Ужастик. Поздно - не поздно

Дремалось сладко. Сейчас он заснёт, провалится в какой-нибудь удивительный сон. Цветной. Красочный. Во сне всё будет классно. Кончик лёгкого, но тёплого одеяла примостился у него на левом ухе. Отличная звукоизоляция. Ладошка под правым ухом. Надёжно и мягко. На ногах приятная тяжесть и прелестное тепло. Это  уютно устроился его любимец – котяра. Не изменяет своей привычке мохнатый подлец. Дрыхнет рядышком. Неимоверный хитрюга, сотканный из самомнения, самодостаточности, поразительного коварства и умения строить всех под себя. Этим и подкупает. Жаль... жаль, что он полгода назад нечаянно сорвался с балкона. Да уж... Семнадцатый этаж... Никаких шансов... Вдрызг...  

Погоди, а кто же тогда?.. Там, в ногах. Теплый, уютный, тяжеленький такой. Он почувствовал, как волосы зашевелились на голове. Надо бы посмотреть. Бы. Как-то страшновато. Но надо. Ведь не уснёшь. Он осторожно приподнялся, стараясь не дёргать ногами, на которых кто-то лежал.  

Взглянул на ноги и понял, что поздно. Он также осторожно вернулся на подушку и уставился в потолок.  

Поздно...  

А, если поздно, значит бесполезно...  

А, если бесполезно, значит не серьёзно...  

А, если не серьёзно, значит не реально...  

А, если не реально, значит не действительно...  

А, если не действительно, значит не страшно...  

А, если не страшно, значит не поздно...  

А, если не поздно... Спокойной ночи.  

Спать!  

Утро. Натка уже возится на кухне с завтраком. Запах жареных сырников приятно дразнит обаняние. Насчёт сырничков милая женушка отлично придумала. Сегодня предстоит трудный день, надо плотненько позавтракать, возможно, на работе больше не удастся пожамкать.  

А что он не  торопится? Тормознул в ванной. Так приятно наяривать зубы новой пастой, которую специально заказал в Штатах через интернет. Только эта паста и даёт ощущение, что зубы почищены. Ну, вот так у него застряло в голове, что поделаешь. Надо сказать Натке, пусть парочку сырничков в контейнер с собой положит. Нет, лучше три штучки... Сырники у Натки фирменные, с ванилькой, с изюмчиком, а под сметану или повидлецо... Ууух! Жаль только, что Натки больше нет рядом. Её вообще нет. Уже больше года. Пропала его Натка в тех чёртовых горах... Лавина... Снесла их лагерь к чертям собачьим... Перемелюжила всё и всех... Страсть!  

Погоди, а кто же тогда?.. Кто жарит Наткины  сырники на их кухне? Сковородка шкворчит... Запах на всю квартиру...  

Он осторожно выходит из ванной. За матовым стеклом кухонной двери он видит неясный женский силует. Он подходит на цыпочках к двери, заглядывает в узенькую щель и понимает, что поздно.  

Поздно...  

А, если поздно, значит бесполезно...  

А, если бесполезно, значит не серьёзно...  

А, если не серьёзно, значит не реально...  

А, если не реально, значит не действительно...  

А, если не действительно, значит не страшно...  

А, если не страшно, значит не поздно...  

Быстро! Свежая рубашка, джинсы, кроссовки, куртка...  

– Пока, любимая! Я сегодня поздно.  

Работа. Клиника. Очередь. Взгляды. Ждущие, надеющиеся. Завал. Голова кру'гом. Отмотанный язык. Куча чужих, ненужных проблем. Достали. Обед, ура обед. Передышка.  

Он понял, что она вошла в лифт. Запах. Её запах. Она стоит у него за спиной. Очень близко. Он чувствует её дыхание. Она осторожно касается своими пальчиками его руки. Их пальцы переплетаются. Никто не видит, не должен видеть. Они слегка пожимают друг другу немного дрожащие пальцы. Как же хорошо! Задохнуться можно от счастья! Сейчас он выйдет, а она поедет дальше наверх. Остаток дня он будет ощущать прикосновение её чувственных пальчиков. Восторг!  

В кафешке он взял сырники со сметаной и кофе. Кофе так себе, сырники ничего себе. Когда они теперь встретятся? Её игривое  пожатие сказало ему о многом. Скорее всего, свидание состоится вот-вот. Это предчувствие, предвкушение, что может быть прекраснее! Да, он влюблён! Не сказать, что в первый раз. Были и до неё романтические увлечения, но теперь... Это нечто! Как же она хороша!  

Жаль, что закончилось всё так быстро и до обидного нелепо. Это так на неё похоже. Она ни в чем не знала меры. Отрывалась по полной – и в сексе, и в езде на своей новенькой ярко-красной приземистой "лапушке". Говорят, что на такой скорости всё произошло мгновенно. Для неё... Она даже не успела понять и почувствовать.  

