Ничто ϟϟ

Смерть – как ароматная дынная долька – лежит передо мной с умным оконным видом; и пока обстановка в стране ощерилась свиной челюстью, пока целуют танки и молятся в автомат:  

«мы утверждаем новое господство – не как пидорское молочко старпёрского благолепия, плеши мощи и золотой мокроты, усаженной бараньими головами, но как продолжение знатной анархической традиции, наследие запорожских казаков и махновского движения, наследие тамплиеров и НСДАП».  

Если собрать волоски у самых ярких насекомых Родины и сплести из них радужную женщину, разве сравнится она (хоть будет в ней миллиард оттенков) с простой и необходимой геополитической идеей нашего фюрера о завоевании жизненного пространства?  

И пес с лебединой шеей, проснувшись, разразится электрическим лаем, пока над головой его будет тлеть желтым огнем Сатурн. И вспыхнут звезды времени в бесцветной пропасти наших психик – недвижимых, как американские секвойи и японские мхи.  

Мы обосновались на буровой платформе у иссякшего нефтяного месторождения – весь красный металл смотрел на нас глазами истории и черноморские волны свисали с неподвижности моря, как валеночки уснувшей пенсионерки. И все было так скучно и терпеливо, так терпеливо и трепетно, что становилось страшно дышать, только ходить тут, ходить на цыпочках, пока во все стороны море и ветер и чаячье дерьмо и розовые помпончики галофитов и мысли, на которых можно летать как на воздушных шариках.  

Мы – Кристальный Колдун, Гутталакс, Фея Тотенкопф и я – составили Декларацию:  

1. Вертикаль власти следует перевернуть с головы на ноги. Законы и решения на уровне анти-государства утверждаются путем всенародного голосования на диджитализированном вече (через приложение в смартфоне). Решения на уровне отдельных коммун принимаются их членами. Обязанность по координации решений между коммунами касательно общегосударственных вопросов возложена на делегатов, которые ограничены выражением утвержденных на вече тезисов. Делегаты не имеют права говорить от себя. Результат координации определяется голосованием делегатов.  

2. Расовая революция с вытеснением этнически чуждых элементов не может быть насильственной. Это ласковая расовая революция. Постепенно путем инициативного осознания сформируется класс людей, вступающих в экономические и социальные отношения исключительно с представителями своей нации. Такие люди будут иметь общую валюту и общее правительство. Это будет (анти) государство в государстве. Рано или поздно путем набора людской массы оно заменит первичное политическое образование.  

3. Будут утверждены денежные выплаты и социальные льготы для ветеранов войск Третьего Рейха и участников коллаборационистского движения на оккупированных во время ВОВ территориях, а также выплаты членам их семей до третьего поколения включительно при условии поддержки ими расовых принципов. Процессы по демонизация сил Оси, затеянные жидосталинским закулисьем, должны быть сурово пресечены. Фальсифицированная история вернет себе истинный вид. Холокоста не было. В сорок третьем был Вудсток. Без евреев.  

4. Когда и на территории Европы наступит долгожданная Арийская Весна, наша страна готова взять на себя роль часового, неусыпно блюдущего кордоны Белого Мира от набегов орд арабских и китайских захватчиков, а также осуществлять мониторинг угроз со стороны северных носителей коллективно-тоталитарной азиатской ментальности (пусть внешне это тоже белые братья, но кожа душ их черна и глаза опенмайнда сужены).  

Кроме четырех основных пунктов были также записаны ответы на ряд мировоззренческих и научных вопросов, которые составили второй раздел нашей Декларации, а именно:  

1. Как поместить 100 евреев в Мерседес? (в пепельнице);  

2. Почему в Гарлеме так много деревьев? (общественный транспорт);  

3. Как заставить пидора трахнуть женщину? (насрать ей в вагину);  

4. Почему араб в самолете не пьет алкогольных напитков? (ему скоро садиться за руль).  

Фея вышила на черном анархическом флаге слова «Flower Power» и сделала окантовку в форме листочков каннабиса и цветков мака, в центре полотна белый голубь нес в клювике радужную свастику, выражающую свободу и разнообразие в единстве народа, устремленного к миру и свету.  

Груди Феи – загнутые рога, а отпечатки пальцев – золотые рыбки (их скользкие тушки не уловит ни один мусорской дактилоскопист), она – душа нашего движения, его раскаленный центр, пышущая жаром маковая головка, ее дети родятся в новом мире, который будет счастлив, расово чист и наполнен магией.  

Потом Гутталакс придумал фонтаны, его сны были каррарского мрамора, они сгустились в правильные эдельвесовидные формы, в белые мандалы, в которых журчала ключевая вода и в пенных струях рождались радуги похожие на стручки чистотела. Мы входили под водяные своды, и все пришлое, вся ложь цивилизации после 45-го года исчезала, низвергаясь в медленно шуршащее море. И когда в нас остались только Разум и Воля, Кристальный Колдун предложил разбить сад полный экзотических растений, сад невянущих цветов через которые мы могли бы поведать всему миру о наших идеях.  

