FB2 Режим чтения

Тихая заводь

Рассказ / Мистика, Приключения, Хоррор
Незадачливые американские туристас попадают в переделку в Мексике – теперь за их головами охотятся бойцы картеля. Путь к спасению лежит через тихое место в глуши, куда никто не смеет сунуться…
Объем: 4.062 а.л.
Группа: Нет начала и нет конца

Оглавление

The Calm Bay

— Ты разочаровал меня, Джимми. Не можешь даже себе представить, как сильно.  

Представить я очень даже мог. Страшно было и сказать, как я влип. И выхода не предвиделось. Разве что свет в конце тоннеля…  

Мне и в голову бы никогда не пришло злить Фрэнка Морелло — одного из самых влиятельных и опасных людей Лос-Анджелеса, серого кардинала криминального мира Города Ангелов. Того самого человека, что заправлял неприглядной, обратной стороной прибрежного мегаполиса, столь отличной от его лощёной неоново-гламурной показушной стороны. Человека настолько влиятельного и занятого, что было просто уму непостижимо, как он вообще уделял сейчас время такому ходячему разочарованию как я.  

У меня не было иллюзий насчёт того, что при обычных обстоятельствах Морелло не стал бы лично возиться со мной и выслушивать жалкие оправдания — просто дал бы отмашку, и его громилы, недолго думая, упаковали бы меня, причём вовсе даже не для витрины в супермаркете. Впрочем, я и сейчас ещё не был вполне уверен, что именно таким образом дело и не закончится. Двое громадных гориллоподобных парней стояли позади меня, скрестив бугристые руки и угрожающе молча. Лучше бы они двигались или говорили, честное слово. Текущее же их поведение меня нервировало куда больше, чем, если бы они, скажем, разминали кисти рук, нарочито пощёлкивая суставами и поигрывая кастетами.  

Один из сподручных — не иначе как капо или особо приближённый лейтенант — сидел по левую руку от Морелло, развалившись в своём кресле, закинув одну ногу на другую, и, прищурившись, с ленивым интересом, оглядывал меня.  

Сам же великий и ужасный восседал за массивным дубовым столом — облокотившись на него, он сложил руки замком у подбородка и в полной мере готов был выслушивать мои сбивчивые оправдания.  

— Я могу всё объяснить, мистер Морелло… Я торчу вам нехилую сумму… И именно потому я… Я же не какой-то грёбаный нарколыга… Вернее, я давно завязал, но денег у меня сейчас нет… — я даже заломил руки в приливе отчаяния. — Но мы забились с Томми-Раз-Два, что я одолжу его спортивную тачку, она же тюнингованная по самое не балуйся… Куш в гонках был приличный… И всё шло хорошо…  

— Ага, — лениво подал голос капо, — пока наш грёбаный драндулет не оказался у тебя на пути — это ты хочешь сказать, да? Так, значит? В аварии мы виноваты?  

— Я этого не говорил, — мотнул я головой. — Я не рассчитал дрифт на повороте… А то, что в итоге вписался в машину мистера Морелло…  

— …В его любимый «корветт», — ядовито заметил капо.  

— …это чистая случайность, — закончил я трагическим шёпотом.  

Морелло молчал некоторое время, обдумывая что-то, после чего откинулся в кресле, всё так же держа руки сцепленными. Оно неприятно заскрипело — так, словно Смерть в балахоне сошла с экрана «Седьмой печати» и прошлась по ссохшимся доскам. Я с опаской поморщился.  

— По правде говоря, Джимми, — глубокий бархатный баритон Фрэнка Морелло успокаивал, даже если он и озвучивал непостижимые и страшные по сути своей вещи. Глава Семьи бросил на меня оценивающий взгляд и даже прицокнул, — сегодня твой счастливый день.  

Повисло напряжённое молчание. Прозвучало это его заявление настолько неожиданно, что я был теперь абсолютно растерян.  

— Знаешь, это даже невежливо, честное слово, — замок из пальцев взорвался, Морелло в недоумении раскинул руки. — Ты будто бы даже не хочешь поинтересоваться, чего это тебе вдруг так свезло.  

Я исподлобья недоверчиво посмотрел на Морелло, прикидывая, шутит тот или как. По-моему, так он просто забавлялся. Играл со мной, как кошка с мышкой.  

— А ну живо спросил у босса, чего это тебе так повезло! — раздражённо бросил капо.  

— У мистера Лири сегодня дурное настроение, в отличии от меня, — благодушно рассмеялся Морелло. — Давай, не робей, Джимми. Спроси, почему тебе так повезло?  

— Потому что мне сломают только одну руку, вместо всех конечностей? — выдавил я.  

Лири подскочил как ужаленный. Я отпрянул — и налетел спиной прямо на громил позади.  

Морелло же ехидно усмехнулся и сделал едва заметную отмашку левой кистью. Но капо хватило этого движения — он замер, словно охотничий пёс в стойке наизготовку.  

— Уверены, босс? — Лири в ярости раздул щёки, его рука так и хотела выхватить пистолет из-под полы ладно скроенного пиджака — у меня не было в том ни тени сомнения.  

— Да-да, спокойно, Дэнни, — прищурившись, остудил пыл подручного Морелло. — Ведь именно это нам сейчас и нужно. Помнишь? Хейз хороший водила — спору нет — но вот Джимми… У него язык подвешен что надо! — Морелло одобряюще посмотрел на меня. — Нет, серьёзно, отныне ты будешь отмечать день рождения дважды в год…  

Я ожидал подвоха. Его не может не быть, если имеешь дело с мафией, пусть и самое плёвое. И он был.  

Морелло кинул на меня ещё один быстрый оценивающий взгляд и небрежно заметил:  

— Если, конечно, справишься…  

Он встал, обошёл вокруг стола, присел на край и указал рукой на одно из пустых гостевых кресел перед собой:  

— Присаживайся, Джимми.  

Я послушно проковылял вперёд и плюхнулся на указанное место.  

Морелло же обратился к одному из громил:  

— Сонни! Где Хейз?  

— Внизу, в примерочной, — угрюмо буркнул в ответ Сонни.  

Морелло кивнул:  

— Приведи-ка его сюда!  

Громила неловко затоптался на месте.  

— Что? — удивился Морелло. — В чём проблема?  

— Уверены, что мне стоит идти за ним, босс? — смущённо пробубнил Сонни. — Вы здесь справитесь?  

Морелло воздел руки к небу:  

— Святая Мария и грёбаная богородица! А какого чёрта мне вдруг не справиться?! — он вдруг расхохотался, подался вперёд и хлопнул меня по плечу: — А-а, понимаю… Чёрт, какая забота, Сонни! Ты лучший телохранитель, что у меня был — вот тебе крест! Но это Джимми Чейз, он напуганный инфантильный мальчик, а не Хладнокровный Люк и не Великий Уравнитель. Кроме того здесь остаются Дэнни и Лу. Так что не волнуйся — в твоё отсутствие я останусь цел и невредим. А это значит, что ты не лишишься работы и после не придётся обращаться на биржу труда. Так что давай-ка, топай за Джонни Хейзом!  

Бугай кивнул и отправился за названным и неведомым мне Джонни Хейзом, Морелло же продолжил упиваться своим красноречием.  

— Таки да, тебе чертовски повезло, Джимми, просто сказочно повезло. Такой шанс круто изменить свою судьбу, сменить направление, начать новую жизнь — он ведь выпадает далеко не каждому. Чёрт, с таким бы везением тебе в Вегасе играть… — тут он осёкся, примолк и даже смущённо закашлялся, обменявшись быстрыми взглядами с мистером Лири. — Извини, я… Знаешь, вообще-то мне нравились фильмы с твоим отцом. Некоторые. Я был бы даже не против, если бы он сыграл меня, — Морелло пожал плечами. — Недавно одна студия застолбила право на экранизацию моих мемуаров…  

Я нехотя кивнул — не любил вспоминать об авиакатастрофе над Вегасом, которая разделила жизнь моей семьи на «до» и «после» — и холодно заметил:  

— Мне не нужна протекция отца. Я не прошу у вас снисхождения по этой причине.  

— Никто не говорит о протекции, — покачал головой Морелло, — ты вернёшь нам долг — и с лихвой, о, да, а то как же! Мистер Лири!.. — и он выжидающе указал на капо.  

Тот же вынул из внутреннего кармана блокнот, откинул крышку, полистал, нашёл нужную страницу и озвучил:  

— Двадцать тысяч.  

— О, Джимми, — покачал головой Морелло, явно расстроенный услышанным, — это же целая куча денег для будущего яппи, вроде тебя! Это же надо — столько спускать на дурь!..  

— Я в завязке, — дрожащим голосом сказал я. — Говорю же, несколько месяцев как чист!..  

— Да?! И твой куратор в группе анонимных наркош доволен тобой? Он порекомендует нам тебя, если мы спросим, а? — повысил голос капо. — Судя по тому, как ты прошёл тот поворот, упорот ты был по самое не балуйся!..  

— Куратор?!.. Что?!.. Я не посещаю групп!.. С чего вы?!.. И мне просто не повезло, ясно? — я отбивался настолько отчаянно и рьяно, как только мог, но чувствовал, что теряю контроль над ситуацией, а это означало лишь одно — все козыри на руках моих оппонентов.  

— Да нет, говорю же — очень даже повезло, — снова сказал Морелло. — Это было не просто досадное столкновение, это сама судьба свела нас, не иначе, — многозначительно поднял указательный палец Морелло.  

— Ремонт тачки тебе влетит кусков в тридцать — и это минимум. Она была сделана под заказ — это тебе не заводской ширпотреб! — безжалостно подвёл черту капо.  

— Твоё счастье, что мистер Лири знает тебя в лицо, — Морелло кивнул на капо. — Твоё же счастье, что я сам был в автомобиле и не горел желанием устраивать разборки. Иначе же… — и он скептически прицокнул, проведя ребром ладони по кадыку. — И твоё счастье, что, очень может быть, именно ты — тот, кто нам сейчас нужен!..  

Я слушал, не понимая, как именно мог бы пригодиться преступному сообществу — и в голову лезли варианты один хуже другого.  

— Как у тебя с актёрскими данными, Джимми? Папины гены сослужат тебе хорошую службу? У меня как раз есть одно дельце, которое лучше было бы спихнуть на кого-то… — Морелло развёл руками, — со стороны…  

— На фрилансера, — вставил мистер Лири.  

— Точно, — согласился Морелло. — На лицо, никак не связанное с нами, но заинтересованное в успехе предприятия. Прямо-таки жизненно заинтересованное… — и тут он очень говоряще посмотрел на меня.  

Собрав все силы в кулак, я выдохнул и начал говорить:  

— Слушайте, мистер Морелло, я не…  

Морелло и Лири выжидающе слушали, как именно я закончу эту фразу, и явно напряглись — даже вперёд в нетерпении подались. Лу позади тоже напрягся — и наверняка уже беззвучно занёс у меня над головой свои молотообразные кулаки в ожидании отмашки от главного.  

— Я хочу сказать, что мне не хотелось бы делать что-либо противозаконное, — поправился я.  

— А у тебя выбора нет, парень, — тут же отрезал капо. — Ждать мы не будем. Ты же не хочешь, чтобы наши парни наведались к твоей матери? Или к мачехе? Или к твоей симпапулечке-сестрёнке? И поверь — вовсе не для того, чтобы уведомить их о твоём отчислении за неуспеваемость. Это будет «красное уведомление». Понимаешь?.. Красное…  

Я в отчаянии перевёл взгляд на Морелло. Тот был серьёзен. Лёгкая улыбка растаяла, добродушие, до того плясавшее в его глазах улетучилось, остался лишь лёд.  

— Очень не хотелось бы доводить до такого, — сказал Морелло. — Мы же не чёртовы маньяки… Но ты нам и вправду должен… Впрочем, — он соскочил со стола, обошёл его вокруг и вернулся в кресло, — тебе ни к чему впадать в отчаяние, в которое, как я вижу, ты уже окунулся с головой. Успех предприятия высок — и тебе нужно лишь не завалить дело. Притом заметь — ничего сверхужасного делать не придётся. Нужно лишь перегнать тачку через границу. И после этого твой долг будет аннулирован, претензий у нас не будет ни к тебе, ни к твоей семье.  

— Не вздумайте трогать мою сестру, — предупредил я. Не мог сдержаться, хоть и знал, что это звучит жалко — я был не в том положении, чтобы диктовать хоть какие-то условия.  

— Она ведь актриса, да? — вкрадчиво осведомился капо. — Она-то точно пошла в отца. Было бы жаль испортить её прелестное личико…  

— Не трогай её, у#бок! — рявкнул я, резко повернувшись к Лири. — Даже не вздумай её трогать!..  

— Чёрт, успокойся, Джимми! — повысил голос Морелло. — Остынь! Никто не будет её трогать! Слышишь?!.. Мистер Лири иногда перегибает… Но вот припугнуть, если ты вдруг примешь неправильное решение и спешно покинешь Лос-Анджелес, не имея намерения отработать свой долг… А в случае, если этот твой вояж затянется, скажем, подтюнинговать её тачку парочкой бит… Кстати, она знает, в какую передрягу влип её братец? Где она сейчас?  

— Она… она на Comic-Con, в Сан-Диего… — сам не мог понять, почему сказал ему об этом. Но тон Морелло меня успокоил и немного привёл в чувство, отрезвил — и инстинктивно я доверял ему.  

— Неужели?! Вот и чудно! — воскликнул Морелло. — Это значит, что на обратном пути ты запросто можешь повидаться с ней!..  

— Обратном?.. — удивился я.  

— Разумеется, — невозмутимо отозвался Морелло. — Нам нужно, чтобы ты с напарником перегнал один фургон в Мексику.  

— В Мексику? Просто фургон? — не могло такого быть. Должен был быть подвох. Очередной подвох, когда на деле всё оборачивалось не тем, чем казалось поначалу – словно совы в детище долбанутого на всю голову Линча.  

Морелло поморщился и недовольно закатил глаза:  

— Просто — не просто? Не всё ли тебе равно?.. Детали, детали… Знаешь…  

Но тут он осёкся — послышались шаги. Дверь кабинета распахнулась, и вошли двое — Сонни в сопровождении парня.  

Последний был крут до невозможности — до невероятия! Такими не становятся, такими рождаются. Он был словно бы сам Джеймс Дин, сошедший с экрана и помноженный на сто. Рабочие ботинки, закатанные в них ладно сидящие джинсы, умопомрачительная косуха, лихо поставленный кок и презрительный ледяной прищур, от которого и Клинт Иствуд наложил бы в штаны — все без ума от таких вот бунтарей, ко всему ещё и смазливых. Даже я рот приоткрыл в изумлении.  

— А, вот и твой напарник, Джимми! — возвестил Морелло. — Знакомься — это Джонни Хейз, наш гость из далёкого Диксиленда. Если бы Маргарет Митчелл жила сейчас, то написала бы «Унесено ветром» именно о нём.  

Красавчик Хейз коротко кивнул и приземлился в кресло рядом со мной.  

— Итак, — Морелло гостеприимно развёл руками, указывая ладонями на нас, — Джонни и Джимми…  

— Хорошо, что не Джордж и Ленни, — ввернул капо, чем вызвал взрыв хохота в кабинете. Что удивительно — держались за бока даже Сонни и Лу, я специально оглянулся, чтобы удостовериться, что мои уши меня не обманывали. Видимо, в двух классах церковно-приходской школы не обходили стороной Стейнбека.  

Наконец смех понемногу улёгся, Морелло вновь принял добродушный и одновременно серьёзный вид, мистер Лири — лениво-равнодушный и подчёркнуто отстранённый, но я чувствовал, что на самом деле он как пружина на взводе — только дай ему повод и он ринется вперёд, разнося оппонентов в клочья. Амбалы у двери также погрузились в привычное для представителей своего вида летаргическое умиротворённое ожидание.  

— Вы, парни, здорово подвели одного уважаемого человека, оба задолжали ему приличные такие суммы, — многозначительно ткнул пальцем в нашу сторону Морелло. — Но!..  

Он сделал театральную паузу:  

— Всё можно переиграть. Вы выполните поручение от этого уважаемого человека, взамен же все ваши прегрешения будут забыты, долги аннулированы — вы будете свободны и вольны, как перекати-поле на просторах Аризоны. А сделать-то нужно смешно сказать — переправить через границу фургон. Представляющий ценность для одной уважаемой организации и их партнёров за рубежом. Да-да, Джонни, — кивнул Морелло, заметив, движение со стороны Хейза, — теперь понимаешь, почему нужен именно ты. Этот парень — водитель от бога, — доверенным тоном сообщил, повернувшись ко мне, Морелло, — сам Стив Маккуин заплакал бы горючими слезами, узнай он, что на треке с ним будет гоняться Джонни Хейз. Может тебе стоило усадить его вместо себя, а, мой незадачливый стритрейсер? — он подмигнул.  

— Может… — согласился я. — Правда, я не мисс Дэйзи и не глава уважаемой организации, я и сам умею водить, так что мне не нужен личный шофёр…  

— Можно я вломлю ему, босс? — с надеждой в голосе попросил мистер Лири.  

Морелло в ответ коротко дёрнул головой:  

— Нет-нет, говорю же тебе, это именно то, зачем и нужен Джимми для нашего маленького предприятия. Именно совместное участие обоих ребят и обеспечит его успех, я уверен в этом.  

И Морелло снова обратился ко мне:  

— Видишь ли Джимми, Джонни Хейз — он, конечно, парень крутой, но несколько, — тут он пожал плечами и замялся, подбирая нужное слово, — скованный… Да! Скажем так — скованный. Ему не достаёт твоей непосредственности и твоего остроумия. Так что ты будешь в ответе именно за это в предстоящей операции — применяй своё красноречие в беседе с копами и с пограничной службой, убеди их…  

— Что именно вам нужно? — до меня всё ещё не доходило, к чему клонит Морелло.  

— Нужно, чтобы вы на нашем фургоне, загруженном товаром, без проблем пересекли границу с Мексикой и доставили его в одно местечко в Тихуане. Вот и всё, — разъяснил Морелло. — Но, видишь ли, Джимми, есть одна проблема.  

— У меня довольно неплохо с испанским… — начал было я, но Морелло покачал головой. Нет, дело было не в моём неплохом испанском.  

— Таможенный контроль, — лениво протянул капо.  

— Именно! Именно — таможенный контроль! — подхватил Морелло. — Пройдёте его — и нет проблем, всё будет шито-крыто. Единственная потенциальная проблема — это именно этот чёртов таможенный контроль. Мы на пограничную службу повлиять не можем, а иначе бы давно держали их на коротком поводке. Никто, знаете ли, не всесилен…Парней на границе мусолят куда более тщательно, нежели прочих.  

— Так… почему бы не послать для перегона девушек? — мой вопрос звучал просто до неприличия наивно.  

— О, конечно, — оскалился капо, — может, отправим туда твою сестрёнку, а? Как тебе такой вариант?  

— Как тебе вариант пойти и поиграть посреди хайвэя, по которому мы поедем? — поинтересовался я в ответ.  

— Спокойно! Спокойно! — повысил голос Морелло, заметив движение со стороны своего капо.  

Убедившись, что неразборчиво и едва слышно бурчащий себе под нос самые страшные проклятия в мой адрес мистер Лири не возобнвляет попыток оторвать свой зад от кресла, Морелло обратился ко мне:  

— Потому, Джимми, что я не доверяю женщинам за рулём, как бы оскорбительно это ни звучало. Мне нужен надёжный водила. Но ты верно мыслишь — к девушкам у пограничной службы меньше вопросов. А ещё меньше — к семьям. А ещё меньше будет вопросов к паре парней, которые представятся им как семья.  

Я поначалу ничего не понял. Так бывает — вроде слышишь или читаешь что-то, и оно ошеломляет тебя настолько, что тебе нужно ещё не один раз услышать, увидеть или перечитать, чтобы поверить в это. Или даже хотя бы просто понять.  

— Пара. Молодожёнов, — добавил Морелло. Видимо, для пущего эффекта. — Только обвенчавшихся.  

Мы с Джонни в недоумении переглянулись меж собой. Он, нахмурившись, обронил только отрывистое: «Что? » Но в одном этом слове уместились целая гамма чувств и даже буря эмоций, вроде: «Что, мать вашу?! Что это за дикую пое##нь я только что услышал? »  

Лири расплылся в довольной улыбке — он, наверное, в жизни не был более счастлив, чем в этот момент. Морелло кивнул и принялся терпеливо объяснять:  

— Слушайте… Я ведь знаю, как по-дурацки это всё звучит… И что это вам не сильно по нраву… Я нисколько не сомневаюсь, что вы все из себя дохрена брутальные самцы…  

— А я вот что-то сомневаюсь насчёт Чейза, по-моему, ему и притворяться не надо, — ухмыляясь, вставил своё веское слово мистер Лири, этот грёбаный Чеширский кот.  

— Спроси у своей мамы, она развеет все твои сомнения, — бросил я в ответ.  

— Лири, заткнись. Серьёзно. Захлопни хлебало и не открывай его, пока я тебе на разрешу, — отрезал Морелло, даже не поворачивая головы в сторону своего подручного.  

Тот в праведном гневе раздул ноздри, но не стал перечить боссу, подчинился и утонул в кресле — только я его и видел.  

