Прозрачный образ. Часть 2. Катарина.

Катарина  

Привет, Сиэтл. Ты почти не изменился с тех пор, как я в последний раз бросил взгляд на старые крыши твоих многочисленных кофеен, узкие улочки и местных жителей, ничего не подозревающих о другой стороне нашего мира.  

Мы с родителями уехали отсюда после того, как у мамы случился выкидыш, умерла ее приятельница, у папы произошел инсульт, а я сломал ногу в собственном доме, и все это за неделю. Не знаю, было ли это связано с тем домом и Матильдой, но здесь явно что-то нечисто. Родители решили, что это место больше не принесет нашей семье счастье.  

Знакомый спальный район, расположенный недалеко от залива Пьюджет-Саунд, будет всегда напоминать мне о Дженни. Как жаль, что Дженни оказалась совсем не той, за кого я ее принимал. Если бы не Матильда, не знаю, где бы я был сейчас. Возможно, я бы пополнил ряды пропавших без вести, чьи фотографии пестрят в каждой городской газете. Столько людей исчезает, растворяется в суете дней никем не замеченными. Сначала все обеспокоены твоей пропажей, пытаются найти хоть какую-то зацепку, не спя ночами, а потом опускают руки и живут дальше. Жизнь продолжает свой ход без тебя.  

А вот и магазинчик с витражными окнами. Я зашел в него по пути к старому родительскому дому. Все те же яркие краски, только игрушки совсем другие: дешевый пластик, во многих местах виден клей. У магазина сменился хозяин, и он, по всей видимости, совсем не обеспокоен счастьем детей, которые приходят к нему. Старый мистер Джордан встречал каждого посетителя со светлой доброй улыбкой и угощал леденцами любого потенциального покупателя, даже взрослого. Новый же мистер «взгляд исподлобья» не внушал доверия, и только отпугивал гостей непрекращающимся бормотанием. Я окинул глазами знакомую витрину, на которой когда-то увидел красивый футбольный мяч, но теперь на ней пылились никому не нужные куклы со спутанными волосами. Магия магазинчика была развеяна смертью мистера Джордана. Надолго в этом месте я оставаться не стал и продолжил свой путь, услышав в свой след что-то нелицеприятное от старика, вроде: «еще один бездельник, который болтается без дела в рабочий день».  

Чем ближе я был к тому самому особняку, тем сильнее дрожали мои колени. Когда до поместья оставалось меньше мили, я ощутил сильную слабость во всем теле, и живот мой стало неприятно крутить, да так, что я начал оглядывать окрестности в поисках подходящего куста. Но, взяв себя в руки, я побрел дальше без происшествий.  

Когда я увидел старый дуб и знакомую черепицу, которая почти разрушилась под воздействием стихии, мое дыхание перехватило. Я остановился, прикрыл глаза и постарался дышать спокойно. Я приехал сюда не для того, чтобы струсить. В голове моей отчетливо раздался булькающий смех толстого Джозефа. Не тут-то было, толстяк, я больше не боюсь.  

Я зашел на территорию, миновав белые лилии, которых стало во много раз больше, чем тогда в моем прошлом. Взглянув на старинный дом, я отметил, что выглядеть он стал менее устрашающе, и что дуб, росший сквозь крышу, достиг небывалых размеров. Казалось, еще немного, и ветхий покосившийся особняк не выдержит мощных ветвей и рассыплется, а возможно, дерево и было причиной, по которой дом еще стоял. А вдруг, на дубе все и держится? Может быть, дерево представляло собой скелет дома, а само здание было лишь увядающей с каждым годом плотью.  

Сад вокруг дома был все так же прекрасен. Дивный Эдем раскинулся передо мной, и только чернеющий дом среди благоухающих бело-сиреневых цветов и сочной листвы деревьев, на листьях которых играл солнечный свет, портил чудный вид. Он казался мне змеем искусителем в райском саду, гниющем зубом во рту, смердящим болотом среди зеленеющего волшебного леса. Мне захотелось сжечь дом дотла, стереть его с лица Земли в наказание за то, что мне пришлось полюбить исчадие фей.  

Я так и не встретил женщину, которую смогу полюбить, все они казались мне подлыми предательницами, хотя я не мог вспомнить почему. В моем мозге засела мысль о том, что все женщины опасны, но попытки понять, отчего у меня возникали такие мысли, оставались бесплодными. Теперь же я вспомнил и мне захотелось, чтобы весь род фейри поплатился за мои потерянные годы.  