И в каждом букете, в каждой корзине, в горшочке, которые мы переправляли на большую землю (пользуясь дронами) лежала наша Декларация в ожидании бережных и чутких умов, готовых взрастить ее из малого семечка в великое мировое древо Иггдрасиль. Вы – сухие и ломкие – внемлите тем, кто наполнен темным жиром золотой ночи, кто разрывает себе грудь и вскармливает, как пеликан, потусторонней жизнью клыкастое детство.  

А вы замечали, что шлемы ОМОНа напоминают фекальные мешочки птенцов? Спеленатые мембраной комочки кала при их появлении, которое происходит сразу после кормежки, берет в клювик птица-родитель и уносит подальше от гнезда, чтобы запахом отходов не привлечь хищников. У усмиряющих уличные беспорядки героев эти мешочки забыты и печально поблескивают на видном месте.  

Пусть я и живу по другую сторону границы-поребрика, но именно такие шлемы были на спецназначенцах, которые однажды утром на катерах пожаловали к нам на платформу. Их сопровождал переданный немцами вертолет-амфибия, он описал несколько кругов, держась на приличном расстоянии от буровой. Странно, что с 91-го года украинскому государству не было никакого дела до этого заброшенного угла, но как только здесь появилось что-то прекрасное, его сразу пытаются задвинуть под половицы.  

Нам пришлось расчехлить пулеметы. Наши прадеды сохранили махновские «Максимы», наши деды не продали «Шмайсеры». Мы провели краткую медитацию, настроили чакры и стали палить в свинороботов Кали-юги. Катера замедлили ход и замерли вне досягаемости наших выстрелов, командиры переговаривались через рации. В мегафон с вертолета звучали призывы сложить оружие.  

– Мне надо спуститься к воде! – вдруг закричал Гутталакс. – Что-то из моря посылает мне астральные колебания. Оно говорит, что к нам плывут водолазы с взрывным устройством. К тому же, сюда движется баржа с САУ. Они будут обстреливать нас, если не сработает взрывчатка. Именно так они отвоевали остров Змеиный.  

На веревках Гутталакса спустили к шелушащемуся морю, он что-то зачерпнул из волны, и когда мы снова его увидели, в руках у него блестела галлюциногенная рыбка сарпа.  

– Она сказала мне, – объяснил Гутталакс, – что готова принести себя в жертву ради нашего спасения, потому что природа разделяет убеждения национал-социалистического анархизма. Видовой расизм и безвластие это главные ее принципы. Рыбку нужно зажарить и возложить как религиозную жертву на алтарь перед статуей фюрера. Ее дух отправится к его духу и спросит совета, тогда мы увидим выход из ситуации.  

Мы бросили кости, и заниматься готовкой выпало мне. Вы помните кельтский миф о Финне Маккуле и Лососе мудрости? Именно так со мной и случилось – я обжег палец и, чтобы унять боль сунул его в рот вместе с прилипшим кусочком размягченной от жара плоти. А может, плоти там не было, хватило просто прикосновения, и вещество, заключенное в рыбе, подействовало через кожу, – так, например, Джими Хендрикс перед выступлениями клал марку под повязку на лбу.  

Начало трипа было сплошь соткано из разноцветных фрактальных фигур, которые быстро кружились и перетекали друг в дружку, тяжелые и горячие как новорожденные молоты. Затем я оказался среди богов.  

Это было бессознательное мира, его изнанка, где сходятся нити, составляющие узор реальности. Некие высшие существа дергали за эти нити, определяя и направляя людей. В сознании мира эти потаенные существа были представлены как культура, цивилизация, идеология. Любая традиция – была таким существом.  

И ужас прошиб меня, потому что стерлась грань между жизнью и небытием. Черви, точащие покойника, или мысли, вызываемые во мне, чуждыми моей сущности потусторонними тварями имели равное значение. И черви и мысли обладали активностью, я же был пассивен и пуст сам по себе. Дистиллят, в котором резвятся падальщики, питающиеся плотью либо духом (вытесняемым из меня ничто).  

Мне ничего не изменить, ничего не сделать из себя, я только могу сам управляемый комбинировать элементы, совершать их законные преображения, но сам навеки пребываю нигде и невидим, немыслим, неощутим. Да уж, осознанность – это ад.  

– Помогите нам! – закричал я.  

