Посылка.

— Ну так что? — спросил мент. Синяя рубашка давно покрылась пятнами пота и соли. — Убьёшь? Давай, я даже пистолет тебе дам.  

— Какой? — спросил Иванов. Макаров, что ли, плясало в голове. Да с «макарычем», наверно, я и другие дела быстро сделаю. Даже если магазин пустой…  

— Макаров. Какой тебе ещё нужен? Боевой, табельный мой. Знаешь, скольких пидарасов он повидал на мушке? — мент продолжал умолять, стоя на коленях. — Понимаешь, самому не получается. Господь грех на душу брать не велит… а с твоей подачки я — сразу в рай. Прямым рейсом, и святой Пётр у ворот.  

Он привык каждый вечер, за час до закрытия, приходить в это отделение почты. Посылка всё никак не приходила. Народ толпился, каждый ждал не то своей пенсии, не то каких-то квитков, счетов, коммунальных писем. Вот и сейчас народ ждал. Чего ждал — что он прикончит мента? Непонятно.  

— Давай, я тебе — табельное, ты мне — путёвку в рай. Ну пожалуйста! Никто не соглашается. Вообще никто, ни шлюха эта, Зина. Каждый вечер её прошу. Поебёмся, и сразу — «приходи ещё», а пистолет не берёт. Даже за вознаграждение… — мент захныкал.  

Женщина за терминалом деловито продолжала обслуживать стоящего впереди него алкаша из третьего подъезда. Мент продолжал нести околесицу, стоя на коленях. Другие посетители почты молчали, ждали своей очереди. Что за бред, думал Иванов, никто не кинется вызывать полицию? Хотя полиция уже здесь… Двое рядовых, будто истуканы с острова Пасхи, стояли у входа, с жалостью поглядывали на капитана, стоящего посреди отделения, рядом с очередью ко второму окну, на коленях и молящего Иванова его пристрелить. За окном, среди сумерек, можно было различить полицейский бобик на аварийке.  

— Ни жена, падла, сука, тварь, мать её ети… Сколько раз я просил — «Наташа, давай, я даже завещание на тебя напишу, и предсмертную записку, чтобы не преследовали» — малость в следственном отделе помучают — и всё! И квартира тебе, и дети с тобой, живи, получай свои деньги — нет, сразу слёзы. — мент заплакал. — Ну пристрели меня, ну пожалуйста!  

— Хуй с тобой. — Иванов чувствовал холодную испарину, промокший пиджак и застиранную футболку под ним. Скоро пот доберётся и до пальто. Лишь бы никто не обратил внимания. — Давай своё табельное!  

— Правда! Вот спасибо, мужик, удружил, честное слово! — мент заёрзал на коленях, расстёгивая кобуру. — А то — говорю — ни жена, ни шлюха эта — Зина, никто не соглашается. Вечность буду благодарить, перед господом словечко замолвлю.  

— Самоубийц в рай не пускают. — алкаш отошёл от стойки. Пахнуло какой-то гнилью и перегаром. Кинул косой взгляд на капитана и пошаркал к выходу. Старик в очереди к первому окну кричал в динамик потрёпанной «мотороллы», стараясь, чтобы супруга его расслышала, о снижении пенсии.  

— Мужчина, ваша очередь.  

— Так я не самоубийца! Ты же мне поможешь.  

— А? — Иванов растерялся. — Моя?  

— Ваша, мужчина. Не задерживайте других! Скоро закрываемся. — женщина за терминалом была невозмутима, большой невус на втором подбородке слегка колыхался вместе с двумя волосками. Как остров в океане, отчего-то подумал Иванов.  

— Мужик — держи, пристрели, только побыстрее. — капитан протягивал ему пистолет Макарова с исцарапанной рукоятью. — Я зажмурюсь, ты только возьми. Ни словечка ни пророню! Честное слово. — очередь молчала. Казалось, здесь каждый день менты приходят за путёвками в рай.  

— Женщина, мне посылка прийти должна. Скажите, ничего не пришло?  

— Как я вам без удостоверения личности скажу? Паспорт дайте.  

— Да, конечно. — Иванов вытащил из кармана пальто потрёпанный бумажник. — Вот, возьмите.  

— Мужик, ну так что? Поможешь? Пристрелишь? — мент схватил его за штанину.  

— Да подожди ты! — Иванов нервничал. Очень сильно нервничал. — Минуту подожди, мужик. Подохнуть успеешь.  

— Хорошо, хорошо. — у мента дёргался глаз и дрожала рука с протянутым пистолетом. — Подожду, конечно…  

— Вот и хорошо.  

