Прозрачный образ. Часть 1. Особняк и дерево фейри.

Я хочу рассказать вам свою историю, которая больше похожа на сон или выдумку, но я точно уверен, что то, что я вам поведаю, было на самом деле. Клянусь, что нахожусь в здравом уме и не имею серьезных проблем со здоровьем физическим в свои тридцать шесть лет.  

В одну из недавних ночей у меня случилось озарение. Память моя, уснувшая на какое-то время, которое пришлось на мое детство, вновь вернулась ко мне. Воспоминания стали приходить подобно прибою, за пару дней я смог вспомнить моменты из далекого прошлого, когда мы с родителями еще жили в одном из спальных районов Сиэтла, где было тихо, и мама могла спокойно вынашивать моего ныне покойного младшего брата Алена вдали от городской суеты.  

Недалеко от нашего дома стоял старый заброшенный особняк, который, по рассказам соседей, существовал уже ни один десяток лет, и никто из местных не рисковал селиться в нем по непонятным причинам. Мои страхи подкрепляли слухи о том, что где-то рядом с особняком живет старая ведьма, которая наложила на него заклятье, из-за чего с людьми, приближающимися к владениям случались всякие необычные вещи.  

Кем были первые хозяева поместья и куда они подевались никому в округе не было известно. До меня дошли слухи лишь о последнем владельце — старом мистере Стоуне, который скончался лет двадцать назад и продал дом кому-то из местных жителей. Но в особняке не удавалось сделать ремонт или снести его для строительства нового здания ни одной строительной компании. Работы всегда откладывались на неопределенный срок по странным и иногда сказочным обстоятельствам: то все рабочие разом не выходили на смену из-за неизвестного гриппа, то внезапно терялись важные чертежи или инструменты. После нескольких неудачных попыток на него махали рукой, чтобы не терять еще больше драгоценного времени.  

Несмотря на то, что домом давно никто не занимался, вокруг него раскинулся роскошный сад с сочной растительностью, всевозможными цветами, фруктовыми деревьями и небольшим прудом, где плавали лебеди. Вокруг не было видно ни одного сухого кустика или больного растения.  

Главной достопримечательностью загадочных владений было высокое раскидистое дерево, которое росло прямо из крыши поместья, пробив черепицу и сделав в ней внушительную дыру, через которую спокойно попадал дождь, снег и прочие осадки. Ствол дерева, выглядывающий из особняка сплошь был покрыт сочным ярко-зеленым мхом, что придавало ему сказочный вид.  

В школе скаутов меня учили, что мох покрывает деревья лишь с северной стороны, поэтому вид огромного мшистого дуба, на котором не было живого места от пушистого растения, вызывал во мне немалый интерес.  

Вот только подходить ближе, чем на ширину школьного футбольного поля, я не решался довольно долго. Этот особняк вселял в меня — щуплого двенадцатилетнего мальчишку — первобытный ужас.  

Впервые я подошел к дому на спор, чтобы произвести впечатление на Дженни — девочку из моего класса. У нее были красивые голубые глаза и короткие светлые волосы до плеч, которые так красиво завивались в локоны, как не завивались ни у одной девчонки.  

В тот день Дженни стояла в сторонке, пока остальные мои одноклассники подначивали меня подойти к особняку как можно ближе. Кирпичный гигант смотрел на меня надменно, лишь изредка поскрипывая покосившимися деревянными ставнями, которые были закрыты неплотно, но через них было видно лишь доски, которыми были безжалостно заколочены окна. Мне казалось, что сквозь щели на меня смотрят маленькие мигающие глазки, наблюдающие за каждым моим шагом. «Давай, подходи ближе», — представлял я их голоса, и казалось, уже начинал их слышать. Я дрожал, но отступать было нельзя, иначе Дженни поймет, какой я трус.  

Набравшись смелости, я подошел к дому настолько близко, что смог разглядеть водные капли, которые собрались на красной кирпичной стене. Я приложил к ее поверхности свою ладонь под улюлюканье толстого Джозефа, который был самым громким из мальчишек, и ощутил насколько кирпич холодный, несмотря на невыносимую жару, которая держалась уже вторую неделю. Я почувствовал что-то странное: стена будто завибрировала под моей рукой, и меня с головы до ног прошиб холодный пот, а к горлу подступила тошнота. Я отдернул руку и кинулся прочь. В голове моей звучал смех Джорджа и надрывный галдеж остальных. Дженни так и стояла на том же самом месте, где и раньше. Рядом с ней росли белые лилии, которые так красиво смотрелись бы в ее блестящих золотистых локонах.  

