Последняя любовь капитана "Титаника".

Май. 1911.  

Аничков дворец.  

Вот уже на протяжении нескольких месяцев император Николай II не обращал внимания на свою юную возлюбленную Великую княжну Ольгу Фёдоровну. Он дал ей свободу от своих пылких ухаживаний, надеясь, что это поможет девушке отдохнуть и подкрепить здоровье. Ему пришлось переселить её во дворец к матушке, уверенный, что под надёжным присмотром Вдовствующей императрицы и сестёр, Ольга будет в безопасности от покушений дорогой Александры и её приближённых.  

Только Великая княжна расценила свою ссылку, как за непонятную опалу и изводила себя мрачными мыслями и догадками причины внезапной холодности любимого мужчины.  

Не в силах больше смотреть на душевные страдания британской внучки, Мария Фёдоровна нашла самый подходящий способ, который мог развеять любовную тоску несчастной влюблённой девушки—торжественный спуск на воду океанского лайнера «Титаник» и первый трансатлантический круиз его брата близнеца, «Олимпика». Она даже нашла человека, который будет сопровождать княжну во всех этих мероприятиях. Им стал офицер Британского Королевского гражданского морского флота, капитан Эдвард Джон Смит, мужчина почтенного возраста, пользующийся популярностью и глубоким уважением не только у пассажиров, но и у своих офицеров.  

Он попал во внимание к Российской Вдовствующей Императрице, благодаря ходатайству вдовствующей герцогини Жасмин, открывшей капитана высшему обществу во время одного из своих вечеров, тридцать лет тому назад.  

Мария Фёдоровна не смогла возразить, хорошо разбирающейся в людях, вдовствующей герцогине и поверила ей на слово. Да и к тому же, императрица помнила, каким уважением капитан пользуется у самой Великой княжны Ольги Фёдоровны.  

–-Ну, что же! За судьбу моей дорогой внучки, мы можем быть спокойны! Она будет под присмотром надёжного человека! —заключила со вздохом глубочайшего облегчения Мария Фёдоровна, сидя на ажурной скамейке в беседке дворцового парка. Возле неё находилась дочь, Великая княгиня Ксения Александровна с мужем, Великим князем Александром Михайловичем. Они ждали прибытия, вызванного на прошлой неделе, британского офицера, чтобы обсудить с ним некоторые нюансы по безопасности Великой княжны Ольги Фёдоровны.  

Пока же, они наслаждались тёплой солнечной майской погодой. Императрица прибывала в приподнятом настроении, о чём свидетельствовало её игривое обмахивание пышным веером и довольная улыбка на миловидном лице.  

Великая княжна Ольга Фёдоровна знала о решении вдовствующей бабушки отправить её, в Нью-Йорк через три недели на «Олимпике», надеясь, что девушка сможет найти себе достойного мужа на его борту. Это означало окончательный разрыв отношений с Николаем. Ольга смирилась с судьбой и складывала вещи в дорожную сумку. В этом ей помогала преданная подруга Юлия Соколовская. За этим девушек и застала главная фрейлина Марии Фёдоровны, известившая их бесстрастным тоном:  

–-Вам пора ехать, Ваше Императорское Высочество!  

Ольга печально вздохнула и пошла в сад, сопровождаемая фрейлиной, где её уже ждала вдовствующая императрица, и, подобранная ею, для сопровождения Великой княжны в Нью-Йорк, свита.  

Передача девушки свите и её дальнейший отъезд из императорской России прошли для неё, словно в тумане. Несчастная княжна до самой последней минуты ждала и верила, что Николай вырвется из коварных сетей Александры, примчится на пристань, и, подхватив Ольгу на руки, усадит в личное авто и увезёт в Гатчину, где они снова познают огромное счастье их глубокой жаркой любви.  

Только к её разочарованию, этого не произошло. Ольга простояла на пристани до тех пор, пока капитан Смит заботливо ни позвал её, сказав, что им пора ехать. Он искренне сочувствовал девушке. Ведь терять такую красивую и страстную любовь невыносимо больно.  

Ольга, хотя ей и было очень тяжело на душе, но всё же прислушалась к его совету, и, признав своё поражение, печально вздохнула и поднялась по металлическому трапу на борт императорской яхты, подбадриваемая участливыми словами своего внимательного сопровождающего. После этого офицеры подняли трап. Яхта издала последний пронзительный гудок, и, плавно отойдя от берега, взяла курс на Ирландию, а точнее на Белфаст.  

Следующий день.  

Николай ничего не знал о внезапном отъезде своей юной возлюбленной. Он прибыл во дворец к матери, чтобы заключить возлюбленную в свои жаркие объятия. Император впорхнул в апартаменты к Ольге с нежными словами, рвущимися из самого трепетного и полного любви, сердца:  

–-Оленька, где ты? Встречай меня скорее!  

