал Эдгар. – Я лично оперировал вашего брата. И должен заверить, что восстановление займет не больше месяца. Главное, чтобы…  

– Он сможет ходить? – выдохнул Ред с ужасом.  

– Конечно, – сразу успокоил Эдгар. – Ваше Величество, по – моему, вам лучше полежать еще. И успокоиться. Если я сказал, что ничего страшного, значит, так тому и быть.  

– Вы не боги.  

Врач усмехнулся.  

– Когда – то один пациент сказал мне то же самое, – с улыбкой заверил Эдгар, отпустив руку Реда и положив ее на живот магу. – А потом обнимал колени.  

– За свое спасение?  

– Нет, – Эдгар обернулся к окну, – я собрал по кусочкам ноги его сына, попавшего в ловушку террористов в поезде. Тогда – то величайший скептик Столицы признал нас равными богам.  

– И кто же это был?  

– Виктор Дербь. Может, слышали?  

– Разумеется.  

– Ну так вот.  

Ред несколько минут молча наблюдал за тем, как доктор готовит отвары в бокале, а также как осторожно складывает многие инструменты в свой кейс за ненадобностью.  

Также при Эдгаре был достаточно молоденький паренек в белой маске и халате, которому Цербех доверял приносить порошки и лекарства из другой комнаты.  

И мысли мага невольно вернулись к Стасу.  

Такой же ученик, ходящий хвостиком за мастером и вечно льнущий к нему в жажде защиты и внимания.  

– Я могу увидеть Натана?  

– Исключено, – машинально ответил доктор. – Ваше состояние не позволяет вставать. Что вы творите!  

Превозмогая боль и стараясь не обращать на шум в ушах, возникший при подъеме с кровати, Ред пододвинулся к краю и свесил ноги, коснувшись пальцами холодного паркета.  

Тут же по всему телу пронеслась дрожь, а плечи согнуло так, что захотелось крикнуть, но Ред, привычно стиснув до боли зубы, промолчал.  

– Ваше Величество! – доктор уже не стеснялся повышать голоса.  

Он подбежал к Реду, осторожно придержал его за плечи и, посмотрев в бледное лицо, измученное болезнью, попытался выпрямить Правителя и тем самым уложить обратно, но маг, резко встав, чуть не стукнул макушкой вампира в подбородок.  

– Ваше Величество, – уже тише, но вкрадчивее, протянул Цербех. – Прошу вас, отдохните. Хоть эльфы и отогнаны за перешеек, но ведь дальше будет сражения за восточную границу. И вы будете нужны солдатам.  

– Буду нужен – приду, – заметил сурово Ред, посмотрев со злостью на врача. – А сейчас приказываю: вколи мне что угодно, но я должен дойти до покоев брата!  

Голос Реда не был с криком или хрипотцой, как умел маг, однако вампир считал его состояние и без внешних проявлений.  

Но не пошел, в отличие от Влада, на поводу Правителя. Но и мешать не стал.  

Он дал Реду бархатный черный халат и, дождавшись, пока маг набросит его на плечи и затянет на талии узел пояса, помог парню встать. И после этого, придерживая Правителя под руку, тихо вывел из покоев.  

– Который час? – уточнил Ред, с ужасом осознавая, что ноги не слушаются и еле – еле двигаются.  

– Ровно семь вечера, – отрапортовал Цербех. – Ужин прошел, но я распоряжусь – и вам принесут.  

– Не стоит, – прохрипел Ред, опираясь на стены. – Не хочу есть.  

– Вам нужно, – предостерег Цербех. – По сути, вы почти неделю пролежали. У вас нет сил.  

Ред лишь усмехнулся, после чего попытался выпрямиться, но спина отозвалась такой болью, что маг невольно застонал.  

Врач придержал его, чтобы не согнулся пополам, а потом, доведя до лестницы, чтобы подниматься наверх, на третий этаж, обошел Реда с другой стороны и положил руку парня на холодные перилла.  

– Опирайтесь на них.  

– Почему кости так плохо слушаются?  

– Это слабость, – успокоил Цербех, помогая Реду делать шаги по ступенькам. – Вам надо лежать. И желательно – поесть, чтобы организм набрался белка и углеводов.  

– Не хочу, – вновь отказался маг. – Мутит от одной мысли еды.  

– И это нормально. Но ужин я вам все – таки закажу. Иначе завтра вы и ста метров не пройдете.  

Они поднялись на третий этаж, и уже там у Реда словно открылось второе дыхание.  

Он увидел около покоев брата охрану из двух вампиров, а в конце коридора – еще трех демонов, которые о чем – то бурно разговаривали и при этом смеялись на весь этаж.  

Доктор лишь цокнул языком, а Ред – успокоился.  

Смех ребят подарил ему некую призрачную надежду, что все будет хорошо.  

Цербех подвел Реда к покоям Натана, после чего вампиры поклонились – и маг, собрав силы, смог выпрямиться и приказать:  

– Выпрямитесь и впустите.  

Охрана тут же отворила двери – и впустила мага с доктором в комнату оборотня.  

И уже там Ред ощутил гнетущую атмосферу. Шторы были задернуты, все канделябры и подсвечники горели оранжевыми бликами, а около кровати Натана стоял целый столик с препаратами и ванночками с окровавленными бинтами и ватой.  

Ингрид сидела около супруга, поглаживая по руке, а около окна, склонив головы и не поднимая глаз, стояли служанки с голубыми фартуками – медсестры из госпиталя.  

Ингрид не сразу, но обернулась на звук скрипнувшей двери, и, стоило ей только увидеть Реда, как девушка вскочила с кровати и, подбежав к магу, взять его за руку.  

– Господи… живой…  

– Конечно, – Ред посмотрел в ее испуганное лицо. – А я не торопился на тот свет…  

– Ты даже не представляешь, как за тебя испугался Натан, – вырвалось у Ингрид.  

– Могу представить.  

Ред посмотрел на кровать и, осторожно вывернув руку из хватки доктора, подошел вместе с Ингрид к брату.  

Лицо Натана было бледным, на его щеках расцвел румянец лихорадки, а губы вздрагивали, словно оборотень желал что – то сказать.  

На лбу Натана был почти высохший компресс с травами от температуры, а на оголенных руках не осталось места, где бы не красовался синяк от иглы.  

Ред присел на край кровати, и тут же тронул ладонь брата. Она была такой горячей, что маг тут же считал состояние Натана – и невольно вспомнил разговор с Линетом.  

У него больше нет сил исцелять.  

– Прогноз положительный, – заверил Цербех, зайдя к пациенту с другой стороны и измерив пульс Натана. – Вчера температура была на два градуса выше. Сегодня она стабильна.  

– Но он горит, – вырвалось у Реда.  

– Это нормально после операции. Воспаление спало не до конца. Тем более в области спины.  

– Точно нужна отправка в Столицу? – уточнил Ред.  

– Однозначно. Лечение тут займет куда больше времени. Плюс, его придется транспортировать в Югволд. Только там есть аппаратура для восстановления.  

– Хорошо, – Ред тронул плеч брата, – я подпишу документы.  

– Ред? – Ингрид боялась услышать дальнейшие приказы Правителя. – Ты что?..  

– Я отстраняю Натана от дел. До полного восстановления.  

– Ред…  

– Завтра он отправится в Столицу, – заявил строго маг. – И будет поправляться уже в городе.  

– Он убьет тебя, – заметила Ингрид. – Ты хоть понимаешь, каково ему будет осознавать свою… ну…  

– Пока я не увижу его бегающим стометровки за тридцать секунд – в отряд он не вернется, – заметил Ред, встав. – Плюс, ты поедешь с ним.  

– Ред!  

– Он не будет там один. К тому же, что тебе дороже: свои награды или он? – уточнил Ред, посмотрев Ингрид в глаза.  

И тут же увидел колебания девушки.  

Она желала остаться, чтобы продолжить расти по карьерной лестнице и завоевывать почет, но и Натана бросать не хотела. Слишком много значил для нее этот оборотень, чтобы просто кинуть его как щенка.  

Однако…  

– Я не поеду с ним, – заявила строго Ингрид.  

Ред подумал, что ослышался. Но девушка, отойдя от кровати супруга, тут же положила руку на рапиру, лежавшую в кресле у камина.  

– Я – воин. Меня готовили защищать страну. И я не могу вот так просто все бросить. Ничего не достигнув.  

– Это приказ, – попытался Ред, но столкнулся с ледяным взглядом Ингрид.  

– Нет, Ред. Приказ отклонен. Ты не можешь заставить. Ведь понимаешь… понимаешь же меня, да?  

И самое ужасное, что мог сделать Ред, это подтвердить ее слова.  

Конечно он понимал. Он осознавал, до чего довоевалась Ингрид за несколько недель наступления королевской гвардии на юге, и не желала пасть жертвой семейных обстоятельств.  

Но и отпустить брата одного не мог. О нем никто не позаботится, кроме Ингрид, но и он сам не может ехать. Цербех прав – скоро наступление. Правитель должен быть среди идущих вперед, а не сидеть в тылу.  

Ред встал и, поравнявшись с Ингрид, заметил:  

– Потом не плачься, что Натан с тобой жесток. Он держит в себе слишком многое, но и его терпение небезграничное.  

– Ред, Натан, в отличие от тебя, уже взрослый. И все поймет. И не будет обижаться, как подросток.  

– Надеюсь.  

Ред обогнул Ингрид, но ощутил исходящую от нее тревогу.  

Девушка понимала, что поступает отчасти неверно, но в то же время она отдавала себе отчет в принятии решения. И ее самоуверенности Ред мог только позавидовать.  

– Можете нас оставить? – уточнил Ред у доктора.  

Цербех поднял глаза на Правителя, но ничего не ответил.  

Молча кивнул и, покинув покои, остался снаружи.  

А Ред, вновь посмотрев на Натана, невольно вспомнил о своих «последних» минутах жизни. Тогда именно брат был рядом. Он держал его на руках, прижимал к себе, пытаясь спрятать от смерти, а младший брат даже поехать с ним в Столицу не может, когда Натану это так нужно.  

Маг сжал каминную полку руками, чтобы удержаться на ногах, а Ингрид, вновь сев рядом с Натаном, вдруг сказала:  

– Он приходил в себя вчера.  

– И?  

– Только о тебе и спрашивал, – Ингрид понурила голову. – Почему он так к тебе привязан?  

– Мы росли вместе. Он, по сути, являлся инициатором моего появления в семье Блейков, – заметил спокойно Ред, с улыбкой вспоминая те мгновения. – Хотя, я до сих пор сам не понимаю, почему именно на меня пал выбор Натана.  

– Он так не беспокоится даже обо мне, – вырвалось тихо у Ингрид. – Ты для него прямо свет в окне.  

– Я и сам устал от этого.  

– Что?!  

Ред даже ничего сказал, когда Ингрид, вскочив с места, подбежала к магу и со всей силы влепила ему оплеуху. Кожа на скуле загорелась, а в глазах на мгновение помутнело от резкого удара.  

