Последняя любовь капитана "Титаника"-2.

Саутгемптон.  

Утро.  

10 апреля. 1912г.  

В этот тёплый апрельский день, когда на лазурном небе не было ни единого облака, на пристани собралось так много людей, что даже «яблоку негде было упасть». Всем хотелось посмотреть на то, как шикарный океанский круизный лайнер «Титаник» плавно и величаво отойдёт от берега и отправится в своё самое первое трансатлантическое путешествие. Это торжественное событие хотели запечатлеть и сохранить для истории, собравшиеся на пристани ещё с прошлого вечера.  

Пока же, сам великолепный корабль стоял, пришвартованный к причалу и украшенный флагами, и время от времени издавал пронзительные раскатистые гудки. Три огромные трубы из четырёх выпускали пар, который чёрными клубнями взвивался ввысь. На самой верхней палубе музыканты играли вальсы и марши известных мировых композиторов.  

Вся команда «Титаника», кроме капитана, находилась на борту и на своих местах. Среди них герцог Джек Джефферсон. Молодой человек находился на капитанском мостике и следил за погрузкой груза и почты, но все его мысли занимала Великая княжна Ольга. Он чувствовал на себе огромную вину перед ней и её родителями. Молодому человеку хотелось посоветоваться о том, как ему решить проблему в личной жизни с кем-то надёжным. Таковым он считал своего начальника, ведь только с ним молодой человек мог говорить и доверять все сердечные проблемы, но в это утро, тот всё ещё где-то задерживался.  

Герцог заволновался, не на шутку, и, подойдя к старшему помощнику, осведомился о том, почему капитана до сих пор нет на корабле, и ни случилось ли с ним, какого-либо несчастья. Только мистер Уальд был спокоен и непробиваем, как скала. Он с достоинством оценил искреннее беспокойство молодого человека за их общего начальника и поспешил его успокоить, сказав лишь одно:  

–-С нашим шефом всё в полном порядке. Он скоро прибудет на корабль, а задерживается лишь из-за того, что поехал за семьёй Российского Государя Императора и им самим.  

Так и было на самом деле. Он действительно находился в, обитом тёмно-зелёным бархатом, салоне такси, не спеша везущего почтенного капитана к старинному особняку герцогской четы Джефферсон, который был построен ещё в XVIII веке в воздушном, словно невесомое облако, стиле барокко и украшенном белоснежными колоннами и арочными окнами. Его со всех сторон окружал великолепный папоротниковый сад, защищённый от посягательств, забором из кованного железа с золотыми гербами семьи.  

На протяжении дороги мысли почтенного капитана занимала юная Великая княжна Ольга Фёдоровна. Ведь они не виделись целые сутки из-за того, что вынуждено расстались по суровому приказу короля Георга, которому были глубоко не по душе, чрезмерно близкие и доверительные отношения юной принцессы и почтенного морского офицера. Он решил с ними резко порвать, считая, что так будет правильно и не заботясь о том, что этим принесёт невыносимые душевные страдания обоим участникам любовной драмы. Думая об этом, из трепетной груди почтенного капитана вырвался печальный вздох. Он отрешённо посмотрел в окно на, плавно проплывающие мимо кирпичные дома, постепенно пробуждающиеся от зимней спячки, парки, луга, с мирно пасущимися на них стадами скота, не говоря уже о прудах и озёрах, испещрённых лёгкой, еле заметной рябью, но, не обращая внимания на, озаряющие всё вокруг ярким светом, ласковые лучи апрельского солнца. Они не волновали его, ведь единственное, чего бы ему в данный момент хотелось—узнать о том, что происходит в нежной душе юной возлюбленной, как она себя чувствует и тоскует, ли по нему.  

Только юная девушка действительно тосковала по нему так сильно, что вчера, вернувшись с заключительной инспекции по «Титанику» и общению с журналистами, ворвалась к себе в комнату, и, бросившись на постель, проплакала полдня до того момента, пока император Николай ни успокоил её, сказав, что она зря себя так изводит. Ведь для нежных душевных встречь с капитаном Смитом у них будет весь круиз.  

Ольга поверила Государю и даже немного повеселела. Только жгучая обида на вмешательство порфироносного папеньки Короля Великобритании Георга в её личную жизнь никуда не делась и продолжала мучить нежную хрупкую душу.  

Даже этим апрельским тёплым утром, сидя возле окна в окружении Императорских детей на мягком, обитом бархатом, диване и, согреваемая ласковыми лучами солнца, Великая княжна Ольга Фёдоровна увлечённо массировала маленькие ручки, крепко спящей на её изящных коленях, новорожденной дочурке Анне. При этом взгляды императорских особ наполняла невыносимая душевная печаль и глубокая отрешённость, не укрывшаяся от внимания, появившегося в просторной гостиной, Российского Императора Николая. Он мягкой важной походкой вышел из столовой залы, где, несколько минут тому назад, завтракал в гордом одиночестве.  

–-Ну и, по какой такой непонятной причине Вы сидите здесь печальные вместо того, чтобы идти завтракать? —весёлым тоном обратился к детям Николай. Только они не разделили его искренней радости, и отрешённо переглянувшись между собой, печально вздохнули.  