Только девушки не было в комнате. Вместо неё, к его глубочайшему разочарованию, брата встретила Великая княгиня Ксения Александровна. Она сидела на мягком диване и бесстрастно обмахивалась ажурным веером.  

–-Мой старший брат, наконец-то соизволил вырваться из сетей своей депрессивной жёнушки и её умалишённого окружения!? Только ты опоздал! Твоя юная возлюбленная, которая до сих пор, так и осталась невинной девушкой, упорхнула от тебя, не выдержав холодности своего венценосного избранника! —иронично и с лёгким укором проговорила княгиня, грациозно поднявшись с дивана и подойдя к нему.  

Николай оказался, окончательно, сбит с толку её осведомлённостью в его отношениях с юной Оленькой и несправедливыми обвинениями, из-за чего не нашёл, что и сказать. Мысли путались в его очаровательной голове.  

–-Но откуда вы узнали о том, что я продолжаю оставлять девушку непорочной? —негодуя спросил сестру Император, немного собравшись с мыслями. Взгляд его бирюзовых глаз был устремлён на неё.  

Только Великая княгиня с царственным достоинством выдержала душевные излияния старшего брата и с не скрываемым пренебрежением, обмахиваясь веером, иронично усмехнулась.  

–-А ты думал, что тебе и дальше мы позволим нас дурачить, дорогой братец?! Нет! Мы не так наивны, как ты думаешь! —начала она выводить императора на чистоту, чем озадачила его ещё больше прежнего. От её внимательного взгляда ни укрылось то, как он мгновенно стушевался, и, потерянно поникнув, сел в свободное кресло и отрешённо принялся тихо постукивать изящными пальцами по его позолоченным ручкам.  

Великая княгиня Ксения Александровна добилась своего. Старший брат чувствовал себя виноватым в отношении юной девушки, которую потерял, благодаря коварным интригам Александры с её верными, но безумными приближёнными.  

Финский залив.  

Вечером, великая княжна Ольга Фёдоровна стояла у поручней на палубе «Полярной звезды», и, печально смотря в тёмные воды, думала над своей дальнейшей жизнью. В её, израненной невыносимыми душевными страданиями, душе было столько боли и обиды на Николая, что девушке всем сердцем хотелось, заставить его страдать так же сильно, как теперь страдает она.  

Только как это сделать, Великая княжна не знала, пока случайно ни заметила, одиноко прогуливающегося по палубе, капитана Смита. Он скучал, да и не удивительно, ведь путешествовать по морю в роли обычного пассажира, для него было впервые и непривычно. Бедняга не находил себе места от того, что не знал, чем себя занять.  

Ольге стало, искренне, жаль его. Ведь у неё самой было сердце не на месте из-за того, что с такой лёгкостью ушла с пути тёти Алекс и её, буйно помешанного близкого окружения, оставив венценосного возлюбленного без своей защиты и любви.  

Внезапно девушка осознала, что совершила огромную ошибку, взойдя на борт «Полярной звезды». Ей захотелось, немедленно всё исправить. Её душевным порывом было, немедленно пойти на мостик и просить их капитана, развернуть яхту и отвезти её обратно в столицу Российской Империи. Девушка была полна решительности и не думала, что этими своими действиями рискует жизнью. Ведь тётя Алекс вместе с её приближёнными ни перед чем, не остановятся, пока ни убьют страстно влюблённую в императора, юную девушку, так как она им мешала поработить его волю. Инстинкт самосохранения куда-то внезапно улетучился.  

Понимая, что медлить больше нельзя, Ольга стремительно направилась на мостик, слегка придерживая золотистое кружево шёлкового платья персикового цвета. Роскошные длинные волосы плавно колыхались в такт её быстрых шагов. Душа рвалась к милому Ники. Девушка так глубоко ушла в свои воинственные мысли, что ничего не замечала.  

В эту самую минуту к ней подошёл капитан Смит. Он словно почувствовал, какое опасное безумие собирается совершить Ольга. Ему захотелось остановить её и образумить.  

–-Ольга, прошу Вас! Одумайтесь! Ведь, если Вы вернётесь в Россию сейчас, и об этом узнают приближённые Императрицы Александры, они ни перед чем, не остановятся, пока ни убьют Вас! Лучше дождаться момента, когда они забудут о Вашем существовании и потеряют бдительность. —вразумительно просил девушку капитан, пристально смотря ей прямо в бирюзовые, похожие на два лесных озера, глаза. Они уже сидели на шезлонгах друг напротив друга.  

Капитану искренне не хотелось признаваться девушке в том, что ко всем её недомоганиям, были причастны Распутин и Вырубова, выполняющие негласный приказ Александры, видевшей в юной племяннице опасную соперницу и всеми силами пытающуюся избавиться от неё, не брезгуя даже тем, что все их ухищрения и незаметные подливания яда в еду с питьём, могли извести несчастную, в итоге, в могилу, в чём ему призналась Вдовствующая Императрица-мать во время их душевного чаепития, состоявшегося накануне отъезда, что вызвало у мужчины тихий измождённый вздох, заставивший его юную подопечную, прислушаться к каждому вразумительному слову и занять позицию мудрого ожидания.  

