Пять земных благ

В тот год, с трудом направляя занятия и сессии моих учебных групп к летнему финалу, я решил взять небольшую паузу и душным июньским вечером заглянул на второй этаж нашего вузовского особняка на прощальные танцы очередного выпуска. В полутьме столкнулся с кем-то на лестнице, наскоро извинился, поприветствовал как можно вежливее деканшу, чинно стоявшую в окружении свиты, еле отвязался от прилипшего с неожиданными расспросами лысоватого и странноватого коллеги и вошёл в грохочущий динамиками, мерцающий бликами зал.  

Слева от входа у стены две высокие тоненькие пятикурсницы, наверняка посещавшие мои занятия, но сейчас совершенно неузнаваемые в макияже и вечерних блестящих нарядах в стиле «Великого Гэтсби» изображали светскую беседу, обсуждая танцующих.  

Ах, девчонки, завидно – завидуйте молча!  

Как только глаза привыкли к полумраку, я, конечно, увидел её – в мельтешащих огнях светомузыки, в наскоро оборудованном для дискотеки актовом зале, из которого вынесли стулья, среди полуоглушённых «скорпами» перетаптывающихся пар.  

Надежда Малахова, выпускница и бывшая староста группы С10-5 («Социология»), крупная, полноватая, при этом негрубая и нежная девушка двадцати двух лет, была затянута в облегающее короткое красное платье, не скрывавшее ничего, но парадоксальным образом не казавшееся вульгарным. Покачивалась под музыку, ловко переступала сильными налитыми ногами в «лодочках». Играя в блаженной улыбке глянцем щёк, льнула она в медленном танце к тоже крупному, под стать ей, мужчине лет на пятнадцать старше – моему ровеснику. Среди студентов-заочников, среди коллег я его раньше не видел.  

Песня закончилась. Пропуская серию быстрых композиций, понаблюдал за отошедшей в сторонку парой. Они явно близки, заняты друг другом – не оторвать.  

Когда началось обещающее следующий "медляк" вступление, всё же, подошёл и пригласил.  

– О! Сергей Александрович!  

Он не возражал.  

Шартрез лукавых глаз, круглое милое лицо, разрумянившиеся щёки с ямками. Приобняв, вывел её на «пятачок», встали в пару, на плечи мне легли мягкие руки – и не намеренно, но оттого не менее мучительно-сладко коснулась надина выдающаяся грудь.  

И случился мой первый и единственный тогда медленный танец со вчерашней студенткой-отличницей, ради которой на лекциях увереннее и вдохновеннее звучал мой голос. Сейчас она была совершенно другая: повзрослела, многое пережила, рассталась с детством и комплексами; почувствовала, наконец, вкус стабильности и достатка, фактически начала семейную жизнь.  

Конечно, я немного досадовал, что она не льнула ко мне так, как только что к своему статному крепкому красавцу, не извивалась, не прижималась в танце. Но если в мире не будет верности, зачем вообще всё? С немаленькой грудью, плавными линиям широких бёдер, охваченная тугим поясом, она напоминала виолончель. Или большую гитару. Но если мне она позволяла играть только гамму, то в руках своего избранника пела сильным телом свою лучшую медовую мелодию.  

Пока "ревели" динамики, общаться можно было только полукриками на ухо. Но небольшая пауза после заключительных аккордов позволила нам обменяться несколькими шутливыми фразами.  

– Надя, вы уезжаете в другую область. Хочу вам на прощание пожелать Пять Китайских Земных Благ.  

– Каких ещё благ, Сергей Александрович? (с искорками смеха в зелёных глазах).  

– Ну как же, классический набор пожеланий хорошему человеку Эпохи Мин: тугой кошелёк, спокойный сон, полный живот, долгая жизнь и лёгкая смерть.  

– Ха-ха-ха! Первое – это хорошо, тугой кошелёк не помешает. Второе – сплю я нормально. Третье… (кокетливо приложив руку к своему круглеющему под поясом): Ой, а разве мой уже не такой?  