— Ты только сразу скажи — пристрелишь? Путёвка в рай? — мент едва ли не кричал. — Честно?  

— Обещаю, мужик! Только подожди. — Пот стекал крупными градинами по лбу Иванова. Лишь бы пришла, лишь бы пришла — думал он.  

— Вот и хорошо… вот и ладно. — капитан будто успокоился. — А то — никто, ни шлюха эта, ни Наташка, никто не собирается…  

Женщина за терминалом деловито что-то выстукивала на клавиатуре. Очередь за Ивановым росла.  

— Мужчина, вам ничего не пришло. Следующий!  

— Как это — ничего? — Иванов задрожал всем телом. — Как — ничего?! Да что же это такое…  

— Мужчина, не задерживайте очередь! Возьмите документ. Ничего не приходило, я говорю. Заходите завтра. — Второй подбородок женщины гневно колыхался, волоски-пальмы на «острове» вторили в такт.  

— Мужик, так что? Убьёшь меня? — продолжал канючить мент.  

— Вы не понимаете… должна быть посылка! — неуверенно крикнул Иванов. Или ему показалось. — Сколько я у вас порог обиваю? Должна давно уже прийти.  

— Мужчина, я сейчас полицию вызову. Не задерживайте очередь! — прикрикнула на него женщина.  

— Да вот ваша полиция!  

Иванов достал из другого кармана начатую пачку дешёвых и крепких сигарет, вытащил одну.  

— Здесь курить нельзя, мужчина. Общественное место! Я полицию вызову. — громче крикнула женщина.  

— Да, конечно. —произнёс Иванов. — Полиция того. Уже. Я сейчас уйду.  

— Мужик, ты подожди. — мент снова схватил Иванова за штанину. — Куда? Ты же обещал! Прикончи меня и дуй куда хочешь!  

— Я? Обещал? — ещё одна капля пота упала со лба Иванова прямо на нос менту.  

— Ты. Ты, родненький, ты обещал. Только что обещал! — мент тараторил скороговоркой. — Не то, что Зина, шлюха эта… не как Наташка… Сразу видно — мужик. Пообещал — сделай.  

— Пообещал… — как заговорённый, повторил Иванов. — Где там твоё табельное?  

— Вот, вот. Держи.  

Воронёный Макаров продолжал тыкаться в штанину Иванову. Он сунул сигарету за ухо, взял пистолет, ненароком тронул потную ладонь мента. Примерился к его голове, нажал на спуск…  

И ничего не вышло.  

— Молодой человек, вы что, в армии не служили? — шёпотом обратился к Иванову следующий за ним в очереди, сухощавый дед с плешью на голове. — С предохранителя снимите. Наличие боеприпасов проверьте. Взведите, в конце концов. И очередь покиньте — я вообще-то за вами стою. Не задерживайте людей. — уже громче произнёс дед.  

— Да знаю я… — невпопад ответил он, сделал шаг в сторону, вытащил обойму — полная. Щёлкнул предохранителем.  

Мент зажмурился. Иванов глупо улыбнулся и снова поставил пистолет на предохранитель.  

Мент открыл глаза.  

— Мужик, ты пере… — слова застряли в его глотке, прервались вместе с глухим ударом. Иванов врезал рукоять в затылок мента. — Ты щ-ще-го, м-муши… — вышло слабее, чем он думал. Мент вцепился в штанину своими ручищами, будто клещ.  

Иванов ударил ещё раз, затем ещё.  

Руки обмякли и наконец отпустили его брюки. Он ударил снова, отметил, что рукоять «макарыча» окрасилась красным. Контрольный, подумал Иванов. Улыбка не сходила с его лица. Капитан мешком грохнулся на пол. Очередь аккуратно переступала через тело, перегородившее путь к двум другим окнам обслуживания. Рядовые у входа переглянулись.  

Иванов сунул пистолет поглубже в карман брюк, осторожно обошёл мента и пошёл к выходу. Макаров топорщился, казалось, будто у Иванова внушительный стояк. Он утёр испарину и открыл дверь.  

Рядовые, будто очнувшись, подошли к капитану. Проверили пульс, схватили его под руки и понесли к выходу. Иванов вытащил новую сигарету и закурил. Вспомнил, что одна осталась за ухом и убрал её в пачку. Ветер пронизывал ледяными пальцами, забирался под старое пальто. Иванову хотелось задрожать. Менты прошли мимо, протащили капитана с пробитой головой к бобику и загрузили в машину. Почему-то ногами вперёд.  

Завтра приду ещё раз, решил Иванов.