Требуется инженер! Глава первая. Поезд в чулках.

С трудом, волоча за собой большой кожаный чемодан, Гайкин протиснулся между стенками узкого коридора и открыл дверцу в купе под номером 3. Внутри купе была обычная обстановка. На полках лежали аккуратно скрученные в рулоны ватные матрацы, имелись комплекты спального белья, одеяла, подушки. На столе была расстелена одноразовая скатерть, и стояло четыре чистых стакана, перевернутых вверх дном. Пока в купе было просторно, и не появились на своих местах соседи-попутчики, Максим поскорее раскрыл чемодан и стал переодеваться в дорожный костюм. Он надел черное трико с белыми полосками по бокам, синего цвета водолазку с высоким горлышком под самый подбородок и рыжие, ничем не примечательные шлепанцы. В отражении зеркала, висящем на двери, на него смотрел приятный молодой человек лет 30, худощавый, среднего роста, с зелеными глазами и густой черной шевелюрой на голове. Он хотел улыбнуться своему отражению, но дверь внезапно открылась, и на пороге появился тучного вида господин средних лет. Мужчина вежливо поздоровался и ввалился с вещами внутрь купе.  

Чтобы не создавать столпотворение Максим решил выйти и постоять в коридоре. Но едва он расположился возле ближайшего окна и стал наблюдать, как кто-то кормит голубей на перроне, его несколько раз довольно грубо толкнули, и он понял, что в проходе тоже создает массу неудобства для других отъезжающих граждан. Тогда он совсем вышел из вагона с целью подышать свежим воздухом, ведь ехать ему предстояло ни много ни мало, целых 3 суток. Средних лет проводница, с заметными признаками усталости на лице, проверяла документы при входе в вагон. Максим долго смотрел на нее и поймал себя на мысли, что знает эту проводницу очень давно. Или он внушил себе так, уже представляя ее с собой на всем протяжении пути. Всюду, взад-вперед, как показалось со стороны бестолково, бегали люди. Это были пассажиры, провожающие или встречающие, также грузчики с похожими лицами, явно влюбленные в дешевый алкоголь, румяные продавцы с жадным неумным взглядом, торгующие в три дорого всякой ерундой, будь то, к примеру, газированная вода или конфеты. Надышавшись свежим воздухом, Максим вернулся обратно в купе. Все пассажиры-попутчики уже были на местах, и чтобы в очередной раз никому не мешаться, Гайкин деликатно залез на свою верхнюю полку.  

Вскоре, поезд тронулся, плавным движением отдаляя привокзальную суету прочь, и создавая в душе приятное ощущение приближения чего-то хорошего. За окном стали проплывать жилые дома и оживленные улицы большого торгующего города, обвешанные разной рекламой и коммерческой суетой. Среди прочих построек выделялись супермаркеты, заправки и громадные торговые центры с красивыми площадями для парковок и детских каруселей. Заводов и фабрик с желаемым движением, будь то хоть какая-то заметная активность в виде дымящихся труб или присутствия на заводах людей или машин, не наблюдалось. Город явно не испытывал желания работать и хотел торговать. Свое лишнее присутствие в нем Максим ощущал постоянно, это касалось не только работы, но и всего остального. Имея скромную зарплату инженера, он постоянно испытывал финансовые трудности, и никак не мог обустроить свою личную жизнь. Измениться же и начать жить по-другому – торговать, или открыть какое-нибудь собственное дело, ему не представлялось возможным. Он был грамотным и талантливым инженером. Современный же уклад города с торгующим образом жизни молодого человека не принимал. Получив уведомление о сокращение с завода по производству реактивных двигателей, где он занимал должность ведущего инженера по электротехнической части, и, отыскав для себя новую привлекательную работу вдалеке от дома, Максим отправился в путь.  

Он лежал на верхней полке и наблюдал, как постепенно растворяется город среди желтой листвы деревьев.  

Соседями Максима по купе было трое мужчин. Тот, тучный, который вошел в купе первым, был бизнесменом, его звали Володя. Он был общителен и почти сразу выставил на стол бутылку дорого французского коньяка.  

– У меня два завода и шесть магазинов, в трех городах, – в начале знакомства подчеркнул Володя без всякого высокомерия, как бы просто для информации, намекая, как повезло остальным оказаться с ним рядом в купе. Кроме бутылки французского коньяка он достал из сумки несколько баночек черной икры, швейцарский сыр, шоколад и еще много всякой аппетитной закуски. – Что лежите, присоединяйтесь! – весело сказал Володя и стал переворачивать чистые стаканы, как и положено, дном вниз.  

В купе возникло движение, попутчики стали доставать из своих сумок продукты. На столе появилась также копченая колбаса, сало, яйца и красные свежие помидоры.  

– Сочетается ли соленое сало с французским коньяком? – спросил тощий, невысокого роста молодой менеджер Валерий. Он разговаривал тоненьким голосом и заискивающе поглядывал на бизнесмена.  

– С французским коньяком сочетается все, – рассудительным тоном ответил ему брокер Виталий, – это все равно, что ехать в дорогой машине и сидеть в ней, скажем, в фуфайке. Статус владельца при этом не пострадает.  

– С другой стороны, если человек в смокинге и выйдет из запорожца, хотите сказать, что его примут за нищего. Хм, – менеджер покосился на бизнесмена Володю, – Сомневаюсь.  

– Кстати, почему вы, Владимир, с вашим достатком, путешествуете поездом? – поинтересовался брокер Виталий у бизнесмена. Брокер был высоким, с густыми рыжими волосами, на вид лет сорока.  

– Рассказываю, – веселым тоном ответил Володя, разливая дорогой коньяк по бокалам, – Самолетами я не летаю потому, что боюсь.  

– Вот тебе раз, – перебил его Виталий, – а за границу?  

– Не летаю, совсем, – продолжил Володя, – что я там не видел за вашей границей? У меня здесь две яхты и свой санаторий в Крыму.  

Они выпили и с превеликим удовольствием закусили коньяк черной осетровой икрой. Надо сказать, что Максим лишь однажды пробовал черную икру еще в детстве и совсем не помнил ее вкуса. Но, здесь, в таком количестве, это было нечто особенным, и Максим проникся уважением к бизнесмену.  

– Так, все-таки, почему поездом? – напомнил свой вопрос Виталий.  

– Все просто, – пробубнил Володя, – на выезде из города в мою машину въехала одна невнимательная дамочка. Пришлось оставить мерседес на стоянке.  

– А вы что, разъезжаете один, без охраны? – спросил Виталий.  

– Я тебя умоляю, – ответил Володя, засовывая себе в рот кусок сала и стебель зеленого лука, – какие охранники? Если захотят тебя убить, то убьют. При том сами охранники и убьют. Все решают деньги. А от уличной шпаны я и сам отобьюсь, если что, – и он достал из кармана пиджака и продемонстрировал свой электрошокер.  

– На самом деле, – продолжил бизнесмен, – устал я от всего: от прислуги, от денег, – и он махнул рукой.  

– Не знаю, – не согласился с ним менеджер, – как можно устать от денег.  

– Это потому, приятель, что у тебя их попросту нет, – брокер, по-дружески похлопал менеджера по плечу.  

– А я тоже устал от работы, – произнес Виталий. – Не идут дела у меня последнее время на бирже, кризис.  

– Бывает, – согласился бизнесмен.  

– А ты чем занимаешься, Максим? – спросил Валерий у Гайкина.  

– А я инженер, – скромно ответил Максим.  

– А кто такой инженер? –удивился менеджер, – чем занимаешься?  

Бизнесмен засмеялся и стал качать головой, с аппетитом уплетая очередной большой кусок сала с хлебом.  

– Теперь уже ничем, – ответил Максим, – еду на новое место работы.  

– Инженер, – стал объяснять брокер, – это старший менеджер, только не у вас в автосалоне, а на заводе.  

– Не думал, что на заводах есть инженеры, – продолжал удивляться Валера.  

– Ну, а кто, по-твоему, производит машины, которыми ты торгуешь в своем автосалоне. Не на деревьях же они растут? – посмеялся бизнесмен.  

– Автомобили собирают роботы, – ответил менеджер.  

Максим не стал ничего объяснять. Ему было понятно, что современные менеджеры не имеют никакого представления о труде рабочих и инженеров. Тем более, что разговор уже переключился на другие интересные темы.  

В какое-то мгновение Максим обратил внимание на зеркало, висящее на двери купе. Ему показалось, что в отражении его кто-то пробежал. Он стал внимательно всматриваться, но ничего необычного больше не увидел. В отражении зеркала сидело четыре пассажира возле стола.  

