Игра

– Что толку в женской груди? Вот если в процессе эволюции в человеческой популяции появятся буфера, сросшиеся в бублик, в них можно будет разгонять и сталкивать элементарные частицы. В таком случае грудь приобретет научную ценность, а так это два мясных таракана. Лучше их прижигать в начале полового созревания, как в Германии 30-х всем новорожденным удаляли аппендикс. А в женщине необходимо ценить не внешность, а душу. Ты согласна со мной, моя кошечка?  

– Конечно, ласковый мой. Ты так умен и трепетен, что мне хочется одновременно смеяться и плакать и танцевать под мистический дрим-поп, будто я алмазная демоница. Подобных чувств не случалось со мной с 1992 года, когда я впервые прочитала рассказы Сорокина. В тем времена я была молода, была ветрена и жестока и только начинала бизнес по продаже легальных ПАВ. Сейчас мне за пятьдесят, и я ищу приемника для управления моей кратомовой империей. Сама я планирую улететь на Гоа и проведу остаток дней, медитируя в ашраме.  

– О, ты прекрасна! Как мило подрагивают мочки твоих ушей, когда ты пьешь кьянти. А эти аристократичные вены на тонких кистях! И голос – как белый, обтекаемый беспроводной наушник. Со всем презрением к плоти, говорю я тебе – ты невероятна. Пусть раньше именно это монашеское презрение толкало меня в объятия зрелых женщин, но с тобой все иначе. Некая неописуемая духовная нить была протянута меж нами и, когда я подошел к тебе после собачьих боев, мы заметили ее оба. Мы нюхали кокаин в киевском отеле им. Героев Крут, и ты была великолепна, как греческая богиня, склоненная над зеркальцем со свернутой в трубочку стодолларовой купюрой. Но прошу простить меня, дорогая, мне самому что-то нужно припудрить носик. Я через секунду к тебе вернусь.  

Жакомо поднялся из-за золоченого столика и, улыбаясь даме, отправился в уборную. Там, стоя у зеркала, он ополоснул лоб и щеки, и довольно взглянул на свое худое вытянутое лицо, обрамленное золотистыми кудряшками. Он развел губы, сморщился и, милое мальчишеское личико превратилось в смешную неприятную рожицу.  

– Меня нет! Меня нет! Меня нет! – тараторил он, как заведенный.  

Тихо шептал.  

– Я буду богат. Буду богат. Богат.  

Лицо его покраснело, и по коже растекся жар, похожий на липкую сахаристость. Член альфонса напрягся, и внизу живота запульсировала голодная радуга. Неожиданно Жакомо выскочил из уборной и бросился наискосок через зал ресторана. Он увидел удивление возрастной миллионерши и понял, что все погибло.  

– Пока, любимая. Срочные дела, – крикнул он.  

Лицо женщины приняло оскорбленный вид. Надежды не оставалось. Он больше с ней не встретится никогда. Тем не менее, ничего поделать с собой Жакомо не мог, темная сила инстинкта бытия, доказательства себе же собственного существования влекла его, как попавшуюся рыбешку.  

Подогреваемый нелегкой судьбой Жакомо, заезд его пронял город. Он гнал 120 по темным улицам, по светлым улицам, по золотым, звездным, помидорным и прочим.  

Он вбежал в ампирную квартиру-сталинку с высокими потолками, включил розовую подсветку на китайской лампе и замер перед стеной, увешанной фотографиями так, что не было свободного места.  

С фотографий смотрели молодые мужчины и женщины в полицейской форме. Некоторые фото изображали легавых в обрамленных цветочной массой открытых гробах. Были также гранитные плиты с выгравированными лицами.  

Брызгая слюной, Жакомо выдернул член из ширинки и при этом рванул его так, что едва не порвал уздечку. Рука его яростно терла промасленную мочой и потом плоть, и вскоре упитанные пряди молофьи вылетели, как стрижи-альбиносы, выскользнули из губок и разбрызгались на Александру Олещук, Максима Зарецкого, Таисию Татарин, Романа Стахова и Андрея Боярского.  

– Будь я проклят! Так сплоховать!  

Оргазм перетек во всхлипывания. Жакомо с силой хлопнул себя по щеке. Потом – еще пару раз для верности. Он почувствовал виноградно-сырный запах потного пениса у лица. Ладони были липкими от подсыхающего семени. В расстроенных чувствах Жакомо взял с диванного подлокотника VR-очки, настроил подключение к телефону, надел их и вошел в игру.  

