ЖЕНЩИНА НАПРОТИВ

– Рот закрой!, – гавкнул жирный, грузный, чернобородый мужчина, обращаясь к женщине сидящей напротив, – вино красное будешь пить! Каберне. Выбирает она, думает. Кислое ей. Цены видела? Каберне и точка. Сопли вон малому вытри! Сидишь, рот раскрыла!  

Он нервно подхватывал мизинцем запотевший бокал мутного пива, жадно глотал и покрякивал. Потом закидывал в рот горсть стоящих перед ним соленых орешков, чавкал, шевеля интенсивно челюстью, срыгивал в глубь себя, сильно морщась, словно глотал ежа.  

– Вовочка, ну каберне, так каберне! Я ж не против…сухое не люблю просто, но если ты считаешь это лучше…- мямлила женщина напротив, бегая глазами. Быстро достала из огромной сумки пачку салфеток, ловко вытащила одну и стала старательно, с усердием вытирать сидящему рядом малышу сопли. Он кривился, отворачивался и корчил рожи.  

– Павлик! Дорогой, смотри как ты испачкался тортом. Папа сердится, ты ж не хочешь его расстраивать. Ну, Паш, – она ловила крутящуюся во все стороны голову, пытаясь вытереть прилипший торт, сопли и усы от молочного коктейля.  

– Ну, ты и безрукая! Дура!,- рявкнул мужик и схватил одной своей широкой пятерней голову малыша, другой размашисто, одним движением прошёлся по губам и щекам, и тут же вытер руку об скатерть стола. Икнул и откинулся на спину стула с довольным видом свершившего подвиг Геракла.  

– Вот и все дела. Чё смотришь? Постирают. А ты блузку поправь! Выставила срам свой на обозрение, – сплюнул он, – было бы что показывать. Дура! – он брезгливо скривил рот, подцепил пиво и залпом выпил все до дна. Снова крякнул и уставился в работающий экран телевизора.  

Женщина торопливо поправила блузку, застегнула все пуговички до самого верха, покраснела и словно тут же уменьшилась в размерах. Её красивая голова с пышными локонами и вихрями разом скукожилась и сжалась в маленькие, округлые плечи, она неестественно сгорбила спину, пряча пышную грудь, словно всю себя затягивая в круглую раковину, пряча свое неказистое, неугодное мужу тело с глаз долой.  

Через мгновение перед ними появилась миловидная, совсем юная официантка с улыбчивыми глазами и красочным меню.  

– Мне стейк с кровью! Картошку фри…А этой, – он небрежно выкинул руку в сторону женщины напротив, – салат какой-то попроще. Овощной. Ну и курицу. Ага. Жареную. Да?, – женщина быстро закивала, опуская взгляд все ниже и ниже, ещё немного и она будет смотреть прямо себе в подбородок. – ещё каберне грамм двести и мне пиво. И побыстрее!  

Малыш начал канючить, проситься на море, мультики, мороженое и гулять. Мужик стукнул кулаком по столу и рявкнул, тараща круглые рыбьи глаза:  

–Рот ему закрой! Людям мешает. Ты что не видишь? Дура! Поесть нормально нельзя, – и он одним махом высыпал все орешки с блюдца прямо в свой черный рот.  

Женщина кинулась развлекать уставшего ребенка, рассказывая стишки, потешки, шуметь машинкой, сюсюкать и целовать, уговаривая немного потерпеть. Малыш слушал маму, дул щеки и губы, сдвигал брови как папа и мотал головой. Наконец, мать сдалась и вручила ему свой телефон с мультиками. Ребенок довольно заулыбался, задрыгал ножками, умостился глубже в кресло и, закусив язык, стал тыкать в телефон пухлыми пальчиками.  

К столу вернулась улыбчивая официантка, засервировала стол, расставила заказанные блюда, напитки и ласково, словно утреннее солнце заглядывала в глаза.  

– Вам удобно? Все нравится? – повернулась она к свернувшейся женщине-улитке.  

–Сейчас попробует и скажет, – захрипел мужчина, – нравится, не нравится – спи, моя красавица!, – загоготал он, заходясь хриплым смехом, давясь и кашляя.  

Официант кивнула и, улыбаясь ускользнула, а пара начала пробовать свои блюда.  