–-А с чего мы должны веселиться? Ведь вечером во время прогулки по палубе «Титаника», мы стали случайными свидетелями неприятного разговора, состоявшимся между Его Королевским Величеством и нашим горячо любимым капитаном Смитом, в котором Георг настоятельно рекомендовал Эдварду написать рапорт об отказе управления кораблём. И это за несколько часов до его отбытия в своё дебютное морское путешествие?!—выступила от имени Их Императорских Высочеств Великая княжна Ольга Фёдоровна, тем самым нарушив их и без того чрезмерно затянувшееся мрачное молчание. Она с невыносимой болью в ясных бирюзовых глазах посмотрела на, стоявшего напротив них у камина из розового мрамора с чугунной решёткой, Государя, пристальный бирюзовый взгляд которого наполняла искренняя душевность и теплота, снова печально вздохнула и потерянно продолжила:--Я, конечно, понимаю, что таким своим жестоким решением Его Королевское Величество наказывает меня с Эдвардом за нашу душевную и сердечную привязанность друг к другу. Только, почему из-за этого должны страдать Их Императорские Высочества, успевшие, полюбить Эдварда?!  

В душевных словах юной девушки отчётливо ощущалось столько невыносимого душевного негодования, обиды и тоски, что Николай не смог их проигнорировать, и, сев рядом с детьми, сдержано вздохнул и успокоил Их всех, сказав лишь одно:  

–-Никуда ваш дорогой и горячо любимый капитан Смит от вас не денется! Он остаётся главным офицером «Титаника», так как, оставшись вместе с ним и вашим двоюродным дядей Джорджи в кают-компании, я доходчиво и под действием медовухи, которую мы втроём испили, объяснил им то, что самых главных офицеров за несколько часов до отхода корабля в плавание, менять строжайше запрещено! Джорджи меня послушал и отступился от вашего дорогого капитана!  

Их Императорские Величества поверили ему, и, вздохнув с огромным облегчением, успокоились и повеселели. Император Николай, же, для надёжности, принялся обмениваться с ними лёгкими добрыми шутками, благодаря которым, все беззаботно смеялись и дурачились. Только их весёлая семейная идиллия продлилась недолго из-за того, что, в эту самую минуту, открылись створки лакированной двери из белого дерева и толстого стекла с золотыми ручками, и в просторную комнату, заполняемую и согреваемую апрельскими солнечными лучами, бесшумно и мягкой поступью вошли, о чём-то тихо беседуя между собой, капитан роскошного лайнера «Титаник» Эдвард Смит и хозяин дома, герцог Митчел.  

Заметив их появление, Николай перестал подшучивать над детьми и юной британской принцессой, и, приблизившись к мужчинам, доброжелательно поздоровался с главным офицером шикарного океанского лайнера. Они обменялись приветственными рукопожатиями, не обратив внимания на то, как старинные золотые настенные часы пробили восемь раз. Это дало всем понять, что им пора ехать в порт для того, чтобы взойти на борт «Титаника».  

–-Автомобили к Вашим услугам, Государь! —известил Российского монарха герцог Митчел, привлекая к себе внимание.  

Николай перестал любезно беседовать с капитаном, и, поблагодарив герцога и его супругу за доброжелательное отношение к себе и его семье, взглянул на очаровательную юную девушку, стоявшую немного в стороне с тётей Джаннет, в окружении его детей и подытожил:  

–-Нам пора ехать на пристань!  

В это ясное и тёплое весеннее утро юная Великая княжна была одета в атласное платье лазурно-фиолетового цвета с закрытым верхом, переходящим в воротник-ставку у самого горла. Его сборённая юбка, имеющая турнюр, была украшена россыпью мелких бриллиантов, изумрудов и топазов. Ансамбль великолепного платья дополняло блестящее перламутровое кружево цвета морской зелени и серебряная парчовая тесьма. Воздушные рукава сужались у запястья и плавно переходили в кружевную манжету. Длинные вьющиеся золотистые, похожие на шёлк, волосы собраны в хвост и перевязаны парчовой фиолетового цвета лентой.  

–-Ореола, я тебя очень прошу, будь благоразумной и не поддавайся ни на какие провокации! Лучше уделяй больше времени семье! Государь любит и боготворит тебя. Что ещё нужно для счастья?!—вразумительно приговаривала герцогиня Джаннет, видя лёгкую грусть во всегда приветливых бирюзовых глазах юной венценосной племянницы, когда женщины мягкой поступью вышли на мраморное крыльцо с белоснежной колоннадой, возле которого венценосных особ ждал, присланный из столицы королём Георгом V, эскорт из, сидящих верхом на белоснежных скакунах, вооружённых шашками, казаков.  

Ольга из этих слов дорогой тёти поняла, что ей так и не дождаться ничьей поддержки, но, не желая, оставлять на берегу множество обид и не до пониманий, она улыбнулась ей самой своей искренней доброжелательной улыбкой и заверила:  

–-Не беспокойтесь, дорогая тётя! Боюсь, что у меня на всё это не будет времени, ведь рядом со мной будет моя семья, которым нужно моё внимание, любовь и поддержка. Да и меня захлестнут административные дела моего корабля.  

Герцогиню глубоко порадовали обещания любимой племянницы. Она ласково погладила девушку по бархатным щекам в знак одобрения.  