Яхта «Полярная звезда».  

Поздний вечер.  

Только душевный разговор с юной Великой княжной не убедил капитана Смита. Беспокойство за её психологическое равновесие продолжало тревожить его. Он понимал, что девушка, лишь создаёт хрупкую видимость того, что сумела справиться с невыносимой болью от разрыва с Российским Государем. Она активно поддерживала душевный разговор со своим внимательным покровителем, была весела, искренна, словно усыпляла в нём бдительность. Так и вышло на самом деле.  

Чутьё не подвело почтенного британского морского офицера. Бесшумно войдя в просторную, выполненную в стиле ампир, каюту, с преобладанием в ней бирюзовых, голубых и зелёных тонов с украшением белоснежной лепнины, придающими ей, воздушность, он мягкой уверенной поступью прошёл в ванную-комнату, намереваясь, проведать юную подопечную. Какого же было его удивление, когда он, к своему ужасу, увидел её, безмятежно лежащей в ванной из розового мрамора, которая была заполнена тёплой водой, окрашенной кровью.  

Ольга перерезала себе запястье, решив, покончить с собой. Независимо от того, что девушка была бледна, она сохранила свою красоту. Бирюзовые глаза были плотно закрыты, лишь только густые ресницы, слегка, подрагивали от проникновения в комнату приятного прохладного свежего воздуха от, приоткрытой двери. Соблазнительные алые губы плотно сомкнуты. Атласная кожа цвета испуганной нимфы приобрела медный оттенок из-за мягкого отсвета, мерцающего пламени, горящих в, расставленных по всему периметру ванной-комнаты, золотых канделябрах, ламп-свечей. Только времени на созерцание дивной красоты у капитана Смита не было. Он, молниеносно, рванул к юной прелестнице и со словами, в которые вложил своё невыносимое душевное беспокойство:  

–-Господи, Ольга, что, вы с собой сделали!?— убедился в том, что, к счастью, она оказалась ещё жива, решительно вытащил её из воды и, крайне, бережно, словно, пушинку, на своих крепких, заботливых руках, отнёс в спальню, где, осторожно, уложив на постель под золотой газовый балдахин, принялся, оказывать первую медицинскую помощь, включающую в себя: остановку кровотечения, перевязывание ран и приведение девушки в чувства. При этом, трепетное, полное глубокого сострадания, сердце колотилось в его груди очень сильно, а в голове была, лишь одна единственная мысль, чтобы все старания увенчались успехом, и юная подопечная очнулась.  

Но и момент, когда девушка пришла, наконец, в себя, не принёс удовлетворения престарелому офицеру. Шли дни их морского путешествия, но Ольга, по-прежнему, оставалась замкнутой и всё больше предпочитала одиночество. Она полностью ушла в себя.  

Капитан не знал, как вывести несчастную девушку из такого её плачевного состояния. Он уже впал в отчаяние, пока, стоя на палубе, обвеваемый прохладным ветром, и печально смотря на спокойную гладь вечернего моря, ни вспомнил участливое указание Вдовствующей Российской Императрицы Марии Фёдоровны, во время их единственной душевной беседы, накануне его отъезда вместе с шестнадцатилетней Великой княжной Ольгой Фёдоровной на «Полярной звезде».  

–-Если не сможете, найти больше никакого выхода для того, чтобы вывести мою внучку из состояния глубокой апатии, станьте с ней любовниками! —сказала тогда вдовствующая императрица, готовая прибегнуть ко всему, лишь бы юная девушка снова начала радоваться жизни.  

Тогда, три дня тому назад, капитану Смиту показалось это, крайне, нелепым. Он, хотя из вежливости и глубокого почтения создавал вид, что ему это интересно, но на самом деле, игнорировал наставления императрицы. Ведь капитан был, далеко, совсем не той кандидатурой для совсем юной девушки, чтобы она, придя в себя после любовных переживаний, попыталась полюбить его. Только сейчас, видя, как страдает бедняжка, он решил прибегнуть к отчаянному шагу, лишь бы Ольга опять стала весёлой и беззаботной девчонкой. Капитан измученно вздохнул, и, покинув безлюдную палубу, прошёл к юной подопечной, благо, она, всегда уважала и прислушивалась к его мнению.  

Девушка, в гордом одиночестве, сидела на мягкой перине своей просторной постели, скрытая от посторонних глаз густой плотной тканью балдахина из золотого газа, прижав стройные ноги к трепетной груди и обхватив их руками, задумчиво смотрела на завораживающий танец огня в мраморном камине. Длинные золотистые волосы бархатистым покрывалом, закрывали изящные покатые плечи.  

