Предоставление

«Поистине жизнь дает жизнь, а ты, мнящий себя дающим, всего лишь свидетель».  

Часть I  

РедактироватьЗабавно, что одна вещь может иметь так много значений для разных людей. Возьмем для примера полнолуние. Для многих полнолуние — самое романтичное время в месяце: время, когда они могут проводить время, наблюдая за ночным небом или играя в пустыне, греясь в его серебряном свете. Для некоторых людей полнолуние — лучшее время для сбора трав и растений, необходимых для приготовления зелий. Для некоторых неудачников — таких как профессор Люпин — полнолуние означает горе, боль, страх и потерю человечности, которые обрушиваются на них без каких-либо возможностей спастись.  

— Еще один пример — шрамы, — размышлял Гарри. — Шрам на лбу означал многое. Сначала он символизировал свободу от страха, победу чистой любви над тьмой и жертвоприношение матери сыну. По мере взросления смысл менялся. Это оказалось нежеланной славой, связью со злом, болью и несчастьем, поскольку я вынужден был смотреть, как каждая из жертв страдала и умирала от руки моего врага. Но для остального волшебного мира этот шрам означает надежду на то, что тьму можно победить, какой бы сильной она ни была. Это также означает ответственность. Что я должен еще раз спасти волшебный мир от тьмы, хоть я не знаю, как это сделать.  

Гарри мысленно рассмеялся.  

— Я говорю, как Фродо, — думал он. — Но, в отличие от него, я никогда не выбирал нести это бремя. И у него всегда был свой Сэм, а я терял друзей одного за другим. Это все моя вина! Если бы я только был сильнее... — Крупная слеза скатилась из уголка его глаза, когда он вспомнил о своем лучшем друге.  

— Гарри?  

Гарри поспешно вытер слезу. Он поднял голову и увидел, что мадам Помфри принесла ему пузырек с зельем. Он сразу понял, что это было зелье сна без сновидений. Черт, он не мог нормально спать без него с пятого года обучения. После нескольких смертей, последовавших за Седриком. Большинство из них были его ближайшими друзьями, и они умерли из-за близости к нему. Как он сможет спасти мир, если не сумеет спасти своих друзей? Когда он не смог спастись?  

— Гарри, выпей это. Тебе нужно немного отдохнуть, — уговаривала его мадам Помфри, протягивая ему пузырек.  

Гарри без суеты выпил и лег. По крайней мере, он мог забыться ненадолго.  

* * *  

Через некоторое время он проснулся. Он знал, что находится больше не в лазарете. В этом месте было темно и сыро. Он, должно быть, в комнате своего любовника.  

— Гарри? — Знакомый голос мягко позвал его. Странно, подумал Гарри. Суровый мастер зелий ни разу за все несколько месяцев отношений с ним не проявил мягкости, даже когда они оба нежились в посторгазменной расслабленности. Но опять же, именно поэтому Гарри и выбрал его — потому что его возлюбленный не был склонен к нежностям, а Гарри не был привычен к мягкости. И таким образом он пошел к тому, кто, как он знал, будет обращаться с ним так же, как и прочие — с резкостью и насмешливо. Резкость правдивее нежности, и насмешки не позволяют ожидать большего, в отличие от похвалы.  

Кроме того, люди, которые его любят, в конце концов умрут. Как и его родители. Сириус. Симус. Рон. О Боже. Осознание произошедшего ударило его, словно внезапно обрушившаяся тонна кирпичей.  

— Гарри? — Голос позвал его снова, и на сей раз в нем отчетливо звучало беспокойство. И беспокойство Снейпа разочаровало его, ведь Снейп никогда прежде не проявлял его к нему, но теперь он тоже изменился, как и весь остальной мир. Исчезла единственная надежная опора, на которую он мог положиться. Гарри заплакал.  

— Гарри? В чем дело? Что-нибудь болит?  

— Да! — закричал Гарри. — Да, да! Все болит. Все!  