– Ещё нет.  

(Деланно-возмущённо): – Ну, спасибо за «ещё»! Насчёт долгой жизни… У меня в роду долгожительницы. Так что, скорее всего, сбудется.  

– Конечно, сбудется!  

– Пятое… Знаете, я воцерковлённая, и обсуждать такое не хочу. Тут всё зависит от Бога.  

– И от Него, и от нас самих.  

– Спасибо за танец, Сергей Александрович!  

Грянул следующий ритмичный быстрый "хит". Вернулась к своему заждавшемуся кавалеру, покачивая широкими бёдрами. Цветущая. Ладная. Не моя.  

* * *  

Надежда выросла в небольшом посёлке городского типа. Её семья жила в собственном доме, который требовал куда больше усилий для поддержания быта, чем городская квартира. Оставляемая родителями до вечера «за старшую», она с подросткового возраста привыкла после школы носить воду вёдрами из колонки, стирать и развешивать на просушку бельё и одежду, гладить, управляться на кухне с тяжёлыми сковородками и приглядывать при этом за младшей сестрой. По выходным приходилось пропалывать и окучивать огородные грядки, работать в теплицах, подвязывать помидоры, поливать огурцы из шланга. А иногда помогать и во вскапывании грядок.  

Закончив школу с неплохими оценками, она поступила на бюджетное место не самого престижного, но дающего крепкое гуманитарное образование педагогического университета в областном центре. С первых дней жила в общежитии. Старалась ладить с соседками. Как могла, преодолевала и улучшала бытовые неустройства, создавая уют в общаговской комнате. Из самых простых продуктов готовила на медленной электроплите неожиданно вкусные и сытные вещи.  

С детства научившись плавать в одном из пригодных для этого водоёмов близ её посёлка (море она впервые увидит только в свадебном путешествии), вскоре после начала учёбы она взяла абонемент в бассейн в ближайшем физкультурном комплексе, часто и с удовольствием занималась плаванием, со временем даже получила третий разряд и стала участвовать в соревнованиях. Впрочем, уже через полтора год ей стало не до спорта. Из дома приходили всё более тревожные вести об ухудшающемся здоровье отца и совсем перестали поступать и без того небольшие денежные переводы.  

Бросив плавание, она после учёбы и на выходных стала подрабатывать. За несколько лет попробовала себя в роли социального работника в центре обслуживания населения, репетитора, няни. При этом, вуз не забросила. Не будучи от природы особо талантливой, брала старанием. За ответственность и исполнительность была выбрана старостой группы и отнеслась к этой должности очень серьёзно. Искренне пыталась содействовать одногруппникам в решении их проблем. Отстаивала их интересы, не боялась спорить с руководством. Но не только из-за бескорыстного желания помочь искали с ней общения и разговора парни и оборачивались ей вслед, когда она проходила. И не только из-за несоответствия стандартам моды замолкали неодобрительно в её присутствии девчонки-сокурсницы, чувствуя непостижимую, не должную быть, противоречащую общепринятым стандартам конкурентку.  

Видная, повыше среднего роста, фактурная, Надя к третьему курсу начала понемногу поправляться под осуждающими взглядами подруг. Поначалу её сильной «Н»-образной фигуре с широковатыми плечами вчерашней пловчихи это пошло только на пользу, добавив женственности. Позднее, став более самостоятельной и независимой в суждениях, она перестала переживать по этому поводу, подавая своё несовершенство как достоинство, сводя парней с ума натягивающими блузку, великолепно развитыми для двадцатилетней девушки…  

К выпуску она давно уже пользовалась повышенным вниманием со стороны мужчин, не всегда открыто проявлявшимся, но неизменным. Которое, несмотря ни на что, было связано не только с её внешними данными, но и с человеческими качествами и личным обаянием. Так или иначе, оно позволило Надежде отнестись с не по годам мудрой разборчивостью к немалому числу неравнодушных к ней субъектов. Отвергла неумело-прямолинейные приставания страдающего по ней сокурсника; мягко уклонилась от попыток ухаживаний со стороны доцента Саврушева; отказала давно знавшему её земляку-ровеснику, бывшему на хорошем счету у её родителей, "подбивавшему клинья" во время её приездов домой.  

