Падение Иогл Тилла.

– После той масштабной битвы, которая длилась три дня и три ночи, на утро четвертого дня ни у кого уже не хватало сил для продолжения. Поле, близь лежащие леса и река были усеяны последствиями боя: множеством бездыханных тел орков, людей, лошадей, волков, собак... Уймой окровавленного оружия, доспехов, поломанных приспособлений. На это было страшно смотреть, туда и по сей день многие боятся даже заходить. Река тогда называвшаяся Нали-Мин (от эльфийского – Лико Луны) неделю текла красной кровью. С тех пор ее прозвали Мин'Атул – Окровавленный Лик.  

После той битвы, которая унесла жизни почти всех мужчин с обоих сторон, за что бы они не бились, результаты были более плачевны, чем поражение. Поражение, которое так и не смогла нанести своему противнику ни одна из сторон, но они обе фактические его потерпели.  

Ни у кого из нас не было достаточно сил, что бы за лето приготовить урожай, и следующую зиму мы мерзли и голодали. В городе почти не осталась плотников или кузнецов, виноделов или пекарей. Даже за оставшимся скотом было почти некому следить, – бабушка на мгновение засмотрелась на танцующую тень от свечи, взяла кружку с чаем, сделала большой глоток и сладко выдохнула после того, как проглотила горячую ароматную жидкость. Ее внук и не думал засыпать, а наоборот с широко открытии глазами смотрел на нее и ждал продолжения  

рассказа.  

– Орчинский вождь тогда потерял своего единственного сына. Могущественного и страшного Урз-Аркула, от топора которого погибло много людей. В их городе, говорят, был семидневный траур и молчание, – продолжала бабушка полу-шепотом, – А наш король хоронил двоих своих сыновей и дочь. Артур, Ниолац и Гиааль. Право, у него еще остался тогда один сын, но тяжесть потерь обоих владык своих государств была невосполнима.  

Тар Атул Касс – так нарекли тот год эльфы. Год Крови и Тьмы, он действительно был самым страшным годом в памяти тех, кто еще остался с тех пор жив. Но правители не были бы таковыми, если бы не сделали правильные выводы из этого трагичного для всех периода.  

Однако, разделяющие нас поля, реку и леса уступить так же никто не мог, ибо это представляло для нас всех жизненную важность – дичь, рыба, пшено. Все, что нам требовалось для беззаботной и процветающей жизни. И нам, и оркам. Конечно, были и другие поля, реки или леса, но гораздо дальше, в днях пути, и не такие благосклонные к охотникам или жнецам. В тех лесах было много диких животных. Животных – истинных защитников своего леса, жаждущих лично расправиться с любым пришедшим туда охотником. Для добычи мяса в том лесу требовались бы целые вооруженные отряды, и как я уже сказала – дни пути.  

И вот весной Тар Атул Касса встретились вождь орков Агхартул и наш король Эдориан Днетр. Долго они вели переговоры, срывались на крик, а потом молчали часами. Им обоим было понятно, что такую жестокую и кровопролитную войну больше допустить нельзя. Однако, так же ясно им было видно, что и в мире люди с орками существовать не смогут.  

И вот, на второй день, когда Мин'Атул сломал лед и пошел диким потоком через леса и поля, Агхартул и Эдориан Днетр закрепили финальный пакт. Они сидели на лугу, только сейчас пробивавшем зеленые травинки сквозь снег. По отдали от них шумела река, а в руках то одного, то другого была видна старая трубка, по слухам набитая табаком из лесов хоббитании.  

К вечеру условия пакта стали известны и остальным жителям.  

Бабушка снова сделала паузу и стала допивать уже почти остывший чай. Внук снова с нетерпением ждал продолжения рассказа.  

– Тебе пора уже спать, – обратилась рассказчица к своему слушателю.  

– Ну бабушка, пожалуйста! Я ведь не смогу уснуть, если не знаю в чем заключался этот самый договор.  

Бабушка понимающе кивнула как вдруг в дверь быстро постучали. Не успела она и подойти к ней, как услышала такой же стук в дверь их соседей. Бабушка переглянулась с насторожившимся внуком и слегка отворила дверь.  

– У ворот видели красный факел!, – послышалось за дверью. Потом послышались шаги вниз по улице и повторный возглас, – У ворот красный факел!  