Девушка понимала, что больше так продолжаться не может. Ей пора, решиться, и, собравшись с силами, забыть Николая. Жизнь продолжается, и ей, необходимо, научиться жить без него, хотя это и нелегко.  

Только вот, что делать с, измученным невыносимыми страданиями, трепетным сердцем, которое жаждало любви, душевного покоя, тепла и нежности и на кого их направить? Несчастная юная Великая княжна не знала, да и не была готова к новой любви. К тому же, Ольга никогда не относилась к числу тех безнравственных ветреных молодых особ, легко меняющих кавалеров, как бальные перчатки.  

К любви юная девушка относилась с искренним душевным благоговением, трепетом, глубокой серьёзностью. Она воспринимала её за Божественный Дар, но, отчётливо, понимала одно—королевская чета и вдовствующая королева-бабушка, обязательно, толкнут её в любовницы какому-нибудь другому венценосному родственнику. Ведь девушка была бесправной рабыней своего высокого положения. Из её трепетной груди вырвался измученный вздох, но, вскоре в бирюзовых глазах загорелся воинственный огонь. Она захотела вырваться из рабства, в которое её загнало Высшее Проведение.  

–-Ну, всё! Хватит! Отныне, я сама буду хозяйкой своей судьбы и жизни, и стану делить ложе с тем, кого выберет моё сердце и к теплу которого, потянется душа! —решительно проговорила в тишину юная девушка. Это придало ей уверенности в себе. Она воспряла духом и, довольная собой, загадочно заулыбалась, пока не заметила присутствие в каюте своего заботливого покровителя. Он находился в тени, и, заворожено, наблюдая за ней, с трепетным волнением ждал, когда девушка выйдет из своей глубокой задумчивости и, наконец, обратит на него внимание.  

Этот момент настал. Ольга не ждала никого и, слегка, испугалась его внезапному появлению в её тёмных, озаряемых серебряным лунным светом, апартаментах.  

Свечи в золотых канделябрах догорели и погасли. Трепетное сердце колотилось в груди юной девушки, как сумасшедшее. Она испуганно выкрикнула имя ночного посетителя и упала в обморок от, переполнявших её нежную душу, противоречивых чувств. Она рухнула на мягкие подушки и перину. Сказать о том, что её ни обрадовало ночное появление покровителя—ничего не сказать. Ольга была, всегда рада ему, но, сейчас, не была готова к его визиту и растерялась.  

Зато сам капитан Смит не растерялся. Он, молниеносно, рванул к ней и, поначалу, попытался, привести девушку в чувства, но, потом решил, позвать фрейлину, графиню Юлию Соколовскую, считая, что та, лучше справится с подобной обязанностью. Так было бы правильно и не бросило бы тень на честь юной Великой княжны.  

Только, постепенно приходящая в себя, Ольга, словно, почувствовав его душевный порыв, остановила тихой, но решительной просьбой:  

–-Нет. Не надо! Прошу вас, останьтесь со мной, Эдвард!  

Она смотрела на него, ещё не совсем прояснившимся, взором, в котором читалась глубокая нежность и искреннее душевное тепло. Ей удалось убедить его. Капитан с облегчением вздохнул, и, плавно обернувшись к ней, посмотрел на княжну с огромной нежностью и заботливо проговорил:  

–-Не беспокойтесь, юная Ольга, Вы ещё встретите в своей жизни достойного человека, который сделает Вас счастливой!  

Девушка не знала, что и сказать ему на его искренние душевные слова. Она почувствовала себя, крайне, неуютно от того, что повела себя, подобно распущенной девице, кидающейся из крайности в крайность, и, стыдливо отведя бирюзовые глаза, виновато выдохнула:  

–-Простите меня за то, что повела себя, непростительно, по отношению к вам, сэр! Один лишь Господь ведает, что вы обо мне думаете!  

В её словах чувствовалась невыносимая печаль, из-за чего капитану, непреодолимо захотелось, утешить юную принцессу, но вместо этого, он заворожено проследил за тем, как она медленно отстранилась от него, и, откатившись на бок, села на краю мягкой перины просторной постели и свесила стройные ноги в белоснежных капроновых чулках. Словно почувствовав его, полный глубокого смущения, добрый взгляд, быстро одёрнула шёлковую юбку простенького безрукавного платья яркого сиреневого цвета стиля ампир, опоясанного под грудью широкой кружевной полосой. Оно имело глубокое декольте с драпировкой.  

Бархатистые щёки пылали от смущения, а трепетное сердце билось, как сумасшедшее. Юная девушка никак не могла решиться на то, чтобы снова посмотреть на своего заботливого покровителя, пока ни услышала его подбадривающий приятный тихий голос, обращённый к ней.  