В эту минуту к ним присоединились император Николай, продолжавший дружески о чём-то беседовать с капитаном и окружённый детьми. Возле них находился и герцог Митчелл.  

Взглянув в последний раз на золотые часы на цепочке и понимая, что из-за его семьи капитан итак задержался на целый час вместо того, чтобы сейчас заниматься делами на корабле, Николай искренне перед ним извинился и отправился к детям, чтобы помочь им, разместиться в автомобиле, а собеседника попросил, поторопить Великую княжну Ольгу Фёдоровну.  

Заметив приближение капитана, Джаннет по-матерински обняла юную русскую племянницу, и, легонько отстранившись от неё, посмотрела девушке в бирюзовые, как море в ясную погоду, глаза и произнесла очень искренне:  

–-Доброго вам всем пути! Пусть он будет усеян лепестками роз!  

Она внимательно проследила за тем, как русские императорские дети удобно разместились в одном автомобиле и что-то возбуждённо принялись обсуждать между собой, пока их красавец и бравый офицер, отец о чём-то тихо переговаривался с начальником императорского сопровождения, сидя на мягком сидении второго автомобиля, одетый в морскую офицерскую форму. Он с нетерпением ждал, когда его юная Великая княжна присоединится к нему. Ждать пришлось не долго.  

Вскоре к женщинам мягкой уверенной походкой подошёл главный офицер шикарного круизного лайнера «Титаник». Он почтительно поздоровался с ними, и, привлекая к себе внимание Великой княжны Ольги Фёдоровны, проговорил:  

–-Ваше Императорское Высочество, простите, что вмешиваюсь. Только нам всем пора ехать на корабль.  

Ольга всё поняла и, больше не желая, заставлять никого себя ждать, обмолвилась с капитаном парой любезных фраз и присоединилась вместе с ним к Николаю в автомобиле.  

Охранник галантно закрыл за ними дверцу и отдал сигнал к отправлению своим товарищам. Кортеж плавно тронулся с места, и, отъехав от мраморного крыльца роскошного особняка, на ступеньке которого стояли герцог Митчелл и его супруга герцогиня Джаннет, величаво поехал в порт, к причалу, где был пришвартован «Титаник».  

На протяжении всего этого времени герцогиня Джаннет боролась со слезами, одолевающими её добрую трепетную душу. Она терпеть не могла расставания с близкими людьми. Они всегда вынуждали её плакать. Даже сейчас, когда императорский кортеж, постепенно таял в горизонте, молодая герцогиня стояла, прижавшись к заботливой груди любимого супруга, и, сдерживая слёзы, махала им батистовым белоснежным платком. Герцог Митчел обнимал стройный стан жены и говорил ей что-то в утешение.  

Наконец императорский эскорт полностью исчез из вида. Герцог и герцогиня под руку друг с другом вернулись домой.  

–-Девчонки, вы только посмотрите, какой он стал красавец! —с нескрываемым восторгом в бирюзовых кристально чистых глазах воскликнул Цесаревич и Великий князь Алексей Николаевич, глядя на, согреваемый и озаряемый ласковыми солнечными весенними лучами, огромный океанский круизный лайнер «Титаник», когда императорский эскорт плавно подъехал к причалу для пассажиров первого класса.  

Мальчик с нетерпением сидел на мягком, обитом бархатом, сидении их с сестрицами автомобиля и постоянно ёрзал, не обращая внимания на вразумительные просьбы старших сестёр, угомониться и дождаться позволения их папеньки, выйти. Они тоже были восхищены великолепием корабля, но были более сдержанными в чувствах.  

В другом автомобиле, император Николай обсуждал с капитаном детали торжественной церемонии поднятия флага на мачте, теперь уже их корабля. Он, конечно, слышал звонкие весёлые голоса детей из соседнего автомобиля и именно по этой причине, попросил кого-то из своего эскорта, передать Их Императорским Высочествам, чтобы они ждали его дальнейшего распоряжения.  

–-Возможно, Вам хочется побыть немного в приятном обществе семьи, пока мы не отчалим от берега, Государь! Если пожелаете, мы проведём торжественную церемонию сразу, как «Титаник» выйдет в открытое море! —участливо предложил венценосцу капитан, видя, как тот уже сейчас разрывается между детьми и решением важных круизных вопросов. Он прекрасно понимал отцовские чувства Российского Государя и, именно по этой причине попытался, предложить ему самый подходящий вариант.  

Николай глубоко оценил заботу собеседника о его отцовских чувствах, но не захотел никаких послаблений для себя и семьи.  

–-Нет, нет, капитан! Поступайте так, как указанно в регламенте! Мы с моими детьми ещё успеем провести время в приятном семейном кругу, ведь в нашем распоряжении будет целая неделя! —любезно отклонил его предложение император, и, выйдя из автомобиля, подал избраннице руку в белоснежной перчатке для того, чтобы она могла спуститься по металлическим ступенькам на брусчатую площадь пристани. Он обменялся с Ольгой парой лёгких шутливых фраз, после чего она, как ему хотелось на это надеяться, одарила его ласковой улыбкой и нежным взглядом, полными глубокой любви, и, вложив свою изящную руку в ажурной перчатке в мужественную ладонь императора, плавно спустилась по ступенькам, слегка придерживая сборённую юбку платья со шлейфом, идущим от пышного банта турнюра.  