– Что ты на зеркало уставился, инженер? – спросил бизнесмен.  

– Нет, ничего, – ответил Максим. Он подумал, что достаточно много выпил спиртного и благоразумно полез на свою верхнюю полку.  

За окном смеркалось, и в поезде включили свет. Гайкин улегся на спину, подложив под голову подушку, и стал слушать разговоры попутчиков. В ход пошла уже третья бутылка водки, которую достал из своего чемодана Максим, купленная на всякий случай, скорее даже для медицинских или профилактических целей. Но не в правилах Максима было пить на халяву, и потому без всяких лишних раздумий он выставил ее на стол.  

– Зеркало, на самом деле, таит в себе массу загадок, – рассказывал брокер, – я где-то читал, что если поставить два зеркала друг против друга, то создается бесконечный коридор, который служит некоторым входом в потусторонний мир. А еще в этот мир может вселиться душа умершего человека. Поэтому, когда человек умирает, все зеркала в доме завешивают тканью.  

– В купе два зеркала, друг против друга, – менеджер показал на зеркало и окно, в котором было видно их отражение  

– Не верю я во все суеверия, – бизнесмен прокашлялся, – в дьявола и черта только верю.  

– А я в этом поезде езжу не первый год, – сказал Валера, – иногда здесь творятся странные вещи. Я напиваюсь каждый раз, чтобы скорее уснуть вечером и не замечать ничего, что здесь происходит. Про проводниц этого поезда, говорят, что они ведьмы.  

– Ведьмы, ведьмы, – засмеялся Володя, – Была у меня одна, точно ведьма.  

И разговор плавно переключился на женщин.  

– Взял я на работу к себе одну секретаршу, – стал рассказывать бизнесмен, – это было еще в 90-х годах, фирма у меня была тогда небольшая. Красивая девушка, – при этих словах лицо Владимира засияло. – Глаза у нее были выразительные, фигура, ноги. Все при ней. Тело приятное, как молочная конфета. И пахло от нее так, что запах этот с ума сводил.  

– Чем пахла то? – спросил брокер.  

– Ну, не знаю чем, – ответил Володя, – парфюм наверно какой-то особенный был у нее. Но этот запах я за версту чуял. Бывало, по площади иду, людей много вокруг, а я, ее запах чувствую. Понимаю, что она где-то рядом находится. Смотрю по сторонам. И точно! Идет, где-то. Меня внутри всего от радости выворачивает.  

– Как это выворачивает? – спросил менеджер.  

– Не перебивай старших, – в шутку ответил Володя, – Душа словно поет, понимаешь.  

– Феромоны может какие, – предположил Валера, – духи бывают такие с феромонами. Мужчины чувствуют их на расстоянии.  

– Не знаю, может и феромоны, – бизнесмен пожал плечами, – Может еще что. Слушайте дальше, не перебивайте. Любовь вроде не то. Была у меня на тот момент другая девушка. А с этой, понимаешь, такое дело было только при встрече. Не могу сказать, что думал о ней постоянно или любил. Но, так получалось, что когда она находилась рядом со мной, я был на седьмом небе от счастья и ни в чем не мог ей отказать.  

– И что? Переспал с ней? – спросил брокер.  

– В том то и дело, что у нас с ней ничего не было. Но я ей купил: трехкомнатную квартиру в центре города, дорогую машину и денег положил на счет, приличную сумму. До сих пор не могу понять почему.  

– А почему вы ей купили квартиру, дорогую машину и денег положили на счет? – спросил с удивлением Виталий.  

– Я не знаю. В том то и дело, что не знаю. Она, бывало, просто улыбнется, поговорит со мной мило на работе о том, о сем. Выясняется, что у нее нет собственной квартиры, и она живет у какой-то бабки, снимает комнату. И у меня непреодолимое желание возникает внутри, купить ей квартиру. Понимаете? И я покупаю. При том хорошую квартиру. И тоже самое: и с машиной, и с деньгами. Она как пройдет мимо, бедрами своими повиляет. Я сам не свой.  

– Все бабы ведьмы, – произнес Валера и засмеялся.  

– Ну а дальше то, что? – поинтересовался Виталий.  

– А дальше, она уволилась, и я ее больше не видел…..  

Прозвучало еще много разных историй, и Гайкин не заметил, в какой момент он уснул, словно провалившись в «спящую яму».  

Проснулся Максим глубокой ночью. Ему захотелось выпить немного воды, и он принялся искать в темноте бутылку с минералкой. Поезд входил в плавный, затяжной поворот, и его колеса протяжно скрипели. Попутчики Максима сладко спали на своих местах, ритмично пошатываясь из стороны в сторону от движения состава, и еле слышно храпели.  

Неожиданно, в отражении зеркала кто-то чиркнул спичкой и прикурил. Максим испытал шок. Он явно увидел огонь в отражении зеркала, ему не могло показаться – он не спал, не был пьян и был в здравом рассудке. В некотором замешательстве он стал осматривать пространство внутри купе. Но ничего похожего на огонь по эту сторону зеркала не было. «Вероятно, что это последствия алкоголя», – подумал Максим и, преодолевая страх, заставляющий прижиматься ближе к стене, подвинулся ближе к зеркалу. В отражении кто-то невидимый выпустил табачный дым изо рта и погасил огонь. Максим отчетливо различил лишь окружающую обстановку и свое собственное отражение. Но, кто же курит, там, в зеркале? Неужели, что черти?  

Услышав быстрые шаги в коридоре, Гайкин обратил внимание, что когда кто-то прошелся рядом с дверью купе, в отражении зеркала опять промелькнул силуэт. «А, вот оно в чем дело», – подумал Максим. Возможно, что зеркало было прозрачным и некоторым образом показывало пространство по другую сторону в коридоре. Спрыгнув с полки в рыжие шлепанцы, он резко открыл дверь. Но, едва высунув голову в коридор, успел только увидеть силуэт проводницы, которая быстро скрылась в купе. Испытывая определенное любопытство, он схватил первый попавшийся стакан со стола и пошел в направлении титана, с целью налить кипяток. Но, только он открыл кран и вода полилась внутрь, стакан неожиданно лопнул. Гайкин попытался закрыть кран, но не смог. Кипяток с плеском полился на пол, чуть не обварив Максима. Гайкин в растерянности стал звать проводницу на помощь. Выбежав из своего купе, она легким движением руки перекрыла кран. Инженер принялся неловко извиняться, но женщина, не проронив ни слова, просто вручила ему в руки веник.  

Проводницу звали Екатерина Семеновна Гудкова. Она была лет на 5 старше Максима, среднего роста, стройная, с темными завитыми в непонятную прическу волосами. Екатерина была одета в стандартную железнодорожную форму: голубую блузку и синюю юбку до колен. Она не была красавицей, но Гайкин почему-то сразу нашел ее привлекательной. В ее образе было что-то романтическое и величественно-строгое, словно в королеве, разжалованной в проводницы.  

Максим попытался как-то разговорить необщительную женщину и первое, что пришло ему в голову, это сказать о странном зеркале, висящем у него в купе. При его словах она слегка улыбнулась, подхватив какую-то грязную тряпку, лежащую возле титана и сказала: «Пойдемте».  

После того как зеркало было тщательно протерто несколько раз, повелительным тоном последовала фраза: "Пора спать". Гайкин улегся на свою верхнюю полку и долго не мог уснуть. Возникало постоянное желание посмотреть в зеркало, и он в напряжении все время ожидал увидеть в нем что-то странное. Но в эту ночь ничего необычного более не произошло.  

Когда утром Максим проснулся и стал, щурясь от яркого дневного света, разглядывать обстановку в купе, он первым делом обратил внимание на то, что за окном выпал снег. Это говорило о том, что поезд заметно продвигался на север. Попутчики Максима сидели за столом, и пили чай. Поезд то и дело набирал скорость, потом сбавлял обороты, и создавалось впечатление, что его маршрут проходил где-то в горах. За окном красовались покрытые белым снегом зеленые ели.  

– Сейчас, Валадаевка, потом моя станция Жмыхинка, – произнес Володя, с аппетитом отхлебывая горячий чай из стакана, – кстати, куда делся четвертый стакан? – поинтересовался он  

– Черти ночью украли, – ответил ему Виталий, – мне показалось, что ночью кто-то бегал туда-сюда, по вагону, – и он с улыбкой посмотрел на Максима.  

– Так я его разбил, – признался Максим.  

– Как же так, не к добру, – утешил Гайкина Виталий.  

