День рождения перевозчика. Глава 21. День рождения Перевозчика. Эпилог

Глава 21. День рождения Перевозчика.  

Тронулись. За рулем по-прежнему был Боря. Было видно, как он устал и измотан. Но молчал, не жаловался. Постепенно столбы с осветительными фонарями стали все реже, потом и вовсе пропали. В наступившей темноте, рассеиваемой светом фар, мы ехали по неширокой – всего три полосы – федеральной трассе М10. Питерцы называли ее Московским шоссе, у нас это была "Ленинградка".  

Изредка за окном мелькали освещенные окна избенок небольших придорожных деревушек, но большей частью путь лежал через леса и заснеженные поля.  

Начинало клонить в сон.  

– Борь, включи, хоть, радио. Новости послушаем, узнаем, что тут на Родине без нас произошло. А то позасыпаем сейчас все – уедем куда-нибудь в поле, или не дай Бог, на встречку выедем.  

Боря включил приемник, нажал кнопку автопоиска радиостанций – магнитола была еще настроена на германские станции. Вскоре нашлась какая-то питерская новостная волна.  

" …ается уникальное природное явление". – Услышали мы середину фразы. Приятный женский голос вещал:  

"Такого не отмечалось с самого начала истории метеонаблюдений. В северо-западном и центральном регионах страны, после установившейся уже практически весенней погоды, когда столбики термометров в дневное время переваливали нулевую отметку и показывали положительные значения, ожидается резкое похолодание. Температура может опуститься ниже минус тридцати градусов Цельсия".  

– Парни, а это ж нас впрямую касается. Мы же как раз сейчас чуть ли не в эпицентре этого ожидаемого катаклизма, – сказал я.  

– Да ладно. Врут они, как всегда, – отозвался Дима, – помните, старый анекдот про шамана и метеоролога?  

Ни я, ни Боря его не слышали, и Дима поведал нам нехитрую байку.  

"У шамана спросили, какая будет зима — холодная или теплая". – Начал он неторопливо.  

“Скажи им теплая, — рассуждает про себя шаман, — не запасут хвороста впрок, а вдруг будет холодная? Сразу прогонят! Лучше пусть думают, что будут сильные морозы! ”  

— Морозная будет зима, готовьте много хвороста! — сказал шаман, а сам решил узнать у метеорологов, какой у них прогноз на зиму.  

— Конечно холодная! — ответили ему.  

— Ай, какие молодцы! — восхищается шаман. — А как ты узнал, товарищ метеоролог?  

— Да что тут узнавать! Нет ничего проще! Иди сюда, посмотри в окно: видишь, местный много хвороста собирают — значит, зима будет морозная! "  

– Говно анекдот, – пробормотал негромко Боря. Дима не услышал, ответа не последовало.  

– Не верится мне что-то. Борь, сколько там термометр показывает? – Спросил он Борю.  

– Врут-то, врут, а на улице, между прочим, уже минус десять. У нас-то здесь тепло, а снаружи, и впрямь, холодает. – Ответил Боря, бросив взгляд на приборную доску.  

– Ты давай поаккуратнее, не гони. – Резонно посоветовал Дима. – Сейчас, после оттепели, дорогу подморозит, как каток будет.  

Боря ничего не ответил, но скорость сбросил. Шоссе и впрямь блестело в неверном свете полной луны, которая висела в какой-то туманной дымке.  

Следующие три часа мы провели в наблюдении за меняющимися показаниями бортового термометра и делали ставки – кто наиболее точно угадает минимальную температуру. При въезде в Тверскую область она прочно установилась на цифре минус тридцать два.  

– Не наврал шаман, – пробурчал Дима.  

За окнами неприветливо чернел густой заснеженный лес. Машин почти не было. Ни в одну, ни в другую сторону. По ночам водители предпочитали вставать на ночевку где-нибудь в безопасном месте, например, вблизи постов ГАИ или на охраняемых автостоянках. Изредка нам в глаза светили фары встречного автомобиля, за рулем которого сидел подобный нам безумец.  