Предложение руки и сердца в итоге было принято от человека посолиднее и постарше – ещё не разменявшего пятый десяток, но уже серьёзного, состоятельного директора известной фирмы по автоперевозкам в соседней области. И окончание вуза совпало с предсвадебными хлопотами и подготовкой переезда в другой город.  

* * *  

Силы моего «благословения», видимо, хватило на то, чтобы первые два блага сбылись у Малаховой практически сразу. На следующие семь лет Надежда стала хозяйкой в большом собственном доме в элитном коттеджном посёлке славного города N, имевшего когда-то немалые шансы стать столицей России, «оседлавшего» со дня основания слияние двух самых крупных среднерусских рек.  

Просторный частный дом, палисад, цветы, домашняя техника, собака. По настоянию мужа она не работала, лишь немного ему помогала. Привычная ранее к активной деятельности, поначалу чувствовала себя "не в своей тарелке" от вынужденного досуга, но потом освоилась – к праздности привыкаешь быстро. Устраивать быт, имея средства, оказалось просто, и она почти бесцельно похаживала по своим владениям, слегка занимаясь палисадом и цветником, и выгуливая молодую немецкую овчарку – хитрющее, беспокойное, склонное к озорству создание, но добрую и привязанную к хозяевам. Поздно вставала, посматривала видео, полёживала, заказывала одежду и косметику, созванивалась и договаривалась о встрече с новой подругой или родственницей, о визите в студию ногтевого сервиса. Часто накладывала себе на тарелку вкусности из холодильника, брала с собой на диван, ставила рядом на журнальный столик бокал охлаждённого марочного.  

Как-то утром, вспоминая растянувшийся до глубокого вечера обильный ужин с зашедшими друзьями супруга, накинув на белые плечи распахнутый халат, она внимательно оглядела себя в зеркале, немного нахмурилась. Но отвлечённая звонком и сразу увлечённая разговором, с телефоном в одной руке, запахивая халат другой, она забыла неприятную мысль и уже шла на кухню запускать кофеварку, привычно наливать стакан-другой цельного молока, жарить себе блинчики с начинкой, открывать к ним баночку каймака и планировать очередной полубездельный день.  

Постепенно она перестала носить прежние вещи. И не только потому, что теперь у неё было немало новых удобных и красивых нарядов.  

* * *  

Лет через пять после памятного выпускного вечера между нами спонтанно и неожиданно разразилась весёлая ночная переписка смс-сообщениями. Не помню, кто написал первым – может быть, я сам, будучи немного под хмелем. Или это ей вдруг стало скучно и тоскливо? Былое всколыхнулось, но не сильно. Мы хохмили, вспоминали университетские случаи, обменивались впечатлениями от новой жизни.  

В переписке, всё же, пробивались и тревожные нотки: у неё явно было не всё в порядке. Детей у пары всё ещё не было.  

Надежда уже несколько лет фактически работала главным бухгалтером в небольшой компании своего супруга, не числясь официально в штате. В своё время, устав бездельничать, она пошла на курсы по бухучёту, которые блестяще закончила. В год очередного кризиса, когда начались финансовые проблемы, муж сократил персонал до минимума и как-то раз попросил её помочь с отчетностью. В итоге отчетность так и осталась на ней. Она и теперь продолжала ей заниматься. Ситуация эта была поводом для частых споров и разногласий пары. Стремящаяся официально трудоустроиться Надежда по настоянию мужа работала и сидела исключительно дома.  