— Но к вам будет меньше вопросов. Если вас, голубков из Сан-Франциско, задержат на границе и станут тщательно досматривать — может разгореться нешуточный скандал — а оно им надо? Нет, сейчас никому не нужно, чтобы его обвили в токсичности, нетерпимости и чёрт знает, в чём ещё… Нет, по нашим прикидкам вас должны без проблем пропустить, даже не загоняя на взвешивание.  

Джонни по-прежнему недоверчиво смотрел на Морелло — так что тот, не выдержав гнетущего молчания, вздохнул и развёл руками:  

— Знаю, знаю, Джонни, маленький ты мой конфедерат, знаю, как это всё будет выглядеть со стороны. Для тебя, выходца с консервативного Юга это кажется безумием, ты, может, даже думаешь, что попадёшь в ад за подобное, но… Мы всяко-разно прикидывали — и для вас это лучший из имеющихся вариантов.  

Морелло немного помолчал — видимо, чтобы мы всё услышанное переварили — и продолжил:  

— Не стану скрывать, парни — дело нешуточное. Перевезти 500 фунтов отборной марихуаны в страну, где официально это дело под запретом — та ещё задачка. Но мы предлагаем вам вариант того, как можно свести весь риск к минимуму. Вам решать, как поступить, вы можете и не изображать влюблённую парочку. Но вот чего я вам настоятельно не рекомендую делать — так это попробовать спрыгнуть. Если вам в голову вдруг закрадётся эта непрошенная мысль — взять и наколоть одну уважаемую организацию — гоните её прочь.  

— Ну, ладно. Перегнали мы чёртов фургон — дальше что? — вальяжно поинтересовался Джонни.  

— Когда прибудете на место, наши партнёры с той стороны проверят товар, примут его и сделают нам перевод. Как только мы его получим — вы можете делать, что вам угодно. Возвращайтесь в Штаты или…  

— …следуйте своей легенде и отправляйтесь в Канкун, — не удержался мистер Лири.  

— Мистер Лири сегодня просто-таки исчерпал лимит моего терпения, но я не стану устраивать ему публичную выволочку перед гостями — надеюсь, вы меня извините, — признался Морелло. — Кроме того, все интересующие вас детали операции сообщит вам именно он. Он же будет курировать вас и держать связь, пока вы будете на той стороне и пока мы не получим то, что нам причитается. Так что придётся вам потерпеть его.  

Опять довольный собой мистер Лири усмехнулся.  

— Ну, хорошо, — размеренно покивал Джонни, выслушав Морелло. — Допустим, всё так. Где гарантии, что после доставки нас не пришьют ребята с той стороны?  

— С моей стороны им не будет таких указаний, — твёрдо ответил Морелло. — Эти местные ребята — они сами по себе и мне не подчиняются. Так что если Джимми будет вести себя с ними потише и не станет отпускать шуточек в адрес их матерей, то, полагаю, всё закончится благополучно.  

— Но… ведь это Синалоа, да? Эти парни с той стороны, о которых мы говорим? — небрежно уточнил Джонни, делая вид, что занят чисткой ногтей.  

— С чего ты взял? — возмутился Морелло. — Боже меня упаси связываться с этими больными ублюдками.  

— Крайне не рекомендуем вам путаться с картелем Синалоа, — будничным тоном довёл до нашего сведения мистер Лири.  

— Это точно, — согласился Морелло. — На пушечный выстрел не приближайтесь к этим грёбаным отморозкам. Нет — ни за что на свете, сэр! А что до наших зарубежных партнёров — то это всего лишь молодые ребята, — он оценивающе посмотрел на нас с Джонни, — вроде вас. Те, что пытаются пробиться из низов. Вот и подвязываются на разного рода сомнительные делишки. Ну, вот и посмотрим, выгорит ли у них…  

— Значит, забились? Мы доставляем груз — вы забываете о нашем существовании? — подвёл итоги Джонни. Вот так сразу, без подводки.  

— Именно, — кивнул Морелло. — Всё так.  

Джонни и Морелло поднялись со своих мест одновременно. Не желая отставать, следом за ними подскочил и я.  

— Значит, забились, — повторил Джонни. На этот раз уже утвердительно. После чего пожал протянутую боссом мафии руку. То же сделал и я.  

— Удачи, парни, — улыбнулся Морелло. — Мистер Лири оговорит с вами детали. А мне пора заняться другими делами…  

И он уселся обратно в кресло, придвинул к себе кипу бумаг и углубился в их изучение.  

— Идём, — поднялся Лири. — Отведу вас к фургону.  

— Пока, голубки, — пробасил один из ухмыляющихся амбалов у дверей, когда мы проходили мимо них.  

Боже, как остроумно! Как это было свежо и ново!..  

Джонни вообще никак не отреагировал, я же, чтобы не оставаться в долгу, помахал рукой и ответил:  

— Пока, Сонни и Шер!..  

Двери в кабинет за нами закрылись прежде, чем на туповатых лицах телохранителей появился хотя бы какой-то намёк на понимание того, как их унизили.  

Ну и ладно. Я был не против такого расклада. Нисколько не улыбалась перспектива улепётывать несколько кварталов от парочки итальянских бугаев.  

 

***  

 

— Умно, да? — у мистера Лири язык на привязи не держался.  

Едва мы завернули в проулок, как он кивнул на здание, которое только что покинула наша дружная троица.  

— Что именно? — холодно осведомился Джонни.  

— Ателье по пошиву мужских костюмов, — пояснил Лири. — Кто додумается, что это прикрытие для более серьёзных и опасных дел, да?  

Джонни равнодушно повёл плечом. Я так же был в лёгком недоумении — ну да, прикрытие, как это и заведено у подобных организаций. Им всегда нужно что-то «чистое» — бар, прачечная или вот ателье по пошиву мужских костюмов. Из настоящей итальянской шерсти. Ну и что тут такого? Тоже мне, большое дело…  

Возможно, что это была идея мистера Лири — сделать именно такое прикрытие, какого до этого никто сделать не додумывался. Поэтому он так болезненно воспринял наше равнодушие к своему гению и в очередной раз пригрозил лютой расправой, если мы проболтаемся, о том, кто заседает в этих стенах и какие дела там вершатся.  

— Всё ясно? Ни слова никому. Иначе… — я уже не первый раз за день видел, как проводят ребром ладони по кадыку.  

Мне этот жест ой как надоел, да и вообще никогда особо не нравился, так что я поспешил заверить, что, конечно же, ни слова.  

— Ни слова о чём? — также равнодушно осведомился Джонни.  

Но тут и последнему дураку было бы понятно, что ему всё предельно ясно. И Лири, довольный произведённым своей угрозой эффектом, улыбаясь, потёр руки.  

Очередной поворот — и мы вышли к ряду боксов.  

— Сюда, — поманил нас Лири. — Вот эта дверь. Поднимайте.  

Мы сделали, как он и велел — и нашим взглядам предстал симпатичный такой семейный фургончик, дом на колёсах.  

— Вроде, ничего так, — сказал я, чтобы хоть что-то сказать. Не экспертное мнение, конечно, но и не стоять же истуканом — верно?  

— Проверь, — кивнул Лири Джонни. — Он на ходу, только недавно из мастерской кузена Лу. Чистый. Номера перебиты. Но мы же всё равно не хотим, чтобы у него спустило колесо посреди хайвэя или ещё что, верно?  

— Верно, — лениво согласился Джонни, заходя к фургону с правой стороны и пристально осматривая его. Несколько раз он заглянул под днище, попинал по колёсам, наконец, заглянул на водительское место:  

— Какой у него пробег? Сто девятнадцать — и только пять на новой трансмиссии?  

Я впервые слышал от этого парня остроту — это был воистину исторический момент. Мистер Лири же её не понял, в чём и признался. И вполне себе чистосердечно:  

— Что-то я не понял — о чём это ты, Джонни?..  

— Вряд ли он слушает кантри, — тихо сказал я напарнику, пройдя мимо, прежде чем устроиться на пассажирском сиденье.  

Джонни усмехнулся — лишь самыми уголками губ. Но, думаю, увидь эту усмешку Лири — и он опять разъярился бы, да почище Джейка Ламотта.  

— Так где тут распихано всё это дерьмо? — спросил Джонни, устраиваясь на водительском месте и изучая между делом показания приборов на панели управления.  

— Это дерьмо здесь буквально повсюду, — ответил Лири, поднимаясь по ступенькам внутрь. Для наглядного примера он открыл дверцу шкафчика над мойкой — внутри были пакеты, набитые тёмно-зелёным каннабисом. — Везде, где есть пустое пространство, и всюду, где это безобразие можно хоть чем-то прикрыть от любопытных посторонних взглядов.  

— Мило, — оценил Джонни.  

— Валится из каждой раздолбанной щели, — добавил я.  

— Именно поэтому ни в коем случае нельзя допустить, чтобы таможенники начали тщательный досмотр машины, — заметил Лири. — Это будет смерти подобно. Считайте, на этом всё и закончится. Если попадётесь на территории Калифорнии, то отделаетесь только лишь условным за распространение большой партии без лицензии. А если же на территории Мексики, — и тут он развёл руками, показывая, что всех компетенций одной очень влиятельной организации даже близко не хватит, чтобы выпутать нас из крайне неприятной ситуации, да оно ей было и ни к чему. — Ну, тут вам грозит хороший срок…  

— Хорошенькое дело, — протянул я.  

— И не говори, было бы крайне занятно посмотреть, как тебя будут оприходовать всякие jefe, Джимми, — заметил Лири, — но бизнес — это святое. Это превыше всего. В ваших руках судьба наших трёх миллионов…  

Я оценивающе присвистнул.  

— …так что со своей стороны мы всячески поспособствуем успеху миссии, — Лири вынул из внутреннего кармана пиджака конверт и протянул Джонни. — Пересчитай.  

Тот вскрыл конверт и оценил содержимое:  

— Пятьдесят тысяч, — невозмутимо выдал он экспертную оценку.  

— Это на взятки, если потребуется, бензин и прочие расходы, — пояснил Лири. — Что останется — делите и забирайте себе. Считайте это приятным бонусом…  

— Пятьдесят тысяч? — я был ошарашен.  

— Ну, не долларов, разумеется, — небрежно заметил Лири.  

— Да, это песо, — сказал мне Джонни.  

— Пятьдесят тысяч песо? — я по-прежнему был ошарашен.  

— Это всего лишь две с половиной нашими, — попытался вернуть меня на землю Джонни.  

— Сколько же нужно давать одному коррумпированному мексиканскому копу на лапу?  

— Ты хоть раз пересекал границу? Был в Мексике? — спросил меня Лири.  

— Не уверен, — признался я. — Возможно… Если и так, то я тогда точно не был за рулём. Да и вряд ли был в состоянии что-либо соображать…  

— Каждый мексиканец хочет получить на лапу, — твёрдо заявил Лири. Это была аксиома, и обсуждению она не подлежала. — Они за тридцать ссаных песо продадут и Иисуса, и даже родную мать — но! — продадут, будь уверен. Это у них в крови. Что-то вроде национального вида спорта — кто больше настрижёт.  

Закончив рассказывать о сомнительных моральных качествах наших южных соседей, Лири в очередной раз достал из-под полы пиджака то, что должно было пригодиться нам в выполнении, как он пафосно выражался, нашей «миссии». Теперь это была пара дешёвых смартфонов.  

— Оба будут работать как в Штатах, так и в Мексике. В каждом из них есть все необходимые контакты — мистера Морелло, мой и нашего связного в Тихуане.  

— Очень предусмотрительно, — довольно покивал я, листая список контактов. — Вот только не совсем…  

— Что? — насторожился Лири.  

— Наши с Джонни собственные контакты, — объяснил я. — Друг друга. На случай, если мы расстанемся…  

— Это… Это верно, — впервые за нашу сегодняшнюю встречу Лири выглядел раздосадованным. Но не прошло и секунды, как он взвился: — А на кой это чёрт вам расставаться?  

— Всякое может быть, — отозвался я. — Пары сходятся и расстаются, такова грустная правда жизни… И, кстати. Их мы также можем оставить себе — верно?  

— Верно, — после некоторого колебания признал Лири.  

— Что — неужели это всё? — ухмыльнулся я. — Просто «верно? » Так не годится. А как же отпустить шуточку, что я могу после продать его на Ebay, чтобы хватило на новую дозу — ну, чисто, чтобы держать себя в тонусе?  

— Если хочешь — можешь именно так и сделать, — проворчал Лири. — А теперь — если мы закончили с посредственным юмором — слушайте. Рекомендую пересекать границу по пятому хайвэю. После этого — дуйте на юго-восток по его продолжению. На бульваре Ласаро Карденас повернёте на юго-запад и спуститесь до местечка под названием Камино Верде. Это что-то вроде нашего Комптона — так что держитесь больших дорог и не выёживайтесь перед местными, ясно? Как будете на месте, созвонитесь со связным — его зовут Альваро Салинас. Надеюсь, вам не надо говорить, что во время звонка ни в коем случае нельзя упоминать «груз», «деньги» и прочее подобное дерьмо?  

— А как надо? «Посылка дяде эль Чапо? » — не удержался я.  

Лири вздохнул и обратился к Джонни:  

— В этой ситуации я рассчитываю на тебя — этот клоун после границы будет бесполезным балластом. Что до фургона, то перегонять его обратно не нужно, через некоторое время он будет участвовать… — Лири замялся, не зная, нужно ли посвящать нас во все детали, но в итоге всё же высказался до конца: — в обратном рейсе. А это вас уже не касается. Обратно можете добираться так, как вам удобно: самолётом, поездом, машиной… Рекомендую такси из Тихуаны до Сан-Диего…  

— Всё будет в лучшем виде, — невозмутимо отозвался Джонни, соорудив пальцами знак «ОК». — Сколько у нас времени?  

— Его или слишком много, или слишком мало, — вошёл я в раж.  

— Ну, посмотрим, — Лири зачем-то отогнул манжету рубашки и сверился с часами.  

— Они дни недели что ли показывают? — отчасти моя заинтересованность была вполне себе искренней. — Я не просто так спрашиваю, сам хотел присмотреть такие…  

— Я посмотрю, как ты будешь паясничать в мексиканской тюряге, — покачал головой Лири, — сдаётся мне, будешь там, как уж на сковородке…  

— Время, — напомнил Джонни.  

— Три дня. Значит, к вечеру пятницы надо уложиться.  

— А иначе будет неустойка за просрочку? — рассмеялся я.  

— А иначе я с парой парней наведаюсь в ваш домик в Санта-Монике, — небрежно ответил Лири. — Мы люди простые и курсов ландшафтного дизайна не заканчивали… Смекаешь?..  

Я прикусил губу, чтобы снова не съязвить.  

— Вот и славно. — Лири кивнул Джонни: — Давай, выводи его наружу.  

Джонни повернул ключ зажигания — мотор фургона бодро затарахтел — и вывернул в переулок.  

— Отлично, — Лири спрыгнул с подножки, рывком опустил дверь бокса и возвратился к нам.  

— Ну, вот, кажется, и всё. На этом расстаёмся, — сказал он, заглядывая в кабину.  

— До новых волнующих встреч? — спросил я.  

— Упаси меня господи, — отмахнулся Лири, — ты меня достал, Чейз. Серьёзно. Меня тошнит от твоей гнусной рожи.  

— Вы счастливый человек, мистер Лири, — улыбнулся я. — Вам многие отвечают взаимностью. Я вот, например — один из этого множества.  

Лири только головой покачал, как бы говоря: «Нет, этот безнадёжен». Точно, так оно и было — я не впервые в жизни видел такие вот качания головой.  

— Давай, Джонни, — Лири стиснул руку Хейза. — Счастливо перегнать нашего маленького ублюдка в Тихуану.  

— Разумеется. Я ведь здесь именно за этим, верно? — осклабился Джонни.  

— Отлично, — Лири постучал по борту — видимо, удачу, затем сделал что-то наподобие салюта — и ушёл восвояси. Как обычно, крайне довольный собой.  

А мы начали свой путь в Мексику.  

 

***  

 

— Самодовольный у#бок, — процедил Джонни, когда Лири отошёл на достаточное расстояние, чтобы не услышать такую нелестную оценку в свой адрес.  

— Ага, — искренне поддакнул я.  

Джонни вынул пачку «Marlboro», предложил мне. Получив отказ, равнодушно пожал плечами, засунул одну сигарету за ухо, разжёг другую и небрежно затянулся.  

— Так как… — затянул я, дабы нарушить повисшее молчание, но Джонни перебил меня:  

— Что, не терпится узнать, как я влип в эту историю?  

— Ну, да…  

— Задолжал не тем ребятам, — тут же ответил Джонни.  

Что ж, коротко и ясно.  

— Полагаю, у тебя та же история, — добавил Джонни с усмешкой.  

— Да, мы с тобой собратья по несчастью, — уныло согласился я. — Я даже знаю этих ребят…  

Что-то меня терзало. Джонни явно не договаривал всей правды. Я чувствовал это и видел — по его убийственному прищуру.  

И потому сказал:  

— Если не хочешь, можешь не говорить.  

— Чего? — Джонни, должно быть, думал, что ослышался.  

— У тебя дело в Мексике, — уверенно заявил я. Прямо-таки задекларировал.  

Джонни насмешливо фыркнул, потушил сигарету о подошву и внимательно посмотрел на меня:  

— А ты, значит, читаешь людей, как книги, да? — наехал на меня Джонни. — Наш маленький калифорнийский герр Фрейд? Что, рассказать, как поросший щетиной и дышащий перегаром от палёного виски дядюшка Бак дрючил меня в детстве? А, герр Фрейд?  

— Что? — скривился я. — Не было с тобой такого, не езди мне по ушам! И никакой я не Фрейд, я не учился на психолога! И не знаю почему, но ты, кажется, думаешь, что это нечто зазорное — копаться в душе человека… но лучше так, чем быть пушером из Джорджии!  

Джонни нахмурился и отпрянул — я понял, что попал в точку.  

— Откуда ты знаешь? — тихо спросил напарник. — Морелло сказал?  

— Нет, я… просто у меня очень развита интуиция. Я… часто предугадываю действия других людей.  

— О, да? Серьёзно? — в голосе Джонни засквозил скепсис. — Так ты значит, сияющий? — он сделал пальцами кавычки: — Или ты видишь мёртвых людей?  

— Знаешь, — я воздел руки, — можешь не говорить, можешь закрыться, можешь даже насмехаться…  

Джонни удовлетворённо усмехнулся, на его лице читалось: «То-то же! »  

И, не выдержав, я выпалил как на духу:  

— Но ты мне сейчас всё равно расскажешь, я точно знаю… Чувствую… Ведь тебе не терпится поделиться этим с кем-нибудь ещё, потому что человек не может держать всё в себе — даже такой весь из себя независимый крутой бунтарь, каким ты стараешься всем показаться… И… я догадался, что ты сам распространял что-то в своём штате — травку или что ещё — лишь только увидел тебя, когда Лири рассказывал о грядущем куше. У тебя так и читалось на лице: «Какие, к чёрту, три миллиона?! Что ты несёшь, олух? »  

Джонни хмыкнул:  

— Ладно. Может, ты и прав. Да, я занимался тем, что толкал марихуану студентам в Алабаме — не в Джорджии. Впрочем, она под запретом что там, что там.  

— Разве это преступление? — заметил я. — Вот если бы ты гнал муншайн да распивал сладкий чай на веранде своей плантации в перерывах между линчеваниями — это да, а так…  

Джонни усмехнулся — лишь слегка, самым уголком губ, но всё же:  

— Да… мы привозили её из Южной Дакоты. Как, вероятно, сделали и люди Морелло. Затариться там можно по 170 за унцию, а загнать — максимум за три с половиной сотни, да и то лишь в случае, когда народ валит валом и всем плевать на ценник, лишь бы дорваться до желаемого… А вот с чего народ будет валить?..  

— Каникулы? — предположил я.  

Джонни болезненно поморщился:  

— Не… Сейчас же конец октября…  

— Хэллоуин?..  

— Точно! — согласился Джонни. — Вернее, День мёртвых… Многие студенты предпочитают провести пару дней в Мексике, отрываясь на Дне мёртвых, чем после уныло просиживать штаны на семейных застольях в честь Дня благодарения… Доставить груз в Калифорнию со Среднего Запада тоже стоит денег… Вот и выходит навар по 150 за унцию, а значит миллион двести за пятьсот фунтов — и это в лучшем раскладе. Лири — тупой бозо — может сходить нахер со своими влажными фантазиями о трёх миллионах.  

— Ага, — вяло согласился я. Только лекций по математике мне сейчас и не хватало. Вот всё было — только лишь их не доставало для полного комплекта, этакого фулл-хауса счастья.  

— И… Ты верно заметил, Чейз, я… — Джонни пожал плечами, словно бы сам не верил в то, что и вправду говорит это мне: — У меня есть свой интерес по ту сторону границы. Я разыскиваю кое-кого.  

— Да? — заинтересовался я. — И кого же?  

— Того, кто пропал, — Джонни, открывшийся было, тут же заполз обратно в свою раковину и насупился, погрузившись в раздумья.  

— Ясно, — я собрал пальцы в замок и опёрся на него подбородком, приняв таким образом максимально загадочный вид: — Так какой план, босс?  

— Какой я тебе к чёрту босс? — раздражённо отозвался Джонни.  