Все время, проведенное в беспамятстве, я думал, что Дженни просто уехала не попрощавшись, и это было тяжело для мальчика вроде меня. Единственная надежда исчезла из моей жизни, и я был обижен, расстроен и потерян.  

Проклятый дом! Мне следовало принести сюда большую канистру с бензином и спалить все к чертям. Но я сомневался, что твари позволят мне уничтожить их гнездо. Обосновались они прочно и точно не уйдут без боя.  

Старой Матильде должно быть уже много лет, ведь столько времени прошло. Возможно, она уже не в себе, или переехала в другое место. И чтобы убедиться в любой возможной версии, я решил дойти до ее владений.  

У меня внутри подскочило сердце, когда вдалеке я увидел знакомую лазурную крышу. Все такой же ухоженный газон с мягкой сочной травой, только к грушевым деревьям прибавилась вишня.  

Я приблизился к дому и хотел было постучать в свежевыкрашенную белой краской дверь, но откуда ни возьмись на меня выскочила маленькая собачка и громко затявкала, пытаясь схватить меня за штанину моих белоснежных брюк. «Пшла прочь! » — машинально выкрикнул я и замахал на собачонку руками. Кажется это была корги смешанная с еще какой-то породой. Она хлестнула меня грязным хвостом, оставив огромное пятно на моей штанине, а потом, скрылась за домом, обиженно фырча и скуля.  

— Кто здесь? — За дверью послышался женский голос. — Агата? Девочка, что ты разлаялась?  

Сердце бешено заколотилось. Матильда? Голос слишком молодой для пожилой женщины.  

Дверь медленно приоткрылась, и на меня уставились два серо-голубых глаза, точно как у Матильды, но это была не она. На меня смотрела молодая невысокая женщина лет тридцати с убранными в две тугие косы русыми волосами и острым вздернутым носом. Она была излишне худой, все лицо ее покрывали крупные веснушки, а щеки украшал яркий естественный румянец.  

Она вся напряглась, подозрительно посмотрела на меня, прищурив глаза и втянув тонкую длинную шею в плечи.  

— Кто вы? — сказала она глухим голосом. — Будете говорить, или дальше собираетесь пялиться?  

— Простите, — растерянно пролепетал я. — Мое имя Лиам.  

— Где моя собака?  

— Аа, та собачка на улице, — сказал я. — Она куда-то убежала, кажется, на задний двор.  

— Ну-ну, Ли-ам, — она растянула мое имя по слогам уже уверенным громким голосом. — Чего же вы хотите?  

— Здесь жила одна женщина…  

— А теперь не живет, так что идите дальше по своим делам, — резко оборвала она.  

— Мне нужна Матильда, — не сдавался я.  

— Матильда? — она подбоченилась, нахмурив тонкие бесцветные брови. — Она то еще вам зачем?  

— А вы ее знаете?  

— Я не разговариваю с незнакомцами, всего доброго.  

Она уже было собиралась захлопнуть дверь перед моим носом, но я не позволил этого сделать, выставив вперед ногу. Дверь ударилась о мой ботинок.  

— Каков нахал! — Кажется, голос ее становился громче с каждой новой фразой.  

— Еще раз простите, но это очень важно.  

— Я вызову полицию, — тихо произнесла она, но не запаниковала. — Убирайтесь, у меня много дел.  

— Я не займу много времени, пожалуйста.  

— Только быстро, — буркнула она. — Если что, один звонок, и вы за решеткой.  

Она показала мне телефон с уже набранным номером.  

— Ничего такого.  

— Надеюсь, — фыркнула она, чем-то напоминая своего питомца.  

Меня почти не хотели слушать, пока я не выпалил настоящую причину своего неожиданного визита.  

Женщину звали Катарина, и она поведала мне, что Матильды уже два месяца как нет с нами. Она разрешила мне присесть в гостиной и даже налила чай, после того, как услышала мой сбивчивый рассказ, видимо наконец-то поверив в мои слова.  

Убранство гостиной сильно изменилось. Пропали все пледы и гобелены, которыми пестрила комната много лет назад, и всё это являлось частью Матильды. Даже обои переклеили и поставили новый диван. Краем глаза я заметил, что в кухне стоит кавардак: на полу множество картонных коробок, мебель стоит как попало, на одной стене свежая штукатурка.  

