...

Я не смог придумать название этому рассказу. Пусть будет без названия.  

Бывает, что спрашивают про самое страшное на войне. Не знаю. Да всё там страшно. Но человек не может всегда боятся, поэтому со временем привыкает. Во всяком случае, к своим страхам точно. Хотя, ха-ха, и к своим не всегда. Бывает, так проберёт! Или едешь или идёшь туда, где лучше и не быть, и начинаешь молиться. С Богом на войне всегда как-то легче. Даже если не помнишь ни одной молитвы, можно молиться своими словами. Кто сказал, что так нельзя? Я всегда молился не только за себя, но и за всех, кого знаю и не знаю, даже за тех, кто решил нас всех убить. Это мы друг другу враги, а для Бога всего лишь дети, которые в этот раз решили сыграть в войнушку. Мы ВСЕ его дети, даже если кто-то и непутёвое дитё. Правда, убивать я их буду всегда, быстро и молча. Хотя я ротный фельдшер, я молюсь за всех, моя рота это знает и, наверное, прощает мне это. «Умка» же для друзей – «безУмка». А «безУмке» можно всё!  

Была зима. Тут и так всё чёрно-белое, а зимой и ночью особенно. Ночь была хорошая, никого из 300-х не было. Единственное, что нужно было, это забрать одного 200-го, но он был убит не сегодня, и это была уже старая беда. Сегодня у нас всё тихо. Все живы.  

Забирать его надо было с «нуля». «Ноль» – это условная точка отсчёта Туда. Считается, что это относительно безопасное место. Это не так. Но пусть так и будет. Господи, пусть ноль будет безопасным местом!  

Нам повезло: 200-й был очень лёгким и заботливо завёрнутым в старый спальник. Рук и ног у него не было, поэтому он и весил так мало. А ещё у него не было как раз половины лица, но это мы узнали позже. На нуле стоять долго нельзя, и мы быстренько загрузились и помчались в село. Зимой без фар ездить легче, хотя бы обочину более-менее видно, и прямо так уж не съедешь с дороги.  

Привезли. Обязательно нужно узнать, кого привезли, что это за человек. Для этого и придуманы всякие документы, которые брать нельзя, и жетоны, они же смертники. Жетон мы у него не нашли, но нашёлся паспорт. Смотрим. Оказался москвич, их много было на нашем направлении. И вот представьте, ночь, всё чёрно-белое и вдруг за корочкой паспорта яркое, цветное фото. Фото его дочери лет тринадцати. Красивое. Яркое в свете фонарика.  

И тут мне стало до жути страшно. Отец без рук и ног и его красавица дочка ярким пятном в ночи. Господи, посмотри, девочка, что они с твоим папкой сделали! Счастье, что поедет он домой в цинке, и ты его не увидишь. Нельзя это никому видеть!