Начав искать другие её следы в Сети, не умея хорошо это делать, я пришёл к выводу, что Малахова, несмотря на своё высшее образование, проводила немало времени то на форумах экстрасенсов и "магов", то на православных ресурсах (причём, одновременно), часто задавала вопросы по поводу заговоров на успех и на удачу в делах. Что-то не замечал в ней раньше повышенной суеверности.  

* * *  

«Меняетесь, Надя? »  

«Не то слово»  

«Взрослеете? »  

«Не знаю, кажется»  

«Вот бы Вас увидеть, полюбоваться! »  

«Не вгоняйте в краску, Сергей Александрович! »  

Без труда нашёл её страницу в «Одноклассниках» и обнаружил там только один ростовой снимок годичной давности. Что ж, увидел, что и ожидал: с фотографии обаятельно улыбалась круглолицая статная молодая женщина в летнем платье, заметно пополневшая от хорошей жизни, сидячей работы и досуга за компьютером.  

* * *  

Дом был хлебосольным. Хорошо ли шли дела у господина Ч., директора фирмы по автоперевозкам N-ского областного центра, или не очень, в его доме часто звучали здравицы и тосты для родственников, друзей и коллег, закатывались пиршества, от которых ломился стол. После первого часа деловых разговоров гости и хозяева расслаблялись, языки чуть развязывались, и разговоры «съезжали» с рабочих тем на темы «за жизнь». Заводили музыкальные композиции в стиле ретро.  

Самым сладостным «призом» этих вечеров для любого из пришедших мужчин было пригласить на медленный танец хозяйку дома, ради чего кое-кто норовил прийти в гости без жены. Впрочем, большинству это не удавалось и приходилось держать себя в руках в присутствии своих половин.  

Крупная, немного вызывающе затянутая в вечернее платье, Надежда успевала и посидеть с гостями, и неожиданно легко переместиться из гостиной на кухню и обратно, выставляя всё новые и новые кулинарные изыски. Несколько видов салатов, кролик в сметане, свиная шейка в фольге из духовки, запечённый картофель с начинками, торт со взбитыми сливками…  

Будучи приглашённой расхрабрившимся, замирающим в предвкушении другом семьи, она лукаво бросала взгляд в сторону мужа, получала в ответ почти незаметный благодушный кивок и без всякого стеснения, немного церемонно подав руку пригласившему, выходила на середину гостиной, давая повод и остальным парам подняться из-за стола. Клала сильные нежные руки на плечи счастливчику, покачивала под музыку немалыми округлостями набравшего тыла, ловко переступала соблазнительными ногами. Партнёра, чуть не теряющего голову от желания, ощущавшего под пальцами пухленькие женские бока, плотно касалась большая грудь молодой хозяйки, ниже прижимался её мягкий живот.  

Муж – крупный, видный, тоже прибавивший за последние годы – пропустив несколько рюмок, но не теряя ни координацию движений, ни контроль над ситуацией, вёл в танце сослуживицу, нисколько не ревнуя и незаметно подмигивая своей половине.  

Поздно ночью, уже во втором часу, в спальне, давно выпроводив всех визитёров и проветрив комнаты, собираясь гасить свет, он шутливо грозил ей:  

– А Витька-то по тебе млеет! Я всё видел!  

Двадцативосьмилетняя жена тихонько смеялась, стаскивала с себя платье, слегка задерживалась перед зеркалом, поворачиваясь и оглядывая себя раздобревшей Венерой Каллипигой. Без одежды она выглядела менее лестно. Привычно вздохнув, снимала новое крупноразмерное бельё. На больших нежных «половинах» оставались красноватые следы от трусиков, на наплывах спины – от пояса бюстгальтера.  

Через несколько минут, тяжеловато дыша, она подстраивалась под ритм движений своего «добытчика», помогая ему дойти до точки, в которой оба уже не испытывали прежнего восторга и накала.  

* * *  

Прошёл седьмой, пролетел до половины восьмой год их совместной жизни, который, как потом оказалось, нёс с собой серьёзные проблемы.  