Несмотря на то, что в салоне было тепло и уютно – из радиоприемника тихо лилась какая-то музыка, уютно светилась приборная панель, приглушенно работал вентилятор печки, гоня в салон теплый воздух – ощущалось, что снаружи стоит ледяной мороз. Все, как будто, замерло – ни ветерка. Дым из печных труб редких домов поднимался вертикально вверх.  

Клонило в сон. На неоднократные предложения Боре сменить его за рулем, он неизменно отвечал категорическим отказом. Дима уже давно мирно посапывал на заднем сиденье. Я героически боролся с дремотой. Глаза слипались. Сон одолевал. Последнее, что я запомнил – дорожный указатель, информировавший, что до города Вышний Волочок тридцать километров.  

Уже не впервые в этом повествовании, из дремотного состояния, меня вывел крик водителя. Блажил Боря.  

– Ой, ой! Что это? Ребята! Что это, что делать? – орал он во всю глотку.  

Я вскинулся. Боря, трясущимся пальцем, указывал на панель приборов, которая, как новогодняя елка, горела и подмигивала кроваво-красными, как глаза дьявола, лампочками. В салоне, заглушая радио, противно звучали предупреждающие сигналы. На приборном блоке горели предупредительные индикаторы давления масла, неисправность двигателя и ещё какие-то, сообщающие об аварийном состоянии двигателя.  

Боря резко снизил скорость, включил поворотник и остановился на обочине. Включил аварийную сигнализацию. Из-под капота струйками выбивался пар. Мы выскочили наружу. Боря поднял крышку капота. Наружу вырвались сладковатые клубы пара. Всё подкапотное пространство было залито и забрызгано горячим маслом. Оно было везде – на плите, закрывающей двигатель, на радиаторе охлаждения, на внутренней стороне капота. В общем – везде.  

Боря, находясь в ступоре, тупо смотрел на эту ужасную картину. Мы ещё толком не осознавали всю трагичность сложившегося положения.  

– Ё… твою ма-а-ать! – Даже не произнес – простонал Дима.  

Выскочив из теплого салона и находясь под воздействием мощного выброса адреналина, мы далеко не сразу ощутили пронизывающий до костей холод. Первым опомнился Дима.  

– Бля, парни, не май месяц.  

Он юркнул внутрь салона, хранившего пока еще спасительное тепло. Мы последовали за ним.  

Внутри машины пока ещё было значительно теплее, чем снаружи. Но было ясно, что через каких-нибудь десять-пятнадцать минут здесь будет едва ли комфортнее, чем на улице.  

– Что делать будем, мужики? – Я окинул взглядом своих спутников. Одеты мы были явно не для подобной ситуации.  

На мне было легкое кашемировое пальто. Ни шапки, ни шарфа. Зато ботинки мои на толстой подошве были достаточно теплыми, хотя проблемы это отнюдь не решало. Боря был одет и того хуже – легкая куртка, почти ветровка. Его бедственное положение усугубляло отсутствие шапки и туфли на тонкой подошве.  

Лучше всех оказался экипирован Дима. Как теперь выяснялось, мы зря смеялись над его пыжиковой шапкой и мохеровым шарфом, который он великодушно отдал мне. Как я уже упоминал, в отличие от нас, он был облачен в отличную теплую дубленку. Вся беда была в обуви. Как и Боря, обут был Дима в полуботинки на тонюсенькой кожаной подошве.  

– Попробуем машину какую-нибудь остановить, может на буксир кто возьмет – Подал голос Боря.  

Я не стал говорить, что если он рассчитывает отбуксировать мерседес до ближайшего города, то нам понадобится грузовик. Машина наша весит без малого три тонны, и каким-нибудь жигулям тут явно не справится. Зачем расстраивать человека раньше времени? Сначала надо остановить машину.  

Мы вновь выбрались наружу. На этот раз мороз сразу же дал о себе знать. Несмотря на то, что Димин шарф я, как пленный фашист, обмотал вокруг головы, холод моментально добрался до тела. Я мог себе представить, что чувствовал Боря. Дима в своих тапочках приплясывал рядом.  

Стали "ловить" машину. Хорошо сказать – "ловить". А как ловить, если ловить нечего? Шоссе было абсолютно пустым.  