«Не к добру», – подумал Максим, вспоминая события, которые приключились с ним ночью. «Наверно, все же показалось», – решил мысленно он.  

Скоро доехали до станции Жмыхинка. Бизнесмен вышел, по-дружески попрощавшись со своими попутчиками. Он подарил всем на память о себе маленькие календари и визитки с номерами телефонов. Вместо него в купе тут же появился другой пассажир.  

Это был весьма крупный мужчина, двухметрового роста и весом больше центнера. Крестьянского вида – в темной стеганной куртке и широких из плотной ткани штанах, похожих на шаровары. Голову прикрывала старомодная шапка ушанка из заячьего меха, на ногах были сапоги, очень напоминавшие валенки. Из вещей одна сумка, какое-то непонятное снаряжение и большой с громадной рукояткой топор, одетый в кожаный темно-коричневый чехол и предназначенный, вероятно, для рубки деревьев. Мужчина вошел в купе, сразу заняв в нем все возможное пространство – бесцеремонно разложив все свои вещи и снаряжение, поставив топор-колун в углу возле двери. Он вытер заячьей шапкой пот со лба и, приоткрыв слегка дверь, громко рявкнул: «Проводник, чаю! ». В тот же момент прибежала непривычно приветливая проводница Екатерина и принесла на небольшом подносе: стакан чая в серебряном подстаканнике и кусок шахматного пирога.  

– Приятного аппетита, Григорий Степаныч, кушайте на здоровье, – сказала она и удалилась.  

Григорий Степанович стал пить чай и отламывать большими пальцами кусочки шахматного пирога. Он абсолютно не обращал внимание на других пассажиров в купе. Те же в свою очередь внимательно за ним наблюдали – их поражала его некоторая бесцеремонность, а также необыкновенная вежливость по отношению к нему проводницы. Григорий Степанович (он представился лесником), мужчина лет 45, вероятно обладал громадной физической силой. О чем свидетельствовали размах его плеч и широкие большие ладони. Выпив горячего чая и наевшись пирога, Григорий улегся на своей нижней полке и скоро уснул. Несколько минут молча и без всякого шевеления, другие обитатели купе внимательно слушали мощный храп нового пассажира. В конце концов, Виталий сказал:  

– Мне то вечером сегодня сходить, а вот вам…..  

Менеджер Валера покосился на топор Григория Степановича и вспомнил кровавые сцены из американских фильмов-ужасов.  

– Может, лучше рассказать полиции? В поезде же есть полиция? Разве можно с таким топором вот так ездить! – возмутился он.  

Но день прошел обычным образом. Максим сыграл пару раз в шахматы с менеджером и что не удивительно, его обыграл, у Гайкина был первый разряд. Брокер целый день читал красочный журнал с картинками и часами смотрел в окно. На станциях, когда поезд останавливался, они выходили на перрон подышать свежим воздухом. Григорий Степанович по обыкновению спал, но когда просыпался, то кашлял, что-то бормотал, потом стал ковыряться в своем снаряжении. У него в сумке лежало несколько охотничьих патронов, и он их заряжал дробью и порохом.  

Вечером брокер Валера сошел на своей станции, и в купе осталось всего три пассажира. За окном стало смеркаться, в вагоне опять включили освещение. Григорий Степанович принялся ужинать. Он достал из своей сумки небольшую, жареную дичь и стал отламывать от нее куски мяса.  

– Кем будешь? – спросил лесник менеджера, причмокивая и слизывая ароматный жир со своих пальцев.  

– В смысле кем буду? – не понял вопроса Валерий  

– Кем работаешь, говорю, пацан?  

– Менеджер я.  

– А, дырмоед, – произнес Григорий Степанович. – Я ночью сплю, крепко, будешь охранять мой топор, чтоб не украли.  

Менеджер сидел молча и не возражал.  

– А то прошлый раз, – продолжил лесник, – топор мой украли. Да все б ничего, голову кому-то отрубили им. Понимаешь?  

– Понимаю, – ответил менеджер.  

– А ты кто? – спросил лесник у Максима. У Григория Степановича был очень низкий басистый голос как у медведя.  

– Я инженер, – ответил Максим.  

– Настоящий? – удивился немного лесник. – Будешь ему помогать. И смотрите у меня ночью, чтобы без шуток! Все усекли?  

– Да, усекли, – ответил Максим, чувствуя в душе что-то неладное.  

Ночь не заставила себя долго ждать, скоро выключили свет и все улеглись спать. Поезд по привычке монотонно стучал колесами, слегка покачивая пассажиров по сторонам. Гайкин с некоторым опасением все время думал о топоре, стоящем в углу. Все бы ничего, но если связать факт наличия топора с непонятной чертовщиной, которая происходила прошлой ночью в отражении зеркала, становилось как-то не по себе. И Максим никак не мог уснуть.  

Через некоторое время, инженер снова увидел, как в отражении зеркала, также как и прошлой ночью, кто-то чиркнул спичкой и прикурил. Максим замер, но такого страха, который он испытывал вчера, у него не было, и он просто стал наблюдать.  

Внутри зеркала возникли непонятные голоса.  

Первый голос: «Предлагаю выделить в особый пункт национальный вопрос как вопрос очень сложный, ибо право наций на самоопределение есть буржуазное право, и нужно его обсудить. Также следует поставить в порядок дня весьма важный вопрос о профессиональном движении, которое играет сейчас такую большую роль».  

Второй голос: «Я высказываюсь против выделения в особый пункт национального вопроса, потому что он будет рассматриваться в подсекции по разработке программы».  

Первый голос: «Ставлю на голосование внесенное предложение. Съезд громадным большинством против единиц высказывается за внесение пункта о профессиональном движении в порядок дня».  

«Чертовщина какая-то», – подумал Максим. «Может быть, внутри этого зеркала есть телевизор, ведь современные технологии позволяют сделать подобное. Но, если предположить, что там внутри расположен телевизор, где тогда его кнопки управления и почему этот факт остается секретом? ». Максим набрался смелости и подсел ближе к зеркалу. Голоса из него сразу исчезли. «Бред какой-то», – подумал Максим. Он слез с верхней полки и стал рассматривать зеркало вблизи. Ничего необычного не заметив, опустился на четвереньки и стал внимательно ждать. Вдруг, послышались неторопливые, необычные шаги по коридору. Максим решил выглянуть и посмотреть, что там происходит. Как только открылась дверь, Гайкин застыл в оцепенении. Подобного увидеть он не ожидал. Перед ним на четвереньках боком к купе стоял лысоватый, пухлый мужчина лет примерно 50. На верху, на нем, на его спине, свесив свои ноги по сторонам, сидела проводница. В руках у нее была два больших тряпочных узелка, вполне вероятно, что с грязным постельным бельем. Проводница безразличным взглядом смотрела куда-то в конец коридора и абсолютно не обращала внимание на тот факт, что дверь купе открылась, и Максим в этот момент смотрит на них. Юбка женщины от сидения на спине мужчины немного задралась, и Гайкин не мог не заметить стройность и приятность ног, одетых в чулки белого цвета, с кружевным, словно морозные узоры верхом, эротично подхваченные подвязками с блестящими застежками.  

– Закройте немедленно дверь! – с явным негодованием сказал лысоватый мужчина и повез проводницу в конец коридора.  

Максим закрыл дверь и залез на верхнюю полку. Это было каким-то помутнением рассудка – женщина в общественном месте в чулках сидела верхом на мужчине! Но, не смотря на всю бредовость ситуации, осознавая всю ее глупость и безнравственность, привлекательные ножки проводницы никак не выходили у Максима из головы, и он поймал себя на мысли, что тоже сильно хочет ее покатать. Спустя нескольких минут раздумий Гайкин решил пойти с ней поболтать.  

Когда Максим подошел к купе Екатерины, возле ее двери уже стоял худощавый мужчина средних лет.  

– Просили подождать, – произнес он. – А вы тоже хотите покатать Екатерину Семеновну?  

Максим испугался. Он, может, и хотел ее покатать, но сделать это как-то лично, тайно, без лишних посторонних глаз.  

– Вы, крайний, покатать Екатерину Семеновну? – к очереди подошел уже третий мужчина, явно в возрасте, на вид ему было лет 60, и голова его уже вся покрылась серебристой сединой.  

– Да я, – ответил Максим. Ему было не по себе, и он испытывал некоторую неловкость от происходящего.  

Дверь проводницы открылась, из комнаты вышел лысоватый довольный мужчина, который ранее катал Катерину по коридору.  

– Спасибо, Екатерина Семеновна, – сказал он, раскланялся с ней, бросил немного укорительный взгляд на Максима и ушел.  