Бабушка посмотрела на внука, повернувшись от открытой двери, тщетно пытаясь скрыть взволнованность.  

II  

В дверь послышался осторожный стук. На улице только недавно стемнело, но житель этого дома уже собирался ложиться спать. Вздохнув, он подошел тяжелыми шагами к двери и широко отворил ее. На пороге стоял главный военный предводитель, бледный и с обеда уже успевший постареть на добрый десяток лет:  

– Мефиод. К воротам пришли.  

Рослый и мускулистый, смуглый, с копной золотого цвета волос, контрастом расходящимися с его черной бородой, Мефиод, стоял едва помещаясь в проем двери его дома.  

– Кто пришел?, – громким голосом спросил он, – С ганцом?  

– Нет, Мефиод. Горит красный факел...  

Мефиод ничего не сказал. Вернулся к себе в дом, за ним без приглашения прошел предводитель.  

– Сегодня ты можешь принять вызов, а драться завтра.  

– Нет, – гаркнул рыцарь, одевая на себя кольчугу, – Я буду биться сегодня. Я готов. Я готовился всю жизнь.  

С этими словами он оправил кольчугу и повернулся к стене снять с нее величественный серебряный, с позолотой, меч.  

Выйдя на улицу, их уже встречала не одна сотня людей. Впереди всех стоял главный оруженосец города с полутораметровым исполинским щитом, на котором был выгравирован орел, держащий в лапах колос и рыбину. В глазах у орла были два бардовых рубина.  

Мефиод молча принял щит, положил ладонь на рукоять меча и обьявил:  

– Я буду драться сегодня! И все, что есть в обьятиях Мин'Атула – останется нашим!, – с этими словами он поднял щит вверх и толпа взревела. Хотя возгласы их были не такими громкими и в воздухе чувствовалась настороженность и даже страх. Света красного факела у ворот города Иогл-тила не видели вот уже сорок лет.  

III  

Бабушка прикрыла дверь. Такой мрачной внук ее никогда не видел. Не успела она будто на ощупь сесть на стул, как дверь тихо открылась и туда зашла их соседка, ровесница бабушки. Она тихо семеня по полу подошла к столу и подтащив стул, села рядом с подругой.  

– Ты уже слышала. Мефиод, говорят, примет бой уже сегодня, – громко зашептала соседка, – Он пошел с толпой по городу.  

– Я не сомневалась, что сегодня, – ответила бабушка. Они совсем не обращали внимание на настороженно слушающего их внука. По атмосфере в доме было понятно, что дело настолько серьезно, что скрывать что-либо не стоит даже от детей, на ночь глядя, – Это один из главных его признаков не уверенности. Подожди он ночь и день, он бы мог сойти с ума от страха и переживаний.  

– Мефиод сильный воин...  

– Он никогда не был в бою!, – перебила соседку бабушка, повысив голос. Ее внук никогда ее ни видел такой хмурой, как три минуты назад. Такой резкой и строгой как сейчас – тоже, – Войны-защитники, принимающие вызов, за все эти годы совсем разложились. Два поколения никто не приходил к нашим воротам. И Мефиод жил в надежде что и ему не придется драться. Каждый воин мечтает стать победителем, на словах, хочет славы и доказательства того, что его носили на руках всем городом не просто так. На самом же деле, он прекрасно знает, что бой будет сложный. И что меч и титул ему передал воин, который никогда, никогда не был в бою! Воин, у которого тоже был никогда не убивавший орка учитель!  

Она замолчала, и слушающая ее соседка ничего не сказала, будто продолжала ее слушать, смотря на свою тень от догорающей свечи.  

Послышался вой труб. Пожилые женщины переглянулись.  

– Пора идти...  

IV  

Соседка вышла, сказав что пойдет возьмет теплой одежды. Ночь была прохладная. Взволнованный внук смотрел на не похожую на себя бабушку. Она начала рассказ, даже на него не взглянув. Будто бы повествовала сама себе и казалось она может замолчать в любую секунду:  

– Пакт, заключенный между нашим королем и вождем орков заключался в том, что раз в пять лет, оба народа предоставят по своему лучшему воину на дуэль. Дуэль за право обладать урожаем с полей, дичью из лесов и рыбой из Мин'Атула. Другой народ эти пять лет вынужден бы был голодать, платить за урожай, или отправлять целые боевые отряды в далекие леса.  