– Устал? – прошипела Ингрид. – Да ты хоть представляешь, что случилось с ним?! Он буквально своей жизнью вытащил весь госпиталь из – под террористов! Он ради тебя освобождает этот перешеек чертов! Да что там – он взял твои отряды себе, чтобы не разбежались или не загуляли! И ты еще смеешь такое нести!  

Ингрид задохнулась, так как воздуха в легких не хватило, чтобы сказать еще несколько колкостей, которые отрезвили Реда лучше любых уколов.  

– Натан придет в себя здесь, – заявила строго девушка. – И будет ходить. Я позабочусь об этом сама. У него будут лучшие врачи! Лучшие!  

– Ходить? – выловил слово Ред.  

– А ты что, не в курсе? – уточнила зло Ингрид. – Ранение в спину. У него почти парализовало ноги.  

– Но Цербех сказал…  

– Да плевать мне, что думает этот полоумный! – рыкнула Ингрид. – Я вижу факты! Натану не становится легче от отваров и уколов, ему надо ходить и восстанавливаться, а не отдыхать! А вообще – ты же у нас целитель. Вот и сотвори чудо не для чужих, а для своего собственного брата.  

И тут у Реда сжалось сердце.  

Его сила…  

– Не могу.  

– Что так? – с издевкой уточнила Ингрид, вжав Реда в каминную полку. – Силенок нет – или желания?  

– Как ты говоришь со мной! – вырвалось у Реда. – Будто ты не знаешь, как я отношусь к Натану!  

– Знаю. Вижу, точнее.  

– Ингрид!  

– Ты и пальцем не пошевелил ради Натана.  

И тут Ред не выдержал.  

Он развернулся и, уйдя из – под взгляда Ингрид, направился к дверям.  

– От себя не убежишь, – крикнула ему напоследок девушка. – Изменись сам – и изменится что – то вокруг тебя.  

– Не тебе мне такое говорить, – бросил Ред – и вышел.  

Магу стоило колоссальных усилий дойти до своих покоев без помощи Цербеха. А уже в комнате, когда охрана закрыла двери, Ред схватил вампира за ворот халата, прижал к стене и прорычал:  

– Я не разрешал мне врать.  

– Прошу прощение?  

– Ты сказал, что все будет хорошо с Натаном. А что в итоге? Он парализован!  

– Ничего подобного…  

– Ингрид мне все рассказала!  

– А вы кому больше верите: врачу, который провел операцию, или истеричке, которая чуть не убила нас, когда у Натана открылось кровотечение на фоне разрывов?  

– Если мой брат не встанет…  

– Вы велите меня казнить, – протянул вампир. – Как много раз я слышал эту угрозу, Ваше Величество. И каждый раз моя шея оставалась целой. Впрочем, как и голова.  

Ред отпустил врача – и Цербех, осев на паркет и продышавшись, взглянул на мага с недовольством.  

– Скоро принесут ужин. После – вы должны как следует отдохнуть.  

– Не приказывай, – заметил Ред, опустившись на кровать. – Когда это все кончится?.. Господи…  

– Когда кончится война, – заметил Эдгар, встав и подойдя к столику.  

Он налил магу какой – то фиолетовый раствор в бокал и приказал, протягивая сосуд:  

– Выпейте. Это успокоительное.  

– Не нужно.  

– Вы должны быть спокойны. Иначе рана будет тревожить. А оно вам нужно?  

Ред повиновался и, неохотно, все – таки выпил. Его колотило от нервов сильнее, чем от лихорадки, и маг понимал, что в таком состоянии о командовании отрядами Натана можно только мечтать.  

– Кстати, – Цербех залез в ящик рабочего стола и выудил оттуда три письма, протянув магу. – Доставили из Столицы вчера. Я не вскрываю чужие переписки, поэтому оставил вам.  

– Благодарю.  

Ред наскоро просмотрел все три конверта.  

Два были от командиров с запада и юга, а вот последние оказался мало того, что обычным, пергаментным, а не кожаным для передачи сообщений, так еще и подписан обычной ручкой с чернилами угольного оттенка.  

Да и подчерк был знакомым.  

– Вчера пришел? – уточнил еще раз Ред, вскрывая именно самодельный конверт.  

– Так точно. Ученик мой принес. Сказал, для Вас.  

– Ему верить можно?  

– Более чем.  

Ред оторвал верхнюю полоску, выудил тонкий белый лист, явно не рабочий, на каком писали сообщения командиры, и тут же развернул.  

И был удивлен, когда обнаружил короткий один абзац, закрепленный внизу печатью и подписью Канцелярского служащего:  

«Ред, с прискорбием должен сообщить тебе, что во Дворце была организована попытка захвата власти. Многие из охраны перебиты, остальные – находятся в госпитале. Александра тяжело ранена Нортоном во время боя за Дворец, и сейчас уже который день лежит неподвижно, не подавая признаков пробуждения.  

Жду дальнейших указаний по поводу стабилизации в Столице.  

К. А. Драгоновский»  

– Ваше Величество, что с вами? – испугался Цербех, подскочив к Реду. – Вы побелели… Боже, вы что! Успокойтесь! Роберт! – крикнул Эдгар ученику, возившемуся со склянками и растворами. – Быстро, успокоительное!  

Доктор уложил Реда на одеяла и, тут же сосчитав пульс, приложил руку к горячей груди Правителя, под кожей которой запульсировал кристалл, опасно перегреваясь.  

Ученик подоспел с шприцем, но Цербех даже не успел поднять рукав халата мага, как вдруг услышал душераздирающий крик – и дернулся, дав Реду схватиться за ворот рубашки на груди.  

– Хватит! Пожалуйста! Не хочу! Надоело! За что?!...  

– Ваше Величество, держите себя в руках!  

– Нет! Нет!!!...  

– Да что же это…  

Цербех быстро вонзил иглу в вену, благо, у мага они были близко к коже на локте, и опустил поршень шприца, чтобы лекарство скорее попало в кровь.  

Ученик в это время придержал Правителя за плечи, чтобы не дергался.  

– Говорил вам, что нужно посмотреть, – заметил паренек, видя, как Ред успокаивается и засыпает.  

– Читать чужие письма – самое унизительное занятие для джентльмена. Запомни это, юноша. К тому же, – Эдгар посмотрел на лежавший новый конверт, который пришел пару минут назад, – может быть, там что – то хорошее.  

– Но ведь… мы должны были прочесть… а вдруг ему станет хуже?  

– Не станет.  

– Но…  

– Ты даже не представляешь, что могут выдержать люди, – вдруг заметил Эдгар, перетаскивая Реда на подушки и укрывая одеялом. – Но их проклятие – эмоции. Отключить бы – и все. Это – не убиваемые машины.  

– Но они же смертны.  

– А сила не в бессмертии. А в том, как ты распоряжаешься данным тебе безлимитом на ошибки. Уж поверь мне, – он подошел к окну и посмотрел в вечерний сумрак. – За свои двести шестьдесят семь лет я успел убедиться в этом не раз.  

– А у вас есть эмоции? – уточнил паренек, сняв маску.  

– Разумеется, – Эдгар улыбнулся, – просто я их контролирую. А некоторые пациенты на это неспособны. Ведь есть вещи сильнее, чем разум.  

– Чувства?  

– Да. Как бы парадоксально это ни звучало, но благодаря такому замкнутому кругу мы и существуем: эмоции душат нас, а мы – их. Так и живем…  

***  

Миновало одиннадцать вечера.  

На Долину опустился приятный сиреневый сумрак, укрывший фиолетовым крыши домов и окрасив в розовый сугробы снега. Стекла покрылись коркой инея, а в уголках рам мороз нарисовал причудливые узоры.  

В воздухе пахло паленым и сыростью, с моря тянуло свежестью, а с окрестных лесов – хвоей.  

Маркус наблюдал за наступлением темноты с некоторым трепетом.  

Уже вторые сутки в Долине, по сути, было затишье. И вампира это настораживало.  

Эльфы не могли сдаться просто так. После одной атаки…  

Но за перешейком пока что никто не ходил дальше Вечнозеленого леса. А поблизости эльфов косили так, словно фашистов в сорок пятом.  

Маркус лично этого не видел, но по рассказам отца, все было именно так, как повторялось сейчас.  

– Я готова.  

Маркус резко обернулся – и увидел то, о чем даже и не мечтал.  

Роза, облачившись в дутую пуховую куртку с белым воротником, вышла к нему именно в образе себя самой: без макияжа, который она презирала всеми фибрами души, а также с испачканными в вишне губами.  

Роза не изменила черным брюкам, однако вовремя схватила перчатки Маркуса и, натянув их на свои тонкие ручки, стала похожа на медвежонка.  

Но не только это привлекло внимание Шефнера.  

В отличие от Реда, Маркус давно заметил, что Роза выросла: ее рост увеличился, ноги удлинились, а руки – вытянулись, из – за чего фигура утончилась – и обрела те самые формы, с которыми вампир привык видеть девушек.  

Однако даже во взрослом теле Роза оставалась той же девочкой, прихотям которой Маркус не мог противиться.  

– Ну? Мы идем? – уточнила игриво Роза, накручивая на пальчик короткий золотой локон.  

Маркус еле отмер, так как он уже перехотел миллион раз отправляться к берегу.  

Погода стояла холодная, а его трясло, как осиновый лист на ветру. И Маркус мог проклинать лишь себя и врачей: в первом случае за неосмотрительность, а во втором – за излишнее беспокойство после случившегося.  

– Марк!  

– Идем.  

Парень застегнул жилетку и, набросив свой китель, быстро запахнул его, защелкнув на талии свой ремень с рапирой и пистолетом.  

Роза все это время топталась около дверей и то и дело цокала язычком и демонстративно отворачивалась, показывая тем самым неудовольствие в ожидании.  

– Ты сама собиралась сорок минут, – подметил Маркус, выпуская Розу из номера и выключая свет.  

– Мне можно.  

– С какого? – усмехнулся Маркус, поворачивая ключ в скважине.  

– Ты хоть представляешь, сколько я подбирала рубашку?  

– У тебя их всего три.  

– Так…  

– Просто признай, ты тоже уже никуда не хочешь.  

И тут Розе нечем было крыть. Ей действительно хотелось побыть с Марком наедине. Но не в номере, а где – нибудь там, куда не заглянет лишний.  

Девушка не смогла сдержать вздоха разочарования, но Маркус, приобняв ее за плечи и осторожно коснувшись губами ушной раковины, заметил шепотом:  

– Можем сходить в кафе.  

– Но тебе нельзя пока пить.  

– А разве в кафе ходят надурманиться? – уточнил с улыбкой вампир.  

– А зачем же еще?  

– Боже, – Маркус не смог сдержать смешка, – Роза, ты все – таки еще ребенок.  

– Что?!  

Она ткнула вампира в бок, и, увидев на его лице гримасу боли, лишь покосилась на его оголенные руки. Худые, бледные, с проступившими венками и заострившимися белыми когтями.  