Женщина ела аккуратно, едва прикасаясь к еде, словно она могла испугаться и, спохватившись, улизнуть с тарелки. Она поднимала плечи, прижимала локти к корпусу и низко наклонилась к самой тарелке, долго жевала, не поднимая глаз. Отрезая крохотные кусочки белого мяса, она прежде чем положить себе в рот, сначала проворно запихивала его увлекшемуся мультиками ребенку. Пока он жевал, она объедала непригодные для малыша остатки, тщательно вытерала рот салфеткой и одёргивала блузку. Бегала глазами из стороны в сторону, напряжённо глотала и разглаживала скатерть перед собой. Надпивала с бокала совсем немного, морщилась и ставила бокал на место.  

– Ну, дерьмо! – рычал мужик, перекидывая кусок стейка с одной стороны челюсти на другую, – где тут кровь? Ну уроды, а! Рукожопы хреновы! -орал он, глотая мясо, – Иди давай сюда! Шевелись! Чего ты мне лыбу свою давишь? Это по твоему стейк с кровью?,- он швырнул тарелку с куском поджаренного мяса в сторону официантки. – Пробуй! Я за это платить не буду! Объясни своему повару, как надо готовить! Чего глазёнками своими хлопаешь? В смысле это с кровью? Хватит умничать! Спорить со мной будешь? Курица драная! Или давай меняй это дерьмо, или зови начальника. Я сейчас объясню ему что такое с кровью!  

Он орал, брызгая слюной, краснея, надувная щеки, сжимая огромные волосатые кулаки. Женщина напротив, краснела, белела, ломала пальцы и тихо лепетала:  

– Вова, Вовочка, не надо… Вов, пошли домой, а…  

– Рот закрой! Дура! Такая же курица. Нигде от вас спасу нет!  

Она протягивала к нему руки, пыталась погладить, успокоить, отвлечь, но он нервно, грубо отпихивал их и продолжал возмущаться.  

Через мгновение перед ним выросла широкая как Днепр и высокая как Говерла фигура шеф-повара. Он важно, раскачиваясь подошёл к столику, облокотился на тяжёлый, гигантский кулак об угол стола возле кипящего, фыркающего мужчины и бархатным, грудным голосом спросил:  

– У вас ко мне претензии? К нашей официантке? К заведению?  

Мужчина расправил спину, вытянул шею, сглотнул собравшуюся слюну, опустил вдоль туловища руки и, шлепая губами забормотал:  

– Да я просто с кровью хотел, а оно так это…ну не совсем…девушка ваша, наверно, плохо объяснила вам…но вы знаете, ничего! Ничего… я доем. – он торопливо подтянул к себе отверженную тарелку, схватил вилку и начал проворно резать, подкидывать куски и быстро, настойчиво жевать. – Все очень вкусно! Все нормально. Нормально.  

–Ну вот, – басил повар, – Другое ж дело! Приятного аппетита! Чаевые ж не забудь оставить нашей девочке. – сказал он, наклонившись к жующему мужчине. Тот давился пивом и оскалисто улыбался.  

Повар опустил тяжёлую руку на его плечо, прижал и закончил:  

– Красивая у тебя жена и игриво подмигнул ей, обнажая ровные, белые зубы. Комплимент от повара! Жанна, дорогая, принести даме моё фирменное мороженое!  

Он развернулся и плавно, словно баржа отплыл от утихшего столика.  

Минут пять они молча ели, покашливая и запивая. Женщина смаковала красивое, разноцветное мороженое, обсыпанное фруктами и ягодами, прикрывала глаза и причмокивала. Малыш умостился рядом и быстро, спеша объедал лакомство с другого края.  

Мужчина доел, позвал официантку, попросил счёт. Рассчитался. Молча, кивал, силясь улыбался, суетился, собирая вещи и, повернувшись к женщине напротив буркнул:  

–Пошли. Я тебя дома научу как стейки жарить. Ух, я то тебя научу…Нечего по ресторанам шастать. Экономить будем. Это всё ты… бесишь меня. – он злобно оскалился, стянул за шкирки малыша с сиденья, подкинул, усаживая на руку и скомандовал, – Пошли! Губени свои вытри, зажралась вся мороженым своим. Тьху! Дура.  

Он быстро, широкими шагами вышел в двери кафе, а за ним, горбясь, закидывая за спину сумку-мешок, посеменила женщина сидевшая напротив, втянув шею, опустив глаза и украдкой, стесняясь вытирая свои маленькие, сжатые страхом губки.