Петрович

Петрович  

Ровно 12:00, тяжелый засов с трудом отодвигает щупленькая Стасечка, привычным движением отскакивает в сторону, и толпа здоровенных мужиков, застревая плечами в широком проеме, врываются в большой зал с ровно установленными столами и стульями столовки. Столовая находится на территории строящейся станции. В тяжелых кирзовых сапогах, с шумом, криками и хохотом, мужики несутся к трем раздачам за которыми стоят поварихи в белых халатах и накрахмаленных колпаках. То, что стояло на раздаче, мигом сметается большими натруженными руками работяг на подносы. Женщины проворно накладывают в тарелки пюрешку, размазывая её по краям, чтобы казалось побольше, шлепаются шницели, котлеты, тефтели с красной подливкой, гуляш. В глубокие миски черпаком наливают борщ с бляшкой сметаны по середине. Другие женщины только, и успевают, что подносы с компотом менять вместо опустевших, мигом разбирается сметана, разлитая до половины граненых стаканов, булочки с корицей и сахаром, а также пончики посыпанные сахарной пудрой.  

Мигом зал столовой заполнился шумными строителями, звон посуды, запах общепита, гогот, шум, трещание клавиш кассовых аппаратов. Такая картина повторялась изо дня в день.  

Петрович не спешил, знал, что молодые ему место в начале очереди займут. Все спешили побыстрей закончить с едой, и остаток обеденного времени порубиться в карты у себя в вагончике. Местные играли в Воза, кто-то рубился в Секу, Трынку на копейки, Петрович, и его команда играли в Дурака. Сегодня на погоны Славке и Витасу надо влепить вальтов, во злиться будут, -думал он, – Петрович с Вовкой всегда их обыгрывали, те злились, орали друг на друга. Дураки, есть дураки, потому и проигрывают в Дурака, – Петрович улыбался.  

– Встаньте передо мной, – с сильным прибалтийским акцентом пригласил Петровича молодой мастер. Он очень с большим уважением смотрел на старшего товарища, который его спас. А случилось это так. Молодой специалист, сразу после строительного института попал по распределению на самую большую стройку Союза. В отделе кадров его отправили на СУ 1 мастером бригады бетонщиков. Тут надо отметить, что стройка была комсомольская, и когда бывший студент вошел в вагончик, он увидел комсомольцев, самому юному из которых, было лет так 45. Синие татуированные пальцы, угрюмые взгляды, однозначно говорили о славном комсомольском прошлом этих строителей. Владас, так звали нашего молодого специалиста, поздоровался, но как то не по комсомольским понятиям, и сразу его определили в лохи. Бугор сказал, – ты это, мастер, за пивком сгоняй, уваж сотрудников, вот тогда и побазарим, что ты за птица, понял?  

Но Владас не понял, и за пивом не сгонял, а сразу стал требовать выполнения работ. Опытные комсомольцы тоже были с большим жизненным опытом, и хоть со стороны придраться было некчему, саботаж витал в воздухе. То при сдаче блока под бетонирование Владас заметил, что шахта лифта зауженна на 200 миллиметров, то арматура плохо связанна, то щиты опалубки не смазаны. Одним словом трудно. Но Владас молчал, никому не жаловался.  

Случайно както раз Владас и Петрович оказались в одном автобусе и на одном сиденье. Дорога занимала двадцать минут, Петровичь разговорил молодого парня, тот как то Петровичу всё по порядку, и рассказал.  

На следующий день у начальника Управления механизации, где он работал механиком, Петрович предложил Паргаляускасу забрать молодого толкового парня к себе. – Не пожалеешь, толковый, молодой, правда не глупый, нужен нам такой.  

– Хорошо, фамилия его как?  

– Не знаю, не спросил.  

– А зовут?  

– Э-э, не знаю...  

– Ну с такой информацией среди двух тысяч человек я его найду. Это же просто, да? – Паргаляускас смотрел на Петровича  

– Ты найдешь, – Петрович улыбнулся.  

С понедельника Владас уже работал у них.  