Погоди, а кто же тогда?.. Кто жал ему пальцы в лифте? Тайком...  

Он вышел из кафе, поднял голову и нашёл глазами окно её кабинета. За стеклом мелкнул знакомый силует. Поздно...  

А, если поздно, значит бесполезно...  

А, если бесполезно, значит не серьёзно...  

А, если не серьёзно, значит не реально...  

А, если не реально, значит не действительно...  

А, если не действительно, значит не страшно...  

А, если не страшно, значит не поздно...  

Он помахал ей рукой.  

Дома. Наконец-то. Сейчас сполоснуть руки и брыкнуться в постель. Как есть, одетым. Потом есть, пить, что там ещё... Тааак... Думочка, пледик...  

Да, чтоб тебя!  

– Слушаю! Кто-кто? Аааа... Добрый. Нет-нет, не сегодня. Завтра в клинике. Не стоит сегодня. Поймите, я выдохся... Жуткий день... От меня пользы сейчас никакой... Ну, обещал... ну, заплатили... Завтра в клинике я вас без очереди... Сегодня не могу! Нууу... Ладно. Пишите адрес. Жду.  

Он швырнул телефон подальше в кресло. Дрянь, дрянь, приставучая дрянь! Настучать бы ей по тупой башке, забитой под завязку всякой хренью! Ей, понимаешь, нужен позарез психотерапевт, прямо сейчас, понимаешь! Ещё гонораром попрекает! Богатая надутая стерва! Мешок с говняными деньгами! Ну, я устрою тебе "всего один малюсенький сеансик"!  

– Проходите, пожалуйста! Ничего-ничего, это моя работа, всё для дорогих пациентов. Давайте в гостиную, там будет удобнее всего. Усаживайтесь в кресло. Итак. Давайте сразу договоримся. Вы рассказываете всё, как есть. Это важно. Не надо ничего утаивать. Это важно. Приступим. Вспомните, когда и как это началось? Секундочку, я погашу верхний свет. Почему интим? Интим, как говорится, не предлагать. Гмм... Вы меня смущает, дорогая. Давайте к делу, к вашим проблемкам. Ага, ага, так, так, угу, угу, да-да, да-да... Почему сплю? Я просто прикрыл глаза, чтобы лучше... Хотя... Пока не поздно... Я сейчас...  

– Ой, что это вы принесли?  

– Это пистолетик, голубушка.  

– Ой, а он настоящий?  

– Естественно.  

– Ой, а он заряжен?  

– Ещё как!  

– Ой, а это не опасно?  

– Да не обращайте внимание. Вы рассказывайте, рассказывайте...  

– Вот я и говорю... Ой, а зачем вы его в рот засунули? Он же, наверное, не свежий.  

– По хих! Аскаыайэ!  

– Что вы сказали?  

Он вынул дуло изо рта. Эта транда явно нарушала его планы.  

– По фиг, говорю! Рассказывайте. Молотите свою копну.  

– Как-то вы, доктор, не очень культурно... Я вам всю душу наизнанку, а вы копну...  

– Понимаете, мне не до этикету. Я, голубушка, застрелиться хочу. У вас на глазах.  

– Оюшки!  

– Ага. И аюшки тоже. Позвольте спокойно грохнуть себя под ваш трандёж, лады?  

– Может я пойду? Поздно уже...  

– Поздно? Точно поздно... Никуда – то ты, сука, не пойдёшь! Сиди тут и пиз... пока я себя кончать буду. Лады, я спрашиваю?!  

Сукастерва вжалась в кресло и метнула полный ужаса взгляд на дверь, прикидывая, успеет ли она выскочить, если резко рванет прямо сейчас.  

– Поздно, а значит бесполезно...  

Она бросила быстрый взгляд на свой телефон, который положила на журнальный столик перед началом сеанса.  

– Бесполезно, а значит не серьёзно...  

Она все же схватила телефон и быстро набрала 02.  

– Не серьёзно, а значит не реально...  

Он вырвал у неё телефон из рук.  

– Отдайте! Да вы псих, действительно...  

– Не реально, а значит не действительно...  

–... псих.  

– Не действительно, значит не страшно...  

– Не суйте его себе в рот!  

– Э страхно, зачит э озно...  

Бабах!!!  

– Блин! Пульнул-таки! Мразота! Поздно-не поздно! Псих! А денег – то сколько слупил! Хрен с ними! Надо когти рвать!  

Прихожая, входная дверь, подъезд, лифт, кнопка.  

Откуда столько народу? Все верхние этажи стронулись что ли? Лифт битком, но она должна уехать. Втиснуться любым способом. Фу, как тесно! Сбоку знакомый запах. Его парфюм. Она обожает парфюм своего доктора. Сегодня она настояла на встрече у него на квартире. С умыслом, конечно. Они долго говорили, вернее говорила она, а он смотрел. Плохо смотрел. Страшно. Глазищи сделались совсем чёрными, чужими. А потом взял сунул пукалку в рот и бабахнул себе в башку через хлебальник... Вдрызг, без вариантов...  