— Матильда продала вам этот дом?  

— Продала? — округлила глаза Катарина. — В этом не было надобности. Матильда — моя бабушка.  

Вот это да. Не думал, что у Матильды есть внучка. Значит, она все-таки успела обзавестись детьми в свое время.  

— Моя бабушка часто говорила об этих… фейри. А еще она утверждала, что я такая же как она.  

— Что значит «такая же»? — переспросил я, хотя уже понял, что она имеет ввиду.  

— Фейри, вы и так знаете.  

Раньше я называл так Матильду лишь за глаза в своих мыслях. Теперь, когда это слово было произнесено вслух, все встало на свои места. Я столкнулся с семейством фейри-беженцев, которым был чужд свой народ.  

— Да, конечно, — я опустил глаза, разглядывая бирюзово-коричневый ковер у себя под ногами. — Она не говорила об этом напрямую, но я всегда это знал в глубине души.  

— Так значит вы вспомнили обо всем недавно?  

— Как только она…  

— Да, — теперь ковер рассматривала Катарина.  

Она сидела напротив меня с чашкой чая в руках, как когда-то Матильда. Воспоминания один за одним врывались в мою голову, и это уже нельзя было остановить.  

— Не думал, что у Матильды есть родные, ведь она рассказывала мне свою историю.  

— Видимо, бабушка опустила некоторые подробности, — вздохнула Катарина. — Она скрыла мое существование от фейри сильными чарами. Но теперь, боюсь, что с ее смертью что-то могло нарушиться. До вашего появления, я даже не задумывалась об этом. Теперь я начинаю осознавать, о чем говорила бабушка перед смертью.  

На глазах Катарины проступили слезы, и она смахнула их тыльной стороной ладони одним резким движением. Я неловко чувствовал себя перед расстроенной женщиной, не зная, что сказать, чтобы подбодрить ее, поэтому решил молчать.  

— Она была тяжело больна и страдала от жара, от которого много бредила, будто выпадая из реальности. Она заклинала «помочь мальчику, который придет в ее дом». Теперь я понимаю, что тот самый мальчик — это вы.  

Я был ошеломлен. Значит Матильда наперед знала о том, что рано или поздно ее чары развеются.  

Мы попили чай, и Катарина оставила меня в гостиной одного, попросив выждать пару минут. Тем временем она скрылась в одной из комнат, которая была бли же всех к гостиной.  

Я долго слушал грохот отодвигаемой мебели, шуршание бумагами. Потом что-то громко упало, издав металлический звон, из-за которого я даже подскочил на диване от неожиданности. Я позвал Катарину по имени, но она ничего мне не ответила, а через несколько мгновений вышла из комнаты, одарив меня легкой улыбкой. Лоб ее покрылся испариной, а щеки с ярким румянцем стали совсем красными.  

— Все в порядке? — поинтересовался я, вскинув брови.  

— Вполне, — она держала что-то за спиной в правой руке.  

Я напрягся, когда она подошла ко мне ближе и произнесла: «я нашла это».  

Катарина резко вытащила руку из-за спины и в ту же секунду у меня оборвалось дыхание. Перед своим носом я увидел длинный клинок с рукоятью, выполненный в виде креста, который был инкрустирован темно-зелеными камнями и перламутром. От неожиданности я вжался в диван, сумев лишь открыть рот и что-то бессвязно пробормотать.  

Глаза Катарины горели огнем, улыбка не сползала с ее раскрасневшегося лица. Мне показалось, что она обезумела. Женщина смотрела на клинок с неподдельным восхищением, пока я не пришел в себя и не попросил убрать эту штуку подальше от моего лица.  

— Вы понимаете, что это такое?  

— Нет, — буркнул я. — Может объясните наконец, почему это оружие оказалось перед моим носом?  

— Это не просто оружие, — улыбка сползла с лица Катарины.  

Она опустила клинок, вздохнула и присела рядом со мной вплотную к моему бедру. Я почувствовал жар, исходивший от нее, казалось, будто ее мучает лихорадка.  

— Этот клинок сделан из чистого железа.  

Она вертела оружие в руках, но когда я захотел к нему прикоснуться, она не позволила. Понимаю, ведь я всего лишь незнакомец, который неожиданно (ну почти) завалился в ее дом, мало ли что у меня на уме.  