Наш король сразу же учредил титул принимающего вызов. Выбирали самых сильных подростков и тренировали их искусству боя. Нам все еще нужна была армия на случай другой войны или нарушения пакта. Но самый сильный и талантливый воин отбирался на отдельное обучение. Ему давали лучшее жилье, пищу... Женщину, которую он выберет. Он только тренировался и никогда не занимался работой.  

Первым таким воином был великий Арастар. Он выиграл первую такую битву и сразу же стал нашим героем. Статуя, олицетворяющая его во весь рост, стоит в центре восточной площади. Он принял четыре вызова и победил во всех. У нас его боготворили...  

Его учеником был Дуил Нур, сын лучшего друга Арастара. После того, как Первый Рыцарь, так Арастара прозвали в народе, уже состарился, он передал меч Дуил Нуру и нарек его следующим, кто примет вызов. К тому времени образовалась традиция, что бы не создавать ложного впечатления об атаке на город армии, вызывающий на бой орк впереди конвоя нес факел, горящий красным огнем... Как сегодня.  

– Бабушка, – отважился спросить маленький мальчик, сглотнув слюну, – А почему никто не приходил вот уже сорок лет?  

– Первые битвы были действительно сложными и кровавыми. Воины были хорошо натренированны, несомненно – лучшие среди своего народа. Они дрались не только за свою жизнь, они дрались за весь свой народ и его благополучие. За спиной воина стояли голодные дети и женщины, молящиеся за его победу. И хотя орк обычно сильнее человека на войне, но когда ты выбираешь самого могущественного воина среди людей и самого сильного орка, тут ситуация складывалась в нашу пользу. Арастар выиграл четыре битвы, это означает, что целых двадцать лет орки вынуждены были голодать, мерзнуть и покупать у нас еду за свои ценности. Наше же королевство процветало и развивалось. Побеждать в этих дуэлях стало заметно проще. В итоге, после очередной нашей победы, в следующий раз орки принесли красный светоч к нашим воротам только через восемь лет.  

Конечно, не все победы были легки... Дважды, наш воин погибал от смертельных ран после дуэли. Однажды, воин по имени Кулинор, потерял во время боя руку, но все равно выиграл.  

За все эти годы, после заключения пакта двумя монархами, мы ни разу не проиграли право на хозяйство в округах Мин'Атула.  

И в итоге, орки не приходили с вызовом сорок лет. Но сегодня, когда их уже почти и не ждали, у меня плохое предчувствие. Боюсь, Мефиоду прийдется очень тяжело этой ночью, – закончив рассказ, бабушка посмотрела на внука. Ее было почти не узнать. Лицо ее еще сильнее постарело, а догорающая свеча, колебавшая тени не бабушкином лице, будто бы нарочно прибавляла ей мрачности.  

Бабушка поднялась со стула и тяжело вздохнула:  

– Я думаю бесполезно даже надеяться, что тебе теперь удасться заснуть. И хотя мне возможно и не стоило тебе всего этого рассказывать, но и скрывать событие, которое возможно изменит твою жизнь, я не имела никакого права. Одевайся, мы пойдем на стену, смотреть бой, которого мы опасались сорок лет...  

V  

Когда бабушка со своим внуком вышли на улицу, людей вокруг было уже не так много. И хотя обычно в это время суток и так мало кого встретишь на улицах города, кроме одиноких прохожих, напившихся работяг или городской охраны порядка, сегодня причина была совсем другой. Люди не спали в своих домах, они все уже успели тепло одеться и пойти на стену или к воротам. Для большей половины жителей этого города происходящее было впервые. Некоторые же, видели это уже не раз и не два, но это конечно же не могло послужить причиной пожелать этой ночью остаться дома.  

Пройдя две улицы по вымощенной мостовой, уже можно было слышать голосящую толпу и увидеть золотистое зарево света поверх крыш. А пройдя на центральную аллею, вид открывался будто магический: у центральных ворот и на стенах, наверху которых были вымощены целые прогулочные аллеи и постовые будки, собрались почти все жители Игол-тила. Толпы людей пытались пробраться в первые ряды, или наверх, на стену. Многие вынуждены были остаться стоять на ступеньках, не имея ни прохода назад, ни возможности спуститься обратно вниз. Так же многие уже и не пытались пробраться туда, откуда можно было лично лицезреть бой, а видимо полагались на мгновенно распространяющиеся слухи и новости. Вместо этого люди организовали целые небольшие ярмарки, готовя суп в больших казанах, кое-где даже проглядывались целые поросята на вертеле, а где-то и просто горел костер для света и тепла.  