— Где? Как? Тебе нужны зелья? — Итак, снова забота. Жаль. Гарри продолжал плакать. Он никогда не хотел, чтобы Снейп жалел его.  

— Никто не понимает, — прошептал он, вытирая слезы и стыдясь того, что сломался перед своим заклятым врагом и партнером по постели.  

— Гарри… — Снейп обнял его. — Гарри, милый, пожалуйста, поговори со мной.  

Любовь, любовь... Гарри не хотел быть любимым. Гарри не хотел, чтобы кто-то снова умер из-за него.  

Он вырвался из объятий возлюбленного.  

— Любовь? Любовь? Не люби меня! Никогда не люби меня! — Он был в истерике.  

Снейп крепко обнял его, отказываясь отпускать, хотя Гарри и пытался освободиться. Наконец Гарри поддался объятиям и выплакал всю свою боль.  

— Мне жаль. — Гарри фыркнул. Он лежал рядом со Снейпом, а рука того обнимала его за талию.  

— Все нормально. — Снейп притянул его ближе и прижал голову Гарри к своей груди.  

Гарри не ответил. Одна его часть была рада неожиданной перемене поведения Северуса, но другая, бóльшая, была напугана и сбита с толку.  

— Твоему телу нужен отдых, Гарри. Спи. Завтра все будет хорошо, — успокаивающе говорил Снейп, пока ладонь мягко выписывала круги по спине Гарри.  

Слишком уставший, чтобы думать, Гарри подчинился и впервые за последние годы заснул без зелья.  

* * *  

Гарри проснулся отдохнувшим и успокоившимся. Нежность его возлюбленного, как бы он ни старался ее ненавидеть, определенно сотворила чудеса с его сломленной душой — возможно, потому, что в его жизни нежности было мало. Он чувствовал себя менее напряженным, менее подавленным, как будто какая-то часть бремени была сброшена. Но, конечно, размышляла более циничная часть его мозга, это неправда.  

— Это просто еще одна иллюзия, которой жизнь одарила меня. Так же, как иллюзия, что магии не существует. Или что Хогвартс — самое безопасное место на Земле.  

— Или что ты непобедим.  

— Кто это сказал? Я, конечно, никогда не думаю, что я непобедим...  

— Что?  

— Замолчи.  

— Почему я должен?  

— Потому что ты не прав!  

— Нет.  

— Ты неправ!  

— Нет.  

— Ты!  

— Я не...  

— Замолчи!  

— Нет.  

— Замолчи!  

— Нет.  

— Замолчи!!! — Гарри закричал. — Замолчи! — Он закрыл уши руками и продолжал кричать.  

Снейп вбежал в комнату и обнял его.  

— Гарри, Гарри, все будет хорошо. Ш-ш-ш... — Он стал гладить его по спине и тихо говорить слова утешения.  

— Я больше не могу, — всхлипнул Гарри.  

— Я знаю. Все будет хорошо, Гарри. — Снейп поцеловал его в голову.  

— Ты лжешь.  

Тот не знал, что ответить. Он знал, что Гарри был прав — он лгал. Даже Дамблдор не смог бы сказать иначе. О Боже! Чего бы он только ни отдал, чтобы облегчить боль Гарри, чтобы пообещать ему, что больше не будет ни боли, ни слез, ни потери. Снейп мысленно плакал от своей беспомощности.  

Несколько мгновений спустя, когда Гарри крепко уснул, одурманенный сильнейшим зельем сна без сновидений, Снейп вышел из подземелья и отправился в место, где никогда не бывал двадцать пять лет.  

Он пошел в часовню.  

* * *  

— Я думал, ты атеист, Северус. — Дамблдор вошел в маленькую часовню и сел на переднюю скамью. Это место было заброшено в течение сотен лет с тех пор, как возникла Инквизиция — причина, по которой магглы и волшебники пошли разными путями. Магглы отвергли их, пытали и убивали ради своей религии. Вот почему это место было заперто: слишком священное, чтобы его разрушать, потому что это место было наследием Основателей, но бесполезное, потому что волшебный мир покинул веру и ее законы. Когда Дамблдор стал директором, он прибрал и открыл это место. Пришло всего несколько человек.  