Оказавшись, наконец, на площади пристани, Великая княжна одарила восхищённым взглядом шикарный корабль и одобрительно произнесла, обращаясь к капитану, вышедшему из императорского автомобиля, слегка придерживая шлейф, чтобы тот не испачкался в пыли:  

–-Мы отлично поработали над его обликом! Он великолепен!  

При этом в её лучистых бирюзовых глазах читалось столько искренней душевной доброты и нежности, что они могли растопить любые льды.  

–-Конечно, ведь нашей музой всё это время были Вы, Ваше Императорское Высочество! —с той же, искренней доброжелательностью проговорил капитан, поддерживая её мысль, тоже довольный, проделанной над преображением «Титаника», работой. Он разделял восторженные чувства очаровательной юной спутницы Российского Государя, отпускающего в данную минуту их эскорт, и, позволяя тому вернуться к Британскому королю Георгу, так как их миссия была уже окончена.  

Тем временем, Великая княжна Ольга Фёдоровна захотела обмолвиться с приятным собеседником ещё парой любезных фраз, как, в эту самую минуту, к ним вернулся император Николай и чуть слышно, но шутливо обратился к возлюбленной:  

–-Осторожнее, а то я могу легко начать ревновать тебя к нашему глубокоуважаемому капитану, Оленька!  

Между любящей венценосной парой завязалась шутливая словесная дуэль, невольными свидетелями которой стали, присоединившиеся к ним, венценосные русские дети.  

–-Опять они взялись за старое! —весело заметила Великая княжна Татьяна Николаевна, наблюдая за тем, как её сестрицы, кузина и маленький брат шутливо переглядываются между собой. С их очаровательных лиц не сходила счастливая улыбка, а добродушные бирюзовые глаза светились восторгом и взаимным искренним восхищением, обращённым на величественный корабль. Им, страшно не терпелось, взойти на его борт.  

Капитан, словно, случайно угадав их мысли, посмотрел на свои карманные часы на золотой цепочке и проговорил, привлекая к себе внимание Российского Государя и Его очаровательной юной спутницы:  

–-Простите, что вмешиваюсь в Ваш спор, Государь, только нам всем уже пора подниматься на борт этого дивного круизного лайнера.  

Николай согласился с ним и под руку с Великой княжной Ольгой Фёдоровной чинно принялся подниматься по ступенькам широкого металлического трапа на борт великолепного «Титаника». Великие княжны шли за ними, продолжая, о чём-то между собой тихо переговариваться.  

Проводив их мягким взглядом, капитан обратился к малолетнему Наследнику Российского Императорского Престола с просьбой:  

–- Ваше Императорское Высочество Алексей Николаевич, позволите ли Вы, своему самому преданному подданному, внести Вас на моих руках, на борт этого великолепного корабля!  

Алёша, на мгновение задумался, чисто для вида, и одобрительно кивнув, позволил главному офицеру шикарного океанского круизного лайнера, взять его на руки и вместе с ним пройти на корабль, что тот и сделал.  

Великие княжны, молча, сопровождали их, слегка придерживая тоненькими пальчиками, края изящных шляпок. При этом, девушки испытывали приятное волнение трепетной души в предвкушении торжественного события, почётными свидетелями которого, они вот-вот станут.  

Пока же, Российская Венценосная Семья плавно и с каждым шагом приближалась к борту шикарного «Титаника», а точнее к просторной гостиной, выполненной из красного дерева, покрытого лаком, с расставленной мягкой мебелью, которая была обшита васильковым бархатом. В его шелковистом ворсе отражались, искрящиеся всеми цветами радуги, солнечные блики, которые исходили от больших хрустальных люстр, прикреплённых к мраморному потолку, украшенному позолоченной лепниной.  

Именно там, в гостиной у двустворчатых дверей, пассажиров первого класса встречали дружелюбные, одетые в торжественную форму, старшие офицеры и стюарды.  

–-Девочки, не отставайте! —заботливо обратился к дочерям и племяннице Император, предварительно бросив на них доброжелательный, полный глубокой искренности, взгляд. На его очаровательном лице сияла ласковая улыбка. Бирюзовые, как небо в ясную и безоблачную погоду, глаза светились отеческой любовью.  

Венценосные девицы не смогли, ни ответить на неё взаимностью. Они тоже заулыбались, как и, удобно устроившийся на крепких плечах почтенного капитана, Престолонаследник и Великий князь Цесаревич Алексей Николаевич, не обращая внимания на то, как лёгкий прибрежный ветерок дул им в спины, играя складками одежд, а ласковые солнечные лучи отражались в шелковистых волосах, передавая им своё весеннее тепло и рассыпаясь на множество, искрящихся бриллиантов. Каждый шаг, плавно поднимающихся по трапу, людей наполняла природная грация и мягкость. Они, словно, лебеди плыли по зеркальной глади лесного озера.  

–-Добро пожаловать на «Титаник»! —доброжелательно поприветствовали Венценосных особ и главного офицера помощники в один голос со стюардами, когда те взошли на борт и прошли в просторную гостиную.  