— Ты явно старше и опытнее меня, так что иначе как босса или хотя бы старшего брата я тебя не воспринимаю, — объяснил я. — Можно я буду называть тебя братиком? Всегда мечтал о таком, но родители вечно были такие занятые…  

— Твою мать, завязывай с этим дерьмом, — бросил Джонни. — А план у нас проще некуда.  

— Ну-ка? — я в нетерпении готов был высунуть язык подобно верному пёсику подле хозяина.  

Джонни кивнул:  

— Всего-то 150 миль на юг. Трёх дней нам хватит с лихвой. К ночи будем у разъезда пятого и восемьсот пятого, заночуем в местном мотеле. Утром продолжим путь, проедем по хайвэю сквозь Сан-Диего и пересечём границу. Ровно в полдень.  

— Надеюсь, в этом время мы не нарвёмся на ганфайтеров, — кивнул я. — А на кой чёрт нам сдался мотель? У нас же дом на колёсах — аллё?!  

— Но кровать-то в нём одна, — резонно заметил Джонни.  

— И? — хитро посмотрел я на него. — Разве мы не должны делить с тобой одно ложе? Почему ты так настойчиво избегаешь исполнения своего супружеского долга?  

— Шёл бы ты нахер! — рассердился Джонни.  

— Эй, нужно же придерживаться легенды! — воскликнул я. — Не знаю, заметил ли ты, но у нас там номер «JSTMRRD».  

— Что?! — не поверил Джонни.  

— Говорю тебе!  

— Я точно буду гореть в аду, — пробормотал Джонни, снимая фургон с ручника.  

 

***  

 

— Говорю тебе! — у нас с Джонни завязался спор. Я пытался убедить его, но он упорно не верил тому, что слышал.  

Мы рассекали по пятому в крайнем правом ряду — впереди была лишь бескрайняя серая гладь асфальта и редкие машины. По бокам от нас то и дело пролетали крыши домов. Далеко на западе переливался безмолвной лазурью Тихий океан. Джонни держал 75 миль в час, чтобы не привлекать чрезмерного внимания со стороны ретивых правоохранителей.  

— Могут остановить только за то, что я белый? — он никак не мог этого понять. — С чего вдруг? Если я еду себе спокойно в крайнем ряду, не превышаю скорость, этот хрен офицер в своём бортовом компьютере видит, что номера чистые… Ну даже остановит он меня и проверит права — что дальше-то? У меня никогда не было приводов, ему просто не до чего будет докопаться…  

— Нет, ты не совсем понял… Ух ты, погоди-ка! — удивился я. — Говоришь, никогда не было приводов?  

— Ни одного грёбаного раза, — подтвердил Джонни. — С этой точки зрения Морелло прав — я просто идеальный мул.  

— Да… Не думал, что можно несколько лет барыжить травой и ни разу не попасться, — хмыкнул я.  

— Везучий сукин сын, — озвучил самохарактеристику Джонни.  

— Твоё везение может быстро закончиться в демократическом штате. Понимаешь, ты как бы априори повинен в том, что когда-то было рабство, бесправие женщин, угнетение секс-меньшинств и всё такое прочее…  

— Просто потому, что я тоже белый? — уточнил ещё раз Джонни.  

— Ну да, поэтому. Тебе… придётся как бы оправдываться за это…  

— Я не выбирал, с каким цветом кожи мне родиться, — пожал плечами Джонни.  

— Знаю. Нелепо, — согласился я.  

— И потому нужна вся эта клоунада? — проворчал Джонни. — С фиктивным браком?  

— Ну да, так уж сейчас принято — если коп останавливает кого-то, кто не попадает под описание типичного белого парня, то он делает это явно именно потому, что сам является расистом, шовинистом, гомофобом — со всеми вытекающими. У задержанных таким образом считается хорошим тоном начать истерить на всю катушку, выкладывая потом на бескрайние просторы сети доказательства того, как их угнетают. Потому-то копы и предпочитают вообще не связываться с такими вот кадрами.  

— Тупость… А если, скажем, чёрный парень ограбит банк? Не могут же его просто отпустить? — спросил Джонни.  

— Нет. Но сделают скидку на его тяжёлое детство в чёрном гетто. И что за шовинизм и предвзятость, Джонни? Почему это ты первым делом предположил, что банк ограбил именно чёрный? — поддел я напарника.  

— Чёрт, Чейз, я порядком устал от этого дерьма, — тоскливо протянул Джонни.  

— Знал бы ты, как я устал от засилья этого самого дерьма в кино… — не менее тоскливо подхватил я.  

— Что там за история с твоей сестрой? И отцом? Как они связаны с кино? — оживился напарник.  

— Как? Да самым непосредственным образом, они — актёры, — отозвался я. Не стану врать, меня в этот момент прямо-таки распирало от гордости, хотя казалось бы — я-то никакого отношения к карьерам звёздных родственников не имел.  

— Да ну? — с недоверием покосился на меня Джонни. — Может я даже видел фильмы с ними?  

— Может, — мой энтузиазм начал улетучиваться, а вот неприглядные воспоминания, напротив, принялись накатывать, подобно волнам-убийцам грозя похоронить в пучине тяжких мыслей. — Индиа и Дэвид Чейз.  

— Да ладно! — возопил Джонни. — Чёрт! Дэвид Чейз — твой отец? Он просто шикарен! Ох… Чёрт, старик, прими мои соболезнования… — он смущённо замолк.  

— Да, — бесцветным голосом отозвался я.  

Принял. Как и сотни подобных соболезнований ранее. Ума не мог приложить, что мне теперь делать со всеми этими изъявлениями людьми хорошего тона и участия.  

— Он был лучшим среди всех супергероев киновселенной Admire, — безапелляционно заявил Джонни. — Особенно в первом фильме.  

— Первый — всегда самый лучший, — всё ещё отрешённо согласился я.  

— Ага. А вот дальше пошла откровенная муть. Конвейер безликих фильмов…  

— …снятых только лишь для того, чтобы заработать да побольше, пока курочка ещё несёт золотые яйца и коровку можно доить, — подхватил я. — Так и есть. Хотя вынужден тебя разочаровать, Джонни, — напарник даже повернулся ко мне. — Почти всё кино снимается для того, чтобы заработать.  

Джонни это откровение не особо удивило:  

— Да ясен хрен, но что мешает фильму быть при этом ещё и настоящим произведением искусства?  

Я пожал плечами:  

— Спроси у моей сестры, если так хочется узнать подноготную Голливуда, я не вхож в их элитное общество… Эй! Не пропусти-ка съезд!  

— Уже?  

— Да, мы въезжаем в Дель Мар. Остановимся в мотеле у развязки, а утром перестроимся на 805-й, как ты и хотел.  

— Принято, — кивнул Джонни и направил фургон на кольцевую развязку.  

 

***  

 

— Нервничаешь? — прищурился Джонни.  

— Да, — признался я.  

Джонни кивнул в ответ. Видимо, это значило, что и он занят тем же — волнуется. Хотя виду не подавал и внешне был спокойнее Будды.  

Мы благополучно пересекли всю Южную Калифорнию — и сейчас я очень жалел об этой благополучности. Лучше бы нас пару раз остановили, пусть и на ровном месте — но тогда, по крайней мере, мы бы уже имели опыт того, как отвязаться от копов. Сейчас же нам предстояло миновать два пропускных пункта — и повторной попытки в случае завала у нас не было. Мандраж в предвкушении неизвестности…  

На мой взгляд Джонни был даже чересчур серьёзен — такие бесстрастные маски обычно натянуты на лица политиков на заседании конгресса при прослушивании очередного скучного доклада от очередного заунывного зануды. Даже приближающемуся к нам офицеру пограничной службы не понравилась бы такая напряжённая физиономия. Если я что-то и смыслил в семейной жизни — а не смыслил я в этом ровным счётом ничего — то молодожёнам следовало бы быть ну хоть самую малость более весёлыми. И развязными:  

— Давай, чёрт тебя дери! Соберись, мой маленький конфедерат! Раз Миссисипи! Два Миссисипи! — подбодрил я напарника.  

Тот не смог сдержаться — улыбнулся.  

И вовремя. Подошла наша очередь в полосе ожидания.  

В окне с водительской стороны как раз показалась усатая голова в очках-зеркалаках, увенчанная шляпой.  

— Приветствую! — громогласно провозгласила голова. — Я — офицер Гаррет, федеральная служба пограничного контроля Соединённых Штатов. Могу я узнать о цели вашего визита в Мексику?  

— Добрый день, офицер! — я перехватил инициативу у напарника, встал со своего места и приблизился к водительскому месту. Джонни же, всё ещё улыбаясь, лишь вскинул пятерню в немом приветствии.  

— Сэр! Сэр! — офицер Гаррет явно начал нервничать. Судя по принятой им позе, он даже слегка развернул корпус, явно тянясь к кобуре на поясе. — Попрошу всех оставаться на своих местах!  

— Да, конечно! — согласился я и именно это и сделал — остался подле Джонни. — Но видите ли, мой партнёр несколько стеснителен. Когда мы наедине — его никак не заставишь замолкнуть, но вот на людях… — я посмеялся. — Мы едем в Мексику, в Нижнюю Калифорнию, на курорт в Бахе. У нас что-то вроде… — я, как бы смущаясь, развёл руками, — ну, медового месяца…  

— О, — только и сказал офицер. Абсолютно безэмоционально и безлико, не выражая ни одобрения, ни порицания. Но, по крайней мере, он перестал тянуться за своим «Хеклером» и принял нормальное положение.  

— Да, — продолжил я, — местечко Байя де Лос Анхелес, мы там забронировали номер в прехорошеньком отельчике «Вийя Вита» на самом берегу Атлантики. Если верить отельеру, у нас будет чудесный вид на Залив. А перед этим мы хотим ещё успеть посетить карнавал в честь Дня мёртвых. Здесь — в Тихуане. Да, столько хлопот, сами понимаете, — я снова растянулся в улыбке.  

Джонни кивал в унисон моим словам, давая понять, что подтверждает всё сказанное и, вообще — полностью разделяет мои взгляды на жизнь и политику…  

— Понимаю, — понимающе протянул офицер. — Могу я взглянуть на ваши документы?  

— Да, разумеется, — впервые подал голос Джонни и передал требуемое Гаррету.  

— Хмм, — хмыкнул офицер, изучая карточки. — Угу…  

Мы с Джонни замерли в тревожном ожидании — каким-то будет вердикт?  

— Да, — протянул Гаррет, не отрываясь, впрочем, от документов, и крякнул, прочищая горло, — ну, что ж, кажется, всё в порядке…  

Мы выдохнули — настолько бесшумно, насколько это было возможно.  

— И — я должен спросить, это простая формальность — вы не провозите с собой ничего запрещённого? — спросил офицер, всё ещё крутя в руках удостоверения.  

— Ох, да… Думаю, да, — внезапно выдал я.  

— Что? — удивился Гаррет, отрывая взгляд от наших документов. Он явно ожидал услышать другой ответ.  

Джонни тоже воззрился на меня, но в его глазах помимо удивления читался ещё и страх.  

— Да, — рассмеялся я. — Вот!  

Я достал из-за сиденья и протянул офицеру чёрное сомбреро с белой каймой.  

Он растерянно взял и повертел его в руках.  

— Примерьте — вам оно пойдёт! — засмеялся я.  

— Я… нет… — пробормотал Гаррет в недоумении.  

— Впрочем, нет — вы правы! — я высунулся из машины, перегнувшись через Джонни, и отобрал сомбреро. — У вас ведь уже есть шляпа… Однако, мы же не можем оставить вас без подарка накануне праздника!  

Я всучил ему пару калаверитас — разноцветных сахарных черепа:  

— Ну, я имею в виду — это было бы не совсем правильно закупаться такими вещами здесь, в Калифорнии, а не в Мексике, но мы с партнёром просто хотели быть готовыми ко Дню мёртвых и не терять на той стороне времени попусту, а сразу окунуться в это дело с головой… Да! Потому-то и закупились всяким подобным стаффом — знаете, в магазинчике «Лас Америка», это там, на Де Ла Плаза…  

— Да, — кивнул Гаррет, — да, я знаю это местечко… Что ж, — он протянул Джонни документы, — вы можете проезжать…  

— О, офицер Гаррет! Во сколько вы заканчиваете? — как будто припомнив что-то, хлопнул я себя по лбу. — Не желаете к нам присоединиться?  

— Я… Что?.. — растерялся Гаррет.  

— После карнавала мы планировали устроить неплохой такой тур по барам Тихуаны — а? Присоединитесь?  

У Гаррета на лице читалось явное облегчение — он-то точно полагал, что я зову его в наше «свадебное» турне.  

— А-а… Нет, благодарю, — выдавил офицер дежурную улыбку. Но я видел, что его прямо воротит от такой перспективы.  

— Точно? — подмигнул я. — Если надумаете, то точно застанете нас в баре «Марабу» — там мы надолго зависнем.  

— Ага, — дал отмашку Гаррет.  

— Пока! — помахал я на прощание.  

Шлагбаум на пропускном пункте для нашей полосы поднялся и мы проехали в нейтральную зону.  

— Я не зря изучал карту города… И всем этим барахлом не напрасно закупались... Слышал, как я его уболтал? — победоносно воззрился я на Хейза. — Он даже не удосужился узнать, когда мы собираемся обратно в Штаты?  

— Да, молодец, — спокойно отозвался Джонни. — А, может, ему просто плевать?  

— Почему ты так принижаешь мои достижения в области дипломатии? — притворно заныл я.  

— Это ещё не всё! — напомнил Джонни.  

И то верно — мы стояли уже на пороге в Нижнюю Калифорнию. Только и оставалось, что проехать каких-нибудь двадцать ярдов — всего лишь рывок для хорошего квотербека…  

К нам подошёл офицер мексиканской пограничной службы. Не то чтобы он сильно отличался от Гаррета — такой же усатый, в очках и шляпе. Ну, разве что покоренастее да с бронзовым оттенком кожи. На нагрудной табличке над карманом значилось имя — офицер Эрнандес.  

— Bienvenido! — громогласно поприветствовал он нас. — Ваши документы, прошу вас. С какой целью вы планируете посетить Мексику? Какова приблизительная продолжительность вашего пребывания на территории? Провозите ли вы с собой запрещённые…  

Не успел я ни на что ответить, как его рация взорвалась потоком бурного спенглиша, переходящего в мексиканский жаргон. Эрнандес состроил недовольную мину и резко ответил, но собеседник с той стороны не унимался.  

— Что такого ему сказали? — спросил Джонни. — Нужно волноваться?  

— Нет… Что-то про игру в мяч на пляже… Вместо сетки игроки используют пограничный забор, — усмехнулся я.  

— No me importa! Hagalo usted mismo! — буквально проревел Эрнандес в рацию, закончив таким образом полемику.  

Волейбольный матч между празднующими мексиканцами и праздношатающимися на пляже американцами под рокот океана, находящимися по разные стороны кордона — ну что за прелесть, как тут было не умилиться!  

— Шутишь! — не поверил Джонни.  

— Уфф! — вновь появился в окне Эрнандес, отирая лицо платком. — Так на чём мы остановились?  

— Мы с моим другом хотим посетить карнавал в честь Дня мёртвых в Тихуане, — отозвался я.  

— Вот как? Тогда зачем вам нужен целый дом на колёсах? — недоверчиво прищурился Эрнандес.  

— Это для наших родных, многие из них живут по ту сторону границы. После окончания карнавала мы вместе с ними посетим могилы наших отцов, — я толком и не отдавал себе отчёт в том, что такое вообще льётся из меня, просто шпарил по наитию.  

— Да-а? Отцов, значит? — протянул офицер, недоверчиво кивая и похлопывая нашими правами по ладони.  

— Да, офицер, — подтвердил я, изо всех сил стараясь, чтобы голос не дрожал. — Пантеон в Камино Верде.  

Эрнандес обвиняющее ткнул пальцем в наши документы:  

— Джон Дэвин Хейз… Джеймс Стэйтон Чейз… Что-то не похоже, чтобы ваши отцы были из Мексики, — проворчал Эрнандес.  

— Нас отдали в приёмные семьи после смерти родителей, — не моргнув и глазом, ответил я.  

— Не верю ни единому слову, — безапелляционно заявил Эрнандес.  

Я примолк, спешно соображая, чего бы ещё такого наплести, чтобы умудриться выпутаться из сложившейся ситуации.  

— А что же мистер Хейз? — обратился к Джонни сияющий от радости раскрытия преступления и торжества правосудия Эрнандес, словно бы он поймал с поличным самого Эскобара.  

— А что мистер Хейз? — лениво отозвался мой напарник.  

— Вы подтверждаете историю мистера Чейза?  

— Да.  

Ох, это ледяное «да», от которого и сфинкс пустил бы слезу, а любой полиграф просто бы спятил в своих показаниях!  

Офицер Эрнандес, хитро щурясь, тряхнул головой:  

— Esta bien… Говорите, оба ваших отца покоятся в Тихуане, да? Поди, скучаете по ним? — Эрнандес скривил губы в презрительной ухмылке. — Я бы тоже был не прочь получить сейчас пару отцов.  

Мы с Джонни переглянулись. В его глазах отражалось и моё недоумение.  

Но жест Эрнандеса был более чем понятен и недвусмыслен — облокотившись на корпус фургона, он ненавязчиво потирал подушечки большого и указательного пальцев.  

В мозгу у меня в этот момент что-то перещёлкнуло, и я припомнил уроки испанского в школе. Одновременно с этим вознёс хвалу своему отцу — покоящемуся отнюдь не в Камино Верде — который заставлял меня учиться. Особенно в те моменты, когда этого мне хотелось меньше всего на свете.  

Отцом отечества в Мексике называли Мигеля Идальго, вождя революции и вдохновителя войны за независимость. Его лик был увековечен на купюре в тысячу песо.  

Что ж, у офицера Эрнандеса был нехилый аппетит. Я попытался прикинуть — если с каждого въезжающего этот парень состригал по «отеческой» бумажке, то к концу дня у него должно было оказаться на руках тысяч под сорок. То есть две тысячи долларов — и это за одну смену! Если он работает через день — значит в месяц у него должно выходить порядка тридцати тысяч долларов, а в год… У меня голова пошла кругом. Не то чтобы я тут же захотел устроиться мексиканским пограничником, но…  

— Сэр?..  

Я встрепенулся и собрался с мыслями:  

— Да?  

Эрнандес всё ещё потирал пальцы.  

Я спешно сунул ему тысячу песо с «отцом» на аверсе. Пограничник ухмыльнулся — а, значит, я правильно всё понял. И потому протянул ещё одну, которую мексиканец так же незамедлительно принял.  

— Что-нибудь ещё, офицер Эрнандес? — спросил я нарочито бодро. Слишком уж нарочито.  

Но Эрнандес не обратил на это внимания:  

— Нет, это всё. Вы можете проезжать, — засунув деньги в карман, он обернулся и гаденько оскалился: — Добро пожаловать в Мексиканские Соединённые Штаты.  

Он дал отмашку — и мы проплыли мимо пропускного пункта.  

Томительные полминуты фургон на крейсерской скорости ехал вперёд.  

Я буквально вжался в кресло — опасался, что того и гляди кто-нибудь из пограничников спохватится — и за нами устроят погоню. Остановят и обыщут. А когда обыщут…  

Но всё прошло гладко — и вот мы уже были на земле ацтеков.  

 

***  

 

— Хорошо, что мы пересекали границу не в Техасе, — выдохнул я, когда будки пограничного контроля уже начали растворяться в далёком мареве.  

— Хорошо, что мы с такой своей легендой вообще не были в Техасе, — подхватил Джонни. — И не ехали из Луизианы — там бы нас первый же встречный пристрелил. Такая вот история «на дурачка» вообще прокатит только лишь в прогрессивных штатах, — тут Джонни сделал пальцами воздушные кавычки, выражая своё презрение к показной «прогрессивности», — вроде твоей Калифорнии или Орегона.  

— Орегон по сравнению с Калифорнией — вообще редкостный гадюшник, сборище нытиков и озабоченных социалистов, — затараторил я, спеша поделиться своими впечатлениями от посещения этого штата. — Наш штат — это сущий рай на земле.  

Джонни лишь исподлобья покосился на меня.  

Я спохватился и поправился:  

— Ну, ладно, мой штат. Я-то понимаю, что у тебя своё мнение, и в твоём представлении к востоку от рая — только Атлантика.  

— Понимает он… — вдруг зло передразнил меня Джонни. — Что ты там плёл этому хрену Эрнандесу? С дуба рухнул?! Сам-то понимал, что за дикую пургу нёс?  

— Остынь, всё же закончилось хорошо, верно? — развёл я руками в примиряющем жесте. — Самое время сообщить нашему куратору радостную весть! Да?  

Хейз молчал.  

— Джонни? — окликнул я напарника.  

— Да, — отозвался тот, наконец. Уже менее сумрачно, чем прежде. — Валяй. No problema…  

 

***  

 

Сказать, что всё прошло гладко — ничего не сказать. Мы словно бы пробили продуктовую корзину на кассе в WallMart.  

Теперь-то мне было понятно, отчего между Мексикой и Штатами такой гигантский наркотрафик — да потому что всем плевать. Никто тебя не сдерживает, никто не контролирует, а за смешную взятку ты спокойно пересечёшь границу, как ни в чём не бывало — и плевать всем мулам на многомильные ограждения и на все взбрыкивания властей по поводу и без после очередного уму непостижимого инцидента. Нет, решительно, текущих мер со стороны американских верхов по сдерживанию своих и мексиканских низов было недостаточно, так что плакали денежки налогоплательщиков горючими слезами — практически всё было потрачено впустую.  