Мальчик уже начал осознавать, что через такую толпу им не пробраться посмотреть на бой, но тут их окликнули:  

– Мелисса! Мелисса Таурн!  

Бабушка обернулась, немного сильнее сжав руку внука, что бы тот остановился. К ним подошел пожилой мужчина, в длинной бежевой рясе до пят. Лысый и с очень ухоженной седой бородой. Он смущенно улыбался, хотя выглядел, по крайней мере для мальчика, очень представительно.  

– Вы хотите посмотреть на сам бой? Или как и многие другие пришли сюда лишь потому, что дома в такую ночь просто не уснуть?  

– Боюсь в эту ночь я не смогу спокойно сидеть у костра и ждать обьявления нашей победы, Кул Табас, боюсь... В эту ночь результат битвы может быть разным, – ответила бабушка.  

– Я могу провести вас к ложу приближенных к королю, – старик улыбнулся, – Там есть еще много места, где можно сесть. Однако, Мелисса, не опасаешься ли ты, что твоему спутнику еще рано будет наблюдать за подобным зрелищем, да еще и так близко?  

Бабушка обратила серьезный взор на внука, немного подумала, и ответила:  

–Этот юный спутник – мой внук, Кул Табас. Думаю, ему никогда не будет рано смотреть на подобное, как ты это назвал, зрелище.  

Старик, услышав это, сразу изменился. Помрачнел, будто какая-то тень упала на его лицо. Он пристально всмотрелся в мальчика. Казалось, он изучал все его черты лица, от чего мальчику конечно стало не по себе.  

–Ну что ж, – наконец проговори он, – Следуйте за мной.  

Старик повернулся и пошел к неприметным до селе дверям в стене. Это была одиночная, тяжелая дверь с большим чугунным кольцом, служащим одновременно и ручкой и приспособлением для стука, что бы известить о визите. По каждую сторону двери стояло по стражнику из королевской охраны, с опущенными забралами на шлемах.  

Как только старик подошел и махнул руками в стороны, оба стражника сделали по шагу в сторону, а дверь, с тяжелым скрипом, будто отварилась сама, повелеваясь поданному знаку.  

Если о том, что на могущественных стенах, защищающих Иогл-тил, стелились целые улицы и постовые пункты, знали все жители города, то о том, что в самих стенах таятся коридоры, похожие своим сплетением на вертикальные лабиринты, знали очень не многие. Старик вел мальчика и его бабушку сквозь сухой, с приятным запахом старины, коридор, а вдоль него с каждым их шагом загорались факелы, тускло освещая проход.  

–Это не обязательная демонстрация, Кул Тубас, силы тебе сегодня могут еще понадобиться, – сказала бабушка.  

Старик приостановился и обернулся к ним. Черный мрак осколками сгущался на его лице, уступая место танцующему отсвету факелов, придавая лику вид мрачный и мистический:  

–Нет, Мелисса, – прошептал он, – Силы мне сегодня либо совсем не понадобятся, либо их остатка мне хватит с лихвой. Народ Иогл-тила, – продолжил он уже нормальным голосом, снова повернувшись к ним спиной и продолжив шествие вперед, – Славится своею ловкостью и скоростью в распространении новостей и слухов. Это во многом часто помогало городу найти преступников или быстро распространить среди людей новые законы. Но, этой ночью, люди, которые видели и знают, что нас ожидает, – старик остановился у двери, прикоснулся к ней кончиками пальцев, – Боятся об этом упоминать.  

Тяжелая дверь со скрипом отворилась, будто ее потянула снаружи повозка, запряженная рабочим скотом.  

VI  

Мальчик и бабушка вышли с другой стороны стены, в паре сотен шагов от главных ворот города. Это был большой луг, простиравшийся почти вокруг всего города. Среди множества акров зеленой травы, стояли могучие дубы. Они были широкие и высокие, но их было не много, будто каждых из них владел небольшой территорией вокруг себя и не позволял другим деревьям рости рядом.  

