Александр в Хибинах

Александр Евгеньевич прибыл в очередную командировку. На сей раз талантливому инженеру посчастливилось поработать на выезде в одном необыкновенно живописном месте. А именно, в городе Кировске, расположенном в центре Мурманской области у подножия Хибин.  

На место Александр прибыл в последний день мая, то есть, в аккурат, когда в этих северных широтах начался полярный день, и сразу же поразился красоте горных склонов, на которых ещё оставалось довольно много ослепительно белого снега. От наблюдения великолепных местных пейзажей рафинированный эстет получал истинное удовольствие. Правда, было одно обстоятельство, которое являлось ложкой дёгтя в бочке с мёдом. Дело было в том, что в командировку Александр Евгеньевич прибыл авиационным транспортом (ближайший аэропорт находился в небольшом городке, в тридцати километрах отсюда), и у него, по понятным причинам, не было возможности привезти с собой необходимый объём своей клюквянки. Но, как говорится, нет худа без добра. Ведь запасы этого чудодейственного напитка, заготовленные минувшей осенью, уже подходили к концу, а до следующего урожая клюквы было ещё более трёх месяцев, так что, разумная экономия и бережливый расход остатков драгоценной настойки были, в такой ситуации, очень даже кстати.  

Первый день пребывания в командировке трудолюбивый алкоголик провёл в праведных инженерных трудах, а вечером с удовольствием насладился халявной сауной с бассейном, которая имелась в гостинице, где он остановился. Наплававшись в бассейне, как селезень, Александр поднялся к себе в номер и выпил с полведра местного пива, заедая оное местной же морской вяленой рыбкой…  

На второй день Александр Евгеньевич решил расширить культурную программу. В близлежащем магазине он приобрёл бутылку коньяка, напоминавшего по запаху изысканнейшую политуру. Напиток был очень аккуратно перелит в большую плоскую фляжку, которую инженер взял с собой и отправился на прогулку по городку. Сначала он медленно ходил по улицам, любуясь горами, окружавшими уютный городок со всех сторон. Его мысли были чисты, как белый снег, лежащий на склонах, и прозрачны, как местный, прохладный даже летом, воздух. Но потом, по мере увеличения дозы употребления вышеупомянутой жидкости, мозг Александра начал работать довольно интересным образом.  

Первым делом, сердобольного, ставшего под старость лет сентиментальным, эстета накрыла волна ностальгии по родным просторам благодатной Вологодчины. Он сразу же вспомнил свои ненаглядные яблоньки, растущие на даче. Мол, как же они там, без меня… Мои любимые деревца… Но тут, надо сказать, что остатки здравого смысла, мирно покоящиеся в его седовласой голове, пока ещё, всё-таки взяли верх. Александр чётко осознал: во-первых, он же никак не мог взять их с собой в командировку, а во-вторых, даже если бы и взял, то суровый заполярный климат мог крайне негативно сказаться на вожделенных деревьях, потому что яблони, в принципе, не растут за Полярным Кругом.  

И тут, яркие ностальгические краски вдруг снова резко заиграли, но уже немного в иной плоскости. Мужчина вспомнил своё детство. Вспомнил, с каким удовольствием он зимой катался на санках с горок, и сколько неизгладимых впечатлений и фонтанирующей радости приносил ему этот увлекательнейший процесс. Александр снова посмотрел на покрытые снегом горные склоны и улыбнулся. Ностальгирующий инженер сделал ещё один большой глоток из своей фляжки. В следующее мгновение его не совсем трезвые глазки заблестели, и этот целеусремлённый человек принял решение действовать. Причём, действовать немедленно!  

Александр убрал фляжку и быстрым шагом направился в сторону ближайшего торгового центра. Там он посетил два отдела: детский и обувной. В детском были приобретены санки, которые нетрезвый человек предусмотрительно замаскировал, положив их в большой непрозрачный пакет (дабы не привлекать излишнего внимания местной общественности) а в обувном – прорезиненные сапожки на меху, идеально подходящие для прогулок по подтаявшему снегу. Санки, конечно, были совсем не такие, как в его далёком детстве, и представляли из себя какую-то китайскую подъёбку, но, к сожалению, другого выбора не было. Кстати говоря, предусмотрительный эстет-авантюрист взял у продавцов не только кассовые, но и товарные чеки, потому что по возвращению из поездки, он собирался включить свои приобретения в финансовый отчёт по командировке. Мужчина решил бессовестнейшим образом наебать своё руководство и бухгалтерию, заявив, что купленные предметы были ему просто необходимы для успешного выполнения командировочных задач, так как заполярный климат приподнёс неожиданный сюрприз, в виде выпавшего метровым слоем мокрого снега, и перемещаться в таких условиях можно было только на санях, запрягая в них ездовых собак, или оленей, и только в соответствующей обуви…  

По пути в гостиницу Александр зашёл в винный магазин и купил ещё одну бутылку коньяка (политуры). В номере он быстренько переоделся, увенчал свою голову элегантной шапочкой, типа «пидарка», надел на руки перчатки и, взяв «замаскированые» санки, покинул отель и направился к ближайшему горному склону.  

