Сбывшаяся мечта Остапа Бендера, если считать г. Фергана где люди ходят в белых штанах - Рио-Де-Жанейро! (Глава II)

Через несколько секунд, после того как тронулось маршрутное такси, водитель включил автомагнитолу и в салоне полилась песня в исполнении мега-звезды узбекской эстрады Юлдуз Усмановой. Впереди сидящие пассажир и водитель такси стали в такт музыке покачивать головами и плечами, а сидящие сзади пассажиры, плотно прижавшиеся друг к другу телами не могли не только пошевелиться, но даже повернуть головы. Боковым зрением Остапали видел только мелькавшие строения двух, трех и четырех этажных зданий. Вскоре сквозь музыку один из пассажиров, сидящих позади Остапали, прокричал что-то вроде "тухта" или "тахта" и такси резко прижавшись к обочине, остановилось. Шурави с трудом повернув голову к Остапали сказал, что надо выйти и пропустить на выход пассажиров сзади них сидящих. Первым вышел Остапали, а следом Шурави, который выйдя из такси, сложил пополам сиденье где сидел Остапали, после чего с заднего ряда вышли трое пассажиров, а первым вышел пассажир, сидящий по другую сторону от Шурави. Теперь в тронувшемся такси ехали только они двое, если не считать водителя и сидевшего возле него пассажира. Через несколько минут и Шурави прокричал "тухта" и они выйдя из маршрутного такси зашагали по тесной улочке, представлявшей собой пыльную грунтовую дорогу, по обоим сторонам которой тянулся сплошной глиняный забор, по местному "дувал", в котором через каждые 25 или 30 метров были установлены деревянные ворота с калиткой, либо одни деревянные калитки. Напротив одной из таких калиток, друзья и остановились.  

Калитка была изготовлена из строганных досок толщиной четыре сантиметра, сбитой между собой такими же досками, формой буквы "Z", напоминавшую тот же самый знак, что оставлял на теле или одежде герой фильма "Зорро", своей шпагой. На верхней части знака висел на небольшом шнурке продолговатой формы камень. Постучав камушком о калитку как радист "сигналом Морзе", Шурави на шаг отошел от калитке, сказав при этом, что Соткин-ака дома, ибо когда его нет дома, тот уходя из дома перекидывает камушек на другую сторону калитки. В это время за калиткой раздалось кудахтанье кур, крик петуха и мычание коровы, а вот лая собаки слышно не было. Через несколько секунд калитка отворилась и из нее вышел хозяин дома. Скользнув глазами по Шурави, он остановил свой взгляд на Остапали и оба стали внимательно рассматривать друг друга.  

Перед взором Остапали стоял щупленький мужчина с фигурой подростка, одетый в заношенную и выцветшую рубашку с длинными рукавами, закатанными по локоть. Хоть рубашка была старая и заношенная, любой в ней признал бы рубашку "Дружба", бывшая как бы визитной карточкой Китая во времена СССР, как в этой стране матрешка. Брюки его были непонятного цвета и кроя и выглядели комично из-за того, что были немного коротковаты. Ноги были обуты в старые стоптанные сандалии коричневого цвета производства Чехословакии, а на голове красовалась лихо надвинутая на лоб заношенная тюбетейка, прикрывающая почти всю залысину. Волосы были коротко, почти наголо острижены, но то что они были седыми, можно было определить даже по этой короткой стрижке. Возраста он был неопределенного, ему можно было дать пятьдесят лет и все шестьдесят пять лет и возможно причиной моложавого возраста была фигура подростка, а старили его отсутствие нескольких передних зубов и седина волос. Однако очень живыми и как-то располагающими к себе были его глаза, с мелкой сеткой морщин под ними.  

Совсем иное впечатление произвел на хозяина дома Остапали, он увидел перед собой мужчину с сильным телом и мощным торсом, что подчеркивали белоснежная футболка плотно облегающая плечи, руки и грудь и коричневые вельветовые джинсы, а ноги были обуты в апельсинового цвета кроссовки фирмы "Адидас". Светло-русые волосы, зачесанные на пробор, были слегка тронуты сединой, а прямой нос и волевой подбородок говорили о большой силе воли и духа, чистый и слегка выпуклый лоб, мог свидетельствовать об умственных способностях и настойчивости в исполнении задуманных планов. Но больше всего его поразили глаза гостя, ведь взглянув на них, он вспомнил СИЗО в городе Калуга, где сидел перед судом, ежедневно ведя "дружеские" беседы со следователем на допросах, именно такие глаза были у следователя, от взгляда которого во время допросов, его бросало в непонятную дрожь или гипнотическое состояние – лишали Соткин-ака силы воли, сопротивляться, думать, что-то предпринимать. Это был немигающий взгляд удава на кролика. И вся эта сцена продолжалась не более нескольких секунд.  