Императорскую семью мгновенно окружили придворные дамы, поприветствовавшие их почтительным грациозным реверансом и приветливой улыбкой. Все они были одеты в роскошные шёлковые и атласные платья бирюзовых и зелёных оттенков, украшенных, гармонирующими яркими перламутровым розовым и фиолетовым блестящим кружевом.  

Всё это время, капитан не отходил от Российской порфироносной семьи ни на шаг. Он осторожно опустил Их малолетнего Престолонаследника на мягкий диван, и, обменявшись с подчинёнными приветственными рукопожатиями, участливо осведомился о том, всё ли готово к торжественной церемонии по поднятию флага на мачту.  

–-Так точно, сэр! —отсалютовал офицер Лоу, и, не сводя восторженного взгляда с Русской Семьи, гостеприимно, предложил, выдержав короткую паузу. —Возможно, Его Императорское Величество и Их Императорские Высочества захотят, для начала, отпить по чашечке кофе с зефиром и лукумом! Я могу, немедленно, всё организовать! Стюарды поддержат меня!  

Капитан, на мгновение, призадумался, но согласившись с дельным предложением молодого пятого помощника, участливо посмотрел на Государя, который обменялся с домашними парой фраз, высказал их общее мнение:  

–-Мы с удовольствием принимаем ваше предложение, относительно кофе с зефиром. Принесите, пожалуйста, нам его на смотровую площадку мостика!  

Окрылённый одобрительными словами Государя, офицер Лоу проводил Венценосных особ, сопровождаемых его главным начальником, которые величественной мягкой походкой прошли в сторону носовой части лайнера.  

Он выждал немного и отдал главному стюарду с помощниками, распоряжение, пойти в «парижский ресторан», и, взяв от туда чашки с кофе и зефиром, принести их Царским особам на смотровую площадку наблюдательного пункта капитанского мостика. Стюарды всё поняли, и, почтительно откланявшись, ушли выполнять поручение, одобренное капитаном. Оставшиеся в гостиной, младшие офицеры продолжили, заниматься встречей и приветствием пассажиров первого класса.  

Тем временем, к причалу для пассажиров первого класса подъехали автомобили Браертонов и Бредфордов, которые остановились почти у самого трапа. Шофера галантно открыли дверцы и помогли своим господам и дамам выйти.  

Осмотревшись по сторонам, Изольда не могла понять, что задерживает её среднюю сестру, ведь они договорились в записке, что встретятся в порту. Молодая женщина всё смотрела в ту сторону, откуда должен был приехать императорский эскорт, пока её не потянула за шёлковую юбку младшая сестра Леонсия.  

Маленькая девочка боялась плыть через океан на таком огромном и новом, не знакомом для неё корабле. Она проплакала весь вечер и всё утро. Её страх был понятен её дорогой маме и близким. Ведь новые вещи всегда вызывали в ней осторожность и опасения. Леонсия боялась плыть на «Титанике» ещё потому, что не умела плавать и была уверенна, что в случае аварии окажется в прохладной воде и утонет.  

Девочку удалось успокоить лишь обещанием позволить играть с младшими царскими детьми, с которыми та познакомилась во время их первого пребывания у них в гостях. Изольде осталось только договориться с Ореолой и императором.  

Только знавшие о недомогании престолонаследника из письма Ореолы, длившемся неделю, герцогини Виктория с Изольдой опасались за то, что, возможно, общение детей не состоится.  

Сейчас маленькая Леонсия с нетерпением ждала встречи с русской семьёй и тоже посматривала в ту сторону, откуда должен был выехать императорский эскорт. Её совсем не привлекал шикарный корабль, стоящий прямо перед ними во всём своём блеске.  

–- Нам пора подниматься на корабль, дорогие дамы и молодые люди! Вечером составим компанию Государю Императору и его семье за ужином! – весёлым тоном проговорил герцог Кристобаль Бредфорд, отец Томаса и Литисии, и, взяв супругу Аманду себе под руку, важно проследовал к трапу со всеми своими детьми. Браертоны шли следом за своими друзьями.  

Идя по палубе шикарного корабля, молодой герцог Томас Бредфорд продолжал мечтать о встрече с юной царственной особой. Он увидел её впервые на рождественском балу в Петербурге, в Юсуповском дворце. Прекрасней её, во всём зале, казалось, никого не было, за исключением императорских детей. Этой девушкой была Британская принцесса Ореола, но тогда молодой человек не знал о том, что его пассия уже являлась возлюбленной императора. Томас влюбился в неё с первого взгляда, хотя и замечал чрезмерную холодность девушки в отношении с ним. Он, конечно, же, слышал о любовнице русского императора и часто упоминал её в своих пошлых шутках о «женщинах лёгкого поведения». Именно по этой причине, его отец категорически запретил думать об Ореоле и ничего не хотел слышать о желании сына жениться на роковой красавице. Только Томас решил и обговорил всё со своим другом Джоном. Осталось только поставить в известность саму девушку.  

Сейчас молодой герцог уверенно шёл к своей каюте, но случайно увидел одного самоуверенного молодого авантюриста, разговаривающего со стюардом на пороге своей каюты. Присмотревшись к нему лучше, Томас узнал в нём своего друга Даниэля Гамильтона, с которым вместе учился в Гарварде.  

Молодые люди встретились и крепко обнялись, не в силах поверить в то, что их дороги пересеклись так неожиданно и внезапно. Они разговорились и выяснили, что отправились в это увлекательное путешествие в поисках своих будущих невест.  