–-У меня даже в мыслях не было ничего подобного, Ольга! Я хорошо понимаю, что происходит у Вас на душе и то, какие бури в ней бушуют! —заботливо проговорил он, осторожно дотронувшись до её изящного обнажённого плеча сильной рукой. Девушка, к своему стыду и смущению поняла, что ей приятны его нежные прикосновения. Они вызывали в ней трепетное волнение.  

Капитан Смит чувствовал это и, понимая, что, если сейчас не уйдёт, они с юной княжной не смогут устоять перед соблазном и согрешат. Желая, избежать этого, он решительно встал с её постели и, почтительно откланявшись, покинул каюту, оставив с девушкой преданную наставницу Юлию Соколовскую.  

Ольга проводила его благодарственным взглядом, признавая действия покровителя благоразумными. Он поступил так, как должно порядочному человеку. Великая княжна поняла капитана правильно и восхищалась им.  

Великобритания.  

Неделю спустя.  

По возвращению в Букингемский дворец, юная девушка была окружена заботой и вниманием королевской семьи, которых о её разрыве с Русским Императором известила в телеграмме вдовствующая императрица Мария Фёдоровна. Она объяснила британским родственникам, что Ореола ни в чём не виновата. Бедняжка, как и сам Государь, стала жертвой коварных интриг императрицы Александры с её окружением, в которое входили деревенский развратный мужик и пьяница Гришка Распутин и полоумная Анька Вырубова. Из-за их козней император перестал уделять внимание своей юной избраннице. Именно по этой причине, Вдовствующей императрице пришлось, отправить несчастную девушку домой для того, чтобы она попыталась наладить жизнь самостоятельно.  

Король Георг согласился с мнением тётки и решил, вместе с дорогой супругой и матерью, всячески, способствовать тому, чтобы девушка скорее справилась с любовными страданиями и начала, искать себе нового избранника.  

Только известие о желании дочери отправиться на днях в увлекательный круиз на шикарном океанском лайнере «Олимпик», привело короля в бешенство. Он считал, что особе королевской крови не место в таких местах, но не смог устоять перед весомым аргументом своей вдовствующей матушки королевы Александры.  

–-Такой прекрасной, энергичной и юной девушке, как наша дорогая Ореола нечего томиться во дворце, Джорджи, ведь круиз самое лучшее место для того, чтобы найти себе достойного мужа! Не зря же, все молодые люди и девушки отправляются в подобные путешествия для того, чтобы найти себе вторую половинку! Сама атмосфера располагает к романтике и сближению! —сказала она вечером, придя в рабочий кабинет к сыну, за три дня до отбытия внучки на «Олимпике».  

Мать и сын сидели, друг напротив друга, в мягких бархатных креслах цвета увядшей розы и в тусклом освещении, горящих в золотых подсвечниках, восковых свечей.  

Георг нервно покуривал сигару, обдумывая слова матери и признавая её правоту. Он хорошо понимал, что у него не получится усмирить дочь, ведь, пока она жила в России, его кузен Ники, дал ей слишком много воли. Ему пришлось уступить.  

–-Хорошо! Пусть едет, раз это для неё единственный способ, чтобы забыться! Только пусть отправится в этот круиз инкогнито и под присмотром надёжных лиц! —наконец, нарушив мрачное молчание, проговорил король. Он потушил сигару и тяжело вздохнул. Зато его матушка, довольная, проделанной работой, загадочно улыбнулась. Она знала, что внучка уже работает над своим инкогнито.  

Так и было на самом деле. Утром следующего дня, юная принцесса встречалась по этому поводу, в цветочной зеркальной оранжерее, с офицером лайнера «Олимпик», мистером Чарльзом Лайтоллером. Он прибыл в королевскую резиденцию по приглашению самой девушки, переданный ему через преданную фрейлину графиню Юлию Соколовскую.  

–-Мне многое известно о том, как проводятся смотры новобранцев и проведению для них инструктажа перед отбытием в плавание. Я хотела бы просить вас о том, чтобы вы помогли мне поучаствовать в нём. Моя преданная фрейлина сообщила, что капитан Смит, лично, будет проводить его завтра на палубе «Олимпика». У меня даже есть форма юнги. Вам остаётся только поставить меня в строй новобранцев. —заговорила с ним девушка первой, внимательно следя за его реакцией. Она стояла, сложив руки на груди, напротив, него в ярком освещении тёплых солнечных лучей, одетая в шёлковое ярко-фиолетовое платье с кружевными вставками, имитирующими воланы. Длинные густые золотистые волосы заколоты сзади на серебряный гребень с аметистами. В них отражался солнечный свет и распадался на разноцветные огоньки.  

Принцесса знала, о чём говорила и на что шла. Только молодой офицер воспринял её просьбу с нескрываемой настороженностью. Ведь Её королевское Высочество обрекала себя на огромную опасность. В случае, если маскарад раскроется, он даже боялся представить, что будет ждать столь хорошенькую и очень юную благовоспитанную девушку. Ведь в обслуживающем персонале поедут разные люди, большая часть которых падкие на «сладенькое» мужланы. Начнётся настоящий кошмар, который не смогут остановить ни он с товарищами и уж, тем более, капитан.  

