Суккуб

Студент-историк Пирожок неудовлетворенно скучал, ожидая начала лекции по практической демонологии, он вышивал крестиком на коленке петунию в стиле Джорджии О'Киф. Весело болтали о вызове обучающего логике демона Буера две девушки-соседки, будто перекатывали во рту росистые желуди. Пепельным струпом отслаивалось от ничто время.  

– Хочешь меня? – нежный, громовой голос потряс Пирожка.  

Он вонзился в уши, как мед и болт, и непонятно откуда взялся. Голос разошелся красными квадратами и зелеными конусами в представлении студенческой головы. Он шел из каких-то невменяемых глубин – солнечный, светло-талый, будто коперниканский переворот.  

– Кто ты? – спросил Пирожок одними губами.  

– Смотри! – разразился голос.  

В аудиторию вошла девушка – невысокая и костистая, с темными короткими волосами. У нее были выбритые виски, большая голова и широкая челюсть. Она напоминала мальчика, восставшего из могилы.  

Девушка прошла через аудиторию, села рядышком c Пирожком и протянула ухоженную тонкую ручку. Пальцы унизывали колечки в блестящих, как велосипедные отражатели, каменьях. Глаза студента стали круглые и одеревеневшие, он захлебнулся краской, но ручку пожал.  

– Лилит, – представилась девушка.  

– Пирожок, – сказал Пирожок.  

– Знаешь, кто я?  

– Н-нет.  

– Ты восприня́л мой зов. Что думаешь по этому поводу?  

– Это какой-то пранк? – Пирожок попробовал засмеяться, но запищал. – Тут где-то скрыты динамики, а все вокруг делают вид, что ничего не слышали.  

– Все мне не интересны. Только ты, купидончик. Никто, кроме тебя, кстати, меня не видит. Если хочешь, пощупай мою грудь.  

Пирожок потупил взгляд и небритые его щеки, похожие на беременных тараканов, заходили ходуном от нервного напряжения.  

– Я суккуб, милый. А твоя неудовлетворенность позорит ад при всем твоем интересе к темным силам и даже при попытке продать душу шкафу, потому что как тебе кажется материя состоит из тел демонов. На этих открытых вечерних курсах полно всяких одиноких олухов, у которых жопой жуй свободного времени, мои сестры часто сюда наведываются. Тебя я учуяла за версту.  

– Я согласен, – выплюнул Пирожок и уткнулся глазами в руки.  

– С чем?  

– Любить беспощадно. Быть твоим псом.  

– Знаешь, я истощаю мужчин до смерти, высасываю их жизненные соки. Тебя это не пугает?  

– Во мне этих соков уйма неизрасходованных. Я как баобаб – бугорчатый и сухой снаружи, но нежный и водянистый внутри.  

– Это хорошо. Долго продержишься. Напиши кровью, что передаешь душу, личность, движимое и недвижимое имущество в распоряжение госпожи Лилит.  

– Уже, уже, – Пирожок прыснул ухарским смехом. – Я все заранее подготовил, если вдруг случится, коли обломится. Только имя твое добавлю.  

Он, обливаясь дрожью, вынул вложенный в паспорт порыжелый лист, на котором смутно угадывались слова. Прокусил венку, от ража позабыв про имеющуюся иглу, и, унавозив палец, вывел роскошный знак, напоминающий телепузика.  

Дома у новенького раба Лилит, утомившись дорогой от душной патоки, бьющей ей в уши с силой маслобойной машины, скинула черный бархатный блейзер с серебряным узором на забрызганный кетчупом, рококошный диван, а сама прильнула к большому телевизору, который Пирожку купили родители.  

– Включи мне русские сериалы, – выпалила она.  

Пирожок мялся рядом с опухшим членом, застенчиво выглядывающим из расстегнутой ширинки, как котик.  

– Может, мы лучше делом займемся, – на родной территории студент стал уверенней. – Стягивай, давай, свои трусики и портки, потому что ты обещала.  

Лилит беззаботно рассмеялась и смахнула с ресниц выступившие чистые слезы.  

– Позволь тебе кое-что объяснить: мы, темные создания, никакой диктатуре не подчиняемся. Любая власть от бога, ограничение – это напряжение, которое мучительно и тленно. И нет в нас недостаточности, потому что исчезает определенность. Чувство вины человеческое нам неведомо, ведь все что есть, есть только так как оно может быть. Действительность совпадает с ее возможностью. Силы зла никому ничего не должны, они просто живут в свое удовольствие – кайфово и комфортно – в детерминированной Вселенной. Я побуду с тобой какое-то время, но делать стану лишь то что хочется или точнее то, что хотят через меня материальная природа и непосредственное женское знание (интуиция).  

– Да ты тогда бесполезна!  

– Ты меня гонишь прочь?  

– Нет, нет, прости. Ты как кошечка или собачка. Я буду тебе верен.  

– Ой, как приятно, – Лилит улыбнулась с острой, хулиганистой искренностью, – Первый комплимент. Наклонись сюда.  

Пирожок подошел и сел рядом на диван, Лилит чмокнула ошалевшего его в щечку.  