На капитанском мостике молодой герцог Джек всё ещё стоял и следил за погрузкой почты и чемоданов, и совсем не заметил, как к нему неслышно подошла Сантен. Девушка закрыла ему глаза своими руками в лайковых белоснежных перчатках. Она почувствовала его трепет, от чего её сердце бешено забилось.  

Джек обернулся, и, заключив её в свои объятия, пылко принялся целовать в сладостные и зовущие губы. Он совсем не думал о том, что в любую минуту на мостик может подняться капитан и застать влюблённую парочку, целующуюся и стоящую в крепких объятиях друг друга. Они совсем не думали об осторожности.  

Сантен знала прекрасно, что не ей суждено стать его спутницей жизни, но так хотелось испить счастья до дна, хотя бы, ненадолго. Она понимала, что с этого дня он станет частым посетителем императорских апартаментов из – за своей русской невесты. От одной такой мысли, сердце несчастной девушки разрывалось от невыносимых страданий. Ей хотелось плакать.  

Даже сейчас её ласковые глаза блестели от слёз, а душа разрывалась.  

–- Джек, не уже ли нельзя отказаться от этого брака с русской принцессой, ведь ты её совсем не любишь? —нарушила своё молчание двадцатилетняя герцогиня. Ей хотелось достучаться до его сердца и заставить пойти наперекор распоряжению короля, хотя и знала, что ничего хорошего из этого не выйдет. Она готова была, ради своего счастья пойти против всех королевских распоряжений, но её возлюбленный был совсем не таким. Он служил на королевских судах и мнение короля для него многое значило. Об этом Джек и поспешил сказать Сантен, но она разочарованно надула свои соблазнительные губки и чуть позже сказала решительным тоном: -- Тогда я сама сегодня поговорю с Её императорским высочеством и уговорю оставить тебя в покое! Мы всё равно будем вместе!  

Эти слова прозвучали ею, словно угроза, заставившая Джека очнуться от его бессмысленных мечтаний. Девушке хотелось, чтобы он начал бороться за их общее счастье вместе с ней.  

–- Я слышала, что Романовы славятся своей душевностью. Ну что же, тогда я немедленно пойду в их апартаменты и поговорю с императором о том, чтобы он убедил свою старшую дочь оставить тебя в покое. – решительно заявила молодая женщина и стремительно ушла.  

Русская императорская семья после торжественной церемонии поднятия Российского императорского флага, на которой они присутствовали полчаса тому назад, грациозно шла по палубе, направляясь в свои апартаменты, чтобы разложить свои вещи в шкафу. Великие княжны Ольга, Татьяна, Мария, Анастасия и Ирина весело обсуждали свои планы на увлекательное путешествие, что совсем нельзя было сказать о Николае. У него совсем не лежала душа к этому великолепному кораблю, хотя он ему и нравился.  

Император считал, что на их яхте, ему было бы намного спокойнее, чем на таком громадном сказочно – красивом первоклассном лайнере, в окружении высшего света, где их могли легко узнать. Единственное, чего бы ему хотелось, побыть в обществе семьи. Он неоднократно говорил об этом Ореоле в их душевных излияниях.  

Ореола понимала и убеждала его в том, что все его опасения, напрасны, да и детям выход в свет пойдёт на пользу. Ей хотелось сделать девочек светскими львицами, а не «серыми домашними мышками», какими их сделала императрица Александра. Николай полностью её в этом поддерживал. Он сам желал дочерям счастливой жизни.  

Даже сейчас, идя по направлению к своим апартаментам, Николай сомневался, что хочет выйти в свет этим вечером. Если бы не дети, он бы остался в каюте вместе с юной возлюбленной до конца путешествия. Ему пришлось пойти на уступки своим детям и забыть о своих собственных желаниях.  

Придя в свою каюту, Ольга, Татьяна, Мария, Анастасия и Ирина принялись с интересом рассматривать комнаты и пробовать мебель на мягкость, весело делясь друг с другом своими впечатлениями. Девочки так увлеклись, что совсем забыли про разбор своих платьев и аксессуаров.  

–- Ну всё, девчонки, я сплю на этой кровати! —заключила Великая княжна Татьяна, удобно расположившись на мягкой перине, скрытой шёлковым бельём и серебристым парчовым покрывалом, под нависшей над ней воздушной вуали балдахина кремового цвета. Кровать была воистину царской, по сравнению с теми кроватями, на которых девочки спали во дворце. Мать приучила их к спартанской чрезмерной скромности, заставляя отказываться от собственных прихотей. Ореола же приучала их к совсем другой жизни, жизни, которой они были достойны по своему статусу, но были лишены из-за матери.  

Каюта «Титаника» не казалась им слишком вычурной. Напротив, обстановка казалась им привычной и роскошной лишь чуть-чуть. Девочкам нравился лиловый розовый тон и светлая мебель комнат. Здесь они могли чувствовать себя, как у себя дома.  

