Правдивая история о двух школьниках и маньяке

Посвящается школьникам 1980-х  

Мои детские годы прошли в Тушино. Кто не знает, это район на северо-западе Москвы. Так вот, Тушино, наравне с Люберцами, считался одним из самых криминальных районов столицы. В середине 80-х у нас частенько бывали разборки между «враждующими группировками». Так их сейчас называют, а тогда их называли проще – шпана. По счастью, я и мои друзья в группировках не участвовали. Вероятно по этой причине, мы относительно спокойно пережили конец 80-х и тихо-мирно распрощались с Советским Союзом. Однако не только шпана была бичом на районе. Начиная с середины 80-х, до нас доходили разговоры родителей о разгулявшемся маньяке, который нападал на детей, насиловал их и убивал. Правду сказать, фактических подтверждений зверств маньяка не было. Скорее всего, всю официальную информацию от народа скрывали, а, может, и не было никакого маньяка. Но это только мои догадки, появившиеся сейчас, когда историями о маньяках и насильниках полны многие средства массовой информации. В моем детстве это были только непроверенные слухи, да разговоры родителей на кухне. Но, хоть и не существует подтверждений о существовании тушинского маньяка, орудовавшего в середине 80-х, так же нет и фактов, которые могли бы однозначно подтвердить его отсутствие. Вот поэтому я и решил рассказать реальную историю, которая смогла бы пролить свет на таинственного маньяка.  

Шел февраль 1987 года. Мне тогда было двенадцать лет. Морозные дни января давно прошли, и установилась приятная мягкая зимняя погода, позволяющая детворе долго гулять на улице. В один из таких дней я договорился с моим другом Андрюхой Макаровым пойти после уроков в деревню Алешкино. От деревни этой осталось тогда одно название. Самой её – с улочками, деревенскими домами и дворами – не существовало уже два года. Деревня эта находилась в черте города Москвы, прямо у самой кольцевой автодороги и насчитывала порядка двадцати дворов. Её жители держали коров, свиней и вообще, если не знать, что Москва в паре километров, то могло показаться, что ты находишься в какой-то далекой глубинке, от которой до цивилизации далеко. Мальчишкой я бегал туда поглазеть на всю эту живность, диковинную для городского жителя. Если везло, могло посчастливиться погладить коровёнку или посмотреть процесс её дойки. Был я не один такой любопытный. Многие мои одноклассники бывали там, а одна девочка, моя одноклассница, даже жила в этой деревне. Но вот было принято решение снести деревню, как устаревший и не подходящий для столицы артефакт. Снесли её быстро, а жителей переселили в только недавно построенные многоквартирные дома. После сноса от деревни остались два-три колодца, разрытая строительной техникой центральная улица, да двадцать фундаментов деревенских домов. Печальное зрелище: город сожрал деревню.  

Мы с моим другом Андрюхой жили в одном доме, в нескольких автобусных остановках от бывшей деревни Алешкино. И, хоть это и не было далеко, такие прогулки мы называли, ни как не иначе, как «поход». Вот в такой поход мы и отправились вдвоем в один из февральских вечеров.  

А пошли мы туда, как бы это не звучало глупо, проверить легенду о тушинском похитителе детей. Был у нас одноклассник, Сережка Фирсов, высокий коренастый парень. Он нам все уши прожужжал об этом маньяке: и то, что он его, дескать, видел в деревне; и то, что даже слышал детские крики, доносившиеся до него откуда-то из под фундамента разрушенного дома.  

– Он, чё, в фундаменте живет, что ль? – спросил я.  

– Зуб даю – ответил Серега и сделал движение большим пальцем по своему переднему зубу. – Сам видел.  

В начале пятого часа вечера мы, сев в автобус номер 102, доехали до конечной и, сойдя, отправились в логово маньяка.  