– Тебе чего? – спросила проводница Гайкина. – Зайди.  

Не смотря на весь свой строгий, невыразительный вид, в плавных движениях Екатерины Семеновны наблюдалась некоторая обворожительная мягкость. От нее исходил приятный волшебный запах, которым хотелось дышать.  

Сердце Максима выскакивало из груди, он с непонятным волнением зашел в купе проводницы и, вероятно, под действием гипноза хотел сразу стать на четвереньки. Но, она опять строго спросила:  

– Тебе чего надо?  

Максим начал бормотать что-то несвязанное: покатать, подержать, постоять…  

– Иди спать инженер, – сказала она. – И смотри, чтобы не украли топор!  

Максим вышел из купе в явно упавшем настроении. Мужчины, которые стояли вместе с ним в одной очереди тихо смеялись над ним, вероятно понимая, что он потерпел фиаско.  

– Давай иди, – сказал седовласый, – сосед у тебя в купе есть, здоровый такой, его покатаешь!  

Максим, чувствуя разочарование, побрел в свое купе, зайдя внутрь, сразу обнаружил пропажу топора. Он сильно испугался – ведь могли кого-то убить, как говорил лесник. И Гайкин стал будить Григория Степановича.  

– В чем дело? – спросил с заспанным видом лесник.  

– Григорий Степанович, ваш топор украли!  

– Как украли? Купе же было закрыто изнутри?  

– Так я выходил, ненадолго, – с досадой ответил Максим.  

– Ладно, ложись спать, – лесник безразлично махнул рукой и со спокойным видом отвернулся к стене.  

Максим никак не мог понять подобного равнодушия – все происходящее вокруг было как минимум странным.  

– Может, нужно вызвать полицию? – предложил Гайкин.  

– Не надо! – в ответ буркнул себе под нос Григорий Степанович. – Голову отрубят кому-нибудь! И вернут!  

Максима охватил ужас – еще не хватало попасть во время дороги в нехорошую историю. Немного подумав, он решили пойти к проводнице.  

У двери Екатерины Семеновны прежней очереди из мужчин не было. Как выяснилось, все они были при деле и выполняли порученные им задания: седовласый в резиновых перчатках усердно драил тряпкой туалет, а худощавый считал постельное белье, искоса поглядывая, и что-то занося ручкой в тетрадь, вероятно, отчет. По какой такой причине они согласились выполнять эту работу, оставалось только догадываться.  

Максим стал объяснять проводнице о пропаже топора и о своих подозрениях.  

– Теперь уже поздно, – ответила проводница, – идите спать.  

Максим вернулся обратно в купе и с тревогой стал размышлять. Создавалось впечатление, что топор был все ж непростым и представлял собой определенную ценность. Но, по какой такой причине все себя так странно ведут?  

– Мой тебе совет, сходи с этого поезда завтра со мной. – услышал он голос Валеры, который перевернулся на другой бок и почему-то сразу уснул.  

«Но, как так можно спать, когда происходят непонятные вещи? Пропал топор! Может, им кого-то убьют! И хорошо, если это буду не я. А что происходит вокруг проводницы? Неужели, правда, что Екатерина Семеновна ведьма? », – Максима мучили тревожные мысли.  

В этот момент в отражении зеркала, висящего на двери купе, неожиданно зажглась спичка, и образовалось некоторое свечение вокруг сидящего в нем на стуле человека. Гайкин обмер. Это был Сталин!  

Иосиф Виссарио́нович затянулся трубкой и пристально смотрел на Максима своим изучающим взглядом.  

– Доброй ночи, товарищ, Гайкин, – сказал он с привычным грузинским акцентом.  

– Здравствуйте, товарищ Сталин, – дрожащим голосом ответил Максим.  

– Как же так получилось, – вождь в очередной раз сделал паузу и вдохнул в легкие табачного дыма, – что вы просмотрели топор?  

– На минуточку вышел только, Иосиф Виссарио́нович.  

– Не хорошо, – ответил Сталин.  

– Постараюсь найти, товарищ Сталин.  

– Постараешься, конечно, – выждав паузу, вождь продолжил. – Ответьте мне, товарищ Гайкин, верите ли вы в победу коммунизма? Хотя бы в отдельно взятой стране?  

– Конечно, верю, товарищ Сталин, – ответил Максим  

– Хорошо, – сказал Сталин, – Вы нам подходите.  

И в тот же момент зеркало приняло свой обычный привычный вид. «Чертовщина какая-то», – думал Максим. «Может быть розыгрыш? Есть же такие программы по телевизору, когда разыгрывают знаменитых людей. Но, он Максим, не знаменит, да и розыгрыш в таком случае затянулся. Если предположить разного рода галлюцинации, вызванные употреблением каких-нибудь наркотических веществ? », – Максим никак не мог найти подходящего объяснения всему, что творилось в поезде. Он слез с полки и пошел опять к проводнице, у него было непреодолимо сильное желание с ней поговорить.  

Екатерина Семеновна его словно ждала. Едва только он зашел к ней в купе, она протянула ему необычный костюм.  

– Надевай, – строго сказала она без всяких объяснений.  

– Зачем? – удивился Максим.  

Костюм был похож на большую тряпочную куклу бурого медведя.  

– Повезешь меня на съезд, – ответила Екатерина Семеновна.  

Какая-то непонятная сила заставляла Максима с некоторым странным удовольствием одеваться в этот костюм. Он застегнул молнию у себя на животе и стал разглядывать свой внешний вид. Костюм был очень теплым и мягким, на ладонях у него вместо перчаток, были подошвы, чтобы удобно было ходить в них по полу. Такие же подошвы были и на коленках, и Максим догадался, что ему предстоит вести Екатерину Семеновну на себе, на четвереньках. «Опять сумасшествие», – подумал он, но был волнительно счастлив. Инженер опустился на четвереньки и принялся ждать. Он оглядывался и постоянно поглядывал снизу-вверх на Екатерину, как она прихорашивалась. Проводница причесалась, сделала себе небольшой макияж на лице, накрасила губы, поправила свою блузку, одернула юбку и уселась на спину Максима. На том месте, куда она села было что-то мягкое, похожее на седло. А по бокам костюма свисали специальные, широкие карманы для ног наездницы, Екатерина вставила в них свои ступни и плавно дернула руками за поводок, привязанный к шее Максима. Инженер понял, что нужно катать. Он сделал несколько неуверенных шагов по купе проводницы и сразу обнаружил, что шагается в костюме очень легко. Какая-то непонятная невидимая сила облегчала передвижение в неудобной позе.  

– Направо, – сказала Екатерина Семеновна, и Максим послушно повернул направо. Он двигался в сторону тамбура. Мягкие подошвы на его ладонях и коленках не давали чувствовать холод железных полов. Гайкин даже нашел такой способ передвижения очень удобным. Тем более, что на его спине приятно восседала красивая королева, от чего он получал удовольствие.  

При переходе из одного вагона в другой, открывать двери руками было не удобно, и делала это проводница с помощью длинной палки-клюки. В тамбуре шатало и через щели в полу неприятно сквозило внизу живота. Но они преодолели этот сложный участок и вскоре шли уже по другому вагону. Гайкин возле своих ушей постоянно чувствовал соблазнительные колени проводницы и это его забавляло. Женщина-королева сидела у него на спине.  

– Почему именно я? – спросил он.  

– Потому что тот лысый никуда не годится, как и все остальные, – строго ответила Екатерина Семеновна.  

– И нравишься ты мне, – чуть позже прямо над ухом Максим услышал ее волнующий шепот и тут же почувствовал, как ее ноги крепче прижались к бокам, и она нетерпеливо пришпорила его пятками!  

Гайкин, запыхавшись, немного ускорил свой ход.  

– Куда мы едем? – поинтересовался он.  

– В шестой вагон, – ответила проводница  

– А что там, в шестом вагоне?  

– 6 съезд делегатов РПВП.  

– А что такое РПВП?  

– РПВП – это Российская Партия Ведьм Проводниц, – пояснила проводница.  

– Ведьм Проводниц? – удивился Максим. – Вы разве ведьма?  

Екатерина Семеновна промолчала.  

– А почему едете на мне? Почему не пешком? – набрался смелости Максим и спросил.  

– Потому, что это съезд, что непонятного? Был бы слет, мы бы летели! Был бы сход, тогда бы шли.  

Ответ был исчерпывающим. «Мы едем на съезд», – Максим, улыбнувшись, сделал для себя утешительный вывод.  