Татьяна с Ириной заметили какую-то отрешённость своей сестры Ольги, отдалившейся от них всех в тихий тёмный уголок и погрузившуюся в свои мысли. Юная Великая княжна уже сомневалась в необходимости своего брака с Джеком. Она знала о его страстной привязанности к своей кузине, то есть к герцогине Сантен, и видела, каким невыносимым душевным страданием полны её красивые глаза, похожие на два кристально-прозрачных изумруда, но, что, же делать самой Ольге, ведь она тоже любит герцога. Пусть не так страстно, как герцогиня Сантен, но зато искренне и нежно. Права была её названная сестра Ореола, когда говорила, что любовь—это не только счастье, но и невыносимое душевное страдание, за которое необходимо бороться и уметь беречь.  

Только юная княжна была ещё наивной дебютанткой в этом не простом деле. Она не знала даже как устранить соперницу, не говоря уже про борьбу за свою любовь. Поэтому опытная соперница пользовалась неопытностью девушки и считала, что сможет её легко устранить, независимо от титула Ольги.  

Девушка сидела на своей кровати, прижавшись к спинке и обнимая мягкую шёлковую подушку. Все её мысли были обращены к жениху, с которым ей предстояло обручиться завтра вечером в главном ресторане шикарного корабля. Только сейчас Ольга сомневалась, что оно действительно состоится.  

«Титаник».  

Полдень.  

В соседней каюте Ореола вместе с Николаем вносили свою изюминку в каждый уголок комнат, расставляя семейные фотографии и царские портреты. Этими своими действиями они делали каюту уютнее. Всюду за своей госпожой следовала горничная Милли Дабесс, помогающая ей во всём. Милли выполняла поручения Ореолы и императора, но, ни в коем случае, не вмешивалась в их разговор, напоминающий щебетание и воркование влюблённых друг в друга голубков. Девушке нравилось им служить, ведь по сравнению с Джоном Браертоном, русский император обращался к ней в приветливом тоне, а иногда и консультировал по различным вопросам, касающимся лично его самого, или детей.  

Разложив вещи по своим местам в шкафу, Николай с Ореолой сидели в креслах друг напротив друга, и пили чай из фарфоровых чашек с императорскими гербами, ведя тихий разговор на деликатную тему, касающуюся только их двоих. Чайный и кофейный сервизы они взяли с собой из России, как многие другие вещи.  

Николай с Ореолой сидели в креслах так близко друг к другу, что могли легко чувствовать своё собственное дыхание. Их совсем не смущала такая близость, но смущало то, что им придётся общаться с чрезмерно чопорными матронами, следящими за грехами других. Именно по этой причине Николаю хотелось проводить всё время в их с Ореолой каюте. Даже сейчас он убеждал возлюбленную в этом. Девушка на это лишь добродушно улыбалась ему и заверяла в том, что он напрасно тревожится. Ведь путешествие для них станет приятным. Они ещё продолжали душевно беседовать друг с другом, когда в каюту вернулась горничная Милагрес с небольшой корзиной в руках, из которой доносился звонкий писк маленьких котят, привлёкший внимание влюблённых и заставивший их прийти в себя до прихода за ними детей.  

Дети пришли за ними, чтобы всем вместе пройти на капитанский мостик посмотреть на триумфальное отбытие шикарного «Титаника».  

Пройдя на капитанский мостик, русская семья заняла удобные места на смотровой площадке.  

Наконец, когда на борт были погружены последние почтовые ящики и поднялись, оставшиеся, пассажиры, младшие помощники доложили об этом на капитанский мостик. Все, собравшиеся на нём, представители администрации лайнера и венценосная Российская семья посмотрели на капитана с нетерпеливым ожиданием его дальнейших действий. Он не стал их мучить, и, выдержав короткую паузу, одобрительно приказал своим старшим помощникам:  

–-Дайте сигнал к отправлению! Мы отбываем!  

Затем, «Титаник» издал пронзительный раскатистый гудок, и, освободившись от, удерживающих, словно в оковах, канатных швартов, с царственной грацией, плавно и медленно отошёл от пристани под восторженные крики, собравшихся на берегу и на его борту, людей. Три буксира важно вели шикарный корабль из пролива в открытое море.  

Зрелище было таким волнующим, что, стоявшие возле Императора, капитана, главного инженера и создателя мистера Томаса Эндрюса и директора круиза, мистера Исмея, Великие княжны не смогли сдерживать слёзы глубокой радости и счастья. Их трепетные сердца учащённо бились. Нежные души замирали.  

Великий князь Наследник-Цесаревич Алексей Николаевич, тоже смотрел на всё, затаив дыхание и крепче держась за плечи отца. Его и девушек, можно было легко понять, ведь они ещё никогда не становились прямыми участниками, столь торжественного события и не знали, какое оно волнительное. Дети с трудом сдерживались от порыва, закричать и начать аплодировать.  

Николай и Великая княжна Ольга Фёдоровна, понимающе, улыбались, периодически между собой переглядываясь. Их трепетные горячие сердца переполняла искренняя гордость за величественный корабль и за, проделанную над ним работу. Ведь эти торжественные минуты стали «звёздным часом» для всех, кто готовил «Титаник» к этому знаменательному дню.  

Пока же, Венценосные дети наблюдали за тем, как плавно их корабль скользит по зеркальной водной поверхности, словно величественный и гордый лебедь, освещённый и согреваемый ласковыми лучами апрельского, уже довольно тёплого солнца, время от времени подавая ответные пронзительные гудки, встречным более мелким кораблям и яхтам.  

