Рай за кромкой льда

Золотые земли. Культурный и исторический центр человеческой цивилизации. На юге беззаботно нежатся они в Океане Самоцветов. На севере – сурово и настороженно взирают на заснеженные пики гор Северного королевства, готовые в любой момент дать отпор тамошним дикарям. На востоке – с любопытством переглядываются через Сапфировое море с Объединённой Гелиадой, своей забавной соседкой. А на западе... На западе всматриваются в степные просторы загадочного, но столь же могущественного Царства Агги.  

Издавна правителям Золотых земель был интересен западный сосед. Но из Дюссельброфа, столицы государства, даже самый зоркий глаз не рассмотрит, что же творится в степях. Для этой цели и была основана Карпелия. Единственный приграничный город возле Царства Агги.  

Город меж двух степей.  

Здесь нет столичного лоска и роскоши Дюссельброфа. Нет и южной изысканности Виатты или Фелиции. Простые, узкие улочки вьются, спускаясь с холмистой возвышенности к степной границе, к крепости. Проходы между домами выложены камнем и густо покрыты пылью. Серо – жёлтые стены строений, чаще оштукатуренные или просто вымазанные глиной, не отличить друг от друга. Кое-где попадаются каменные заборы, что указывает на зажиточного хозяина. Пыль непоседлива, она постоянно перемещается. В глаза прохожим. Под юбки почтенным горожанкам. В беспечно открытые окна, которые тут же закрывают заботливые хозяева. Смешивается она с ароматным дымом, с вонью козьей шерсти, с запахами хлеба и молока. Её встречает радостный детский визг и причитанья матерей, скупые ругательства торговцев, спешащих закрыть свой товар.  

Всё дальше гонит пыль неугомонный ветер. Горячий, сухой, стремится он сбежать из Карпелии в степь, на волю. Оставляет за собой высушенную кожу, слезящиеся глаза и растрёпанные волосы.  

Жарко.  

Алеф мозолистой рукой утирает пот со лба. Тяжело дышит, опираясь на метлу, глядя на вылизанный двор у самой городской стены. Вездесущий ветер гоняет по выметенной земле маленькие пылевые смерчи.  

– Прекрасно, Алеф Берген! Просто превосходно! – восклицает один из солдат в тёмно-зелёной форме пограничника.  

Он подпирает спиной крепостную стену, аплодируя стараниям Алефа. Рядом сидят на корточках или лениво прохаживаются по двору несколько его сослуживцев. Парень хмуро молчит, сжимая древко метлы.  

– Слууушай, солдат, – вразвалочку подходит к нему собеседник, приобнимая за плечо, — это ты, конечно, хорошо придумал, двор подмести, но... Вот, посмотри, – он показывает грязно-серый засаленный ворот своей рубахи, – нам всем стирка бы не помешала. Ведер, этак на сорок, а?  

Он подмигивает Алефу, указывая на колодец в другой стороне двора.  

– Придумал?.. – негромко спрашивает парень, – Но Вы же сами приказали...  

– Сорок ведер, Алеф, – жёстко повторяет солдат, – ни меньше, ни больше. И дров наруби для котлов.  

С этими словами он жёстко толкает Алефа вперёд. Тот пошатнулся бы, если б не был на голову выше и вполовину шире любого из здешних солдат. Так что он лишь яростно отшвыривает метлу, расправляет могучие, блестящие от пота плечи и широким шагом направляется к колодцу. Рубашка, повязанная вокруг головы для защиты от солнца, пропиталась потом, хоть выжимай.  

– Ненавижу, – сквозь сжатые зубы бормочет Алеф, вытягивая из колодца полное ведро воды, – убью. Когда-нибудь.  

Часа через два, когда закатное солнце окрашивает стены домов оранжевым светом, а тени вытягиваются, ветер утихает. Алеф медленно распрямляет спину, разглядывая кучу наколотых дров. Берёт одно полено, ставит на толстую чурку, примеривается. Тяжело заносит топор для последнего удара.  