— Выглядит старинным, нигде раньше не видел ничего подобного.  

— И не увидите, их существует совсем мало, по всему миру всего семь экземпляров на каждый континент Земли. И сделаны они были очень давно. Этот клинок опасно держать у себя дома. К бабушке несколько раз приходили, но не смогли найти оружие из-за скрывающих чар.  

— О чем вы толкуете? — я был слегка раздражен, ведь меня только больше и больше запутывали, а мне нужно было простое объяснение всему, что со мной произошло.  

— Эти клинки были созданы несколько сотен лет назад одной могущественной колдуньей. Она раздала по одному клинку семи своим приспешникам с разных точек мира. Они были доставлены в Европу, Азию, Африку, Австралию, Антарктиду, Южную Америку, а самый первый клинок остался здесь — в Северной. Моя бабушка была знакома с потомственной ведьмой, которая являлась прямой родственницей той самой древней колдуньи, кажется, ее звали Миранда. Бабушка помогла Миранде в свое время и перед смертью женщина завещала ей клинок, поскольку прямых наследников у нее не осталось. Теперь это сокровище принадлежит нашей семье.  

Мне стало казаться, что скоро мои брови окажутся у меня на затылке — так я был удивлен. До недавних пор мне казалось, что я живу спокойной и даже скучной жизнью, и самым странным и мистическим в ней были разве что сны. Тем временем Катарина продолжила свое повествование.  

— Клинки предназначены для борьбы с фейри. Эти существа не переносят чистого железа, закаленного с помощью древнего заклятья, даже его запах может обезоружить их на какое-то время. А обычное оружие не убивает их раз и навсегда, ведь фейри имеют способность возрождаться.  

— Удивительно, — сказал я. — Не знал, что такие вещи существуют.  

— Существуют, и мы можем защитить себя и других людей.  

— Странно, что вы — представительница рода фейри — хотите уничтожить своих предков, — выдал я, и тут же осекся.  

Она посмотрела на меня, и я заметил, как ее переносицу разрезала глубокая морщинка. Я закусил губу и виновато отвел взгляд в сторону.  

— Простите, я понимаю.  

— Я могу и сама все сделать, если не доверяете мне, — она встала с дивана и обижено вскинула подбородок, скрестив руки на груди, по-прежнему сжимая ладонью рукоять.  

— Нет, это опасно, — сказал я спокойно, не поддаваясь демонстративному поведению. — Просто сложно уложить все в голове. Извините меня.  

Она понимающе кивнула и расцепила руки, а потом снова села на диван, только уже на приличном расстоянии от меня.  

— Мы сделаем это завтра, — фраза прозвучала не то как утверждение, не то как вопрос. — А еще, думаю, нам нужно перейти на ты.  

— Надеюсь, что ты не в обиде, — осторожно улыбнулся я.  

— Вовсе нет, — еле заметно улыбнулась Катарина. — В нашем мире нужно быть осторожнее.  

На следующее утро после бессонной ночи мы стояли напротив особняка и смотрели на его заколоченные окна.  

Я весь был обвешен неведомыми амулетами и мешочками с защитными травами, которые приготовила Катарина.  

Я не понимал ровным счетом ничего, что происходит. Вдруг, меня принесут в жертву этим фейри, и все, что на меня нацепили является частью ритуала жертвоприношения. У Катарины был клинок, а у меня — ни единого шанса при плохом раскладе.  

Я был вооружен лишь железным прутом, который мог задержать фейри совсем ненадолго.  

Мы подошли к поместью почти вплотную, когда наши тела завибрировали, и земля начала уходить из-под ног. Катарина чуть было не выронила клинок из рук, но я все же успел подхватить оружие.  

— Они чувствуют приближение клинка, — прошептала Катарина, хватаясь за голову.  

Нас пару раз вырвало, после чего стало легче, хотя по-прежнему казалось, что голова зажата в тисках.  

— Получайте! — Катарина занесла клинок над дверью и с силой ударила.  