***  

Моя сухость и скованность раздражает людей, но, если бы хоть кто-нибудь из них знал сколько сил трачу я на поддержание этой маски добропорядочности, с каким трудом скрываю в себе распирающие меня абсурд и безумие. О, как это опустошает день за днем стреноживать жажду убийств и подлостей. С превеликим удовольствием я бы залил метилртуть в бутылочку для кормления новорожденного или превратил армию патриотов в похотливых крылатых щитней. Я воображаю себя бессмертным существом, через которое проходят любые удары, не встречая сопротивления и не нанося вреда. Город за городом я очищаю материк от людей.  

Фантазии помогают мне стравить напряжение, иначе я был бы обречен на потерю себя, а скорее всего, совершил бы убийство или самоубийство. Творчество – единственный уголок свободы в моей жизни. Все остальное определено окружением. Даже говорить о том, что люблю, я не могу без риска напороться на статью УК. Творчество – уголок свободы, но не покоя. Некоторые мои мысли удивляют меня. Впрочем, ни одна не пугает. Моя ненависть при всем ее болезненном виде имеет здоровые корни.  

Итак, фантазии. Я включаю телефон, захожу на левое мыло и набираю в строке с адресатом следующее: sbu_cu@ssu. gov. ua. В шапке письма я указываю: «СРОЧНО!!!! Я ЗАМИНИРОВАЛ МОЗГ АЛЕКСАНДРА СЫРСКОГО!!». Далее пишу без капслока:  

«Обратившись (попеременно и одновременно) печеным яблоком, рогатой мишенью, гнойным жемчугом, банановым слизнем, смоляной ясностью, апофатическим велосипедом, трехглавым бычьим царем, красным листоносом и прочими я обманул ваши жучки и радары и проник в спальню главнокомандующего, где, приняв свой истинный облик, изготовил специальную смесь из грудного молока 16-летней матери, жидкого вегетарианского кала и стружки хозяйственного мыла.  

Жидкость была взбита капучинатором до образования обильной пены, которую я поместил в ушную раковину Сырского и вдул ее ему во внутреннее ухо. Эта метафизическая взрывчатка принудительно вводит жертву в унмани авастха медитацию. Ум генерала отныне спокоен и пуст. А если он попытается о чем-то подумать, то услышит в голове тихое тиканье, которое будет нарастать с каждой мыслью. В случае, вдруг Сырский не остановится, его мозг взорвется.  

Именно, этим и объясняется отсутствие успехов на фронте».  

Я отправляю письмо, вынимаю симку из телефона и сжигаю ее на горящей щепке Пало Санто, сам телефон я выбрасываю в заросший панский пруд около автодрома. Домой в вечерних сумерках я возвращаюсь опустошенный с грустью, что эта пустота временна и для ее поддержания мне приходится прилагать какие-то действия. Мир (в отличие от небытия) не может предложить ничего, что могло бы заполнить меня целиком.  

Дома я захожу в игру.  

***  

Оставляя на сочных одуванчиках мазутные отпечатки, Иваныч, специалист по нефтяному крекингу бежал по росистому полю дезориентированный и мрачный после прилета в перерабатывающий завод украинского беспилотника. Перед ним голубела в густую даль утренняя степь, чем-то напоминающая бескрайние морские просторы. Воздух был свеж и резок, пахло гарью. Широкий черный столб дыма валил за спиной работника.  

Иваныч ощутил боль в сердце, он тяжело сел на траву, зачерпнул ломкие водянистые листья мозолистыми руками, раздавил их и растер по лицу.  

– Что же творится в мире?! – заплакал он. – Чтобы брат пошел на брата? да еще этой зарубежной техникой подлой бьет! Раньше витязи скула к скуле в широком поле сходились…  

В глазах у него все было размазанным, приходилось прилагать усилие, чтобы предметы не двоились. Иваныч осознавал свое болезненное состояние, поэтому, когда перед ним появилась первая фурри-девочка, он принял ее за галлюцинацию и особенно не удивился.  

Девочка поднялась из легкой ложбинки в травах, где она пряталась. На ней был костюм лисички. И хотя лица Иваныч не видел за тяжелой меховой маской, однако, по худобе и росту он точно определил, что в костюме находится подросток.  