Роза аккуратно взяла парня под локоть – и, выпрямившись, кивнула на лестницу.  

– Ограничимся мороженым.  

– На улице минус. Ты заболеешь.  

– Не бойся, – Роза вдернулся ему нос, и у Шефнера вытянулось от неожиданности лицо. – Иммунитетом не обделены.  

– Ну да, конечно.  

Они почти добрались до лестницы, как вдруг из комнаты Литака – старшего раздался такой грохот, что даже стоявшие у арки выхода вампиры дернулись, схватившись за рапиры.  

Но Маркус, дав им знак оставаться на местах, тихо подошел к двери Корнея и, прислушавшись, состроил такое лицо, словно уже знал все происходящее в комнате коллеги.  

– Что за…  

И в следующую секунду на весь этаж пронеслись стонущие звуки скрипки.  

Роза вздрогнула, прижав уши руками, а Маркус, скривившись от мелодии, мотив которой прекрасно узнал, тут же постучал в двери.  

– Господи, как не умел играть этот чертов «Реквием», так и не научился, – прошипел Маркус.  

– Это «Реквием»?! – изумилась Роза.  

– Ну в данном случае: его поминки…  

Маркус вновь постучал, но вдруг, каким – то неведомым образом нажав локтем на ручку двери, обнаружил, что комната не заперта.  

Вампир тут же вошел вместе с Розой в помещение – и их удивлению не было предела.  

Вечно спокойный, ко всему готовый и безупречный Корней Литак, заставив обеденный стол пятью бутылками крепкого эля и оставив на подоконнике перед собой один бокал с недопитым вином, стоял против лазурного лунного света – и вытягивал смычком музыку из бедной скрипки.  

Роза не знала, что брат вообще умеет играть хоть на чем – то, однако в данный момент пожелала не узнавать вовсе о такой способности Корнея. Тем более то, как Литак – старший вытаскивал из инструмента подобие мелодии, заставило ее скривиться.  

Маркус же, подойдя к столу и осмотрев полупустые бутылки и опустошенный фиал, из которого пахло портвейном, с ужасом взглянул на покачивающегося в лунном свете Корнея.  

– Может, хватит устраивать похороны великого произведения? – крикнул Маркус, пытаясь переорать визг струн. – Моцарт уже в могиле три раза перевернулся!  

– Да и к черту его! – раздалось от окна.  

– Корней!  

– Не мешайте!  

Парень обернулся к гостям – и Маркус с Розой увидели на лице парня кровоподтек и припекшуюся кровь на нижней рассеченной губе.  

– Корней… где тебя так?  

– Тут – то ты с кем успел сцепиться? – рыкнул Маркус.  

– А с кем надо!  

Корней развел руки в сторону, при этом резанув смычком себе же по подбородку.  

И после этого фигура парня пошатнулась, покачнулась назад, но не упала: Маркус успел схватить духа за запястье – и остановить полет Литака к каминной полке головой.  

– Так, – вампир осторожно поставил Корнея ровно, – прими – ка, друг мой, исходное положение. И доложи: по какому поводу пирушка? Да еще и такая одинокая?  

Корней поднял безразличные стеклянные глаза на Маркуса, но, взглянув на Розу, указал на сестру пальцем, и заявил вялым тоном:  

– При девушке не скажу…  

– Это твоя сестра, придурок.  

– Тем более! – воскликнул Корней, повиснув на Шефнере.  

– Твою мать… Роза, выйди на пять минут.  

– Вот еще. Тащи его в ванную!  

– Это так не работает…  

– Тащи, сейчас сработает!  

Она схватила Корнея за руку и, не прикладывая особых усилий, протащила брата через всю комнату, задела его бедром тумбу – и втолкнула в ванную.  

Маркус еле успел включить свет, как вдруг Роза, нагнув Корнея, включила ледяную воду – и подставила голову брата под мощные струи.  

Дух тут же забрыкался, но Маркус удержал его и, пока Роза чуть ли не с остервенением плескала в лицо парню воду, смог в очередной раз убедиться, что девушка выросла.  

Если уже смогла оттаскать брата… старшего…  

Корней что – то начал кричать, но не мог переорать грохотавшую о чугунную ванну воду и тем более не мог не проглатывать часть ледяной проточной жидкости, которая потокам лилась ему в лицо.  

– Тащи полотенце, – приказала Роза, кивнув на белую ткань на крючке позади Маркуса. – А ты, – она нагнулась к брату, наклонившемуся над раковиной рядом, – вспоминай, по каком поводу пьянка.  

Шефнер набросил на голову Корнея полотенце и, прижав ткань к ледяным ушам духа, почувствовал, как содрогается тело брата Розы.  

Корнея трясло не по – детски: его руки сжали в приступе раковину до того, что костяшки побелели, а зубы застучали друг о друга так громко, что Маркус испугался: не раскрошит ли Корней сам себе челюсть.  

Но вдруг Литак, словно услышав друга, разжал зубы – и выдохнул застрявший в горле ком воздуха вместе с ужином.  

– За доктором послать? – уточнила Роза.  

– Не стоит, – Маркус взял Корнея за руку, и смог считать творящееся на душе парня безумие. – Роза, можешь сходить к нам за аптечкой? У меня в сумке.  

– Марк?  

– Пожалуйста.  

Розе не потребовалось повторять.  

Она молча ушла, не взяв ключи от номера, ведь Маркус не требовал от нее ничего, кроме как покинуть покои брата. Шефнер подумал, что понял произошедшее, а потому решил не искушать судьбу: будет лучше, если Роза не услышит разговор двух любовников одной рыжеволосой миледи.  

Маркус поднял Корнея на ноги и, сопроводив обратно в комнату, усадил на огромную кровать, чтобы, если уж падать, то хотя бы не на кафель и не на паркет.  

– Корней, что случилось? – Маркус посмотрел в мутные глаза духа. – Что с Беатрис?  

Но вместо ответа Корней лишь сжался, словно от боли в животе, и, прикрыв рот тонкими пальцами, закрыл глаза. Ему было настолько плохо, что у Маркуса екнула душа. Что могло случиться?  

– Она попросила… попросила днем… увольнительную… на два дня…  

– И?  

– И уехала…  

– Куда? Поезда отсюда не ходят!  

– Ходят, – Корней поднял на Маркуса уже обезумевшие от горя глаза. – Начали ходить, твою мать!  

– Ну хорошо, начали. Черт с ними! Что случилось?!  

– Она поехала через Герштадт…  

– И?! Корней!  

– И там… Ты знаешь, что делают в Герштадте?!  

– О чем ты?  

– Там есть черный рынок… но ладно бы органов… так врачей!  

Маркус задохнулся от ужаса. Он слышал сплетни о беременности Беатрис, однако не мог поверить, что все окажется правдой. Он не спрашивал, чтобы не удостоверяться в своих страхах…  

– Она…  

– Да.  

Стальное «да», которое Корней выдохнул в пустоту, заставило Маркуса упасть на колени. Душа покинула на пару секунд тело, оставив в груди лишь пустоту. Корней же, увидев в глазах Шефнера ужас, криво усмехнулся:  

– Два часа назад ее доставили в госпиталь, – пояснил Корней.  

– Корней…  

Духа тряхануло, словно он вспомнил что – то ужаснее той мясорубки, что случилось три дня назад.  

– Видеть кровь на враге – это одно, – вдруг выдал шепотом дух, склонившись к Маркусу. – А вот смотреть, как в красном… платье… ее платье…  

– Что сказали врачи?  

– Не больше суток, – взгляд Литака устремился во тьму за спиной Маркуса. – У нее лихорадка…  

– И ты тут?!  

Маркус схватил Корнея за рубаху, поднял на ноги – и тут же тряхнул так, что у Литака хрустнули зубы.  

– Ты, козленыш, который тут бегал вокруг нее! Ты тут?! Бухаешь с горя?! Или что?! Уже действительно поминки устроил?!  

Маркус не выдержал – и заехал кулаком в челюсть Литаку.  

– Паскуда…  

Шефнер ринулся в коридор, где ждала Роза.  

По ее лицу Маркус понял, что девушка слышала каждое слово. И явно уловила реакцию вампира на весть о бывшей.  

– Марк!  

Тон Розы заставил парня остановиться, но не обернуться.  

– Если сейчас уйдешь, – она задохнулась от обиды, но сдержалась и не перешла на крик, – то вернешься в пустой номер.  

Но вместо ответа Маркус молча сделал шаг вперед – и тут же второй, и третий, и четвертый… Он спустился по лестнице на первый этаж, миновал холл и, выбежав в ночную мглу, кинулся к госпиталю.  

А Роза, закусив нижнюю губу, прижалась к ледяной стене.  

Она посмотрела в темное окно в конце коридора – и сжалась, хотя в коридоре было не холодно. Кольцо на пальце больно обожгло, и Роза, даже не думая, стянула его с себя.  

А после, подойдя к дверям номера Маркуса, молча положила украшение в щель под дверью – и протолкнула тонким ноготком во тьму.  

После этого, вытирая выступившие слезы, направилась также вниз, но только для того, чтобы уйти к тому, кто ее, если и не ждет, но точно примет.  

И пускай ругает, на чем свет стоит… пусть отправляет обратно… Сейчас Розе было необходимо побыть с тем, кто пять лет назад не бросил ее умирать в такой же лютый мороз в заброшенной деревеньке на юге страны.  

Величественное здание госпиталя застыло в голубых высоких сугробах словно могущественный гигант, заточенный в вечной мерзлоте. Его бледно – желтые окна горел мелкими прямоугольниками на фоне заснеженных фигур титанов, поддерживающих балконы и портики. Шпили на крыше вертелись от ветра в разные стороны, теряясь в ориентире, а снежинки и крупные льдинки снега, врезаясь в стекла и двери, создавали эффект стучащейся неизвестности в палаты раненых и больных.  

Маркус добежал до госпиталя так быстро, как смог, но уже на самой лестнице, поскользнувшись, схватился за перилла – и почувствовал, как в руке обожгло.  

Может, вывихнул, а может – нет. Ему было неважно. Он шел к Беатрис. Желал узнать о ее самочувствии, хотел спросить врачей, что требуется для восстановления…  

Но стоило ему открыть двери и войти в тусклый холл, где уже приглушили светильники – время было к полуночи, – он увидел, как двое санитаров в голубых халатах и черных масках несут с верхнего этажа прикрытое простынею тело.  

Маркус было ринулся к ним, но потом, присмотревшись к фигуре под белой тканью и увидев выглядывающие руки с острыми когтями, сразу понял: не Беатрис.  

Даже, если бы в агонии она и приняла свою демоническую форму, то организм бы все равно восстановил человеческое обличие после пика.  

Поэтому, подойдя к стойке, где сидела молоденькая девушка с черными волосами и примечательным южным загаром, уточнил:  

– Беатрис Рошель. Сегодня доставили.  