Дверь тут же разлетелась в щепки, будто состояла из тончайшей фанеры. Внутренности дома осветил скудный солнечный свет. Я ахнул. Перед глазами моими открылось потрясающее зрелище: старая мебель и стены были овиты плющом, меж листьев которого горели разноцветные огоньки, похожие на рождественскую гирлянду. Они подрагивали и перемещались в стороны, как живые. А прямо перед большой широкой лестницей, ведущий наверх, я увидел основание дуба, в котором находился вырубленный вход, горевший зеленым светом. Я невольно вспомнил фэнтезийные фильмы, в которых можно было встретить магические порталы, способные переместить тебя в другой мир.  

— Нам туда, — сказала Катарина, схватив меня за руку.  

Мы шагнули прямо в портал. Кажется, целую вечность мы плыли по зеленой световой реке, крутясь и переворачиваясь в воздухе. Мне казалось, что мои внутренние органы перемешиваются, тело растягивается. Я смотрел на свои ноги и они казались мне настолько длинными, что я не видел ступней, которые были слишком далеко от меня. Я взглянул на Катарину: ее перекручивало так, словно в ней не было ни единой косточки, но она по-прежнему сжимала клинок в непослушных руках, который так и норовил выпасть в никуда.  

Когда перемещение наше подошло к концу, мы оказались на странном туманном острове, который окружала не вода, а полупрозрачные облака, от которых веяло прохладой. А перед нами по закатному небу проплывали похожие островки с землей, из которой торчали громадные корни деревьев, которые росли на их поверхности. Земля то и дело сыпалась сверху. Я снял с себя кофту и прикрыл голову Катарины. Женщина поблагодарила меня и прошептала: «мы найдем их и отомстим».  

В глазах ее я видел все жарче разгорающийся огонь. Щеки ее пылали, румянец стал ярче обычного. Она сжимала рукоять в виде креста, инкрустированную темно-зелеными камнями и перламутром с такой силой, что жилы на ее руках были похожи на натянутые гитарные струны.  

Я стоял в метре от Катарины и, казалось, чувствовал импульсы, исходящие от нее. Все ее существо было раскалено до бела, она могла разнести все на своем пути одной только силой мысли.  

Воинственный вид Катарины вдохновил меня. Я взял железный прут поудобнее и приготовился к появлению местных жителей.  

Я поднял голову и увидел в небе несколько планет, которые выстроились в ряд и медленно плыли по своей орбите, то появляясь, то прячась за облаками, которые закатное солнце окрасило розово-золотой краской.  

Вдалеке за деревьями я разглядел деревянные домики, спрятанные в молочном тумане, и мгновенно ощутил холод, пронизывающий с ног до головы. В нескольких домиках зажегся слабый свет.  

— Они здесь, — шепнула Катарина.  

Казалось, что еще немного и она сломает о крестообразную рукоять свои пальцы.  

Я положил свою ладонь поверх ее напряженной руки и она немного расслабила свои тонкие длинные пальцы. Кожа ее, как я и думал, была горячей.  

— Человек, ты не боишься? — эхом прозвучал звонкий детский голосок, который показался мне до боли знакомым.  

Из туманного облака показалась белая полупрозрачная фигура.  

Я напряг свое слабое зрение и увидел ее. От светлых волос и белой кожи исходило магическое свечение. Она будто бы вся была сотворена из воздуха. Я вспомнил ее прозрачный образ.  

Дженни подплыла ближе, что заставило Катарину выбросить руку с клинком вперед.  

— Не подходи, грязная фейри, — прошипела она.  

— Подожди, — жестом остановил я Катарину. — Я знаю ее. Я все сделаю сам, просто дай мне клинок.  

— Нет, я никому его не отдам, — запротестовала Катарина, отходя от меня на шаг. — Ты не сможешь, она опасна.  

Я ничего не ответил и лишь замахнулся железным прутом на Дженни. Расстояние между нами все сокращалось и сокращалось. Еще чуть чуть и я смогу ударить, нужно только подождать и резко врезать этой лживой фейри в теле ребенка.  

— Лиам, — нежно пролепетала Дженни. — Я все еще помню тебя. Мы так давно не виделись. Я скучала.  

В глазах Дженни стояли слезы. Мне безумно захотелось притронуться к ее лицу. Моя рука расслабилась, и я опустил прут.  

— Нет, она играет с тобой, бестолковый! — голос Катарины, казалось, звучал откуда-то издалека.  