Он приносил Петровичу чертежи, спецификации, но ему было трудно выговорить это слово, спецификация, и он говорил, раскладка. Петровича это смешило, и он везде стал вставлять это слово, когда можно было пошутить.  

Вот и сейчас, стоя в очереди за обедом, Петрович увидел, что в его тарелку кладут какой- то кривой шницель, он нахмурил брови, и сказал грозно, это он умел, кто знал ржали, кто не знал, то могли и струхнуть. – Так, мне завтра раскладку на этот шницель подготовьте, посмотрим, что вы туда ложите.  

Повариха на раздаче хотела визгливо возмутиться, но Владас на местном сказал, -замолчите, вы знаете с кем вы говорите, берегитесь его, а то пожалеете.  

Рот поварихи сразу закрылся, лицо изменилось на услужливо подхалимское, и она мигом поменяла шницель на ровный, добавила пюрешки.  

***  

Время раздачи в столовой закончилось, поварихи убирали за собой свои рабочие места, отвозили что необходимо в холодильники. Даля, женщина лет тридцати, с пышной фигурой, громко возмущалась, – раскладку потребовал, ага, сейчас. Завтра половником огрею..ах-ха-ха.  

Виктория, заведующая столовой, в этот момент шла с толстой папкой бумаг мимо. – Кто потребовал раскладку? – спросила она у Дали  

– Да, один там...  

– Скандалил?  

– Нет, вроде спокойный, но посмотрел страшно.  

– Покажешь мне его завтра, – и Виктория проследовала дальше в кабинет.  

Отдел рабочего снабжения, сокращенно ОРС работал много лет. Под его управлением находилось много рабочих столовых, много продовольственных киосков, два ресторана, и во всех было правило. Себе возьми, но не забудь часть передать дальше, вышестоящим. Виктория бала опытным шефом, её неделя заканчивалась. Надо передать остатки продуктов сменщику, забрать долю от навара, остальное передать территориальному начальству ОРСа. Так было всегда. Схема работала слаженно и бесперебойно. В столовой никто не крал, все сотрудники получали свою пайку. Не важно кем ты трудишься, один раз в неделю, ты можешь взять любые продукты на сумму 10 рублей.  

Шел 1985 год, и 10 рублей, значимая сумма. Поварихи, уборщицы, да все, кто там трудился, один раз в неделю тянули тяжело загруженные сумки со свежим мясом, маслом, сметаной, одним словом всем, что необходимо. При зарплате 175 рублей в месяц, четыре раза по червонцу отборными продуктами, это просто сказка, все держались за свое место, и что скажет шеф, выполнялось беспрекословно. Надо сметану кефиром разбавить, разбавим, в фарш на продажу через кулинарию воды плюхнуть, пожалуйста. Батон в котлеты намелить, не вопрос. Порции урезать, пожалуйста. А то, что по бумагам, так там вообще, продавалось одно, по одной цене, списывалось как будто продали сырьё с минимальной наценкой, а разница, уходила, как бы сказали сейчас, в офшоры.  

Видимо по этому, Виктория волновалась, не хорошо, что кто-то спрашивал раскладку, продукты которые должны на самом деле закладывать в продукцию туда попадали не все. Времена такие тревожные наступили, как все таки было хорошо при Брежневе. Эх жаль старика, жил бы себе, да жил..  

Вика через приоткрытое окно услышала как въехала во двор, машина, прямо к входу в её кабинет. Это Йонас, начальник регионального отделения ОРСа. Мужчина лет шестидесяти, в модных джинсах, заграничных туфлях, в красивом импортном свитере кремового цвета, он хлопнув дверью черной волги направился к Викиным дверям.  

– Чует деньги, паразит, – мелькнуло в голове заведующей, а на лице образовалась улыбка, умиление с чуть опущенной головой, и слегка приниженным взглядом. Короче актеры в каком нибудь Голливуде могут спокойно отдыхать...  