– Господин Шефнер, но прием окончен, – прошепелявила девушка, но все – таки взяла в руки бумаги.  

– Мне нужно к ней, – спокойно, но требовательно заметил парень.  

– Второй этаж, шестая палата в реанимационном блоке. Я вас провожу.  

– Не стоит, – он направился к лестнице.  

Миновать два этажа было не так уж и сложно, а вот подойти к блоку реанимации, приоткрыть белые дверцы и войти в темноту оказалось непосильной задачей даже для бывалого вампира.  

Темно – серые кафельные стены, белоснежный, натертый хлором, мрамор пола, а также эти бледно – серые отблески от стеклянных дверец в блоки.  

Во всех лежали достаточно молодые люди. Кто – то был после операции, кто – то болел инфекцией и его организму требовалась помощь, а кто – то просто мирно спал, отключенный от аппаратов.  

Но их уже ждала та же дорога, что и неизвестного под белой простыней…  

Маркус мучительно отсчитал двери и, увидев за стеклом нужной знакомое лицо, освещенное луной, тут же вошел.  

Привыкнув к земным больницам, Маркус никак не ожидал, что в реанимации Троелунья могут одновременно лежать от двух до шестерых. А потому сначала удивился второй, пустующей, кровати. Но вскоре даже обрадовался.  

Стульев не было, так как время визитов действительно было окончено, поэтому Маркус, не смея тревожить покой девушки, молча сел напротив на твердый матрац койки – и посмотрел на Рошель.  

Желтое лицо, тени под глазами, впалые скулы и потускневшие волосы, которые прибрели оттенок не огненно – рыжего, а какой – то ржавчины.  

Руки Беатрис исхудали и под кожей было видно все камешки костей. Рядом не было никаких аппаратов, поддерживающих жизнь, и единственным, что было свидетельством оказания помощи, это противный запах обезболивающих и спиртовых растворов, которым обрабатывали швы.  

Маркус встал и, подойдя к Беатрис, склонился над девушкой.  

Чем – то эта каменная мертвенная стать напомнила ему об Агнессе. Девушки были чем – то похоже внешне, однако темпераментом Беатрис ему была ближе.  

Аккуратно, чтобы не будить девушку, Маркус убрал с ее лица упавшую рыжую прядку, после чего вдруг ощутил странное чувство в груди.  

Они расстались с Беатрис достаточно грубо, однако сейчас Маркус, словно очнувшись от какого – то дурмана, подумал о том, что ощущала Рошель, когда узнала о помолвке.  

Противный комок стыда и некоего разочарования в самом себе ударил по сердцу Маркуса сильнее, чем вампир ожидал. Он задохнулся, после чего глубоко вдохнул – и ощутил эфемерное сбрасывание с шеи каких – то тисков.  

Словно до этого Маркусу сжимали горло, не давая вдохнуть нормально, а сейчас он наконец – то глотнул кислорода и почувствовал мелкую дрожь во всем теле.  

– Корней…  

Шефнер вздрогнул, когда услышал хрип Беатрис, но даже не обратил внимания, кого именно позвала девушка, отходя от наркоза.  

Ресницы Рошель дрогнули – и глаза приоткрылись. Мутные, потухшие и полные усталости. Беатрис с трудом сфокусировала взгляд на пришедшем гостей, но смогла выдавить легкую улыбку.  

– А ты… что…  

– Корней рассказал, – сразу пояснил тихо Маркус, смотря Беатрис в глаза.  

– А сам…  

– Приболел.  

Маркус решил не гробить окончательно репутацию Литаков – она и так запятнана, – однако уловил во взгляде Беатрис усмешку. Она не верила. И, как подумал Шефнер, что – то заподозрила, поэтому Маркус, дабы не волновать девушку, взял ее руку в свои ледяные после улицы пальцы.  

– Все будет хорошо, – заметил вампир. – Я узнаю, что тебе нужно – и закажу в Столице.  

– Ничего…  

– Глупости не говори, со мной же заканчивала медицинский, – припомнил Маркус. – Знаешь не хуже меня, что после аборта требуется долгая терапия…  

– Я… не сделала…  

И тут у Маркуса окончательно все оборвалось.  

Он посмотрел в умиротворённое лицо Беатрис – и понял, что девушка не врет. Она сжала крепче пальцы Маркуса, но в этом жесте не было ничего больше.  

– Но Корней сказал…  

– Ты бы видел его… он приехал… за мной… и буквально… выволок из больницы…  

– Но кровотечение…  

И тут Беатрис изменилась в лице.  

Она пошевелилась, чтобы привстать, но Маркус сразу же остановил ее. Его сердце застучало в бешеном ритме, после чего он мельком осмотрел фигуру Беатрис – и увидел под одеялом выпуклость небольшого живота.  

– Кровотечение? – удивилась девушка, вмиг вернув себе возможность говорить нормально. – Он что, ранен?  

– Корней? Нет! Ты! – вырвалось у Маркуса.  

– Нет, я…  

– Так – так.  

Маркус сразу обернулся – и, увидев стоявшего в дверях Эдгара Цербеха, стушевался. Хоть врач и не разнес бы на округу тайну прихода Шефнера, все – таки Маркус чуть не залился краской, когда понял, кем был пойман.  

Цербех подошел ближе и, включив над кроватью пациентки бра, выхватил из тьмы испуганные глаза Беатрис.  

– Госпожа Рошель, – его тон был мягким, но в нем чувствовалась сталь. – Вам необходимо лежать и отдыхать. Поездка была более чем удачной.  

– Правда? – обрадовалась Беатрис.  

– Да. Теперь ребенку ничего не угрожает.  

– Что у вас творится? – не выдержал Маркус, резко встав.  

– Марк, – Беатрис все – таки привстала и оперлась на подушку. – Я…  

– Позволите мне объяснить? – уточнил Цербех.  

– Будьте так любезны.  

– У госпожи Рошель была угроза выкидыша, – начал врач, смотря в глаза Маркусу, чтобы тот был уверен в искренности слов медика. – И нужно было делать прерывание. Но я решил направить ее в Герштадт к знакомому. И там госпоже Рошель сделали легкую операцию по коррекции плода.  

– Но Корней сказал…  

– Кстати об этом, – тон Цербеха стал суровее. – Передайте господину Литаку: если еще раз он устроит такой балаган, какой он вытворил сегодня в клинике, я лично выпишу ему направление к психотерапевту.  

– Но он рассказал про кровотечение. И что Беатрис доставили сюда в лихорадке… и пообещали ей не больше дня…  

– Все верно, – Цербех поправил ворот халата. – Завтра, если госпожа Рошель будет в норме и если узи покажет хорошие результаты, то я с радостью отпущу ее с малышом.  

– Но…  

– По – моему, Литак донес вам несколько неверно случившееся, – заметил справедливо Эдгар. – У Госпожи Рошель действительно случилось кровотечение. Но все благодаря господину Литаку и его неаккуратности. Кто берет девушку после операции на руки и несет на поезд?  

– А лихорадка?  

– Уважаемый граф Шефнер, – тон доктора стал окончательно стальным. – Вы, если не изменяет моя память, закончили Гамбургский университет?  

– Да.  

– По какому направлению?  

– Лечебное дело.  

– Курс?  

– Хирургия.  

– А точнее?  

– Кардиология и нейрофизиология.  

– И у вас не было общей врачебной практики?  

– Была.  

– Тогда вы были круглым двоечником, раз не знаете обычные послеоперационные физиологические процессы в организме? Или вы тренировались лишь на трупах, а дальше вас не допустили?  

И тут Маркус невольно припомнил отца.  

Хоть Даниэль и запихнул сына в университет по связям, но так и не смог добиться от отпрыска каких – то величайших знаний и умений во врачебном деле – самом важном в клане Шефнеров.  

Маркус знал, что до него пять поколений клана были целителями и врачами. Ни один не посмел нарушить сие правило – помогать нуждающимся. Даже Ванессу, свою незаконнорождённую дочку, Даниэль запихнул в Петербурге в медицинский.  

И хотя Маркуса интересовали некоторые темы, и он даже спрашивал у отца о системах кровоснабжения организма и о разных онкологиях – почему – то именно тема саморазрушения организма волновала вампира больше всего, – его душа не лежала к хирургии.  

Он знал наизусть множество учебников и книг, которые вдалбливали в него преподаватели и сам отец, но почему – то данные знания не пригодились, когда вопрос встал о практике.  

Он действительно забыл о послеоперационной лихорадке…  

– Молитесь, чтобы ваш великий отец не увидел такого позора, – заметил уже с легкой ухмылкой Цербех. – А лучше – не верьте на слово никому. Даже друзьям.  

– Корней мне не друг.  

– Это уже меня не касается. Господин Шефнер, – Эдгар сделал к нему шаг, – покиньте палату. Время позднее. Госпоже Рошель надо отдыхать. Тем более она в положении, и плод, я вам скажу, очень слабый. А я не хочу, чтобы мои усилия были напрасны.  

– Но…  

– Маркус, иди, – сказала уже Беатрис. – И успокой Корнея, пожалуйста. Если он вновь напился, то как следует вправь этому идиоту мозги.  

– Делать нечего мне.  

– Господин Шефнер.  

Голубые глаза Маркуса и красные, похожие на два рубины, Эдгара встретились. Шефнер чувствовал нарастающее желание ударить врача, а вот Цербех сохранял невероятное хладнокровие. Видимо, годы работы врачом и увиденное за двести лет практики смогли охладить пыл медика до безразличия.  

– Я вас провожу.  

Цербех отправился вместе с Маркусом вниз, но уже перед главной лестницей, ведущей в холл, вдруг остановил вампира – и кивнул ему на правое крыло.  

Там находился административный корпус. И Шефнер, сначала желая отказаться, все – таки решил согласился, так как подумал, что завести хотя бы знакомство с таким могущественным человеком как Цербех будет полезным.  

Маркус и Эдгар быстро прошли в темное крыло, где еще не восстановили свет, и вампир, включив свое зрение, нашел во мраке свой кабинет, нашел деревянную ручку – и, нажав на нее, толкнул массивные деревянные двери, тем самым приглашая Шефнера в свое тихое царство.  

Шефнер уже бывал в этом кабинете, однако теперь тут поубавилось шкафов, а вместо обоев на стенах виднелись опалины и оторванные листы, которые старательно соскребли.  

– Садись, – вдруг сказал доктор более миролюбиво. – Марк, ты е помнишь меня, ведь так?  

– Эдгар…  

– Да – да, – он обернулся с ехидной улыбкой к вампиру, – тот самый Цербех, который «ничего никогда не достигнет».  

Маркус почувствовал себя еще хуже.  

Он узнал доктора с первого дня.  

Из щуплого мальчика из детского дома Цербех превратился в статного ношу с огромным багажом знаний и умений, а также колоссальной практикой.  