–-Раз уж Вам так хочется, посмотреть на построение, может мне стоит поговорить об этом с капитаном. Он с удовольствием организует его для Вас! —разумно предложил принцессе офицер, но она, любезно, поблагодарила его за искреннюю заботу о её чести, но посчитала такой вид смотра ужасно скучным.  

–-Нет. Не стоит ставить о моём желании в известность капитана! Думаю, что моё присутствие в строю новобранцев станет для него приятным сюрпризом! —загадочно, отклонила его предложение девушка. Она уже всё для себя решила, и переубеждать её, было бесполезно. Лайтоллеру пришлось уступить. Он тяжело вздохнул и, соглашаясь, проговорил:  

–-Хорошо, Ваше Королевское Высочество! Будьте готовы рано утром! Я за Вами заеду в пять часов!  

Он почтительно откланялся и поехал в гостиницу. Ореола проводила его мягким взглядом и, одобрительно, вздохнув, прошла в королевскую столовую на завтрак, где, постепенно, собиралась вся семья.  

Рано утром следующего дня, когда солнце, постепенно, занимало место на безоблачном небосклоне, окрашивая всё вокруг в яркие оранжевые, розовые и фиолетовые тона, юная Ольга, уже одетая в морскую тёмно-синюю форму юнги, сидела на мраморной ступеньке крыльца дворца и, в ожидании приезда за ними офицера Лайтоллера, тихо разговаривала со своей подругой графиней Соколовской. Та, увлечённо заплетала роскошные очень длинные густые волосы юной госпожи в толстую косу. Из-за попадания на них солнечных лучей, они окрашивались в огненный цвет. Было тепло и тихо.  

–-Вы, уж меня простите, Ваше Королевское Высочество. Только я не понимаю, для чего Вы затеяли этот маскарад! Неужели между вами и капитаном промелькнула искра страсти!?—не в силах унять, сжигающее её, любопытство, попыталась, осторожно выведать у юной подруги молодая графиня, но та, лишь, мечтательно вздыхала и ничего не говорила, сосредоточенно смотря в ту сторону, откуда за ними должен, приехать офицер Лайтоллер.  

Он не заставил себя долго ждать и приехал за барышнями на такси, как и обещал. Почтительно поздоровавшись с ними, офицер, галантно, помог им сесть в салон и, когда машина тронулась с места и покинула пределы королевской резиденции, они все поехали в Саутгемптон, на пристань, где стоял, пришвартованный и с нетерпением ожидающий отбытия в свой самый первый круиз, шикарный океанский лайнер «Олимпик».  

Всю дорогу приятная компания ехала молча. Ольга чувствовала себя, крайне, неловко и уже, искренне, жалела о том, что шла на авантюру с розыгрышем, но пути назад уже не было.  

Единственное, что девушке, искренне, хотелось, сделать капитану приятный дружеский сюрприз. Именно это разумное решение и придало ей уверенности в себе. Она сдержанно вздохнула и принялась задумчиво всматриваться в, стремительно пробегающие мимо, живописные, но ещё сонные пейзажи.  

«Олимпик».  

Позднее, юная принцесса Ореола стояла, в строю, на верхней палубе шикарного океанского лайнера, среди новобранцев, периодически обмениваясь с ними лёгкими добродушными шутками. Они были, весьма, дружелюбными и смышлёными ребятами в возрасте от 11 и до 20 лет, выходцами из простых сословий.  

Молодые люди какое-то время ещё тихо переговаривались между собой, когда в строю волной пронёсся лёгкий, но возбуждённый шёпоток.  

–-Идут! —пустил кто-то из новеньких матросов слух о том, что старшие офицеры уже приближаются. Все, кроме юной девушки, оживились и устремили взволнованные взоры в ту сторону, откуда плавно и степенно шёл капитан, о чём-то тихо разговаривающий с, сопровождающими его, помощниками.  

Ольга-Ореола чувствовала его приближение и слышала, волнующий её трепетную душу, приятный тихий голос, из-за чего очаровательное лицо залилось румянцем лёгкого смущения. Она стояла, робко, опустив голову и не в силах, поднять на главного офицера бирюзовые глаза.  

Именно в эти мгновения, юная британская принцесса Ореола, а, ныне, русская Великая княжна Ольга Фёдоровна Романова чувствовала на себе, что испытывали молодые новобранцы. Это было трепетное волнение. Она не ошиблась, идя на такую авантюру. Ведь, если бы юная девушка, сейчас шла в окружении офицеров то, возможно, никогда не испытала лёгкого возбуждения, какое ощущала теперь.  