Когда они прошли в конец вагона, из служебного купе, чуть не подрезав Максима, выскочил большой белый кролик. На его спине привычно сидела другая проводница – слегка полноватая дама с рыжими длинными волосами, но с такими же приятными ногами, как и у Екатерины Семеновны. «Но, моя все-таки лучше», – с гордостью подумал Максим и пристроился позади кролика.  

– Катюха, привет! – сказала рыжая проводница. – Не опоздаем?  

– Привет, Танька, – ответила ей Катерина. – Не должны. Давай-ка, пришпорь лопоухого. – И Танька огрела своего кролика длинным кожаным хлыстом.  

В шестом вагоне поезда собралась целая вереница «транспорта» из различного рода животных. Это были: кошки, собаки, олени, слоны, и даже удав. Длинный пятнистый змей был похож на разноцветную гусеницу с двумя парами ног. На спине каждого животного сидела своя проводница. Выглядело это довольно-таки странно, но было похоже на некоторое эротическое представление или игру.  

Этот вагон, скорее всего, был рестораном. Но в нем не было столов и стульев, вероятно, их вынесли для увеличения места.  

На небольшом возвышении, в дальнем углу от Максима, стоял стол, накрытый красной скатертью. За ним сидели представительского вида две проводницы, также одетые в железнодорожную форму. Одна из них, которая была чуть постарше, позвонила в звонкий маленький колокольчик.  

– Внимание, подруги, – сказала она, – 6 съезд РПВП считаю открытым!  

При этих словах все остальные ведьмы стали громко хлопать в ладоши.  

– Слово представляется ведьме-проводнице первой категории Тамаре.  

Из-за стола встала вторая женщина с аккуратным видом строгой отличницы производства.  

– Здравствуйте, сестры, – речь Тамары была официальной с хорошо поставленным ораторским голосом, – Согласно резолюциям пятого слета восьмого позыва мы обязаны регулярно проводить ассамблеи. Право ведьмы-проводницы есть исключительное право, выделенное в особый пункт ее профессиональной деятельности…  

– Проще, говори, Тамара, – кто-то крикнул из зала.  

– Тише сестры, – произнесла другая проводница, сидящая за столом, – Соблюдаем регламент.  

– Буду проще, – сказала Тамара, – Мы обязаны организовать работу, привлекая для ее выполнения бестолковых особей. Иными словами, проводница не имеет право выполнять работу в вверенном ей вагоне, это за нее должны делать простые мужики-пассажиры. С этой целью всем проводницам в качестве служебного инвентаря были выданы специальные магические чулки, имеющие производительность в отношении лиц мужского пола. Но, на сегодняшний день имеем ряд нарушений. Проводница третьего вагона Клавдия Шустрая первого дня пути проводила уборку вагона самостоятельно, не привлекая для этой цели рабочих мужчин. Согласно материалам расследования, было установлено, что ее чулки потеряли магическую силу по причине небритости ног. Но, мы же с вами грамотные люди, и в инструкции к чулкам четко прописано, что нужно всем регулярно брить ноги. Вы, что инструкции не читаете, Шустрая?  

Клавдия Шустрая, небольшого роста симпатичная молодая проводница с бегающими глазками, встала со своего скакуна и сказала:  

– Сестры, я читаю инструкции и брею ноги регулярно, как полагается, Но волосы выросли на ногах по другой причине. Это служба снабжения поставила просроченный продукт третьего числа и у меня началась аллергия на зелье.  

– Не нужно перекладывать свою безответственность на службу снабжения – сказала другая проводница из зала, коротко стриженная, похожая внешне на мальчика.  

–Тише, девочки, не ругайтесь, – призвала председатель, сидящая за столом в президиуме, – Согласно устава будет применено наказание в виде лишения одной из магических привилегии.  

– Дальше, – продолжила проводница Тамара, – Наталья Белозерцева проводница первого вагона, не вывесила, как полагается по инструкции в ночное время суток красный фонарь, маяк-проводник для следящего сверху спутника. В результате чего спутник сбился с пути и заблудился ночью в тайге. Но, как так можно, Наташа? – по-дружески сказала Тамара, с удивлением пожимая плечами.  

– Можно мне слово, Тамара, – обратилась председатель президиума к докладчику.  

– Пожалуйста, Виолетта Григорьевна.  

Самая зрелая по возрасту из всех присутствующих в вагоне дам, проводница Виолетта смотрелась очень эффектно. Вероятно, это были чудеса косметической магии, а возможно просто очень умело наложенный макияж.  

– Сестры, почему опять открылось портальное зеркало в третьем купе 12 вагона? Катя Гудкова, к Вам, вероятно, вопрос.  

Екатерина Семеновна встала со спины Максима, и он сразу почувствовал некоторое облегчение, ведь спина его к тому времени уже затекла.  

– Виолетта Григорьевна, – ответила Катя, – партия РДСРП пытается снова наладить контакт с народом, теперь уже из потустороннего мира. Мы постоянно ставим разные заклинания, но они каким-то образом обходят их. В последнее время они заметно преуспели в области магии.  

– Завесьте тогда тканью зеркало в третьем купе, – предложила председатель.  

– Тогда они появятся в другом месте. Но я думаю, что им всего лишь нужно общение с конкретным лицом. Неким инженером Гайкиным. Он, кстати, присутствует здесь, в качестве моего транспорта, – сказала Екатерина Семеновна.  

Гайкин, услышав свою фамилию, почувствовал что-то неладное и насторожился.  

– Это тот инженер, который едет на должность в Шаморы? – спросила с задумчивым видом председатель. Все ведьмы, вдруг, при этих словах начали что-то оживленно обсуждать, и в вагоне начался галдеж. – Ну-ка, тишина на площадке, – строго сказала Виолетта Григорьевна. И зал замолчал. – Подойдете позже, Гудкова, ко мне за заданием.  

Стало понятно, что Максим был в центре внимания, и это было связано как-то с его новой работой. Но чем именно предстоящая работа привлекала всех, Гайкин не знал  

– Хорошо, – ответила Екатерина Семеновна и продолжила. – Пропал опять топор лесника, его хранитель совсем безответственно относится к своим обязанностям. Переложил свою ответственность на попутчиков по купе, а сам уснул  

– То, что пропал топор силы, это печально, – сказала Виолетта Григорьевна, – теперь кто-нибудь обязательно воспользуется им. Но пусть с этим происшествием тогда разбираются в партии леших и лесников.  

– Предлагаю отправить письмо-обращение с соответствующими требованиями в партию леших и лесников. У них скоро будет очередной сход пятого посола шестого улова. Пусть делают соответствующие выводы.  

– Ставлю на голосование, – сказала председатель.  

– Поддерживаю, – сказала Тамара.  

Все ведьмы подняли вверх свои палки-клюки.  

– Принято единогласно. Заносим решение съезда в протокол.  

Далее ведьмы обсуждали другие свои наболевшие темы – это были вопросы отчетности, различная организация льгот, разделение ответственности и другие. Многие рассуждения проводниц Максиму были непонятны по причине употребления ими профессиональной терминологии.  

Некоторое время, чтобы не скучать, Максим имел удовольствие общаться с «кроликом» Колей, который стоял рядом с ним и держал на своей спине рыжую проводницу Татьяну. Оказалось, что ему уже было 50 лет, и он работал поваром в какой-то местной столовой. В детстве Коля был комсомольцем и потому он стоял сейчас под гнетом своей проводницы и в шутку напевал революционные песни. Максим тоже хотел, было, его поддержать, но Екатерина Семеновна стала кормить его со своей ладошки каким-то вкусным печеньем. Он чувствовал губами ее приятную ладонь, молча жевал и был счастлив.  

Заседание 6 съезда подходило к концу. Завершая его, председатель собрания стала раздавать проводницам подарки. Это были разноцветные коробочки с находившимся внутри магическим зельем, а также различного рода одежда и бесполезные сувениры. Некоторые проводницы тут же бесцеремонно стали примерять новые кофточки, блузки и даже чулки. Как пояснила Виолетта Григорьевна: «Выданная в пользование новая партия красных чулок, обладает повышенным магическим действием на половозрелых мужчин. Вернее», – сказала она, – «они имеют революционный эффект».  