Йонас вошел как барин, хозяин. Если бы это было принято советским этикетом, он с удовольствием протянул бы Виктории руку для поцелуя, но такое время еще не настало. Жаль. За то не закончилось время картонной коробки из под обуви, заполненной аккуратно сложенными пачками денег. Там лежали пачки по рублю, трешками, пятерками, красными червонцами, и даже четвертными с полнинами. Коробка была полной, крышка не плотно закрывалась, пачки мешали.  

– Хорошо Вика, молодец. Проблемы есть?  

– Нет, всё хорошо. Правда Даля говорила какой-то мужик в очереди раскладку на продукты требовал.  

– Что за мужик? – Йонас встревожился, разговоры о луковом деле, об арестах в Океане его пугали, эти разборки между главными, всегда заканчиваются тюрьмой не главных, а таких как он. Большой опыт Советской торговли научил его, что мелочей в его работе не бывает. – Узнай завтра, кто он и сообщи мне. Я решу что делать.  

– Хорошо, я поспрашиваю. Вам потом позвонить?  

– Ты что? Никаких звонков. Приедешь в два в четвертый гастроном, я буду там, доложишь. И смотри, чтобы тихо. Чтобы он ничего не узнал, что мы им интересуемся. И вот ещё, завтра на раздаче, сделай так чтобы у него все было качественное и самое лучшее, чтобы придраться некчему было, понятно?  

– Да, я всё поняла, завтра в два я буду у Вас.  

***  

В гастрономе номер четыре Юргис работал уже очень давно. Пришел сюда сразу после армии. Отец ему говорил, хочешь мало зарабатывать, иди поступай в институт. Мало зарабатывать не хотелось, вот Юргис и разделывал мясо в гастрономе. Работать мясником ему нравилось, денег было много, все любили и уважали, на улице даже кланялись здороваясь. Одно его огорчало, что есть такая организация которая называется ОБХСС.  

Молодой следователь, которому видимо хотелось мало зарабатывать, сидел и спрашивал у Юргиса.  

–Откуда у вас деньги?  

Юргис купил себе новые Жигули, и этот разговор омрачил радость покупки.  

– Где вы взяли деньги на машину, – не унимался следователь.  

Юргис знал, что на все вопросы надо отвечать честно, он подумал и сказал.  

– Я взял деньги из тумбочки.  

– Понятно, а кто положил эти деньги в тумбочку, – вкрадчиво спросил следователь.  

– Эти деньги туда положил я, – ответил Юргис  

– Хорошо, а откуда вы взяли эти деньги?  

Юргис помолчал, подумал, и тихо, как непонятливому ребенку сказал следователю, – вы наверное забыли, я же вам говорил, из тумбочки.  

Молодой следователь вскочил из-за стола и с воем бросился из кабинета, – нет, я такого не вынесу!!!! Кричал он.  

Юргис еще больше испугался, ему говорили, что на допросе правда облегчает наказание, он старался говорить правду, отвечать на заданные вопросы точно. Следователь же не спрашивал, кто принес деньги, приносила их Ниёле, жена, она продавала мясо, отдавала выручку ему, а он спрашивал, откуда Юргис берёт деньги. А брал он их из тумбочки у окна, он даже показать может.  

Выкурив одну сигарету следователь тут-же прикурил другую.  

– Чё, под дурака косит?, – спросил проходящий мимо коллега.  

–Нет, хуже! Не косит, – он вернулся в кабинет. – Так, вы сейчас свободны, но так и знайте, за вами будет усиленный контроль, и заргемиш ты, – следователь перешел на ты, – на долго, туда где у тебя в тумбочке только зубная щетка будет. Пошел вон...  

Когда дверь закрылась..- Тумбочка у него, мать твою.., надо двадцатку до получки стрельнуть у кого нибудь, а то я буду спать на тумбочке а не с Наташкой. Тумбочка.... охренеть!!! – думал следователь.  

Юргис стоял с ножом, обрезал все жилки, пленки с куска мяса который собирался забрать домой. Ему не хотелось туда куда говорил следователь, но не брать мясо он не мог. Он брал каждый день, к этому привык, и если сегодня вернется домой без двух с половиной килограмм, то вроде как и дня не было. Но надо оглядываться, он же сказал, что будет следить, и Юргис уже представил, как переодетые шпионы следователя за ним наблюдают.  