Я лишь бросил на нее один только взгляд и поймал ее заинтересованное выражение глаз. Я удивился, будучи уверенным, что она тоже посмеется над моей трусостью подобно остальным. Она приоткрыла было рот, чтобы что-то сказать мне, но я только опустил глаза и побежал дальше, не останавливаясь и не оборачиваясь, пока не смолкли возбужденные голоса, и я не оказался дома. Сердце колотилось так быстро, как никогда раньше. Желудок мой свело, после чего я поспешил опустошить его в мамины розы, которые росли в палисаднике. Я не хотел этого делать, но все вышло как-то само собой.  

Перед глазами моими стоял лишь нежный образ Дженни, которая что-то шептала мне в след. Я не знал, что именно она хотела сказать мне, но я безумно боялся еще раз взглянуть в ее глаза, чтобы не увидеть в них разочарование или насмешку. Я не знал, что она подумала обо мне и не хотел знать. Казалось, что может случиться что-то страшное, непоправимое, что погубит меня и мою любовь к этой девочке навсегда. Я лишь успокаивал себя тем, что нам с ней не суждено было быть вместе ни сейчас, ни через десять лет, когда бы мы стали достаточно взрослыми ответственными людьми для того, чтобы пожениться. Я был ниже ее на целую голову и волосы мои были какого-то неопределенного мышиного цвета, а о тощих кривых ногах и говорить было нечего. Я был тогда всего лишь гадким утенком. Она бы никогда не посмотрела на меня как на мужа.  

Тот момент настолько впечатался мне в память, что до сих пор, когда мне случается попадать в казусную ситуацию, я слышу неприятный смех толстого Джорджа и вижу, как трясутся его щеки и пузо, выглядывающее из-под майки, которая уже давно была ему не по размеру. Не знаю, что стало с ним теперь, но в последний раз я слышал о нем лет так десять назад, и судя по слухам, дела у него обстояли не очень: потеря работы, диабет, проблемы с женщинами. Это знание немного грело мне — доктору философских наук — душу. Также после того злосчастного дня я дал себе слово ни за что и никогда не подходить к жуткому особняку, которую я успешно нарушил уже через неделю.  

В то утро было сыро и влажно. Туман покрывал весь наш район, который состоял из пары десятков домов. Мне не спалось, и поэтому я вышел из дому и решил прогуляться, размышляя то о школьном задании на лето, которое мне так не хотелось делать, то представлял, как мне купят тот новый красный мяч, который я недавно приметил в местном магазинчике с цветными витражными окнами. Там было столько красивых модных игрушек из яркого пластика, а также великое множество железных моделек машин с открывающими дверками и четко выполненными деталями. У некоторых из экземпляров даже крутился руль и были подвижные педали. Я много раз наблюдал за тем, как мужчины в строгих дорогих костюмах покупали машинки для себя и искренне не понимал, зачем взрослым серьезным людям нужны игрушки. Сейчас я с ними солидарен, и вы можете понять это, увидев мою коллекцию миниатюрных ретро-автомобилей.  

Размышления мои неожиданно нарушила холодная лужа, в которую я случайно угодил, проглядев опасность из-за густого белого тумана, который стал только плотнее. Чем дальше я шел, тем меньше мне было видно. Еще через пару минут пути в грязном хлюпающем кроссовке, я остановился, осознав вдруг, где нахожусь. Справа от меня цвели прекрасные белые лилии. Из-за погоды я не сразу заметил старый дом и дерево, пробивающееся через его черную черепичную крышу.  

Здесь было будто бы холоднее, тело мое сплошь покрылось мелкими мурашками. Я вновь ощутил то самое состояние, которое настигло меня, когда я прикоснулся к кирпичной стене особняка. Тело мое завибрировало, перед глазами все поплыло, а потом ноги будто стали отрываться от земли. Мне показалось, что я плыву сквозь молочный туман прямо к особняку, но этого не могло быть на самом дел. Я не мог взлететь и парить над поверхностью земли, будто бы не имея никакого веса. Неведомая сила подняла меня и несла к дому, преследуя неизвестную мне цель. Когда особняк стал совсем близко, я запаниковал и стал барахтаться в воздухе, размахивая руками и ногами, но потом что-то или кто-то мягко опустил меня на землю.  

Когда я ощутил твердую поверхность под ногами, то первой мыслью было драть когти отсюда и никогда больше не появляться в этих окрестностях, но любопытство или глупость побороли страх, чему я был искренне удивлен. Возможно, я не был таким уж трусом, как уверенно считал неделю назад.  