Максим с нескрываемым любопытством и даже с открытым ртом наблюдал, как некоторые проводницы примеряют красные чулки, не стесняясь показывать всем свою наготу. Работа магических чулок была на лицо. Как только женщина снимала их с себя и оставалась стоять с задранной юбкой, все окружающие ее мужчины могли видеть не совсем стройные ноги, иногда обремененные лишним весом или целлюлитом, и находили проводницу не привлекательной. Но стоило женщине, даже с некрасивыми ногами, начать натягивать на себя красные чулки, сразу у всех мужчин, находившихся в зале, вырывался радостный стон, и возникала сильная неконтролируемая эрекция. Екатерина Семеновна прикрыла рот Максиму теплой ладошкой и повернула его взгляд в сторону двери. Она сложила в его большой задний карман все подаренные ей вещи и легким движением поводка отправила в путь. Некоторое время инженер был взволнован и мучился от сильного напряжения, и только в прохладном тамбуре успокоился и немного «пришел в себя». Они благополучно дошли до купе, вернее, Максим довез проводницу до ее служебного места. Он в каком-то завороженном состоянии встал с привычных для него коленок в свой полный рост. Как во сне Екатерина Семеновна медленно приблизилась и, мгновенно расстегнув молнию на костюме, ловко освободила его от медвежьего образа.  

– Вот теперь я тебя поцелую, инженер, – томно прошептала она ему на ухо, взяв за щеки своими ладошками.  

В следующее мгновенье от ее легкого дыхания у него перехватило дух, и волшебно закружилась голова, от прикосновения горячих нежных губ он потерял сознание.  

Очнулся инженер только утром. За окном уже был яркий солнечный свет, и мелькали одна за другой, дремучие огромные ели, покрытые снегом. На губах у Максима остался ягодный вкус поцелуя проводницы.  

Поднявшись с полки весьма довольным, он стал осматривать обстановку в купе. Менеджер Валера сидел с собранным чемоданом, в верхней одежде, полностью готовый сойти на станции.  

– Не хотел тебя будить, – сказал он, – Но, рад, что ты все же проснулся. Мне уже скоро сходить.  

Максим с некоторой тревогой глянул на то место, где должен стоят топор, потом посмотрел на полку Григория Степановича.  

– А где лесник? – спросил он.  

– Он в купе проводницы, выясняет у нее, куда делся ночью топор.  

– А к нам с тобой у него нет претензий?  

– Вроде бы нет. Сказал только, что я дрыщ, вроде и все.  

«Может он и прав», – с улыбкой подумал Максим.  

Он спустился с полки, взял вафельное белое полотенце и пошел в туалет умываться.  

Проходя мимо купе проводницы, Гайкин немного подслушал ее разговор с лесником.  

– Я тебя, как уполномоченный ЧК арестую, ты понимаешь? – говорил Григорий на повышенных тонах.  

– Григорий Степанович, – оправдывалась ласково Екатерина, – Вы же сами виноваты, что не усмотрели топор…...  

Максим дошел до туалета и принялся ожидать своей очереди. Настроение у него было радостным, он с улыбкой вспоминал события, произошедшие с ним ночью, когда он по вагонам на своей спине катал проводницу. Теперь происходящее не казалось ему бредовым и странным. Наоборот, он даже находил все это занятной игрой.  

– Безобразие, – из туалета вышел раздраженный лысый мужчина, – свою нужду справить совсем невозможно, буду жаловаться, – возмущался он.  

Максим осторожно, с некоторым нехорошим предчувствием зашел в туалет.  

Ничего необычного в нем не увидел.  

Он с опасением подошел к унитазу, и только приспустил немного трико, чей-то голос громко вздохнул.  

– Кто здесь? – испугался Максим.  

Но ему никто не ответил. Слышен был привычный шум поезда и стук колес. Максима шатало, и он встал поудобнее, расставив ноги пошире, и стал умываться. Инженер резко поднял голову от умывальника, и в его глазах потемнело. В отражении зеркала, висящем напротив, он обнаружил, что на него смотрит незнакомый ему человек, с огромными черными мешками под глазами. «Бесовщина», – выругался Гайкин, но через пару секунд разглядел привычное свое отражение. Максим в сердцах сплюнул и подошел к унитазу, решительным действием приспустив снова свое трико до колен, на своих ногах он обнаружил красные чулки проводницы. Звонкий девичий голос неожиданно громко захихикал. Максим резко надел трико обратно и побледнел.  

Сделать дело стало возможным, искусно прикрывшись вафельным полотенцем. Девичий голос с разочарованием печально вздохнул.  

В свое купе Максим вернулся в плохом настроении, его опять мучили мысли. Он никогда раньше не верил в чертовщину, но здесь, в этом поезде, если, конечно, отбросить умело подстроенный розыгрыш, творилось что-то невероятно мистическое.  

Григорий Степанович сидел на нижней полке возле окна и точил камнем большой нож. Напротив него сидел менеджер и держал в руках чемодан. У Валеры были испуганные глаза и бледный невыразительный вид.  

– Я тебе сейчас ухо отрежу на прощание, – злобно говорил ему Григорий, проверяя пальцем качество заточки ножа.  

Максим принялся защищать Валеру, предлагая Григорию Степановичу  

взамен его пропавшего ценного топора денег и водки. Но лесник только молчал и устрашающе улыбался.  

– Ну, все, наточил, – произнес, наконец, он  

При этих словах менеджер взвизгнул и резко убежал из купе, громко хлопая дверью и волоча, что есть силы за собой свой большой чемодан.  

Григорий Степанович рассмеялся и спрятал нож в сумку  

– От менеджеров нужно избавляться, – сказал он с интонацией, – как от мышей. Такие же вредные и бесполезные грызуны.  

Поезд скоро остановился на станции и Максим увидел в окно, как Валера быстрым шагом, озираясь, поспешно направлялся в здание вокзала. Больше он с ним никогда не встречался.  

Спустя пару минут стоянки, в купе вошло два новых пассажира.  

Первым был мужчина лет сорока с угрюмым выражением лица, на котором виднелось несколько широких шрамов, вероятно от удара ножом или даже сабли, одет он был в серую военную шинель времен Великой отечественной войны и кирзовые черные сапоги. Он представился Федором Уклюжным, собирателем кедровых орехов. Его спутницей была доярка Клавдия, рыжеволосая слегка полная женщина лет 30 с длинными волосами, заплетенными в косу. Одета она была в зеленый пуховик и синие джинсы. Надо отметить, Максим впервые обратил внимание на тот факт, что все пассажиры, оставшиеся в поезде, выглядели именно так. Он не нашел ни одного человека городского или интеллигентного вида, все они сошли ранее где-то на станциях. Попутчики Максима в вагоне имели деревенский, слегка неотесанный вид, и кроме того, глядя на них, инженер испытывал определенный страх. Люди с такими лицами казались ему уголовниками или дикарями, готовыми в любой момент лишить жизни любого человека из-за простого рубля. Все они при встрече с ним в коридоре подозрительно смотрели, а потом что-то обсуждали между собой на своеобразном местном наречии.  

Максим также несколько раз встречался с Екатериной, когда выходил из купе. Она едва заметно ему улыбалась и занималась привычными своими делами. Инженер вспомнил заседание съезда в шестом вагоне и обратил внимание на то, что некоторую часть работы Екатерина Семеновна все же выполняла сама. «А как же колготки», – думал Максим, – «И наказание за выполнение работы». Он посмотрел на белые чулочки проводницы, которые выглядывали ниже ее юбки. Возможно, что днем чулки теряли некоторую свою магическую силу или же просто нужно их было сильней показать. Но как бы там не было, Максим все же испытывал нежные чувства по отношению к Екатерине Семеновне.  

Вернувшись в купе, он увидел, что на столе уже стояла бутыль самогонки и лежала закуска.  

– Инженер, заходи, – дружелюбно прорычал своим низким голосом Григорий Степанович, и налил в стаканы самогонки.  

Они закусили. Из закусок на столе имелись: соленая черемша и грибы, большой пакет очищенных кедровых орехов, копченая и соленая рыба, а также жареное мясо и строганина.  

Федор Уклюжный принялся рассказывать про свои лесные похождения, связанные с собиранием кедровых орехов, про то, как он имел неосторожность встречаться с дикими медведями. Они также заспорили с Григорием Степановичем, какое ружье лучше при охоте на зверя. Уклюжный отстаивал преимущества двухствольного ружья с гладким стволом, Григорий Степанович же был поклонником полуавтомата. Они обсуждали некоторые тонкости охотничьего дела, которые Максиму были неизвестны. Доярка Клавдия только смеялась, переводя свой взгляд с одного охотника на другого, и с аппетитом уплетала еду со стола. Потом мужчины достали из своих сумок большие ножи и стали детально обсуждать их преимущества. Вдоволь наговорившись на лесные и охотничьи темы, Уклюжный спросил у Максима:  

– Так, значит, в Шаморы ты едешь?  

– Да, – ответил Максим, – в Шаморы.  

