Снегири (часть2)

Не очень продолжительный перелёт до плантаций рябины, находящихся в палисадниках близлежащего посёлка, прошёл вполне успешно. Ну, правда, Семёныч всю дорогу беспрестанно бубнил о том, что молодое поколение ни хуя не умеет грамотно перемещаться в воздухе организованной группой на дальние расстояния, с учётом поддержания чёткости воздушного строя, соблюдения аэродинамических нюансов при движении стаи и экономии физических сил. Но, к счастью, этого неуёмного пиздежа старого снегиря никто из собратьев не слышал. Никто, кроме его супруги Валентины Григорьевны, которая летела рядом со своим престарелым ворчуном и которая уже давно привыкла к подобного рода физико-философским изыскам мужа и попросту не обращала на них совершенно никакого внимания…  

Прибыв в назначенный квадрат, Иван Семёнович внимательно осмотрелся, вальяжно совершил круг почёта над территорией посёлка и, со знанием дела, кивнул вожаку стаи на небольшой палисадник, находящийся во дворе старенькой хрущёвки.  

Рябины было действительно очень много, и многочисленная стая птиц, рассевшись по веткам деревьев, приступила к трапезе. Кто-то из полуголодных представителей снегириной братии, уподобившись домашним гусям, неожиданно дорвавшимся до свежего говна, жадно поглощал крупные промороженные ягоды целиком, а кто-то, как и гурман Семёныч, кушал лишь маленькие семечки, находившиеся внутри этих самых ягод. Кстати, над первыми, из вышеупомянутых, старый снегирь лишь посмеивался. Мол, жрёте всякую хуйню, без ума, а потом будете срать, прямо на лету, без памяти… Мудачьёёё!!!  

В самый разгар трапезы, произошло событие, заставившее вожака стаи, равно, как других птиц, заволноваться. Неожиданно появился человек. Он медленным, не совсем уверенным шагом подошёл к палисаднику, приподнял голову, посмотрел на птиц, едва заметно улыбнулся и, тяжело дыша, присел на полусгнившую заснеженную лавочку, расположенную в палисаднике. Заметив его, все снегири тут же перелетели на ветки, находящиеся повыше. Все, кроме Семёныча, который с невозмутимым видом продолжал питание…  

Это был немолодой мужчина. Лет, наверное, шестидесяти. Высокий, худощавый и чуть сутулый… Он сел на лавочку, даже не удосужившись удалить с неё снег. На нём было старое длинное и почти полностью распахнутое, из-за отсутствия пуговиц, шерстяное пальто. Шею окутывал вязаный шарф грязно-белого цвета. Его чёрные классические брюки, давным-давно забывшие, что такое стирка и отглаживание стрелок, выглядели несколько мешковато и, от засаленности, блестели в лучах яркого зимнего солнца, словно мельхиоровая ложка. Ботинки, с прохудившимися донельзя подошвами, были стоптаны настолько, что ступни ног, едва защищённые дырявыми носками, чувствовали ледяной холод девственно белого снега. Его довольно длинные, давно не стриженные и немытые волосы спадали с непокрытой головы на плечи, как пакля. Морщинистое, почти смуглокожее лицо этого человека выражало какую-то необъяснимую вселенскую тоску, а характерная желтушность белков его сильно слезящихся на морозе глаз, укомплектованная заметной тяжестью в правом подреберье и дополненная неповторимым и устойчивым запахом насыщенного перегара, однозначно свидетельствовали о том, что совсем не простая жизнь мужчины была безжалостно отягощена ёбаным хроническим алкоголизмом…  

Через пару минут птицы поняли, что этот, неожиданно появившийся и ведущий себя довольно спокойно персонаж, никакой опасности не представляет. Снегириная братия продолжила свою трапезу, а мужчина, немного посидев на лавочке и отдышавшись, снова пришёл в движение. Ну, если, конечно, это можно назвать полноценным движением…  

Своими тонкими, неестественно длинными пальцами, пытающимися безуспешно бороться с похмельным мандражом и диким тремором, человек полез в карман своего пальто. Через некоторое время удача улыбнулась несчастному, и ему удалось, таки, извлечь из кармана только что купленную на последние деньги чекушку…  

Ещё немного усилий и злополучная винтовая пробка, паскудно не прекращающая своё нелепое сопротивление до последнего, была удалена с вожделенного сосуда. Мужчина горько улыбнулся, крепко сжал бутылку трясущимися пальцами, запрокинул её и сделал глоток… Водка была очень тёплой и совершенно не вкусной. Человек поморщился и, держа початую чекушку в одной руке, второй полез в другой карман пальто, где находились несколько бычков сигарет, заботливо прихваченных им перед выходом из дома…  

Чиркнув спичкой, человек прикурил. Его окутали густые клубы табачного дыма. Несколько затяжек и бычок был докурен дотла… Однако, состояние чудовищного дискомфорта никак не покидало страждущего. Нужно было выпить ещё. Но ведь тёплую водку нужно хоть чем-то закусить, а вот закусить-то было нечем… Конечно, в кармане пальто было ещё несколько недокуренных бычков, но ведь, бычки – это не закуска! Да и потом, при отсутствии денег, драгоценные окурки нужно бережно экономить….  