– Если будешь хорошим мальчиком, я, может, из жалости тебе и дам, когда растрогаюсь пьяная. И про контракт не забывай. Ты мой и уйти не можешь, а иначе сразу вверзишься в ад на самое теплое место. Вообще меня добивайся. Это так забавно – ваши человеческие ухаживания. Начни, пожалуй, с того, что включи мне, наконец!, сериал. Ну хотя бы «Мститель в погонах». С бывшим мы закончили на 126 серии.  

Пирожок (интеллектуал, ничтожный как личность) настолько удивился, что даже обиделся.  

– Ты смотришь эту чушь?  

– Обожаю, обожаю, обожаю… бравых сотрудников органов правопорядка. Это мой фетиш, мой якорь в существовании. Оооо! «Ментовские войны»! Аааа «Мухтар против фашистских ЛГБТ»! Ыыы «Легавый наносит выстрел»!  

Она стонала, оргазмирующе-румяная, и была сногсшибательно мила. Пирожок включил телик и отправился на кухню готовить ужин из перепелиных яичек, пармезана и брокколи.  

На следующий день он развернул кампанию по овладению Лилит. Перво-наперво, Пирожок решил подтянуть ее культурный уровень до великолепия своего.  

– Начнем с самого простого и непосредственного, с неопределенного, с совершеннейшей абстракции – с бытия, – начал Пирожок, перекрывая воровское арго и выстрелы.  

Предательски обнял кавалер суккуба за плечики, сияя лицом-тарелкой, лизнул ее сконцентрированную на экшене в бледную мочку уха.  

– Чистое бытие невозможно определить, – продолжил он, – потому что любое определение уже опосредовано бытием, и не может, во-первых, относиться к непосредственному, во-вторых, будет его же включать в себя. В бытии нечего созерцать, в нем нечего мыслить. Бытие – это абсолютная пустота, которая есть ничто. Теперь, дорогуша, мы попытаемся созерцать и мыслить ничто. Но как только ничто появляется, оно обретает «есть», а значит, возвращается в свою противоположность. Ничто, поэтому, есть бытие. А бытие есть ничто.  

– Ты дурак?  

– Ах! тебе не интересно, – поразился Пирожок. – А у меня так легко и солнечно становится на душе, когда я читаю Гегеля. Ты уже пятнадцать часов подряд смотришь эти глупые сериалы. Не ешь, не спишь и не трахаешься.  

– Я никому ничего не должна. Отстань. Мешаешь, мошонка.  

Пирожок схватился в отчаянии за лысеющую макушку. Слезы вскипели в его глазах, он застучал зубами.  

– Ладно. Черт с ними, с немцами. Тебе нравится палеофауна? Предлагаю включить Pagan Altar и смотреть, занимаясь петтингом, на картинки туллимонстров.  

– Что за бредни у тебя в голове? Ты бы лучше ехал на СВО или политикой занялся. Тогда я тебя зауважаю. А в своей теперешней склизкой форме ты мне противен. Знаешь, сколько таких заумных хлюпиков у меня было за семь тысяч лет? Тошнит. Нормальный надо мужик.  

Пирожок пристыжено ретировался, пошел гулять и напился водки в парке с бездомным. Дикий собутыльник глубокомысленно выслушивал его излияния, кивал, машиной опустошая угощение. Потом его приняло беспамятство.  

Тогда Пирожок вернулся домой и плюхнулся рядом с суккубом. Лилит, не обратив на него внимания, беззаботно смеялась, наблюдая как похожий на палеоантропа майор ФСБ проводит пытку крысами воителям свободной Ичкерии. После майор, разоблаченный своими же в превышении полномочий, оказывался за решеткой, где приходил к идее равенства божественной милости и божественного могущества в конкретной форме служения общечеловеческому делу прогресса.  

Пирожок стал угрюм и сдержан на следующее утро.  

Его раздражал веселый смех, беззаботность и несерьезное отношение к жизни и окружающим, присущие суккубу. Как она может дни напролет заниматься одним и тем же? Как способна жить лишенная диалектического развития? яйно, без выхода за предел, сугубо для-себя-бытием? Стыдоба!  

Выгнать он ее не мог, идти ему было некуда, да и подписанный контракт ограничивал, а применить силу к сверхъестественному существу Пирожок боялся. В общем, целыми днями он вился возле Лилит, выполнял все повеления, обслуживал нужды, а именно переключал каналы, заказывал пиццу и гонял в ларек за пивом и сигаретами. Истощенный он проваливался в сон, точно в огромный выстрел.  

Реальность вокруг Пирожка клубилась и дыбилась. Минуты тянулись каплями воды, которые падают на голову в китайской пытке. Жировые складки покинули его тело, словно тюленье стадо двинуло в миграцию. Пирожок хирел. Чах.  

Через пару месяцев остался только скелет в сморщенной желтой коже. Он все смотрел на суккуба неудовлетворенным, липким взглядом, с последней надеждой и единой мыслью в сознании…  

Душа Пирожка отделилась от тела и растаяла в ничто, потому что ни ад, ни рай не согласились принять подобную шелуху. Тогда Лилит поднялась с дивана, плюнула на печальный труп, разорвала бессмысленный договор и, обратившись летучей мышью, вылетела сытая в свободную и немую летнюю ночь.