Маркус не страдал никогда угрызениями совести, так как жизнь отучила его стыдиться содеянного, однако сейчас, когда перед ним стоял спаситель множества жизней и смотрел сверху вниз, графу захотелось убежать, чтобы не чувствовать этого уверенного в себе взгляда медика.  

– Зачем позвал? – глубоко вздохнув, уточнил Маркус.  

– Хотел уточнить – занимаешься ли ты еще убийствами?  

Душа Маркуса вздрогнула.  

Откуда этот сопляк знает? Они не виделись больше пятидесяти лет. Уже в России и Швейцарии сменились поколения правителей, а их кланы обновились новыми кровями, а этот докторишка каким – то образом накопал компромат?!  

– Не волнуйся, я тебя не собираюсь шантажировать, – заметил Цербех, зачем – то залезая в верхний ящик стола рукой.  

И ровно через три секунды на стол упала пачка долларов.  

Маркус прикинул примерное количество – и понял, что Цербех может дать за чью – то голову в общей сумме тысяч пятьдесят зелеными.  

– Если до сих пор работаешь, то могу дать адрес и даже стопроцентную предоплату.  

– Откуда узнал?  

Глаза Маркуса загорелись алым, но доктор никак не отреагировал. Его взгляд был устремлен немного в сторону. И лишь монотонное постукивание острых когтей по столешнице выдали нервозность Элгара.  

– В России свела судьба с Анной, – вдруг выдал спокойно Эдгар. – От нее и узнал.  

– Хорошо. Кто цель? – уточнил Маркус.  

– Так быстро? – удивился доктор. – Даже уговаривать не пришлось…  

– Я не церемонюсь. – Маркус встал и скрестил руки на груди. – Ты знаешь условия?  

– Цель – не ребенок.  

– Тогда кто?  

И тут только Цербех поднял на вампира глаза – и Маркус уловил во взгляде доктора некоторую растерянность, перемешанную с отчаянием.  

– Хочу заполучить одну девушку, – начал с улыбкой врач, но Шефнер понял, что у парня тихая истерика. – Но вот незадача. Как вы говорите: есть помеха в виде цели.  

– Настолько нет гордости? – усмехнулся Маркус, думая о легкой мишени.  

Он не раз убивал любовников и мужей, а также тех, кто мешал счастью богатых вдов. И ему не привыкать избавлять этот мир от мусорных игр подобных псевдолюдей.  

Рука сама потянулась за пачкой, но вампир умел слушать – и дослушал до конца:  

– Во время осады госпиталя, когда я был занят, твоя цель… изнасиловала ее, – доктор увел взгляд и закусил губу. – И теперь родители заставляют ее с ним венчаться.  

– Что за бред? – не понял Маркус. – тут до сих живы эти нравы?  

– Они тут процветают, как у нас на земле – наркомания.  

– Хорошо, мне же проще, – выдал Маркус. – Мне нужно фото или портрет, чтобы не промахнуться.  

– Он живет через квартал отсюда. Там дом красный. В нем всего четыре квартиры. И в самой крайне справа – он.  

– Один?  

– Пока что – да.  

– А чего сам не избавился? – уточил Маркус. – У тебя доступ к химикатам и прочей ереси. И не поверю я, что ты не знаешь способа не оставить следов. А учитывая, что многих вскрываешь в морге ты…  

– Я не умею пытать.  

Маркус вздрогнул. Таким тоном это было произнесено, что вампира передёрнуло.  

– Хорошо. Я понял тебя. Единственное, что будет дополнением…  

– Кровь можешь забрать, – сразу ответил Эдгар. – Она мне не нужна. Но тебе самому не брезгливо будет?  

– А я и не кровь.  

И тут уже наступила очередь Цербеха удивляться.  

– И что же ты хочешь? Лекарство какое – нибудь?  

– Почти…  

Маркус подошел к доктору ближе. Подобного рода вещи были неприняты в семье Шефнеров. Маркус такое не спрашивал никогда даже у Феликса, хотя Ланской ходил за юным графом с малолетства и мог не то что подсказать – даже дать совет.  

Но Маркус, несмотря на свое природное бесстыдство, не мог обсуждать подобное с врачами. Он считал, что все интимное должно оставаться именно в спальне, за закрытыми дверями.  

Во всяком случае, так было у него родителей…  

Цербех немного напрягся, когда вампир, склонившись к самому его уху, обжег своим ледяным дыханием ушную раковину и заметил:  

– Роза стала слишком активной. Нужно «специальное» успокоительное.  

– Чего? – не понял врач. – Она спит плохо?  

– Нет, – Маркус присел на край стола. – Ну… ты же врач.  

– И что? Приводи, посмотрю. Можно, в виде исключения, завтра утром. До приема. Или сейчас…  

– Ну что ты не понял! – шикнул Маркус, осмотревшись по сторонам. – Ей шестнадцать лет!  

– Замечательный возраст, – продолжал врач, легко улыбнувшись. – Полный радости… не в наших реалиях, конечно, но все же.  

Маркус вздохнул, посмотрев на потолок.  

Он не знал как бы бережнее обрисовать тему, волнующую его относительно Розы.  

И вдруг Цербех рассмеялся.  

Он откинулся в кресле и, вертя в руках ручку, еле сдерживался, чтобы не расхохотаться на все отделение. Его останавливали часы – они показывали уже час ночи, – а также то, что он совсем недавно обошел своих пациентов, которые впервые, за последнюю неделю, все крепко уснули.  

– Вот сволочь, – вырвалось у Маркуса.  

– Сколько тебе лет, Шефнер, – вырвалось с издевкой у врача. – Мне парни тринадцатилетние активнее рассказывают о проблемах с девочками, чем ты, у которого за плечами сотни баб.  

– Иметь молодых невест сейчас достаточно хлопотно, – отшутился Шефнер.  

– Ой, молодых… Будто тебе двести сорок.  

– Ну знаешь ли…  

– Не выворачивай мне мозг, – Цербех осмотрел Маркуса с головы до ног. – Может, это не у нее активность, а у тебя – пассивность? А?  

– Чего?!  

– Да ладно – ладно, угомонись, – Эдгар встал, подойдя к своему шкафу с книгами. – Послушай, сейчас девушки не сдерживаются. Это раньше у тебя были хризантемы, распускающиеся спустя три года хождений за ручку.  

– Эдгар…  

– У твоей Розы переходный возраст. Это во – первых. Половая активность сейчас как нельзя бьет в голову. А тут ты, граф из Альп, нарядный и дерзкий. Ну вот у нее и сносит крышу. Это во – вторых…  

– А у меня почему сносит?  

– Весна, блин, скоро, – отшутился медик, открыв одну из книг. – Но по – честному, тут нужно смотреть тебя. Все – таки ты – дампир. И как бы ты этого не отрицал, а все – таки мать у тебя – не вампир. Следовательно, и у тебя есть сексуальная потребность, так как кровь человека запрограммирована на воспроизведение себе подобных.  

– Да как – то никогда и не претендовал, что…  

– Ага, академию припомнить?  

– Не надо.  

– Ну вот и все.  

Доктор подошел к столу и, найдя на странице пожелтевшего фолианта нужное лекарство, переписал его на листок – и, протянув Маркусу, пояснил:  

– Это тебе. Девчонку не смей пичкать. Ей еще рожать.  

– А мне, то есть, можно?  

– Это подавитель. Ты будешь спокойно реагировать на нее. Только принимай по крайней необходимости. А не так, что утром встал – и уже устал, так сказать.  

– А Роза?  

– А ей ты либо даешь психологическую разрядку, либо…  

Медик хлопнул в ладоши, а затем правой рукой ударил по коленке.  

– Либо не мне тебя учить.  

– Но ей всего шестнадцать.  

– Кто она по крови?  

– Оборотень и дух, но…  

– И она до сих чиста?! – изумился Эдгар.  

– Ну… да…  

– Ред вообще чокнулся?!  

– В смысле?  

– На коромысле! Оборотням нужна специальная терапия и подавители после тринадцати! Боже… Понятно, чего у нее скакануло либидо! И ты еще у нее маячишь перед носом, как красная тряпка у быка перед глазами!  

– Теперь я виноват?  

– Да!  

– Как ты быстро, однако, переключаешься.  

И тут лицо Эдгара сразу изменилось.  

Маркус знал такие перемены в вампирах. Все – таки до Эдгара были сотни заказчиков, которые в ночь убийства пили в клубах или закатывали такие вечеринки, что весь город стоял на ушах.  

– Давай так, – Маркус протянул пачку долларов обратно. – Заказ беру, но сделаю по – другому.  

– Не понял?  

– Ты отплатишь мне немного по – другому, – заметил Шефнер таинственно. – Будет услуга за услугу. Ибо, не проливая крови, я не беру плату. Не за что.  

– Но я готов платить! Чтобы эта тварь… этот… мерзавец…  

– Я устрою все. Дай мне два дня. И все. Твоя невестушка будет рядом.  

С этим вампир уже готов был уйти, как вдруг Эдгар, догнав его у самой двери, вдруг сказал:  

– Сделай так, чтобы он не вернулся.  

– Ну минимум лет тридцать он тебя не побеспокоит.  

– А потом?  

– Сомневаюсь, что он захочет связываться с тобой.  

– Почему?  

– Слушай, – рука Маркуса невольно легла на кобуру с пистолетом. – Я не спрашиваю тебя, как ты вытаскиваешь людей с того света. Вот и ты не интересуйся тонкостями моей работы.  

На этом и расстались.  

Маркус спокойно покинул административный корпус, направившись к лестнице, а Эдгар, оставшись в тусклом свете масляной лампы, сел за стол и, юркнув рукой в верхний ящик стола, выудил оттуда дорогую ему фотографию в рамке.  

Вампир прожил достаточно, чтобы разбираться в красоте женщин, однако никогда не думал, что влюбиться мало того, что в свою ученицу, так еще и коллегу по работе.  

Все случилось и продолжало происходить как в идиотском романе, однако Цербеху хотелось именно такого развития. Он желал эту женщину – и он ее получит.  

Даже играя нечестно, с использованием дополнительной помощи…  

***  

Ночь в Долине Роз показалась Маркусу настоящим романтическим дополнением к работе. На Земле, в людском мире, подобную роскошь приходилось чуть ли не с телефоном в руках караулить: авось прогноз погоды смилуется и подарит ясную мглу.  

Тут же все было иначе: буря улеглась, ветерок дул в нужном ему тихом ритме, а с моря шел такой шикарный соленый аромат, что Маркус невольно остановился на набережной – и глубоко вдохнул.  

Йод обжег чувствительную слизистую, однако Шефнеру это понравилось. Только по таким признакам своего тела парень понял, что не все потерял, расплатившись с Линетом за свою жизнь.  

И хотя кожа до сих пор не ощущала жара и холода, а организм странно реагировал на многие вещи, Маркус был уверен, что восстановит с помощью Цербеха все функции – и наконец – то сделает нормальное предложение Розе.  

И тут мысль о лисице кольнула парня в самый центр грудной клетки.  