Мы беспрепятственно доехали до указанного склада в Камино Верде — райончике, до боли напоминающем Комптон — вот разве что указатели здесь были на испанском. Всё та же одноэтажная Америка, распластавшаяся, растёкшаяся по долине. Всё те же провисшие меж домов электрические провода с накинутыми на них кое-где кедами почивших bandidos. Всё те же граффити, фрески, небольшие фудкорты, торгующие чимичангой и орчатой. Слоняющиеся по пыльным переулкам подозрительные субъекты в грязных майках-алкоголичках, едва прикрывающих волосатые пузища — ну, словом, всё, как у людей.  

На складе нас встретило с полдюжины крепких ребят в белых банданах под предводительством курчавого бородатого качка Альваро Салинаса, который пафосно отрекомендовался нам «свободным художником». Под его бойким руководством и c неподвергающимся сомнению художественным вкусом фургон был разгружен за считанные минуты. Пакеты сложили стопками на здоровых промышленных весах — квадрате со стороной футов этак в тридцать. И убедившись, что все 500 оговоренных фунтов на месте, парни принялись распределять их по нескольким машинам — очевидно, для того, чтобы везти товар скучающим американцам в приграничные Либертад и Сона Сентро.  

— Ну, как, amigos? — хлопнул Альваро нас по спинам. — Todo bien?  

— Сейчас и узнаем, — ответил я.  

Именно в этот момент я и получил весточку от мистера Лири:  

«Отлично».  

«На этом всё? Мы свободны? » — спросил я.  

«Да», — отписался Лири.  

Немного подумав, он добавил:  

«Больше не пиши мне».  

И припечатал напоследок:  

«Никогда».  

— Ну что? — невозмутимо поинтересовался Джонни. — Мы счастливы?  

— Мы счастливы, — выдохнул я и кивнул Альваро: — Esta bien!  

— Так куда вы теперь, amigos? Останетесь на День мёртвых? — деловито пробасил Альваро.  

— На самом деле, у меня мурашки по коже от этого праздника. Жуть какая-то, — признался я, передёрнув плечами.  

— Не останетесь на карнавал? — разочарованно спросил Альваро и неодобрительно покачал головой: — Все вы гринго трудоголики!.. Зачем столько работать, если не позволять себе оттянуться? Хотя бы время от времени… Я отправляюсь в Сона Урбана, могу подбросить. Вы как?  

— Это было бы очень круто, Альваро, — принял приглашение Джонни. — Меня надо будет подбросить до одного местечка в Буэна Виста, а Джимми… — он оглядел меня с ног до головы, — полагаю, он вернётся в Штаты, а, значит, ему нужно сесть на автобус или такси…  

— Ясно, — кивнул Альваро, — значит, выбросим его в Лома Бонита — оттуда он на «грейхаунде» прямиком домчит до Сан-Диего.  

— Погоди-ка, — попросил я. — Альваро, ты не против, если мы с Джонни перекинемся парой слов?  

— Да пожалуйста! — милостиво согласился Альваро. — Буду ждать вас в машине.  

— Ты чего это? — спросил я напарника, когда Альваро отдалился на почтительное расстояние.  

— Я же говорил, что разыскиваю кое-кого, — расплывчато ответил Джонни.  

— Говорил.  

— Вот это оно и есть.  

Я вздохнул:  

— Эй, напарник, хорош!.. Ты можешь довериться мне. Ну же!  

Джонни нахмурился:  

— Тебя это никак не касается, возвращайся домой.  

— И оставить тебя здесь одного! — возмутился я. — Ты ж по-испански ни черта не понимаешь! Дудки, Джонни! Ты сунешься куда-нибудь «не туда», тебя кокнут, а у меня потом будет комплекс вины на всю оставшуюся жизнь — нет уж!  

— А если кокнут тебя? — взвился Джонни. — Думаешь мне надо, чтобы ты потом являлся ко мне в ночных кошмарах и обвинял в своей нелепой кончине? А? Думаешь мне оно надо?  

— Я без тебя в Штаты не вернусь.  

— Ты — долбанутый анджелино, — констатировал как диагноз Джонни.  

— Приговор окончательный и обжалованию не подлежит? — поинтересовался я.  

— Нас ждут, — напомнил Джонни.  

— Хорошая попытка съехать с темы, — оценил я по достоинству. — И, правда, ждут, так что будет лучше, если ты поторопишься и расскажешь всё, как есть.  

Джонни вздохнул, вынул из внутреннего кармана бумажник, а уже из него выудил фото и протянул мне. На нём была запечатлена сногсшибательная пепельная блондинка. Белый топ, накинутая поверх потёртая куртка, джинсовые шортики с бахромой. Она была снята сидящей на ступенях, у ног лежала сумка с выглядывающими изнутри корешками книг. От её обворожительной чарующей улыбки сам сатана должен был бы прослезиться и обратиться к богу.  

Судя по всему, прелестная незнакомка была студенткой, и фотографировали её именно на ступенях где-то в кампусе.  

— Какая хорошенькая! — восхитился я. — Так это её ты разыскиваешь?  

— Это Кортни. Моя кузина, — сумрачно отозвался Джонни, бережно пряча фото обратно. — И она пропала здесь, в Мексике.  

— Давно?  

— Три недели как.  

— Сколько?! — изумился я.  

— Именно… Но я знаю, где нужно искать. И ещё, — Джонни приподнял косуху и футболку под ней ровно настолько, чтобы я смог увидеть засунутый за пояс револьвер, — это тебе не детские забавы.  

— Значит, хорошо, что я уже не ребёнок, — серьёзно отозвался я.  

 

***  

 

Бармен в «Кукулькан де Кулуакан» вытаращился на меня как на невиданную диковину, когда я попросил два мохито без алколголя.  

— И что же туда добавить? — поинтересовался он.  

— «Севен-ап»? — предположил я. — «Эвиан»?  

Бармен в ответ лишь скептически хмыкнул.  

— Да хоть воду, только не мескаль! — махнул я рукой. — Мы серьёзные бизнесмены и дела должны разруливать на трезвую голову!  

Бармен покачал головой и пробубнил что-то насчёт «locos gringos» но всё же принялся исполнять заказ.  

— И чтоб вы знали, — я как мог старался перекричать гремящий и абсолютно безумный дабстеп-ремикс на «Ла Бамбу» и гул роящихся вокруг посетителей, так что даже склонился над стойкой к самому лицу бармена, — Кукулькан — это бог майя, а у ацтеков его звали Кецалькоатлем! Смените нахрен вывеску!  

Бармен лишь отмахнулся, я же начал протискиваться сквозь толпу, и через минуту плюхнулся за столик в углу, который облюбовал осторожный Джонни Хейз.  

— Выкладывай все карты, — приказал я.  

Мы устроились в баре с непомерно дурацким названием таким образом, чтобы видеть главный вход в клуб «Макао» напротив нас.  

Этот самый «Макао» имел подзаголовок — джентльмен-клуб — но даже умственно отсталому кроту было бы понятно, что это самый натуральный бордель под прикрытием ночного клуба.  

Алый цвет фасада трёхэтажного здания «Макао» приковывал к себе взгляды прохожих. Подсвеченные транспаранты и биллборды обещали нечто неземное для «тех, кто знает толк в удовольствиях», манили усталых путников — и те послушно летели как мотыльки на свет. Однако дюжие ребята на входе — все в облегающих чёрных футболках, не скрывающих, а, напротив, подчёркивающих огромные размеры их раздутых бицепсов — рьяно и расторопно отсеивали желающих насладиться, давая от ворот поворот разного рода сомнительным личностям. Как, например, группе голландских студентов — этих я узнал по оранжевым футболкам и грубому языку, на котором они горланили утешительную песню, когда завалились внутрь «Кукулькана».  

— Эй, приятель! — окликнул я одного из голландцев. — Кого пускают в «Макао»?  

— Богатых папиков! — проревел обиженный такой несправедливостью и социальной дифференциацией голландец.  

— Rico papi! — подхватил его собрат по несчастью.  

Я кивнул и поднял большой палец вверх.  

Ко входу как раз подкатил изумрудный «Ламборгини Хуракан» с барельефом в виде орла на капоте — пернатый явно перекочевал туда прямиком с национального флага.  

— Ах, Мексика… Страна контрастов, — кивнул я на расфуфыренную тачку и студня в костюме с галстучком, вышедшего из кабины. — Хм, а этот papi ярый патриот, да?  

Джонни лишь, молча, пригубил мохито.  

— Давай, рассказывай, — поторопил я. — Что случилось с Кортни?  

— А что случается со студентами, когда у них кровь кипит? — ответил вопросом Джонни.  

— Это… зависит от пола, да? — осторожно уточнил я.  

— Нихрена не зависит, у всех только одно на уме, — мрачно выдал Джонни.  

— А вот и не одно! — живо возразил я. — Много чего! Взять хотя бы тот же алкоголь — здесь его спокойно продают студентам младше 21-го года, не то, что в пуританской Калифорнии! А та же марихуана! Да её тут из-под каждой полы можно достать безо всякого рецепта — думаешь, богатые белые мальчики, считающие пиком крутизны прослушивание ванильного гангста-рэпа, не отвалят три сотни за унцию, чтобы пробалдеть все выходные? А медицина?  

— Медицина?  

— Ну да! Здесь нравы попроще, и для проведения, скажем, пластики, от тебя не потребуется ничего кроме денег — и, к слову, значительно меньших, чем в Штатах. Злая мама не позволяет доченьке сделать силиконовую грудь? Не беда — дядя Пепе организует ей всё в своём подвальчике в Сона Норте. И всё будет тип-топ, ну, кроме, разве что, отвратных Т-образных шрамов — но кого остановят такие мелочи, верно?  

— Пожалуй, — согласился Джонни. — В общем, Кортни, соблазнилась чем-то подобным из того, что ты так красочно описал…  

— Она была студенткой? — нетерпеливо перебил я.  

— Она и остаётся студенткой, — у Джонни просто-таки глаза сверкнули, а я, пристыженный, сжался в комок. — До сих пор. Калифорнийский университет в Сан-Диего.  

— Извини…  

— На один уикенд она с подругой отправилась в Тихуану, — Джонни покачал головой. — Ну, и нашли приключений на свою…  

Тут он одним махом осушил свой мохито.  

— Они бродили по городу, заглядывали в каждую сувенирную лавку, посетили каждую забегаловку на Авенида Революсьон. А с наступлением ночи предсказуемо очутились в одном из клубов Сона Норте.  

— Ясно, — кивнул я.  

Об этом райончике ходила занятная людская молва — это был аналог европейского района «красных фонарей». Секс, наркотики, алкоголь вместо рок-н-ролла — сюда-то и слетались студенты, возжелавшие «свободы».  

— Танцпол. Веселье. Экстази. Кто-то из симпатичных парней оказался «вербовщиком». Он подмешал наркотики в коктейли девушкам.  

Джонни закурил.  

— Жаклин — подруга Кортни — очнулась в полутёмном помещении с голыми стенами. Единственное, что там было — матрас, на котором она была распластана.  

Джонни затянулся и выдохнул целую прорву дыма.  

— А сверху на ней елозил какой-то толстяк с одышкой… Вскоре он… ушёл. У двери всё это время маячил охранник. Жаклин тогда была вымотана, то и дело теряла сознание, и её рассказ о произошедшем был спутанным, сбивчивым…  

Я понимающе кивнул — другого и не ожидал.  

— Каким-то чудо ей удалось вырваться — была ли то оплошность охранника или же просто везение… В один момент она очнулась, и поняла, что дверь нараспашку, но за ней никто не следит. Может, не ожидали, что она вообще придёт в себя… Тогда она вылетела в коридор и, не разбирая дороги, побежала… И именно отсюда она и ускользнула — из этого логова, — Джонни кивнул на «Макао». — Опять же ей повезло — очередная дверь, которую она выбила плечом, вела в переулок, а там она запрыгнула в попавшееся под руку такси и слёзно попросила отвезти её в консульство США.  

— Да уж, — протянул я, потирая виски. Прехорошенькая история.  

Джонни продолжил рассказ:  

— И благо, что таксист не высадил её. И хорошо, что Лома Бонита, где и находится консульство, недалеко отсюда, от Буэна Виста… Очень много удачных совпадений…  

— Даже чересчур, — заметил я. — Не думаешь, что эта Жаклин была замешана?  

— Нет, — отрезал Джонни. — Её осматривал врач. Об этом она не говорила, но, видимо потому, что даже и не знала… Она была неоднократно… Словом, её пустили…  

— Ясно, — быстро сказал я, чтобы избежать ненужной неловкости. И круг, по которому её пустили был даже близко не Кругом Жизни из воодушевляющей песни сэра Элтона.  

— Она дала показания — всё, что помнила. Служащие консульства уведомили пограничный патруль о ситуации, связались с местными властями и с полицией Калифорнии и Аризоны.  

— И?  

— Судя по данным, которые мне предоставили в иммиграционной и таможенной службе США, Кортни не пересекала границу в обратном направлении…  

— И? — меня уже начинало подбешивать, что из напарника приходится выуживать информацию по крупицам.  

— И это всё, — закончил рассказ Джонни.  

— То есть как — всё?! — изумился я.  

— Так. Все структуры были поставлены в известность о пропаже. Полиция Тихуаны заявила о прошедших обысках, которые не принесли никакого результата.  

— И на этом всё?  

Подумав, я спросил:  

— Если они искали её здесь и не нашли — может, потому, что её тут и, впрямь, нет?  

— Нет, — помотал головой Джонни. — Есть один парень, раньше он состоял в Sombra Negra и занимался тем, что отстреливал в гетто Лос-Анджелеса членов банд, но он… ушёл на покой. Теперь он живёт здесь, в Тихуане, и работает кем-то вроде частного детектива.  

Тут Джонни в волнении закурил очередную сигарету.  

— Я обратился к нему. Дал ему всё, что только знал и… всё, что он затребовал. Нет, Джимми, — Джонни снова кивнул на фасад «Макао», — все ниточки ведут сюда. Даже последнее место, где, как выяснил этот парень — детектив Вальенте — было зафиксировано расположение телефона Кортни — так это этот чёртов клуб!  

— Ладно, — я примирительно вскинул руки ладонями вперёд, — ладно. Верю. Она здесь. Она жива. Что дальше? Что ты планируешь? Ворваться туда через парадный вход, размахивая пушкой? И взять бордель штурмом?  

— Разумеется, не через главный вход!  

— А не лучше ли будет передать местной полиции всё, что обнаружил этот детектив?  

— Вальенте не доверяет полиции. И я тоже, — отозвался Джонни. — Нет, я сам вытащу её. Для чего привлекать мексиканцев? Что федералес, что политиков — особенно, наших политиков-соплежуев? Чтобы потом получить Кортни так же, как родные получили Отто Уормбира? — потряс головой Джонни. — Нет уж! Нет!..  

— Не все мексиканские копы поголовно замешаны в коррупции, — это было очень самонадеянное заявление. Даже мне самому до конца не верилось в это. Но я цеплялся за возможность сделать всё руками тех, кто, по идее, является профессионалами дела.  

— Нет, не все, — согласился Джонни. — Но достаточно будет и одного крота. Звонок от него — и все следы в клубе будут заметены, а Кортни попросту убьют. Думаешь, не найдут ей замену? Не сыщут очередную доверчивую студенточку, желающую немного «заторчать», и не похитят её?  

— По-моему, она слишком хороша, чтобы они вот так просто отказались бы от неё и заменили на кого-то ещё, — заметил я.  

— Это верно, — согласился Джонни, пристально оглядывая меня. — Она очень хороша.  

Я смущённо кашлянул:  

— Ну, серьёзно, Джонни, что ты так смотришь? Она правда… Я просто имею в виду, что это и ей и нам на руку, ещё не всё потеряно… Эй, а что насчёт ФБР?  

— Что за херню ты несёшь?! — возмутился Джонни. — С какого хера ФБР будет работать на территории другого государства?  

— Я…  

Но я не знал, что сказать. Джонни был прав.  

— Я думал…  

— Я думаю, ты смотришь слишком много фильмов, — отрезал Джонни.  

— Что есть, то есть, — согласился я.  

— И вот что ещё — и, пожалуй, это самое поганое, — Джонни наклонился ко мне и понизил голос, — по сведениям Вальенте этот клуб крышует картель Синалоа.  

— О.  

Что тут ещё было добавить. О мексиканских картелях знали во всём мире. А картель Синалоа был самым жестоким и опасным среди прочих.  

— А почему было не попросить о помощи Морелло? — удивился я.  

— Ты же слышал его, — холодно отозвался Джонни. — У него очко играет связываться с Картелем. Да он и не стал бы…  

— Услуга за услугу… — мне всё ещё хотелось верить в благородство Морелло.  

— Услугу я оказал ему в оплату своего долга, — покачал головой Джонни. — Ведь я действительно был ему должен.  

— Так ты затеял это, чтобы оказаться здесь?  

— Убил двух зайцев одним выстрелом, — объяснил Джонни без особого энтузиазма. — Просто совпадение. Когда до меня дошёл слух, что Морелло нужно будет перегнать партию марихуаны через границу, я сам сделал всё, чтобы попасться ему на глаза и напомнить о своём долге. И вот — я расквитался с Морелло. И въехал в Мексику на левой машине. Поэтому никто не станет разыскивать нас на границе.  

— Нас? — не понял я. — Кого это — нас?  

— Меня и Кортни, — простодушно отозвался Джонни.  

Я рассмеялся:  

— О, старик, а ты изрядный оптимист! Прежде всего, её надо вызволить! И вот с этим огромные проблемы, — я склонился вперёд. — Серьёзно, чувак, твой план — полное дерьмо. Так у тебя ничего не выгорит.  

— Я ещё не раскрывал тебе своего плана, — обиженно заметил Джонни.  

— Ну да, а как же вот это: «Ворваться через задний проход и порешать каждого встречного ублюдка». Это что?  

— Ну, это не совсем то… — немного замялся Джонни.  

— Что ты вообще знаешь об этом месте?  

— Кое-что знаю, — оживился Джонни, смятение тут же слетело с него как пыльца при лёгком дуновении, — вот, смотри!  

Он придвинул к себе салфетку и набросал план «Макао».  

— Вальенте — он был внутри, так что… Вот! Это — главный вход.  

Я кивнул.  

— С каждой стороны есть запасный выход.  

— Он же вход, — заметил я.  

— Да. Вот здесь — стоянка. Туда парковщики отгоняют все эти крутотецкие тачки.  

— Предлагаешь устроить диверсию? — догадался я.  

— Именно! И пока большая часть их людей будет разбираться, что там такое, нахрен, стряслось, мы зайдём с противоположной стороны. Спустимся здесь, — Джонни ткнул ручкой в накарябанные на салфетке каракули. — Это что-то вроде служебной лестницы. Они с двух сторон здания и ведут в подвал.  

— Подвал? Там они держат девушек?  

— Да. Не местных. Не танцовщиц. Не тех, кого они выставляют на «витрину», а приезжих. Тех, кого они похитили.  

— И обрекли на рабство, — мрачно добавил я.  

— Именно, — я ещё не видел Джонни настолько суровым, как в этот момент. — В целом у них всё чинно-благородно. Есть танцпол, есть комнаты для массажа, есть приватные комнаты. На верхнем этаже находятся помещения для персонала, кабинет управляющего…  

— …Комната охраны, — предположил я.  

Джонни насмешливо посмотрел на меня:  

— Джимми, я тебя с собой насильно не тащу…  

— Я же сказал, что не оставлю тебя, тупица! — раздражённо оборвал я напарника.  

— Сказал, — задумчиво протянул Джонни. — Хотя я и не вижу особой причины поступать тебе так…  

— Не веришь в альтруистические порывы?  

— Нет… На самом деле, я даже не знаю, что это вообще за слово такое, — и тут мы оба рассмеялись.  

— Этого не знаешь, а про Фрейда, значит, слышал, да? — поддел я.  

— Недостаток образования, — фыркнул Джонни.  

— Да, как же… Ты мне только вот что скажи — как мы будем оттуда выбираться, а? — спросил я, когда наше веселье начало потихоньку сходить на нет.  

— Так же, как и заявились туда, — заявил Джонни с самым невозмутимым выражением лица.  

— Но они же не отпустят нас за здорово живёшь. Попытаются остановить. Хоть несколько вооружённых человек у них да есть.  

— Смоемся так быстро, как сможем. А карнавал и суета вокруг нам только на руку — мы затеряемся и двинем в сторону границы, — отмахнулся Джонни.  

— А ещё они могут вызвать подкрепление… — напомнил я. — И у этих мордоворотов точно будут не водяные пистолеты…  

— Как и у меня, — напомнил Джонни, похлопывая себя по поясу. — Поверь, я отличный стрелок.  

— Дай-то бог, чтобы это было так, — сумрачно согласился я. — И вот ещё что — надо слиться с толпой.  

— Как удачно, что нынче День мёртвых, — ухмыльнулся Джонни.  

— Как удачно, что у нас просто завались чёртовых песо, — ухмыльнулся я в ответ.  

 

***  

 

Мне стоило немалого труда, чтобы разместить заряды фейерверка под днищем «ламборгини» — пришлось корячиться, пластаясь по асфальту и запихивая руку как можно дальше.  