Чтобы зимой попасть в бывшую деревню Алешкино, надо было пройти через поле, проваливаясь то и дело в глубокий снег, попутно набирая его себе в сапоги. Наконец, дойдя до деревни, перед нами предстал унылый пейзаж. Зимой снесенная деревня представляла собой чуть более приятное зрелище, чем летом. Высокие сугробы, возвышающиеся над фундаментами домов, давали пищу для фантазии: они дополняли собой итак уже унылую картину разрушений. Казалось, что это стоят невысокие белые домики. Уносимый порывами холодного ветра снег с макушек сугробов, создавал иллюзию дымящихся деревенских труб. Деревья, оставшиеся в деревне после сноса, поддаваясь желанию ветра, раскачивались своими мертвыми ветвями, как бы приглашая нас к себе в гости. Казалось, вот-вот кто-нибудь зажжет свет в доме, откроется несуществующая дверь и из сеней выйдет хозяин. Выйдет и крикнет что-то, обращаясь к не прошеным гостям. Но это была лишь иллюзия, плод детской фантазии, старающейся еще больше нагнать страху, додумывая, дорисовывая то, чего на самом деле нет.  

Пройдя мимо нескольких домов-сугробов, мы разглядели еле заметную в наступающих сумерках трубу дымохода, торчащую из фундамента бывшего дома. Подойдя поближе, мы убедились в том, что это не просто торчит какая-то железка, а самая настоящая труба, дымоход. Раз так, то там внизу, под сугробом, в фундаменте стоит печка. Зачем же она там стоит? Значит, кого-то она греет.  

– Ну, чего? – явно нервничая, спросил Андрюха.  

– Чего? – не понял я сразу, на что он намекает.  

– Вниз пойдем?  

Мы стояли в полной тишине мертвой деревни и только в стороне, со стороны шоссе, иногда доносился до нас шум проезжающих машин. Я посмотрел на друга, пытаясь разглядеть его лицо, что бы понять его настрой. Решимости мне не хватало.  

– Пошли  – предложил Андрей. – А то, чё мы сюда приперлись?  

Сумерки уже полностью опустились на город. Осознание того, что где-то недалеко от сюда есть жизнь и там по тротуарам бегут люди, ездят машины, нас немного успокаивало.  

Лаз внутрь подпола разрушенного дома мы нашли не сразу. Перед этим пришлось повозиться. Благо несколько дней не было снега, и поэтому лаз был только слегка припорошен, нанесенным ветром, снегом. Дверца подпола была не на замке.  

– Андрюх, фонарь доставай.  

– А, точно, забыл.  

Он включил маленький ручной фонарик и направил пятно света на дверцу подпола.  

– Открываем? – спросил я, надеясь на то, что Андрюха выключит фонарик, и мы уберемся отсюда, от греха подальше.  

– Открывай – скомандовал он и подтолкнул меня слегка сзади.  

Я глубоко вздохнул, нашарил в темноте железное кольцо дверцы и дернул его вверх. Дверца слегка поддалась, но не открылась. С третьей попытки мы вдвоем её одолели, дверца скрипнула и пошла вверх. В образовавшийся проём Андрюха, присев на корточки, стал светить своим фонариком. Я в это время смотрел по сторонам, очень надеясь, что никто не покажется на горизонте. А может, наоборот, хотел, чтобы кто-нибудь прервал наше исследование еще в самом начале и мы тихо-мирно смотались от этого страшного места. Не помню. Скорее всего, последнее. Продолжим.  

Стоя у подпола, я думал о том, что нет никакого маньяка, сказки это. Придумали взрослые сказки, чтобы дети не ходили в снесенную деревню. Все будет нормально. Внутри никого нет, и не было.  

Но внутри кое-что было и даже очень много чего.  

– Да тут жилище – крикнул Андрюха, перенаправив свет фонарика мне в лицо.  

– Я туда не полезу – отрезал я.  

– Славяныч, не бзди – крикнул Андрюха, начиная спускаться в подпол. – Я пошел.  

Через секунду он скрылся в недрах страшного и таинственного логова.  

«Всё – подумал я. – Кобздец. Жилище маньяка, то самое».  

Такие вот мы были дети, что, даже, испытывая жуткий страх перед неизвестностью, мы, все равно, шли до конца. И я пошел тогда до конца.  