Маркус сразу же посмотрел на красную крышу отеля, и, обнаружив окна своего номера темными, сразу понял: обиделась.  

Ничего, придет, поговорят – и все вернется на круши своя.  

Криво усмехнувшись неведомо кому, Маркус отправился по указанному на обратной стороне рецепта адресу – и, с удивлением обнаружив небольшое красное здание, стоявшее недалеко от самого госпиталя, напротив набережной, осторожно подошел.  

Деревянные двери с огромными щелями и неработающим домофоном, а также редкие огни в окнах первого этажа, за которыми Маркус различил тихий скулёж пьяных песен, заставили графа невольно скривиться.  

Парень не собирался убивать, однако, видя обстановку и вспоминая слова Эдгара о совершенном целью деянии, уже начал сомневаться в своем же терпении.  

Он проник в подъезд, где пахло копченой рыбой и дешёвыми сигаретами, поднялся на второй этаж, где в длинном коридоре его окатил аромат выпивки, и практически сразу обнаружил во тьме сияющую табличку с номером квартиры и фамилией жильца.  

Вскрывать замок не пришлось.  

Маркусу хватило немного толкнуть дверь носком сапога, чтобы убедиться в своей гипотезе.  

На весь этаж дешевым элем несло не просто так.  

Пройдя в комнату, где было всего два предмета: кровать и шкаф напротив, – Маркус обнаружил и владельца. Молодой парень, в стельку пьяный, валялся на кровать, раскинувшись, как морская звезда, и что – то тихо бормотал себе под нос.  

От него разило элем и вином, но помимо этого запаха Маркусу удалось уловить какой – то чужой.  

Цветочные нотки, намотанный на запястье молодого человека шелковый платок – явно не мужской, – и упавшая с новой пленницы туфелька. Все было против Вилонского – младшего.  

Лириус, хоть и только получил свой статус самостоятельного наследника клана, уже в всю кутил и доказывал своим поведением, что и дворяне люди. И им не чуждо ворваться к девушке, схватить ее и взять силой.  

Маркус не любил поучать, тем более себе подобных по статусу, однако в данном случае не мог просто отравить и сжечь тело. Нет, тут надо было действовать по – особенному.  

Но сначала…  

Маркус прошел в ванную комнату, так как был уверен, что пленница именно там, и не прогадал. На полу, привязанная обычным шарфом к батареям, сидела миловидная девчонка, с черными южными волосами, завитыми в кудри от рождения, и загорелой кожей. Из одежды на ней осталась только нижняя сорочка и чулки, поэтому Маркусу пришлось кинуть на нее халат, висевший рядом, и осторожно похлопать по щеке.  

Девушка сразу отреагировала, словно только и ждала легкий ударов по коже, однако, увидев не своего мучителя, а совершенно другого человека, хотела уже крикнуть, но Маркус быстро зажал ей рот ладонью.  

Он приложил палец к губам, приказав тем самым девушке молчать, а сам, скинув китель и завернув в него бедолагу, вытащил из ножен клинок, быстро перерезав шарф и, отпустив девушку, приказал шепотом:  

– Собирай вещи и уходи.  

– А вы?..  

– А я разберусь с этим.  

Маркус кивнул вправо, где была комната, после чего выпроводил бедняжку в комнату, где та наскоро собрала раскиданные вещи, на глазах вампира оделась и, бросив благодарный взгляд, ускользнула во тьму коридора.  

Как только дверь за ней захлопнулась, на кровати Маркус заметил шевеление. Пьяное тело подало признаки сознательности.  

И Маркуса это вполне устроило, так как парень лишь немного повозившись, вновь обмяк на скомканном одеяле. Шефнер же, быстро сходив на кухню и обнаружив там целый портфель с бумагами из дома, чуть ли не крикнул от радости.  

Все будет проще, чем он предполагал.  

Найдя рекомендательное письмо главы клана с подписью, а также увидев образцы его подчерка, Маркус подошел к окну и, стянув из папки чистый лист, нашел наскоро пишущую ручку – и стал выводить подчерком «отца» письмо для сынка.  

Маркус нередко занимался подобными авантюрами в институте: то подпись отца подделывал в табелях, чтобы Шефнер – старший не узнал о прогулах и замечаниях, то сам себе исправит оценки за контрольные и экзамены. И черт бы кто доказал, что это поставил не педагог.  

Ни один эксперт не смог за все семь лет обучения в медицинском, не смог поймать Маркуса. Да и собственно – никто не собирался. Многим было откровенно плевать, как вампир проворачивает свои трюки на учителях. Лишь бы Даниэль не пожаловал по душу сына.  

И сейчас Маркус как никогда был благодарен своим навыкам выживать.  

Ведь когда еще представится шанс так круто применить умения, полученные в университете?  

Нацарапав короткое письмо и подписав его, Маркус сложил лист в четыре раза, сунул в подготовленный чистый конверт и, быстро запалив свечу, запечатал.  

Конечно, печати клана не было, но Маркус был уверен: после попойки, от страха и уверенности, что Вилонский – старший узнал о грешках сына, Лириус тут же кинется к старшему брату.  

А уж Феликс, как был уверен Шефнер, найдет способ «вразумить» братца.  

С этими мыслями вампир вышел из квартиры и, положив письмо в почтовый ящик около двери, сразу же ретировался на улицу, чтобы вдохнуть свежего воздуха.  

После прокуренной и заполненной ароматом эля квартиры парню хотелось подышать.  

К тому же, необходимо было запастись терпением для Розы.  

Он не чувствовал как таковой вины, однако понимал: в номере его ждет настоящий скандал, а подушка с одеялом уже наверняка выброшены Розой на диван, чтобы «проучить» жениха.  

Однако Маркус никак не ожидал, что встретит его ледяной номер: когда они уходили забыли каким – то образом закрыть балконные двери – и морозный воздух проник в теплое пространство.  

Застеленная постель пропахла морозом, на подоконнике лежала горстка снега, как и на порожке, а плафоны люстры и зеркало трюм окрылись инеем, из – за чего Маркус, взглянув на свое отражение в пустоте позади себя, чуть не крикнул.  

Опустившись от бессилия на пуфик, парень упер ладони в острые коленки под ледяной тканью брюк. Поджав губы, Маркус посмотрел на сияющий за окном диск и тут же глубоко вздохнул.  

А затем, увидев боковым зрением движение справа, тут же обернулся – и обнаружил сверкнувшее в свете луны колечко. От какой – то вибрации этажом ниже, оно сдвинулось – и попало рубином прямо под лучи ночного светила.  

Маркус подошел ближе – и, подняв колечко, сразу признал в нем артефакт покойной матери, который она оставила сыну для невестки…  

И тут у Маркуса нечто оборвалось внутри.  

Схватив уже не военный китель, а обычное пальто, Маркус быстро затянул пояс и, прихватив на всякий случай оружие, ринулся в коридор.  

Он был уверен: Розе некуда идти. Либо у братца, который лыко не вяжет, а соответственно – не мешает, либо же в резиденции у Реда.  

Первая гипотеза быстро отмелась, так как обыскать номер Литака не было такой непосильной задачкой. Маркус ворвался в номер и, заметив обездвиженного Корнея на постели, обошел все пространство, но Розы так и не обнаружил.  

Поэтому сразу ринулся вниз.  

Выбежав из отеля, парень тут же двинулся по бульвару в сторону резиденции.  

Ночной городок уже давно стих, однако Маркусу, когда он остановился на перекрестке перевести, хватило всего нескольких секунд, чтобы отчетливо почувствовать рядом чужака.  

Да непростого.  

Сначала парню показалось, что он слышит странный ропот и шорох со стороны леса, в который Долина упиралась справа, однако, стоило парню прислушаться, как по сердцу прошла волна дрожи.  

Опасность!  

Маркус тут же остановился и, посмотрев вглубь улицы, откуда слышался топот копыт – теперь Шефнер не сомневался, что это было именно животное, – выхватил из ножен клинок.  

Конечно, это была не рапира, однако вампир успокоил себя тем, что коснулся второй рукой висевшего на поясе пистолета.  

Красная Змея Хаоса материализовалась в этот раз в образе самого Маркуса, скопировав даже одежду парня, однако лицо так и оставила обезличенным, словно у манекена в торговом центре.  

Однако это еще больше помогло Маркусу расслабиться – и пойти дальше, уйдя в тень дома.  

Киллером он прятался в подобных улочках и переулках, выслеживая жертву, однако сейчас, когда приглушенный цокот копыт то нарастал, то убывал в небытие, Маркусу показалось, что его подводит слух.  

Нет, не могу он так ошибаться.  

Но инстинкты подсказывали: некто перемещается словно по воздуху.  

И конечно Маркус сразу подумал про духов, которые жили в Долине Роз с ее основания. Многие существа тут жили в бестелесной форме, но при этом издавали приглушенные звуки, имитирующие живых животных или людей.  

И вдруг удар.  

Словно – то ударил арматурой по железному ящику.  

Маркус сразу же обернулся, готовый вонзить клинок во врага, но, дернувшись назад, упершись ногой уже в освещенную часть другой улицы, увидел, как из – за мусорных баков выбралась красивая черная кошка с золотыми глазами.  

Красный дух дернулся – и ринулся наверх, посмотреть обстановку вокруг. А Маркус, глубоко вздохнув, опустил клинок.  

Кошка взглянула на парня с такой гордыней, что Маркус невольно усмехнулся и, присев, чтобы погладить чертовку, вдруг уловил во взгляде животного ужас.  

Зрачки кошки сузились, хвост встал трубой, а тело изогнулось.  

Животина зашипела на Маркуса, а Дух, вернувшись к хозяину, резко слился с телом вампира, отчего вампира пошатнуло – и он сделал три шага назад, упершись во что – то холодное, с острыми краями.  

Голова пошла кругом от резкого слития, и Маркус, схватившись за острый выступ, удержал тем самым равновесие.  

– Черт… что за…  

Удар!  

Это было настолько резко, что парень даже не успел толком среагировать.  

Его подкинуло и пронесло метра два во тьму переулка. Падать было достаточно больно, так как под ребрами резко засаднило, как после хорошей драки, а в голове образовался туман.  

Но даже в таком состоянии Маркус, приподнявшись на локте, увидел на светлой улице силуэт какого – то до боли знакомого животного. Высокий круп, толстая морда с крупными изогнутыми рогами, сверкающими медью на свету, а также этот противный цокот.  

– Бык? – удивился Шефнер, вставая.  

Боль под ребрами тут же дернула, но Маркус, взявшись за больное место, стиснул зубы.  

– Откуда ты тут? – изумился парень.  

И в этот момент животное, пустив в воздух два облачка пара из ноздрей, неуклюже развернулось в сторону вампира – и, пару раз ударив передним копытом о промерзшую плитку, ринулось на Маркуса.  

Шефнер тут же развернулся и, увидев замершую от ужаса кошку, схватил ее на руки – и ушел резко в сторону, пропуская черную махину вперед.  