Огромный особняк манил меня своей таинственной мрачностью. Я не мог поверить, что он существует на самом деле. Его темный фасад выглядел так, как на картинках из страшных книг, которые стояли у нас в домашней библиотеке и были под запретом для меня.  

Все окна были заколочены и закрыты ставнями, из-за чего невозможно было разглядеть, что творится внутри. Входная дверь когда-то была заперта на огромный амбарный замок, но кто-то сломал его. Но даже после этого акта вандализма дверь открыть не удалось, видимо ее закрыли еще и на ключ, а замочная скважина оказалась забита какой-то липкой грязью, которую невозможно было вычистить. Кажется, на двери было несколько следов от топора, но даже это не помогло какому-то отчаянному попасть внутрь. Кто-то хорошо постарался, чтобы в доме не было незваных гостей.  

С этим трехэтажным поместьем было явно что-то не так, и мне стало жутко интересно, что именно. Собрав последние капли смелости, я двинулся прямо к чернеющему строению, которое зазывно поскрипывало почти в такт моим хлюпающим шагам. Я выругался, остановился на мгновение и снял мокрый кроссовок, чтобы вылить из него воду. Потом надел обувь обратно и зашагал к своей цели. Чем ближе я подходил, тем сильнее колотилось мое сердце.  

Я приблизил дрожащую руку к стене и, резко выдохнув, положил ладонь на холодный кирпич. Ничего не произошло, и я был несколько разочарован. Я постоял так какое-то время, концентрируясь на своих ощущениях, но кроме сырости и холода не почувствовал ничего. Я собрался было идти домой, чтобы переобуться в сухую обувь, но почувствовал резкую боль в боку, будто что-то сильно кольнуло меня. Машинально приложив ладонь к больному месту, я ощутил что-то теплое и липкое. Осмотрев себя, я понял, что это была кровь. По моей футболке растекалось кровавое пятно, которое становилось все больше и больше. В ужасе я задрал футболку и обнаружил след, будто оставленный большой толстой иглой. Рану ужасно щипало, но кровь скоро остановилась.  

Я оглянулся вокруг, пытаясь сообразить, на что я мог напороться в тумане, но ничего не обнаружил вокруг. Из стены ничего не торчало, острых ветвей рядом не было.  

Вдруг я услышал протяжный собачий вой, который становился все громче и ближе. Мне стало еще больше не по себе, живот свело и появилась сильная слабость в ногах. Показалось, будто еще немного, и я не смогу отсюда уйти. К одиночному вою присоединились еще голоса, казалось, что где-то поблизости целая свора собак. Они знают, что я здесь и хотят разорвать меня на куски.  

Слезы полились из моих глаз. Я попытался бежать, но ощутил еще один укол в другой бок. Я закричал, замахал руками, отгоняя от себя невидимых врагов, побежал. Вой стал оглушительным. Я мчался сквозь плотный туман, сердце мое стучало где-то в горле. Казалось, что оно вот-вот выскочит прямо через глотку.  

Я бежал, пока не увидел впереди куст с белыми лилиями, еще немного и я был бы за переделами этих проклятых владений. Но, не веря своим глазам, я заметил какое-то шевеление в цветах и поэтому немного сбавил скорость. Головки цветов раздвинулись и из-за них вышла Дженни. Она была какой-то не такой, как обычно. Образ ее казался мне еще более хрупким, размытым. Она вся мерцала и подрагивала, словно проекция. Дженни была похожа на призрак.  

Она внимательно посмотрела на меня, а потом помахала мне рукой. Я прекратил бег. Я вгляделся в ее облик и мне вдруг сделалось совсем жутко, на лбу выступили капельки пота. Она шагнула мне навстречу, но я инстинктивно сделал шаг назад. Сердце мое сковал ужас. Она улыбнулась и подмигнула мне, а потом рот ее искривился и превратился в ухмылку. То была не моя Дженни. Я смотрел на нее и мог думать лишь о том, что могу видеть прекрасные лилии прямо сквозь тело Дженни, которое было полупрозрачным.  

Она сделала еще шаг в мою сторону. Я хотел убежать, но ноги мои сделались абсолютно деревянными и не хотели слушаться. Я стоял столбом на одном месте, не в силах двинуться. В голове стоял шум от стуков сердца, мешающий соображать. Лицо горело, а ноги онемели от холода. Дженни снова шагнула ко мне, и я неистово заорал, глядя прямо в ее белесые мутные глаза. Собачий вой не прекращался, казалось, что он звучит в моей голове.  