Минут через пять вдали показался свет фар. Машина шла в попутном нашему направлении – на Москву. Вскоре уже можно было разглядеть очертания фуры. Мы выстроились на обочине и стали, что было мочи, орать и размахивать руками, призывая водителя остановиться. Куда там! Не сбавляя скорости, громадный грузовик с прицепом пролетел мимо. В течение следующих десяти минут подобная история повторилась дважды. Машины даже не притормаживали. Более того, последняя машина – зиловский грузовичок даже выехал на встречную полосу, чтобы подальше объехать нас.  

– Всё понятно. – Стуча зубами, просипел Дима. – Боятся водилы. Ночь глухая, лес и мерин шестисотый стоит. Нахер им надо приключений на свою жопу искать? Я бы тоже не остановился. Что, мудак, – обратился он уже к Боре, – говорили тебе умные люди остаться в городе переночевать. Так нет же. Уперся, как дебил. Теперь и сам ласты склеишь и нас за собой на тот свет утянешь, пидор.  

Боря не ответил. Видимо, сил препираться у него уже не осталось.  

– Семен, давай попробуем костер разжечь. Вон лес рядом. Сейчас веток наломаем, костерок сварганим, может, удастся согреться хоть немного.  

Дима, сойдя с обочины, направился в сторону темнеющего леса. Не пройдя и трех шагов, он провалился в глубокий снег чуть ли не по грудь. Мы с Борей с трудом вытянули его на обочину.  

– Боря, – произнес он, прыгая на одной ноге и пытаясь вытряхнуть набившийся в туфлю снег, – надеюсь, ты понимаешь, что если в течение минут пятнадцати не удастся остановить машину, мы сожжем нах..й твоего мерина? Хоть какое-то время продержимся – не подыхать же нам здесь из-за твоей железки.  

От холода и отчаяния Боря пребывал практически в обморочном состоянии. Отвечать, а тем более, спорить он был не в состоянии.  

Мне в голову вдруг как-то отчетливо и, что ужаснуло, в абсолютном спокойствии, пришла простая мысль – до чего же глупо вот так, не где-нибудь в тайге, или пустыне, а здесь, в центре европейской части России, вблизи города и цивилизации, просто-напросто элементарно замерзнуть. И с каждой минутой эта мысль всё более становилась ужасной реальностью.  

– Семён! – Пролепетал Дима побелевшими губами.  

– Что?  

– С днюхой, тебя! С юбилеем!  

– С-с-спасибо! – Я как-то и не сообразил, что за всеми этими передрягами незаметно наступил день моего Рождения.  

– А классно будет, – продолжал Дима, – вот крякнешь ты сегодня. На памятнике будут две даты – и день рождения будет совпадать с днем смерти. Будут люди ходить мимо и говорить – смотрите-ка, мужик ровно тридцать лет прожил, день в день. Завидовать тебе будут!  

У него еще оставались силы шутить. Правда шутка была, конечно, так себе, соответствовала обстановке. Тем не менее, не понятно почему, но я почувствовал что-то типа гордости. Странно устроена голова человека!  

– Так, парни, у нас остается не так много возможностей. Если поедет машина, встаем поперек дороги – пусть давят, может хоть кто-то спасется, а так все, как котята замерзнем. – Предложил я. Ребята согласно кивнули.  

Блеснули фары. Машина ехала в сторону Москвы. Мы, как троица из "Кавказской пленницы", взявшись за руки, выстроились поперек дороги. Заметив нас, водитель взял вправо и остановился на обочине позади мерседеса.  

Из вишнёвых "Жигулей" восьмой модели. Вышли двое. Молодые. В джинсах и коротких кожаных куртках. Лица до самых глаз заросли бородами. Чеченцы! Кто в те времена не слышал о национальных преступных группировках? Чеченцы отличались особой жестокостью и цинизмом.  

Парни молча прошли мимо нас, обошли вокруг мерседеса. О чем-то переговариваясь на своем гортанном языке.  

– Пиз…ец, – прошептал мне Дима, – лучше б замерзли спокойно. Меньше мучиться пришлось бы.  

Чеченцы, между тем, закончили осматривать машину.  

– Хорошая машина, – произнес один, – кто хозяин?  

Боря молчал. Как будто, это могло долго продолжаться и имело какое-то значение. Дима кивнул на него.  

