Усталость

– Простимулируй, милая, напоследок, пальчиком мне простату! Ибо я решил зарыть томагаук склок и в гордом уединении шествовать тропой… трапов, потому как от тебя не добиться мне ни нежной поддержки моего соразмерного вигваму небес отвращения к белой расе, ни приветствия элегантности дум моих, а любовь – она казалось вот-вот появится, но всегда похожа она на йети – люди знают о ней исключительно понаслышке, а сами никогда не встречали, разве что случайность, скуку, страх одиночества, сексуальное влечение, связующую привязанность, плоды прессинга либо чес чсв называть любовью. Так нет же! Пусть Фронтир будет моей судьбой, а не комфортный конформный Кливленд.  

– Но разве мне радостно, мой хороший, в унылой роскоши 120-ти квадратов 23-этажа в джакузи с видом на столичную панораму, куда жизнь-злодейка запулила нас арт. орудием бьюти-блогинга да стендапа? Неужели не набили уже оскомину спиды и стробоскопы? Все эти малолетки, которые забираются в жил. комплекс, чтобы изящно самоубиться у дверей наших, окованных стразами. Эти лоснящиеся политиканы, что платят нам по лям зелени за ролик с предвыборной агитацией. Биеннале, оргии, яхты, гриллзы… Как хотела бы я, сидя в тени утеса, плести циновку из тростника или выделывать бизонью шкуру или вытачивать на камне яшмовый наконечник для своего любимого, отправившегося провести отряд британцев для атаки в французский тыл. Может ли сравниться благородство и связь с природой первобытного человека со всем этим мусором, насыпанным на нас цивилизацией для отвлечения от действительно стоящих начинаний? Наша любовь, словно звезды, в большом городе незаметна, зато в прериях она каааак жахнет!  

– Да! Да! Я вижу тебя в венке из лебединых перьев, а мою голову украшают перья сапсана. Мы радостно встречаем занимающееся солнце, как первые коммунисты, склонившееся в убогой мансарде над манифестом Маркса и Энгельса. О славные краснокожие из ГДР, внемлите! в СНГ не все еще посасывают изогнутый знаком доллара членок Микки-Мауса! Почему нас не обучают в школе самым заветным предметам? Почему не открывают, какие имена у созвездий? Какие травы целебны, а которых лучше остерегаться? И овцы не щиплют без головы, но знают, что живокость, к примеру, следует пропускать. Радость моя, ты это… ты сними накладные ногтики. Почему нас не учат смелости, хитрости, одиночеству? Даже язык наш настолько беден, что хочется родиться увальнем немым, дабы не вариться в этом болоте. Пусть бы все общались честно и утонченно. Пусть бы чувствовали поддержку и ответственность друг за друга!  

– Я люблю тебя! Люблю тебя любовью сильнее грома и ярче выстрела из кольта шерифа и опаснее ирокеза, давшего клятву мести! Вот бы был у нас домик посередине озера, а по вечерам после ловли лосося и промысла пушнины мы бы глушили бренди и играли друг с дружкой в кости. И заходили бы к нам на огонек чоктосы, команчи, шошоны, омоги, гуроны, мэндены, дэлаверы, могоки, черноногие, поны, оджибвеи и дакоты, которые сейчас спиваются и наркоманят по резервациям да бусы туристам впаривают. О великий Маниту! жестокое испытание наслал ты на своих детей!  

– А мои чувства к тебе крепче сильного взаимодействия, держащего вместе кварки внутри атомных ядер. И лучистее улыбки Гурбангулы Бердымухамедова на всех совокупно плакатах с ним на улицах Ашхабада. И зорче оголодалой бабы-бомжа, вылавливающей монетки из фонтана. Ты видишь мустангов с гривами цвета марсианской пустыни, которых укрощают наши братья, взобравшись на их спины, а те брыкаются, пляшут и становятся на дыбы?  

– Мы танцуем у костра и поем песни без слов под музыку барабанов. Тихо вокруг – такую тишину я помню только в лесу зимой. И имена даются по тому высокому, редкому что ты сделал, а не как случайные зачастую стебные клички или нечто обезличенное, потерявшее свою суть. Теперь я различаю крик рыжей белки и крик красной белки. Это важно. Но, бля, как холодно спать практически на голой земле и стирать вручную – дикая дрочь и про детей все спрашивают соплеменники и с гигиеной беды, а шаман говорит, что самая лучшая и натуральная зубная паста – это высушенный помет опоссума. Ты зачем меня сюда звал? Пипец!  

– Пиздец! Они моих умных отсылок не понимают. И надо на войну ходить. А перья дают за подвиги. Бытовуха кругом сплошная и без искринок кислотных трипов. Живешь, как бабочка-повседневка. Еще и в морду получить можешь, коль начнешь постмодерново иронизировать над тотемом.  

– Что за мэйкап говёный! Раскрасишься красной глиной, а потом лицо как пойдет прыщами и раздражениями. Туалетной бумаги да, сука, вообще бумаги, да, ебать, и листика нету. Кругом равнина!  

– Им моя читка Моргенштерна не понравилась. Сказали, что я койот!  

– Гандон, это ты меня сюда затащил! Уёбок! Сраный грибковый ноготь! Я обиделась и не желаю тебе больше дрочить!  

– Так пиздуй из джакузи, шлюха! Уходи и забери с собой свой вареник. Ничего у нас с тобой не выйдет никогда совсем!  

– Не получить тогда тебе, еблодрист, моей пленительной, изумительной, потрошительной, шебутной и ласковой, аппетитной и с аппетитами, горячей, как мартеновская печь, и брызгливой, как корабельная течь, и благочестивой, словно моджахед, ЗВЁЗДОЧКИ!  

– А тебе, потрахушка-модница, мою веточку шиповника, сладкую барбариску, парящего бумажного змея, застывшего в стойке сеттера не видать, как честности, доброты и способности любить. Пиздуй к туркам своим бородатым! К вертлявым инфоцыганам! К смазливеньким к-айдолам! Нахуй тебя целиком вообще до скончания дней моих!  

– И тебя нахуй! Нахуй! Нахуй! Нахуй! Нахуй! Последнее слово за мной! Ха-ха!