Мистика. ОН, ОНА и ОНО

Часть первая. Он.  

Он был некрасив, даже противен. Он ненавидел свою некрасивость, которая доставляла ему столько неприятностей и отнимала столько душевных сил. Он страдал. Сильно. Болезненно. Одиноко.  

Он всегда был страшно одинок. Друзей у него не было. Никогда: ни в раннем детстве, ни в юности, ни сейчас, когда он поступил на службу. Им явно принебрегали, отторгали его. Он привык. Не сразу и не совсем, но смирился. Горькие слезы бессонными ночами больше не докучали ему. Теперь Он ненавидел не себя некрасивого, а всех их особенно подчёркнуто красивых. Он научился лицемерить, делать вид, что ему как бы по фиг их дружба. И стал так жить – спокойный внешне и жестоко ненавидящий внутри. Правда, иногда срывался. Последний раз из-за этой пухляшки Танечки. Она ему нравилась. Пухленькая, весёлая и добрая. Так ему казалось. Однажды Танечка пригласила коллектив на вечеринку к себе домой. Он припёрся с дуру ума. "Ты?!... – Танечка не скрывала презрительного удивления. – А что ты здесь забыл? " "Ой! – вроде как спохватилась она, но Он уже бежал прочь, задыхаясь от ненависти и унижения. Погода в тот вечер соответствовала, порывистый осенний ветер дул в пылающее от гнева и обиды лицо. "Урод, дурак, скотина! – шептал он. – Что ты себе возомнил? Куда тебя понесло? Сучка, сучка, сучка! Ненавижу! " Он зарыдал. Остановился на мосту, перегнулся через ограждение и увидел внизу тёмную воду. Ему показалось, что там и есть спасение. От всего. От себя, от всех них... Его вырвало. Он почувствовал физическое облегчение. Глубоко вздохнул промозглый воздух и... что-то вдруг щёлкнуло у него в мозгу. Он не должен поддаваться. Бред! Блевать из-за какой-то толстой Таньки. Да она же дрянь первостатейная. Завтра на службе Он даже не взглянет на этот розовощекий жирный кусок дерьма с вечно жующим ртом и глупыми голубыми глазками. Он громко рассмеялся и скоро зашагал в стылую ночь. Ненастье почему-то радовало и возбуждало его. Он решил...  

Да! Он решил жить.   Твёрдо и бесповоротно. Жить своей одинокой, ни от кого независящей жизнью и наслаждаться. Странно, но у него получилось. Он много читал, много смотрел. Выставки, спектакли, лекции и книги, книги, книги... его замечательные верные, ни разу не предавшие друзья.  

Сегодня по плану был театр. Нет, скорее не по плану. Мысль провести вечер в театре родилась спонтанно. Он выбрал спектакль. Гамлет. Ага, это то, что нужно. Он прифрантился. Последнее время ему нравилось одеваться по моде. Он не жадничал денег на обновки.  

Итак, Он прифрантился и торопливо вышел из дома.  

Часть вторая. Она.  

Она была молода и очень красива. Природа подарила ей настоящую красоту – не пошлую смазливую внешность глупенькой простушки, а яркую, значительную, запоминающуюся. Большие карие глаза светились умом и достоинством. Всегдашняя едва заметная улыбка в уголках красиво очерченного рта придавала некую загадочность её лицу и смущала собеседника, заставляя думать, что он не понимает чего-то очень важного, что наверняка знает и понимает Она. Однако, в этой улыбке не было ничего презрительного и к ней тянулись, почитали за счастье поговорить с ней, удостоиться её внимания. Она обладала великолепной фигурой. Длинная спина, гибкий стан, красивые плечи и грудь, подчеркнутые прекрасно сидевшей изысканной одеждой, заставляли столбенеть мужчин и "пускать вожделенные слюни". Одним словом, Она сияла в свете, была Величеством и Высочеством и, несомненно, Звездой. Помимо того, Она была очень богата. Её рано выдали замуж. Муж, добрый богатенький старичок скончался вскоре после свадьбы, оставив ей огромное состояние и светлую память о себе. Так что Она жила в сказочной роскоши и наслаждалась праздностью. Она была счастлива.  

К вечеру у неё возникло настроение выехать в театр. Давали Гамлета. Она захотела видеть спектакль.  