Первый спуск с горы, по подтаявшему снегу, привёл Александра Евгеньевича в неописуемый восторг. Мужчина снова ощутил себя беспечным ребёнком, искренне радующимся зимней забаве. Охваченный детским азартом, он ещё несколько раз поднимался в гору и съезжал вниз, забираясь при этом по склону всё выше и выше. От нахлынувших эмоций и физической нагрузки саночник даже изрядно вспотел, да так, что его ситцевые семейные трусы, находящиеся под плотными джинсами, безнадёжно прилипли от пота к волосатым ягодицам.  

Перед очередным подъёмом нетрезвый спортсмен хлебнул из фляжки коньячку и внимательно осмотрел склон. Он решил, что на сей раз нужно подняться ещё выше и скатиться на санках вниз по несколько иному маршруту. Мужчина быстро взобрался на склон, сел и поехал…  

Санки разогнались до неимоверной скорости. Александр Евгеньевич даже и не заметил, как на его пути нарисовалась проталина, с торчащим из неё, довольно приличного размера, валуном. Ни затормозить, ни отвернуть мужчина не успел. Произошёл мощный удар, после которого моментально потух свет…  

Лежащий на снегу (на спине) и дышащий насыщенным перегаром Александр очнулся от того, что кто-то лизнул его в нос. Мужчина навёл резкость и увидел перед собой два больших глаза, пристально смотрящих на него. От испуга он аж вскрикнул. Нечто, довольно большое, молниеносно отпрыгнуло назад и замерло без движения в паре метров от поднявшегося со снега и севшего на свою многострадальную (с прилипшими к ней трусами) задницу Александра. Неизвестное существо оказалось северным оленем.  

– Фууууххх… Ну ты меня и напугал! – выдохнув сказал саночник.  

– А ты меня… Я чуть не обосрался со страху! – ответил Олень приятным баритоном, на человеческом языке.  

Александр Евгеньевич хотел, было, удивиться этому, но потом не стал. Ведь он уже давно общался при помощи нормальной человеческой речи со своим другом Зайцем, а давеча, таким же образом, и вовсе мило беседовал с рыбиной. Так что теперь не было причин не перекинуться парой слов с представителем парнокопытных.  

– Меня Шура зовут.  

– А я – Олень.  

– Очень приятно… Однако, ну и уебался же я!  

– Это точно. Я видел издалека и думал, что тебя теперь и по запчастям будет не собрать… А ты что же, Шура, с головой-то совсем не дружишь, что ли? Нахуя ты решил поехать с этого склона? Ведь его даже ебанутые горнолыжники обходят стороной…  

– Так это… Так уж получилось… Детство вспомнил…  

– Понятно… Детство в жопе заиграло… Бывает… Пошевелись. Ты хоть не поломался?  

Александр Евгеньевич пошевелил телом и конечностями.  

– Да вроде, нет…  

– Ну, хорошо, что так всё закончилось… Но всё же, пиздюлина у тебя, конечно, знатная…  

– Какая пиздюлина?! – испуганно воскликнул Александр.  

– Наверное, с перепугу-то пока не чувствуешь. На половину лица, хорошая такая пиздюлина. Сейчас опухнет, а потом будет отменнейший фингал, переливающийся всем цветами радуги…  

Шура достал смартфон, который, к счастью, уцелел при катастрофе, включил фронтальную камеру и посмотрел на изображение…  

– Ой, бляяяя!!! – обречённо воскликнул инженер. – Просто пиздец! Как же я завтра на работу пойду, и что обо мне подумают местные коллеги…  

– Да, с таким красивым фасадом в приличном месте не появишься, – резюмировал Парнокопытный  

– Может, снега приложить, и пройдёт? – с надеждой предположил Шура.  

– Не… Снег лишь немного снимет боль и опухоль, – отвечал Олень, качая своей рогатой головой. – От богатой цветовой гаммы он не избавит.  

– Что же делать…  

– Не ссы, Шура. Есть один вариант.  

– Какой?  

– Километрах в трёх есть одна низина, а в ней небольшое озеро, по берегам которого растёт особая разновидность мха. Этот мох обладает уникальными целебными свойствами. Если его приложить к украшению твоей пьяной рожи, то к утру от ушиба и следа не останется. Показать тебе это место?  

– Конечно!  

– Ну, тогда вставай и пошли…  

Александр Евгеньевич и Олень бок о бок шли по тундре и беседовали. Мужчина тащил за собой не верёвочке несколько покорёженные и погнутые санки. Он решил их не выбрасывать. Во-первых, чтобы не засирать мусором уникальные заполярные ландшафты, а во-вторых, потому что решил отвезти их домой, где отрихтовать и подарить младшему сыну.  

Блестя пьяненькими глазками в солнечных лучах полярного дня, Александр то и дело отхлёбывал из своей фляжечки. Предлагал и Оленю, но тот отказался, сославшись на то, что у заполярных животных крайне низкая толерантность к этанолу и его суррогатам, и употребление даже мизерных доз может привести к неизлечимой форме ёбаного хронического алкоголизма.  