Следом за лисичкой появился тигренок, потом два волчонка – зеленый и фиолетовый с эмо-челкой, хаски в черном чокере с низкопосаженной большой грудью. Весь этот зоопарк подошел к контуженому работяге и уселся перед ним полукругом.  

– Привет, ребята, – рассмеялся Иваныч.  

– Привет, двуногий гандон, – пискнула лисичка.  

– Ты окружен, – рявкнула хаски, – бессмысленный спермобак. Наши ждут в засаде вокруг каждого крупного завода и будут отлавливать вас по одному. У нас есть досье на любого, кто причастен к разрушению планеты.  

– Если медведь хочет, что-то сделать, – провизжал тигренок, – что-то создать, он всегда делает берлогу. Если кролик – то копает норку. Орел вьет себе гнездо в скалах. А что бы ни пытался сделать человек, с какими угодно благими мыслями, у него получается тюрьма, только называется она каждый раз иначе.  

– Вегетарианство – добавил зеленый волчонок, – причиняет живому боль, поскольку растения обладают чувствительностью.  

– Наиболее безвредная форма питания, – резюмировал фиолетовый волк, – это каннибализм. Убивая людей, мы не наносим планете вреда, а даже наоборот избавляем ее от негативных последствий связанных с производством благ, которые данный человек может потребить в течение своей жизни.  

Иваныч свободно и бесхитростно засмеялся. Девчачьи голоса фуррей плохо сочетались с кровожадностью их идей.  

– Да вы это, заигрались, деточки. Эй! эй! что вы такое делаете?  

В руках зверообразных детишек появились топорики из челюстных коровьих костей. Волки надели на кулачки в качестве кастетов полые рога и выскобленные копыта. Они встали и, весело подвывая, надвинулись на Иваныча.  

Спустя полчаса одуванчиковый лужок преобразился в мясное месиво. Сытые фурри в окружении мух и ос, устилающих, как крем, куски плоти, сидели в телефонах. Их пальчики прыгали по экранам. Они были сосредоточены на игре.  

***  

Ощущая в других холод и пустоту, страдая безмерно от их непохожести на себя и отчаянно нуждаясь в любви, Петр решил создать голема-сексраба.  

Семь лет подряд он брил свое тело наголо, размалывал волосы в муку и собирал ее в трехлитровые банки, куда также добавлял кал, обрезки ногтей, слюну, сперму, пот, сопли, содержимое волдырей, рвоту, смегму, удаленные родинки и гной из прыщей. Тщательно перемешав кашицу, он помещал внутрь каждой банки сгенерированную ИИ фотографию голенькой Ани Тейлор-Джой в соблазнительной позе, потому что хотел, дабы именно на нее походил голем. Банки затем ставил в холодильник. Чтобы помимо правильной телесности также наделить создание необходимыми психическими свойствами, он три ночи подряд читал ей ради ковки мистического характера стихи Мирры Лохвицкой и проходил от лица зарождающейся очаровашки 16-тифакторный личностный опросник Кеттелла.  

Когда вес банок достиг веса средней женщины, Петр вылил их содержимое в дубовую бочку, где раньше выдерживал коньяки. На боках бочки он начертал золотые тетраграмматоны, а внутрь опустил на проводе колонку, откуда лились каббалистические заклинания. В желтовато-коричневую массу Петр также закопал живую ощипанную птицу, которая должна была стать эмбрионом голема-женщины. Ожидая, пока оттуда родится большеглазая красотка из его грез, он примостился в подвале рядышком с бочкой и, чтобы скоротать время, включил на телефоне игру.  

***  

Среди пустынных льдов – плавных и щетинистых, округлых и острых, выпученных и вдавленных, ажурных и монолитных, широких как листья кувшинки и тонких как на стебли верблюжьей колючки, среди льдов солнечно-искристых и льдов матово-серых, льдов как диснеевские замки и льдов как китайские заводы  

сидели за круглым дубовым столом облаченные во фраки степенные викторианские джентльмены с аккуратными каштановыми бородами. Были они дородные и телосложением напоминали плюшевых мишек, на шеях чернели галстуки-бабочки, а в руках дымили сигары или висели чётки.  