Когда пришел Дамблдор, Снейп стоял на коленях перед алтарем, как раз заканчивая свою не очень святую молитву и наслаждаясь спокойствием этого места.  

— Я, — ответил он, — не хочу верить в Божество, достаточно жестокое, чтобы приказать Своему народу уничтожить тех, кто не идет Его путем, кто отличается от того, что, по Его мнению, должно быть.  

— И я нет.  

— Но ты открыл эту часовню. Ты посещаешь это место, по крайней мере, раз в неделю. Почему?  

— Я просто хочу дать шанс магглорожденным, воспитанным как христиане, продолжать свою преданность, если они этого хотят.  

— Только это? Никаких личных причин? — Снейп поднял бровь.  

Дамблдор пожал плечами.  

— А как насчет тебя? Почему ты здесь, Северус?  

— Я хочу сказать Ему, что... — Он уставился на фигуру Христа на кресте. — …что если Он хоть что-то не сделает, Его любимые магглы будут уничтожены Волдемортом. Прежде чем это произойдет, Ему лучше помочь нам уничтожить этого маньяка как можно быстрее.  

— Какая бескорыстная молитва. — Дамблдор улыбнулся.  

Снейп фыркнул.  

— Я слизеринец, Альбус, будь добр, поверь мне. И нет, это не молитва — я просто говорю Ему правду, чтобы Он смог обдумать, хочет ли Он позволить Волдеморту править или нет.  

— Ты желаешь, чтобы Волдеморта уничтожил Гарри. Я думаю, ты все еще бескорыстен.  

Снейп вздохнул; его плечи поникли.  

— Я не знаю, что еще делать, Альбус. Он и так достаточно сломлен. Я не знаю, сможет ли он выдержать еще одну боль. Смерть Рона — последняя капля. С тех пор, как он вернулся, у него истерика.  

— Ты знаешь, что случилось? Тебя вызывали той ночью?  

Снейп встал и сел рядом с директором. Потирая воспаленные колени, он тихо сказал:  

— Малфою удалось похитить Рона Уизли, чтобы заманить Гарри. Когда я пришел, он уже был мертв, хотя Гарри еще не было. — Снейп горько рассмеялся. — Мы знаем, что, даже если бы Гарри появился, Уизли не остался бы в живых. Но этот глупый мальчик с его идиотской гриффиндорской наивностью никогда не понимал, что Волдеморт играет нечестно. Так что он ушел, только чтобы найти своего лучшего друга мертвым. Он перенес круциатус, прежде чем я успел незаметно отключить защиту от аппарации и дал ему сигнал бежать; он так много раз подвергался круциатусу, что каким-то образом выработал что-то вроде иммунитета к нему. Он аппарировал. Я последовал его примеру, искал его и нашел его без сознания возле Запретного леса.  

— Я понимаю... — Голос Дамблдора звучал серьезно. Он смотрел на крест, погрузившись в свои мысли.  

— Что ты видишь, Альбус? — Голос Снейпа был спокоен, но сердце — нет. Он хотел задушить старика.  

Будь ты проклят, Альбус, подумал он. Мальчику всего восемнадцать! Что ты видишь в нем, как не еще одного жертвенного агнца? Что ты видишь, как не еще одного «мессию», распятого, чтобы спасти свой народ? Что ты видишь?!  

Дамблдор не ответил, словно знал, что бушевало в голове у его шпиона.  

Снейп почувствовал, что его кровь вскипела еще сильнее. Он глубоко вздохнул и взял себя в руки.  

— Ты знаешь, почему Волдеморт ненавидит магглов, Дамблдор? — Он сменил тему.  

— Из-за его воспитания. Потому что он вырос среди магглов, которые плохо с ним обращались.  