После я откупорил бутылку самой дешёвой текилы, какую только можно было раздобыть в «Кукулькане», и разлил её содержимое от пачки зарядов до бетонного ограждения, опоясывающего стоянку возле «Макао».  

Ещё один штрих — несколько бенгальских огней. Я щёлкнул «зиппо», огни зашипели, и я положил их так, чтобы, догорая в своей агонии, они воспламенили бы разлитую текилу, а она, в свою очередь, подорвала бы фейерверк. Теперь на то, чтобы обойти стоянку и прибыть незамеченным к служебному входу на противоположной стороне джентльмен-клуба у меня было около полутора минут.  

Пригибаясь за рядами машин и пытаясь максимально слиться с забором, я на согнутых ногах — а было это ой как непросто — обогнул стоянку по периметру.  

Вот и вход. Возле него двое довольно крупных парней — при обычных обстоятельствах нам с Джонни одолеть эту парочку не представлялось бы возможным. Но в ближайшие секунды обстановка обещала стать крайне необычной и неимоверно напряжённой — а нам только того и надо было.  

«Ну же! » — мелькнуло у меня.  

По моим прикидкам уже должно было начаться. Неужели меня подвёл мой внутренний секундомер? Или я где-то налажал?..  

Но нет — именно в этот момент раздались свист, треск и последовавшие за ними взрывы, возвестившие, что лажи не было.  

Послышались испуганные крики. На той стороне действительно происходило что-то крайне занимательное.  

Один из охранников перекинулся парой слов с напарником, после чего резво припустил вокруг здания. Второй остался на месте, нервно переминаясь с ноги на ногу и поглядывая вслед своему товарищу.  

Даже я не понял, откуда именно появился Джонни — он буквально вынырнул из тьмы. Я хорошо мог понять оцепенение оставшегося охранника — прямо перед ним вдруг выросла фигура в чёрном и в маске-черепе, не мешкая, врезала ему по лицу рукоятью револьвера, после чего прислонила дуло оружия к виску и зажала рот импровизированным кляпом из тряпья.  

Я в несколько прыжков подлетел к месту разыгравшейся драмы — и как раз вовремя, чтобы услышать, как Джонни грозит смертной карой незадачливому стражу:  

— Вякнешь — и тебе конец, у#бок, comprende?  

Я не стал переводить это — и так всё было ясно как божий день. Но выдернул витой провод наушника у охранника — так будет спокойнее — и рыкнул:  

— Веди нас к камерам девушек! Живо!  

Бедолага в объятиях Джонни попытался что-то пробубнить сквозь кляп — я не стал вслушиваться в его оправдания, но отвесил ему пинка и прошипел:  

— Даже не пытайся — всё ты знаешь! Где держат американку?! Живо — или он разнесёт твою черепушку!  

Охранник покорно дёрнулся — мы последовали за ним: Джонни в обнимку пристроился сзади, я, озираясь, замыкал шествие.  

Внутри стены коридоров были такими же красными, как и фасад, и увешаны фотографиями большегрудых мамасит и чикит. Мы миновали с пару десятков ярдов — пока никто не попадался нам на пути.  

— Давай, давай! — подгонял заложника Джонни. — Andale, cabron!  

— О, чёрт! — выдохнул я.  

Но этого и следовало ожидать — мы попали прямиком в объектив установленной камеры.  

— Ждём гостей! — бодро бросил Джонни, тоже заметив камеру.  

Вот и лестница, ведущая вниз.  

— Чёрт… Ключи… Они наверняка у управляющего! — вдруг осенило меня.  

— Вовремя! — мрачно согласился Джонни. — Узнай у него!  

— Эй! — я щёлкнул пальцами у носа нашего «языка» и перешёл на испанский. — Ключи от камер! Где они?  

Тот что-то промычал.  

— Нет, так не пойдёт, — решительно заявил я. — Надо…  

Меня оборвал гневный окрик. Мы обернулись — по коридору к нам на всех парах приближались трое, все вооружённые.  

Я и испугаться толком не успел — а Джонни трижды выстрелил. Как по мне, так вообще не целясь — навскидку.  

— Чёрт! — я пригнулся, зажимая уши — хотя и несколько запоздало, в них звоном отдавалось гулкое эхо выстрелов.  

Посмотрев же туда, где были наши преследователи, я глазам не поверил — все лежали.  

Джонни уложил их. Наповал.  

— Да ладно… — протянул я, оглядываясь на напарника. Потом снова на поверженных врагов.  

— Это ведь не копы были? — как бы мимоходом спросил Джонни.  

— Тебе только в спагетти-вестернах сниматься! — заявил я и снова обратился к оглушённому пленнику: — Они из твоих?  

Он кивнул и вновь что-то промычал, отчаянно кивая и стреляя глазами в одного из растянувшихся на полу.  

— Ну? — я вырвал кляп — и на меня обрушился поток спутанной речи, из которой я уяснил, что парень, на которого кивал наш вынужденный спутник — это управляющий, и все ключи должны быть у него.  

Я склонился над управляющим, пошарил в карманах и выудил пластиковую карту — тут-то пленник и издал утвердительный и победный возглас.  

— Да ну… Серьёзно?! — я даже в каком-то смысле умилился.  

Ключ-карты? Да у них тут «Марриотт» и «Савой» в одном флаконе латиноамериканского замеса!  

— Ладно, идём, — Джонни грубо пихнул мескиканца к лестнице и бросил мне: — Давай, не отставай!  

Я попешно догнал их и окликнул Джонни:  

— Эй! Слушай!.. Не хочешь поговорить о том, что там случилось?  

— Зачем?! — рявкнул Джонни. — Нашёл время!..  

— Но ты их наповал, каждого одним выстрелом, — растерянно ответил я. — Это же просто охренеть!..  

— Да, наверное, я просто охрененный стрелок! — бросил Джонни. — Доволен?  

— Удовлетворён, — буркнул я.  

Мы спустились ещё на пролёт ниже. П¬еред нами был узкий коридор с голыми бетонными стенами, крайне неуютными — они так и давили на психику всякого, кто осмеливался сунуться промеж них. Оставь надежду, всяк сюда входящий…  

— Здесь, — выдавил мексиканец.  

По обе стороны коридора были ряды дверей.  

— Ключ что — один ото всех? — спросил я.  

Мексиканец кивнул.  

Я приложил ключ к первой двери. Короткий электронный писк — дверь приоткрылась, и мы заглянули внутрь.  

Нашим взорам предстала грязная крохотная каморка, большую часть которой занимала двуспальная кровать, покрытая засаленной пожелтевшей простынёй. На ней лежала полуодетая девушка — то ли спала, то ли пребывала в забытьи.  

— Эй! — рванул я к девушке. — Очнись!  

Я похлопал её по щекам. Она с трудом открыла опухшие глаза.  

— English? Espanol? — спросил я.  

Она кивнула на втором слове. Я перешёл на испанский:  

— Вставай! Ты свободна! Можешь идти?  

Она кивнула и, пошатываясь, поднялась и принялась натягивать на себя одежду.  

— Чёрт! — Джонни пихнул заложника на освободившуюся кровать и выхватил у меня ключ-карту. — Извини, старик, но мне некогда тут возиться! Я буду открывать все двери подряд — но либо девушки будут уходить сами, либо оставаться здесь. Мы не сможем всех их переть на себе! Извини, если разочаровываю твои… как ты сказал — альтруистические устремления?  

— Я понимаю, — сказал я вслед напарнику. — Ты здесь из-за Кортни.  

Джонни кивнул и выбежал в коридор. Раздалось одно пиканье, вслед за ним другое. Ещё одно. Джонни методично открывал комнаты в поисках сестры.  

Я повернулся к девушке:  

— Откуда ты?  

— Из Колумбии, — она протянула мне дрожащую тоненькую руку. Я пожал её. — Вероника.  

— Джимми. Корпус спасения милых дам в беде, — отрекомендовался я. — Послушай, Вероника, ты знаешь других девушек?  

— Нет, — потрясла она головой. — Я не видела ни одной. Но догадывалась, что не одна такая здесь. По звукам…  

— Да, — сокрушённо кивнул я и глянул на сидящего в изголовье кровати охранника. Вероника тоже покосилась на него. И по огню, блеснувшему в глазах девушки, я понял — он был одним из тех, кто забавлялся с ней. Возможно, после полных трудностей и ратных подвигов смен в клубе…  

В ярости я приложил мексиканцу по лицу подошвой ботинка — и он, обливаясь кровью, откинулся навзничь.  

— Послушай, — я взял Веронику за плечи, — идём за Джонни, соберём всех девочек, кто может идти — и надо уходить! Времени в обрез!  

Мы вылетели в коридор:  

— Бери на себя левую сторону, я — правую! — распорядился я.  

Вероника кивнула.  

Мы принялись за дело.  

Спустя пару минут в коридоре было с полдюжины девушек — осунувшихся, бледных, в синяках и крови. Ещё несколько остались в своих камерах — нам так и не удалось привести их в чувство.  

— Шустрее! — прикрикнул Джонни. — Я пойду вперёд, остальные за мной! Джимми, подсоби!  

Блондинка со спутанными волосами опиралась на его плечо — я перенял девушку на попечение, подхватил её, закинул руку за шею и выдохнул:  

— Привет. Ты, видимо, Кортни?  

Она в ответ лишь вымученно улыбнулась.  

Джонни оглядел людей вокруг:  

— Как только мы выйдем отсюда, убегайте из переулка на улицу и смешивайтесь с толпой! Идём!  

Я спешно повторил всё то же на испанском — и мы отправились навстречу свободе. Джонни вёл нас, а я с Кортни на руках замыкал шествие.  

Мы были уже почти у цели — вот же она, лестница из этого мрачного каземата — когда за нашими спинами раздались гневные окрики и даже пара шальных выстрелов.  

— Ложись! — крикнул Джонни — и девушки послушно повалились на пол, закрыв головы и лица руками. Я как мог тоже согнулся.  

Пара выстрелов, уже с другой стороны — и, судя по звуку валящихся на бетон грузных туш, пришлись они точно в цель.  

Последним же выпущенным патроном Джонни продырявил висящий на стене в нескольких ярдах от меня огнетушитель, эдакое красное бельмо на сером глазу. Баллон, с грохотом разорвавшись, слетел со стены, и весь коридор окутала молочная дымка, скрыв нас от преследователей.  

— Живо! Живо! — подогнал нас Джонни. — Rapido!  

Последний пролёт. Знакомый коридор с красными стенами. И вот мы вылетели наружу — окунулись в прохладу сумерек и гвалт ликующей толпы.  

— Врассыпную! Смешайтесь с толпой! — приказал Джонни, я уже по привычке повторил сказанное им на испанском.  

Девушек не нужно было упрашивать — они бросились в пёструю толпу и исчезли в ней. Их внешний вид как нельзя лучше подходил для Дня мёртвых — они буквально походили на призраков, потому и не вызвали у гуляющих особой оторопи.  

— Давай, — поторопил меня Джонни, — они появятся здесь в любой момент! Туда! — он указал на переулок по другую сторону улицы. Я кивнул — и мы бросились наперерез кутящим горожанам. Несколько секунд — и вот мы уже в проулке.  

Теперь можно было немного сбавить темп и перевести дух.  

Мы пошли по проезжей части — единственно свободной полосе — между рядами машин, оставленных у обочин.  

Навстречу нам плыли тёмные силуэты с белыми лицами, многие несли в руках свечи и букеты цветов, некоторые махали флажками. А вот и сама Катрина — роскошная moreinta в маске-черепе и свадебном платье с роскошным венком, надетым на шею — в окружении ряженых в скелеты людей, целыми охапками бросающих под ноги всё те же цветы.  

— Сколько роз, — едва слышно сказал я. Как-то не хотелось разрушать мирную атмосферу и чарующую тишину, сопровождающую это таинственное шествие.  

— Это не розы, — пробормотала Кортни.  

— Нет? — взглянул я на неё.  

— Нет. Это бархатцы, — и она уткнулась лицом мне в грудь. Её начала бить дрожь.  

— Ну, ну, — попытался я успокоить девушку — самым заботливым и обходительным тоном, на какой только был способен. — Всё будет хорошо…  

На улице за нами послышались крики, ругань, раздалось несколько выстрелов.  

Мы вздрогнули.  

Возможно, разгоняли толпу, стреляя в воздух… А, может, в кого-то из девушек…  

— Нихрена не будет хорошо, — процедил Джонни. — Сюда!  

Мы снова припустили.  

— Эй! Вот! — Джонни указал на машину, остановившуюся в соседнем переулке, пересекающем наш. — Туда, живо! Забирайтесь!  

— Слушай, Джонни, — начал было я. — Это не самая лучшая идея…  

— Давай-давай, — подогнал меня Джонни. — Нам надо живо смыться отсюда. И подальше. Эй! Ты! Да, да — ты! — он повысил голос, привлекая к себе внимание водителя, и помахал перед ним револьвером.  

Водитель явно неправильно понял его, потому как, приподняв руки, принялся вылезать из машины.  

— Нет-нет! Эй, ты куда?! — Джонни угрожающе махнул пистолетом. — Обратно!  

— Чёрт тебя дери, Джонни… Держи сестру… И отдай мне ствол, — я передал горе-напарнику Кортни.  

Подойдя к водителю, я обратился к нему на испанском:  

— Сеньор! Нам нужна ваша помощь! Помогите нам уехать отсюда в другую часть города! — я махнул стволом от водителя в направлении машины, намекая, что тому надо бы вернуться на своё место. — Это не ограбление, нам не нужны ни деньги, ни ваша машина. Просто увезите нас!..  

— Пистолет… — пролепетал бедолага-водитель, бледнее, чем наши маски-черепа.  

— Просто мера предосторожности, — объяснил я. — Садитесь на место!  

— Ну вы скоро? — поторопил Джонни. Он уже устроил Кортни на заднем сиденье, и сам уместился рядом с ней.  

Да, именно уместился — иначе было никак. Авто была крохотным — чёрт знает какого года горбатый «фольксваген-жук».  

— Ох, Джонни, — укоризненно протянул я, устраиваясь рядом с водителем. — Ты выбрал самую неприметную машину во всей Мексике! Браво!  

— Что не так? — нахмурился Джонни. — Она белая…  

— Увидишь, когда выберемся, — отмахнулся я.  

Да, она была белой. А ещё на боку была красная волна, а над ней алела надпись — «Coca-Inna». Я готов был биться о заклад, что во всей Тихуане не было другой такой тачки. А, может, и во всей Мексике.  

— Куда? — спросил водитель.  

— Подальше, — пожал я плечами. — Бэинте де Новьембре подойдёт.  

 

***  

 

Ехать в машине было не самой лучшей идеей. Путь нам то и дело преграждали потоки гуляющих прямо посреди дорог разодетых людей. За десять минут мы едва ли проехали несколько кварталов, то и дело сворачивая в проулки.  

— Чёрт, мы едем медленнее, чем они идут, — пожаловался я, махнув рукой в сторону посетителей карнавала, и обернулся назад. — Что там видно? Нас преследуют?  

Джонни уже смотрел назад, рыскал взглядом по толпе, выискивая среди людей агрессивно прокладывающих себе путь боевиков.  

— Джонни?  

— Нет, — отозвался он, наконец. — Вроде бы никого.  

— Неужели оторвались? — недоверчиво протянул я. — Если будем и дальше плестись с такой скоростью, то нас точно заметит кто-нибудь! Мануэль, — обратился я к водителю, — давай-ка вон туда. — И указал на очередной переулок.  

— Ну, — пока Джонни помогал сестре выбраться из авто, я протянул выручившему нас мексиканцу несколько купюр, — что ты скажешь, если вдруг кто спросит, кого это ты подхватил у «Макао» нынче вечером и катал по округе?  

— Правду. Троих хорошо одетых и подвыпивших мексиканцев, — послушно ответил водитель — как я его и научил по всем заветам Голливуда.  

Я довольно кивнул, отсалютовал отъезжающему на «Coca-Inna»-мобиле Мануэлю и подхватил Кортни под левую руку:  

— Здесь направо. Запутаем след.  

— И куда мы так выйдем? — поинтересовался Джонни.  

— На Авенида Революсьон, — ответил я. И даже сам почувствовал, насколько неубедительно это прозвучало.  

— Да? Уверен? — скептически осведомился Джонни. — Это твоя хвалёная интуиция?  

— Да… Нет… Чёрт! Что ты хочешь от меня? — возмутился я. — Я вообще впервые в Мексике… Кажется… Город я знаю только по карте из сети! И... Ох, чёрт!..  

Краем глаза я заметил, как слева от меня из какой-то ниши в стене внезапно появился силуэт. Миг — и он схватил меня за локоть. Я повернулся — и оказался лицом к лицу с дряхлым стариком. Сухое морщинистое лицо венчала копна молочных волос, а белесые слепые глаза яростно буравили меня. Шамкая, он проскрипел:  

— La muerte te sigue! — и, как будто, этого было недостаточно, приблизил свою жуткую маску к моей (не менее жуткой) — я оказался с ним буквально нос к носу. — La muerte te sigue!  

— Чёрт, твою мать! — отшатнулся я, оттолкнув сумасшедшего. — Отвали!  

— A donde quiera que vayas, la muerte te sigue! — хрипло проорал тот вслед. — La muerte te sigue!  

— Что с ним? Что это значит? — взволнованно спросил Джонни.  

— Ничего, — нехотя ответил я.  

— Это называется ничего? Он до сих пор орёт!  

— Тогда, может, пристрелишь его? — предложил я.  

— Он напугал Кортни! Muerte — это ведь «смерть», так? Что он сказал? — не унимался Джонни.  

— Смерть следует за тобой, — ответила вместо меня Кортни. Я согласно кивнул.  

— Это плохой знак, — заявил Джонни.  

— Замороженная кредитка — вот это плохой знак, — не согласился я, — а этот старик просто двинутый.  

Полутьма переулка отступила, стены словно бы расступились — мы вышли на широкую и хорошо освещённую улицу. От края до края тут и там на ней висели растяжки с множеством треугольных флажков — понятное дело, красного, белого и зелёного цветов — но вот народу было всего ничего. Так, случайные прохожие, которых вполне можно было бы считать чем-то вроде статистической погрешности. Складывалось ощущение, что эту часть города карнавал и всеобщее ликование как будто бы намеренно обошли стороной — и теперь она… как будто бы вымерла…  

«Смерть следует за тобой по пятам», — назойливо задребезжал где-то внутри охрипший голос сумасшедшего старика.  

— Давайте зайдём сюда, — кивнул я на ближайшую к нам вывеску.  

— Ты заблудился, да? — спросил Джонни не без доли ехидства. — Авенида Революсьон это же одна из самых оживлённых улиц Тихуаны, так ведь? Где мы?  

— Вот мы и узнаем, — ответил я. — Да и было бы неплохо где-то перевести дух.  

— И? Опять бар? — устало спросил Джонни.  

— В шторм любая гавань хороша, — бодро заявил я.  

Джонни замялся.  

— Можем и туда, — я кивнул на лавку через дорогу — на вывеске гордо красовалось: «Burrito de la tia Marisol». — Но бар с названием «Defensor» мне как-то больше по вкусу. Это словно бы действительно безопасная гавань… Смекаешь, о чём это я, Джонни?..  

За спинами у нас раздался взрыв — и мы как по команде вздрогнули и пригнулись. Но это был всего лишь фейерверк, разорвавшийся высоко в звёздном небе над Тихуаной.  

— Ладно, идём, — согласился Хейз, недоверчиво оглядывая улицу.  

Я толкнул дверь и пропустил ребят вперёд себя.  

 

***  

 

В баре было пусто.  

Столы, стулья, табуреты у стойки — всё было на месте. Вот только не было ни единого посетителя.  

Мы с Джонни приподняли свои маски, чтобы лучше осмотреться.  

Свет был приглушён — работали лишь несколько ламп, подсвечивающих окна. Всё прочее освещение давали зажжённые и расставленные тут и там свечи.  

Самое большое нагромождение свечей — прямо-таки целое скопление в несколько ярусов — находилось за барной стойкой, там было устроено что-то вроде алтаря. Посередине него на деревянной подставке было установлено несколько фотографий, подле них лежали детские игрушки, вездесущие калаверитас, фрукты и цветы.  

«Бархатцы», — мелькнуло у меня: «Цветы для мёртвых».  

— Вам не кажется, что мы зря сюда зашли? — осторожно спросил Джонни.  

Откуда-то из тёмных недр зала появился бармен. Он был во всём чёрном: брюки, жилет, рубашка с закатанными рукавами. Единственное, что резко выделялось из его мрачного, но всё же профессионального, гардероба, так это красный галстук. В чёрных волосах бармена наметилась проседь, а в глазах — вселенская усталость.  

— Idiotas! No sabes leer? — раздражённо спросил он.  

— Что? — удивился я.  

— Мой бар закрыт, — бармен указал на табличку, закреплённую на двери.  

И поскольку к нам была обращена сторона с витиеватой надписью в рамке: «Abierto», то нетрудно было догадаться, что на улицу смотрит сторона, на которой значится прямо противоположное: «Cerrado». Это-то мы и упустили из виду.  

Я уже хотел было объяснить, что с нами произошло, но осёкся.  

Взгляд мой упал на одну из фотографий — и я напрочь забыл всё, что хотел рассказать.  

