Прочитайте эту историю за обедом...

Тьма.  

Вязкая, словно дёготь.  

Обволакивает, не даёт дышать.  

Нет, не тьма. Сама земля втягивает Хейлу, связывая конечности тугими жгутами. Кожа, мышцы, кости – всё растворяется в чёрной массе, превращаясь в энергию. Хейла превращается в энергию. Это так сладко и неотвратимо жестоко, что...  

– Ах! – вскакивает она.  

Комкает одеяло, отбрасывает простынь, пропитанную потом. Облизывает пересохшие губы. В животе урчит. Шатко проходит мимо журнального столика, задевая край. На пол падает бейджик с фотографией длинноволосой брюнетки. «Анна Сайлет». На столике – зеркало, в котором сейчас отражается она же. Только кожа в темноте белая, да под глазами залегли круги. Подёргав себя за растрёпанные волосы, Хейла отворачивается от зеркала.  

Идёт на балкон.  

Внизу – ночные огни. Жёлтые окошки многоэтажек, молочные уличные фонари, лилово-голубые панели цифровой рекламы. Шум машин, словно гул далёкого улья.  

Хейла щурится на звёзды...  

Анна Сайлет при жизни боялась многого. Громких звуков, резких движений, сальных улыбок начальника. Но больше всего – высоты. Поэтому балкон всегда был закрыт, а вместо перегоревших лампочек всю квартиру заполняли торшеры.  

От напряжения текут слёзы, болят скулы, но звёзд не видно – небо заволокли тяжёлые тучи. Вдалеке ломаные линии молний соединяют небо и землю то тут, то там. Исчезают, оставляя зеленоватые полоски света.  

Когда то, что звало себя Хейлой, выползло в этот мир, Анна Сайлет как раз пыталась преодолеть страх высоты. Девушка стояла на балконе и, потея, шаг за шагом приближалась к перилам. Выползшее было очень голодно. А от Анны Сайлет так пахло... Солоноватый страх смешивался с мятными нотками паники и острым послевкусием тревоги. Выползшему нужна была еда, и страх человеческий был тем, что могло его насытить.  

Когда Хейла проглотила последний кусочек паники и облизнулась, Анна Сайлет обрела свободу и лёгкость  

Девушка улыбнулась и шагнула с высоты шестнадцатого этажа. Спустя несколько секунд Хейла, внешне уже неотличимая от Анны Сайлет, деловито утащила разбитую человеческую оболочку. Подальше от любопытных глаз. Благо, дело было ранним утром, и улицы пока не затопили толпы прохожих. Возможно, кто-то и видел всё, но Хейле было плевать. Ей просто нужно было место, куда никто не придёт и не задаст лишних вопросов. Всё-таки, хорошо, что Анна Сайлет боялась людей.  

Светает. Розовато-алая полоса пробивается в зазор между горизонтом и тучами. Мир из серого становится молочно-белым.  

Хейла разочарованно морщится, свешивается с балкона. Сердце стучит быстрее, руки потеют. В животе урчит. Облизнувшись, она жадно следит за прохожими. Принюхивается. Торопливо возвращается в неубранную комнатушку, которую Анна Сайлет когда-то держала почти стерильной. Находит в куче вещей, сваленных на пол, джинсы и серую толстовку. Натягивает на голое тело. Бежит на улицу.  

Желудок сейчас переварит сам себя. В ушах звенит. Хейла провожает взглядом миловидного парнишку в костюме, догоняет, шагая следом.  

– М-мистер Эббинг, послушайте, – тараторит он, неловко утирая пот со лба и пытаясь удержать портфель, – Вы правы, поставщики отказались с нами сотрудничать, но я Вас уверяю...  

От парнишки несёт страхом. Липким, тягучим, сладковато-приторным, похожим на пастилу в местной кондитерской. Или на мёд. Внутри – вкрапления злости, словно кусочки орехов. Однако, злость не интересует Хейлу, её пища – страх.  

Парнишка уже подбежал ко входу в метро. Нужно поспешить.  

Никто не видит, как из человеческой оболочки того, что зовёт себя Хейлой, тянутся нити-щупальца. Если бы в её родном мире было понятие цвета, возможно, они были бы чёрными. Щупальца обвивают парнишку, проникая в самую его суть. В душу. Хейла останавливается, облизываясь. Щёки розовеют, выравнивается тон кожи, под глазами больше нет тёмных кругов. Даже волосы, так и не причёсанные с утра, выглядят глаже и чище.  

Парнишка тоже замирает.  

Дышит глубже, выпрямляется.  