— Гарри тоже. Но почему он не похож на Риддла, Альбус?  

— Потому что он предпочитает не быть таким.  

— Верно. Если он сможет помочь...  

Дамблдор вопросительно поднял брови. Снейп потеребил складки своей мантии.  

— Он борется изо всех сил. Но даже у самых стойких людей есть свой предел. Боюсь, Гарри достиг своего. Что тебя не убивает, делает тебя сильнее. Если этот инцидент не сделает Гарри сильнее, он либо сойдет с ума, либо умрет. Я боюсь, Альбус. Я так боюсь...  

Дамблдор накрыл своей ладонью ладонь Снейпа.  

— Я тоже, Северус. Но, в отличие от меня, ты можешь кое-что сделать.  

— Что делать? Он хочет меня только для секса, чтобы высвободить свои гормональные позывы.  

— Ты нужен ему не только для физического освобождения. Ты нужен ему для чего-то, что можешь дать только ты.  

— Что?  

— Любовь. Теперь, когда Сириус и Рон скончались, больше некому о нем заботиться.  

— Я не могу.  

— Почему? Я знаю, что ты любишь его. Поэтому ты позволяешь ему спать с тобой, не так ли? Он пользуется тобой, а не наоборот. Ты несешь за него еще один груз вины. И вот ты молишься за него, преклоняясь перед Божеством, которое ты презираешь и отвергаешь, жертвуя своей гордостью, умоляя о его счастье... О да, ты любишь его, хотя, может быть, и не осознаешь этого.  

— Я знаю, что люблю его, — отрезал Снейп. — Но Гарри никогда не полюбит меня. Он никогда не захочет моей любви. Он хочет, чтобы я трахал его до забвения и оскорблял его в свое удовольствие. Сегодня он даже был зол на меня за то, что я обращался с ним по-доброму.  

— То, что мы хотим, и то, что нам нужно — часто разные вещи. Конечно, ты это знаешь. — Дамблдор вздохнул. — Помоги ему, Северус, потому что никто другой не может. — Он встал и ушел прежде, чем Снейп успел ответить.  

Часть II  

Было очень иронично, что директор Хогвартса не только закрывал глаза на самые неуставные отношения в этой школе, но и поощрял их. Перестанет ли когда-нибудь это удивлять? Снейп вздохнул. Он медленно шел в свою комнату, думая о том, как он мог бы помочь своему ученику, своему молодому возлюбленному, у которого сейчас был эмоциональный срыв после того, как его лучший друг был убит.  

Боже, что он мог сделать?? Первая попытка утешить Гарри оказалась безуспешной — Гарри не хотел, чтобы Снейп любил его. Причина была ясна: Гарри боялся потерять любимого человека.  

Любовь. Был ли Альбус в ярости, когда предположил, что Снейп мог бы подарить Гарри любовь? Что, если бы Снейпа разлучили с Гарри? Не то чтобы его позиция шпиона против самого хитрого и жестокого Темного Лорда была самой безопасной работой на свете... Если Снейп умрет, Гарри будет страдать еще больше, чем сейчас. Он будет один. Блэк и Рон умерли, родители вытащили Грейнджер из Хогвартса год назад, Дамблдор никогда не видел в Гарри ничего, кроме инструмента. И Люпин был потерян из-за смерти своей пары.  

Что теперь делать? Что он мог дать Гарри, чтобы не ранить его еще больше? Он знал, что Гарри нужна сила, чтобы оправиться от потерь и продолжать жить. Но что он мог сделать, чтобы не иметь неприятных последствий, если военное положение начнет ухудшаться?  

— Когда ты отдаешь себя, ты действительно отдаешь.  

Отдавая себя — Гарри. Для большинства людей это означает не что иное, как делиться собой друг с другом, быть рядом, когда другой нуждается в тебе, давать все, что ему нужно, пока он жив.  

