Портрет

Художник наполнил бокал и вернулся. С громким вздохом он рухнул в кресло. Напротив него, с мольберта на него смотрела темноволосая девушка. Художник сделал глоток и пристально всматривался в глаза, предаваясь диву и гордости за фантастическую, нет, пугающую реальность его работы. Настолько реально ему удалось запечатлеть блеск и живость глаз, румянец пухленьких щёк и вишневую красноту губ. Виски в бокале закончился и, держась за подлокотник он струдом поднялся и медленно передвигаясь подошел к столику у окна и вылил остатки. С горечью посмотрев на пустую бутылку побрел к портрету. Встретившись взглядами он вздрогнул. Что то изменилось. Зрачки у девушки расширись, лучезарная улыбка, что так красиво смотрелась приугасла. Первой в голову пришла мысль спереть все на алкоголь, но не смотря на степень опьянения, художник ясно осознавал, что дело не в этом. Что то случилось с картиной. Она изменилась. Или, наверное, правильне сказать, ожила. Он сделал большой глоток. Возникло страстное желание прикоснутся к ней. Потрогать ее. Но ему было страшно. И он это честно признавал. Он боялся картины которую сам написал. Такого с ним никогда небыло. Допив содержимое бокала он подошел к столику и хотел поставить бокал, но только он протянул руку, как позади раздался женский голос.  

– Любимый  

Бокал упал на деревянную поверхность, прорисовал полукруг и скатился вниз, бесшумно упав на ковер. Художник медленно обернулся.  

Девушка, его жена, что утонула много лет, спустя два года после свадьбы, портрет которой он писал один раз в год  

в день ее рождения, смотрела на него вживую.  

– Это ты? – лишь смог спросить он шепотом  

– Давно не виделись, верно?  

Ноги подкосились и чтобы не упасть, он уперся руками в стол.  

– Да. Тринадцать лет. Для меня это вечность.  

– Ты скучаешь по мне? – спросила она  

– Постоянно. Я думаю о тебе каждый день. Перед тем как уснуть, перед моим взором встает твой образ.  

– А ты вспоминаешь тот день?  

– Какой?  

– Не делай вид, что не понял. День когда я утонула.  

– Иногда. Когда это случается я беру краски и рисую. Рисую – рисую – рисую пока есть силы. Это единственное, что мне помогает.  

– Ты чувствуешь вину?  

– За что?  

– За то, что не смог спасти меня.  

Художник потер руками глаза.  

– Раньше, да. Сейчас уже нет. Время лечит.  

– Это все, что ты можешь сказать в свое оправдание? – брови девушки изогнулись от злости  

– Я и не оправдываюсь. Я пытался тебя спасти. Я видел, как ты барахталась, слышал, как ты кричала, но не успел. Ноги запутались, так же, как и у тебя. Я сам чудом не утонул.  

– По твоему, это было чудо!? Ты дал мне умереть! – крикнула она  

– Я не смог ничего сделать! – голос повысился. Художник был готов разрыдатся, -в этом нет моей вины.  

Лицо девушки принялось менятся. Сначала изменился цвет лица, оно приобрело мертвенную бледность, глаза на моновение закрылысь, а когда разомкнулись художник увидел лишь пустые глазницы, из которых текла черная вода. С правого глаза (где он раньше был) вылезла маленькая рыбешка и упала на пол. В комнате завоняло тиной, как будто рядом было болото, воздух стал сырым и липким.  

– Ты позволил мне умереть!  

По губам потекло что то черное, художнику показалось, что это грязь. Как если зачерпнуть со дна.  

– Я пытался тебя спасти!  

Волосы девушку превратились в сплошное грязное месиво, из которго торчали рыбьи хвосты и головы. С плаката стекали капли.  

– Ты врешь! Врешь! Ты хотел что бы я умерла! Ты врун! Ты убийца! Тьфу!  

Монстр с портрета плюнул и до художника долетели холодные брызги. Капли переросли в струйки, а те уже расширялись прямо на глазах. Вонь стала невоносимой. Его замутило. Художник закрыл лицо руками.  

– Ты не настоящая! Это невозможно. Это сон. Я уснул пьяный.  

– Нет. Все реальней некуда мой дорогой. Ты дал мне утонуть, а теперь я утоплю тебя.  

Художник почувствовал, как что то схватило его за воротник рубашки. Открыв глаза он увидел, что из портрета вылезла огромной длинны рука, тянувшая его к себе. Он схватился за стол, но тот опрокинулся и художник упал. Чудище тащило его к себе. Он цеплялся за ковер, вырывал куски шерсти, но не мог удержатся. Существо раскрыло пасть и обнажились заостренные, похожие на акульи, зубы. Вместо языка в пасти извивалась змея.  

– НЕТ!  

Он приготовился к неописуемой боли, но в последний момент его перестало тянуть. Художник тут же отполз на четвереньках в дальний край комнаты и тяжело дыша прижался к стене. С портрета на него смотрела его погибшая жена, мило улыбаясь своему мужу.