Обстоятельства 4 Консьерж

Переменная третья: консьерж  

Надо было бы провести свое расследование, но аккуратненько, так чтоб не спугнуть третьего. Анна должна быть уверенна в своем превосходстве, только тогда расслабится и совершит столь необходимую ошибку.  

Дождь барабанил по лобовому стеклу, а Вадим все сидел и смотрел на бегающие дворники и не мог решить с чего начать. Наведаться к бывшей работодательнице? Так не откроет, и консьержу накажет, чтоб не пускал гостя из черного списка.  

Консьерж, с ним он был в приятельских отношениях. Неплохой малый приехавший с необъятных просторов бывшего Союза. Найдя приют в служебном помещении многоэтажки и довольно непыльную работу, Михалыч держался за нее всеми возможными способами, устроив в напарники домочадцев.  

Он всегда вздыхал, вспоминая о том, что раньше был уважаемым человеком, а теперь вот, но и здоровье уже не то, чтоб по заводам шляться.  

Вадим со всем соглашался, тоже вздыхал и бежал по лестнице на третий этаж, стараясь таким образом восполнить недостаток физической активности.  

– Льет? – спросил консьерж Вадима.  

– Льет. – подтвердил он, складывая зонт.  

– Горе-то какое. – запричитал Михалыч. – Анна Викторовна не выдержала, решила у матери прожить, нет никого у них.  

– Давно так решила?  

– Как с командировки вернулась, забежала за вещичками и все. Даже чемодан из такси не выгружала. Все о нем напоминает говорит.  

– А в день ее отъезда в командировку сын к ним не приходил?  

– Сын? – удивился консьерж. – Не было у них детей. Анны Викторовны ребенок?  

– Нет, Семена.  

– Ни разу не встречал. – разглядывал он фото Костика на телефоне Вадима. – Вот девки, те да. Пачками ходили, и убитая часто бывала. Хоть о покойниках плохо и не говорят, но Семен Владимирович, кобель еще тот был. Анна Викторовна подозревала своего муженька и меня просила по камерам посмотреть. Камеры – камеры, муляжи одни. Как сломалась система видеонаблюдения пару лет назад, так у Николаеча, старшего по дому, до сих пор денег нет чинить. Говорит, а ты на что, я и помалкиваю. Покойный мне приплачивал, чтоб помалкивал, я и молчал. Да и что в чужую семью лезть. Хотя в тот день я думал, что Анна Викторина поймала голубков. Вылетела пулей из подъезда, я как раз за стойкой убирался, меня не видно, но я смотрю. Всегда, так сказать, на посту. Минут через десять любовнички спустились, а он так накушался, что стоять не мог.  

– А во сколько Анна Викторовна выскочила? – уточнил Вадим.  

– Так это не она была, говорю же обознался. Забыл, что она часа за два до этого в аэропорт укатила и ключи оставила на случай протечек. До сих пор у меня.  

– Так во сколько ты обознался?  

– Ну так, это, передача начиналась, которая в 23:15. У меня тут и телевизор есть, иначе днями целыми от тоски взвоешь.  

– Телевизор – это правильно, дело нужное. А может всё-таки Анна мужа и порешила.  

– Да как же порешила, если он на своих двоих спускался.  

– Ранить могла и деру.  

– С аэропорта телепортировалась? Обратно то не заходила.  

– Не заходила или ты не видел?  

– Не видел. Я тоже человек живой, могу и отлучится по делам необходимым. – нахмурил брови консьерж.  

– Вот давай гипотетически представим, что она вернулась, пока ты не видел, а затем застав их убежала.  

– Гипотетически разного можно на представлять. Были тут господа полицейские, ничего не нашли. Я понятым был.  

– Точно не нашли?  

– Да нет же.  

– Это хорошо. А то знаешь, как бывают, убийцу искать не хотят, а жен мурыжат.  

Они пожали руки, и Вадим вернулся в машину.  

А если не показалось Михалычу и Анна возвращалась тем днем домой? Тогда с самолетом никак не сходится. Опять всплыл, привязавшийся еще с утра Высоцкий со своей задержкой рейса, и Вадим хлопнул себя по лбу. Дурачина!  

Дорога до аэропорта не заняла много времени и через час Вадим уже беседовал с милой сотрудницей, сообщившей, что в тот день действительно была задержка рейса на шесть часов. Большего она сказать не могла и требовала предъявить удостоверение.  

Шесть часов – это уйма времени. Прошла регистрацию, сдала багаж и вольная птица. Вполне могла вернуться домой и. И опять мозаика, не ложилась. Семен вышел из дома живым. Доехал до дачи и там истек кровью, в то время как Анна уже была в самолете.  

–