– А ты знаешь, что эти места – экспериментальная зона?  

– Нет, не знаю, – ответил Максим, – что за зона?  

– Не знаешь, – загадочно сказал Федор и стал пояснять. – После Октябрьской революции 1917 года определенная часть Сибири была выделена в особую секретную зону. Здесь с помощью магических сил сразу был построен коммунизм.  

– Коммунизм? – удивился Максим, – В нашем демократическом государстве?  

– Да, – ответил Уклюжный, – сначала в социалистическом, потом демократическом. Но это секретная информация. И обычные граждане, живущие сейчас в стране, об этом не знают.  

– Так, что, товарищ Гайкин, – торжественно произнес Григорий Степанович, – приветствуем Вас в районе Шамор.  

– Может, вы мне и про зеркало проясните, в котором я вчера видел самого товарища Сталина? – спросил Максим.  

– Я телевизоров не смотрю, – ответил Уклюжный, – они оказывают магическое действие на ослабленный разум людей. А тебе, если нужно, смотри.  

«Но почему, он говорит про телевизор, это же вовсе не так? », – подумал Максим.  

– И с ведьмами, инженер, осторожней, эта партия может и съесть, – сказал своим грубым голосом Григорий Степанович.  

В этот момент дверь купе неожиданно отворилась и, как кстати, появилась Екатерина Семеновна в своих красных эротичных чулках.  

– А вот и она, – сказал Григорий Степанович и ухмыльнулся.  

При виде проводницы Максим волнительно испытал возбуждение. Он по привычке слез с полки и стал на четвереньки, готовый к любым приказаниям своей госпожи.  

– Максим, – сказала она повелительным голосом, – сегодня эротический бал, ровно в полночь ты должен со мной пойти.  

Потом проводница нежной ладошкой послала ему воздушный поцелуй и вышла из купе.  

Инженер некоторое время никак не мог прийти в себя.  

Григорий Степанович рассмеялся.  

– Надо бы лишить ее лицензии, – произнес он.  

– Да, – согласился с ним Уклюжный, – страшная штука. А ведь, и правда, съедят.  

Максим с некоторой неловкостью перед остальными снова уселся за стол.  

– Но, почему только я, становлюсь перед ней на карачки? – с удивлением спросил инженер. – Почему на вас она не имеет такого влияния?  

– Все просто, – ответил Уклюжный, – мы давно здесь живем. У Григория Степановича, например, против ее волшебства есть красные трусы комиссара.  

После этих слов Григорий Степанович в шутку приспустил свои шаровары и показал белье красного цвета.  

– Ну, а вы, Федор, почему никак не реагируете на ведьму? – спросил Максим.  

– Здесь еще проще, – ответил за Уклюжного Григорий Степанович, – ему попросту в боях отстрелили причинное место.  

После этих слов доярка и Федор дружно рассмеялись.  

– Правда, не вздумай идти на бал, инженер, – предупредил Гайкина Федор.  

Максим залез на свою верхнюю полку и долго размышлял. Ему все же очень хотелось повезти проводницу на бал. Он даже готов был смириться с любой возможной участью. Вероятно, также было, что попутчики по купе просто обманывают его или смеются, а может быть, у них просто присутствует зависть. Ведь после съезда в шестом вагоне с Гайкиным ничего плохого не произошло.  

Смеркалось. Уклюжный и доярка после выпитой самогонки принялись петь народные песни. Григорий Степанович же по своему обыкновению молчал. Гайкин долго смотрел в окно, в котором наступала на беспроглядный лес темнота. Он вспоминал про свой родной моторный завод, про то, как его сократили, и размышлял о том, что его ждет впереди.  

За окном наступила ночь, и все соседи по купе скоро улеглись дружно спать.  

«Еще немного и полночь», – подумал с тревогой инженер. В этот момент в отражении зеркала кто-то опять чиркнул спичкой и подкурил. Гайкин насторожился.  

Он сразу узнал силуэт плотного мужчины, неспешно прикуривавшего трубку где-то по ту сторону бытия. Речь товарища Сталина была неторопливой.  

– Нам говорят, что все хорошо, построено много заводов, заложены основы индустриализации. Но произошел отказ от политики индустриализации, от политики расширения производства средств производства в пользу предметов широкого потребления. Но тогда надо знать и надо отдать себе отчет, к чему привела нас подобная политика отодвигания на задний план задач индустриализации. Вырученные за этот период нефтедоллары распылили на ширпотреб, а где же тогда наша тракторная и автомобильная промышленность, сколько-нибудь серьезная черная металлургия с металлом для производства машин, — мы безоружны перед лицом вооруженного новой техникой капиталистического окружения. Мы лишаем себя возможности одержать победу над капиталистическим миром, — стало быть, мы неимоверно повысили шансы на реставрацию капитализма.  

– Всенепременнейше правы, голубчик, – сказал картавым голосом другой мужчина с кепкой на голове, в котором Гайкин сразу признал Владимира Ильича Ленина, – Буржуазно-менеджерское современная политика уничтожает пролетариат по всему миру. И даже в Шаморах, где нами экспериментально построен идеальный коммунистический строй, к власти пришли двуличные менеджеры, которые удачным образом маскируются и пользуются текущим положением дел в стране, на практике же являются злостными вредителями партии и всего коммунистического движения в целом.  

– Согласен с вами, товарищ, Ленин, – сказал Сталин, – Предлагаю в Шаморы отправить для разбирательства нашего делегата, товарища Гайкина.  

– Ставлю на голосование, – сказал Владимир Ильич.  

На заднем фоне в отражении зеркала был виден лес поднятых рук.  

– Принято единогласно! – подтвердил Ленин.  

Всегда было неважно как голосуют, главное как производят подсчет.  

– Поздравляю вас, товарищ Гайкин – произнес торжественным тоном Сталин.  

– И да, голубчик, – добавил Владимир Ильич, – если к вам придет проводница в красных чулках, проявите, пожалуйста, политическую сдержанность и силу воли.  

– Очень на вас надеемся, товарищ Гайкин, – подтвердил Сталин. И зеркало приняло свой обыкновенный вид.  

Через некоторое время в дверь купе легко постучали, и у входа, как и ожидалось, появилась разодетая проводница. На ее ногах красовались магические красные чулки. Из наряда на ней также была узкая юбка белого цвета, демонстрирующая всю красоту ее стройных ног, также полупрозрачная, разноцветная кофточка, через которую виднелась прекрасная грудь. На пышной прическе Екатерины Семеновны был прикреплен большой синий бант, а в руках она держала тонкий кожаный кнут. Ее глаза и брови были некоторым образом неправильно подкрашены, что делало ее лицо слегка устрашающим. Она ударила кнутом по полу и властно скомандовала:  

– На карачки!  

И Максим тут же слез с верхней полки и стал на четвереньки. Он был полностью готов повиноваться всем приказам проводницы, но тут же вспомнил, не тот факт, что может быть съеденным. Он вспомнил про политическую сдержанность! Всем своим усилием воли он пытался сопротивляться проводнице. Она лишь слегка удивленно ухмыльнулась, расставила свои ноги пошире, и немного присела в коленях, как бы всем своим видом показывая инженеру, куда он должен подлезть. Максим, подчиняясь ее воли, стал медленно ступать на четвереньках в сторону коридора. Но тут вспомнил про красные трусы комиссара, надетые на Григория Степановича, который мирно спал на своей нижней полке. Максим схватился за эти трусы и сразу почувствовал некоторое облегчение, позволяющее сопротивляться колдовству проводницы. Екатерина Семеновна опять ухмыльнулась и сердито покачала головой. Она махнула ладонью в сторону своего купе в коридоре. На титане, стоящем в конце вагона, самопроизвольно открылся кран, и кипящая вода из него стала, бурля, выливаться. Она, не спеша, текла по полу коридора и завернула в купе Максима. Кипяток охватил ступни инженера и стал их обваривать. Гайкин вскрикнул, машинально подпрыгнув, и залез на нижнюю полку, где сладким сном спал Григорий Степанович. Инженеру как воздух нужно было держаться за красные трусы комиссара. Лишать же себя наследства острым охотничьим ножом, как вероятно когда-то это сделал для своего спасения Федор Уклюжный, Максим не решался. Проводница не собиралась сдаваться, она с некоторой неохотой неторопливо зашла внутрь купе, грациозно поставила стройную ножку на полку перед Максимом и, с волнующим вздохом, медленно подтянула чулочек от ступней до самых застежек. Максим понял, что это его королева, он ослабел и не смог больше сопротивляться  

– Слезай с полки! – ласково сказала проводница.  