–-Мы так долго готовились к этому дню, и вот он наступил! —с нескрываемой гордостью в приятном мелодичном голосе проговорила Ольга. При этом на её очаровательном лице сияла счастливая улыбка. Бирюзовые глаза светились глубоким восхищением.  

Девушка снова переглянулась с Российским Государем, и, получив его немое позволение, мягкой поступью павлина, подошла к, стоящему за штурвалом, выполненном из красного дерева, капитану. Она видела, с какой искренней нежностью, он сжимает в могучих крепких руках лакированные ручки. Его взгляд был внимательным и сосредоточенным.  

–-Вы держите штурвал так, словно обнимаете любимую женщину. —с лёгким добрым юмором проговорила Великая княжна. В её бирюзовых глазах играли озорные искорки, перед которыми капитан не смог мысленно остаться в стороне и хранить отчуждение. Он подхватил весёлость девушки и одарил её взаимным искренним весёлым взглядом.  

Только их приподнятое игривое настроение продержалось не долго. Капитану хотелось, обмолвиться с венценосной девушкой парой шуток, как в эту самую минуту, они услышали оглушительный звук, похожий на выстрел из пистолета. Это заставило всех мгновенно прервать своё веселье и посмотреть в ту сторону.  

Люди увидели, приближающийся к их шикарному кораблю американский гражданский пароход «Нью-Йорк». Вероятно, его трос лопнул из-за, дошедшей от круизного лайнера, волны. Теперь корабль шёл наперерез к «Титанику», всерьёз, намереваясь, его протаранить.  

–-Разве, он не должен нас пропустить!?—потрясённо воскликнула Ольга Фёдоровна, побледнев от ужаса. Она даже затаила дыхание в ожидании самого худшего исхода, чувствуя, что Венценосная семья испытывает в трепетных душах, то же самое.  

Только офицеры шикарного лайнера оставались спокойными. Они чётко знали, как им избежать столкновения, предприняв необходимые действия. Их реакция была молниеносной, и в следующую минуту, венценосные особы стали свидетелями того, как носовая часть «Титаника» медленно развернулась в противоположную от, дрейфующего «Нью-Йорка», сторону. Да, и сам виновник всеобщего переполоха, не остался без внимания. Его вовремя заметили моряки с других судов, и, отбуксировав обратно к причалу, надёжно пришвартовали, тем самым, освобождая путь шикарному лайнеру, чтобы он мог смело двигаться дальше.  

Находящиеся на смотровой площадке капитанского мостика, офицеры и Российская Венценосная семья вздохнули с облегчением и, для надёжности, синхронно, осенили себя троекратным крёстным знамением.  

Немного позже, когда все опасности, грозящие «Титанику», миновали, и он благополучно вошёл в пролив, Великая княжна Ольга Фёдоровна вернулась к их с капитаном душевной беседе, которую так небрежно прервал пароход «Нью-Йорк».  

–-Я глубоко тронута вашей заботой о моём душевном благополучии. Только скажите честно, для чего вы, два дня тому назад, сообщили Государю о том, что ребёнок, которого я ношу у себя под сердцем от него, хотя на самом деле, и вы прекрасно знаете о том, что он от вас, дорогой Эдвард? —пыталась выяснить у заботливого собеседника юная девушка. Она смотрела на него пристальным взглядом, в котором отчётливо читалось глубокое недоумение.  

Из её слов капитан понял, что юная княжна пытается, выяснить, возникшее между ними, лёгкое непонимание. Он печально вздохнул и, ничего от неё не скрывая, честно признался:  

–-Ольга, поверьте, для всех нас так будет лучше! Мы должны помнить о том, что каждый из нас обязан хорошо знать своё место. Ведь, что позволено Юпитеру, то запрещено простому смертному!  

Ольга, глубоко тронутая его разумными словами, робко коснулась дрожащей рукой штурвала, за которым он стоял, и, бросив на него кратковременный взгляд, полный глубоко смущения, заключила, как бы осторожно меняя тему их, весьма душевного разговора, при этом из её груди вырвался тяжёлый вздох:  

–-А вы оказывается философ!  

Капитан заботливо накрыл её изящную руку своей крепкой рукой и одарил ласковой улыбкой.  

–-Всегда, пожалуйста, Ольга. Я всё понимаю и, настоятельно прошу Вас, оставить за бортом былые недоразумения и проблемы. Наша дружба останется прежней. —мудро рассудил капитан. Он говорил мягко и убедительно.  

Девушка даже затрепетала от его приятного голоса, в котором было столько душевной искренности и тепла. Её сердце бешено забилось от взаимной нежности. Ей стоило большого труда для того, чтобы собраться с мыслями. Она доброжелательно улыбнулась, и, прислушавшись к его разумному совету, бесшумно вернулась к Николаю.  

Он стоял в обществе детей и с огромным интересом наблюдал за тем, как за бортом «Титаника» туманный берег Британского Королевства, постепенно, превращался в тонкую и, едва, заметную полоску, пока та, окончательно ни исчезла. Теперь вокруг них простиралась одна лишь водная гладь пролива. Солнце плавно клонилось к закату, окрашивая всё в яркие розовые, фиолетовые и оранжевые цвета. Чувствовалась лёгкая прохлада.