Но не для Снейпа, потому что он знал, как отдать кому-то больше, чем свою жизнь. Он знал, как отдавать, даже когда переставал дышать. Он всегда был известен своими обширными познаниями в темных искусствах по уважительным причинам.  

Но сделать это...  

Снейп фыркнул про себя. Он, бессердечный ублюдок, чье удовольствие заключалось в том, что он пугал студентов и был свидетелем падения своих врагов, отдавал себя восемнадцатилетнему мальчишке, который даже не любил его. Какой смех!  

«Все это сотворит с тобой любовь, чтобы ты мог познать тайны своего сердца и в этом знании стать частицей сердца жизни»  

Ха-ха. Верно.  

Снейп открыл дверь в свою комнату и обнаружил, что Гарри все еще спал. Он свернулся на кровати в позе эмбриона; руки его крепко сжимали одеяло, как будто он боялся потерять даже самое простое тепло.  

Не было ничего более болезненного, чем видеть, как этот сильный, дерзкий маленький придурок превратился в такого слабака. Снейп знал, что не физическая боль, вызванная его непрерывно обжигающим шрамом, и не бесчисленные круцио, которые Гарри когда-либо получал, заставляли его так страдать. Это была эмоциональная боль от того, что те, кого он любил, уходили один за другим.  

Снейп сел рядом на кровать, проведя пальцами по взлохмаченным черным волосам Гарри. Действительно любовь. Снейп криво усмехнулся, вспомнив, как он вообще влип во всю эту неразбериху.  

* * *  

— Пожалуйста, трахните меня, профессор.  

Снейп удивленно посмотрел на Гарри.  

— Ты сошел с ума, Поттер? — Он поспешно оттолкнул Гарри, слишком потрясенный, чтобы даже усмехнуться. Он знал, что давать этому сопляку виски было не самым мудрым поступком. Но Снейп не знал, что еще он мог сделать, чтобы облегчить горе мальчика, тем более, что в Хогвартсе больше никого не было. Была середина лета, и замок был почти пуст. Дамблдор и Минерва были заняты, оставив Снейпа наедине с разбитым горем Гарри.  

— Пожалуйста… — Полупьяный Гарри прижал Снейпа к дивану и потерся своим худым телом о растущую эрекцию Снейпа. Несмотря на всю свою яростную принципиальность, Снейп был мужчиной. А у мужчины был член, который не слушал ни разума, ни принципов, когда его яростно терли.  

Тем не менее Снейп пытался сопротивляться и толкнул сильнее, отчего Гарри неуклюже свалился на пол.  

Гарри встал довольно быстро, учитывая его опьяненное состояние, схватил мантию Снейпа и снова потерся об его тело.  

— Пожалуйста, профессор... Я знаю, что вы ненавидите меня, и моего отца, и Сириуса. Вам не кажется, что трахнуть меня было бы истинной изысканной местью?  

— Ты сошел с ума, Поттер! Неважно, какие у меня обиды на Поттеров и Блэка — я ни за что тебя не трахну. Отойди от меня, — угрожающе прошипел Снейп. Его сердце бешено колотилось. Дорогой Салазар, он так долго пытался сдерживать себя, чтобы не наброситься на Гарри, поскольку его нежеланное желание к сыну своего заклятого врага, которое быстро росло с тех пор, как тот достиг совершеннолетия, расцвело, словно черная роза посреди Запретного леса... Он пытался подавить свое желание, обращаясь с Гарри еще хуже, чем раньше. Черт, он даже заводил любовниц, которых на самом деле не любил и не хотел, чтобы избавиться от своего желания Гарри. Очевидно, ни один из вариантов не работал. И вот сейчас несносный мальчишка терся о него, исполняя свои тайные мечты. И это было так хорошо. Боже!  