Сидящий на лавке мужчина поднял глаза вверх. На ветках рябины, под которой стояла его лавочка, комфортно располагалась стая снегирей и с удовольствием лакомилась промороженными ягодками. Человек внимательно присмотрелся. Вообще, он очень любил любых птиц. Более того, птицы даже были неотъемлемой частью его прошлой специальности. И тут – удача!!! Мужчина узнал Семёныча!!!  

– Семёныч… Ты, что ли?! – хрипловатым голосом сказал сильно пьющий человек, и его морщинистое лицо просияло лучезарной улыбкой. Даже добрые голубые глаза мужчины перестали слезиться и засветились каким-то необъяснимым светом…  

– Ну, да… Я, Михалыч… А ты-то чего, а? Смотрю, совсем плох? – ответил Иван Семёнович, неодобрительно качая головой.  

– Есть такое, пернатый… Хуёво мне…  

– Вижу, – с пониманием признал снегирь. – Помочь-то чем могу? А? Михалыч…  

– Выпить надо, Семёныч… Понимаешь?... Надо… Очень надо, Ваня…, – почти дрожащим голосом отвечал человек, и из его глаз покатились крупные слёзы… – А закусить нечем… Понимаешь, Вань?!... Нечем!!! Да и денег, чтобы купить хоть какую-нибудь закуску, у меня нет… Правда, нет, Вань… Не могу я совсем без закуски… Ты бы мне, хоть веточку рябинки бросил вниз… Я бы горькими, промороженными ягодками и закусил… Я и сам бы дотянулся до гроздей рябины, да твои собратья уже пообжрали всё, в пределах доступности моего роста…  

Недолго думая, Иван перепрыгнул на другую ветку, оторвал клювом соцветие ягод и юркнул вниз. Сев на спинку скамейки, рядом с человеком и уворачиваясь от шлейфа густого перегара, снегирь положил ягодки рядом с мужчиной…  

Мужчина улыбнулся, а затем быстро, в один присест, допил чекушку и с огромным удовольствием закусил горькими ягодами…  

– Спасибо тебе, Семёныч…, – искренне сказал алкоголик и снова прослезился. Он удовлетворённо крякнул, нашёл в кармане очередной бычок и снова закурил…  

– Ты бы, Виктор Михайлович, завязывал… А?! – чирикнул снегирь. – Уж действительно, ты плох… Ладно, полетел я. А ты… А ты, как знаешь…  

Старый снегирь взлетел и проворно присел на ветку рябины, рядом с супругой. Не успела Валентина Григорьевна задать вопрос, как рядом с ними «приземлился» вожак стаи Александр, который внимательно наблюдал за общением Семёныча с сидящим внизу пьющим человеком.  

– Семёныч, Семёныч, погоди! – затараторил вожак, едва схватившись лапками за ветку. – А ты что же, знаешь тут всех местных алкашей?! И вообще, ты же этому бичаре дал сожрать часть нашей пищи! Семёныч, это как?! А?! Это же некрасиво!!!  

– Послушай, мой мальчик…, – начал Семёныч и нахохлился, – Во-первых, ты слишком мелко плавал, или, сказать точнее, по-нашему, слишком хуёво и мало летал, чтобы задавать мне такие вопросы… А во-вторых, засранец, тот, с кем я беседовал, это – не бичара, а именно БИЧ! То есть, бывший интеллигентный человек! Разницу понимаешь?!  

– Не совсем…, – честно признался молодой вожак.  

– Мудачьёёёё!!! – ответил Иван и нахохлился ещё сильнее. – Этот человек – выпускник ЛГУ. Биолог. А по специальности – орнитолог!  

– И что?! – вспыхнул вожак, разинув клюв.  

– Да ни хуя, вот что! – подытожил старик. – В своё время, будучи действующим учёным-орнитологом, Витя почти написал диссертацию про нас, про снегирей…  

– Не может быть! Про нас?!..., – изумился Шурик.  

– Именно! – подтвердил Семёныч. – Активным прототипом для своей талантливой научной работы он избрал моего брата… И всё было бы так заебись, если бы мой братец не оборзел… Он жил в квартире Вити… Катался, как сыр в масле… Когда хотел, улетал-прилетал, и так далее… А жена Виктора вообще в нём души не чаяла. Но, в определённый момент, мой родственник совершенно охуел и началал таскать сухой корм из миски их холёного кота. Более того, он стал дразнить животное и обзывать его шерстяным пидаром. Кот, кстати сказать, с виду, был довольно милым и ласковым, но, на самом-то деле, оказался редкостной и чрезвычайно кровожадной гнидой…  

Иван Семёнович неожиданно замолчал и тяжело вздохнул…  

– И что же произошло дальше?! – в нетерпении чирикнул заинтригованный рассказом вожак.  

