"А у него тоже мама была..."

На автобусной остановке в небольшом белорусском городке стояла женщина лет сорока пяти. Тёплая шаль, старенькая сумка, натруженные руки. Звали её Нина. Работала санитаркой в районной больнице, жила одна. Муж умер давно, а сын... Сын погиб в двадцать один. Армия, Чечня. Нина не любила об этом говорить, да и некому уже было.  

Дожидалась автобуса с работы. Подморозило. Ветер поднимал обрывки листвы, щипал лицо. Вдруг — хриплый плач. Она обернулась. На лавочке сидел мальчишка лет семи, в тонкой куртке и без шапки. Нос красный, руки заледенели. Рядом — пакет из магазина, пустой. Плакал, как взрослый — молча, тяжело, будто душа выворачивалась наружу.  

— Ты чего, малыш? — тихо подошла Нина, присела рядом.  

Мальчик посмотрел. Глаза тёмные, умные. Голос хриплый:  

— Убежал я…  

— Куда убежал? От кого?  

— Из приюта. Меня снова хотели туда… А я не хочу туда. Там плохо.  

Нина молчала. Только смотрела. Вспомнила, как сын её в том же возрасте тоже в снегу однажды упал и плакал, что собака его потерялась. А она тогда злилась — с работы уставшая, руки болели, а он с этой собакой… А теперь вот...  

— Холодно же. Пойдём ко мне. Я не волшебница, но чай с вареньем есть.  

— А меня не сдадите?  

— Нет, не сдам. Пока ты сам не захочешь.  

Он долго не верил. Потом кивнул.  

Звали мальчика Илюша. Оказалось, мать его умерла, отец пьющий, лишён родительских прав. Приют был временным. Но таких времён у Илюши уже было три. Три приюта, три попытки забрать его обратно, трижды — снова одиночество. Никому он не нужен. Почти никому.  

Нина сначала не думала брать. Просто жила с ним. Покормила, постирала, пошёл в школу. А он всё время к ней тянулся: за руку держится, по утрам бежит обниматься. Как сын.  

— Нина Павловна, — сказал директор школы как-то. — Он вас мамой называет.  

— Ну и пусть называет. У него же мама была. А теперь — пусть я буду.  

Документы оформила. Опека. Не для показухи. Просто — сердце подсказало.  

Прошло три года. У Илюши появились друзья, дневники запестрели четвёрками, иногда даже пятёрками. Он смеялся, шалил, приносил во двор котят. А Нина — снова жила. Не выживала, как раньше, а жила.  

И только иногда, сидя у окна, она тихо шептала:  

— Спасибо тебе, сынок, за то, что я снова мама…