Мимо него не поздоровавшись, в кабинет Йонаса, быстрым шагом прошла Виктория. Пока Юргис размышлял, что ему делать, Виктория у Йонаса что-то обсуждали, дверь была на прикрыта, и Юргис слышал, проблема, проблемы..  

– Да, это же мысль, надо Йонасу рассказать о своей проблеме, – даже на душе веселей стало мяснику, – конечно, он решит, сам же не раз говорил под рюмочку армянского коньяка, что может любую проблему решить. Точно, пойду к нему. -С такими мыслями Юргис засунул кусок мяса за пазуху и отправился в раздевалку его прятать.  

Йонас любил выпивать на досуге с Юргисом, это был единственный человек на свете, кому он мог не стесняясь и не боясь, хвастаться. Он знал, что тот или не поймёт, или забудет, дальше эти разговоры никуда не уйдут. Так всегда и было. Одного он не говорил ему, что иногда спит с Ниёлей. Делал он это не из любви, не для того чтобы унизить Юргиса, а совсем наоборот. Он облагодетельствовал. Что с них взять? Всё, что у них есть, дал им он. Когда Ниёле приходила к нему, он получал компенсацию. Ниёле тоже к этому относилась с присущим ей прагматизмом. Выросла она в деревне, и корову к быку водила, чтоб телок родился, и молоко было. Так и тут надо, значит надо. Во время близости с начальником мужа, она как отдавала, так и получала, и совесть её не мучала. Даже подозревала, что если муж узнает, то ещё посоветует, как лучше Йонасу угодить. Но этого пока не произошло, и слава богу.  

Справившись с делами более важными, чем всё остальное, а именно надежно спрятав мясо, Юргис направился в кабинет к начальнику. Подойдя ближе, он услышал. – Ты Виктория слишком беспечная. Вот чувствую я, что неприятности где-то рядом, проверь, кто он. Как это простому работяге вздумалось раскладку на продукты требовать? Двум тысячам, каждый день питающимся в нашей столовой, не нужно, а ему нужно. И живет он в милицейском доме, говоришь, не спроста это.  

***  

Милицейский дом потому так назывался, что по квотам, он был передан ведомству МВД. В городе строилось много жилья, в основном, квартиры с подселением на общей кухне получали строители станции, но кое что перепадало другим ведомствам и службам. Когда Петрович приехал как специалист из Нурека, это в Таджикистане, там была закончена такая-же станция, его хотели тоже с подселением разместить, но Петрович, имея большой опыт, знал, согласится жить на общей кухне, так и останется. Он категорически заявил, если не получит отдельную, хотя-бы однокомнатную квартиру, сразу едет обратно. Валерий Иванович, крановщик с КБГС ( кран башенный гидростроительный) сразу развернулся и в Донецк, к жене уехал, ездили потом за ним, уговаривали. Так бы поступил и Петрович, по этому ведомства договорились и ему дали квартиру в этом доме.  

Там он быстро познакомился со всеми соседями. Как только прознали, что Петрович механик, стали к нему обращаться за советом, кто по поводу машины, кто мотоцикла. Удивлялись как это он мог на слух точно определить, что, скоро в механизме сломается, и как это исправить.  

Молодой младший лейтенант, сосед Петровича, позвонил в дверь.  

– Здравствуйте, я хотел попросить вашей профессиональной помощи, я тут у тестя машину взял, и что-то там стучит, посмотрите пожалуйсто, а то он мне башку открутит.  

– Идем, – Петрович накинул куртку и спустился с соседом вниз, у подъезда стояла черная Волга  

– Ого, – Петрович удивился, – а кто у нас тесть?  

– Ну, это, вообще-то он служит.., – нехотя ответил юноша.  

– Ладно, садись за руль, я рядом, прокатимся, послушаем.  

Парень сел за руль, Петрович рядом и они поехали в сторону леса за озеро.  