Но пока всё было нормально. Состоятельная пара проводила отпуск в Шарм-эль-Шейхе. У Малаховой уже несколько лет был форд «Фиеста», на котором она ездила за покупками и вообще по всем направлениям, куда ей было нужно.  

Старый снимок, выложенный в «Одноклассниках», оставался основным и единственным публичным изображением Нади. Выкладывать что-либо новое "с собой" она сознательно не желала – из суеверия и по другим понятным резонам. В фотогалерее одного из своих родственников она мелькнула случайно в группе родни – широкая, толстая. Запечатление застало её врасплох, без подготовки, и я поразился тому, что несмотря на праздничную атмосферу и радость людей на снимке, у неё было очень несчастное лицо.  

* * *  

Ежедневные "малые дела" и рутина, кажущиеся обязательными и важными, а по прошествии времени непонятно зачем бывшие, прошедшие и не оставившие следа в жизни – страшная сила, затягивающая, как песок, засыпающая забвением поначалу неочевидные, но действительно знаковые события.  

Я надолго забыл о своей бывшей студентке. Точнее, помнил, но где-то подспудно. А что себя растравлять? У неё всё сложилось – если не идеально, то относительно благополучно, во всяком случае материально благополучно – ну и ладно. Заниматься надо собственной жизнью.  

Только спустя не менее ещё пяти лет после той ночной переписки я наткнулся случайно на письмо – одно из многих – отправленное по обратной связи на один «магический портал», уловив в нём знакомые обстоятельства.  

«Здравствуйте уважаемые участники "битвы экстрасенсов"! Понимаю, что никто не может работать бесплатно, каждая работа оплачивается, но не могли бы вы рассмотреть мою ситуацию и вопрос о бесплатной консультации или оплате в рассрочку? Моя ситуация сложна для меня, но, наверное, у многих такие же проблемы. Меня зовут...., я родилась....., мой муж… Вместе жили восемь лет, но что-то не сложилось: ни детей не завели, ни своего угла в итоге не осталось, погрязли в долгах, кредитах, выпивках. Хотя люди мы неглупые, но удачи в финансовых делах нет вообще, муж раньше работал директором, но не заладилось. Свое дело начал – не пошло, назанимал долгов. Потеряли всё, дом пришлось продать за долги, живём на съёмной квартире, найти ничего не можем. С работой у мужа не ладится, много выпивает, диабет и т. д. Я давно пытаюсь, но не могу забеременеть. Проедаем сбережения. Серьезных предложений работы нет, а она так нужна, я так хочу, чтобы мы были счастливы. Пусть даже не вместе, если причина неудач в этом, но чтобы жизнь наладилась, появилась возможность заработать, решить финансовые проблемы и со здоровьем. Пожалуйста, посмотрите ситуацию, что делать, как все наладить. Спасибо. Очень надеюсь на вашу помощь».  

Письму, судя по дате отправки, было уже более двух лет. Потрясённый, я стал искать дальше и выяснил, что в конце прошлого года «известный предприниматель Ч., проживавший в N-ской области, бывший и т. п., и. т. п", скончался, проиграв сто процентов дел в суде в качестве ответчика. В связи со смертью ИП был ликвидирован.  

Впоследствии я узнал не только о смерти её мужа от диабета, но и о трудно протекавшей, начавшейся незадолго до этого долгожданной беременности Нади, которая прервалась выкидышем на нервной почве в день получения ей трагического известия.  

* * *  

Малахова уже года четыре работала в одном маленьком городке Н-ской области в комплексном центре социального обслуживания населения, став недавно заведующей отделением соцобеспечения семьи и детей. Потеряв собственного ребёнка, она, судя по всему, нашла особое призвание в этой работе. Отзывы от родителей и родственников её подопечных были самыми комплиментарными.  