На фото была запечатлена необычайно красивая девушка. Нежные черты лица, аккуратно подведённые карие глаза, непокорные чувственные губы, белоснежная блуза, струящиеся по плечам и ниспадающие на спину роскошные волосы цвета оникса — было чем восхититься.  

— Mamma mia! — ошарашено пробормотал я. — Esto es una mujer!  

— Попридержи язык, гринго, — раздражённо бросил бармен уже на английском.  

— Это ваша дочь? — спросил Джонни.  

— Угадал, chaval, — подтвердил бармен.  

— Соболезную, — смиренно сказал Джонни и склонил голову.  

Бармен кивнул в ответ — и в глазах его явно блеснули непрошенные слёзы.  

— А что… Что с ней? — спросил он, кивая на Кортни. В голосе у него явно звучало участие.  

— Это моя сестра, мы вырвали её из… — Джонни замялся. Даже произносить «рабство» было как-то дико. — У картеля Синалоа. И, кажется, нас преследуют их бойцы…  

— Синалоа? — недоверчиво протянул бармен, смерив нас внимательным взглядом.  

— Да, это преступный картель… — начал было я, но бармен прервал меня:  

— Я знаю, кто это. Мне приходится платить им каждый месяц.  

— А, — только и оставалось, что стоять с открытым ртом и глупым выражением лица — примерно как у аквариумной рыбки.  

— Кстати, о них, — заметил бармен, кивая на улицу.  

— Чёрт! — выругался я, глянув мельком — по дороге вальяжно рассекал чёрный тонированный «эскалэйд» с громадными литыми дисками. Не было сомнений в том, кому может принадлежать подобная выпендрёжная громадина.  

Я оглянулся:  

— Они заглянут сюда?  

Бармен пожал плечами:  

— Возможно…  

— Тогда мы уходим, — я подлетел к Кортни. — У вас ведь есть чёрный ход?  

— Далеко вы с ней не уйдёте, — бармен деловито прошёл под арку, из-под которой и появился. — Что вы застыли? оглянулся он. — Следуйте за мной.  

Я переглянулся с Джонни — он коротко кивнул.  

С обратной стороны от барного стенда находилось несколько массивных пузатых шкафов. Бармен деловито отодвинул ковёр, протянул руку, щёлкнул переключателем — и один из шкафов отъехал от стены по дуге.  

— Спускайтесь туда, — велел бармен, — и ни звука, пока я не вернусь, — и он поднял крышку люка, замаскированную под дощатый пол.  

— Это погреб? — спросил Джонни.  

— Нет, тоннель прямиком до твоего дома, — отозвался бармен. — Если вы хотите пересидеть, а не ломиться в неизвестность — полезайте. Впрочем, — он махнул рукой куда-то в темноту — свет свечей сюда почти не проникал: — чёрный ход там. Выйдете в проулок.  

— Почему? — только лишь спросил Джонни.  

— Потому что я был на вашем месте. Но мне никто не помог, — отозвался бармен.  

— Идём, Джонни, — попросила Кортни.  

Аккуратно мы спустились по деревянной лестнице в недра погреба.  

— И отключите свои телефоны, — напутствовал бармен, прежде чем закрыть нас.  

Мы очутились в кромешной тьме.  

Скрип половиц сверху — шкаф вставал на своё исходное место.  

А потом мы услышали звук захлопывающейся двери.  

 

***  

 

В подземелье едва ли можно было что-то толком услышать, потому-то мы с Джонни, скрючившись, и замерли на самом верху лестницы, чутко внимая и жадно ловя каждое слово — говорили наверху, разумеется, на испанском:  

— Эрнесто!  

Молчание.  

— Эрнесто! — на этот раз окрик прозвучал громче и уже гораздо требовательнее.  

— Добрый вечер, — узнал я голос бармена. — Сеньор Камарена… Друзей привели? Я закрыт сегодня.  

— Что так?  

— Кому знать, как ни вам, — отозвался Эрнесто.  

На несколько секунд повисло молчание.  

— А, да, — сказал, наконец, тот, кого Эрнесто назвал Камарена. — Ты прямо целый алтарь тут устроил в память о ней.  

— Анхель, я уже платил семье в этом месяце, — бармен словно бы пропустил замечание Камарена мимо ушей.  

— Мы здесь не за деньгами, — послышался скрип отодвигаемого табурета — видимо, Камарена сел за барную стойку.  

— Тогда зачем?  

— Слышал, что случилось сегодня в «Макао»?  

— Нет.  

— Пара долбанутых гринго вздумала поиграть в героев, ворвались внутрь, положили несколько людей и забрали кое-что, принадлежащее мне. Товар…  

— Вот как? — невозмутимо спросил Эрнесто. Я просто-таки видел, как он с полным безразличием полирует стаканы полотенцем. — Просто вошли, положили и забрали?  

— Эй! — тон Камарена с озабоченного сменился на агрессивный. — А тебе не всё ли равно, просто или нет?  

— Что они забрали?  

— Мой товар, — упрямо повторил Камарена, не желая вдаваться в подробности.  

— И вы их ищите?  

— Разумеется! — рявкнул Камарена. — Никто не смеет наезжать на Картель.  

— Я ничем не могу помочь, Анхель. Я не слышал о стрельбе в «Макао» и не встречал никакого гринго  

— Пара гринго, — повторил Камарена. — С ними должна быть девчонка. А то и не одна. Послушай, Эрнесто…  

Видимо, он поманил к себе бармена.  

— Ты же знаешь, что будет с теми, кто станет их укрывать, да? Ты же знаешь, что бывает, когда идёшь против Синалоа?  

— Разумеется, — ответил Эрнесто.  

— Эти утырки раздербанили наш клуб, я потерял девочек — а, значит, и кучу денег. Так мало того — в «Макао» нагрянули федералес. Мы всё замнём, но… Понимаешь, я зол. Жутко зол. А ты знаешь, что бывает, когда я зол, — Камарена выдержал паузу, чтобы добиться нужного ему эффекта устрашения. — Ну, так как? Ничего не хочешь мне сказать?  

— Я весь вечер здесь. Посетителей не было, — отозвался Эрнесто. — Да я бы никого и не принял.  

— Да, понимаю, — Камарена отодвинул табурет и встал. Он помедлил некоторове время, а потом добавил: — Хотел сказать тебе… Жаль, что с ней так всё вышло.  

Эрнесто промолчал.  

— Если что — ты знаешь, что нужно делать, верно? — я надеялся, что они уже на пороге.  

Эрнесто, судя по следующей реплике Камарена, молча, кивнул.  

— Вот и ладно.  

Ещё несколько фраз — но мы уже не разобрали ничего — говорящие отошли слишком далеко и оказались вне зоны нашей досягаемости.  

— Идём, парни! — наконец, кинул звучный клич Камарена.  

Несколько человек вышло наружу, дверь за ними закрылась.  

И воцарилась тишина.  

Прошло несколько минут.  

Джонни дёрнул меня за рукав и вопросительно развёл руками. Я мотнул головой и поднял указательный палец.  

«Продолжаем ждать».  

Ещё десять томительных минут.  

Послышались шаги. Шум отодвигаемой мебели. Скрип поднимаемого люка:  

— Не вздумайте вылезать, безумные гринго, — предупредил Эрнесто, — я спускаюсь к вам.  

 

***  

 

— Итак, — обернулся к нам Эрнесто, дёрнув за рычаг на щитке. — Кто вы такие?  

Погреб тускло осветился.  

Я подсел к Кортни и протянул ей бутылку воды, которую бармен захватил с собой. Девушка, благодарно улыбнувшись, взяла её.  

Джонни наскоро объяснил, кто мы, что случилось с Кортни и почему мы сами полезли в это дело.  

Эрнесто прислонившись спиной к стене, скрестил руки на груди, внимательно слушал Джонни, не перебивал и не задавал вопросов.  

— Ясно, — задумчиво сказал Эрнесто, когда Джонни закончил говорить.  

— А вы? — спросил я. — Что насчёт вас? Кто вы?  

— Эрнесто Агилар, бармен и хозяин заведения. Здесь же и живу — на верхнем этаже.  

— И что за история у вас с Синалоа? Что вы с ними не поделили?  

— Дело прошлое, — нехотя отозвался Эрнесто. — Из-за них я потерял семью.  

Повисло тяжёлое молчание.  

Нарушила его Кортни:  

— Простите… Мы не знали.  

Эрнесто, поджав губы, кивнул.  

— Послушайте, — осторожно начал я, — сеньор Агилар…  

— Эрнесто.  

— Хорошо. Эрнесто. Нам нужна помощь.  

— И я помогу, — просто ответил Эрнесто.  

— Правда? — Кортни после его слов просто-таки просветлела лицом — буквально расцвела на глазах, но голос её всё ещё дрожал.  

— Да. Я же говорил, что и сам был в похожей ситуации. Но мне не успели помочь, — Эрнесто мрачно усмехнулся. — Может, ваш приход — это знак, ниспосланный свыше. Может, для вас я смогу сделать то, что не смог сделать для своей семьи.  

Повисла полная неловкости тишина.  

— Значит… идём? — осторожно спросил Джонни, уже намереваясь подниматься наверх.  

— Вам нужно отдохнуть и собраться с силами, — одёрнул его Эрнесто.  

— Нам торопиться нужно, — заупрямился Джонни.  

— Послушай, Джонни, — Эрнесто подошёл к нему и опустил руку на плечо. — Если ты намерен сломя голову нестись в сторону Калифорнии, то даже не пытайся. Не выйдет. Они уже выставили на дорогах своих людей, Анхель сам сказал мне об этом. Вы, гринго, конечно, очень круто попали, — мрачно подвёл он итог.  

— Насколько всё плохо? — уточнил я, чувствуя, как кружится голова и земля потихоньку начинает уходить из-под ног.  

Эрнесто прицокнул и провёл ладонью по кадыку, показывая, что примерно нас ожидает в случае поимки Картелем.  

— Я не припомню, когда это в последний раз гринго так доставали Синалоа, что за их голову была бы объявлена награда, — присовокупил к своему жесту Эрнесто. — Это надо было постараться… Кто из вас двоих играл в ковбоя в их гадюшнике?  

— Я, — отозвался Джонни.  

— Браво, — одобрительно и, похоже, что вполне искренне, похлопал Эрнесто, — если верить тому, что я слышал, два бойца Синалоа отправлены в госпиталь, а трое — прямиком в морг. Убиты наповал.  

Тут Эрнесто прицокнул:  

— Есть, правда, у этого и обратная сторона. Награда объявлена за вас живых.  

— Не всё ли равно? — спросил я.  

— Нет, — обернулся ко мне Эрнесто. — Анхель Камарена желает заполучить вас живыми.  

— А, — снова сказал я, начиная догадываться.  

— Именно. Он желает расправиться с вами лично, и — поверьте — вы взмолите бога, чтобы тот поразил вас молнией, лишь бы избежать истязаний от Камарена.  

— А кто он — этот Камарена?  

— Кто он? — недобро усмехнулся Эрнесто. — Наркобарон. Рэкетир. Убийца. Он — доверенное лицо большого босса Эль Тео Сименталя и возглавляет картель Синалоа здесь, в Тихуане. Управляющий клуба «Макао» — один из тех, кого пристрелил Джонни — был его братом, Амансио Камарена.  

Мне сразу вспомнился тот из боевиков — низенький пузан в жилете — карманы которого я обшаривал в поисках ключ-карты.  

— Я прекрасно знаю, на что способен Анхель. Так что вам лучше не попадать к нему в руки… — продолжил Эрнесто. При упоминании имени глаза бармена таки полыхнули, а ноздри раздулись — он явно искренне ненавидел Камарена. — Послушайте, вам нужно переждать. А твоей сестре необходим отдых, — обратился он к Джонни. — Я принесу спальник сюда — на случай, если бойцы Картеля снова нагрянут. А завтра с утра мы решим, как дальше быть, — и он поднялся по лестнице, оставив нас.  

— Думаете можно полностью довериться ему? — спросил я через некоторое время, убедившись, что шаги бармена стихли.  

— А у нас есть выбор? — лениво отозвался Джонни. — Будем действовать по ситуации.  

— То есть будем просто плыть по течению?  

— Я думаю, ему можно верить, — сказала Кортни.  

— Почему ты так уверена в этом? — поинтересовался я.  

Кортни в ответ улыбнулась и пожала плечиками:  

— Интуиция…  

— А твоя интуиция не подсказывала тебе, как опасно шататься по клубам и синячить с мексами? — угрюмо спросил Джонни.  

— Эй! — вступился я, вспылив. — С каждым может случиться!  

— Ага, — иронично согласился Джонни.  

— Даже ты бы мог попасть в такое положение, — уверенно заявил я.  

— Перестаньте, — вмешалась Кортни, — Джонни, я и вправду виновата…  

— Нет, — отрезал вдруг Джонни, — нет. Ты ни в чём не виновата, Кортни.  

Девушка изменилась в лице, из и без того красных глаз хлынули слёзы. Джонни сел рядом и обнял её.  

Наблюдая за этой семейной драмой, я вдруг подумал кое о чём. Мысль эта была крайне назойлива и не давала покоя — мне позарез хотелось узнать ответ.  

— Джонни? — окликнул я напарника.  

Он поднял взгляд на меня.  

— А когда ты… Ты чувствовал вину, когда…  

Я опять замялся, не решаясь спросить напрямик.  

— Когда я убил этих ублюдков из Картеля? — напрямик за меня спросил Джонни.  

Я кивнул.  

— Тогда я не знал наверняка, живы они или нет… — подумав, ответил Джонни.  

Очень обтекаемо.  

— Но знаешь теперь, — возразил я.  

— Пожалуй, что нет, — поразмыслив, отозвался Джонни. Достаточно равнодушно. — Они свой выбор сделали, так ведь?  

— А если они согласились примкнуть к Картелю из-за того, что им больше некуда было податься? Когда вокруг — куда ни кинься — лишь зло? Что будет с тобой, если ты окунёшься в такую жизнь? Разве они были виноваты в том, где выросли? Они ведь не выбирали, где им суждено родиться. Что, если им не давали сделать никакого выбора?  

— Нет, — не согласился Джонни. — Никаких полутонов. Всё ясно как день. Тут нет правых и виноватых. А вот выбор есть всегда. Ты знаешь, о каком выборе я говорю. И они свой сделали. Пошли по лёгкому пути. Я… Я свой выбор тоже сделал…  

Он говорил всё тише и тише. Под конец его голос почти совсем затих.  

— Джонни, — спросил я. — А ты пошёл по лёгкому пути?  

Я долго ждал, прежде чем услышал полный смятения ответ друга.  

 

***  

 

— Проходите, не бойтесь! — поманил нас Эрнесто. — Никто сюда не ввалится без моего ведома и согласия. Двери заперты. Ставни, как видите, опущены… Я тут сварганил кое-что — налетайте!  

Как и сказал Эрнесто, окна были закрыты — свет с улицы в полумрак зала не попадал. Я потерял счёт времени. Но, судя по оплавившимся до основания свечам на импровизированном алтаре, прошло его немало. Раз уж наш спаситель забубенил завтрак, на дворе аккурат должно быть утро…  

— Что это? — поморщился я, оглядев выставленные перед нами тарелки.  

— Paella mixta, — отозвался Эрнесто. — Ну-ка не привередничай, гринго.  

— И, правда, Джимми, — заметила Кортни, с удовольствием накинувшись на предложенную еду.  

— После твоего концлагеря всё пойдёт за милую душу, — ответил я. Кортни недовольно подёрнула бровями. Я же повернулся к Эрнесто: — Не хочу показаться изнеженной южной красоткой, но нет ли в составе чего-то молочного? Я не переношу лактозу.  

— Нет, — сказал Эрнесто. — И, по-моему, южная красотка здесь одна — и она не выпендривается. Так что не бойся — не покажешься.  

Кортни расхохоталась с набитым ртом.  

— Аккуратнее! — предупредил я девушку. — Это будет такая насмешка судьбы, если ты, избежав смерти в застенках, подавишься долькой лимона.  

Кортни укоризненно посмотрела на меня, но смеяться прекратила.  

— Я просто не хочу, чтобы с тобой случилось что-нибудь скверное, — немного сконфуженно объяснил я.  

Кортни растянула губы в непрошенной улыбке. Её кузен же, молча, но не без интереса наблюдал за нами, не забывая поглощать свою порцию даров мексиканской кухни.  

— Паэлья, — задумчиво протянул я. — Это же испанское блюдо, да? Эрнесто, а ты знаешь, что Мексика вот уже два столетия, как независима?  

— Он всегда такая заноза в заднице? — спросил Эрнесто у Джонни. Тот с усмешкой кивнул.  

— У многих от общения со мной начинается жжение заднице — но это всё от бессильной злобы, — самодовольно презентовал я себя.  

— Тогда ты не заноза, а самый настоящий геморрой, — заметил Эрнесто.  

Под одобрительный смех — мой в том числе — бармен включил телевизор. Там в порыве бурных страстей две холёные мексиканки выясняли отношения.  

— Что это? — полюбопытствовал я, послушав немного спор мамаш-латинос. — Телемыло?  

— «La picara sonadora», — откликнулся Эрнесто.  

— Это… Это… — хмурясь, Кортни повернулась ко мне: — Что это значит?  

— «Мечтательная мошенница», — ответил я, изо всех сил пытаясь не расхохотаться — настолько нелепым мне показалось название. — Эй, Кортни, а ты мечтательница или мошенница?  

— Эрнесто же сказал — южная красавица, — ответила Кортни. И пусть в тоне её и сквозила язва, но, боже, это томно-тягучее южное произношение!.. Оно так приятно кружило мне голову…  

— Не стану с ним спорить, — вскинул я руки в жесте «сдаюсь».  

— Что? Всё? — спросил Эрнесто, заметив наши опустевшие тарелки. — Тогда, если вы не хотите добавки, я, пожалуй…  

— Нет-нет! — вскочила Кортни — да так резво, словно бы ещё вчера она вовсе и не лежала распластанной без чувств, не в силах самостоятельно подняться и передвигаться. — Я всё сделаю! — и она мигом подхватила посуду.  

— Эй! — удивлённо окликнул её Эрнесто.  

Кортни обернулась:  

— Это меньшее, чем я могу отблагодарить, — и умчалась на кухню.  

Бармен одобрительно хмыкнул, поглядев вслед девушке:  

— А она… молодец, — сказал он, обращаясь к Джонни.  

— А то, — согласился тот.  

Пока Кортни возилась с посудой, Эрнесто поставил у фотографий ещё несколько свечей, зажёг их, налил шот текилы и залпом осушил его. И всё это со стеклянными глазами.  

Похоронный вид бармена изводил меня.  

— Эрнесто, разве у вас не принято вспоминать об ушедших… Ну несколько в более весёлом расположении духа? — спросил я, зная, что это довольно нагло и фамильярно с моей стороны. Но удержаться не мог.  

— Да, конечно, — глухо отозвался Эрнесто, не поворачиваясь. — Принято. Но я не могу веселиться, — он повернулся ко мне. — Будь ты на моём месте и случись такое с твоей семьёй, ты бы не спрашивал…  

— Так что случилось-то? — решил напрямик узнать я.  

Эрнесто отвернулся и покачал головой — было ясно как день, что ему не хочется об этом вспоминать.  

Джонни деликатно кашлянул, давая мне понять, что сейчас будет лучше, если я прикрою свой хлебальник:  

— Извини, Эрнесто. Джимми позволил себе лишнего.  

— Да, — согласился Эрнесто, — есть такое.  

С этими словами он вынул из кармана жилета кулон — подвеску в виде парящего орла.  

Я ненароком скользнул взглядом по фотографии его дочери. Именно этот медальон и был на ней.  

— Значит?..  

— Да, это её, — ответил Эрнесто. — Моей Паломы… Ты как раз вовремя, Кортни.  

— Что такое? — спросила Кортни, возвращаясь на прежнее место.  

— Эрнесто хотел, наконец, поведать нам, что случилось с его семьёй. Слушай, Эрнесто, — обратился я к бармену. — Нельзя вечно держать эту боль в себе. Тебе нужно поделиться. С теми, кто сможет это понять.  

Эрнесто помедлил, прежде чем, наконец, заговорить.  

— Это моя жена — Анна-Виктория, — он указал на второе фото — женщина на нём была вылитой копией Паломы Агилар, разве что постарше. И ещё красивее — если такое только могло быть возможно…  

«Всем барменам в Мексике достаются за здорово живёшь такие вот красотки? » — видит бог, я едва сдерживался, чтобы не ляпнуть это — язык так и чесался, меня просто раздирало, я даже поёрзал от волнения, но в итоге пересилил себя.  

— Мы долгое время не могли завести ребёнка, — продолжал Эрнесто, и не подозревая о моих мучениях. — Однажды на ярмарке в Мехикали я присмотрел медальон — на меня тогда будто бы снизошло прозрение. Я купил его и подарил Анне. А через некоторое время узнали, что она ждёт ребёнка. Родилась девочка… После конфирмации Анна подарила медальон Паломе — на удачу… И она пребывала с ней! Но однажды… Случилось так, что мы поссорились — я, Анна, Палома, все и каждый друг с другом. Палома ушла из дома, а медальон продала первому встречному старьёвщику — нашему местному юродивому старику, мы зовём его Эль Локо Топо. На этом удача нашей семьи и закончилась. Палома… попала в дурную компанию…  

— Синалоа? — не выдержал я.  

Эрнесто кивнул.  