Уже в нескольких шагах от стены стояли стражники из королевской гвардии. Чуть дальше, на огне, готовились какие-то явшества, было сооружено несколько палат, рядом с которыми лежали собаки и так же стояли стражники. Все происходящее было похожим на ту ярморку, которую устроили жители города по другую сторону стены, однако здесь все казалось мальчику более скучным. Люди вели себя тише и воспитаннее, здесь было больше стражников, а все сооружения выглядели такими роскошными, что страшно было к ним даже прикоснуться.  

Старик провел их сквозь первый эшелон стражников, однако не в глубь этого лагеря, а в сторону главной дороги, сквозь различные палаты и костры.  

От множества ярких огней и красиво одетых особ, у мальчика уже начала кружиться голова. Ему хотелось спать и даже подумалось, что так поздно уже никакого боя и не будет. Бабушка и старик вроде бы с кем-то говорили по пути, но мальчик этого уже не замечал.  

Тут он почувствовал сильную прохладу, мгновенно взбодрившую его, и как только они обошли стоящую перед ними красную палату, опиравшуюся на два золотых столба, мальчик вдруг осознал, что лагерь уже позади. Они все стояли неподалеку от широкой главной дороги, ведущей в город. У самого края дороги возвышался трон. Это выглядело удивительно для мальчика, что вот так, на улице, на траве, стоял трон с бархатными одеялами и различными узорами, вырезанными на темном дереве. Вокруг трона стояло четыре стражника, в невиданных до этого мальчиком доспехах. Горело множество факелов, хорошо освещавших все вокруг золотистым светом.  

Старик, приведший их сюда, поманил их рукой в правую сторону от трона. Они прошли еще шагов двадцать, и остановились у небольшой палаты, смотрящей прямо на дорогу.  

Стоя у этой палаты, можно было наконец понять задумку. Из части центральной дороги сделали арену боя. Различные роскошные палаты окружали эту арену, но только наполовину. Второе полу-кружье занимали сейчас другие, не люди.  

VII  

Мальчик стоял будто в ступоре и незаметно для себя прижался к бабушке. Напротив, на противоположном краю арены, стояли орки. Жуткие, неприятные своей наружностью, зеленого как жабы цвета. Если бы не освещающие их факелы, которые тускло горели по кругу арены, в темноте кого-то из этих орков было бы едва разглядеть. Все они были немного выше среднего человеческого роста. Худые, с уставшими, но излучающими злость и ненависть, глазами. Их было здесь не так много, как людей. Может чуть больше двух дюжин, и все они плотно стояли неподалеку от арены.  

Одето большинство из них было в на подобие людской одежды, которую в основном в Иогл-тиле носили редкие нищие. В отсветах факелов проглядывались серые и черные одеяния, растянутые и кое-где рваные. Доспехов не проглядывалось ни у кого.  

Мальчик все смотрел на стоящих орков на грани света и тьмы, как ему на плечо кто-то проложил руку.  

–Возьми это одеяло, оно очень теплое. Сядь на половину, а второй укутайся, – сказал старик и протянул мальчику одеяло, – Битва вот-вот начнется.  

Мальчик сделал как ему сказали, одеяло оказалось очень большое и мягкое. Он удобно сел, накинул на себя одеяло сверху и обернулся, оставив снаружи лишь свое лицо. Бабушка стояла неподалеку, кто-то за ее плечом ей что-то рассказывал, а она едва заметно кивала и сосредоточенно смотрела на противоположную сторону арены. Старик же подошел к самому краю, выпрямился, тут же показавшись выше и медленно развел руки в стороны.  

VIII  

Прогремели трубы, все вокруг затихло.  

Кул Тубас ступил на арену и все факелы, воткнутые по ее радиусу загорелись намного ярче.  

–Сегодня к нашим вратам принесли красный факел, вызывая нашего лучшего воина на бой, – громко, отражаясь эхом от всего вокруг, произнес стрик, – Мы всегда чтили и чтим традиции, когда-то принятые нашими вождями. Наш воин – Мефиод! Он готов принять бой уже этой ночью!  

С этими словами, старик развернулся, оглядев толпу, и с мрачным лицом отошел к краю арены. У одной из палат толпа уже расступилась, и на арену вышел Мефиод – доблестный рыцарь, высокий, держа в одной руке Великий Меч Первого Рыцаря, а в другой огромный щит-герб Иогл-тила. Суровый и сосредоточенный взгляд его смотрел только в сторону орков. Одет он был в легкие, но с виду крепкие доспехи. Копна его светлых волос будто озарялась золотом в отблесках факелов, а черная борода придавала и без того нахмуренному лицу устрашающий вид.  