Мысли унесли её так далеко отсюда, что она не заметила того, как капитан вместе с помощниками прошёл мимо неё и отдалился на приличное расстояние. Заметив это, девушка, мгновенно, очнулась и из-за, не известно, откуда взявшейся в ней, смелости, подняла голову, и, решительно выйдя из строя новобранцев, уверенно крикнула:  

–- Капитан Эдвард Джон Смит!  

Наступила мрачная тишина. Матросы и юнги начали, испуганно, между собой переглядываться, боясь того, что офицеры могут их, сурово, наказать из-за выходки дерзкой, но очень отважной девчонки, которая стояла теперь с, гордо поднятой, головой. Кепки уже не было на её златокудрой голове. Роскошные густые волосы ниспадали по изящным покатым плечам к, скрытой под бесформенной рубашкой, стройной тонкой талии, округлым бёдрам и ниже. Они отливали медью.  

Ей удалось привлечь к себе внимание капитана. Услыхав её окрик, он остановился, так и не пройдя половины шеренги новобранцев, и медленно развернулся. Ему захотелось узнать о том, кто посмел позвать его по имени и не смог поверить своим глазам. Напротив него, стояла юная Великая княжна Ольга Фёдоровна. Только, к его изумлению, почему-то вместо привычных роскошных шелков, бархата, парчи и атласа дорогих нарядов, она была облачена в скучную форму юнги, скрывающую все её соблазнительные изгибы и выпуклости стройного, словно, сосенка, девичьего тела.  

Капитан, хотя и был, немного растерян, но мгновенно собравшись с мыслями, подошёл к ней и уже хотел, заговорить, как в эту минуту, она, вероятно, от испытываемого волнения, вызванного их новой встречей, лишилась чувств. Девушка рухнула, прямо, ему на руки, как подкошенная серпом, тростинка. Он с ловкостью подхватил драгоценную ношу, как пушинку и попытался привести её в чувства.  

Ольга очнулась, и, посмотрев на него, ещё затуманенным бирюзовым, взглядом, произнесла медленно и очень нежно:  

–-Эдвард! —и снова отключилась. Так его ещё никто не называл. Капитан весь затрепетал от душевного волнения, вызванного чарующим зовом, юной прелестницы. На душе стало тепло и сладостно. Казалось, что, кроме него и девушки, на палубе нет никого. Только это было не так. Чувствуя на себе и на девушке, прикованные к ним, заинтригованные взгляды помощников и молодых новобранцев, он заботливо передал Ольгу, стоявшему с отсутствующим взглядом, офицеру Лайтоллеру, приказал, унести Её Императорское Высочество Великую Русскую княжну Ольгу Фёдоровну в капитанскую каюту. Затем найти и привести к ней Её преданную фрейлину, графиню Соколовскую.  

–-Позже, я навещу их! —растерянно сказал капитан, после чего продолжил смотр новобранцев и беседу с ними. Офицер Лайтоллер, почтительно, откланялся и ушёл, крайне, бережно, неся юную девушку, на руках, выполнять поручение.  

–-Ах, госпожа! Если бы я не знала Вас, решила бы, что Вы пытаетесь завлечь капитана в прочные сети своей нежной страсти! —постепенно, приходя в себя от пережитого нервного потрясения, вызванного смелой выходкой подопечной, взволнованно проговорила Юлия Соколовская. Она сидела у изголовья юной девушки на офицерской кровати, на которой, мечтательно вздыхая, та лежала и, заботливо потирала её виски, смоченной в нашатыре, ватой. Отсутствующий взгляд княжны был направлен куда-то вдаль.  

Ольга загадочно улыбнулась и, не скрывая искренней весёлости, произнесла:  

–-Знаешь, дорогая Юленька. Пожалуй, я отобью капитана Смита у его супруги! В моих объятиях, он не сможет ни о чём думать, кроме меня!  

Графиня, на это, лишь с, нескрываемым смущением, усмехнулась. Ольга поддержала подругу звонким смехом, разнёсшимся по скромной каюте, подобно журчащему ручью.  

В эту самую минуту в свою каюту вернулся капитан, обеспокоенный внезапным обмороком юной Великой княжны. Но, услыхав её пронзительный весёлый смех, понял, что она полностью оправилась от любовной тоски из-за разрыва с Российским Государем и вернула себе, утраченную беззаботность и весёлость.  

Заметив его присутствие, Ольга знаком дала подруге понять, чтобы та вышла. Юлия всё поняла, и, грациозно встав с кровати, расправила складки на юбке своего фиолетового шёлкового платья с синим переливом, почтительно откланялась и пошла, немного, прогуляться по кораблю, который уже, благополучно, отбыл от берега, и, постепенно, набирая скорость, взял курс на Нью-Йорк, оставляя, за кормой, вечно, дождливую, сырую и холодную Великобританию.  

Капитан и юная Ольга, наконец, остались одни. Теперь ему никто не мог, помешать, поговорить с ней, по душам. Девушка понимала, что серьёзного разговора ей не избежать и была готова, принять любой его поворот.  