–... но я Вас уверяю, мистер Эббинг, – уверенно продолжает он, – то, что Вы сейчас надрываете глотку, компанию не спасёт. Выше головы я не прыгну, новые поставщики из воздуха тоже не появятся. Всё, что Вы можете сделать сейчас...  

Дальше Хейла не слышит – парнишка скрывается за стеклянной дверью метро. Она вздыхает, утирает капельку слюны с подбородка. В животе разливается приятное тепло. Охота вздремнуть.  

– Приятного аппетита, сестричка! – раздаётся сверху скрипучий голосок.  

Хейла задирает голову. На столбе сидит существо. Ростом не больше полуметра, цепляется за выступы пальцами в золотых кольцах. Словно обезьянка. Из-под шафрановых штанишек и жёлтой рубашонки видна бронзовая кожа. По косматой шевелюре пробегают язычки пламени, отражаясь в огненных глазах.  

«Я тебе не сестра, Тиц», – думает Хейла, устало прислонившись к холодному бетону столба.  

— Это метафора, метафора! Уже и пошутить нельзя! – обиженно фыркает он, спускаясь ниже.  

С Тицом она познакомилась недели две назад. На охоте. Хейла тогда пробралась на заброшенную стройку за подростком, трясущимся перед компанией хулиганов. Его страх был похож на клубничный йогурт – столь же мягкий, обволакивающий, с кисловатым послевкусием. Вскоре, убрав щупальца и наблюдая, как осмелевший пацан бьёт в челюсть лидера банды, Хейла собралась уйти, но услышала сзади:  

– Ты что делаешь, зараза?!  

Тиц носился по стройке, подобно шаровой молнии. Никто, кроме неё, судя по всему, его не видел.  

– Желание, желание, – грозил он бронзовым кулачком, – я ж пацану обещал... Откуда ты вылезла, вообще?!  

– Оттуда.  

Кивком указав на землю, Хейла подошла ближе. Существо тоже пахло страхом, но... Гуще, приторнее. Будто варенье.  

– Концентрированное, – с улыбкой вспомнила она слово.  

– Ч-чего?.. – опешил человечек. – Ж-женщина, ты чё лыбишься? А ну, отойди!  

Как и люди, Тиц не видел тонкие нити, которые тянулись прямо к его нутру. Из приоткрытого рта Хейлы потекла слюна, в животе забилось предвкушение...  

– Желание! – взвизгнул он, шмыгнув под бетонную плиту. – Я могу исполнить твоё желание! Любое!  

Хейла неспеша подошла к плите. Села на корточки, наклонив голову, заглядывая в бегающие огненные глазки. Нити-щупальца остановились в нескольких сантиметрах от бронзовой кожи. Они подрагивали от нетерпения.  

– Любое... желание... – сглотнул Тиц. – Только... не смотри так...  

– Найди мне Ангела, – жадно облизнулась Хейла.  

– Найду! – яростно закивал человечек. – И ангелов, и демонов, и самого Господа Бога! Всех найду, только пощади!  

Хмуро убрав щупальца, она встала.  

– Не нужно Демонов. Только Ангела.  

С тех пор Тиц трётся рядом каждый день и зовёт её «сестричкой».  

«Ты нашёл Ангела? », – мысленно спрашивает Хейла, отделяясь от столба и двигаясь в людском потоке.  

– Да хрена с два, сестричка, – он морщится, беспардонно устраиваясь на её плече, – понимаешь, в чём дело... Видел бы я хоть разок одного из них, хоть краем глаза, да я бы в два счёта его сюда притащил! А так...  

Хейла вздыхает и прячет руки в карманах толстовки.  

– Не-не-не, ты не подумай, – суетливо машет он ладошками перед носом, – я ищу, ищу! Девчонку местную вчера спрашивал, которая из речки. На ребят из канализации даже вышел...  

Тиц ёрзает и вздыхает.  

– Слушай, Хейла, вот, зачем тебе Ангел? Ты его съесть хочешь?  

«Нет, – тихо поднимает она глаза к серо-белому небу, – я не буду его есть. Мне нужно его увидеть. Они верят, что Ангелы живут на небесах... Ты тоже в это веришь, Тиц? ».  

Хейла замедляет шаг, наблюдая, как солнечные отсветы отражаются от золочёной крыши храма.  

Массивные двери, покрытые резными узорами, только что открылись, выпуская прихожан. Женщины в шляпках и юбках ниже колен благожелательно улыбаются друг другу, а мужчины поправляют строгие костюмы. Хейла отходит на несколько шагов.  

– Да ну ё-моё, сестричка! – кудахчет Тиц, устраиваясь на заборе с металлическими крестами. – Ты ж каждый день сюда ходишь! Нет тут твоих Ангелов, точно говорю...  

Он тараторит, но Хейла не слушает. Скрипучий голосок растворяется в тумане... Нет, в запахе.  

Прихожане боятся.  

Она любит это странное место, что бы ни говорил Тиц. Если обычные улицы похожи на горные реки, где рыба ловится через раз, то храм напоминает огромное озеро, полное еды. Страх здесь разнообразен, сытен и густ. Медово-тягучая тревога бизнесмена на грани банкротства, пряно-чесночная паника беременной девушки, клубнично-карамельный страх ребёнка, на которого напала собака...  

Эти люди поклоняются какому-то «Богу». Они, вроде как, верят в него и почему-то боятся Хейла пыталась выяснить, существует ли «Бог», ведь, по человеческим легендам, ему служат Ангелы. Однако, поиски не принесли результатов. Как можно бояться того, кого ни разу не видел, Хейла так и не поняла. Хотя...  

В месте, откуда она выползла в этот мир, Ангелы тоже были всего лишь легендой.  

Несмотря на недавний завтрак, рот наполняется слюной. Уж слишком здесь вкусно пахнет! Хейла с шумом втягивает воздух. Щупальца тянутся к мальчику лет пяти, готовые выпить карамельный...  

– Берегись!  

Она вздрагивает от вопля Тица.  

И уворачивается от летящего в голову булыжника.  

Дальше по улице, через дорогу, приближаются двое. Один – в джинсах и свитере, другой – в комбинезоне разносчика еды. Багровые лица. Стеклянный взгляд, вперившийся в Хейлу.  

Мальчик – пятилетка отшатывается от упавшего булыжника и плачет.  

«Нарта! », – думает Хейла, ища кого-то взглядом.  

– Она опять нас нашла! – верещит Тиц, нарезая круги. – И чем ты, бляха-муха, насолила этой сумасшедшей?!  

И точно – из-за мужских спин выглядывает фигура. Стройная женщина в зелёном пальто поправляет светло-каштановые волосы. Улыбается.  

Мужчины переходят на бег. Тот, что в комбинезоне, достаёт из-за пояса тесак.  

«Ничем. Она моя сестра. », – Хейла резко разворачивается и несётся прочь.  

– Ты мало рассказываешь про себя, сестричка, – летит следом огненное пятно, – но, знаешь, отношения между родственниками обычно не такие. Например, мои братья никогда не пытались прикончить меня при каждой встрече!  

«Нарта хочет есть. Как и я. Это её территория. ».  

Они, лавируя в людском потоке, выбираются на широкий проспект. Преследователи не отстают, грубо расталкивают прохожих. Кто-то кричит. Каждый раз, когда Хейла оборачивается, багровые лица всё ближе, а позади, чудесным образом не отставая ни на шаг, идёт женщина в зелёном плаще.  

Нарта старше. В их родном мире возраст определяет силу. Да и питается она по-другому. Если Хейла просто съедает человеческий страх и отправляется дальше, то Нарта по капельке высасывает ярость. Злость, гнев, досаду, раздражение, но лучше – чистую ярость. Для Хейлы эта эмоция пресна, как мука или песок. А того, кто ничего не боится, невозможно разозлить. И Нарта это знает.  

Человек в комбинезоне подбрасывает тесак на бегу. Плотоядно ухмыляется.  

– Поднажми, сестричка! Туда!  

Тиц летит над проезжей частью. На светофоре – красный. Хейла – следом, не оборачиваясь на гудки машин и визг тормозов. Останавливается на тротуаре.  

«Оторвались? ».  

Ни мужчин, ни Нарты пока не видно, всё заслонила цепь длинных фур.  

– Налево, не тормози! – слышно издалека.  

Хейла бежит на голос и сворачивает в узкий проулок.  

Тихо. Высокие дома по обе стороны создают тень. Гудят вентиляторы, с некоторых на голову капает конденсат.  

– За мной, сестричка, – кружит Тиц на мусорным баком, – дворами проберёмся, авось, не...  

«Подожди! », – Хейла, прищурившись, идёт дальше в проулок.  

Здесь, на выщербленных бетонных ступеньках сидит девушка. Чёрное трико, резиновые шлёпанцы ядовито-розового цвета. Майка с блёстками не скрывает практически ничего. За спиной девушки – приоткрытая дверь, оттуда – музыка и говор.  

Когда Хейла подходит ближе, незнакомка вскакивает и напряжённо оглядывает её.  

«Следи за Нартой, Тиц. Я быстро. », – командует Хейла.  

– Пожалуйста, помогите, – торопливо произносит она, облизываясь, приближаясь ещё на шаг, – за мной гонятся какие-то люди, я их не знаю! Можно от Вас вызвать полицию?  

Она тянет руку за спину девушки. Благо, та на целую голову ниже, да ещё и худая. Когда пальцы касаются прохладного железа, щупальца целятся в незнакомку. Вкус пока трудно определить, но это определённо страх.  

– Не волнуйтесь, я дождусь полиции и сразу уйду! – настойчивее продолжает Хейла, потягивая дверь на себя.  

Щупальца прикасаются, обволакивают фигурку в блестящей футболке. Странно. Чем дольше Хейла пьёт, тем меньше вкуса ощущает. Нет насыщения. Да, это страх, но... Пустой?  

Незнакомка дрожит. Капли пота стекают по бледной коже, оставляя следы на футболке. Из голубых глаз текут слёзы.  

– К-кто вы такие...? – шепчет девушка, вжимаясь в дверь.  

Когда вкус исчезает окончательно, Хейла растерянно убирает щупальца. Будто только этого и ждала, девушка резко отталкивает её.  

– Убирайтесь! Оба! – всхлипывает она.  

В следующую секунду дверь с лязгом захлопывается перед носом Хейлы. Они с Тицем остаются одни в тихом переулке.  

– Она, что, меня видела? – озадаченно садится он на плечо спутницы.  

Хейла молчит. Тяжело дышит, кусает губы.  

– Вкус... – бормочет она. – Его не было...  

– Ладно, сестричка, по коням, – взлетает Тиц, – дома всё обмозгуем.  

***  

Жарко.  

Трудно дышать.  

На губах запеклась кровь. При каждом вдохе горло дерёт. Каждая клеточка тела болит и плавится под белым сиянием. Оно проникает сквозь веки и выжигает мозг, оставляя радужные круги. Круги танцуют, поют резким многоголосьем. Хейла хочет перекричать эти голоса, но изо рта вырываются всхлипы. Горячие струйки вытекают из-под зажмуренных век.  

Горячие...  

– Ах-х-х!  

Она вскакивает. От пота щиплет глаза и солоно во рту. Дрожащей рукой откидывает скомканное одеяло, оглядывает захламлённую комнату Анны Сайлет. Ночные фонари наполняют помещение серо-жёлтым.  

– О, проснулась! – слышен скрипучий голосок.  

Хейла наблюдает, как огненно-бронзовая фигурка спрыгивает с торшера и приземляется на кровать.  

– Что...  

Собственный голос неузнаваем, будто наждачкой прошлись по горлу. Хейла кашляет.  

– Хм, – потирает подбородок Тиц, – часов четырнадцать проспала, однако. Кошмары снились?  

«Мне всегда снятся кошмары... », – смотрит она исподлобья.  

Тиц пожимает плечами:  

– А плачешь ты тоже всегда, сестричка? И орёшь, как резаная, да?  

Хейла проводит ладонью по щекам – мокро. Приподнимается с кровати, тянется к зеркалу. Лицо Анны Сайлет бледно, измучено, с опухшими веками и красными глазами.  

То, что выползло в этот мир под именем «Хейла», не умело плакать. До сегодняшнего дня.  

– Ты, случаем, не заболела? – в зеркале появляется отражение Тица, он беспокойно хмурится.  

«Та девушка... Я не чувствовала вкуса... ».  

Льняные волосы, небрежно собранные в пучок. Большие голубые глаза, полные страха и слёз. Щупальца, язык, желудок, всё естество Хейлы провалилось тогда в пустоту.  

– А ещё она видела меня! Люди не могут меня увидеть, если я не захочу! – вскакивает Тиц и кружит под потолком. – Есть идеи, что это значит?  

С балкона дует. Передёрнувшись, Хейла возвращается под одеяло.  

«Она не человек... ».  

– Так-с, – загибает пальцы Тиц, – будь она из наших, я бы сразу понял. Хвоста нет, крыльев тоже. Да и не принято у нас шарахаться друг от друга, словно привидение увидели. Может, она из ва... Ты куда, сестричка?!  

– Привидение, – бормочет Хейла, словно в лихорадке, – точно, привидение...  

Скинув одеяло, она несется в коридор. Вчера некому было ее раздеть, так что, одеваться теперь тоже не надо. Тиц растерянно наблюдает, как бледная женщина, убирая с лица нечёсаные волосы, торопливо зашнуровывает кеды.  

– Ты чего удумала?..  

– Тиц, мы должны вернуться туда! А вдруг она Ангел?!  

Хейла выбегает в подъезд, оставив дверь открытой.  

«Быстрее, Тиц! – слышит он её мысли. – Помнишь, где она живёт? ».  

Он вздыхает.  

– Не думаю, сестричка, что она там живёт. В ночных клубах обычно работают... Ладно, пошли, найдём твоего Ангела.