Муж Виктории Павел, по заданию супруги наблюдал за подъездом, он видел как к подъезду подъехала черная Волга, молодой человек, скорее всего водитель, с офицерской выправкой зашел в подъезд, вернулся оттуда с тем, за кем наблюдал Павел. Он старательно записал номер машины, и поехал докладывать жене. Зачем ей это, она не говорила, а он всегда был сторонником теории, меньше знаешь, крепче спишь.  

Ничего не дожидаясь Вика позвонила Йонасу, и продиктовала номер машины на которой уехал объект.  

Через час Йонас сидел в кресле, обливался потом, руки его дрожали. Оказалось это были номера машины генерала КГБ!!!  

***  

Главный прокурор района, товарищ Петраускас ходил по кабинету, взгляд его то и дело останавливался на сейфе, и на больших настенных часах. В сейфе стояла бутылка Армянского коньяка Ахтамар. Выпить прокурору было необходимо, внутри всё кипело и бурлило. – Ох я им устрою курвам этим..... – негодовал про себя прокурор. Эти мысли относились к его любимой жене и родной дочери. – Эта ссучка на сесиях реже бывает, чем нелегальные аборты делает, а та её покрывает!!! Выгоню обеих...!!  

Стрелка часов медленно но верно подходила к шести, – вот тогда можно рюмочку, да что там рюмочку, стакан, что стоит возле графина...  

Тут на столе у него зазвенел телефон, – какого хрена? Кому там ещё что-то приспичило без десяти шесть, всё, рабочий день кончен, – но рука всё-же потянулась к трубке, мало ли кто, вдруг из республиканской прокуратуры  

– Алё.  

– Здравствуй дорогой, как жизнь? Как твои красавицы? Аста сессию сдала? Гражина здорова? Ох и красавицы же они у тебя, – это был слащаво- противный голос Йонаса.  

Знакомы они были давно, а вот ближе общаться стали тогда когда Алоизас Петраускас, стал главным прокурором района. Произошло это шесть лет назад, сразу после того как он с женой Гражиной отдыхали в санатории * Друскининкай *. Так совпало, что в то-же самое время в санатории отдыхал с женой главный прокурор республики, и к ним в гости прилетел прокурор из Москвы, зам главного прокурора всего СССР. Там Алоизас с ними познакомился, и его карьера стремительно пошла в гору. Он был уверен, что начальство усмотрела в нём умного талантливого руководителя. Только Гражина знала истинную причину взлёта по карьерной лестнице своего мужа. Но умалчивала. В тренажерном зале санатория она приседала возле спортивного снаряда и любовалась на себя в зеркало. Высокая блондинка с большими голубыми глазами, подтянутым животом, выдающейся грудью и круглой задницей, она даже в тренажерном зале не отказывала себе в глотке вина, замаскированном под бутылку с лимонадом. В том, что пьяненькая женщина с круглой попкой всегда успешнее других женщин, Гражина не сомневалась, и за три дня знакомства с Московским гостем, сделала мужу карьеру а себе беззаботную жизнь радости, и достатка.  

Родная дочь прокурора, ни за что бы не поступила самостоятельно в институт. Еще в школе стало понятно, что к наукам она не предрасположена. Красотой она пошла в мать, а предприимчивостью её в сто крат обогнала. Выяснилось это, после того как Йонас сделал протекцию Асте, она поступила в институт, и вместе с другими студентами отправилась на картошку. Там её уличили в сексуальной связи с агрономом который курировал студенческие отряды. Отец был в бешенстве, орал на Асту, замахивался, обзывал всякими обидными не хорошими словами, а мать выслушала. Девочка объяснила матери, что стоять согнувшись перед полем с картошкой, не так хорошо, как так же согнувшись перед здоровым сильным мужчиной. Такие аргументы маму убедили, а отцу знать незачем. Поорет и успокоится. То, что Аста свою любвеобильность поставит на коммерческий поток никто даже не предполагал. Юноша влюблялся в Асту, скоро она обьявляла, что у неё задержка, видимо она беременна. Слезы градом текли по её лицу, она говорила, – если папа узнает, нам обоим конец, у меня есть знакомая бабка которая может на раннем этапе отсос сделать, но это очень дорого.  