– В Германии взял? – Вопрос был уже персонально Боре. Голос звучал так, как будто в горле бородача что-то клокотало. – Сколько отдал?  

Боря вдруг, в полном отчаянии, заорал:  

– Сколько, сколько? Ё.. твою мать, какая тебе разница сколько?  

Правильно поется в известных куплетах – "В мире нет бойца храбрей, чем напуганный еврей…"  

Мы замерли. Чечен приблизился к Боре, повысил голос:  

– Что ты сказал? Что ты про мою мать сказал, шакал? Я тебе сейчас башку отрежу!  

– Ну, полный мудак, – простонал Дима.  

– Послушай, брат, извини. – Обратился он к разгневанному чеченцу. – Видишь, не в себе он. Смерти в глаза заглянул, крыша у него и съехала. Ничего он не имел такого в виду, на автомате сболтнул. Он сейчас и перед тобой, и перед твоей матерью извинится. Прости его, пожалуйста.  

– Да, да, – залепетал Боря, – Прости, прости, пожалуйста. Я никого не хотел обидеть. Хочешь, на колени встану?  

"А у Бори предложение на колени вставать вошло в привычку" – как-то отдаленно и не к месту подумалось мне.  

Чеченец понемногу успокоился.  

– Что случилось у вас? – Спросил он.  

– Что-то с двигателем, – ответил за Борю Дима, – масло выбило, все под капотом залито.  

Он поднял крышку, чечены подошли, заглянули в моторный отсек, что-то залопотали по-своему, часто цокая языками.  

– Утянуть мы вас не сможем – машина наша легкая слишком. У меня там масло есть – собирался менять. Не мерседесовское, конечно, но какое есть. Можно попробовать вам в двигатель залить. Или бросайте его здесь, мы вас до города подбросим, а вы уж завтра сами решать будете, как свою машину отсюда забирать.  

– Если она здесь завтра еще стоять будет, – осклабился второй бородач.  

Все молча уставились на Борю – решать было ему. Раздумывал он не долго.  

– Спасибо. Если дадите масло, залью его. Потом в Москве, если нормально доберемся, на сервис отгоню, двигатель промою, залью, то, которое нужно.  

Один из бородачей сходил до восьмерки, достал две пластиковых канистры масла, принес их к мерседесу. Боря отвинтил крышку горловины, залил содержимое канистр в двигатель автомобиля. Уровень замерять не стали. Какой в этом был смысл? Ждать на морозе еще десяток минут, пока масло стечет в картер? И что? Если уровень будет меньше необходимого, доливать было нечего. Выше. Тем более мы уже ничего сделать не сможем.  

Боря захлопнул капот, мы расселись по автомобилям. Ключ зажигания вставлен. Боря готовится запустить двигатель. Я думаю, все мы в тот момент молились всем Богам.  

Старт. Коротко провизжал стартер, зубья его шестерни, вошли в зацепление с зубьями тяжелого маховика, двигатель завелся. Мы замерли. Все аварийные лампочки, загоревшиеся, когда Боря вставил ключ в замок зажигания и повернул его, теперь погасли. Мотор работал ровно, без каких-либо перебоев. Боря сдвинул рычаг автоматической коробки в положение "Вождение" и осторожно тронулся. Мы почти не дышали, прислушиваясь к работе двигателя и ожидая, что вновь начнется эта дикая какофония красных вспышек и аварийных сигналов. Ничего не происходило. Машина плавно ехала, двигатель постепенно нагревался, в салон стал поступать теплый воздух. Заломило отмороженные руки и ноги. Еще не вполне веря в Удачу, мы наслаждались живительным теплом.  

Чеченская восьмерка следовала за нами, двигаясь с той же, что и мы скоростью – около шестидесяти километров в час. Минут через сорок показались огни населенного пункта. Это был Вышний Волочок. Вскоре восьмерка помаргала фарами дальнего света. Боря прижался вправо, остановился. Мы вышли. Чеченцы подошли к нам, поинтересовались, как у нас дела, как работает двигатель, поступает ли в салон тепло? Мы поблагодарили их, пожали руки. Боря хотел заплатить за использованное масло, но парни решительно возразили.  