Погоди, а кто же тогда пахнет его парфюмом сбоку? И не повернешься посмотреть. Жуть какая-то! Откуда все эти соседи взялись? Дружно так едут с верхних эта... Каких верхних? Доктор живёт на последнем. Откуда лифт приехал, мать его? Она поднимает глаза кверху и понимает, что поздно.  

Поздно...  

А, если поздно, значит бесполезно...  

А, если бесполезно, значит не серьёзно...  

А, если не серьёзно, значит не реально...  

А, если не реально, значит не действительно...  

А, если не действительно, значит не страшно...  

А, если не страшно, значит не поздно...  

Она вырвалась из тесного, душного лифта, оставив в нём запах парфюма доктора и жуткие воспоминания о нём.  

Улица. Пешеходный переход. За каким она оставила машину на той стороне? Быстрее бы зелёный. Перейти и смыться отсюда. Красный человечек с той стороны дрожит в фонаре светофора. Скорее, скорее... Человечек похож на окровавленного доктора с разнесенной вдребезги черепушкой. Жуть! Скорее, скорее на ту сторону. Сесть в машину и уехать подальше от этого противного места. Ей здесь не по себе. Внутри нарастает смутное предчувствие беды. Беда рядом. Страшно. Красный человечек подрыгивает. Она выглядывается в него и понимает, что поздно.  

Поздно...  

А, если поздно, значит бесполезно...  

Кто-то сзади с силой толкает её на проезжую часть. Она успевает увидеть, как на неё надвигается армада разномастных авто. Они же не затормозят, они же не смогут сбросить скорость! А всего-то надо сделать шаг назад, обратно на тротуар... Дождаться, когда перестанет дрожать красный человечек. Кровавый психанутый доктор...  

Но поздно, а значит бесполезно, не серьёзно, не реально..  

На неё наползает красная иномарка. Фары, как два горящих глаза большой хищной кошки. Глаза чаруют, притягивают, не дают сдвинуться с места. Гипноз... Всё замирает вокруг. Только она и глаза. Она завороженно смотрит в них, в самую глубину. Там – смерть. Неужели поздно? Так рано?  

Поздно...  

Пронзительный скрип тормозов. Удар.  

Она падает, голова набок. Глаза останавливаются на чёткой фигуре в бесформенной размазанной  массе людей на переходе. Женщина. Усмехается. Очень не добро. На руках у неё кот. Зачем ей кот на пешеходном переходе? Аааа, вот зачем. Кот пронзительно орёт сигналом скорой помощи. Может, не поздно?  

– Светлана Васильевна, да поздно уже. Не парьтесь. Поздно...  

– Маш, не каркай! Готовь дефибриллятор! Живо!   Не таких вытаскивали... Никогда не поздно! Разряд!  

Чисто. Бело. Тихо. Покойно.  

Она боится открыть глаза. Веки дрожат, но не открываются. Тень прямо перед ней. Женщина. Добрая. Очень. Очень-очень. Женщина жалеет её. И она начинает жалеть себя и плакать от жалости. К себе и ко всем. Жалко. Как же жалко!  

– Светлана Васильевна, она плачет...  

– Вижу. А ты говоришь, поздно...  

– Я думала... Простите...  

– Маш, хватит дурить. Соберись. Работаем.  

Ветер. Бешеный. Жуть! Но не страшно. Полёт на какой-то космической скорости. Откуда-то сверху. На сумасшедшем лифте? Вниз!  

Она распахивает глаза. Широко. Ещё шире. Ужас! Нет никакого лифта. Она падает ни в чём. Нет ни времени, ни пространства. Сердце сжимается. Неужели поздно?..  

Нет! Нет! Нет!  

Не поздно!!!  

Прикосновение к щеке. Мягкое, нежное, заботливое. Мама? Ма-а-а – ма-а-а!!!  

"Не бойся. Я с тобой. "  

–  Не боюсь. Спасибо. Не бросай меня.  

" Никогда, глупенькая. Я всегда буду с тобой".  

Тепло. Ласково. Умильно.  

Светло. Беленько. Чистенько вокруг. Радостно на душе.  

Голос. Добрый. Родной. Близкий. Певучий.  

– Двай-ка рученьку, деточка. Вот так. Сейчас покапаемся и будет тебе хорошо. Будет вольготно. Главное, очнулась. Теперь уж... Дай, Бог!  

– Ой, а не поздно?  

– Да что ты, что ты, деточка? Какой поздно, ещё двенадцати дня нет. Светло вовсю. Сейчас занавески откину. Смотри!  

Светло.  

Радостно.  

Смешно.  

Не поздно!