Снейп потерялся в ощущении губ Гарри на своих, в то время как руки Гарри, казалось, были везде одновременно, потирая, сжимая, лаская. Язык Гарри выскользнул, заставив Снейпа разомкнуть губы и позволив ему проникнуть своим языком, что было незамедлительно осуществлено, когда Гарри сжал свой ноющий член. Снейп застонал от удовольствия. В своем затуманенном сознании он все еще помнил, как перевернул Гарри так, что тот оказался под ним. Оба поспешно сняли одежду, не обращая внимания ни на что, кроме ощущения языков, рук и теплой кожи. Они яростно целовались, как будто завтра не наступит; руки скользили, растирали и сжимали не слишком-то нежно; ноги Гарри обвились вокруг тела Снейпа, прижимая его к себе.  

— Да. Больше. Сильнее. О, Боже, — простонал Гарри.  

Губы Снейпа лизнули линию подбородка Гарри, смакуя соленый вкус его кожи и пота. И слезы...  

Осознание обрушилось на Снейпа, как ведро ледяной воды. Он попытался вырваться, но ноги Гарри удерживали его.  

— Я не могу этого сделать.  

— Почему бы и нет?  

— Я твой учитель, а ты мой студент. Я не собираюсь нарушать доверие, особенно тем, что пользуюсь тобой, пока ты пытаешься забыться.  

— Пожалуйста, Снейп.  

— Нет! — Снейп снова попытался вырваться, но руки Гарри вцепились в него.  

— Пожалуйста... — Гарри сморгнул слезы. — Мне нужно забыть.  

Решимость Снейпа была сломлена.  

— Хорошо. — Голос Снейпа слегка дрожал. — Дай мне сначала кое-что сделать.  

Он взял свою палочку и наложил несколько чар на себя и Гарри. Он уже собирался разработать Гарри пальцами, когда тот схватил его руки и поменял их положение так, что Снейп оказался под ним. Без предупреждения он сел на член Снейпа, прежде чем тот поднялся, и снова резко сел; слезы текли из его глаз от боли проникновения. И от другой боли тоже. Снейп попытался замедлить его, схватив Гарри за бедра, но тщетно.  

— Ты навредил себе.  

— Мне все равно. Мне это нужно.  

И Снейп понял. Физическая боль, смешанная с удовольствием, помогла на время изгнать горе из головы Гарри. Он закрыл глаза и просто ощутил тепло и тесноту, охватившие его и принесшие невероятное ощущение, которое он никогда не забудет. Наконец он не смог больше сдержаться. С хриплым криком он излился в тело Гарри, сжимая его бедро и почти теряя сознание от экстаза. Смутно он ощутил внезапную влажность на животе и вес Гарри на своем теле.  

Он пришел в себя, крепко обнимая обмякшее тело Гарри и чувствуя себя странно несчастным, хотя его самые смелые мечты сбылись.  

* * *  

Вот тогда все и началось. Гарри пробирался в комнату Снейпа посреди ночи и просил, чтобы его трахнули. И у Снейпа не хватало духу отказаться. Часть его, которая была рада, что он мог сделать хоть что-то, чтобы облегчить боль Гарри, каким бы нетрадиционным ни был способ, была сильнее его совести, которая продолжала ругать его за нарушение моральных норм. Так и продолжались их странные отношения, несмотря на неприятное чувство вины, которое он постоянно испытывал.  

«Ибо как любовь венчает тебя, так и Он распнет тебя. Как Он для твоего роста, так Он и для твоей обрезки. »  

Теперь у него был лучший способ выразить это.  

Снейп вынырнул из своих воспоминаний, когда Гарри пошевелился во сне. Он посмотрел на того и нежно поцеловал его в лоб, чувствуя себя пораженным тем, что он никогда не совершал этого простого действия, хотя они трахались друг с другом довольно часто. Гарри застонал и медленно открыл глаза.  

— Северус? — Он моргнул. Снейп не помнил, когда именно они начали называть друг друга по имени, но тем не менее был рад, что один из барьеров между ними был разрушен раньше этой ночи, иначе потребовалось бы куда больше доверия и времени.  

— Да, Гарри. — Снейп продолжал гладить волосы Гарри, восхищаясь их мягкостью. Их текстура была похожа на лепестки розы — черной розы. Основной ингредиент запрещенного любовного зелья.  