В подполе бывшего деревенского дома было теплее. Единственный источник света – маленький ручной фонарик – выхватывал из тьмы нагромождение коробок, ящиков и другого непонятного барахла. Мои глаза скоро привыкли к темноте подпола, и я смог хорошо разглядеть таинственное жилище. Оно было похоже на убранство домика отшельника, затерявшегося в глухих таежных лесах. Площадь подпола была не большая и могла уместить минимум удобств. В углу стояла печка-буржуйка, к которой прислонился маленький низенький столик, рядом валялась опрокинутая табуретка. У противоположной стены была разложенная голая раскладушка, еле втиснутая между двумя противоположными стенками. На полу в полном беспорядке валялись несколько пустых бутылок из под разных напитков. Одну из них Андрюха пнул ногой, она отскочила в стенку и с шумом разбилась вдребезги.  

– На хрен ты её разбил?! – зло крикнул я. – Шуметь не надо.  

– Да, ладно – спокойно проговорил он и махнул рукой.  

Я заметил на столике толстую тетрадь, взял ее в руки и начал листать.  

– Андрюха – позвал я и показал тетрадь.  

Мы стали рассматривать странные рисунки. Какие-то страницы были исписаны свастикой, на других непонятные символы, напоминающие древние руны, а еще всякие, мягко говоря, непристойные изображения. Перелистав тетрадь до середины, я прочитал текст, описывающий технику пыток.  

– Здесь точно маньяк живет – проговорил я шепотом. – На, читай.  

И Андрюха прочитал. Я не видел его лицо, но чувствовал, как страх начинает и его пробирать до костей. Я уж точно струхнул.  

– Ерунда – подумав, прошептал Андрюха, стараясь не показать испуг. – Нет никакого маньяка, байки.  

– Ага – вспыхнул я. – А кто же здесь живет? Балерина что ли?  

– Хрен его знает!  

– Да точняк, я тебе говорю, логово.  

– Давай печку затопим – после паузы предложил Андрюха.  

– Чем её топить-то?  

Андрюха взял тетрадку и потряс ею.  

– Вот этим – сказал он. – В печке, кажись, есть какие-то обгоревшие дрова.  

И правда, несколько слегка обгоревших досок. Андрюха засунул в печь тетрадку маньяка, вынул из кармана спички и поджог тетрадные листы. Они вспыхнули, пламя стало охватывать пространство печи и медленно разжигать оставшиеся доски. Печка оживала. Тетрадка через минуту превратилась в пепел, давая дорогу более долгоиграющему и надежному огню.  

– Погреемся? – предложил Андрюха и протянул к печке руку.  

Но греться нам не дали.  

Сначала где-то совсем далеко, потом, явно приближаясь, послышался отчетливый голос. Голос был мужской. Мы не сразу обратили внимание, решили, что это ветер доносит с дороги звуки проезжающих машин. Но уже через несколько секунд мы поняли, что ошиблись. Кто-то шел к нам и громко разговаривал – то ли сам с собой, то ли со своим спутником. Голос приближался. Говорили громко, как будто специально старались, что бы его услышали. А может он так себя подбадривал в темноте умершей деревни. Мы об этом узнали позже.  

Делать нечего, надо текать. Оставаться в подполе было нельзя, тем более, что мы видели его тетрадь. Да еще Андрюха умудрился сломать раскладушку, когда попытался на нее сесть.  

Мы буквально за какие-то мгновения выскочили из подпола, оставив после себя горящую печку и содеянные разрушения. Что же я смог разглядеть в темноте? Когда я выскочил из подпола, то разглядел, шагах в пятидесяти от себя, очертания фигуры рослого мужика в спортивной куртке. Похоже, он тоже нас засёк. Да и дым из трубы, конечно, не мог не насторожить его. Это заставило его еще ускорить шаг. Маньяк шел, как мог, быстро, проваливался в глубокий снег, размахивал руками и грубо ругался на нас низким басом. Не буду врать, я чуть не наложил в штаны. Андрюха, по-моему, тоже. Я даже не мог себе представить, что можно так быстро бегать по глубокому снегу. Мы бежали, стараясь перегнать друг друга.  