– Соткин-ака, это мой хороший друг Остапали, он приехал погостить ко мне, и если вы не будите против, не мог бы он пожить со мной несколько дней. Мы так давно не виделись с ним, – закончил представление друга Шурави.  

– На востоке всегда рады гостю, и если это твой друг Шурави, то этому я рад вдвойне, – ответствовал Соткин-ака и приложив ладонь правой руки к сердцу, левую вытянул в направлении внутреннего двора дома. – Прошу быть моим гостем твоего друга.  

Шурави и Остапали не стали себя долго упрашивать и сразу же вошли через калитку, слегка согнувшись в поясе, так как если для хозяина дома калитка была несколько высоковата, то для гостей слегка низковата. Войдя во двор, Остапали увидел перед собой в семи метрах фасад дома, длиной не более десяти метров. Дом был глинобитный как и забор, но только оштукатуренный и выкрашенный белой известкой, а цоколь дома был покрашен цементным "молоком". По середине фасада дома, была заделана деревянная филенчатая дверь, по бокам же от двери в метрах трех, были установлены деревянные окна, размером метр двадцать на два метра. Справа к фасаду был пристроен курятник, а за ним навес на четырех толстых деревянных стойках, повязанный сверху между собой тоненькими жердочками, покрытые сверху старыми кусками рубероида, где под этим навесом стояла тощая корова. Справа в углу двора со стороны калитки была сооружена из горбыля прямоугольная постройка, а доносившийся из нее специфический запах свидетельствовал, что это не что иное, как "сортир". Слева двора со стороны калитки находился мини-бетонный водоем размером метр на метр и высотой пол метра, в углу которого торчала буквой "Г" пол дюймовая стальная труба с бронзовым вентилем, причем труба была обмотана тряпкой и обвязана бечевкой, в целях безопасности водопроводной колонки от лютых морозов зимой.  

Хозяин и гости вошли в дом, перед их взором предстал длинный коридор, в углу которого напротив двери была установлена двухкомфорочная газовая плита, а рядом с ней к стене была закреплена чугунная эмалированная мойка, где на сливную "горловину" мойки был надет резиновый шланг, конец которого опускался в старое оцинкованное ведро. Над раковиной был укреплен алюминиевый рукомойник. Полы были бетонные и застелены линолеумом, очень потертые у газовой плиты, раковины и на пороге входной двери. Соткин-ака и Шурави не нагибаясь и безо всяких усилий при помощи пальцев одной ноги, скинули сандалии с ноги другой, благо оба были в сандалиях на босу ногу и стали ждать, когда Остапали "разует" свои ноги. Тот не сгибая спины присел на корточки и сняв кроссовки, рядком поставил справа от двери. Сандалии двух первых в беспорядке валялись у порога двери. Затем все трое вошли в дверь, расположенную слева по коридору и оказались в комнате четыре на четыре метра.  

В комнате справа от входной двери стояла железная кровать с матрасом, застеленная солдатским одеялом, а за ней в углу стояла обшарпанная тумбочка, на которой стоял черно-белый ламповый телевизор "Рекорд" выпуска семидесятых годов. Слева в дальнем углу стоял огромный сундук, на котором стопкой до потолка были сложены стеганные ватные курпачи и подушки. Курпачи это ватные стеганные одеяла шириной около метра и длинной от трех до четырех метров. Курпачи стелют на пол и возлежат на них как во время отдыха, так и во время приема пищи, и пиршеств. Пищу и угощения ставят на очень низенькие столики высотой не более тридцати сантиметров и расстелив вокруг него курпачи и подушки, сидят или возлежат на них вокруг стола, угощаясь всем, что поставлено на низеньком столике. В недалеком прошлом, о достатке и богатстве человека живущего в Узбекистане, судили по этим самым стопкам курпачи, одеял и подушек, ведь чем богаче был человек, тем больше у него было этих самых стопок. Слева посередине стены, по фасаду дома, было единственное окно в комнате, и как раз напротив окна стоял деревянный стол, с четырьмя задвинутыми вокруг стола венскими стульями. Стулья были очень обшарпанные, так как лак на них облез очень давно, но не смотря на это, были прочными и не расшатанными. Пригласив гостей располагаться за столом, хозяин вышел из комнаты, а Остапали и Шурави усевшись за столом друг против друга, стали молча рассматривать обстановку и убранство комнаты, хотя рассматривать было практически нечего, тем более один из них здесь сиживал почти каждый день, то за завтраком, то за ужином.  