– Приветствую вас, члены энтомологического клуба! Рад видеть всех здесь и особенно приятно мне присутствие на нашем скромном заседании господина Р., который только что вернулся из экспедиции на остров Калимантан и великодушно согласился поделиться наиболее поразительными результатами своей поездки (так сказать, в узком кругу друзей) прежде чем представить подробный отчет перед Лондонским королевским обществом. Итак, передаю слово господину Р.  

– Дорогие друзья, мне лестно оказанное внимание и спешу признаться, что меня побудило обратиться к вам (прежде чем влить свои знания в струю официальной науки) особое затруднение, заключающееся в необходимости дать наименование некоторому виду жуков. В силу уникальных особенностей этого вида – я предвижу, что будет оказано колоссальное влияние на наше общество и науку – мне бы хотелось представить вид под именем, отразившим наиболее полно силу и мудрость британской короны, а также кропотливый труд научных мужей, способствовавших возвышению нашей нации в этом столетии, которое по праву называем мы просвещенным.  

(бурные аплодисменты)  

– Господин Р., выражаю признательность вашей предупредительности и не премину со своей стороны заметить, что проблема правильного поименования биологических видов крайне важна и имя животного не должно нести политической ангажированности. Печальный пример с Anophthalmus hitleri подтверждает мою правоту, ибо неприметный жук-жужелица, обитающий в словенских пещерах, из-за неудачного названия уже находится на грани вымирания, будучи предметом страстного коллекционирования в среде неонацистских группировок.  

– Итак, дорогие слушатели, после спаривания родительских особей длящегося 16, 9-34, 56 часов самка жука производит кладку яиц, помещая их на побеги цветковых растений, в особенности орхидей и раффлезий. К моменту начала цветения из светло-малиновых яиц появляется личинка, напоминающая стекловидное рисовое зерно. Личинка покрыта липкой жидкостью и издает цветочный аромат сходный с запахом цветка, но обладающей большей интенсивностью, поэтому при приближении опылителей, таких как пчелы, мушки бабочки или другие формы жуков личинка прикрепляется к их тельцу и отправляется в странствие, во время которого она активно исследует окружающий мир, обладая с момента рождения весьма развитым зрением. Ее цель – получение зрительных образов хищных видов, их она использует как сырье в следующей стадии жизненного цикла, а именно при производстве химеры.  

– Уважаемый сэр, прошу разъяснить, является ли на данном этапе насекомое паразитическим существом, образует ли оно с хозяином пару или каждый из них пребывает в себе самом обособленной монадой, не имеющей контакта с близким соседом?  

– Благодарю вас за вопрос, господин У., и спешу удовлетворить ваше благородное научное любопытство. Подобно меланезийскому крабу, преодолевающего водные пространства между мелководьями, окружающими острова, посредством несомого течением кокосового ореха, личинка открытого мной пока что безымянного вида, принадлежащему отряду жесткокрылых семейства пластинатоусых (а именно такой классификации я придерживаюсь) не вступает в прямые связи с носителем, а также никак не корректирует его поведение, однако, сродни тому как в высокоразвитом человеческом обществе ряд членов, не имеющих контактов друг с другом, находятся в косвенных отношениях симбиоза, способствующих коллективному благу, даже если члены эти испытывают к друг дружке пылающее чувство ненависти либо презрения, но также и в мире природы я не стал бы исключать подобных связей вазимовыгоды не только между личинкой, цветковым растением и насекомым-носителем, но и в более общем смысле на уровне биоценоза.  

(снова аплодисменты)  

– Но, полно, полно. Позвольте мне продолжить. Благодарю. Набрав достаточное количество зрительных образов хищных тварей, коими бог в своей непознаваемой мудрости населил…………………………………………………………………………  

…………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………. … благословенную нашу землю, личинка покидает насекомое-носителя. Для этого ей нужно обнаружить место, где в относительной безопасности находится свежий труп животного либо туземца (очень часто личинка занимает кладбища местных племен), который она будет использовать для питания, поскольку ей требуется колоссальная энергия, чтобы создать существо, составленное из частей виденных личинкой исчадий тропического леса, возможно, никем из белых людей еще не описанных, не встреченных и даже не представимых. Так вот этих совершенных биоманьяков, прирожденных убийц, занимающих вершину пищевой цепи, личинка соединяет в одну поистине дьявольскую тварь и творит себе покровителя и защитника. По мере поедания гниющего мяса она отращивает апокалипсического зверя из задней части и, когда он достигнет размеров лепестка розы, будучи уже полностью сформированным, чудище отделяется и питается теперь само по себе, выказывая при этом личинке максимальное расположение и, возможно, находясь под ее частичным ментальным контролем.  