– Восхитительно, Алеф Берген! – раздаётся сзади знакомый голос, – Ты могуч, как слон, хоть я слонов ни разу не видел. Не зря о твоей силе судачит весь город. У нас есть часок до отбоя. Не хочешь разучить пару приёмов, а? Да лааадно, не скромничай, ты заслужил!  

Лишь к концу его тирады Алеф медленно опускает топор и оборачивается. Лицо, расслабленное после монотонной работы, опять мрачнеет. Видя это, солдат испуганно отступает назад. Но после утвердительного кивка вновь расправляет плечи и хлопает парня по спине.  

Они выходят в центр всё того же двора. У стен теперь толпится больше народу, все – здешние пограничные солдаты, квартирующие в крепости внутри стены. Постоянный гарнизон Карпелии, призванный оборонять Золотые земли от вторжения захватчиков Царства Агги. О том, что оба государства не воюют уже лет двадцать, свидетельствуют приличного размера животики и двойные подбородки у некоторой части воинского состава. Без доспехов, в расстегнутых рубашках, заляпанных вином и жиром. Некоторые прихлёбывают из бутылок. Кто-то мочится на крепостную стену, не стесняясь.  

Из стойки с оружием собеседник Алефа достаёт два двуручных деревянных меча. Бросает один парню. Тот неуклюже ловит его за середину. В толпе раздаются смешки. Начинается тренировка. Противник то и дело наскакивает на Алефа, делает подсечки, ложные выпады, умело ставит блоки. Поначалу парню удаётся парировать его удары, но несколько часов тяжёлой работы берут своё. Алеф замахивается, открываясь спереди. Солдат в тот же момент бьёт его мечом по животу плашмя. Алеф с хрипом роняет оружие, сгибаясь пополам.  

Великая пограничная армия у стен заливается хохотом.  

– Даааа уж, парниша, боец из тебя ещё тот!  

– Хвала богам, не призвали тебя на службу!  

– Меч – не метла, здесь думать надо, ахахах!  

Алеф медленно поднимается. Из-под сдвинутых густых черных бровей оглядывает солдатню. Подбирает с земли упавшую рубаху, разворачивает и натягивает на могучие плечи.  

– Ты рано открылся, парень. – говорит его противник, складывая мечи обратно, – Твоя ошибка в том, что в бою только о себе и думаешь. Перед тобой не полено, а живой человек, с мозгами. Вот поэтому в армию тебя и не возьмут никогда, попомни моё слово, хах!  

Выходя с территории гарнизона, Алеф сжимает зубы. Пыхтит. Подвернувшийся камень пинает с такой силой, что тот раскалывается о стену ближайшего дома.  

– Ненавижу! Умные все, да? – зло бормочет он, – Людишки! Да кто вы по сравнению со мной. Я вас одной левой...  

Холодает. Оранжевый свет сменяется лиловым, постепенно переходя в сумерки. Ветер вновь вспоминает, что должен гонять пыль. Теперь он зябкий, проникающий под кожу.  

Алеф не чувствует холода. Сжимая и разжимая кулаки, всё ещё бормоча проклятия, он подходит к двухэтажному зданию. В окнах горит свет, над дверью болтается скрипящая вывеска «Таверна». Из «Таверны» доносится смех, пение и брань. Алеф, не останавливаясь, привычным движением открывает дверь.  

При его появлении шум замолкает.  

Здесь много солдат вперемежку с простыми горожанами и проститутками. В центре зала сдвинуто вместе четыре стола, вокруг которых расставлены скамьи. На это шаткое сооружение взгромоздилась Жанетт, одна из местных постельных звёзд. В приподняв подол пыльно – жёлтого платья и сверкая дырявыми чулками, она собирается начать отплясывать. На Жанетт, её платье и то, что под ним, с любопытством глядят сидящие на скамьях мужчины. Некоторые медленно поворачивают головы к Алефу.  

Энни, коллега Жанетт по цеху, подпоясанная грязным фартуком, разносит по залу напитки и еду. Она живее остальных реагирует на появление парня.  

– Здорово, Алеф! Проходи, не стесняйся! Сегодня Жанетт танцует, так что выпивка за счёт заведения.  

Она приветливо указывает на свободный стол в углу и подмигивает. Выражение лица Алефа смягчается, он слегка краснеет и неловко протискивается к указанному месту, задевая плечами посетителей. Никто ничего не говорит. Даже местный мальчик – музыкант перестаёт играть на флейте.  

– Хей, Алеф, – обращается к нему гладко выбритый молодой человек, сидящий за одним из сдвинутых столов вокруг Жанетт, – слышал, ты сегодня знатно потренировался в гарнизоне. Ну, как, много приёмов выучил?  

Молодой человек ухожен. Тёмные волнистые волосы слегка напомажены. Белоснежная рубашка с кружевным жабо выглядывает из-под расстёгнутого изумрудного камзола, расшитого золотыми нитями. Он изящно держит кружку эля, оттопырив пальчик с подстриженным ногтем. Закинув ногу на ногу, покачивает носком вычищенного сапога. Возле него на столе лежат карты и золотые монеты. Другой рукой он поглаживает лодыжку Жанетт.  

– Ээээ, сэр Кафер, – шёпотом обращается к нему сидящий рядом солдат, – не думаю, что стоит его злить. Алеф... кхм... весьма устал за день... он может...  

– Да что Вы, лейтенант! – усмехается тот, кого назвали Кафером, вставая с места и подходя к столу Алефа, – Помилуйте, мы же просто беседуем. Через... ах, надеюсь, несколько лет, – он мечтательно вздыхает, – отец передаст Карпелию под моё начало. Я же должен знать всё о моих добрых подданных? Итак, Алеф, – он присаживается рядом, – как прошёл твой день?  

– Я работал, Фехлер. Работал. А потом дрался, – кратко отвечает Алеф, глядя в столешницу.  

– Вашему отцу это ох как не понравится, сэр Кафер, – мимоходом замечает Энни, ставя на стол между ними кружку пива.  

– Пшла, – хлопает её по бедру Кафер, – не мешай разговору двух господ благородных кровей. Видишь, человек работал. А потом дрался, да!  

На последних словах в зале раздаются сдавленные смешки. Алеф стискивает ручку кружки и залпом опрокидывает пиво в себя, расплескивая половину на рубашку. Смешков становится больше.  

– Что-то ты хмурый какой-то, дружище, – кладёт руку ему на плечо Кафер, – не заболел ли, случаем? Как мама твоя, кстати, поживает? Знааааешь, недавно я видел её на рынке. Бедная старушка! Всё ждёт письма от твоего отца... Она, поди, и не помнит, что великаны писать-то не умеют!  

Зал наполняется хохотом. Сверху слышен смех Жанетт. Мальчик – музыкант вновь начинает наигрывать веселую мелодию. Алеф резко ставит пустую кружку на стол. Медленно поднимает полные ярости глаза на Кафера.  

– Сдохни, Фехлер! – рычит он и кидается вперёд.  

Тот отпрыгивает проворно, как пружина. Будто олень, отскакивает, давая дорогу своим приспешникам. Двое солдат хватают Алефа за плечи и скручивают ему руки. Парень брыкается, брызжет слюной, весь багровый и потный. Третий солдат подходит сзади и бьёт его по лодыжкам. Он валится на колени.  

– Я тебе припомню, Фехлер! Сдохни, скотина! – орёт Алеф, лёжа во дворе «Таверны».  

– Только после тебя, великаний выродок! – смеётся Кафер, вставая в дверном проёме.  

– Великаны – могучая и священная раса! Они умеют и читать, и писать, и драться! Вот! Они умнее тебя в сто раз! – поднимается Алеф, пошатываясь, – Клянусь, однажды я приведу сюда настоящего великана!  

– Хахах, тогда клянусь именем мэра, что лично приму вас обоих в гарнизон! – заливается смехом Кафер, захлопывая дверь «Таверны».  

Алеф Берген стоит во дворе, глядя на освещённые окна, из которых доносится музыка и хохот. Иногда слышны слова «великаний выродок» и «шлюха великана». Всё его могучее тело, выдержавшее сегодня столько физической работы, начинает трястись. Он тяжело дышит. Голова кружится от пива. Тошнит.  

– Я найду тебя, отец! Я вам всем докажу, – хрипит Алеф, резко разворачивается и уходит прочь.