Вдруг чья-то костлявая рука резко схватила меня за предплечье и потянула в сторону. Это вывело меня из ступора, после чего я стал отбиваться, размахивая руками и ногами во все стороны, при этом крепко зажмурившись, чтобы не увидеть нечто такое, что заставит меня поседеть.  

— Да стой ты! — услышал я дрожащий женский голос и распахнул глаза.  

Передо мной стояла пожилая женщина лет шестидесяти.  

— Ведьма! — выпалил я, отскочив в сторону, а потом закрыл себе рот ладонью.  

Разглядев женщину, я понял, что та имеет вполне приятную наружность. У нее не было ни длинного крючковатого носа с бородавками, при ней не имелось ни остроконечного колпака, ни метлы. Рассмотрев ее руки, я не увидел безобразных когтей. Она носила короткую стрижку-боб, вполне обычное голубое платье. У женщины были живые серо-голубые глаза, которые смотрели на меня с изумлением.  

— Не ори дурниной, — тихо добавила она.  

— Извините, — пробормотал я.  

Мне вдруг сделалось неловко.  

— Вы… тут живете? — произнес я, а потом, вспомнив о Дженни, метнул встревоженный взгляд в сторону цветника.  

Там уже никого не было. Я и не заметил, что собачий вой тоже прекратился. Стало очень тихо. лишь послышался стук начинающегося дождя.  

— Ее и след простыл, — ответила женщина на мой безмолвный вопрос. — Еще немного и схватила бы тебя.  

— Что? — я недоуменно уставился на нее.  

— Это был не обычный ребенок, а подменыш.  

— Кто это?  

— Пойдем отсюда, расскажу.  

— Я с вами не пойду, — недоверчиво буркнул я, оборонительно скрестив руки на груди. — Это же про вас говорят, что вы ведьма?  

— Что ж, — улыбнулась старая женщина, — про меня много чего говорят и что-то из этого, пожалуй, правда. Но то, что обитает здесь — она указала пальцем на дом — похуже рассказов обо мне.  

— Я не хожу никуда с незнакомыми.  

— Как хочешь, — пожала плечами ведьма. — Только потом не ищи меня, когда фейри придут за тобой.  

Женщина хотела было уйти, но любопытство взяло надо мной верх:  

— Какие еще фейри?  

— Чем чаще будешь произносить это имя, тем скорее увидишь их на своем пороге.  

Я в изумлении открыл рот, чтобы что-то ответить, но не смог найти слов. Мне ничего не оставалось, только как следовать за ведьмой.  

Она провела меня за собой пару кварталов, а потом мы остановились у небольшого домика с лазурной крышей. На ведьмин дом он был не похож, но, возможно, то была лишь конспирация.  

Территория у домика встретила меня белым заборчиком, ухоженным зеленым газоном за ним, несколькими грушевыми деревьями и парочкой пестрых клумб.  

— Ну что? — обратилась ко мне незнакомка, заметив, как я внимательно разглядываю ее владения. — Похоже на ведьмин дом?  

— Вовсе нет, — ответил я честно. — Но мы еще не зашли внутрь.  

— Заячья душа, — вздохнула женщина.  

Я промолчал, решив пока прикусить язык. Я не доверял незнакомке, но пускаться от нее наутек тоже был не намерен. Она что-то знала о старинном особняке, и я, зная себя, не смог бы спокойно спать, не выяснив всей правды.  

Внутри домика я тоже не заметил ничего необычного или магического, обычное жилище одинокой женщины, в котором было чисто и уютно.  

— Меня зовут Матильда, — наконец представилась потенциальная колдунья, когда я осматривался в ее крохотной светлой гостиной с низкими потолками, в которой стоял идеальный порядок. На креслах висели яркие вязаные пледы, на стенах красовались тканевые гобелены с изображениями фаз луны.  

— Я Лиам.  

— Приятно познакомиться, Лиам, — кивнула Матильда, приглашая меня присесть на вельветовый диван фисташкового цвета.  

— Спасибо, — ответила я. — У вас милый дом.  

— Благодарю, — она поставила на кофейный столик чай с угощениями в виде разнообразной выпечки, и предложила их мне.  

Я недоверчиво оглядел предложенные яства, что не укрылось от взгляда хозяйки.  

— Если бы я хотела тебя убить, то сделала бы это прямо возле того поместья, — бросила она резко. — Там атмосфера более подходящая.  

Я ничего не ответил, почувствовав, как покраснело мое лицо, а потом схватил первую попавшуюся под руку плюшку и недолго думая откусил от нее большой кусок.  

— То-то же.  