Она принялась наряжаться и укладывать волосы. Она выбрала бархатное, сильно облегающее платье с глубоким декольте. Дорогой бархат глубокого коричневого цвета переливался, играл и поразительно шёл к её роскошным карим глазам. Платье украшала чудная золотистая отделка. Она взглянула на себя в зеркало и осталась крайне довольна. Она понимала, что её вечерний туалет немного перегружен дорогущими украшениями, но не могла отказать себе в удовольствии "вывести" их в свет на обозрение придирчивой публики. Она частенько позволяла себе некую небрежность в одежде, преднамеренно отступая от идеала, так как считала, что это подчёркивает её юный возраст. Может быть, может быть Она и права...  

Она была готова к выходу и приказала слуге подавать экипаж.  

Часть третья. Оно.  

Сегодня будут играть Гамлета. Оно любило этот спектакль. Оно любило великого Шеспира. Оно обожало, когда много народа. А на Гамлета всегда было много народа. Оно приготовилось и начало ждать. Это были самые прекрасные мгновенья – ждать, выждать, избрать и... совершить.  

Оно беспокойно прислушалось к себе, ища внутри себя предчувствие. Предчувствие было на месте и, кажется, не обманывало. Оно возбудилось и немного затрепетало. Сегодня свершится!  

Публика прибывала, проходила мимо или задерживалась рядом, но Оно никак не могло выбрать. Оно выжидало, пристально выглядывая жертву.  

Он остановился напротив и начал что-то поправлять в костюме. Оно пригляделось к нему, заинтересовалось. Гмм... что-то в нём было в этом некрасивом молодом человеке...  

Она легко подошла и встала прямо перед ним. Обворожительным движением белоснежный руки поправила локон.  

Оно застыло, ощутив момент истины. Оно дождалось-таки. Оно выбрало жертвы. Теперь аккуратненько...  

Они встретились взглядами в отражении. Он онемел от её красоты. Сердце зашлось, Он чуть не шлепнулся в обморок.  

– Ой, я вам закрыла... – запросто сказала Она, продолжая смотреть в отражение.  

Он что-то промычал и побледнел от ужаса, когда представил, каким идиотом выглядит.  

Оно забеспокоилось. Вот-вот должны были дать звонок к началу спектакля. Надо торопиться. Главное, не допустить, чтобы жертвы перестали общаться через свои отражения. Только тогда Оно сможет... Пора начинать колдовство.  

Оно опять, как всегда, задалось вопросом "Зачем? " Ох уж этот дурацкий вопрос. Оно каждый раз задавало его себе и отвечало вполне логично : "Затем! " В эти моменты Оно злилось на себя, боялось себя и дребезжало, рискуя испортить отражение.  

Оно взяло себя в руки и принялось колдовать. Теперь они не расцепятся взглядами там внутри. Не вырвутся, не слиняют голубчики. Теперь они – жертвы!  

Он понравился ей. Странно, как странно... Он такой некрасивый... Странно... Ей хотелось смотреть ему в глаза... Она видела его дикое смущение.. Странно и жалко... Ей до безумия жаль его... Странно... Глаза испуганные и влюблённые... Дурачок... Зачем же так бояться... Странно... Хочется утешить его, обязательно утешить... Странно... Надо улыбнуться ему...  

Она улыбается мне...???... Странно... Этого не может быть, мне не улыбаются... Я некрасивый... Зачем я пялюсь на неё... Почему все плывёт... До чего же она красива... Улыбается и плывёт... Кружится... Смотрит... Улыбается... Странно... Не могу отвести глаз... Это я там за ней? Это со мной? Странно... Надо что-то сказать... Не получается... Она такая красивая... Где мы? Странно...  

Они взялись за руки, почувствовав надвигающийся ужас. Он сжал её тонкие пальцы. Она мучительно улыбнулась ему. Они всё смотрели, смотрели, смотрели друг на друга... Смотрели там в отражении, куда их влекло и затягивало...  

Оно поглощало их.  

Зачем? Затем!  

Оно поглотило их. Уволокло в свою мрачную тьму.  

Зачем? Затем!  

Оно забоялось себя. А вдруг когда-нибудь Оно поглотит самое себя. Утащит в беспросветное Зазеркалье.  

Зачем? Затем!  

Такова сущность Оно. Ведь Оно – это Зеркало.  

Медленно гас свет, погружая зрителей в полумрак. Завораживающее действо начиналось. Полный зал затих, замер в ожидании. Только два места в партере оставались свободными – номер семь в третьем ряду и номер... Впрочем, какая разница.  

Быть иль не быть?!  

Для тех двоих спектакль закончился, не начавшись.  

Занавес.