— Почему ты такой хороший сегодня?  

— Довольно неуместно быть едким, пока твой возлюбленный скорбит, тебе не кажется? — Снейп криво усмехнулся.  

— Ага... — Гарри потер лоб.  

— Почему тебе все равно не нравится, что я милый? Думаю, все жители Хогвартса были бы в восторге, если бы вдруг обнаружили, что я стал милым и любезным. Милым, как и Люпин.  

Гарри продолжал тереть лоб.  

— Я не знаю. Наверное, я так привык к тому, что ты... ну, менее чем милый. Все так быстро меняется вокруг меня, и ты вдруг тоже изменился. Я просто хочу, чтобы в моей жизни было что-то такое, что не меняется и полностью стабильно, чтобы я смог убедиться, что не сошел с ума, даже если это означает, что ты продолжаешь быть... ну, знаешь. Не то чтобы мне на самом деле не нравилось, что ты милый, — поспешно добавил он.  

Снейп кивнул и понял.  

— Я сожалею о том, что было раньше. Я психанул. Я как ребенок.  

Снейп нежно погладил Гарри по щеке и сказал:  

— Твоя реакция на недавние стрессы вполне понятна. Не нужно извиняться.  

Гарри не ответил. Было так приятно быть любимым. И все же он не вынесет, если потеряет и Северуса. Он молился безмолвно, отчаянно, чтобы не отняли у него последнее утешение. Хотя он и не планировал заботиться о Северусе, когда впервые решил переспать с ним, желание этого все равно пришло.  

— Пожалуйста, не уходи, — тихо пробормотал Гарри, зная, насколько тщетной была его просьба.  

— Я тебя не брошу. — Горло Снейпа сжалось. Он понял смысл этого обещания.  

— Но что, если Волдеморт… — Гарри остановился, когда Снейп наклонился, чтобы нежно поцеловать его.  

— Ты мне доверяешь? — спросил Снейп.  

— Да. Без сомнения.  

— Я не оставлю тебя, но ты должен доверять мне, а я тебе.  

Гарри кивнул.  

— Хорошо.  

Снейп разделся. Гарри, казалось, знал, к чему это ведет, поэтому тоже сбросил пижаму. После того, как они оба стали полностью обнаженными, Снейп лег рядом с Гарри и поцеловал его, выражая всю свою любовь к нему. Он прикасался к Гарри нежно, чутко, с любовью, медленно, наслаждаясь касанием кожи Гарри на своей, смакуя каждый поцелуй, возбуждая юное тело рядом с собой языком и руками, отчаянно запоминая все на случай, если это был последний раз, когда он мог прикоснуться и попробовать его на вкус. Возлюбленный. Гарри закрыл глаза, позволяя Северусу идти своим путем, утопая в нежности, которую тот даровал ему, и задаваясь вопросом, чем он заслужил такое блаженство.  

— Пожалуйста, — захныкал Гарри, чувствуя, что не может больше терпеть избыток такой ​​нежности.  

Снейп взял розовое масло со своей тумбочки, подложил подушку под бедро Гарри, оседлав его, и осторожно, но быстро подготовил его. Он медленно вошел в знакомое тесное тепло и закрыл глаза, чтобы сдержать желание грубо толкнуться, как он обычно делал по требованию Гарри. Чувствуя, что у него достаточно контроля над собой, он взял правую руку Гарри в свою и томно застонал и запел, раскачиваясь взад и вперед. Древние слова лились с его губ, как бархатистое зелье из хрустального флакона. Пульс пробежал по его правой руке от плеча до кончиков пальцев. Он крепче сжал руку Гарри и почувствовал, как это ощущение пронизывает и Гарри. Он выдохнул последние слова и ощутил странную перемену в душе. Следующее, что он помнил — ощущение ослепляющего экстаза, пронесшегося сквозь него, как приливная волна. Ему казалось, что волна подняла его только для того, чтобы он снова упал, вновь поднялся и опять упал, и снова, и снова, пока он не достиг берега сознания.  