Матильда рассказала мне о маленьком народце, который обитает почти по всему миру и иногда селится в заброшенных зданиях, садах и заливах рек, выбирая местом своего обитания то пристанище, где почти нет людей.  

Фейри, как она их называла, любят присваивать то, что им не принадлежит по праву, и даже похищают людей, чтобы сделать их своими. Если человеку вдруг доведется увидеть лесной народ, то пусть будет готов к тому, что рано или поздно за ним придут.  

— Но вы же тоже видели… Дженни.  

— Я вижу фейри уже очень давно, — ответила Матильда, прихлебывая чай из маленькой фарфоровой чашки. — Но я им больше не нужна. Они изгнали меня еще в моей далекой юности.  

— Правда? — я был изумлен. — А что насчет Дженни? Я учусь с ней в одной школе, неужели она и есть эта… фейри?  

— Иногда они обитают среди людей. Часто фейри подбрасывают своих детей людям, забирая у них настоящего ребенка. Фейри всегда фанатично относились к человеку. Не знаю, для чего им это. Возможно, они пытаются перенять какие-то наши качества. Подменыши общаются с людьми, а потом забирают кого-то, кто им приглянется, обратно в свое царство, откуда когда-то пришли. Ты, наверное, уже понимаешь, с кем разговариваешь?  

После последней фразы я вздрогнул и от неожиданности выронил чашку, которая с грохотом разбилась о столик. Матильда лишь мягко рассмеялась.  

— Не бойся, я давно не играю по их правилам.  

— Почему я должен вам верить? — вдруг очень громко спросил я, неожиданно для себя самого.  

Мне казалось, что меня заманили в ловушку. Я пришел в этот дом добровольно, даже не подозревая, чем это может обернуться.  

— Твоей Дженни уже лет четыреста. А я добровольно согласилась на старость, однажды отказавшись выполнять Их поручения.  

— О чем вы говорите?  

— Я не всегда была одна, — она сделала паузу, задумчиво оглядев гостиную. — Когда мне было семнадцать, я встретила свою первую и единственную любовь, забыв обо всем вокруг. Тогда на дворе стоял еще конец девятнадцатого века. Он был идеалом для меня и я хотела провести с ним всю свою жизнь. Но фейри решили напомнить мне, для чего я в мире людей. Они приказали привести его к ним, а мне велели жить своей жизнью дальше и искать для них новых подходящих «экземпляров», как они называли людей. Фейри часто используют людей для продолжения рода, ведь сами они не могут обзаводиться потомство. Одним из партнеров обязательно должен быть человек. В этом заключается их проклятье.  

— Но мне всего двенадцать! — выпалил я.  

— Ничего, ты скоро подрастешь. Они подождут.  

Мне не было понятно по ровному тону Матильды, говорит она всерьез или снова смеется надо мной.  

— Ты должен прочесть кое-что, — сказала она спустя минуту, за которую я успел перебрать все возможные ужасы, которые могут случиться со мной в ближайшем будущем. — Это должно помочь.  

Женщина встала, направилась в сторону книжных полок и извлекла из стройного ряда томов в темном переплете одну тонкую книжечку в мягкой обложке, которая оказалась блокнотом.  

Вернувшись на место, она открыла передо мной рукопись и прочла написанные на неизвестном мне языке слова. Потом заставила меня повторить сказанное.  

— Пей чай, Лиам, — произнесла она, когда мы закончили. — Остынет.  

До этого момента я не помнил почти ничего из своего детства, проведенного в Сиэтле, и память вернулась ко мне лишь сейчас. Матильда сделала что-то с моим сознанием.  

Я долгое время считал, что со мной что-то не так, ведь я помнил лишь как очнулся на лужайке возле неизвестного мне дома с белым заборчиком, ухоженным зеленым газоном за ним, несколькими грушевыми деревьями и парочкой пестрых клумб, не понимая, где нахожусь и как я там оказался.  

Нужно отдать должное Матильде: с тех самых пор я не видел фейри, и вообще не помнил об их существовании. Вид старого особняка вовсе перестал привлекать меня и я перестал туда ходить. Дженни я тоже больше не видел, на следующий день в школе я узнал о том, что она с родителями переехала. Очень скоро произошла череда загадочных и даже трагических событий и мы переехали в Нью-Йорк, где отец нашел новую работу, и мы прочно обосновались в этом шумном городе.  

Матильда смогла спасти меня от фейри, но и ее саму я больше никогда не встречал. И теперь я задаюсь вопросом: почему же я вдруг все вспомнил? Можно ли предположить, что магия Матильды имела лишь временный эффект? В мозгу моем вдруг ясно и отчетливо предстал прозрачный образ Дженни.