Поскольку деятельность бюджетного учреждения предполагала фотоотчёты, мне теперь удалось увидеть её на фото последних лет. И не всегда удачное, эпизодическое мелькание на этих снимках свидетельствовало, что в жизнь тридцатичетырёхлетней, лишь недавно оправившейся от горя Надежды пришло не только бескорыстное служение чужим семьям и чадам.  

Молодая женщина ещё больше растолстела. После выкидыша она лечилась гормонами. Никто не осудил бы её и за активное "заедание стресса". Фотографии на сайте центра соцобслуживания, конечно, не давали ответов на все вопросы. Но даже на неудачных фото Надежда выглядела достойно, словно несла свет безмятежного спокойствия от осознания правильности своего дела. Хотя уже и пополам с усталостью от испытаний.  

Какой духовной силой нужно обладать, чтобы потеряв всё, оставшись без ребёнка и средств после смерти мужа, не обозлиться навсегда на этот мир, а сохранить добрый нрав и продолжать стремиться помочь людям!  

* * *  

«Сергей Александрович, здравствуйте! Спрашиваете, как я живу? Ну, как – живу, работаю… Как все.  

Знаете, давно хотела у вас спросить. Если не хотите, не отвечайте. Вы собираетесь жениться, завести семью? Или вы холостяк по жизни? Вам ведь уже сорок восемь, если не ошибаюсь? Я всегда хотела семью. Получилось не так, как хотела, но я пыталась. Вы вот снова стали мне писать, но всё словно с механическими повторами: «вы классная, вы классная», а когда я у вас спрашиваю про жизнь, молчите. Возможно, вы так со всеми женщинами общаетесь, я не обижаюсь. Но надо либо идти дальше, либо ограничиться смс на день рожденья. Извините за откровенность и знаки препинания. Но или всё, или ничего! Вы сами разрешили мне написать, как я думаю. Я написала… Делайте выводы… Надеюсь, я вас озадачила».  

Изменившаяся внешне под грузом испытаний и двенадцати прошедших лет женщина говорила прежним – юным и свежим – голосом безумно сексапильной пятикурсницы, которая никуда в ней не делась, по-прежнему ничуть не сомневалась в своей неотразимости. И имела на это все основания.  

* * *  

Автостанция районного городка N-ской области. Ранний октябрь.  

– Привет, Надя! Я на месте. Вы едете?  

– Да, я еду. Простите, задерживаюсь: автобуса долго не было.  

– Ничего страшного, подожду!  

Конечно, на автобусе. Сколько им там платят в соцзащите?  

Запланировав эту встречу, я все остававшиеся до неё дни изводился как мальчишка перед первым свиданием. А раньше думал, что уже потерял свежесть ощущений. Откуда что берётся? Оказывается, старая тоска сердца не проходит.  

Два автобуса восьмого маршрута пришли, постояли и уехали. К остановке подъехал третий. Вот и не верь в предчувствия, а внутри нарастающее волнение: на нём приехала! Выходят пассажиры: мамаша с девочкой лет семи, бабушка в платочке, школьники с портфелями, пенсионеры, мужички-работяги, две девушки. Последней, не спеша, выбиралась женщина, заслонившая собой дверной проём. Спускаясь по высоким ступенькам автобуса, она держалась за поручень. Выйдя, повернулась, неторопливо направилась к остановке, и только вблизи стало видно, как она раздалась за эти годы. Не новое, но хорошо вычищенное пальто благодаря относительно тёплой для октября погоде было расстёгнуто и не скрывало большую тяжёлую грудь и разбухший живот, колышущиеся при каждом шаге. Но это, без сомнения, была Надя. Несмотря на пухлые круглые щёки и второй подбородок – те же добрые зелёные глаза, те же брови, та же ямочка… Увидев меня, одарила той же лучезарной улыбкой, что и двенадцать лет назад.  

Я мысленно пожелал нам обоим, чтобы у нас сбылись оставшиеся два Земных Блага. Теперь уже, что бы ни случилось – на двоих.