— Она стала для них чем-то вроде разменной монеты. Они узнали о моих связях с местными польерос и хотели, чтобы мы наладили поставки наркотиков в вашу Калифорнию. Я отказался. Тогда бойцы Картеля похитили Анну. А вскоре и меня — ведь я по-прежнему был несговорчив…  

Эрнесто зажёг ещё несколько свечей.  

— Не знаю, что сталось с Анной. Я слышал, что её увезли в Кульякан, штаб-квартиру Синалоа. Ходят слухи, что там её и убили, не дождавшись выкупа, который я не успел собрать… Не знаю… Я никогда больше не видел её. Не мог даже попрощаться…  

По щекам Кортни потекли слёзы.  

— А скоро настал и мой черед. Меня скрутили, отвезли в безлюдное место, далеко от Тихуаны. Там была и Палома. Но я тогда заблуждался. Им не нужна была моя смерть, хотя я и наслушался по пути туда такого в свой адрес… Нет. Синалоа мастера устраивать акты устрашения. Они и устроили его для меня. Целое представление. И хотя я умолял меня простить — клялся, что сделаю всё, то они хотят… — Эрнесто покачал головой. — Они убили Палому у меня на глазах.  

Он взглянул на нас, встретился взглядом с Кортни и вдруг протянул медальон ей.  

Она, глотая слёзы, помотала головой:  

— Я не могу…  

— Пусть он сделает для тебя то, что не смог сделать для моей дочери. Пусть хранит тебя, — Эрнесто одел медальон на Кортни.  

— Боже, старик, — выдохнул я. — Это ужасная история…  

— Да, — встрепенулся Эрнесто. — Но… это всё в прошлом. Теперь нам надо заняться вашим спасением…  

— La muerte te sigue! — раздалось снаружи.  

— Опять! — простонал я.  

Эрнесто подошёл к окну и, аккуратно отодвинув ставню, выглянул на улицу. Я присоединился к нему. Посреди мостовой рассекал наш вчерашний знакомый.  

— Это Эль Локо Топо, — махнул рукой Эрнесто.  

— Это он? Тот старьёвщик? — удивился я. — То же самое он вчера вопил и нам… Мне…  

— Не обращай внимания, он местный сумасшедший. Выглядит страшнее, чем это есть на самом деле. Он абсолютно безобиден.  

— Кроме тех моментов, когда орёт тебе в лицо всякую дичь, — угрюмо согласился я.  

— Кто-то говорит, что он то ли видит будущее, то ли самую суть людей… — протянул Эрнесто. — Но, по мне, это всё ерунда. Он ещё больше впал в маразм, чем был тогда… — он резко замолчал.  

— Мне это не нравится, Эрнесто, — признался я. — Я не хочу, чтобы смерть следовала за мной. Это деморализует.  

— Ну, всё, — Эрнесто захлопнул ставню, взял меня за плечо и потянул к стойке. — Умеешь читать карты?  

— Спрашиваешь, — ответил я. — Знаешь, как меня называли в старшей школе? El loco topografo!..  

 

***  

 

— Ну так что? — спросил Джонни, когда бармен разложил перед нами здоровенную карту Нижней Калифорнии. — Как мы это сделаем? У тебя есть идеи, как нам убраться подальше отсюда, Эрнесто?  

«Самолётом, поездом, машиной», — мелькнуло у меня. Так, кажется, говорил капо Морелло.  

— Если дороги держат под наблюдением, то значит… — я замолчал, так как вдруг понял, что понятия не имею, что это значит.  

— Есть… небольшой шанс, — задумчиво протянул Эрнесто.  

— И ты говоришь об этом только сейчас! — возмутился я. — Что за шанс?!  

— Единственный способ сбежать — спуститься по реке на лодке и достичь Энсенады. А оттуда — на катере до Сан-Диего.  

— Погоди-ка, погоди, — попросил я, водя пальцем по хитросплетению линий на карте. — Спустимся по реке… До Рио Тихуана, да? — поднял я голову от карты. — А потом? На юг до Лос-Венадос? Но тут река заканчивается…  

— Вообще-то, там она начинается, это её исток, — прямо-таки с отеческой мягкостью поправил меня Эрнесто. Кортни прыснула. — Мы будем плыть против течения.  

— Ладно, пусть так, — согласился я. — А что дальше-то? Думаешь, парням из Синалоа не придёт в голову та же светлая мысль и они не выделят хотя бы пару человек, чтобы те пасли, — и тут я посмотрел на Кортни, — исток реки. — Она благосклонно улыбнулась.  

— Я допускаю это, — согласился Эрнесто. — Именно поэтому мы повернём в этот рукав реки, — он ткнул в точку, севернее озера Рио Тихуана, — и отправимся на восток.  

— В другую сторону от Энсенады? Ко второму шоссе? Где нас уж наверняка будут ждать? — возмутился я.  

— Именно здесь они и не будут ждать, — возразил Эрнесто. — Потому что они этого никак не ожидают. Не ожидают, что вы отправитесь им навстречу. Они знают, что вы не G. I. Joe, а всего лишь gringos con pequenos cojones, что вы не сунетесь в пекло, не пойдёте навстречу смерти.  

«Смерть следует за тобой», — вспомнил я слова Сумасшедшего Крота, и меня здорово так тряхнуло — просто-таки продрало морозом по коже.  

— И это может сработать, — согласился Джонни.  

— Это охренеть какой дерзкий план, — оценил я, проводя пальцем по линии реки. — Ага! Мы попадём в бессточное озеро Эль Каррисо, — я поднял голову. — А дальше? Пойдём пешком? В каком направлении?  

— Нет, оно не бессточное, карта не совсем верна, — Эрнесто ткнул пальцем, — в восточной части озера есть ещё один рукав, он ведёт на юг. А там есть ещё одно гораздо более широкое озеро, берега его изрезаны бухтами и поросли тороте и чикурой, у юго-восточного берега есть остров с отмелью. Несколько километров в длину, около двух в ширину. Он так же покрыт густой растительностью, которая запросто скроет беглецов от посторонних взглядов на нужное время. Словом, — Эрнесто вздохнул, — это тихое место.  

— Тихое место? — переспросил я. — Устроим там передышку?  

— Да, — подтвердил Эрнесто. — С наступлением темноты переправимся с острова в городок Рамос, что на южном берегу озера. А оттуда прямиком по третьему шоссе на юго-запад, — он провёл рукой по карте, — вплоть до Энсенады.  

— Звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой, — подвёл я итог.  

— Ну, не будь пессимистом, Джимми, — потрепала меня Кортни.  

Я вскинул руки в умоляющем жесте: «Да бога ради, не говорите потом, что я не предупреждал! »  

— А что с катером? — вопросы Джонни были куда более рациональными, нежели мои.  

— Я же говорил, что у меня есть связи с польерос? — напомнил Эрнесто.  

— Да, но кто будет вести катер? — Джони оглядел нашу компанию. — Я не умею. Кортни, насколько я знаю, тоже.  

Кортни согласно кивнула. Они обратили свои взгляды ко мне.  

— На меня даже не смотрите, — предвосхитил я их вопрос.  

— Я поведу, — сказал Эрнесто, после чего все мы незамедлительно воззрились на него, как на невиданное доселе чудо света.  

Я деликатно кашлянул:  

— Извини, конечно, может это и не моё дело, но тебе работать не надо? Зачем оставлять бар без хозяина? Ты и так немало сделал… И для чего нас сопровождать? Мы не малые дети…  

— Бар откроется лишь во вторник. Да и мой помощник справится с посетителями, — ответил Эрнесто. — Сопровождаю, потому что чувствую ответственность и не хочу, чтобы вы опять влипли в передрягу. Да и, кроме того, по пути я смогу посетить место упокоения Паломы, — тут я сник, почувствовав себя распоследним говнюком. — Тебя устроят такие ответы, Джимми Чейз? — Эрнесто посмотрел мне прямо в глаза и этим словно бы всю душу наизнанку вывернул.  

— Да, — охрипшим от волнения голосом согласился я.  

 

***  

 

Поначалу всё шло как нельзя лучше.  

На речной пристани Эрнесто перетёр с парой ребят — одного беглого взгляда на них было достаточно, чтобы понять, что они контрабандисты — и сунул им конверт с нужной суммой. После одобрения с их стороны мы живо погрузились на лодку и тронулись в путь.  

Джонни сидел у кормы и от нечего делать угрюмо вставлял в барабан револьвера и вынимал обратно патроны, время от времени озираясь по сторонам. Я и Кортни устроились у левого борта — поначалу девушка отшатнулась, когда я подсел к ней и приобнял. Но оно было и немудрено — после того, что она пережила. Тихим умиротворяющим шёпотом я успокоил её — и теперь на пару мы слушали музыку с моего смарта. Кортни доверительно склонила голову мне на плечо. Эрнесто же… О, его надо было видеть. Где-то он раздобыл белую капитанскую фуражку, косо нацепил её и теперь рассекал по водной глади как заправский речной (ну, не морской же, в самом деле) волк.  

Серые промышленные доки быстро сменились красивыми набережными с променадами, где всё ещё праздновали День мёртвых заядлые гуляки. Скоро береговая линия стала пологой, набережные остались позади — мы покинули пределы Тихуаны.  

— Долго ещё? — поинтересовался я лишь раз у нашего водителя, когда ноги жуть как затекли да и пейзажи пасторальной мексиканской глубинки стали поднадоедать.  

— К закату мы точно будем на месте, — заверил Эрнесто.  

Чем дальше мы удалялись от мегаполиса, тем всё более заросшими и дикими становились берега реки. Не мангровые болота Флориды — но всё же. Иногда к воде с берега не было подобраться ну никакой возможности — таким было обилие деревьев и кустарника.  

Около половины шестого вечера мы пристали к острову, о котором говорил Эрнесто, с северо-восточной стороны — так, чтобы лодку не было видно ни из устья реки, ни из городка, который был парой миль южнее — на противоположном берегу озера.  

— Идём, — поманил Эрнесто, выпрыгивая на мелководье.  

— Объясни ещё раз — почему мы не можем прямо сейчас отправиться в этот твой Рамос? — спросил я — плюхаться в воду ой как не хотелось. — Раз нас уже будет ждать машина?  

— Потому что Рамос также может находиться под наблюдением. А под покровом темноты мы переправимся незамеченными.  

— Вот зачем тебе нужны они? — кивнул я на вёсла на дне катера.  

— Именно, — согласился Эрнесто. — Ни шума. Ни света. Из Рамоса выедем с западной стороны, не включая фары. Сделаем небольшой круг в несколько километров по просёлочным дорогам и выедем, наконец, на шоссе. Я всё продумал, Джимми, доверься мне. Выбирайся… Помогите мне укрыть лодку в тех зарослях.  

Мы завели лодку в небольшую заводь, а после вскарабкались на довольно-таки высокий берег.  

— Идём, — махнул рукой Эрнесто, увлекая нас за собой.  

— Ты ведь бывал здесь раньше? — спросил я уже в который раз.  

— Бывал несколько раз, — ответил Эрнесто. Очень размыто, как и прежде.  

Несколько минут мы пробирались сквозь частокол стволов, пару раз обходили нагромождения валежника, пока, наконец, не выбрались на прогалину. Южная её сторона походила на арку — меж стволов деревьев ветви сплелись в единое целое. Через неё хорошо был виден Рамос. По краю прогалины протекала небольшая река — извивающаяся лента её спускалась по склону на юг через арку, пока, в итоге, не сливалась с гладью озера.  

— Расположимся здесь, — обернулся к нам Эрнесто. — Располагайте спальники. Отдохните, — он глянул на часы. — До заката ещё час. Ночь обещает быть безлунной — это нам на руку. Около полуночи выдвинемся в Рамос.  

— Полуночи? — возмутился Джонни. — Отличное времечко, нечего сказать!  

— Боишься? — ухмыльнулся Эрнесто.  

— Южане очень суеверны, — ответил я за Джонни.  

— Придётся выдвигаться в полночь, — терпеливо объяснил Эрнесто. — Времени нам хватит как раз на то, чтобы погрузиться, доплыть своим ходом до Рамоса — а там уже начнётся рассвет. Около пяти, когда мы выедем на третье шоссе, будет светло, как днём.  

По вновь непроницаемому лицу Джонни было трудно сказать, насколько он удовлетворён услышанным, но, по крайней мере, он больше не возражал.  

— Эй, ты куда это? — окликнул меня Эрнесто, когда я поднялся и направился было к арке.  

— По делам, — отозвался я.  

— Лучше туда не ходи, — покачал головой Эрнесто.  

— Это почему ещё? — тут же взвился я.  

— Просто послушай совета…  

— Ну, не здесь же мне вываливать свои причиндалы на глазах у прелестной дамы, — съязвил я, заходя под арку.  

С полсотни ярдов ниже по течению ручья я присмотрел укромное место в зарослях кустарника. Только я закинул голову и собирался с наслаждением и облегчением выдохнуть, как наткнулся взглядом на нечто, от чего у меня перехватило дыхание. Не отрывая взгляда, я медленно, как ленивая амёба, застегнул джинсы и попятился.  

Наткнувшись спиной на что-то, я едва не исторг из себя вопль — но чья-то рука зажала мне рот.  

— Тихо, — сказал Эрнесто. — Они тут много где. Но не надо орать, ты можешь привлечь ненужное внимание, — и он отпустил меня.  

Я вытаращился на него, потом снова посмотрел на ветвь дерева. Скользнул взглядом левее. Ещё. Опустил.  

Как и говорил мой спутник, они тут были повсюду — незаметные поначалу, но теперь… В пучине ветвей, на стволах, в сплетениях кустарника, на корягах у ручья…  

Чёртовы куклы.  

Старые детские куклы. Грязные, растрёпанные, изуродованные. В самых немыслимых позах — тут и там. Многим недоставало конечностей, у некоторых не было голов. В то же время кое-где на сучья были просто надеты одни только головы…  

Я медленно переводил взгляд с одной куклы на другую. Они были словно картины — те самые старинные портреты в жутком замке, которые будто бы следят за тобой, куда бы ты ни пошёл и что бы ни сделал. Они следили за мной — кто застывшими стеклянными глазами, а кто зияющей тьмой пустых глазниц…  

— Не нужно бояться их, — я вздрогнул — совсем забыл, что Эрнесто рядом.  

— Интересно, и как это сделать? — пробормотал я.  

— Просто поверить на слово.  

— Что это? А? — повернулся я к бармену.  

— Они… Это что-то вроде талисманов.  

— Талисманов? — надо было видеть, как меня скривило от сарказма.  

— Они отпугивают злых духов. Однажды… здесь произошло убийство — была утоплена девушка. И её ребёнок, — Эрнесто с каждым словом становился всё мрачнее. — Тела так и не нашли… Они просто канули в пучине… Вскоре после этого местных начали мучать видения. Дурные сны. Кошмары. Однажды местный проповедник нашёл куклу, прибитой к берегу. Он-то и пристроил её на дерево, близ залива, где и нашла своё пристанище утопленница… Остальные жители последовали его примеру. Вначале их просто вешали… А потом стали калечить их. Увечить. Делать из них… эти обереги, — Эрнесто замолчал.  

— Ну и как? Помогло? — поинтересовался я.  

— Отчасти, — отозвался бармен.  

— Почему ты раньше обо всём этом не рассказал? — возмущению моему не было предела. Оно даже начало перевешивать и затмевать страх.  

— Вы бы и не увидели этого, — развёл в примиряющем жесте руками Эрнесто. — Не должны были увидеть… Слушай, давай вернёмся. А Кортни и Джонни… Будет лучше, если они не узнают. Согласен?  

Я обернулся — сам не знаю, зачем. И обомлел.  

— Не может быть, — из горла я в состоянии был выдавить лишь жалкий, едва слышный шёпот.  

Кукла, которую я увидел первой. Она, как и прочие смотрела на меня. Но теперь это было иначе. У неё изменилось выражение лица — с добродушного на угрожающее. Да и поза в которой я её застал прежде… Если раньше руки её были приветливо разведены в сторону, то теперь она была ко мне вполоборота, одна рука выставлена вперёд и сжата в кулак, вторая заведена за спину — она словно бы что-то припасла для меня и теперь прятала это. И должна была прятать до нужного момента…  

— Не может быть, — я указал на куклу. — Она… Она теперь другая…  

— Нет, — сказал Эрнесто.  

— Да! Она теперь выглядит иначе! Иначе! Как это может быть? — голос начал прорезаться.  

— Ты спутал её с другой, их тут полно, — попытался успокоить меня Эрнесто.  

— Это она… Та самая… Я увидел её первой… Это её чёртово синее платье! Я ни с кем её не спутал!..  

— Джимии, — Эрнесто развернул меня к себе. — Идём… Вы многое пережили. Тебе кажется. Ты сам накручиваешь себя. Оставь их… Идём…  

Я, не смея больше оглянуться, спотыкаясь побрёл за Эрнесто к нашей прогалине.  

Небо быстро окрашивалось лиловым, над ручьём начал подниматься туман.  

— Прохладно, — заметил Эрнесто. — И сыро… Но ты всё же попробуй сейчас поспать. Через несколько часов нам предстоит последний рывок.  

Я в прострации кивнул. Не представлял, как можно заснуть, после увиденного — теперь я отводил глаза от деревьев, боясь увидеть очередную безобразную куклу в неимоверной позе.  

— Вы где так долго? — спросил Джонни, когда мы вернулись на прогалину. Кортни спала.  

Я, ни слова не говоря, завернулся в спальник с головой.  

— Осматривали периметр, — бодро отозвался Эрнесто.  

— Ну и? — не отставал Джонни.  

— Полный порядок, — козырнул Эрнесто.  

— Ладно… Слушай, насчёт костра… Здесь полно валежника…  

— Джонни, — устало протянул Эрнесто. — Мы же говорили об этом… Нет.  

— Но ведь холодает!..  

— Залезай в спальник и грейся. Я буду на карауле.  

— Интересно, на кой хрен караулить, если мы тут одни, — проворчал Джонни, тем не менее, следуя совету Эрнесто.  

Может мне казалось, а может и нет… Я словно бы слышал отдалённое перешёптывание.  

Где-то посреди ветвей. Шёпот. Вздохи. Сдавленные смешки. Детские голоса.  

Темнота опустилась на округу. Сумерки сменились непроглядным мраком ночи. Звуки, мучавшие меня и не дававшие покоя, словно бы отступили, притупились темнотой, а в итоге они меня и убаюкали — битый час я не мог сомкнуть глаз, но в один момент меня всё-таки сморило…  

Последнее, что я помнил — это как мне пришло в голову, что ничем хорошим это закончиться не может. Я это прямо-таки чувствовал.  

И интуиция не подвела меня.  

 

***  

 

— Levantate, bicho! — мне со всей дури пнули по животу. — Vamos, muevete, basura!!  

Это, конечно, встать не помогло — я лишь согнулся пополам от боли.  

— Oye, es tu favorito gringo, jefe! — зашёлся кто-то надо мной в приступе издевательского смеха.  

Я разлепил глаза.  

Кромешную тьму разрезал свет фонарей — как я догадался, подствольных. Несколько силуэтов вокруг.  

Меня грубо схватили и поставили на ноги. Я зашатался. Один из ближайших силуэтов сделал резкое движение — я здорово огрёб по лицу, из носа брызнула кровь:  

— Ну как — взбодрился? — гнусаво спросил бивший на английском с сильным акцентом.  

— Анхель! Здесь?.. — окликнул другой, державший меня.  

Я огляделся вокруг.  

В прыгающем свете фонарей я разглядел своих спутников — Кортни и Джонни держали по два человека, к Эрнесто подступились сразу трое. Промеж всех в нетерпении прохаживались двое: один — здоровенный, совершенно лысый в распахнутой косухе, и второй — плюгавый в трениках и майке. Явно jefe и его шестёрка.  

— Анхель?  

— Тащите их на берег, — холодно бросил лысый. — Эй, Эрнесто? Помнишь? Это ведь произошло там — на берегу? Как насчёт повторения истории? Такая драма! Но прежде чем…  

Он склонился надо мной.  

— Ты, гринго, убил моего брата?  

— Если и так? — спросил я в ответ. Что было терять? Надежды на благополучный исход даже не предвиделось.  

— Это не он, — подал голос Джонни. — Я тебе нужен!  

Анхель медленно подошёл к нему, довольно покивал:  

— Хорошо. Я запомню, гринго. С тобой я разберусь особым образом.  

Обернувшись к своим боевикам, он дал отмашку:  

— Traiganlos a la orilla!  

Нас поволокли к южному пляжу — через арку и далее вдоль ручья.  

— Чёртовы куклы, — сказал тащивший меня.  

— Живее! — прикрикнул Анхель, поравнявшись с нами. — Это просто игрушки, не обращайте на них внимания! — носком ботинка он наподдал по одной из валявшихся на траве кукол — она улетела в заросли кустарника.  

Судя по тому, как усилился шёпот, витавший между деревьев, кому-то эта выходка Анхеля очень не понравилась. Я покосился на мексиканца — но они как будто ничего и не слышали.  

«Может, это только я слышу? » — мелькнула непрошенная и довольно забавная мысль: «Может я просто спятил? »  

— Какой только ублюдок догадался их здесь повесить, — гнусаво пробормотал мой «тюремщик». — Давай, шевели копытами, bicho, — подтолкнул он меня, — недолго осталось…  

У самого берега покачивались на воде два катера.  