– Что… Что…, – тихо сказал старик. – Так ведь, известно, что… Выбрав подходящий момент, кот подкараулил братца, изловил его, оторвал ему голову и сожрал, вместо своего вонючего китекэта… А дальше пошло-поехало. Кот через пару дней благополучно сдох, видимо, отравившись свежим птичьим мясом. Витьку, по каким-то совершенно непонятным причинам, уволили с работы. Его жена, блеснув своей прошмандовской сущностью, ушла к его же лучшему ученику, а сам Виктор стал беспробудно бухАть…  

– Да… Грустная история, с пониманием кивнул Шурик.  

– Грустная, – всё так же тихо подтвердил Семёныч. – Однако, хватит пиздеть, мой мальчик. Пора уже заканчивать трапезу выдвигаться в обратный путь!  

– Да ну! Иван Семёныч! Давай, ещё тут потусуемся! Смотри, какая красота: тихо, спокойно и рябины просто немерено! – возразил недальновидный молодой вожак.  

– Эх, Шурик, Шурик… Учу тебя, учу… А, один хуй, сплошные двойки…  

– Да какие двойки-то, Семёныч?! – искренне возмутился вожак, выразительно взмахнув крыльями, потеряв при этом равновесие и, по этой причине, едва не ёбнувшись с ветки.  

– Обычные двойки, засранец, – отвечал старый снегирь, провоно поддержав собеседника крылом и неодобрительно качая головой. – Те, что ставят обычно в нашей пернатой общеобразовательной школе таким распиздяям, как ты…  

– Это почему это я – распиздяй?! Почему?! – с обидой воскликнул Шурик.  

– А потому, что если бы ты не был патологическим распиздяем, то помнил бы, что зимой темнеет очень рано и очень быстро, – безапелляционно заявил Иван. – А, кроме того, лишь отпетый распиздяй мог столь благополучно проебать то немаловажное обстоятельство, что минут сорок назад резко изменилось направление ветра. Он подул с северо-запада и, как можно заметить, усиливается. А это говорит о том, что, вполне возможно, начнётся метель. А ведь мы с тобой всего лишь снегири, а не всепогодные военные самолёты, которым совершенно по хую любые метеоусловия… И для нас полёты впотьмах и, не дай бог, в метель, равносильны бездарному суициду…  

Снегириная стая поднялась с веток и организованно отправилась в обратный путь…  

Семёныч летел молча, вспоминая погибшего брата и беднягу Виктора, который так и остался сидеть в своём пьяном одиночестве на лавочке...  

Вечером старик никак не мог уснуть. Он долго ворочался в их семейном дупле, а потом залез в одну из своих заначек, где ещё с лета были припрятаны какие-то забродившие лесные ягоды. Съев несколько ягодок, старик помянул братца и мысленно пожелал счастья и здоровья страдальцу Виктору…  

**********************************************************************  

Вскоре наступила долгожданная весна. На деревьях распустились листья, вся живность, пригретая тёплыми солнечными лучами, ожила, и в лесу стало много всевозможного пропитания. Теперь снегирям уже не нужно было совершать продовольственных вояжей. Но даже в эти благодатные времена, Иван Семёнович нет-нет, да и вспоминал сидящего на лавочке Виктора Михайловича. Уж больно растрогал своим жалким видом сильно пьющий мужчина снегиря, ставшего, под старость лет, жуть, каким сентиментальным…  

Ранним утром одного из погожих весенних деньков, Семёныч вылез из своего дупла, сел на ветку, с удовольствием вдохнул тёплый весенний воздух, насыщенный чарующими ароматами, и потянулся. Тут он отчётливо услышал чьи-то приближающиеся шаги и голоса. Это были голоса людей, которых, судя по всему, было двое: мужчина и женщина. Старик насторожился…  

Иван Семёнович перелетел на другую ветку, затаился и обратил свой взор в лесную чащу, туда, откуда доносились голоса. Вскоре он увидел и мужчину, и женщину, которые не спеша шли по лесу в его сторону и мирно беседовали. Женщину он видел впервые, а вот мужчину опознал сразу и безошибочно. Это был Виктор Михайлович. Однако, надо сказать, что узнать его было не просто, потому что во внешности мужчины произошли прямо-таки разительные изменения…  