Бык пронесся так быстро, что Маркуса обдало волной ледяного воздуха, а кошку – чуть не унесло в воздушном потоке следом за парнокопытным.  

Парень вжался в стену и, пытаясь не издавать ни звука, вцепился в тельце животного. Дыхание сперло, в груди заворочался огонек, который источал Дух, а кошка в руках заерзала, пытаясь удрать.  

Да и сам Маркус уже хотел было удрать через бульвар и сообщить о появившимся бешеном быке, как вдруг услышал странный скрежет, который сопровождал движения животного, особенно в поворотах и сгибании ног.  

Красные глаза, аромат дегтя и серы, а также сияющие металлические пластины на морде и суставах… Маркус готов был закричать, так как сил сражаться у него просто не было, но понимая, что никто не придет на помощь, а бык может быть разведывательной машиной, парень ринулся к параллельной улице.  

Прижимая к груди кошку, словно она ему была действительно нужна, вампир несся по скользкому тротуару вдоль домов с потухшими окнами и лихорадочно соображал.  

Он слышал за спиной частое всхрапывание, металлический грохот копыт о плиты улицы, а также мельком видел в витринах лавок расплывчатый силуэт этого чудовища, но продолжал бежать.  

В какой – то момент парень вспомнил, что на центральной улице располагается резиденция Реда – и кинулся в ближайшую подворотню. У губернаторского дома, служившим штабом для Правителя и его приближенных, дежурит стража и сильнейшие маги – охранники. Они смогут разобраться с этим исчадием ада…  

Маркус еле успел уйти от удара.  

Он увидел по тени позади себя, как бык дернул головой – и чуть не пронзил руку вампира рогом.  

Но Шефнер увернулся и, отпрыгнув в сторону, смог забраться на пожарную лестницу, ухватившись одной рукой за нижнюю перекладину.  

Тут же Маркус приказал Духу явиться, но, по неизвестным причинам, сила вспыхнула в груди, но Змея не показалась. Огонек потух, оставив в душе вампира холод, а бык, словно почувствовав растерянность Шефнера, напал.  

Он увидел свою цель и, явно осознанно целясь, боднул парня прямо в больной бок рогом.  

Маркус закричал, выпустив перекладину и кошку, после чего почувствовал жуткую боль в позвоночнике – и оказался вновь подкинут на пару метров.  

Приземлился Шефнер уже вновь на центральной улице Долины, однако встать оказалось настоящим подвигом, на который Маркус, на свое удивление, оказался еще способен.  

Боль в груди и боку не позволяли глубоко вдыхать, а неподчиняющийся Дух заставил хорошенько так запаниковать, когда Маркус увидел черный силуэт, приближающийся монотонно и явно осознанно с такой страшной медлительностью.  

Бык вышагивал как палач, цокая искусственными копытцами о ледяные плиты, а его глаза еще ярче засияли алым, что заставило Маркуса вскрикнуть, отползая к ледяной стене чьего – то забора.  

– Нет… нет…  

Страх… вот что спасло парня.  

Когда бык, стукнув копытом о плиты, фыркнул и ринулся вновь на свою цель, Маркус, забыв о боли и трудности с дыханием, увернулся вправо, выхватил пистолет, спустил его с предохранителя – и открыл огонь по животному.  

Но каков же был его ужас, когда пули, отскочив от стального каркаса тела быка, разлетелись в разные стороны.  

Шефнер задохнулся от страха, но смог взять себя в руки и, встав на ноги, попробовал призвать электричество.  

Но и тут его постигло разочарование.  

В отличие от мегаполиса, где можно было использовать нескончаемый источник тока, в Долине все еще многое держалось на магии – и Маркус, столкнувшись с защитой, рявкнул в темноту от отчаяния, встряхнув руками.  

А бык тем времени, встряхнув головой, вновь побежал на парня.  

– Ну ладно… поиграем!  

Скинув пальто, Маркус бросил ткань на голову животному, а сам, подпрыгнув, смог зацепиться за длинную шерсть на крупе робота и насесть на быка.  

Клинок был при нем, и Маркус не преминул им воспользоваться.  

Хоть Шефнер и не знал досконально анатомию животных, но все – таки смог предположить, куда бить, а потому, слегка соскользнув вправо, уже бы вонзил клинок, но в этот момент бык, словно почувствовав намерение вампира, скинул пальто с головы – и дернул влево.  

Маркус схватился за шерсть, но ногами было упереться не во что, а потому парень шаркнул голеностопом по плитке улицы.  

Однако Шефнер удержался – и, подтянувшись, тут же ощутил всю мощь новой игрушки Лескова.  

Бык полностью имитировал настоящее животное в гневе, однако его тело изгибалось куда лучше, так как Маркус чуть не получил два раза удар в голову рогами.  

– Теперь ты попробуй вывернуться! – вырвалось со злостью у вампира.  

Маркус забрался вновь на круп и, поняв, что туда рогам не дотянуться, просто спустился на дергающуюся голову и, услышав сдавленный рык, понял, что нашел слабое место.  

Бык стал двигаться активнее, выгибаясь так, что Маркусу пришлось схватиться за правый рог, дабы не свалиться – и вонзить свободной рукой лезвие клинка в щель между башкой и туловищем.  

Механизм заискрил, а бык, со всей силы мотнув головой, все – таки сбросил Маркуса.  

Шефнер приземлился в трех метрах от животного, наблюдая за тем, как из – за загривка робота начинает идти дымок, а глаза – мерцать от неправильной работы внутреннего энергоблока.  

– Что, слепнешь? – усмехнулся парень, встав на ноги.  

Рана на боку тут же дала о себе знать, однако Маркусу удалось унять ощущения, стянув в кулак рубашку.  

Но боль не отступила.  

Она усилилась, запульсировало и обожгла кожу, отчего Шефнер, осев на одно колено, не сразу услышал очередной хруст снега и тяжелое всхрапывание.  

А когда поднял взгляд, было слишком поздно.  

Очередной удар в живот, жуткая, по – настоящему адская, боль в боку и груди, соленый привкус во рту, а также эта мерзкая кровь, которая заполнила рот за одну секунду.  

Маркус вновь ощутил три секунду свободного полета, затем почувствовал под собой снег. Холод обжег горячую кожу, а тело рефлекторно сжалось от боли в животе.  

Пальцы схватились за снег, как будто он мог помочь, и Маркус, приоткрыв глаза, вдруг увидел над собой два красных фонаря, в которых не было никакой эмоции.  

Машина не могла думать или чувствовать… Она лишь исполняла повеление программы…  

Маркус уже был готов испытать еще один удар рогом, но в следующую секунду бык, наступив на живот вампира и надавив, заставил Шефнера вскрикнуть – и провалиться во тьму.  

Это произошло так быстро, что Маркус даже не понял, как его сознание отключилось, погрузившись во мрак… Единственное, что запомнил парень перед темнотой, это жуткое дыхание с ароматом серы, а также удушающую боль чуть ниже груди…  

Глава 5  

Карета Правителя подъехала к госпиталю так неожиданно, что Цербех, стоявший у окна, сразу понял: не к добру.  

А стоило со ступенек соскользнуть посыльному магу воздуха и вбежать в холл, как доктор сам вышел из кабинета и, материализовавшись прямо перед молодым человеком на втором этаже, услышал:  

– Доктор Цербех! В Резиденцию требуют!  

– Что случилось? Правителю хуже? – испугался вампир, мгновенно развернувшись, чтобы идти собирать вещи.  

– Нет. Капитан Шефнер ранен.  

Цербеха словно током прошибло.  

Дурное предчувствие не обмануло.  

Парень наскоро собрал свой кейс и, на всякий случай прихватив хорошее обезболивающее, которое принимал сам, накинул на плечи шерстяной плащ с меховым воротом на капюшоне – и спустился в холл к солдатам.  

Сопровождающий маг воздуха шел следом за доктором, а стража, окружив карету и открыв двери, впустила двоих внутрь, заперла – и так и сопровождала до самой резиденции.  

И хоть до нее было недалеко, доктор, наблюдая за побелевшим от волнения солдатом, не смог сдержаться – и тронул его за ледяную руку.  

Кровь в вене пульсировала так, словно вскипела в сердце, однако на лице стихийника кожа была белой, как снег за окном, поэтому Цербех, раскрыв кейс, достал небольшой пузырек с мелкими капсулами – и протянул одну парню.  

– Не стоит… просто исп… то есть, перенервничал.  

– Ты на грани дисбаланса, – заметил Эдгар, вложив капсулу в ладонь мага. – Проглоти и постарайся глубоко дышать. Может затошнить, но это обманчивое явление.  

– Благодарю.  

Парень залпом проглотил лекарство, но вместо тошноты ощутил сонливость. Он еле сдержался, чтобы не зевнуть, и Цербех был рад, что мысли мага переключились на борьбу со сном, а не со своими внутренними страхами.  

А когда карета подъехала к воротам, Эдгар был рад увидеть, что маг уснул, привалившись к холодной обивке кареты.  

Стражи впустили транспорт во двор, распахнули двери и уже собрались доложить о поведении штатного стража, однако Цербех, уловив движение, приказал строгим голосом:  

– Не трогайте его. Пусть отдохнет. В карауле вас и так много.  

– Не положено, – сразу заявил его коллега.  

Стихийник, управляющий огнем.  

Этот был посерьезнее: во – первых, как успел оценить Эдгар, маг был старше. Если посланному было лет девятнадцать, то его старшему товарищу – уже под тридцать. Его волосы отливали огненным оттенком, как то и случается у всех управленцами природными стихиями после двадцати, а кожа, несмотря на климат и северное происхождение, сияла желтизной.  

Во – вторых, Эдгар переживал не первую войну за территории и знал все погоны и чины Столицы. И мог легко прочитать по униформе и золотой заколке на правом виске, что ноша на службе больше десяти лет, награжден за отвагу и является куратором – на его запястье доктор обнаружил браслет в виде серебристого дракона.  

– Я вас лично прошу, майор, – уже мягче заметил Цербех. – Мальчик слишком молод…  

– На войне нет возраста. Идемте.  

Эдгар лишь закатил глаза, так как не любил подобную напыщенность.  

Маг проводил его по привычному маршруту к комнатам, но вместо королевского крыла направил врача в гостевое.  

И уже там Эдгар столкнулся с выжидающим Редом, который, что странно, был не в пижаме и халате, а уже в черных строгих брюках и белоснежной рубашке.  

Словно Правитель куда – то собирался, но его отвлекли.  

И Эдгар глубоко вздохнул: сколько он приложил усилий, чтобы пациент выздоровел и поскорее встал на ноги, и вот – этот самый больной самостоятельно поднялся и нарушил все рекомендации.  

Сопровождающий маг поклонился Реду и, оставшись позади доктора, заметил:  

– Доставили.  

– Хорошо. Свободен, – разрешил Ред.  

Парень еще раз склонился – и направился к выходу.  