– Вы попали в беду, мы выручили вас. За спасение денег не берут. У нас так принято. Не предлагайте денег, не обижайте. Придет время, вы также поможете кому-то. Счастливо вам доехать до дома. Не ломайтесь больше.  

Они сели в свою машину, коротко посигналили на прощание и уехали.  

Мы снова запрыгнули с мороза в теплое, уютное нутро машины. Поехали.  

– Борь, может, здесь переждем? Хотя бы до утра. По свету всё поспокойнее ехать будет.  

Боря отрицательно помотал головой.  

– Мудак упрямый, – прозвучало с заднего сиденья.  

Миновали город. Опять потянулись леса, поля, редкие деревни. Минут через тридцать Боря опять включил правый поворотник и остановился у обочины шоссе.  

– Что? Что случилось? Опять двигатель? – Встревоженно спросил я его.  

– Нет. Пока, слава Богу, всё в порядке. Сядь за руль, пожалуйста, не могу больше. Сил нет.  

– Всё. Отыгрался педик на рояле, – прозвучал с заднего сиденья комментарий Димы.  

Боря не обратил на его реплику никакого внимания.  

– Только я тебя прошу – Диму за руль не пускай и скорость держи не больше шестидесяти. Боюсь, как бы двигатель не стуканул.  

– Да нахер мне твое корыто нужно? Я и сам не сяду, даже если просить станешь. – Отреагировал Дима.  

Я клятвенно пообещал Боре исполнить его просьбы. Мы поменялись местами и через три минуты Боря уже спал. Спал тревожно, неспокойно, всхлипывая и бормоча что-то во сне.  

Я вел эту большую, мощную машину и думал, вспоминая наших спасителей. "Банальные же вещи, а до чего верно! Нет плохих и хороших народов, есть лишь плохие и хорошие люди. И хороших людей, к счастью гораздо больше! "  

К Москве мы подъезжали, когда откуда-то слева и сзади, из-за макушек деревьев подмосковных лесов показалось солнце. Боря проснулся, сел за руль. Завез домой меня, Диму, потом отправился к себе.  

Я зашел к себе домой, умылся, и даже не став ничего есть, завалился спать. Проснулся только вечером. М-да. Очень странный день Рождения получился у меня в этот раз. День Рождения Перевозчика.  

Эпилог.  

Любознательный читатель спросит меня. А что же случилось тогда в Тверских лесах с машиной, с этим шедевром немецкой автомобильной промышленности? Несдюжила немецкая лошадка наших морозов? А если сломалась, то каким чудом починилась сама, да еще и доехала до Москвы на непонятно каком масле?  

В принципе – да. Не сдюжила.  

Объяснили Боре всё позже мастера столичного мерседесовского сервиса, куда он поехал на следующий же день после нашего прибытия.  

А произошло вот что.  

В двигателях, и не только мерседесовских, есть маленькая деталька – клапан. Он служит для выпуска газов, которые попадают в картер двигателя из цилиндров во время его работы, в атмосферу. Когда мы ехали по сырым дорогам Германии и Финляндии, каким-то образом, в него попала вода. Совсем чуть-чуть, какие-то миллиграммы. Когда по дороге из Питера в Москву резко ударили морозы, эта вода замерзла – набегающий холодный воздух выдувал из-под капота тепло двигателя. Клапан заклинило, и он перестал работать. В картере скопились газы, им нужен был выход. Всё могло быть гораздо хуже – избыточное давление могло продавить сальники коленчатого вала, масло вытекло бы через них, и в этом случае мы бы не отделались так легко – это серьезная поломка и машину пришлось бы эвакуировать. Но на наше счастье, газы нашли другой выход – они выбили щуп для определения уровня масла и через это отверстие, газы, вместе с маслом из картера, вырвались наружу. Щуп, кстати так и остался где-то на дороге. Потом, пока мы стояли, тепла остывающего двигателя хватило на то, чтобы клапан оттаял. Поэтому, когда мы залили подаренное чеченцами масло, двигатель спокойно заработал, а так как ехали мы потом весь остаток пути очень медленно, клапан не замерз вновь.  

Вот такое вот чудо.  

Но, светел был наш Бог – всё обошлось. Значит, нужны мы ещё на этом свете. Что-то мы ещё здесь не исполнили…  

Москва, 2021г.