Что, если Дженни не желает нам зла? Ведь многие могут исправиться, чему в подтверждение история Матильды. Мне вспомнилась школа, смех Дженни, когда я неуклюже пытался развеселить ее шутками, которые услышал в какой-то глупой телепередаче. Она звонко смеялась, а ее упругие локоны подпрыгивали и попадали ей в лицо, а потом она поправляла их. Мне нравилось смотреть на ее светлый лик и ловить взгляд ее небесно-голубых глаз. Она не может быть плохой, только не Дженни.  

— Прости меня, Лиам, — продолжила Дженни. — Я не хотела уезжать, и я не хотела быть такой.  

— Ты можешь быть хорошей, — прошептал я, сделав шаг навстречу девочке. — Ты можешь не подчиняться своей природе.  

Она смотрела на меня нежно своими большими глазами и мне хотелось поцеловать ее лоб, щеки и губы. Я бросил железный прут на землю и услышал глухой крик, за своей спиной.  

— Неет, не смей! — кричала Катарина. — Очнись, идиот!  

Я услышал свист, с которым острие лезвия рассекает воздух. Клинок просвистел над моим ухом, а потом я увидел, как в одночасье изменилось лицо Дженни. Она будто бы резко постарела: морщинистое лицо, впалые глаза, перекошенный рот, искривившийся в ухмылке. Я тут же выпал из состояния транса.  

Дженни отскочила в сторону, уворачиваясь от оружия, но клинок немного задел ее плечо.  

— Вам меня не убить, — прошамкала она беззубым ртом.  

— Замолчи, старуха, — шикнула на нее Катарина. — Вот и вся твоя молодость прошла, пора на покой!  

— Ловко ты машешь своей штуковиной, — рассмеялась фейри каким-то лающим смехом. — Ничего, я себе все верну, когда ты уберешь ее от меня!  

— Не дождешься, — Катарина замахнулась во второй раз, но не попала, а в ответ последовала очередная порция неприятного смеха.  

Потом Дженни что-то прошептала на неизвестном мне языке, и Катарина резко согнулась пополам и застонала от боли.  

Все произошло в одну секунду. Дженни смотрела на страдающую Катарину и ликовала. Я схватил с земли брошенный мной железный прут и с размаху вонзил его прямо в бок фейри. Она истошно завизжала, но продолжила читать свое заклинание, переключившись на меня. Я почувствовал резкую боль в животе, но стиснув зубы подскочил к Катарине, которая уже лежала в траве без чувств. Я высвободил клинок из ее рук и, замахнувшись, с силой ударил им прямо в сердце фейри, пока та пыталась вытащить прут из своего раненого бока.  

Она заорала так громко, что мне показалось, что барабанные перепонки не выдержат ее воплей. Потом фейри вся сжалась, снова превратилась в ребенка, заулюлюкала, а потом стала совсем прозрачной и взорвалась в мерцающих искрах.  

Потом я услышал, как кто-то читает заклинание или молитву, увидел море мигающих огней, и через пару секунд был ослеплен яркой вспышкой, а потом очнулся уже в саду в траве рядом с мистическим поместьем. Надо мной стояла Катарина и держала в руке клинок.  

— Это ты прочитала заклинание?  

— Я, — ответила она. — Но только благодаря тебе я смогла это сделать. На нас уже летела армия фейри, но опоздала.  

Я поднялся с земли, а потом подошел к Катарине, прижал ее к себе и поцеловал в ее спелые губы. Она ответила, вся пылая в моих объятьях.  

Мы лежали в траве полуголые и гладили друг друга. Она провела своими пальцами по моему плечу и сказала:  

— Теперь ты заслужил обладать этим клинком.  

Она поправила растрепавшиеся волосы, а потом закрыла глаза и положила голову мне на грудь.  

— Где теперь остальные фейри? — спросил я, запуская пальцы в ее волосы.  

— Они ушли, — ответила она. — Я это почувствовала. Королева мертва.  

— Я все-равно бы сжег это место дотла.  

— Завтра его уже не будет, — улыбнулась Катарина, и ее губы вновь коснулись моих.  

Спичка была брошена, и пламя тут же охватило дом, на котором уже не было ни единого защитного заклинания. Магия оставила поместье, позволив гнезду фейри сгинуть. Вместе с этим домом, я смог избавить себя от прошлого и начать жить новой счастливой жизнью с Катариной подальше от этого места.  

Прощай, Дженни, ты была лишь обманом. Теперь твой прозрачный образ будет являться мне лишь во снах, которые развеет свет нового дня.