Через несколько минут в комнату вошел хозяин, неся в руках огромный поднос со стопкой лепешек, обложенный горками сушенного урюка, винограда и "навата". Поставив поднос на стол, он снова вышел из комнаты и спустя нескольких минут, снова вошел, уже неся в одной руке чайник литрового чаю, а в другой три пиалы. Поставив все это тоже на стол, он отодвинул один из четырех стульев от стола, сел на оставшийся последний свободный стул, напротив окна. Затем поставил перед каждым из сидевших за столом по пиале, а в последнюю оставшуюся пиалу, налил из чайника чаю и сразу же вылил из пиалы чай обратно в чайник. Так он проделал всю эту процедуру еще три раза и только после этого, налил всем из чайника по пол пиалы чая, не забыв сделать это и себе. Затем так же, как у калитки, приложил ладонь правой руки к сердцу, а левой рукой показывая на поднос с яствами произнес:  

– Прошу вас дорогие гости отведать, что Всевышний послал, – и взяв одну из лепешек, стал разламывать ее на множество кусочков. – Берите, не стесняйтесь!  

Все стали брать по кусочку лепешки, заедая его сладостями и запивали маленькими глотками чая. Выпив пиалу чая, Остапали внимательно посмотрел на Соткин-ака и это не ускользнуло от него. Шурави же уплетал лепешки и сладости за обе щеки, периодически запивая все чаем. Соткин-ака так же внимательно посмотрел на Остапали и по восточному неторопливо начал беседу.  

– Уважаемый, я ничего не знаю про вас, и то что вас зовут Остапали, я узнал недавно, когда мне представил вас Шурави. Раз вы друг моего друга, то можете рассчитывать на меня в вопросах крова и еды. Что посчитаете нужным, я думаю вы расскажите сами, что вам нужно – попросите.  

Витиеватая и на первый взгляд незатейливая и бесхитростная речь хозяина дома, застала Остапали врасплох. Он думал что хозяин начнет сразу же выспрашивать его обо всем – прошлом, настоящем и планах на будущее. Теперь он как то по другому взглянул на этого щуплого и маленького как ребенок, пожилого человека. И тут он решил честно поделится планами на будущее, правда расскажет он ему не все, а только то, что необходимо знать ему, как будущему компаньону. Ведь в любом деле нужны помощники и единомышленники и в конце концов, ему одному будет очень тяжело добиться задуманного.  

– Уважаемый Соткин-ака, – так же витиевато и подражая ему начал Остапали, – зовут меня Остапали Олдим Бепулевичем ( в переводе с узбекского "Олдим" – взял, а "Бепуль" – бесплатно) и приехал я в Фергану начать собственное дело. Поле деятельности моего будущего предприятия – жилищно-коммунальное хозяйство, а проще, капитальный ремонт жилого фонда города, включающий капитальный ремонт кровли, подъездов, подвала, фасада и ремонт всех коммуникаций, включающий ремонт водоснабжения, отопления и канализации в подвалах и всех стояков коммуникаций. В общем обустраивать и облегчать быт людей. И если вы и Шурави согласитесь помочь мне в этом деле, то я бы был очень рад этому, – внимательно посмотрев на Соткин-ака после сказанного, увидел на лице того, не то насмешливую, не то снисходительно-покровительственную улыбку и это не на шутку его озадачило.  