Многие люди поддерживали его возгласами и криками, но как только Кул Тудас поднял вверх согнутую руку, тишина вновь восстановилась. Слышно было только потрескивание догорающих костров и треск сверчков.  

Мефиод продолжал грозно смотреть в тьму, где виднелись орки, и все собравшиеся зрители тоже туда смотрели. Люди ощущали свое численное превосходство и это притупляло страх перед этими творениями с другого берега Мин'Атула, но привыкнуть к их присутствию и спокойно дышать было невозможно. Из тьмы ступил на арену сгорбленный старик в длинной рясе и капюшоне, прикрывающим его лицо. При первом его шаге, огни горящие вокруг арены содрогнулись, но продолжили гореть. Он не стал выходить на середину арены, но после первых трех шагов опустил капюшон и всем вокруг открылось жуткое зрелище: старый, со злобным, казалось созданным таким, лицом в шрамах орк. Его взгляд был одновременно мудр и кровожаден. Он медленным взглядом осмотрел толпу, остановился на троне, медленно поклонился только подбородком, потом перевел свой режущий взгляд на Кул Тубаса:  

–У на-с уже давно нет коро-ля, – на удивление мягким, но громким, гремящим словно весенний гром голосом прорычал старый орк, – Но сегодня мы пришли с вожа-ком. Мы, уже давно – пле-мя, – продолжал он со странным диалектом завораживать толпу.  

–Наш во-ин, – еще более громогласным голосом прогремел этот странный орк, – Маграал.  

С этими словами старый орк развел руки в стороны и повернулся к своим со-племенникам. В толпе людей в это время зашептались, начал подниматься шум. Мальчик заметил, что на Мефиода тот орк ни разу не взглянул.  

IX  

Старый орк уже скрылся во тьме, его ухода почти никто не заметил. Сейчас все ждали того самого Маграала, которого должен был победить Мефиод. Люди все так же шептались, как вдруг все стихло за секунду. В этот раз не слышно было даже сверчков. На арену движился, казалось, сам сумрак. Огромная тень приближалась во тьме ночи к арене, с приближением ее начинал проявлялся черный силуэт. Стояла тишина и наравне с величием приближающейся тени страшило еще и то, что приближалась она беззвучно.  

Наконец эта тень попала в свет факелов. На арену ровной и мягкой походкой вышел орк. Этот орк не был похож ни на одно описание, легенду или портреты других орков. Он был высокого роста даже для окра. Высокий рыцарь Мефиод будет дышать ему в грудь при сближении. Этот орк обладал осанкой королевского стражника, его суровый взгляд был умен и расчетлив. Лицо его не подабало ни одному орку – оно было ровным, симметричным и даже... Красивым. Из его затылка тянулась длинная, черная коса волос. Волосы блестели и были ровные. Таких волос не имел ни один орк, и даже многие люди могли позавидовать густоте и изяществу этой косы. Перед людьми предстал могучий и завораживающий воин, держа в правой руке огромную секиру, лезвие которой было искусно выгравировано различными узорами, а длинная рукоять, несомненную тяжесть которой так легко держал Маграал в ладони, заканчивалась большим копытом неизвестного в этих краях животного. Оружие Маграала было под стать самому воину. Если у орков были расовые или родовые отличия, то на арене сейчас стоял представитель самой благородной и величественной породы.  

–Мои предки давно не приходили к вашим вратам с красным факелом, – не так громко, как его предшественники, но уверенным и жестким голосом начал орк, – Сегодня я привел жалкие остатки своего народа, что бы вызвать вашего лучшего воина на бой. И я намерен победить, тогда ни одна нога человека больше не ступит в лесах или полях реки Мин'Атула. А мой народ начнет долгожданный пусть к воскрешению. Готов ли ты принять мой вызов, человек, согласно традициям?, – с этими словами орк указал тяжелой рукой на Мефиода. Многие заметили, что даже пальцы у Маграала были прямые и длинные, словно у человека самых высоких аристократических слоев Иогл-тила.  

Мефиод не мешкался ни секунды, однако принял бой сбитым, как показалось неподалеку сидящим зрителям, голосом.  

–Так начнется же бой!, – прогремело в воздухе, среди деревьев и небес. Это был призывающий клич.  

X  

Первые несколько мгновений воины просто смотрели друг на друга в кругу арены. Мефиод, натренированный и выращенный воином, принял мастерскую стойку, огородив себя щитом, и занеся меч правой рукой, начал сближаться с Маграалом. Орк внимательно смотрел на движения оппонента, держа свою секиру концом вниз, к земле.  

Мальчик завороженно и сжавшись смотрел за великими воинами. Тут его кто-то взял за плечо, мальчик тут же встрепенулся и увидел бабушку:  

–Иди за мной. Это важно, – отозвала его бабушка, будучи очень серьезной и нахмуренной. Мальчик отошел с ней за первый ряд наблюдавших.  

–Слушай меня внимательно, внук. Твое настоящее имя – Алдуин, никому и никогда его не говори, пока тебя сами по нему не назовут. Сейчас ты сядешь в карету и поедешь в ней, пока тебя на выгонят из нее. Я найду тебя, потом. Просто делай как я говорю, ты потом все узнаешь.  

Мальчик что-то хотел сказать в ответ, но бабушка приложила палец к губам и посмотрела ему в глаза. Потом она взяла его за руку и повела сквозь застывшую толпу, наблюдавшую за боем. Никто из стоявших даже мельком не глянул на пробивающихся сквозь людей бабушку со своим внуком. Через десяток шагов послышался звонкий скрежет металла, мальчик обернулся на ходу и увидел, что Маграал стоял теперь правее, держа свою громоздкую секиру наизготове. Он парировал первый удар Мефиода, но тот уже сближался нанести второй.  

В этот момент, бабушка привела своего внука к обещанной карете. Мальчик, переживший и узнавший столько удивительного за эту ночь, снова изумился: это была карета из королевского парка, с позолоченными колесами и обшитая ромбообразными лоскутами белой кожи, украшенной жемчужинами по углам. Мальчик сразу же заметил и то, что обычно придающие еще большей роскоши золотые поручни и арки на карете, сейчас отсутствовали.  

–Именем Арастара, золотого колоса и приданием магии огня, вы возьмете этого мальчика с собой, – приказательным тоном сказала бабушка.  

–Карета уже занята, леди, есть приказ, – начал стоявший рядом с каретой стражник, у которого тоже было закрыто забрало на его шлеме. Такую редкость мальчик, по тайному для всех имени Алдуин, видел уже второй раз.  

–Слушай внимательнее, стражник, – будто не своим голосом сказала бабушка, – Именем Арастара. Золотого Колоса. Приданием Магии Огня. Этот спутник поедет с вами.  

Забрало стражника осветило зарево огня. Огня, горевшего в глазах бабушки. Стражник молча открыл дверцу кареты и пустил мальчика внутрь. Мальчик последний раз посмотрел на бабушку:  

–Помни, что я тебе сказала. До встречи.  

Дверцу сразу закрыли и карета тут же сорвалааь с места. Мальчик остекленевшим взглядом смотрел в окошко, карета опоясывала арену и сквозь ряды толпы было видно как Маграал сокрушительным ударом надвое раскалывает щит Мефиода, тем же самым и повергая того на землю. Человек полу-лежал, крича от боли и поджимая под себя сломанную руку, по обе стороны от него лежали половины щита-герба Иогл-Тила. Мефиод попытался защититься от следующего удара орка мечом, но тот выбил у человека оружие из рук ногой. Следующий удар срубил златовласую голову воина Мефиода с плечь.  

Мальчик пережил последний шок в эту ночь, карета съехала на лесную тропу, удаляясь от арены боя и родного города. Мальчик повернулся и увидел, что в карете с ним находятся еще несколько человек, он насчитал семь. Все они, женщины и мужчины, сидели молча, скрывая лица под широкими капюшонами. Мальчик не отважился что-либо сказать и тихо присел у края скамьи, поджав к себе колени. Он не мог сосредоточенно думать и по-этому просто снова и снова прокручивал в голове все события этой ночи. Где-то вдали послышался победный вопль орков. Каким-то образом Алдуин знал, что Маграал сейчас не кричал как остальные орки. Каким-то образом Алдуин знал, что Маграал сейчас пристально смотрит в лес, в след сбежавшей кареты.  

Конец первой части.