Нас толкнули в спины — мы упали коленями на песок. Я даже уткнулся лицом в него.  

— Дай свет! — приказал Анхель.  

Один из боевиков запрыгнул на борт, включил бортовые прожекторы и направил их на нас. Пляж залило холодным пепельным светом — словно бы взошла полная луна. Но подняв на краткий миг глаза к небу, словно бы ища покровительства у высших сил, я вдруг понял, что на небе действительно луна, причём в полной своей фазе.  

Хэллоуин, День мёртвых — и всё это на полную луну…  

«Ничего не бывает просто так. Это не просто совпадение. Должно что-то произойти», — подумал я.  

И это была не просто мысль. Я чувствовал — что-то случится. Свершится наше избавление. Это было предчувствие. Предопределение. Интуиция.  

Прожектора на катере стали моргать — один, другой. Они то гасли, то снова загорались.  

— Вы, парни, пытаетесь дать SOS? — осклабился я — и тут же получил ещё одну затрещину, на этот раз по затылку. От удара в глазах задвоилось.  

— Что ты творишь, кретин? — проорал Анхель.  

— Ничего! — испуганно пролопотал боевик в катере — эхо голоса разнеслось над тёмной гладью воды.  

В этот момент прожекторы окончательно погасли.  

— Исправь всё! Живо! — проревел Анхель.  

За его рёвом никто не обратил внимания на плеск воды и приглушённый вскрик — никто просто и не услышал, настолько jefe был громогласен.  

— Чёрт тебя дери, Мигель! — проревел Анхель. — Долго тебя ждать, тупой сучий выродок?!  

Ответа ему не было.  

— Мигель?!  

Вновь тишина.  

— Э-э, босс? — неуверенно протянул один из боевиков, начавший что-то подозревать.  

— Мигель? — в голосе Анхеля отчётливо послышалось непонимание — и даже лёгкий испуг.  

Вхдох. Шёпот. Ещё вздох. Смешок.  

Я тщетно всматривался в полосу кустарника, предваряющую чащобу — там не было никого.  

Ещё несколько вздохов. Смешок. Детское хихиканье. А вот где-то вдали отчётливо заплакал маленький ребёнок.  

— Jefe? — растерянно оглянулся боец, ожидая умных мыслей от старшего. Значит, теперь и они слышали эту безумную какофонию.  

— Тихо! — резко бросил Анхель. Он тоже всматривался вглубь зарослей и уже держал наготове пистолет.  

Внезапно повисла тишина. Жуткая пустая тишина — такая, в которой даже эха не может разлетаться.  

Краем глаза слева от себя я заметил движение — словно бы дуновение ветра. Чуть повернув голову, я отшатнулся. Не моргая, я подобно заворожённому смотрел, как мимо меня проходит нечто.  

Девушка в белом разлохмаченном платье. Лицо её было непроницаемой бледной маской с густыми тёмными потёками из белесых глаз, на плечи ниспадали спутанные потоки мокрых иссиня-чёрных волос.  

«Ониксовые», — пронеслась у меня мысль: «У неё ониксовые волосы».  

Песок едва слышно шуршал у неё под ногами. Она точно не была призраком. Не была она живой, но не была и мёртвой — в том смысле, как мы, люди, это понимаем. А вот холод, окружающий её ореолом, был запредельно могильным — у меня от страха вздыбился каждый волосок до последнего. Не в силах выдавить ни звука, я как заворожённый глядел вслед девушке.  

— Dios mio y Santa Madre! — простонал Эрнесто, всё ещё стоя на коленях, и закрыл лицо руками. Кортни бросилась к Джонни — он инстинктивно прикрыл её собой, не отрывая пристального и непонимающего взгляда от.  

Бойцы Картеля также заметили незваную гостью — и в первый миг застыли в растерянном ужасе. Потом кому-то из них, оклемавшемуся первым, пришла в голову умная мысль — стрелять, а разбираться потом. Он вскинул штурмовую винтовку, щёлкнул предохранителем — и ничего.  

Подствольные фонари гасли у одного боевика за другим, оружие и не думало стрелять, послышались испуганные проклятия — и такого богохульства я давно не слыхивал.  

— La Llorona! — один за другим боевики повторяли это, отступая всё ближе к деревьям. — La Llorona!  

Девушка вдруг подалась вперёд — вскинула посиневшие раздутые руки и широко раскрыла рот. В тот же момент лес позади боевиков разразился истерическим детским смехом, и одновременно Ла Йорона исторгла из своего чрева душераздирающий нечеловеческий вопль.  

Люди на пляже повалились на землю, зажав уши, словно бы сбитые с ног волной от этого крика. Оглушённые, сбитые с толку, один за другим боевики поднимались, и, путаясь в ногах, ковыляли к лесу. Но это было бесполезно.  

Доселе плавная и неспешная, девушка вдруг молниеносно рванула вперёд.  

Взмах рукой — и один из боевиков отлетел в ближайшее дерево. Удар был настолько силён, что бедный ублюдок тут же получил перелом спины — громкий хруст и горестный последний выдох не оставляли в том сомнений. От сотрясения с дерева упало несколько кукол.  

Ещё взмах — и другой боевик уткнулся лицом в песок. Он попытался было поднять голову — но получил нечеловеческой силы удар по затылку, дёрнулся пару раз и навек затих.  

Один из осмелившихся было наскочить на девушку с ножом отлетел в сторону ручья — и мёртв он был ещё по прибытии на место. Он замер, окунувшись головой со свёрнутой напрочь шеей в воду.  

Я и моргнуть не успел, а девушка уже оказалась в центре целой группы боевиков. Несколько едва ли различимых человеческим глазом движений — и вот члены Картеля один за другим начали валиться на колени, держась за дыры в своих грудинах — а в руках у девушки трепетало несколько сердец.  

— No, no, espera! — взмолился последний из оставшихся. Но Ла Йорона была неумолима, и его постигла судьба товарищей. Хоть и несколько иная — ему вырванное сердце было вбито прямиком в глотку.  

— Палома?! — я вздрогнул.  

Анхель Камарена вышел из тени.  

Девушка медленно оглянулась и оскалилась.  

— Ну же, — поманил её Анхель. — Подойди, любимая…  

Он попытался выстрелить — но не успел. Свист будто от рассекаемого воздух хлыста — и вот Камарена уже держался за выбитую руку.  

— Сука! — взревел он, достал левой рукой нож и кинулся на девушку.  

Она оказалась проворнее — свернула Анхелю запястье, перехватила нож и вспорола jefe брюхо.  

Камарена непонимающе и остекленело вытаращился на выпадающие внутренности, шатаясь, сделал несколько шагов и упал на спину. В тот же миг девушка оказалась подле него — и с немыслимой жестокостью набила его вспоротый живот куклами, упавшими прежде.  

— Ненавижу, — давясь кровью, выдавил Камарена.  

Девушка не ответила на такое признание — но схватила боевика за волосы и поволокла к воде. Также неспешно и плавно, как и появилась.  

Всё произошедшее заняло едва ли полминуты — и только теперь я начал приходить в себя. И первым же делом мелькнула мысль: «И как от неё успеть скрыться?!»  

Ла Йорона поравнялась с нами. И вновь я замер, как испуганный кролик перед удавом. Эрнесто как в трансе непрестанно покачивался из стороны в сторону и, не отрывая взгляда от жуткой безжизненной маски, что была у девушки вместо лица, повторял:  

— Perdoname, mi amor!  

Из бездонных глаз девушки полились слёзы, оставляя на маске тёмные следы.  

— Палома! — вперёд вдруг подалась Кортни.  

— Кортни! — попробовал было удержать сестру Джонни.  

— Я знаю, — уверенно отозвалась Кортни, медленно подходя к девушке. — Я всё сделаю правильно…  

В руке её покачивался на цепочке парящий орёл.  

— Это твоё, — протянула медальон Кортни.  

С медальоном в руке Палома потянула вслед за собой Анхеля Камарена — и вместе они исчезли в пучине вод залива.  

И снова воцарилась тишина. Но не мёртвая, безжизненная — а столь привычная человеческому уху, с трелями птиц и стрекотаньем насекомых, плеском воды и шелестом листвы…  

— Эрнесто, — взял я бармена за локоть. Он поднял на меня загнанный взгляд. — Приди в себя, эй!  

Выдохнув, он кивнул.  

— Такого я не ожидал, — в голосе Эрнесто звучало сожаление.  

— Все целы? — оглядел я своих спутников. Это можно было бы счесть скверной шуткой. Но между строк безошибочно считывались вопросы: «Что это было? Вы тоже это видели? »  

— На меня даже не смотри, — открестился Джонни.  

— Кортни, — позвал я девушку. Она всё ещё смотрела вслед исчезнувшей в водах залива Паломе Агилар. — Пойдём. Пора возвращаться домой.  

 

***  

 

Мы выехали с просёлочной грунтовки на шоссе и помчались на юго-запад, ускользая от восходящего солнца.  

До сих пор никто, словно сговарившись, не проронил ни слова — и на своей лодке мы лишь молча гребли до Рамоса под мерный плеск воды.  

На удивление, первым молчание нарушил Джонни:  

— Мой кузен рассказывал мне однажды, как столкнулся с чем-то подобным в дебрях Алабамы, но… Это… — он не смог закончил, лишь в смущении развёл руками.  

Я кашлянул.  

— Слушай, ты ничего не хочешь нам рассказать?  

Бармен, к которому я и обращался, покачал головой.  

— Эрнесто, мы заслуживаем это знать, — твёрдо заявил я.  

Видя, что отвертеться не получится, бармен вздохнул, сбавил скорость и предался тягостным воспоминаниям:  

— История проще некуда. Палома покинула нас — меня и Анну. Не желала жить как мы. Сказала, что возьмёт всё в свои руки. Она выиграла конкурс — Nuestra Belleza Baja California. Но в Мексике королевы красоты достаются тем, у кого есть деньги. И обычно люди это опасные — главы преступных группировок и их приближённые. И они не принимают отказа — ведь они привыкли к тому, что всё достаётся им по щелчку пальцев, все расстилаются перед их деньгами. Вот и Анхель Камарена не принял отказа Паломы. Она же… Любая другая, быть может, и была бы рада — ведь это шанс вырваться из нищеты. Но Палома была гордой и не отступила от своих принципов — она бы никогда не стала спутницей такого человека. И она отвергла его притязания.  

Анхель вызнал, кто она. Похитил Анну, увёз её в Кульякан, штаб-квартиру Синалоа, и держал там как заложницу. А меня он заставил держать язык за зубами — а иначе…  

Он мог не заканчивать. Он и не стал.  

— Только тогда Палома согласилась стать его женой. И… как это ни удивительно, но поначалу всё было довольно неплохо.  

Я даже не знал, можно ли применить подобное слово в контексте такой истории. Но Эрнесто было виднее — он продолжил:  

— Он старался угодить ей, одаривал и баловал её. Но… всему приходит конец. Она была не более чем игрушкой в его руках. И она просто наскучила ему. Бедная девочка, она, и, вправду, думала, что всё ещё значит что-то для него, но она глубоко заблуждалась. А когда она сказала, что ждёт от него ребёнка, он рассвирепел и избил её. Орал, что это не его ребёнок, что она последняя шлюха и наставляет ему рога… У неё чудом не случилось выкидыша. Впрочем, — протянул Эрнесто, — это помогло ненадолго.  

Мы замерли, предчувствуя развязку истории.  

— Однажды они пришли за мной. Мы долго ехали. В итоге же оказались на том острове. На том самом берегу. Он заставил меня смотреть…  

Ненадолго он замолчал.  

— Он убил её, — наконец продолжил Эрнесто. — Вспорол живот, а после уткнул лицом в воду и ждал, пока она на захлебнулась… Тело они выбросили в залив…  

Повисло молчание.  

— А что же Анна? Твоя жена? — подумав, спросил я.  

— Увы, я говорил, мне неизвестна её судьба, — горестно отозвался Эрнесто. Но всё было понятно — тут не было нужды быть премудрым старцем.  

«Судьба неизвестна… И незавидна», — подумал я.  

— Мне только одно непонятно… Зачем ты повёз нас туда? — вот что ещё волновало меня.  

— Я же говорил, Джеймс, — Эрнесто в первый и последний раз называл меня полным именем. — Я лишь лелеял надежду вновь увидеть её. Подвернулась возможность… Но я и не подозревал, что моё желание может исполниться подобным образом…  

— Будь осторожен в своих желаниях, — тихо пробубнил я.  

— Но… Теперь всё закончилось, да? Справедливость восторжествовала? Ведь так? — в нетерпении спросил Джонни.  

— Можно и так сказать, — согласился Эрнесто, болезненно улыбнувшись. — Но вот что…  

— Всё, что угодно, — пообещал я.  

Эрнесто вздохнул:  

— Я больше не хочу говорить об этом. Никогда  

 

***  

 

Невероятно. Вот только я был как сонная муха, укачанный многочасовой ездой в джипе — а вот уже бодр и даже весел. Вот что мог сотворить свежий бриз и осознание того, что до дома осталось всего ничего…  

На пирсе в Энсенаде возле катера уже хлопотало несколько людей — проверяли двигатель и горючее. Один из рабочих, перекинувшись несколькими фразами с Эрнесто, кивнул и отошёл. Наш предводитель и спаситель замер, словно бы обратившись от просоленного бриза в столб.  

«Он будто в лицо океана вглядывается», — мелькнуло у меня.  

— Что там, Эрнесто? — обеспокоенно спросил Джонни. — У нас проблемы?  

Эрнесто вскинул руку, указывая на запад — мы дружно повернули головы туда же — и торжественно произнёс:  

— No hay ni principio, ni fin a eso.  

— Слишком сложно, — поморщился Джонни. — Что это значит?  

— Нет начала и нет конца, — сказала Кортни, непринуждённо запрыгивая в катер, и неодобрительно покачала головой: — Боже, Джонни, мы же вместе посещали класс испанского мисс Тобера! Ты иногда появлялся там — я помню!..  

— Ай! — Джонни насмешливо отмахнулся. — Что ты имеешь в виду, Эрнесто?  

— Так говорили об океане наши предки, — отозвался бармен.  

— Конкистадоры?  

— Да. Когда они — по их разумению — достигли точки, где небо должно было бы соприкасаться с водой, то увидели, что океан воистину безграничен… Как и человеческое бытие…  

— Oh Dios mio! — простонал Джонни, доказывая, что на уроках испанского он редко, но всё же появлялся. — Кто-то ударился во все тяжкие! Разбудите меня, когда Эрнесто угомонится! — и запрыгнул на борт следом за сестрой.  

— Круг не имеет начала и конца, — вдруг сказал я. — Говорят, что жизнь циклична. Другие твои предки — те, кого истребляли молодчики Кортеса — они представляли её в виде змея, глотающего свой собственный хвост… это всё ведь взаимосвязано, да?  

— А из тебя выйдет толк, парень, — засмеялся Эрнесто и одобряюще хлопнул меня по плечу.  

— Думаешь? Хотя, да, ты прав, — кивнул я. — Я с успехом могу пойти по твоим стопам — стану занудой-барменом и буду полоскать мозги философией припозднившимся клиентам…  

Эрнесто на это только хмыкнул.  

— Спасибо за всё, — мы сцепили руки в пожатии.  

Я уже было забрался в лодку, но, повременил, оглянулся на Эрнесто и тихо спросил:  

— Как думаешь — теперь она обрела покой? Палома?  

— Надеюсь, — отозвался Эрнесто. — Не знаю, решусь ли я теперь когда-нибудь вновь вернуться туда… Надеюсь… Это всё, то мне остаётся — надеяться.  

Я кивнул, присоединился к ребятам, а Эрнесто отшвартовал катер и отсалютовал нам.  

 

***  

 

День клонился к своему завершению. Вот уже пару часов, как мы летели по волнам мимо пляжей Нижней Калифорнии.  

На лодке царила тишина. Водитель был занят управлением, а мы же… Каждый из нас пребывал в своих мыслях.  

— Кортни? — нарушил я молчание.  

— Да? — обернулась девушка.  

Я оглянулся на Джонни. Напарник сидел у самой кормы и, слабо ухмыляясь, наблюдал за нами с ленивым интересом. Вряд ли он мог бы нас слышать из-за шума мотора и свиста рассекаемых волн, но он точно догадывался — хитрый жук — о чём мы говорим.  

— Послушай… Я знаю, тебе предстоит долгое восстановление, — я пристроился рядом с девушкой. — Но… когда ты поправишься, хотя бы отчасти, может, составишь мне компанию — можем прошвырнуться по Эл-Эй?  

Кортни лучезарно улыбнулась:  

— Хорошо.  

— Да? — просиял я. — Это круто. Просто hella.  

— Только с одним условием, — предупредила Кортни.  

— Каким?  

— Больше ни ногой в ночные клубы, — попросила она.  

— Это я могу тебе обещать, — заверил я.  

Девушка прильнула ко мне — на этот её манёвр Джонни дурашливо закатил глаза.  

Я же склонил голову и прислонился к Кортни — и мы вместе наблюдали, как далеко на западе солнце погружалось в воды Тихого океана.  

Непослушного неспокойного океана, столь и разительно отличного от тихой заводи на затерянном озере в далёкой Мексике.  

Океана, у которого нет начала и нет конца…  

 

 

September the 27th, 2022 — October the 31th, 2022

| 594 | 4.93 / 5 (голосов: 15) | 20:45 31.10.2022

Комментарии

Danwade42007:53 28.03.2023
juda, взял и испортил вещь своей поганой слизью... Мудак)
Juda14:56 27.03.2023
Я КОНЧИЛ ЕЙ НА КОФТУ.
Danwade42015:44 15.12.2022
252550, я глянул интереса ради.
Действительно глубокий сюжет. Очень глубоко сокрыт. Настолько глубоко, что до него прям не докопаться.
Трудно такое оценивать
25255013:15 15.12.2022
Интересно
25255013:14 15.12.2022
alexestov, здравствуйте могли бы вы оценить мой рассказ?Там глубокий сюжет.
25255013:14 15.12.2022
danwade420, мне понравилось,спасибо.могли бы вы оценить мой рассказ?Там глубокий сюжет.
Alexestov16:46 14.12.2022
У большинства американцев есть талант влипать в опасные истории
Danwade42009:39 22.11.2022
tvoy_bergamot, а-а, ну, бога ради)
Tvoy_bergamot21:32 21.11.2022
danwade420, это всего лишь мои влажные фантазии, не обращайте внимание
Danwade42018:54 21.11.2022
Анонимный комментарий, больно -- это хорошо, побольше бы страданий ватным долбоёбам наподобие тебя
Жаль коммент в пустоту улетит
Danwade42018:52 21.11.2022
tvoy_bergamot, ха-ха((
Почему между ними должно что-то быть? Тут не "Горбатая заводь", а "Тихая".
Да и в тексте не проглядывается ни одного намёка на "пролетевшую искру".
Шутники...
Гость00:38 20.11.2022
Я обещал жениться Илоне Mooncake. Но она не захотела ждать и уехала в Украину, сейчас работает там санитаркой. Предлагает себя солдатам и уборщикам. Мне больно.
Tvoy_bergamot22:43 18.11.2022
Мы поняли, что автор киноман. В целом, понравилось. Люблю все эти истории о "гангстерах из Лос Анжелеса". Но почему между двумя гг ничего не было... Этот факт крайне расстроил.

Книги автора

Быстрый и мёртвый 18+
Автор: Danwade420
Рассказ / Проза События Хоррор
Что может быть лучше семейного ужина на День благодарения!..
Объем: 1.447 а.л.
15:48 27.04.2023 | 5 / 5 (голосов: 9)

Pax Americana 18+
Автор: Danwade420
Рассказ / Абсурд Постмодернизм Проза Другое
Отголосок минувших дней, заставивший вновь задуматься о почти вечном – о том, что в России вечны дураки, дороги и кровопийцы во главе катящейся в пропасть страны. А как иначе? Захотели как в Париже?
Объем: 0.289 а.л.
14:57 25.02.2023 | 4.33 / 5 (голосов: 3)

Февраль длится вечность 18+
Автор: Danwade420
Эссэ / Политика Другое
Тоже на злобу дня
Объем: 0.091 а.л.
13:37 25.02.2023 | 5 / 5 (голосов: 2)

За час до рассвета 18+
Автор: Danwade420
Рассказ / Боевик Военная проза Проза
Новоприбывший в Афганистан военный журналист попадает в плен к исламистам. Неожиданное спасение, дивная красота затерянного края и постыдная правда, неожиданно всплывающая в самый неурочный час…
Объем: 2.494 а.л.
00:11 15.07.2022 | 5 / 5 (голосов: 24)

В ясности, тишине и покое 18+
Автор: Danwade420
Другое / Политика Реализм Другое
Рассказ о нереализованном замысле... рассказа
Объем: 0.113 а.л.
00:54 03.03.2022 | 5 / 5 (голосов: 9)

Страна, которой нет 18+
Автор: Danwade420
Эссэ / Политика Другое
На злобу дня
Объем: 0.057 а.л.
03:02 02.03.2022 | 4.55 / 5 (голосов: 27)

Один дома 3: Последний конфликт 18+
Автор: Danwade420
Сценарий / Альтернатива Проза Реализм
Своего рода сценарная заявка к триквелу культового фильма "Один дома"
Объем: 0.089 а.л.
23:27 10.11.2021 | 5 / 5 (голосов: 19)

Авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице.