Германия, а вот и мы. Глава 11. Песенный диалог.

Глава 11. Песенный диалог.  

Мы продолжили наш ужин, естественно, живо обсуждая только что полученную от Маргарет информацию. И, естественно, не смотря на мои укоризненные взгляды, Дима демонстративно говорил теперь несколько громче, чем до этого. За легкой перегородкой, отделяющей нас от соседнего столика, давно уже слышались негромкие оживленные голоса. По их количеству можно было предположить, что там находится человек пять. Иногда оттуда доносилось негромкое, явно церковное, пение. У подошедшей Маргарет я в очередной раз поинтересовался:  

– А кто это поет? – Всё для нас здесь было уже необычно и интересно.  

– Это члены капеллы соседнего костела. Они частенько заходят сюда после службы отдохнуть, попить пивка и обсудить свои дела.  

Маргарет все еще стояла около нас, когда из-за перегородки в очередной раз зазвучало пение. На этот раз исполняли что-то другое, явно не церковное. Бог ты мой! Да это же наша «Катюша». Хор мужского многоголосия исполнял ее на немецком языке. Это было настолько неожиданно и звучало так непривычно, что я не сразу ее узнал. Маргарет молча стояла, улыбаясь нам. Честно скажу, горло в тот момент перехватило. Как потом оказалось, Диму это тоже не оставило равнодушным.  

– Дима, ты слышишь? – Я поднял указательный палец. Он молча кивнул в ответ. – Ты понимаешь, что они не просто так, а спецом для нас поют?  

– Ясен пень. Слышь, Семен, скажи-ка нашей Маргарет – пусть она за тот стол пару бутылочек лучшего их шнапса отнесет, скажет от нас. В знак уважения и дружбы.  

Маргарет понимающе кивнула и ушла выполнять нашу просьбу.  

– Дима, похоже, ты был не так далек от правды, когда нас с парламентерами сравнивал. Мы же теперь здесь не просто Коля и Дима, мы же, как ни крути, представители. И по тому, что и как мы сейчас будем тут делать, они, как бы это пафосно не звучало, будут судить о всех нас – о русских, о России.  

– Что делать будем?  

– Надо им как-то ответить. Не просто же так – бухло послали – и Вася-кот, квиты мол. Надо нам как-то не ударить лицом в грязь, что ли. – Внезапно одна мысль пришла в мою, уже не вполне трезвую голову. Идея, наверное, была так себе. Но ничего лучшего в тот момент я придумать не смог. В памяти всплыла одно незатейливая немецкая народная песенка, которую я когда-то давным-давно выучил наизусть.  

– Димон. Значит так. Сейчас мы встаем и начинаем петь. Да, да. Знаю, что со слухом у тебя, мягко говоря, не очень. И языка ты не знаешь. Твоя задача не очень громко мычать, помогая мне, а то я в одиночку буду звучать, как нищий на паперти. Понял?  

– Давай.  

Мы чокнулись, выпили, встали. И я затянул.  

– Ох, милый Августин, Августин, Августин,  

Ох, милый Августин, всё пропало.  

Нет ни денег, ни девушек,  

Всё прошло, Августин.  

Дима подвывал, как мог. Кто знаком с этой песней, знает, что, несмотря на довольно унылый и странный, если не сказать больше, текст этой песенки, повествующей о том, как нищий, несчастный парень Августин умирает в грязи от чумы, мотивчик она имеет довольно веселый. Собственно этот мотивчик в свое время и привлек мое внимание к ней, заставить выучить слова. Вот, через столько лет неожиданно пригодилось. Мы честно пропели всю песню до конца. С последними звуками песни, Маргарет поставила на соседний стол посланные нам бутылки шнапса. Не знаю, что произвело большее впечатление – наше пение или присланный нами шнапс, но реакция немцев была такой, будто перед ними выступил, по крайней мере, дуэт Карузо и Паваротти. Немцы ожидали ответного пения, их народной песни, да ещё на их языке, еще меньше, чем мы нашу «Катюшу». Аплодировали не только мужики из хора, хлопали в ладоши все присутствующие. Похоже, наш ответный шаг оказался не так уж плох.  

Из-за перегородки появилась Маргарет, обратилась ко мне:  

– Если вы не возражаете, господа из хора хотели бы пригласить вас за свой столик, чтобы вместе выпить и пообщаться.  

– Спасибо, Маргарет, мы с удовольствием.  

– Я тогда перенесу ваши приборы туда.