–-Представляю, что обо мне подумали новобранцы: «Бедная девушка, во избежание «чёрной и невыносимо тяжёлой работы», предпочла стать вашей ночной усладой»! —всё с той же искренней весёлостью, Ольга заговорила с ним первой. Она, до сих пор облачённая в бесформенную одежду юнги, села на кровати, свесив ноги. Бирюзовые глаза светились озорством и беззаботностью. Казалось, ещё немного, и девушка снова начнёт звонко смеяться.  

Видя это, капитан сдержанно вздохнул и устало проговорил, осторожно и бесшумно, устраиваясь на постели рядом с девушкой под плотным жаккардовым балдахином:  

–-Ах, Ольга! Какой же, Вы, ещё ребёнок, раз относитесь к серьёзным вещам, шутя, но с другой стороны, может быть, это и правильно!  

Только ему, совсем, не хотелось говорить о новобранцах. Его больше интересовала безопасность очаровательной юной подопечной. Теперь она была открыта для новой любви. Капитан, к своему глубокому смущению, понимал, что, в данный момент, самым близким для неё человеком, которому Ольга готова была, не раздумывая, подарить свою любовь, являлся он сам, из-за чего снова вздохнул, но в этот раз, тяжело.  

Заметив его глубокую задумчивость, юная девушка поняла, что всему виной её невзрачное одеяние. Она невинно но, при этом, очень кокетливо ему улыбнулась и, словно, спохватившись, начала выбираться из постели.  

–-Если хотите, я сейчас приму ванну и переоденусь во что-нибудь более подходящее моему статусу! —быстро проговорила девушка, осторожно выводя его из глубокой задумчивости. Ей это удалось. Капитан очнулся, и полностью соглашаясь с ней, растерянно протянул:  

–-Да…Пожалуй, так будет лучше.  

Ольге не нужно было повторять дважды. Она всё поняла, и, не говоря ни слова, решительно сняла с себя бесформенное одеяние юнги и осталась сидеть на мягкой перине просторной офицерской постели, одетая в одну лишь, полупрозрачную шифоновую комбинацию цвета воздушной пены земляничного варения. Стройные ноги в белоснежных капроновых чулках девушка поджала под себя. Она отчётливо ощущала то, как бешено, колотится в груди трепетное сердце, и заливаются смущением бархатистые щёки. Ведь она, впервые, предстала перед почтенным покровителем в таком, весьма, откровенном одеянии. Из-за этого, девушка чувствовала себя скованно и неловко.  

К счастью, длинные шелковистые волосы цвета тёмного золота укрывали её изящные плечи, соблазнительную наполовину обнажённую грудь, осиную талию, округлые бёдра и красивые стройные ноги блестящим бархатистым вьющимся покрывалом.  

–-Так лучше? —робко спросила юная девушка, возвращая к себе внимание почтенного заботливого покровителя, так как ему, как порядочному человеку, пришлось отвернуться для того, чтобы не смущать её и дать ей спокойно переодеться.  

Он медленно обернулся, и, увидев юную подопечную, оставшуюся, в столь пикантном одеянии, потерял дар речи. Девушка выглядела очаровательно. Капитан Смит оробел и оказался смущён. Он не находил слов для того, чтобы выразить свои противоречивые чувства. Мысли путались в его голове. Ему стоило большого труда, чтобы собраться с мыслями и навести в них порядок, но, всё, же, сделав это, он осторожно выбрался из постели с газовым балдахином, и, взяв с мягкого кресла, оставленный для юной госпожи фрейлиной Соколовской, шёлковый розовый халат, заботливо накинул его на изящные плечи Ольги. После чего, капитан оценил, проделанную им работу, и одобрительно заключил:  

–-Вот, теперь, действительно, лучше!  

Глубоко тронутая его искренней заботой о ней, юная девушка робко отвела от него глаза и, не в силах скрыть смущения, тихо выдохнула слова благодарности:  

–-Спасибо вам, сэр!  

Капитан ласково погладил её по бархатистым щекам и бесстрастно произнёс:  

–-Не за что, Ольга!  

Девушку бросило в жар от его невинного прикосновения. Она ощутила приятный трепет, идущий откуда-то из самых глубин души. В голове пронеслось порочное желание о том, чтобы капитан осторожно дотронулся до её алых губ своими тёплыми мягкими губами и поцеловал очень нежно. Тогда, она отдала бы ему всю себя и без остатка.  

Девушка даже судорожно вздохнула и приложила руку к трепетной груди для того, чтобы хоть как-то, успокоить в себе сладостную дрожь. К счастью, её привёл в чувства внезапный тихий стук в дверь. Это молодой официант принёс им ужин. Ольга мысленно была ему благодарна за своевременный приход. Она вздохнула с облегчением и надела, накинутый ей на плечи, шёлковый халат.