Игры разума

Наш дом был метрах в пятистах от школы и это расстояние, кажется, я преодолевал миллионы раз. Летом, зимой, весной, осенью. Чаще в темноте, но иногда и при свете, прерывающим на несколько часов бесконечную полярную ночь.  

Путь лежал через поле. Такое, для физкультуры. Футбольное и зеленое по задумке, но почти всегда покрытое коричневой грязью или пеленой, а то и сугробами снега. В этот раз оно было просто серым. Я шел со стороны школы в каких-то своих мыслях, уткнувшись носом в ботинки. Начинался дождь и шея рефлекторно телескопировалась в плечи.  

По правому краю поля, если стоять спиной к музыкальной школе, а я всегда старался именно затылком слышать эти заунывные и нескладные звуки из открытых окон, стояли какие-то строительные вагончики. Толпа мужиков в неряшливых синих и оранжевых робах что-то строили по соседству. Они были перемешаны как осенние листья на лужайке. Одни – уже будто в потемневших от заморозков и времени манишках, а другие ещё такие яркие и одновременно пыльные. Кто-то спокойно разговаривал друг с другом, кто-то смеялся, кто-то сидел на корточках и сосредоточенно курил.  

Внезапно началось нечто. Кто-то в синем, перейдя на истошный крик, набросился на того, что в оранжевом и повалил его на землю. Подбежал второй, третий и через мгновения уже целая толпа мужиков начала увлеченно мутузить друг друга. Кто-то, еще не заметивший драки, продолжал степенно и с улыбкой общаться, не замечая различий в цвете одежды, а кто-то уже срывался с места туда, в гущу событий, хватая под руку всё, что придется: топоры, палки, куски арматуры, лопаты. Моргнуть не успел, а сотни обезумевших от ярости уже хаотично рассредоточились по полю, а синий и оранжевый смешался в единый бордовый.  

Что делать??? Посмотрел на грудь – на мне не было робы какого-то отличительного цвета, а яростный, гудящий поток из людской массы всё приближался. Кажется, они уже слились в один оттенок и не различали, где «свои», а где «наши». Моя серая хрущевка виднелась за вагончиками, но пробраться к ней через поле битвы не представлялось возможным.  

И я побежал. Стремглав, наискосок, подальше от этого безумия. Не оборачиваясь, чтобы не видеть погони. Бойне нужна энергии и она питалась ей, втягивая всё, до чего только могла дотянуться. Впереди была опушка, с которой мы когда-то в детстве катались на лыжах. Да и не в детстве, всегда, когда оказывались на ней с друзьями, старались именно скатиться, а спуститься с этой горушки. Однажды даже затащили на неё выброшенный на помойку холодильник и как на олимпийских санях, по двое и даже трое, раз за разом пролетали эти 20 метров искреннего счастья. Но сейчас я бежал в гору. Один, без друзей и без ощущения счастья.  

Дождь усиливался. На горе, за деревьями возвышался желтый деревянный домик. Откуда он здесь? Он так похож на тот, что у меня в деревне. Где было лето и много света. А может там меня ждут бабушка и дедушка? Такие добрые, родные и печка со свежеиспеченными пирожками в углу. Срочно туда! Но окна заколочены, дверь на замке, а холодный дождь лупит пуще прежнего. Лезть на крышу! Карабкаюсь по склизким стенам, хватаюсь за острые кромки водостоков. Руки впиваются в ветхую черепицу. Она отламывается и пробираться к козырьку крыши всё сложнее. Пронзает мысль, что и там, на верху, спасения не будет, но надо же хоть что-то сделать, хотя бы попытаться. Срываюсь. Лечу.  

Всё замедляется… Я не устремляюсь вниз подобно камню, а словно лист взмываю то вправо, то влево. Крылатые качели. Летят, летят, летят… Но не вверх, а вниз. Лапы елей и ветви берез такие близкие, красивые и спасительные. Пытаюсь за них ухватиться, чтобы замедлить и без того подозрительно долгое падение. Раскачиваюсь, подобно аватару, вновь и вновь меняя траекторию. Этот танец борьбы за жизнь так завораживает и увлекает, будто самое прекрасное, что в ней было. Темно. Наверное, это земля. Юра, прости, мы не придумали, как приземлиться.  

И ничего не происходит. Тишина. Долго.  

Кажется, удалось приоткрыть глаз. Комната какая-то. Здесь мама, бабушка и брат. Папы и дедушки в комнате нет. Значит, я всё ещё здесь, на Земле.  

Мама просит меня на пытаться вставать, а брат с нескрываем любопытством рассматривает меня, но не рассказывает, что конкретно в норме, а что не очень. Бабушка просто сидит поодаль и молчит.  

– Знаете, что там было? Там, там… А как я здесь оказался? Почему наш деревенский дом теперь на севере? И почему в нем никто не живет?  

– Саша, тише. Мы всё знаем. Всё будет хорошо. Лежи.  

Что-то сбивчиво пытаюсь рассказывать. В деталях. Но меня каждый раз останавливают и, кажется, я им даже мешаю своим сумбуром разговаривать или думать о чём-то своём. Про такое же поле, людей, какие-то события. И жизнь продолжается. Течет. Как река. То вправо, то влево. То бурным потоком, а то тихим омутом.  

Пойду искать лодку и весла.