Тут в близлежащих кустах карликовой берёзы раздалось какое-то шуршание и громкое кудахтанье. Александр Евгеньевич испугался и вздрогнул всем своим ушибленным телом.  

– Не пугайся. Это – местная куропатка. Птица совершенно безвредная. Только создаёт много шума и до хуя пиздит попусту, – со знанием дела проинформировал Рогатый.  

– Понятно, – ответил Шура и успокоился.  

– Кстати сказать, если тот мох, за которым мы идём, обработать даже незначительным количеством помёта куропатки, то его целебное действие существенно усиливается. Если хочешь, можем попробовать на практике.  

– Ты уж меня, конечно, извини, мой друг. Но мазать своё драгоценное лицо, которое я регулярно гладко брею и обрабатываю дорогущим лосьоном, каким-то куриным говном я не согласен ни за какие коврижки!  

– Ну… Как знаешь…  

– Слушай, Олень. Вот я смотрю на тебя и всё стесняюсь спросить… Скажи, только честно. Тебе что, жена изменяет?  

– С чего это ты взял?  

– Ну, так это…, – неуверенно отвечал Александр, указывая на рога. – У тебя такая ветвистая «крона»…  

– Эхххх… Шура, Шура! Что бы ты понимал?! Рога… Рога – это наша гордость! – с явной обидой заявил Рогатый.  

«Тоже мне, блядь… Нашёл, чем гордиться» – подумал про себя Александр.  

– Да ладно тебе. Не обижайся, пожалуйста, – сказал Шура вслух, и они продолжили путь.  

Добравшись до озера, Александр надрал целебного мха и приложил его к ушибу на лице. Мох нужно было подержать какое-то время, поэтому всю обратную дорогу раненый инженер одной рукой волок за собой санки, а другой держал мох. Олень любезно проводил горе-саночника до того места, где они познакомились.  

Пока шли обратно, Александр Евгеньевич благополучно опустошил свою фляжку и уже не столь уверенно чувствовал себя на ногах. Они распрощались с Парнокопытным и договорились встретиться завтра (а вернее, уже сегодня вечером).  

Хуже было то, что вместе с нарушениями координации движений, у Александра Евгеньевича притупилось чувство осторожности и напрочь испарились конспиративные навыки. И тут, конечно, можно представить себе шоковое состояние дремлющей под утро на ресепшне отеля барышне, которая, открыв свои очаровательные глазки, увидела вошедшего в холл гостиницы нетрезвого, дышащего перегаром мужчину, одной рукой волокущего за собой покорёженные санки, а второй прижимающего к своему лицу хуй знает что…  

Справедливости ради, нужно отметить, что целебный мох сделал свое дело. Александр появился утром на работе, хоть и с перегаром, но при этом, с очень свежим, даже помолодевшим, лицом, на котором не было и следа от вчерашней травмы. Шура даже пожалел, что не набрал этого чудодейственного лекарства с собой, про запас. Ведь было необыкновенно интересно узнать, что бы произошло, если, к примеру, настоять его на знаменитой клюквянке. Ну или, скажем, использовать его в качестве удобрения для ненаглядных яблонек…  

Вечером инженер встретился со своим новым другом. В знак безмерной благодарности за эффективное лечение, Шура принёс Оленю изысканный гостинец. Это были три килограмма свежей морковки. Парнокопытный с радостью уплетал корнеплоды за обе щёки и даже позволил Александру устроить фотосессию…  

Вернувшись домой, отец семейства показывал жене и деткам фотографии с Оленем, нагло заливая, что в Кировске парнокопытные с рогами ходят прямо по городским улицам и даже соблюдают правила дорожного движения. Санки Александр привёз с собой. Естественно, что у ребёнка сразу же возник очевидный вопрос, мол, почему же они таком состоянии? Заботливый и любящий отец добросовестно соврал, что саночки были в абсолютно нормальном виде, но при авиаперелёте, халатные сотрудники гражданской авиации неправильно разместили багаж в багажном отделении самолёта, и драгоценный подарок сыну был деформирован. Но, правда, на следующий же день Александр отрихтовал металлические детали и, на радость сынишки, саночки снова выглядели почти как новенькие.  

Финансовый отчёт по командировке талантливый инженер сдал очень даже успешно. Больше того, он даже умудрился ввернуть в расходную часть ещё пару каких-то увесистых, окутанных густым туманом пунктов, которые позволили ему полностью компенсировать затраты на закупку коньяка, выпитого за все несколько дней командировки.  

Во время очередной встречи со своим другом Зайцем, Александр Евгеньевич поведал Ушастому о своих приключениях в Заполярье. Шерстяной слушал очень внимательно и даже из вежливости кивал. Но не поверил Шуре. Не поверил, потому что счёл, что всё, что изложил талантливый инженер – это ни что иное, как ложь, пиздёж и откровенная провокация…