Такая женщина была на самом деле, но ничего делать ей было не нужно, только создать видимость, озабоченность, озвучить молодому любовнику сумму, с которой она имела свою долю. То, что она находится под негласным контролем, и не догадывалась, а осведомленные люди, о её клиентах докладывали главному прокурору района, говорили, что дочь его делала отсос плода.  

Алоизас негодовал!!!  

Это был не самый удачный момент для Йонаса напомнить ему о себе. Всё, что в этот момент необходимо было, это узнать, не в курсе ли прокурор о подсадном казачке. Йонас без обиняков спросил у Алоизаса об этом.  

– Да, знаю, – сказал прокурор, – слышал, будь осторожен. Я не уверен, но по моему он конторский.  

Ничего он не слышал и не знал, но в этот момент сытая уверенность в своей безнаказанности и способности всё порешать, сильно раздражала прокурора, он хотел чтобы Йонас испугался и нервничал, прятался и боялся, как должен бояться вор, эта мысль радовала прокурора. По этому он наврал Йонасу. – Пусть боится, вор должен сидеть в тюрьме, – слова Жеглова из известного фильма промелькнули в его голове.  

***  

Напугать, расстроить, или выбить Йонаса из колеи было практически не возможно. В его возрасте, строители становятся ветеранами труда, он ветеран более мощных битв, битв интересов над контролем финансовых потоков в Советской торговле. По этому он не расстроился, не испугался, а воспринял это с особым азартом. – Хотите сыграть с гроссмейстером? Ну что-ж, сыграем. Партия должно быть увлекательна.  

Уверенность в том, что у всех людей есть пороки, которые можно поставить на службу капиталу, была основой, фундаментом, на котором Йонас стал строить здание обработки интересующего его объекта.  

Всем подразделениям был отдан негласный приказ, этому человеку предоставлять самые лучшие услуги во всех отделах ОРСа, все должны визуально его знать, при его появлении создавать все наилучшие способы ему угодить.  

Свой человек и в такой конторе, как контора спец агента, пригодится, – размышлял Йонас, – никакой конфронтации, только хорошие условия, лесть и восхваление, человек быстро привыкает к хорошему. Отказаться потом от этого, практически не возможно, тем более, если окружающие люди этого объекта, вкусили прелести, даже если он сам, из-за своих идейных ценностей решит не поддаваться, то жена, дети быстро эти идейные ценности исправят.  

***  

Для Петровича началась эра благоденствия! Куда бы он не пошел, один, или с супругой, учительницей русского языка и литературы старших классов, везде его встречали с улыбкой.  

– Какая прекрасная Республика, люди приветливые, в магазинах всё есть, – восхищалась Елена Васильевна, держа Петровича под руку, прогуливаясь по универмагу. – А ты переезжать не хотел.  

То, что что-то происходит, Петрович стал догадываться уже пару недель назад. Не мог понять, что-же случилось. В рабочей столовой, на него смотрели снизу вверх и подобострастно улыбались. Те блюда, которые он привык брать на обед, кардинально изменились, всё стало просто очень вкусно и качественно. Таких вкусных котлет и тефтелей он не ел никогда, а теперь всюду. На полках в магазине чудесным образом появлялись невиданные заграничные вещи. Стоило Петровичу взять в руки туфли, как на соседней полке появились импортные, и именно его размера в единственном экземпляре.  

Всё стало понятно, когда в почтовом ящике, он стал находить анонимные письма с признаниями в воровстве и предложениями сотрудничества с правоохранительными органами.  

– Лен, как там у Гоголя в *Ревизоре*, чем закончилось?, – как-то сидя на кухне спросил Петрович.  

– Стыдно Александр Петрович, быть мужем учительницы, и не знать классику, почитал бы, а? А то ты Сашенька кроме своих железок ничего не видишь.  