Гарри открыл глаза и посмотрел на Северуса.  

— Что ты сделал?  

Переместившись так, что теперь он лежал рядом с Гарри, Северус ответил:  

— Я связываю себя с тобой. Если со мной что-то случится, если я умру, я вернусь к тебе призраком.  

Глаза Гарри расширились.  

— Так вот что ты имеешь в виду, говоря, что не оставляешь меня? Ты связываешь со мной свою загробную жизнь?  

— Да. Конечно, это очень темное искусство. Но мы оба знаем мою репутацию в этой области, не так ли? — сухо проговорил Снейп.  

— Ты не можешь дать мне это, — произнес Гарри, потрясенный тем, что кто-то вроде Снейпа пошел на такую жертву ради него.  

— Не волнуйся, мне все равно не понравится петь гимны и носить ангельские крылья на небесах.  

— Что, если... что, если... я умру?  

— Это только односторонняя связь — ты никоим образом не связан со мной. Тем не менее, ты тот, у кого есть сила разорвать связь, если тебе надоест призрак, летающий вокруг тебя.  

— Могу ли я разорвать связь, пока ты жив? Что, если умру я?  

— Ты сможешь разорвать связь, когда захочешь. И если ты умрешь, то не будешь обязан возвращаться ко мне призраком, если только у тебя не останется незаконченных дел, как у любого другого призрака. Но, пожалуйста, не разрывай связь сейчас. Ты нужен мне. — Это прозвучало высокопарно, но, увы, слишком точно и верно.  

Гарри на мгновение прикрыл глаза.  

— Хорошо.  

Гарри никогда не думал, что кто-то любит его настолько, чтобы связать себя с ним, даже с загробной жизнью. Боже, как ему реагировать на это? По крайней мере, Снейп не променял свою жизнь на жизнь Гарри. Кроме того, Гарри смог бы разорвать связь в любое время. И разорвал бы, если бы Снейп чувствовал себя таким же несчастным, как Кровавый Барон, в отличие от веселого, хотя и надоедливого Пивза. В своем нынешнем состоянии Гарри с радостью принял бы любую компанию — даже Снейпа, похожего на Пивза.  

Северус выдохнул.  

— Мы должны немного отдохнуть. — Он очистил их обоих с помощью беспалочковой магии и встал с кровати, направляясь к дивану, чтобы поспать. Забавно, что они совершили самый интимный поступок, известный человеческим существам, но при этом никогда не спали рядом. Но так устроен мир.  

Гарри схватил Снейпа за руку.  

— Останься, — серьезно попросил он. — Ты сказал, что никогда не покинешь меня.  

— В самом деле. — Снейп очень знакомо приподнял брови. — Хотя это не значит, что я буду нянчиться с гриффиндорцем вроде тебя двадцать четыре часа в сутки. — Но он уступил и лег рядом, целуя темные волосы и обнимая Гарри за талию.  

Тот закрыл глаза и прижался ближе. Возможно, лучшим способом выразить свою благодарность было принять подарок. Как сказал маггловский поэт: «Не бери на себя бремени благодарности, чтобы не возложить ярмо на себя и на того, кто дает. Лучше поднимись вместе с дарителем своих даров, как на крыльях. »  

Развлекаясь мысленным образом Снейпа и его самого, стоящими на облаках с нимбами, белыми крыльями, арфами и фирменной хмуростью на лице Снейпа, Гарри погрузился в мирный сон.  

* * *  

«Когда рука жизни тяжела;  

И ночь без песен,  

Это время любви и доверия.  

И как легка становится рука жизни  

И как певучая ночь, когда любишь и всем доверяешь»  

–--------------------------------------  

Примечания: Цитаты принадлежат Халилу Джебрану.  

Черная роза для приворотного зелья — это идея, взятая из «Зелья неотразимости» Райсенн