Через какое-то мгновение раздался хлопок. Я обернулся и увидел над тем местом, где было логово маньяка, поднялось облако дыма. Взорвалась печка или что-то ещё, но что, мы узнали позже. Маньяка мы увидели позади нас, шагах в ста. Он продолжал бежать за нами, кричать и махать руками. Секунда и мы снова бежим, проваливаемся в снег, но спасительное шоссе уже виднеется вдалеке. Там наше спасение.  

Я, все таки, устал бежать и остановился отдышаться. Я понимал всю опасность такой остановки, но ничего не мог поделать. Андрюха, не обращая на меня внимания, продолжал бежать, по-моему, еще быстрее, чем раньше. Тяжело дыша, согнувшись пополам, я обернулся, чтобы посмотреть, как далеко от меня находится маньяк. Но никого не было. Маньяк исчез. Поле лежало передо мной широкой белой простыней, и затеряться на нем чему-нибудь или кому-нибудь не представлялось возможным. Если только, конечно, маньяк провалился в глубокий снег. Но почему мы до сих пор не провалились? Он исчез так же загадочно, как загадочно появился. Но то, что он существует, теперь в этом не могло быть никакого сомнения. Я его видел и слышал. Хотя…  

Спустя двадцать минут, мы уже сидели с Андрюхой в автобусе и ехали домой: белые от, налипшего на одежду, снега и страха. Говорить не хотелось. Оба молчали всю дорогу до дома.  

– Ну, Славяныч, пока – попрощался Андрюха, когда лифт остановился на моем этаже.  

Мы молча пожали друг другу руки и я вышел из лифта. Только я вышел, как неожиданно Андрей, просунув ногу между дверьми лифта, крикнул.  

– Славяныч, ты фонарик захватил из подпола?  

Я обернулся.  

– Нет, я думал ты забрал.  

– Ёлы-палы, кажись, я его там оставил.  

– Ну, иди, вернись за ним – улыбаясь, предложил я.  

Андрюха секунду помолчал, махнул рукой и нажал кнопку своего этажа.  

На следующий день мы встретились утром в школе. Подойдя к классу физики, мы бросили у двери свои сумки и молча прислонились к стене. Я достал из кармана две пластинки клубничной жвачки и угостил друга. Одноклассники, один за другим, подходили к классу.  

– Ребзя, – крикнул я. – А маньяк-то существует.  

И мы, перебивая друг друга, стали рассказывать всем наше вчерашнее приключение.  

Неожиданно для всех нас, из класса послышался шум и топот ног. Мы-то думали, что в классе никого нет, но это было не так. Через секунду, мы услышали до боли знакомый голос: кто-то крепко ругался басом, топал и кричал внутри класса. Точь в точь, как вчера, когда мы удирали от маньяка. Ни я, ни Андрюха ничего не могли понять. Как так? Маньяк в школе, за дверьми класса физики и мы вот-вот должны туда войти. Да, что же это такое происходит?  

Но, как только мы уже собрались бежать к директору и все ему рассказать, неожиданно распахнулась дверь класса, и из него вышел… Серега Фирсов, держа в руках фонарик.  

– Ага, по-па-лись! – закричал басом Серега, улыбнулся и посмотрел на нас. – Ну, все. Хана вам!  

– Фирсов, – крикнула Соколова и топнула ногой. – Ты балбес. Отдежурил, так двери открывай. Чего мы ждем?  

– Иди, иди, Соколова, не трынди – огрызнулся Серега.  

Ребята хлынули в класс, и только мы трое остались в коридоре.  

– Вы забыли – пробасил Серега и протянул нам фонарик. – Классно селитровая бомбочка взорвалась вчера, а?  

На большой перемене, в столовке, Серега раскрыл нам свой розыгрыш. Ну, Серега, ничего, мы над тобой тоже как-нибудь прикольнемся.