Ред же, кивнув Эдгару на двери гостевой комнаты, тихо распахнул их, чтобы пропустить вперед врача.  

Цербех вошел, но сразу же почувствовал мерзкий холодок волнения. Такого уже давно не было. Однако Эдгар сам себя успокоил: если Маркус ранен, многого он не скажет. Следовательно, если даже до Реда дойдут слухи о смерти Вилонского сынка, у доктора будет время подготовиться.  

Вампир прошел всю комнату и, достигнув огромной кровати, укрытой тенью золотистого балдахина, вдруг с ужасом увидел елозящего в бреду Маркуса.  

– Его нашли в таком состоянии двадцать минут назад, – заявил Ред.  

Свечи на всех канделябрах вспыхнули яркими крохотными огоньками, и по комнате тут же заскользили расплывчатые тени от фигуры Правителя и врача.  

Эдгар сразу достал свои ножницы и, разрезав окровавленную рубашку Маркуса и наскоро осмотрев раны, которые не заживали, с удивлением взглянул в желтое лицо графа.  

– Бык… нет… не подходи…  

– Чего? – Эдгару показалось, что он ослышался. – Какой бык?  

– Что? – не понял Ред.  

– Бык… он был там… он… он быстрый… нет…  

Маркус активнее заелозил по постели сминая под собой одеяло и простынь. По его вискам и щека потек ледяной пот, а руки вздрогнули в конвульсиях.  

Ред подошел ближе, так как сам испугался за Маркуса, когда его тело доставили солдаты, осматривающиеся привычным патрулем округу. И тут уже было не до обид Розы и обещанным ей старшим братом серьезным разговором с женихом.  

Эдгару принесли теплую и холодную воду в графинах, а также пару мисок, чтобы можно было развести травы и отвары, однако, стоило только врачу опустить сухую тряпку в ледяной раствор от температуры, как Маркус, вздрогнув, резко открыл глаза – и вскочил на кровати.  

Естественно, он тут же оказался скручен болью в боку – рана раскрылась и закровоточила, и Эдгар чуть ли не с воплем схватил Маркуса за плечи, чтобы не двигался.  

А Ред, зайдя с другой стороны, сел рядом с Маркусом и спросил:  

– Что случилось? С кем ты сцепился?  

– Марк…  

– Бык, – выдохнул вампир, посмотрев со страхом сначала на врача, потом на мага. – Ред! Это был бык! Он – робот! Тот, которого создал Лесков! Ред, это он!  

– Марк, успокойся, – приказал Ред, взяв друга за руки. – Все хорошо, ты в безопасности.  

– Нет! Ред! Его надо схватить! – Маркус дернулся, чтобы соскочить с постели, но доктору удалось удержать его. – Пустите! Вы не понимаете! Нет!  

Эдгар достал из кейса шприц с успокоительным и, пока Ред держал Маркуса, быстро вколол вампиру в мышцу препарат.  

Организм отреагировал мгновенно.  

Граф обмяк в руках мага, после чего Ред положил вампира на подушки, оставив остальное на доктора.  

И дальше жизнь в комнате потекла как в каком – то замедленном фильме.  

Ред сидел и смотрел на действия врача и изредка вслушивался в бред Маркуса, который тот нес в лихорадке. Маг услышал главное: робот Лескова каким – то образом оказался в Долине.  

А это значит, что заговорщики последовали аж сюда. Выходит, и в Долине оставаться небезопасно. Восстание может разгореться в любой момент и тогда…  

Ред вздрогнул, только вспомнив Долину Ветров и то, каким образом ему удалось избавиться от преследователей. Мысли невольно перенеслись к Натану, а затем резко вернулись в реальность, где Эдгар, закончив с ранами Маркуса, поднес Правителю бокал с сиреневой жидкостью.  

– Это успокоительное, – заметил доктор. – Вам нельзя нервничать.  

– Спасибо.  

Ред перенял бокал, но не выпил.  

Он наблюдал за действиями Эдгара – и был благодарен высшим силам, что они послали им всем такого хирурга. Как показалось Реду, нет такой операции, которой бы не знал и не мог выполнить Цербех.  

– Его полихорадит пару дней, потом пойдет на поправку.  

– Вердикт?  

– Ему переломило два ребра с правой стороны, плюс – в кишечнике произошло кровотечение от мощного удара, – Цербех сел напротив Правителя в кресло. – Думаю, что его слова о быке не такой уж бред…  

– Почему раны не зажили быстро?  

– Регенерация замедлилась, – доктор глубоко вздохнул, – причину скажу позже. Мне надо понаблюдать за ним.  

– Делай, что нужно. Но подними мне его до понедельника.  

– Думаю завтра температура начнет падать – и он придет в себя.  

– Замечательно.  

Ред встал и, залпом выпив предложенный Эдгаром отвар, поставил бокал на стол.  

Доктор же, снисходительно взглянув на Правителя, остался в Резиденции до утра.  

А Ред, покинув покои и закрыв за собой двери, обнаружил у окна Розу.  

Она стояла одна в темном коридоре, куталась в плед и терла уже красные от слез глаза.  

И Ред не смог не подойти к ней.  

– Как он? – всхлипнула Роза, смотря магу в глаза.  

– Все будет хорошо, – как можно легче ответил Ред. – Полежит пару дней – и поправится.  

– К нему можно?  

– Пока нет.  

Роза тут же поникла, и Ред был готов к такому. Но все – таки посчитал, что девушке лучше на время забыть о неприятностях Маркуса – и просто отдохнуть перед следующим наступлением войск за перешейком.  

– Пойдем.  

Ред приобнял сестру – и направился вместе с ней в королевское крыло.  

Но не успел он только ступить в коридор, где все было залито серебристым светом луны, как вдруг и он, и Роза увидела стоявшую у окна напротив комнаты Натана Ингрид.  

Она смотрела в окно, не моргая. Ее волосы отливали сталью, а по щекам катились хрустальные слезы, похожие на стеклянную крошку из – за освещения.  

Реда кольнуло в душу.  

Но не так, как перед крупными неприятностями. Нет, это было что – то новое. Словно… какой – то нерв разорвался у самого сердца… Дыхание перло, как после удара под дых, а на глаза навернулись слезы.  

Парень тут же утер их, решив, что просто что – то попало на слизистую, но стоило ему с Розой подойти к Ингрид, как девушка, словно кукла, каких Лесков делал в избытке, развернулась к магу – и шепотом произнесла:  

– Он умер…  

Роза вскрикнула, задохнувшись от испуга, а потом резко посмотрела на Реда.  

Но парень был неподвижен. По его лицу было тяжело прочитать хоть какую – то эмоцию, однако Роза, схватив мага за руку, услышала его бешено колотящееся сердце.  

– Кто? – словно дурак, уточнил Ред.  

– Натан…  

И вдруг Ингрид, осев на колени, зарыдала, закрыв лицо руками.  

Роза обняла Реда, тем самым пытаясь не заплакать и оказывая магу поддержку.  

Но Ред даже не двигался. Его лицо окаменело. Маг повернул голову и посмотрел в полумрак покоев Натана, где все свечи потухли. Глубокий вдох дался Реду сложнее, чем толчок Розы в сторону – и вход в комнату к брату.  

Ингрид никак на это не отреагировала, как и Роза, удар коленками о пол для которой оказался даже больнее, чем любая рана. Она могла понять Реда, однако на глаза все равно навернулись мерзкие слезы.  

Маг тихо проник в темноту, после чего взмахнул рукой – и запер двери, чтобы покой брата больше ничто не потревожило.  

Осознание не приходило, хотя Ред видел смерть столько же раз, сколько и каждое утро солнце на небе. И ни разу за все свои годы службы ни за кого, даже за самые трагически оборвавшиеся судьбы, маг ни разу не заплакал.  

Даже горстки переживаний не испытал…  

Но то были посторонние ему люди, которых оплакивали его клиенты. А тут его родной человек, о смерти которого сообщили так же тихо и просто, как это и произошло.  

Ред подошел к кровати, увидел, как лунная полоска скользнула по лицу Натана – и осветила умиротворённый лик брата. Блейк – старший умер абсолютно безболезненно и осторожно, словно не желая никого беспокоить своей болью.  

Маг тихо присел на край кровати, все еще не осознавая случившегося.  

Его сознание рисовало перед собой не картину смерти, а просто глубоко сна. Без дыхания… без сердцебиения…  

Ред тронул горячими пальцами ладонь Натана – и ощутил лишь холод. Словно брат превратился в ледяную скульптуру.  

Последние свечи догорали в прикроватном канделябре, роняя свой воск на деревянную тумбу и отбрасывая желтые блики на флакончики с лекарствами.  

За окном началась пурга, это было слышно благодаря трубе камина. Завывания были похожи на чей – то тихий свист незнакомой мелодии, и Ред, прислушавшись к этой мелодичной тишине в оранжевых бликах, вдруг почувствовал ту самую надорвавшуюся нить внутри.  

Это была разорванная связь…  

Его брат… самый близкий ему человек… он умер… его больше не будет… Ред не услышит больше нравоучений, смеха и бестолковых стенаний Натана по поводу его младшего братца…  

В груди заболело так, что Реду захотелось закричать, но воздух в легких кончился. Маг задохнулся, и, чувствуя, как в трахее застряло что –то невесомое, но в то же время не дающее вдохнуть, упал на груди Натана.  

Он схватил брата за руку и рубашку, так как не мог отпустить его.  

Ред сам учил своих людей и коллег вокруг, что нужно уметь отпускать близких на тот свет, но сам, столкнувшись с утратой, был не готов к такому.  

Не в тот момент жизни нечто решило отнять у мага Натана…  

– Нет… пожалуйста… Натан… скажи, что пошутил… пожалуйста!.. нет! Нет!.. Натан, – Ред начал трясти оборотня, – открой глаза! Умоляю! Зуди мне сколько хочешь по мозгам! Волнуйся и переживай! Только вернись, пожалуйста! Умоляю тебя!..  

Ред почувствовал жуткое содрогание в теле. Позвоночник разгорелся, как и кристалл у сердца, после чего парень ощутил боль в голове. Маг стискивал пальцами руки Натана, желая тем самым удержаться в сознании.  

– Я не отпущу тебя…  

Глаза сами собой закрылись, а душа магическим образом успокоилась, накричавшись.  

Ред лежал на ледяном покрывале на груди брата и смотрел в умиротворенное лицо Блейка – старшего, пока горячая слеза скатилась с щеки – и упала на уже закостеневшую руку Натана.  

Сознание начало затуманиваться. Тело стало каким – то невесомым, и Ред, осознавая, что теряется в бреду, сильнее сжал пальцы Натана – и с ужасом понял, что остался один.  

Белянские – не его семья.  

Он им чужой. Он им не сын…  

А Натан… он его брат… он вырастил его, воспитал… последний самый близкий человек бросил его. И Реду впервые в жизни стало жалко себя.  

Чем он заслужил такое?  

За что его все покидают?  

Почему все происходит именно так?!...