– А вы знаете Остапали в каком состоянии городское жилищно- коммунальное хозяйство города Фергана? Сейчас половина жилого фонда города на грани полного износа, в домах не работает отопление годами, нет горячей воды, а холодная вода в домах течет ржавая. Все трубы системы отопления и горячей воды почти на девяносто процентов гнилые и не работают, то же самое и с чугунными канализационными трубами. Единственные трубы в рабочем состоянии во всех домах, это холодная вода, хотя трубы в них тоже практически прогнили. Все ЖКХ работают только на латание этих труб, ибо если и холодной воды не будет в домах, то это катастрофа государственного масштаба. Мало того, если где случится прорыв, то это катастрофа, так как закрыть отсекающие вентиля и задвижки не возможно, так как они давно не работают. Подвалы в большинстве жилых домах затоплены водой и нечистотами, из-за протечки стальных труб и канализационных. В подвал спустится без спецодежды практически не возможно, из-за полчищ комаров – заедят человека на смерть за пол часа. Но и это не все! никто не хочет идти работать в эти ЖЭКи, которые в Узбекистане переименовали в "Ширкаты", так как платят там мало, а работы не початый край, причем как я говорил раньше, вестись ремонтные работы в домах, должны в экстремальных условиях. А что говорить о материально-техническом обеспечении, трубами и запорной арматурой. Их не выделяют на всякого рода аварийные работы, а выделяют лишь на капитальные ремонты. А вот еще какой парадокс, реставрированные вентиля и задвижки на барахолках в два раза дороже стоят новых китайского производства. Трубы выпущенные при СССР, но не работавшие в системе тепло-вода-снабжения, в разы надежнее новых, выпускаемые в Узбекистане. И все это подвигает на махинации и аферы руководителей "Ширкатов". К тому же к работе в "Ширкаты" не привлечь ни одного хорошего специалиста, от сварщика, до слесаря-сантехника, ибо за такие деньги, что платят в "Ширкатах" они работать не будут. Жильцы не платят "Ширкатам" по договору за коммунальные услуги, так как за что им платить, если они ничего не делают. Платят только тогда, когда нужна справка с "Ширката", а и ее не дадут, пока не заплатишь все счета по договорам, что выставляют "Ширкаты", – тут он налил себе пиалу чая и отпил глоток, словно оратор после длительной и утомительной речи, чтобы смочить горло.  

Но если кто нибудь смотрел бы на Остапали со стороны, когда говорил Соткин-ака, то он заметил бы, как менялось выражение его лица, ибо в начале оно было почтительным, как у студента слушавшего интересную лекцию старого профессора, а вот в конце оно было примерно таким, как у человека, который только что узнал, что он выиграл автомобиль "Мерседес" последней марки  

– Уважаемый Соткин-ака, – начал Остапали, – вы вольны думать что угодно, но после ваших доводов по данному вопросу, я убедился еще больше, что я на правильном пути. И тем, что я сейчас тверд в своем решении и успехе, я во многом обязан вам. Я вижу на вашем лице крайнее изумление, ведь по вашему я должен был бы как-то задуматься и заколебаться, но этого делать я не буду и говорю это без всякого лукавства. Ровно через два месяца и не днем позже, я докажу свою правоту. Поэтому я предлагаю вам и Шурави стать моими компаньонами. Обещаю на первых порах заработную плату, вам Соткин-ак сто пятьдесят долларов, вам Шурави сто двадцать долларов в месяц, плюс ежедневные обеды в любом ресторане города Ферганы. Работа не пыльная, административная, восемь часов в день, один выходной. Работа в неурочное время, пять долларов в час, -Остапали встал и твердым голосом произнес, – если согласны, вот вам моя рука, – и протянул ее над серединой стола.  

Тут же после этих слов вскочил Шурави и мгновенно положил свою ладонь на ладонь Остапали, после чего встал и Соткин-ака, сверху прикрыв своей ладошкой две огромные ладони. Уже вечерело и Соткин-ака сказал, что Остапали если хочет, может остаться в его комнате, а если хочет, то может лечь спать в соседней комнате вместе со своим другом. Друзья пожелав спокойной ночи хозяину, ушли в соседнюю комнату.  

Комната где жил Шурави, была более скромно обставлена, нежели комната хозяина дома, ибо здесь была только стопка курпачей, подушек и одеял, возвышавшаяся не более чем на один метр. Шурави на правах хозяина постелил себе и другу по курпачи, положив на них по одному одеялу с подушкой. Затем быстро скинув одежду на пол, юркнул под одеяло. Та же процедура у Остапали заняла более продолжительное время, так как он никак не мог найти место куда положить или повесить одежду. Во первых бросать ее на пол, как это сделал его друг он не хотел, и в конце концов повесил одежду на гвоздики, которые были не до конца вбиты на оконной раме. А вот Соткин-ака немного поворочавшись на койке уснул крепким сном. Шурави долго лежал с открытыми глазами и подсчитывал, сколько же это будет сто двадцать долларов на местные деньги, сумы. Когда закончил подсчеты, он остался доволен и сразу же уснул. Остапали тоже сразу не заснул, ведь то что рассказал Соткин-ака, было тем самым ключиком от ларчика, а попросту сейфа где деньги лежат и причем не малые. А вскроет он этот ларчик легко, без шума и грубого взлома. Наконец и он уснул, и вы дорогие читатели вскоре убедитесь, что все планы нашего героя не миф и фантазии.  

-продолжение следует-