– Некогда мне милая книжки читать, тут и так есть над чем подумать.  

– Над чем же ты наш мыслитель думаешь? Посмотри вот какие я комбинезончики нашим внукам сегодня купила, чудо просто. Пришла в универмаг, а продавщица такая вежливая, спрашивает, ищите что-то, я ей говорю, внуков ждем в гости, хотелось бы подарочки сделать, какую то одежду красивую купить, она спросила размеры, говорит, вы вечером зайдите, я вам подберу. Представляешь. Я вечером после школы забежала, а она мне вот какие подаёт, – и Елена Васильевна достала окуратно упакованные свертки с импортными детскими комбинезонами.  

– Вот над этим примерно и думаю, – ответил он.  

– Что-ж, я ничего ни у кого не краду, за все товары рассчитываюсь честно заработанными деньгами, не обманываю. То, что кто-то обознался, меня волновать не должно, мало ли кто в чем заблуждается. Сейчас может какой нибудь ученый сидит, и неверную теорию выдумывает, не брать же мне ответственность за всех ошибающихся в мире. Письма? Анонимки? Пусть себе приносят, буду складывать в подвале в коробке от ботинок, потом, когда всё успокоится, выброшу. – Так Петрович рассуждал сидя на кухне с чашкой чая в руке.  

Утром у подъезда его остановил мужчина. – Э-э, таварисшчь, – заговорил тот обращаясь к Петровичу  

– Вы ко мне?  

– Да, я это.... Хочу признаться..  

– Исповедоваться, – пошутил Петрович, – так это в церковь, или как там у вас? Костёл? Так вам туда. Или в ОБХСС.  

–ОБХСС? – Юргис сник, это был он, – Хорошо, как скажите, но Вы подтвердите, что я добровольно?  

– Ну а как же... подтвержу конечно, но только с тем условием, что не Вы, не Ваши коллеги не будут приходить ко мне домой. Тогда даже, Вы станете моим агентом, и сотрудником. Это можете считать своим первым заданием. Хорошо? – Петрович как умел, грозно посмотрел на собеседника.  

Мороз по коже пробежал у Юргиса от этого взгляда. – Да. конечно, спасибо Вам. А в ОБХСС мне идти?  

– Нет, уже не надо, но молчок! – Петрович приложил палец к губам. – Идите, не оглядываясь, Родина Вас не забудет!!!  

Юргис как было велено, пошел не оглядываясь, правда он почему-то шел не в ту сторону куда ему было надо. Просто в этом направлении рукой показал его новый начальник, Тайный агент!!!  

***  

То, что полетят доносы Йонас предполагал, по другому и быть не должно. Те кто слал анонимки, слали доносы о своих сотрудниках ему тоже, дескать знаю, что тот- то и тот-то, выслал на Вас анонимку. По другому и быть не могло, если-бы этого не произошло, Йонас подумал бы, что пора уходить на покой, потому, что перестал понимать людей. Загадка была в другом, или он ошибся, или орешек крепче оказался. Из всей сети кто-то должен был уже сообщить о надвигающихся неприятностях, а тут полная тишина.  

– Что если ошибся? Что если это обыкновенный рабочий? Тогда надо поддерживать среди сотрудников его имидж, пусть все знают на сколько Йонас крут, что даже такие серьезные люди не могут ему повредить. Если он крот? Пусть копает, чем глубже копнет, тем больших откопает, значит не придется самому, одному защищаться. В любом случае выгодно пока ничего не менять. – Размышления складывались хорошо. – Ещё важный фактор, лояльность сотрудников, все на высших постах оказались надежными, преданными. Вот на уровне Юргиса, так таким предательство позволительно, важно то, что Йонас узнал, кто первый из них на него донесет в случае опасности.  

***  

– Дедушка, а расскажи про Хоттабыча, – внуки сидели на коленях у Петровича.  

– Бывают Хоттабычи явные, бывают тайные. Но про тайных я вам расскажу когда нибудь потом, а то их волшебное могущество закончится, а вот про явных, книжку почитаю...