Максим, сопротивляясь из последних сил, вцепился мертвой хваткой в спасительные красные трусы, но, все же, слабея, медленно сползал на четвереньки.  

В этот момент дверь в купе с силой захлопнулась, и в отражении зеркала, висящем на ней, появилась фигура товарища Сталина.  

– Товарищ Гудкова, – сказал он, – когда вы, наконец, бросите свою политически-проститутскую деятельность?  

Екатерина Семеновна испугалась и тут же ее магические силы, действующие на Максима, стали ослабевать. Инженер опомнился и быстро залез на нижнюю полку к Григорию Степановичу.  

– Вы, не имеете права, – возмутилась Екатерина Семеновна, – ваша партия РСДРП не может вмешиваться в дела другой партии. У нас многопартийность.  

– Товарищ Гайкин является нашим делегатом. Есть постановление, – спокойно возразил Сталин и предъявил через зеркало какую-то бумагу с печатью.  

– Всегда, вы, партия большевиков лезете вперед. Нам нужно было первыми принять его в свои ряды, – проводница нервно одернула белую юбку и с обиженным видом ушла из купе.  

Максим облегченно вздохнул и залез на свою верхнюю полку.  

– Молодец, товарищ Гайкин, – важно сказал Сталин.  

– Спасибо, товарищ Сталин, за помощь, – поблагодарил его Максим..  

Вождь рассмеялся, а изображение зеркала приняло обычный вид.  

Все же события, произошедшие с Гайкиным в поезде, казались ему сказочно-странными. Но не воспринимать их как несуществующую на самом деле действительность, он не мог.  

Гайкин посмотрел на красные трусы комиссара, потом на волшебное зеркало и подумал: «Партия большевиков – это сила! ».  

Через некоторое время в купе постучали, Максим снова открыл дверь и обнаружил у входа двух полицейских, одетых в служебную форму и держащих в своих руках наручники и черные резиновые дубинки. За спиной стражей порядка стояла разодетая Екатерина Семеновна, на ее плечи был наброшен какой-то серый халат, скрывающий ее откровенный полуголый наряд. Лицо ее было заплаканным, а на руках виднелись следы синяков.  

– Вот, это он, Гайкин пытался меня изнасиловать, – тихо сказала она плачущим голосом.  

Полицейские бесцеремонно ввалились в купе и стали заламывать руки Максима за спину. Все попутчики в купе от возникшего шума проснулись. Доярка Клавдия стала немедленно причитать. Уклюжный спросонья перевернул большой пакет кедровых орехов, и мелкие зерна просыпались по полу купе.  

– Что тут происходит? – рявкнул басом Григорий Степанович. – В чем дело? – протирая глаза кулаками, строго спросил лесник.  

– Он арестован, – ответил один из сержантов.  

По всему внешнему виду полицейских можно было догадаться, что они находились под действием гипноза. Об этом говорила их монотонная речь и невыразительные глаза, смотрящие в точку. Но сопротивляться стражам порядка было нельзя.  

Максим также понял, что пока открыта дверь в купе и спрятано зеркало, висящее на нем, помощи от товарища Сталина не дождаться.  

На Гайкина надели тесные наручники и, крепко держа за руки, повели по вагонам. Заплаканная Екатерина Семеновна шла позади.  

Максим сразу узнал обстановку шестого вагона. Окна были закрыты темно-синими шторами, а на просторном полу лежал серого цвета ковер. Посередине вагона стояло непонятного вида большое белое корыто с неправильными овальными формами. Гайкина силой усадили внутрь, и он сразу догадался, что с ним хотят провести ритуальный обряд. Полицейские немедленно удалились, а в вагон вошли проводницы, одетые в железнодорожную форму. Их было четверо, и среди них Максим узнал только Тамару, которая выступала прошлой ночью на съезде ведьм-проводниц. Все остальные женщины, кроме Екатерины Семеновны, находящиеся в зале, были ему не знакомы. В ресторане зазвучала завораживающая музыка, от которой по телу инженера пробежала мелкая дрожь. Испугавшись предостережения попутчиков по купе, что его могут съесть, Гайкин стал придумывать возможные варианты побега. Но, проводницы, двигаясь по кругу в странном эротическом танце, слегка приседая и демонически подергивая головой, начали медленно раздеваться. Максим под действием гипноза возбудился и замер.  

Первым упало на пол скромное одеяние Екатерины Семеновны, и он больше не мог оторвать глаз от ее прелестей, облаченных теперь только в кружевной тонкий пояс на талии и магические красные чулки, блестящие застежки которых волнующе поблескивали в свете ламп.  

Мысли о побеге больше не возникали, даже, если бы стали, вдруг, убивать. Оторвать взгляд от прелестей Екатерины Семеновны не было сил. Ее волшебно-прекрасная нагота, притягивала к себе как самый мощный магнит. В зале появилась Виолетта Григорьевна в белом костюме, она несла в руках малярную кисть и несколько баночек с магическим зельем. Возле корыта стояло ведро с ароматическим маслом, председатель влила в него зелье, размешала и стала кистью обмазывать танцующих проводниц. От масла сексуальные тела становились блестящими, они завораживающе изгибались в ритме танца. Волшебный возбуждающий запах, исходящий от них, заставлял Максима внутри трепетать. Проводницы залезли в корыто к Гайкину и стали со всех сторон его обнимать, прижимаясь к нему приятными маслянистыми животами, после чего Максим испытал магический многократный оргазм. Виолетта Григорьевна в завершения обряда вылила на всех ведро масла.  

– Теперь ты наш, – сказала она, – и мы с твоей помощью подберемся к заводу.  

В этот момент в зал ресторана вбежал Федор Уклюжный, а за ним Григорий Степанович, размахивающий своим топором.  

– Гайкина, немедленно освободить, – произнес он, – вашу партии лишаю лицензии за незаконное использование магических сил  

– Не имеете права, – спокойным голосом возразила Виолетта Григорьевна, – ваше решение обжалуем в суде.  

Гайкин пришел в себя и вместе с женщинами, с довольной улыбкой стал выбираться из корыта. Проводницы обтерлись полотенцами и протянули Максиму чистый махровый халат, в который он быстро переоделся после того, как с него сняли наручники.  

Федор Уклюжный подбежал к большому завешанному зеркалу, которое висело на стене, и снял с него покрывало. В зеркале стоял товарищ Сталин, за которым в кожаных куртках виднелись другие недружелюбного вида революционеры с угрюмыми лицами, держащие в руках револьверы.  

– Виолетта Григорьевна, – сказал вождь, неспешно затягиваясь трубкой, – никак к Шаморскому заводу подбираетесь?  

Виолетта Григорьевна улыбнулась:  

– От вашей партии примеры берем, Иосиф Виссарио́нович.  

– Ничего у Вас не выйдет, Виолетта Григорьевна, Гайкин наш человек.  

– Это мы еще посмотрим, – возразила Сталину председатель.  

Вернувшись в свое купе, Максим поинтересовался, каким образом вернулся топор.  

– Можно сказать, что его незаметно принесли, также, как взяли, – ответил Уклюжный. – Мы думали-гадали с Григорием Степановичем, как можно помочь тебе без силы топора. Неожиданно пришел сержант полиции и принес его, сказав, что случайно нашел в первом вагоне.  

«Сколько всего необъяснимого в этом поезде», – думал Максим, – «всего-то за 2-3 тысячи километров на восток от Москвы. Люди живут в больших городах России и не имеют никакого понятия, что творится рядом в Сибири. Но самая главная загадка – что за привлекательную такую работу я себе нашел, что оказался в эпицентре внимания? ».  

На следующее утро поезд уже подъехал к Шаморам. Все попутчики Максима по купе тоже сходили на станции вместе с ним. Когда инженер с вещами проходил мимо проводницы, он на несколько секунд остановился, и пристально посмотрел ей в глаза. Ему не хотелось с ней расставаться – какое-то трепетное чувство все же было у Гайкина к Екатерине Семеновне. Проводница смотрела на инженера безразличным холодным взглядом, и только чуть-чуть возле самых краешков губ, ему показалось, что она слегка улыбнулась.  

Екатерина Семеновна провожала пассажиров в привычной железнодорожной форме, ее симпатичные светло-желтые чулочки на ее стройных ножках необычайно притягивали взгляд.  

«Что это могло означать? Желтые чулки – вестники разлуки? » – думал Максим.  

Взгляд проводницы был холоден и безразличен, и только, оказавшись уже на перроне, он услышал вслед привычное:  

– Счастливого пути! Пользуйтесь услугами РЖД! Мы еще встретимся, инженер!