И тогда боги-падальщики оставили свои дела по мироустройству, они сгрудились вокруг меня и стали показывать цепочки причин, которые могли бы привести к нашей победе. Чтобы вызвать вариант реальности, где врагов испепелит ракетный удар, нужно было почесать левую пятку запеченным лобком повешенного и выкрикнуть фразу «автопроклу сльф мблвазь». Чтобы навести на них пляску св. Витта, необходимо под одну из песен Монеточки слизать с ануса крокодила горку сернистого калия.  

Вот поэтому правительство изолирует сумасшедших и запрещает психотропы – спонтанные, бессмысленные действия могут перевести реальности на иные рельсы, туда, где есть магия и чудеса. Управлять таким миром будет крайне затруднительно.  

Но так много столпилось вокруг богов, что места свободного не осталось и даже желтые капли пота на их складчатых жирных шеях были украшены ликами древнеславянских идолов. Человек точно лишний здесь – стеклянный фундамент погребенный кумирами. Да и не было людей вокруг. Не было жизненного пространства.  

Я стал отталкивать этих существ, но это их только раззадорило, и уже внутри меня, как трюфели, стали самозарождаться небожители-паразиты. Они раздирали тело мое на части и, пронзенный болью, я забыл обо всем. Стертый, уничтоженный ими, я ощутил свободу от себя и от мира сквозь тиски тотальной причинности. И это возвращение к первозданному состоянию наполнило сердце большой любовью.  

С благожелательным вниманием (как смотришь на жуков или водоросли) взглянул я на кишащих вокруг богов и увидел их полностью, каждого – абсолютно, и, когда взгляд мой проходил сквозь них, они растворялись, лопались, познанные (любовью) и потому больше уже не боги.  

Когда я очнулся, закат был сиренево-ал. Рядом со мной сидел, опершись спиной о сложенные якорные цепи, Кристальный Колдун. Он медленно жевал чью-то руку туго обтянутую влажной черной резиной. Колдун был маньяк. До переезда на буровую он выращивал в своей квартире успокоительные и лечебные травы в черепах им же угандошенных полицаев.  

– Как обстановка? – спросил я.  

– Мы отбились от водолазов, – безмятежно ответил он. – Я превратил их в бирманские аптечные гирьки для взвешивания опиума, но одного зарезал ради удовольствия. Артиллерия на подходе. Скоро они начнут обстрел. Как прошел твой трип?  

– Хорошо. Я теперь знаю что делать. Дай бумагу и шариковую ручку. А лучше – мой ноутбук. И помоги выбраться наружу.  

Мы вчетвером сидели в лучах зелено-фиолетового солнца и смотрели как винтики в камуфляже занимаются наводкой крупнокалиберки. Я открыл ворд и написал следующее: «Самоходная артиллерийская установка (САУ) – боевая машина, представляющая собой артиллерийское орудие, смонтированное на самодвижущемся (самоходном) шасси и предназначенное для стрельбы с закрытых позиций и непосредственной огневой поддержки танков и пехоты в бою».  

Ничего не произошло. Тогда я добавил чуть-чуть любви:  

«Самоходная артиллерийская установка (САУ) – страстная боевая машина, представляющая собой желанное артиллерийское орудие, смонтированное на бесподобном самодвижущемся (самоходном) шасси и предназначенное для пленительной стрельбы с обалденных закрытых позиций и непосредственной обворожительной огневой поддержки ласковых танков и драгоценной пехоты в благополучном и то́повом бою».  

Тут Фея подскочила и указала пальчиком на линию горизонта:  

– Ура, братья, на барже пусто.  

– Я вижу в бинокль изумленные лица военнослужащих, – выкрикнул Гуттлакс.  

Мои руки снова легли на клавиши.  

«Военнослужащий — изумленнное лицо, исполняющее праздничные обязанности, связанные с прохождением охуительной военной службы, которая призвана решать кайфовые задачи в сфере игривой безопасности и безоблачной обороны дражайшего государства, и в связи с этим обладающее специальным конфетным правовым статусом».  

– Солдаты тоже исчезли, – зиганул с двух рук Кристальный Колдун.  

Я продолжил писать.  

«Государство – задорная политическая организация господствующего класса ебической страны во главе с чудесным правительством и его богоразмерными органами, имеющими озорной задачей защиту оптимистичных интересов этого одаренного класса и нежное подавление его классовых противников, а также сама пиздатейшая страна с такой клёвой организацией».  

Мои побратимы смотрели, как я набираю текст.  

– Где мы теперь? – спросил Гутталакс.  

– Мы здесь, – ответил я и написал следующее:  

«Смерть – как ароматная дынная долька – лежит передо мной с умным оконным видом; и пока обстановка в стране ощерилась свиной челюстью, пока целуют танки и молятся в автомат:  

«мы утверждаем новое господство – не как пидорское молочко старпёрского благолепия, плеши мощи….......  

………………………………………………………  

………………………………..  

………….........  

…….....  

…........