– Однако, сэр, этот живой организм с уникальнейшими способностями может быть использован в оборонной промышленности для производства универсальной боевой машины путем соединения наиболее действенных частей различных, представленных ему механизмов. У меня возник закономерный вопрос – может ли личинка создать нечто из фантазии, не имея перед глазами функционирующего прототипа и руководствуясь только определенной целью. Таким образом, мы смогли бы опередить прочие государства и достичь таких гипотетических технологий как телепатические контакты с адом, сверхсветовые двигатели и редактирование генома методом CRISPR/Cas9.  

– Позвольте, я отвечу за господина Р. Как это великолепно доказал философ Иммануил Кант, разум не имеет возможности выйти за пределы чувственных данных, следовательно, ограничен информацией, передаваемый сенсорными органами в мозг, а также априорными формами восприятия, а именно пространством и временем. Личинка не способна углубиться в ноуменальное, слабо развитые интеллектуальные способности не дадут ей произвести действия синтеза и анализа, ибо в психике насекомого отсутствуют необходимые категории.  

(молчание)  

– Однако, друзья, продолжим. Дальнейшая жизнь личинки после создания защитника сладка и невероятна. С помощью хозяина она передвигается между цветочными полянами, объедая их и тираня. При этом личинка источает слизистую субстанцию, которая жизненно необходима для метаболизма ее химеры, как кристаллы соли для горной козы.  

Далее личинка проходит стадию куколки в желудке химеры, которая за несколько недель до начала окукливания перестает принимать пищу, а стенки ее желудка не выделяют более пищеварительный сок. Химера рыскает по окрестностям, она ведет себя беспокойно – скрывается в горных пещерах, где ищет в породе драгоценные камни, она промывает речной песок в поисках золотых самородков. Все это она поглощает и, когда желудок ее превращается в своеобразный золотой фонд, личинка вползает внутрь химеры, строит себе колыбельку из самоцветов и золота и становится куколкой. Тогда химера-шатун приближается к людским поселением, около коих она умирает, а гниение ее обнажает костяк вкупе с собранными дарами земли, что присваиваются туземцами для обмена на металлические топоры и стеклянные бусы. Дальнейшая жизнь личинки мне неизвестна.  

– Не хотите ли вы сказать, что те сокровища, которые отправляются в Европу из заокеанских колоний, могут содержать в себе пронырливого жука-агрессора? В таком случае, это может быть план – коварный и изощренный прожект, согласно с которым личинка, используя мощности Британской империи, имеет цель распространиться по всему земному шару от исследовательских баз в Гренландии до сердца австралийской пустыни.  

– Вполне возможно, милый сэр, что в планы личинки входит захват не мира, а только лишь человеческого вида – или даже наиболее блистательной его части. Кто мы, господа, с вами? Люди мы или нет? Есть ли у нас мандибулы, развитые в рога? Сражаемся ли мы за самку, уцепившись за ветвь дубового дерева? Сосем ли цветочный сок и живицу?  

– Друзья, я спешно предлагаю привнести в зоопсихологию феноменологический метод, а именно базовая моя идея такова, что психика существа имеет точное воспроизведение в его внешней активности. Выделив основные свойства поведения зверя, мы сможем реконструировать его сознание и вжиться в него по этим вехам. Собачья мысль сродни молнии, мысль неторопливой мидии – долгий гудящий вал. Мы сбросим колодки рациональности и сделаем первый шаг в удивительную и прекрасную Вселенную нейроотличий, а также свободной самоидентификации не только в вопросах религии или гендера, но даже в выборе способа функционирования своей психики. Скажите, сэры вам нравятся рога и крылья?  

Закончив речь, джентльмен встает из-за стола и ползет по льду, приставив к лбу кулаки с оттопыренными мизинцами, он скидывает фрак и обнаруживает прозрачные жилкованные крылья, расправляет их и улетает с грузным жужжанием.  

Другой джентльмен тоже поднимается, по-пингвиньи семенит он к лазурной воде и ныряет вглубь. Под водой видно его ловко извивающееся тело.  

Третий джентльмен с тигриным рыком запрыгивает на стол, и остальные разбегаются во все стороны, наследую манере разных зверей и птиц.  

Конец.