Теперь Иван видел перед собой не жалкого конченного алкаша, охуевшего в своём безудержном этанольном заплыве настолько, что тогда, зимой, мог бы запросто околеть, сидя в похмельном мандраже на лавочке в палисаднике, а цветущего зрелого мужчину, пышущего здоровьем и благоухающего искренним жизнелюбием и вселенским позитивом. Виктор был аккуратно причёсан и гладко выбрит. Его лицо уже не было опухшим и одутловатым, а бесследно исчезнувшие морщины и смуглокожесть, делали его моложе, как минимум, лет на пятнадцать. Виктор был одет в подходящий для прогулок по лесу новый камуфляжный костюм, который был даже, явно, отглажен заботливыми женскими руками. Спутница Михалыча была под стать своему немолодому кавалеру. Она представляла из себя чрезвычайно приятную, во всех отношениях, и ухоженную даму, лет пятидесяти. Снегирь аккуратно подлетел поближе и обратился к старому знакомому…  

– Михалыч! Никак, ты, что ли?! – звонко чирикнул Иван.  

Виктор поднял голову, увидел старого снегиря и расцвёл в улыбке.  

– Привет, Семёныч! Рад тебя видеть! – воскликнул мужчина. – Кстати, познакомьтесь. Это – моя жена Анна Андреевна, а это – тот самый, Семёныч, о котором я тебе рассказывал.  

– Очень приятно, – вежливо ответил Иван и поклонился женщине. – Хммм, Витёк, а где же ты отыскал такую очаровательную даму? Мммм?!  

-Так Вань, известно, где! – радостно отвечал Виктор. – Аннушка у меня врач нарколог. Познакомились, когда она меня от синьки откачивала… А потом поженились…  

– Витя…, – осторожно вступила дама. – Совсем необязательно всем рассказывать о твоих бывших проблемах…  

– Да ладно тебе, Ань… Мы с Семёнычем давно знакомы. Он всё про меня знает!  

Возникла некоторая пауза, которую прервал старый снегирь.  

– А вы что же, уважаемые молодожёны, решили прогуляться по весеннему лесу? – полюбопытствовал Иван и подмигнул Виктору.  

– Да, решили, – ответил Михалыч. – Однако, знаешь, честно говоря, шли мы сюда с одной конкретной целью…  

– Хммм… И с какой же, если не секрет? – полюбопытствовал Иван.  

– Понимаешь, Семёныч… После того, как Аннушка меня вылечила, я устроился на работу. Причём, устроился-то по специальности, и теперь у меня есть возможность дописать свою незаконченную диссертацию! Представляешь?! Так вот, я и пришёл в лес, к тебе… Чтобы попросить тебя помочь мне в этой работе… Сам понимаешь… Ведь, никто, кроме тебя, не сможет мне поведать обо всех нюансах жизни вашей снегириной братии…  

– Да не вопрос, Вить, всегда помогу, – любезно ответил снегирь.  

– Ну, и отлично! Я знал, что ты не откажешь! Прилетай, пожалуйста, ко мне домой… Где живу – знаешь. Поговорим, побеседуем… А?!  

– Ээээ, нет, Витя… Ты уж извини…  

– Почему, Семёныч?!  

– Ты же помнишь моего брата…  

– Да… Извини, Иван… Конечно же, помню… Извини ещё раз… Но, понимаешь, у нас сейчас кота нет… Никаких котов и кошек! Мы с Аней завели канарейку…  

– Канарейку? – уточнил Семёныч, явно оживившись. – Молодая?  

– О да! Семёныч! Не поверишь! Молодая, игривая жизнерадостная и активная! Это я тебе, как орнитолог, говорю, уж поверь мне на слово!  

– Это уже интересно…, – явно заинтересовался пернатый. – Тогда, конечно, безусловно, загляну к вам, как только будет время…  

Тут надо отметить, что Валентина Григорьевна, своевременно заметив, что её благоверный супруг куда-то направился, после своего традиционного утреннего моциона, осторожно и аккуратно соблюдая все меры пернатой конспирации, последовала за ним вслед… Она, скрытно находясь рядом с супругом, прекрасно слышала диалог мужа с Виктором и, в решающий момент, решила вступить…  

– Ваня! Я тебе, ёб твою мать, сейчас тебе дам молодую канарейку! Ты что, охуел?!! – громко и эмоционально воскликнула Валентина.  

– Да ты что, Валюш! Это я так… Из орнитологического интереса…, – неуверенно оправдывался Иван…  

– Я тебе покажу, блядь, сейчас покажу орнитологический интерес! Я тебе устрою полёты, хуй знает, куда! – Я тебе устрою!!!  

Виктор Михайлович и Анна Андреевна, услышав такой искренний диалог супругов, рассмеялись до слёз…  

Через полгода Виктор Михайлович закончил свою диссертацию и даже получил за неё государственную премию... А Иван Семёнович и Валентина Григорьевна всё также живут в лесу и вместе и прилетают в гости к Виктору Михайловичу и Анне Андреевне…